Как найти работу

– Закуски…

– Водка, – добавил Кенар, – коньяк.

– Абсент и зеленые чертики.

– Давай, гиена, надевай свои лучшие гейские штаны в дырочку. Ну, те, красные, – пихнул Ярика вбок Паша, заметив обиду на лице друга. – Что?

– Они не гейские, а модные и стильные, – возмутился Ярослав, попытавшись пнуть хихикающего Кенара, но тот уже скрылся за дверью своей комнаты и помахал на прощание метелкой.

– Ты слышал вообще?!

– Ладно, они не гейские, – раздался приглушенный крик, и Тасманов удовлетворенно заворчал.

– Вот, я же говорю…

–… они просто бабские! – расхохотался Павел, пока Ярослав замахивался апельсином, подобранным с пола, цыкнув от злости.

– Хамло диванное, чтоб ты в моде понимал.

На улице властвовал жаркий и душный июль. Полуодетые красавицы города вовсю штурмовали местные бары с клубами, открывшие свои двери для посетителей, готовясь к вечеринкам до самого утра. Летние веранды переполнены, а в помещениях во всю мощь работали кондиционеры, дабы никому не стало дурно. Паша раздраженно косился на длинную очередь у входа в клуб «Адова пасть». Каждого потенциального клиента досматривали с особой тщательностью, и привычное недовольство миром начало брать верх над здравым смыслом.

– Я сейчас ему башку отвинчу. Чего так долго?! Будто малолетки в очереди на общественный сортир стоим, – рявкнул Кенар, настроившись на ссору с охранником. Рука друга остановила сей порыв спустя секунду после принятого решения.

Дипломатичный Ярослав сделал вид, будто поправил очки на носу и оттряхнул белую футболку с надписью на груди: «Бери меня всего». Он сделал решительный шаг вперед, пробираясь сквозь возмущенную толпу, улыбаясь красивым дамам и не очень, вежливо приговаривая:

– Простите, извините, о какая кофточка. В обрамлении ваших достоинств…

Девушки таяли от комплиментов светловолосого красавца, мужчины тихо сатанели и готовились устроить ему «темную» за стеной.

– Здравствуйте, внеплановая проверка из санэпидстанции. Валентина Патрикеевна отравилась у вас тухлыми мидиями. Ой, это у вас сейчас таракан убежал? – заорал на всю очередь Тасманов.

Позади послышался испуганный ропот, обеспокоенными взглядами обменивались все присутствующие, не решаясь ничего предпринять. Сразу несколько человек значительно сократили количество желающих попасть в клуб. Они просто вышли из нее, делая вид, будто мимо проходили. Недолго думая, Павел поспешил к Тасманову: оттолкнул одного, пнул другого. С третьим вовсе церемониться не стал, улыбнувшись рыжеволосой девушке спутнице недовольного парня и поманил пальцем со словами:

– Красавица, бросай своего ботаника. Пойдем со мной в мир разврата и отличной музыки, – от души принялся накручивать лапшу на уши хохочущей девице. Несчастный спутник позеленел и попытался вцепиться в хрупкое запястье красавицы.

– Хам, – вздохнула мечтательно девушка, усмехаясь краем губ. – Это не мой парень. Сегодня встретились впервые на свидании вслепую. Познакомились в интернете.

– Давно говорю: врут эти соцсети. Там все гоблины выглядят чуть краше тролля.

Паша потянул свою новую знакомую в сторону входа, где Ярик успешно проводил операцию по сокращению желающих попасть на танцы. Когда они поравнялись с Тасмановым, он уже довел охранника до предынфарктного состояния – мужчина дышал через раз и краснел точно бык. Канарейкин ощутил некое подобие жалости к несчастному. Жара на улице, а он в костюме потеет. Да еще дурака этого слушает, который сел на любимого конька.

– Полиция, надзор за бухающими, – важно заявил Кенар, читая имя на бейдже. – Не нервничайте, Георгий, это лишь проверка. Запрещенные к употреблению вещества есть? А нехорошие напитки детям продаете?

– Ч-чего?! – захрипел Гоша, тянясь к рации, дабы вызвать подмогу. Но передумал, едва ему вручили в руки пару хрустящих купюр.

– Держи, друг, заработал за честную службу. Только не при детях пей, – погрозил пальцем Паша, придерживая новую знакомую за талию.

«Наглость – второе счастье» – так считал Канарейкин, при рождении продав совесть кому-то из соседней люльки. Во всяком случае, это говорила мама.

– Ни стыда, ни понимания, – крикнул Ярик, приплясывая и вливаясь в толпу, едва они получили браслеты на стойке администратора.

– Пошли, гиена. Покажем Оксане все прелести местного бара и дадим возможность оценить твои унылые танцевальные навыки, – ответил Кенар, подмигивая рыжей, которая едва успела шепнуть свое имя Паше.

– Сказала колченогая креветка в белых джинсах, – обиделся Ярослав и повернулся к Оксане. – Богиня девяносто пятьдесят пять на девяносто, не слушай его. Он все врет, а где не врет – недоговаривает. Гарантирую, сегодня тебе обеспечены «невероятные страсти».

– Как в романе? – полюбопытствовала она, широко улыбаясь.

– Ха, – хмыкнул Паша, цокнув языком. – Мы сейчас все пропьем и будет нам настолько весело, что ни один роман тебе не снился…

***

– Как мы могли пропить двадцать тысяч?

– Я не помню. У меня началась отчистка данных после коктейля «Секс на пляже».

– А зачем ты столько пил? Ярик, что за дела. Доверил тебе главное в жизни – мои финансы! Кто-то из нас должен быть ответственным и взрослым человеком?

– До или после того, как ты начал играть оливками в тир? Или погоди, кажется, вначале Оксане пытался впарить идею о роботе-пылесосе. А затем вы вместе искали нужный в интернет-магазине.

– Чистота – залог здоровья, а я ни в чем не виноват. Жертва обстоятельств. Да, вот. Это все ты.

– Я?!

– Конечно, не я же. Пашенька безгрешен.

Бонус №4. Это Новый год, детка!

– Шпроты, виски, водка, двадцать пачек кальмаров, два килограмма оливье, шесть блоков сигарет, четыре копченых селедки, три батона колбасы, полкило сыра, пять банок оливок, мандарины… шоколад? Зачем? – озадачился Паша, останавливаясь на последнем пункте в списке покупок и замирая у входа в торговый зал огромного супермаркета.

Центральный универмаг в преддверии Нового года представлял собой перевалочный пункт по выдаче подарков к празднику. Повсюду были люди, загруженные с ног до головы корзинками, коробками и яркими пакетами, озабоченные общей атмосферой. Пластиковые олени, запряженные в сани, встречали гостей на входе, а усталая Снегурочка раздавала рекламные листовки бутиков. На одной из них она успела написать номер своего телефона для Ярослава, а спустя десять минут – Паше, подъехавшему позже. Это стало поводом для шуток на тему «тройничка».

– Снегурку позовем. Женщинам сладости, нам радости, – оторвался от разглядывания округлостей симпатичной кассирши Ярик.

Шестым чувством ощутив интерес к своей персоне, девушка обернулась, одернула зеленую форменную юбку и улыбнулась, помахав Тасманову. Знак, поданный самим Богом. И им Ярослав пренебречь не мог, поэтому поправил зимнюю куртку, взлохматил блондинистую шевелюру, выкатил колесом грудь и гордым петухом шагнул в сторону дамы сердца… Но кто-то резко дёрнул за капюшон, тормозя подвиг Геракла.

– Стоять, гиена, – хищно протянул Кенар, возвращая застонавшего друга на место. – А кто будет продукты нести?

– А тележка на что? – махнул рукой на стоящие строем конструкции на колесиках.

– Возьми я тележку, то не взял бы тебя! – огрызнулся Паша, подталкивая Ярика к ящикам с маленькими елочками в горшках.

– Мы живем в одной квартире, – возмутился Тасманов в ответ, отчаянно поскуливая и тяня ручки к своей мечте на час. – Ну, дай. Я только спрошу телефончик.

– И я потом тебя по подвалам искать буду? Не, со мной пойдешь. Считай, с женой за продуктами вышел. Пошли, любовь моя, понесешь покупки на кассу, – пресек попытки побега Кенар, широко улыбаясь проходящим мимо девушкам, таща на буксире упирающегося Тасманова.

– Может, корзинку возьмем?

– Она для слабаков. Настоящие мужики таскают продукты в руках.

– У меня ручки хилые, я человек искусства. Ничего тяжелее смартфона для знакомств с девочками поднимать не могу, – вновь заканючил Ярослав. Спустя несколько минут он послушно подставлял руки под коробку конфет с истекающим сроком годности, дешевыми наборами с гелем для душа и двумя стеклянными шарами с символом Нового года внутри.

Паша покосился на полку с сувенирами, но затем покачал головой, отрекаясь от этой идеи. Стоят копейки, а возьмешь штук десять и выйдет одна приличная пачка чая.

– Не, обойдутся.

Крестный ход продолжался до момента, пока Павла не остановил звонок. На весь торговый зал закудахтал динамик, привлекая народ, охранников и работников супермаркета. Кассир испуганно уронила печеную курицу на стойку подле себя, судорожно оглядываясь. Канарейкин достал из кармана смартфон и вздохнул.

– Главбухша звонит, – Паша наслаждался рингтоном, а рядом пританцовывал Тасманов, удерживая в руках будущие покупки. Но спустя пять гудков пришлось принять вызов.

– Да, Галина Степановна?

– Пашенька, здравствуй! Как твое здоровье? Девочки спрашивают: записывать тебя на корпоратив или нет? – Канарейкин сделал вид, будто его тошнит. Прокашлялся, прекратил кривляться и замер, заметив невысокую блондинку, шагающую под руку с подругой. Покачав головой, Паша простонал в трубку:

– Не, не смогу. Еще не вылечился от простуды. Ужас просто, в собственный отпуск такую пакость… подхватил, – последнее слово выдавил с трудом, пытаясь пнуть хохочущего рядом Тасманова, выписывающего восьмерки бедрами.

– Бухгалте-е-ер, милый мой, бухгалте-е-ер…

– Да, мне очень жаль. Ты там лечись. И приходи, мы будем ждать, – ответила с намеком Галина Степановна, а Кенар чуть не выдал себя, громко фыркнув в трубку.

– Да, да, конечно, – пробормотал, пытаясь понять, куда ему показывает Тасманов. Лучший друг отчаянно жестикулировал, затем бросил все будущие подарки обратно в ящик с елками и поспешил куда-то в сторону отдела со спиртными напитками, расталкивая всех, кто пытался встать у него на пути.

Взгляд Павла вновь метнулся к маленькой блондинке. Ярослав в порыве страсти чуть не сбил девушку с ног, оттолкнув к двум дамам. Именно они задержали отчаянный молодой организм, жаждущий спиртовой фильтрации, точнее, длинные ноги, от вида которых Тасманова отключило от реальности. На экране огромной плазмы Бритни Спирз запела песню о бабнике.

– Горло полощи, – тем временем наставляла Галина Степановна, но Павлу было все равно. Прищурившись, он бросился за другом, огибая многочисленных покупателей и тележки, едва сдерживаясь от желания рявкнуть кому-нибудь вслед.

– Хорошо, я вас понял. Извините, у меня здесь кот убегает… – мрачно ответил Канарейкин, видя, удаляющуюся спину Тасманова. – Март почуял раньше, чем зима кончилась. Немного навигатор сбился у парня, пора к ветеринару вести.

Паша сбросил звонок и рявкнул на молодую пару, вышедшую наперерез:

– Куда прете?! – И вновь попытался догнать Тасманова. – Гиена, стой на месте!

– Отстань! Не мешай мне строить личное счастье, бессердечная сволочь, – послышалось в ответ.

Пробегая мимо знакомой блондинки, Паша почувствовал аромат – травяной и ненавязчивый. Правда, девушка быстро пропала из виду, поэтому Кенар поспешил вперед. Разговор подруг Канарейкин уже не услышал.

– Поняла, Ань? Они за теми бимбо с ногами три метра от ушей бежали, а ты: «Смотри, красивый какой. Темненький, плечи широкие, рост высокий, ах-ах, мне бы такого», – передразнила подругу Кира, заправляя прядь светлых волос за ухо.

– Блондин лучше, – обиженно отозвалась Анна. – И чего ты возмущаешься, за нами бы кто так бегал!

– Копытами не вышли.

Тасманов нашелся в царстве разврата, отсутствия памяти и повышенного градуса. От слабоалкогольного пива до суровой грузинской чачи: Ярик застыл, влюбленным взглядом осматривая полки. Девушки были забыты, хотя давно приметили потенциальный объект интереса. Они отчаянно пытались привлечь внимание, но Ярослав уже забыл обо всем на свете. Таким лучшего друга и застал Паша, едва обойдя многодетное семейство и клятвенно обещания никогда не заводить детей.

– А бабы где? – поинтересовался Канарейкин, недовольно хмуря брови и оглядываясь. – Просто так бежали, что ли?

Ярик схватил Павла за ворот пальто и принялся трясти, отчаянно взывая к разуму. Тыкал пальцем в полки с желтыми ценниками, хватая ртом воздух от перевозбуждения.

– Кенар, там вискарь по акции. Пятьдесят процентов скидка! Паша, берем и уходим, пока никто не заметил!

В этот день они превысили норму и денежный лимит. Загружая покупки в багажник такси, Ярик любовно пристроил ящик алкоголя и заботливо погладил дребезжащие бутылки, пока Паша изучал длинный чек на предмет утерянных позиций.

– Кенар, мы шоколадку забыли.

– К черту, почему не взяли оливье?

Бонус №5. Лучшее в мире свидание

– Чем будешь заниматься весь день?

– Лежать.

– А потом?

– Тоже. У меня сегодня лежбище, я – диванный лежун, – отозвался Паша Канарейкин, сидя в их общей гостиной. В этой квартире они проживали уже больше полугода, как соседи и приятели. Леонова удивленно оглянулась, рассматривая тюрбан из розового полотенца на голове Кенара.

– Удивительно. Никакого Ярика, пьяных вечеринок и длинноногих женщин. А главное – ползущего гусеницей тебя через порог, – язвительно заметила она, возвращаясь к рисованию стрелок на веках.

Линия получалась неровной, поэтому Кира, чертыхнувшись, взяла одну из многочисленных ватных палочек и смочив ту в мицеллярной воде, аккуратно подправила макияж. На столике валялось несколько видов помад, называемые Пашей: «Сто двадцать оттенков коричневого». Палетка теней, кисти, спонжи, румяна, хайлайтеры – вся атрибутика для наведения красоты. Среди обилия баночек лежала плойка, которой Леонова минуту назад выпрямляла светлые волосы.

– А ты куда хвост навострила, Левушка? – прищурился Канарейкин, складывая на крепком торсе ручки. Довольно комичная поза, учитывая общий вид: темные домашние штаны, розовое полотенце и футболка с надписью: «Я вас всех ненавижу».

– На свидание, – ответила Леонова, принимаясь водить щеткой с черной массой по ресницам.

Канарейкин заинтересованно наклонился вбок, пытаясь понять, чем занимается подруга. Некоторое время Кира просто не обращала на него внимания, пока Кенар не придвинулся настолько близко, что она задела его локтем и едва все не испортила.

– Паша! – недовольно обернулась и шикнула.

– Ой, будто я там твои секреты узнаю. Без него видел, все там нормально, – мгновенно обиделся Канарейкин и отодвинулся, но не выдержал даже минуты, вновь интересуясь:

– Так что за свидание?

– Обычное, – пожала плечами Кира. – С мужчиной.

– Ну, хорошо не с женщиной, – философски заметил Кенар, уворачиваясь от большой кисточки для пудры. Белый порошок поднялся в воздух, и Паша чихнул, прекратив смеяться.

– Тебе двенадцать, что ли?

– Мне пять, но ты не ответила на вопрос.

– Пригласил в кино на фильм «Меткуб, моя любовь». Парень, с которым меня познакомила подруга Аня. Это один из ее знакомых, – отозвалась Кира, заканчивая приготовления и шагая в коридор, оставив принадлежности для макияжа на столе. Потом уберет, вечером.

Сам Паша быстро сбросил дурацкое полотенце и зашагал следом, лохматя каштановые пряди. Леонова собиралась за дверью своей спальни, а Канарейкин топтал третий или четвертый круг, приводя мысленные доводы против. В конце концов, по его мнению, идти на свидание с малознакомой личностью – моветон. Тем более по рекомендации этой Ани. Кто такая? Кенар ни разу с ней не встречался.

– Ботан какой-нибудь убогий. Еще за себя заплатить попросит, – пробурчал недовольно, когда Кира вышла в светлом сарафане из струящейся ткани. – И зачем платье надела? На улице ветер. Подул – все прелести видно.

– Чего начал-то? – недоуменно вскинула брови Кира, сбрасывая в маленький удобный рюкзак необходимые вещи: телефон, ключи, компактную пудру. Последней туда попала помада «Том Форд».

– Ничего не начал. Потом не звони и не проси спасать от придурка, – огрызнулся Канарейкин, демонстративно уходя на кухню.

– Когда такое было?!

– А вот будет!

Паша захлопнул дверь, не пожелав даже удачи.

– Вот же… птица, – цыкнула Кира, погрозив кулаком вслед. – Не характер, а кошмар! Не знаю, какая баба тебя вообще выдержать способна, – шипела себе под нос, застегивая ремешок на босоножках.

Обида переполнила чашу терпения и жгла изнутри. Разве друзья не должны поддерживать? Леонова же не высказывала Павлу по поводу бесчисленных женщин в постели. А Кире, может, тоже неприятно, когда Кенар едва живой приползал домой, провонявший чужими духами.

– Кобель, – бросила напоследок и захлопнула входную дверь. – Вот и сиди там, зеленей от своей мизантропии, Гринч.

Несколько минут она стояла на лестничной площадке, не решаясь сдвинуться с места. Смотрела на дверь квартиры и пыталась разобраться со своими мыслями. Даже всхлипнула, но заплакать себе не позволила. Уж точно не из-за глупого спора.

– «Офелия любит Тони, но обручена с Клеманом. Шарлотта тоже любит Тони, Тони любит женщин, как и Селин, но Селин больше любит отвязные вечеринки. Вслед за этими безрассудными и разгоряченными телами Амин пускается на поиски любви, вдохновения, а если повезет – и судьбы», – зачитывал с листовки Ярик аннотацию к фильму «Меткуб, моя любовь», стоя в очереди за попкорном.

Июль в этом году выдался теплым, а выходные становились поводом выбраться семьями и парочками в кино. Среди таких молодых, дерзких и жаждущих посмотреть романтическую мелодраму были и Ярослав с Пашей. Последний отчаянно выглядывал из очереди, то и дело, сверяя время по часам. А рядом паясничал Тасманов, передразнивая каждое слово в синопсисе к данной киноленте.

– Это про групповой секс? Слушай, мне нравится. Почему мы никогда раньше на свиданочки не ходили, Кенар? – ехидно помахал перед глазами Павла рекламкой Ярик. – Ну че там? Он ее уже страстно зажал? – жарко прошептал в ухо Канарейкину, заставляя вздрогнуть от горячего дыхания на коже.

Паша резко подпрыгнул и злобно рявкнул на довольного собой Тасманова:

– Что творишь, гиена?!

– Гы, ты бы свою рожу видел, – хохотнул Ярик, тыча пальцем в друга. – Точно ревнивая Гюльчитай мужика высматриваешь. А не пошел ли мой Ахмет вторую жену искать, а?

– Сейчас эту рекламку тебе в одно место засуну, умник. Шутить не надоело, клоун безработный?

– Почему? У меня творческая карьера!

– Где? На задворках журнала «Эстет»? – съязвил Павел. Тасманов показал в ответ средний палец.

– Скалься, воробей дерганый, – протянул Ярослав, гордо выпячивая грудь и улыбаясь всем красавицам в радиусе нескольких метров. – Что тебе еще остается на старости лет? Не конкурент ты Ярочке, совсем. Завидуй молча и не отсвечивай.

– Сейчас в автомат для сладкой ваты тебя засуну, жертва пергидроли, – пригрозил ему Паша, попытавшись пнуть. В ответ Тасманов пихнул его вбок и несколько минут они дурачились, пока в очереди не начали шипеть, пытаясь урезонить разбушевавшихся друзей.

– А ты не шипи, шипелка не выросла еще, – огрызнулся Кенар на молодого худенького парня лет восемнадцати, одним взглядом припечатав к месту.

– Ладно, рыцарь стальные бубенчики, – вздохнул Ярослав, вытягивая шею. – Где объект? Кого бить будем? Имей в виду, мне завтра на съемку, я не хочу идти некрасивым. А вечером свидание. Так что давай: ты бьешь, а я рядом с транспарантом поддерживаю.

Стоило им оказаться подле молодой девушки-кассира, как Тасманов оперся о стойку, предварительно прочитав имя на бейдже.

– Кариночка, вы сегодня просто богиня кока-колы, – пропел Ярик сладким тоном, хлопая ресницами. – А ваш папа не хлебушек? Вы просто такая крошка…

От сомнительного комплимента Паша закатил глаза, девушка хихикнула и смущенно опустила взгляд, теребя форму.

– Ох, ну что вы… Что вам предложить? – воодушевилась Карина, едва не растекаясь по кассе от восторга.

– Ой, мне сырный попкорн и бутылочку холодного пива.

– А вашему другу?

– Ему ничего. Он себя плохо ведет, поэтому дома пожрет, – отмахнулся Ярик, ойкнув от удара по спине.

– Сейчас позвонки пересчитаю, веселый булочник, – мрачно навис рядом Паша, и Ярослав тихонько вздохнул, делая на него заказ.

– Не люблю тебя. Ты противный.

– Я тебя тоже, но почему-то мы все еще дружим. Карма поди.

– Однозначно.

На сеанс друзья шли в толпе, стараясь ничего не уронить и не пролить. Когда неподалеку показалась знакомая девичья фигура в сарафане, Паша резко притормозил, разглядывая спутника Киры. Ростом парень едва достигал макушкой плеча Павла – невзрачный, русый, в очках и сером брючном костюме с галстуком в летнюю жару. Словно сговорившись, парни покосились вначале на свои рваные модные джинсы, затем на легкие футболки.

– Что это за упырь?

– Креветка кривоногая. Кто в такую жару носит галстук?

– Мамкин сынок?

– Повелитель танчиков на работе за компом, – убежденно кивал Паша, не упуская из виду пару.

Судьба сегодня им благоволила. Места, выкупленные Пашей, оказались прямо позади Киры и ее поклонника. На колени девушка положила букетик белых хризантем, отчего Павел скривился.

– Он их на ближайшем кладбище надергал? Или из бабкиного огорода?

Устроившись в кресле, Кенар оглядел полупустой зал, ставя бутылку холодного пива в специальную выемку на подлокотнике, а затем пнул спинку кресла несчастного поклонника Леоновой.

– Кирочка, извини, – пропищал парень, нервно оглядываясь. Он вздрогнул и икнул, увидев две улыбки, напоминавшие оскал. Ярик провел большим пальцем шее, Паша изобразил удушение.

– Артур? – позвала содрогнувшегося парня Кира.

– Д-да, – кивнул тот, поворачиваясь обратно к экрану.

Народ расселся по местам, двери закрыли и свет погас. Первые рекламные ролики появились в кадре, пока люди лениво хрустели едой, наслаждаясь бездельем. Нога Паши в кроссовке поднялась по спинке кресла врага, и грязная подошва коснулась затылка.

– Извините! – прочистил горло Артур, резко оборачиваясь. Кенар сделал вид, будто ничего не произошло. Уставился в экран и только спустя минуту напряженного молчания вскинул брови:

– Что?

– Ничего!

– Все хорошо? – удивилась Кира, наклоняясь к раздраженному Артуру. Мимо глаз что-то пролетело. Маленькое, едва заметное, похожее на зернышко попкорна.

– Что за…

Она резко повернулась, ошарашенно уставившись на парочку позади себя.

– Кирочка-а-а, – вцепились друг в друга два идиота, изображая крайнюю степень непонимания. Хлопали ресницами, пытаясь выглядеть удивленными «неожиданной» встречей.

– Так, – процедила Леонова, сжав спинку кресла.

– Привет, ты тоже здесь? Ой, не знал, не знал. Честное слово, какая приятная неожиданность. А я вот, – Паша ткнул пальцем в Ярика, кивающего в ответ. – Гиену выгуливаю. Он, представляешь— И не специально сюда пришли? – прорычала Кира, удерживая Артура одной рукой за плечо.

– Честно. Ты мне не веришь?

– В глаза наши посмотри, разве можно нам не доверять? – вторил Паше Тасманов.

– Вы можете потише?! – пискнули зрители с другой стороны ряда, и Кенар резко повернул голову.

– Захлопнись там!

– Вы что себе позволяете? Вас сейчас отсюда выгонят!

– Если я встану, то ты ляжешь, – пригрозил в темноту Канарейкин.

Как только лица осветили кадры будущей мелодрамы, Кира хотела сосредоточиться на фильме. Периодически она пресекала любые попытки Артура взять ее за руку, одергивая пальцы. Парень Леоновой даже не нравился, однако природное упрямство и желание построить нормальные, здоровые отношения заставляли дать Артуру шанс.

– Кирочка, – вновь послышался жалобный голос, спустя еще несколько минут бесплодных попыток вникнуть в суть сюжета.

– Да?

– Он снова меня пинает.

– Кто? – непонимающе повернула к собеседнику голову Леонова, сжимая подлокотник.

– Этот, злой. Который того парня пригрозил уложить.

– Паша! – рявкнула Кира, резко обернувшись. Кенар поднял руки вверх и пожал плечами.

– Что «Паша»? Я ничего не делал, – возмутился он.

Еще минут десять прошли спокойно, затем вновь послышался глухой удар.

– Кирочка, опять!

– Паша, прекрати!

– Это не я.

– Ярик, значит, ты.

– Не могу. У меня рефлекс. Видишь, ножка дергается? Это все от нервов. Ой, снова, – вновь пнул спинку кресла Тасманов, тяжело вздыхая и прикладывая ладонь ко лбу, спозлая ниже.

– Пашенька, умираю…

– Держись, всего два часа осталось отмучиться, – сочувственно похлопал друга по руке Кенар.

– Хватит ломать комедию, идиоты! – цыкнул на них Кира, извиняясь перед шипящими со всех сторон людьми. Тут и там раздавались возмущенные голоса с просьбами быть потише.

– Чего ты такая жестокая? Гиеночка, может, кранты, капут. Мементо морэ. Ярочка пни еще раз креслице, пусть тебе полегчает. Не слушай эту злую женщину.

– Злая?!

– Кирочка, он снова пинается!

– А ты чего ябедничаешь, кобра очковая? – засопел Тасманов, кинув в несчастного задерганного Артура попкорном. – Нехорошо своих сдавать. Где твоя мужская солидарность? Пацаны должны держаться вместе, даже если по разные стороны баррикад.

– Да вы хам!

– Паша, ты слышал? – ткнул пальцем в Артура Ярослав, повернувшись к другу. – Он меня обзывает. Кенар, кинь в него ведро с попкорном.

– Почему мое? А пивом нельзя? Я почти допил.

– Можешь бутылку, но за это можно сесть.

– Так, все! – Кира поднялась, тяжело дыша от ярости.

– Девушка, погодите, самое интересное началось.

– Извините, а вы за блондина или за шатена?

– Я за всех, но блонди жжёт.

– Вангую, темненький щас очкарику лупатки на пятую точку натянет. Ваня, врубай камеру, сейчас в сеть видео зальем.

– Тихо вы, мы же слушаем!

– Да выгоните их! Где администратор?

– Ой, заткнись и не мешай.

Люди принялись ругаться и возмущаться прерванным скандалом. Леонова открыла от изумления рот, пока зрители, забыв о фильме, ждали продолжения разворачивающейся перед ними драмы. Даже администратор замерла и ждала, чем все закончится.

– Кирочка? – пискнул Артурчик в последний раз, будто смирившись со своим положением. Леонова вздохнула, осторожно взяла сумочку и, переглянувшись с Пашей, спросила:

– По одному до туалета?

– По одному до туалета, – закивал тот, поняв тайный смысл фразы.

***

– Ужас просто. Такой позор. Никогда больше в этот кинотеатр не пойду. Тем более с вами, – бурчала Кира, потягивая безалкогольный мохито через трубочку, сидя на плетеном диванчике летней веранды уютного кафе.

Ветерок трепал светлые волосы, а вечерняя прохлада холодила кожу. Леонова вздрогнула, обхватив себя руками и пожалев, что не взяла хотя бы легкий кардиган.

– Завела шарманку. Просто нечего со всякими придурками по кино ходить, – фыркнул Паша, дергая удивленную подругу на себя.

Горячие пальцы коснулись обнажённой кожи, отчего Кира вздрогнула сильнее – лесной аромат туалетной воды Канарейкина накрыл с головой, будоража потаенные мысли. Леонова не стала вырываться или пытаться освободиться. Прижавшись к теплому боку, уткнулась носом в плечо, обтянутое светлой футболкой, постепенно согреваясь от тепла тела Павла.

– Фу, какая ваниль, – скривился Тасманов, отпивая пиво, и ехидно добавил, не давая пнуть себя под столом. – Чур я буду другом жениха.

– Пойду костями потрясу. Пока вы плесенью покрываетесь, – повертелся на месте Ярик, подмигнув парочке, танцующими движениями двинувшись в сторону людей, вяло двигающихся под музыку.

– Кенар? – позвала Канарейкина Кира спустя несколько минут уютной тишины, устраивая подбородок у него на плече и сквозь полуопущенные ресницы рассматривая грубоватый профиль. – Если из-за тебя я не выйду замуж до тридцати пяти, то заставлю на себе жениться. Понял?

– Еще чего, – хмыкнул Паша, нисколько не испугавшись. – Сама же орала, что меня невозможно терпеть.

– Невозможно, – улыбнулась Леонова, крепче прижимаясь к Павлу. – Невыносимый человек. С тобой десяти лет не прожить без последствий для ментального здоровья. И дети в тебя будут.

– Ни за что. Не хочу детей. Гадость какая.

– Вот, говорю же. Невыносимый человек.

– Ой, все, что опять не так?

– За испорченное свидание купишь мне сет суши.

– И куда в тебя влезает?

– Не твое дело, Кенар. Два купишь. За пререкания.

– А за шуточки про грудь?

– Три. Умру от переедания, но позиций не сдам.

Бонус №6. Повелитель кухни

– Меня не будет несколько дней. Надеюсь, за это время дом останется цел, а нашу соседку ты не продашь на органы… – вещал Ярослав, натягивая черные кожаные перчатки. Несколько минут он поправлял прическу у зеркала и задумчиво разглядывал свое отражение.

– Ты собираешь уезжать? Сорок минут на пороге топчешься, пять раз на дорожку посидеть успели. До Китая будто едешь, а не в Подмосковье на фотосессию с журналом, – закатил глаза Паша, нетерпеливо притопывая ногой.

В квартире царил настоящий бедлам, от которого у Канарейкина встала мнимая шерсть на загривке. Чего только стоили разбросанные повсюду носки, брендовые джинсы и многочисленные рубашки Тасманова. Не терпелось быстрее выпроводить друга и начать уборку. Жить сутки напролет в таком свинарнике, Павел не мог. Как Тасманов вообще умудрялся? Здесь же сплошная антисанитария. Ему точно нужна отдельная квартира. С нормальными соседями, а не белобрысым поросенком, которого Паша называл своим другом.

– Выпроваживаешь, да? – насупился Ярослав, точно недовольная жена. – А-а-а, знаю! Будешь водить сюда баб, пока я там буду впахивать на благо нашей маленькой мужской общины!

– Ярик, ты идиот? – покрутил пальцем у виска Кенар, опасливо оглядывая Тасманов, утирающего мнимые слезы. – Еще с двадцать третьего февраля не протрезвел? А я говорил: не мешай абсент с текилой и не запивай все это водкой!

– Хватит на меня наговаривать, – возмутился Ярослав, стащив обратно перчатку, шлепнув ею Павла по груди.

– Руки выдерну, – мрачно пригрозил Канарейкин, отчего Ярик отступил на два шага, вновь поправляя прическу.

– И не вздумай готовить, – наставил на Пашу палец. Кенару жутко захотелось услышать хруст ломающихся костей. Даже сделал шаг вперед, однако хитрый друг уже просек, что давно перешел невидимый порог терпения. Отпрыгнул еще дальше, схватил дорожную сумку и бросился на лестничную клетку в открытую дверь, крикнув напоследок:

– Веди себя хорошо, любовь моя! Не изменяй мамочке.

– А потом удивляется, почему нас весь дом «голубой луной» называет, – огрызнулся в пустоту Паша, закрывая дверь и мрачно оглядывая бардак, который предстояло убрать. – Точно перееду. Найду себе приличного соседа. Студентика. Или вообще никого.

В режиме «Золушка» Паша провел весь день. Носясь с тазиком, тряпками, чистыми полотенцами и моющими средствами, Канарейкин драил каждый угол с маниакальностью мизофоба – человека, боящегося микробов и грязи. Оттер все двери, ручки и вымыл окна с полами. Перестирал вещи, очнувшись ровно в девять вечера посреди сверкающей чистотой квартиры жутко голодным. Через приоткрытое окно на кухне врывался первый весенний прохладный ветер. Он принес с собой манящий аромат жареной курочки с картошкой, отчего рука Павла невольно потянулась к смартфону на журнальном столике.

Приложение «Яндекс-еда» – спасение для тех, кто не умел или не хотел готовить. Канарейкин всегда относил себя ко второй категории с поправкой на первую. Однажды едва не спалил всю общагу при попытке сварить макароны. После этого студенты первого курса факультета «Экономики и права» дружным голосованием отстранили Кенара от дежурства на кухне. Им на этаже еще неделю возвращали свет, поэтому давать в руки продукты Павлу больше никто не решился.

Сам Паша такому исходу был рад. Пока жил один, питался готовыми обедами, салатами и заказной без необходимости включать газовую комфорку. Львиная доля бюджета уходила на траты подобного рода, отчего жаба иногда неприязненно квакала внутри.

Все стало лучше, когда они с Ярославом сняли вместе квартиру. Точнее сказать, Тасманов позвал его к себе в роскошные апартаменты, которые явно были приобретены не им. В подробности Паша вдаваться не желал. Такие вещи Ярик предпочитал не упоминать в дружеских беседах за бутылочкой пива. В конце концов, лезть друг другу в душу – это «не по-пацански». Так что не имело смысла теребить лишний раз неприятную тему. Тем более сам Ярослав отлично готовил. Паша пару раз попробовал, после чего ему запретили подходить к плите под страхом смерти.

– Гадость, гадость в булке, гадость на палочке… – бормотал Павел, перелистывая меню очередного фастфуд-кафе. Где-то в душе недовольно квакнула жаба.

– Нет ничего сложного. Просто пожарить картошку и приготовить курицу, – протянул Паша уверенно, стараясь не обращать внимания на дразнящие ароматы.

Мужская решительность – двигатель прогресса. Кенар поднялся с кресла, пнул с дороги, упавшую декоративную подушку, и отправился строевым шагом на кухню изучать содержимое холодильника. Открыв одну из двух камер, мысленно вознес благодарности своему чуткому соседу. Естественно, молча, потому что хвалить Тасманова вслух – это тоже не «по-пацански».

– Спагетти, овощи, жареная говядина… – бормотал Паша, перебирая контейнеры, тяжело вздыхая. Взгляд упал на картошку в нижнем. Затем добрался до морозилки и нашел курицу. – Ха, Пашенька все найдет, если поищет, – потер ручки, собираясь постигать искусство готовки.

Достал курицу, выложил картофель в раковину и вытащил несколько пачек специй из верхнего шкафчика. Минут пять Кенар медитировал над яркой упаковкой, пытаясь понять, что скрывает под собой загадочное название «Хмели-Сунели», а затем бросил на стол рядом с замороженной курицей. Туда же отправился перец, прованские травы, приправа для картофеля, мяса и рыбы – бербере, барбарис и какие-то загадочные пять китайских трав.

– Зачем столько специй? Нельзя просто посолить, поперчить и не морочить голову белому человеку? – возмущался Паша, открывая кран и беря в руки картофелину, придирчиво осматривая ту. После чего отправился искать смартфон, через минуту набирая в поисковике запрос: «Как чистить картофель для жарки».

– Ты молодая или старая? – обратился к клубню Канарейкин, задумчиво прикусывая губу и вновь посмотрел на экран.

– Вода, специальный короткий нож, любая емкость, овощечистка, насадка-ершик, сито, губка металлическая… а дрель зачем? – озадачился Павел.

Такого инструмента в квартире молодого фотографа не нашлось. Пришлось идти к соседям. Интеллигентная семья – выходец из немецких аристократов Георгий Штольц с супругой Маргаритой только-только вернулись из театра, где смотрели премьеру спектакля «Юный Шекспир». Обсуждения судьбы английского поэта и драматурга так их захватило, что Георгий не сразу услышал звонок в двери.

– Дорогой, открой, кто-то очень настойчив, – фыркнула Рита, сбрасывая с плеч меховое манто. – Какое бесстыдство – надоедать людям в столь поздний час.

– Конечно, любовь моя, – закивал Гоша, потирая лысеющую макушку. Он стянул пиджак, подходя к двери, заглянул в глазок и резко побледнел.

– Дорогая! – пискнул из коридора Штольц, обернувшись к жене, панически дергая бабочку. – Там этот… из сто седьмой!

– Где живут два молодых человека нетрадиционной сексуальной ориентации, – шепотом закончил Георгий, стараясь говорить так, чтобы его не услышал Павел. Рита ахнула, прижав ладонь к губам.

– А там который хорошенький? – пискнула молодая супруга, быстро поправляя прическу и декольте платья. Георгий озадаченно моргнул, глянув на экран видеокамеры, показывающей мрачного Канарейкина у их порога.

– Нет, там который любит аморальных женщин, много курит и нехорошо ругается.

– Ах, Павел, – расплылась в улыбке Маргарита.

– Давай, ты сама у него узнаешь, что ему нужно? – жалобно попросил супруг. – В прошлый раз я случайно загородил проезд, и этот сумасшедший не смог выехать. Было столько крика. Еле ноги унес.

Когда из квартиры вышла Рита, демонстрируя глубокое декольте и очаровательную улыбку на губах, подкаченных ботоксом, Паша на минуту забыл, зачем пришел. Смотрел на вырез, задумчиво высчитывая размер. Пока не услышал вопрос, который супруга Штольца повторила в третий раз:

– Павел?

– А! – очнулся он и заулыбался так, что Маргарита судорожно вздохнула. – Здравствуйте, красавица. Невероятное платье. Так и тянется рука пощупать мягкость ткани, – разлился соловьем, заставляя собеседницу краснеть от смущения.

– Спасибо, – захлопала ресницами Рита, коснувшись широкого плеча. – Так что случилось?

– У вас дрели нет?

Маргарита озадаченно наклонила голову набок, затем повернулась в сторону пустующего коридора, ища взглядом мужа.

– Дорогой! – позвала Георгия, и тот выглянул из комнаты. – У нас есть дрель?

– Н-нет, – выдохнул Штольц, опасливо смотря в сторону невозмутимого Павла. – Вам зачем?

– Сверлить, – ехидно протянул Кенар.

– Стены? – рискнул пошутить Гоша, дернувшись в сторону, едва Паша шагнул в квартиру.

– Труп, – мрачно изрек Канарейкин и добавил невозмутимо, когда Георгий скрылся в спальне. – Картошки.

Дрель – вещь занятная, но редкая для дома, полного жителей с высоким статусом в обществе. Зачем делать ремонт своими руками, если проще заплатить? Логика ясна, потому отбросив мысль использовать инструменты, Кенар вернулся домой и обнаружил там потоп. Оказывается, пока Канарейкин бегал по этажам, завалившая в слив картошка и оставленная включенной вода, сотворили свое черное дело.

– Идиотизм, – буркнул Кенар, продолжая выбирать способ для чистки после того, как все убрал.

Перчаток для пилинга, упомянутых в статье, тоже не нашлось – но была металлическая губка. Несколько неловких движений с матами и руганью – содранная кожа, кровь и боль от прикосновения антисептика. После Паша попробовал залить водой в плотном пакете, однако картошка не поддавалась, и кожура осталась на месте. Пришла очередь кипятка, но этот способ был отброшен из-за травмоопасности: Канарейкин обжегся, пытаясь достать клубни. Варить в «мундире» отказался сразу, зато использование стиральной машины, очень заинтересовало. Он собрался загрузить картофель в центрифугу, однако в последний момент передумал. Нож показался самым надежным способом.

– Ненавижу готовку, – прошипел Кенар, обрабатывая очередной пострадавший палец. Оставив половину овоща в мусорном ведре, Павел с радостным воплем закончил, нарезав кусками и… Повернулся к размороженной курице, о которой совершенно забыл.

– Да блин, – выругался, принимаясь снимать упаковку.

Паша оглядел разделанного цыпленка, задумался и вновь полез в поисковую систему. В каждой статье по тысяче рецептов – от самого простого до сложного. В конце концов, решив не слишком заморачиваться, он налил полбутылки масла на противень, устроил курицу, обсыпал тушку специями, случайно опрокинув туда всю пачку «Хмели-Сунели».

– Если посыпать мясо солью, оно впитает только необходимое количество. Со специями же также, не? – загадочный бог кулинарии не отозвался на вопрос в пустоту. Паша поискал оптимальную температуру на панели и отправил курицу в духовку.

Канарейкин вылил полбутылки масла на сковородку, поставил ту на плиту и, отойдя к картофелю, принялся тыкать пальцем неровные куски. Через несколько минут послышалось шипение и хлопки. Паша прицелился и бросил нарезанный клубень сразу же взвыв от полученного ожога.

– Надо было заказывать пиццу и салаты, – матерясь сквозь зубы, Паша отошел на другой конец кухни для собственной безопасности. Очередной кусок картошки попал на раскалённую сковородку. Раздался треск, и Кенар радостно вскрикнул, подпрыгивая на месте.

– Три очка!

Остальные дольки отправились следом, а затем Павел прикрыл картофель крышкой, не давая маслу метко плевать горячими каплями. Вдохнув аромат пекущейся курицы, Кенар пробормотал:

– Никто теперь не скажет, что Паша не умеет готовить. Надо пойти покурить, – добавил он, наливая себе крепкий холодный чай.

Павел включил ноутбук, отпил из кружки и закурил, открывая последний финансовый отчет, который предстояло срочно доделать. Кенар погрузился в мир графиков и цифр, задремав в итоге на диване в обнимку с ноутбуком, не слыша звона таймера и треска, раздающегося из кухни.

***

– Вот ты мне скажи, Канарейкин, на кой ляд тебе готовить вздумалось? Теперь мне придется покупать новую сковородку, плиту и набор ножей. Радуюсь, что дом ещё цел. Соседи спасателей вызвали, а ты просто спалил курицу и картофель!

– Чего вопишь, гиена. Подумаешь, устроили внеплановую эвакуацию. Повторение – мать учения. Пожарные остались довольны.

– Естественно, они же час бились в истерике от смеха, глядя на твои труды. Хочешь совет, Пахан?

– М-м?

– Тебе надо жениться. Хотя бы ради человечества. Второго раза мир не выдержит.

– Тасман?

– Да?

– Девять жизней приобрел по акции? Нет, не отвечай. Стой прямо так, сейчас помогу разгрузиться и избавлю от первых восьми!

Бонус №7. А вас, Ирина, я попрошу остаться

В административном здании завода «МеталлМаш» царила настоящая паника. Инженер Потапов должен был вот-вот отбыть в командировку до города Сызрань, а документы, как обычно, забыли оформить вовремя. Секретарша Ирочка носилась по коридорам с заданием, приказами, подписывая то у заместителя генерального директора по финансам, то у главного бухгалтера. Когда, замученная и запыхавшаяся, Титюхина ворвалась в кабинет, потрясая бумагами, женский коллектив встрепенулся.

– А-а-а, Ирочка, – пропела радостно Галина Степановна, протягивая руку.

Поправка в приказе произошла из-за очередного несогласования дат прибытия и отбытия. Сначала решили, что поедет Олег во вторник, потом – четверг. Затем, что задержится на неделю, а после улетит сразу в отпуск. Однако, старший кассир Наденька перечитала законодательство, и общим голосованием решили, что надо все переделать, ибо цифры не сходятся.

Командировки других отделов не относились к обязанностям Иры. Для этого у Техотдела, где работал Потапов, был свой работник. Вот только приказ генерального директора не обсуждался: Мария Савочкина очень занята, поэтому ответственной назначили Титюхину. Как будто на весь завод сего один секретарь.

– Машенька не может, у нее же работа, – шипела Ирина, нервно постукивая кончиком ручки, пока дожидалась ответного письма от дирекции с последним уточнением сроков командировки. – Под столом Машенька работает у генерального!

Накрывшая тень напугала Титюхину до смерти. Подпрыгнув от неожиданности, Ирина выронила ручки, совсем забыв, что расслабилась и упустила из виду приемную. Подскочив с кресла, Ира ошарашенно уставилась в лукавые зеленые глаза Павла Канарейкина – ведущего экономиста финансового отдела. Паша заулыбался шире, небрежно обмахиваясь черной папкой с документами, опираясь о стойку.

– Кхм, – прокашлялась Титюхина, поправляя задравшуюся юбку, пытаясь справиться с бешеным сердечным ритмом. – Что случилось? Директор занят, – сразу предупредила, заметив невольный интерес Канарейкина к двери генерального.

– Так я не к главному, – притворно обиделся Кенар, аккуратно положив папку на стойку. – Я к тебе. Давно не виделись, соскучился, – понизив тон, он с интересом оглядел стройную фигуру секретарши, заставляя ту задержать на секунду дыхание.

Не знай Ирина истинную причину визита Павла, развесила бы уши, растекшись лужей, как большая часть их женского коллектива.

– Не-не-не, Канарейкин, – принялась махать руками Ира, качая головой и возвращая взгляд обратно к экрану монитора своего компьютера. – Знаю я, что ты здесь делаешь. Вы с Морозовой круги нарезаете с разницей в полчаса. Сказано: вас вызовут.

Ирочка гордо задрала нос, сделав вид, что очень занята. Последние изменения в штате не знал только ленивый: Анна Евсеевна, заместитель начальника отдела по финансам, уволилась, переехав жить к дочери в Италию, и теперь Паша с Валентиной Васильевной стали основными претендентами на вакантное место. Инесса Георгиевна, непосредственный начальник Канарейкина и Морозовой, выбор делать отказалась, поскольку оба кандидата ей нравились. Остальное руководство пошло ва-банк – они предпочли переложить выбор на плечи директора завода. Евгений Семенович же тянул время, давая возможность двум сотрудникам устроить конкурентную борьбу за «место под солнцем».

И хотя Паша не особо жаждал эту должность, душу грела прибавка к зарплате и отдельный угол вдали от остальных сотрудников. Экономисты, конечно, получше бухгалтерии, где он сидел в начале своей карьеры, пока не перевелся.

– Морозова уже приходила? – поморщился Павел, невозмутимо сунув руку в карман брюк, наклоняясь ниже. Ирочка выругалась, щелкнув мышкой, пока почта обрабатывала очередной поток писем, и вздохнула, оторвав взгляд от экрана.

– За двадцать минут до тебя прибегала. Хотела сунуть директору план оптимизации расходов на будущий год и анализ какой-то, по этим вашим, – она щелкнула в воздухе пальцами, пытаясь вспомнить название.

– Основных фондов? – подсказал Кенар, поправляя темный пиджак и мрачно оглядываясь на пустой коридор, заметив на потолке мигающий огонь камеры.

Технически они предполагались для безопасности, но по большей части дирекция использовала их как слежку за сотрудниками. Долго стоять у стойки Ирины было нельзя: одна из камер была направлена точно на приемную генерального директора так, чтобы было видно, кто находился там и сколько по времени.

– Ага, оно, – кивнула Титюхина, цыкая от недовольства. Компьютер завис намертво, не позволяя Ире совершить хоть какое-либо действие. А время утекало. Бюро по расчету принимало заявки на командировочные расходы исключительно до трех часов и не секундой позже.

– Вот же старая кикимора, – буркнул тихо Паша, искренне пожелав Валентине Васильевне подавиться зеленым чаем.

Не удивительно. Ведь с момента перевода Кенара, Морозова буквально возненавидела парня. Слишком молодой и наглый – два месяца в отделе, а уже кандидат в начальственный состав. Разве так бывает? Старая ведьма считала, что нет.

Канарейкин тоже не понимал, почему этот мамонт, не заваленный первобытными людьми, все еще топтал грешную землю. По его мнению, подобным дамам, умудрявшихся хранить важную документацию в корзине на компьютере, место в музее палеонтологии. Именно поэтому вооружившись всеми необходимыми графиками, отчетами и таблицами, Паша собирался поразить своим красноречием директора. И чем раньше, тем лучше. Но на пути стояла неприступная Ирочка Титюхина, и этот вопрос надо срочно решить.

– Блин! – взвыла Ирина, вырывая Павла из сладостных видений, где Канарейкин из двустволки заваливает Валентину Васильевну, демонстрируя на научном съезде сей редкий вид динозавра, не изученного наукой.

– Что у тебя там? – наклонился он, опираясь ладонями о гладкую поверхность и громко хмыкнул.

«Синий экран смерти» – критический сбой в операционной системе. Ничего удивительного, учитывая возраст местной техники и уровень знаний управление инновационными технологиями, попросту отдела программирования. Ирина застонала, беспомощно щелкнув еще пару раз мышкой, и потянулась к телефону.

– Дай я, – Павел обошел стойку, остановившись позади секретаря. Ладонь аккуратно легла поверх руки Титюхиной, вызывая приятную дрожь во всем теле, а лесной запах туалетной воды окутал с ног до головы, дурманя рассудок.

– А ты умеешь? – неуверенно спросила Ира, и Кенар заулыбался, изображая манипуляции на клавиатуре, пока Титюхина втягивала носом воздух, влюбленным взглядом смотря на Пашу. Незаметно пнув системник, Канарейкин радовался своей находчивости и умудрился носком ботинка попасть точно в кнопку перезагрузки.

– Конечно, – отмахнулся Павел, подмигивая Ире. – Ерунда. Дело пяти минут.

И очень понадеялся, что перезагрузка поможет. А если нет, то придется лезть в поисковую систему. Едва появилась знакомая заставка, он гордо выпятил грудь, поймав в объятия радостную Ирочку, похлопывая ту по спине, незаметно переместил ладонь ниже, услышав кокетливое хихиканье в ответ.

– Ты меня просто спас, – выдохнула Титюхина, приоткрывая розовые губы, разглядывая лицо Кенара и отмечая его грубую мужскую красоту. Глубоко вздохнув, она ощутила горячее дыхание у самого уха.

– Мне надо… письмо… – простонала Ира, едва ладонь Павла проникла под юбку, пройдясь вверх по бедру.

– А мне к директору, – промурлыкал он и скользнул языком по мочке уха, лаская кожу бедра. – Это платье тебе идет, красавица, – ловкие пальцы коснулись кромки кружевного белья, несильно надавив на чувствительное место до негромкого вскрика.

– Паша, приемная открыта, – задыхаясь, прошептала Титюхина, нервно облизнув губы.

– Да-а-а, надо еще директору донести бумаги, – напомнил Кенар, косясь в сторону папки. Секретарь беспомощно оглянулась, прикусила губу, едва он повторил дерзкий трюк.

– Ах… не могу!

– Ну, солнышко-о…

Спустя двадцать минут Павел гордо вышел из кабинета генерального директора в приемную, ощущая себя победителем. Морозова стояла в коричневом костюме и недовольно поджимала губы, нависая прямо над невозмутимой Ириной. Та в очередной раз оторвала от уха телефонную трубку, приметив краем глаза Пашу, улыбнувшись ему, и сурово произнесла:

– Валентина Васильевна, он занят.

Возмущенная Морозова, заметив своего врага, ткнула в невозмутимого Канарейкина толстым пальцем и взвизгнула:

– Тогда почему ему можно?!

Кенар расплылся в улыбке и пропел:

– Потому что мамонты давно вымерли, Валентина, – он подмигнул Ирине и направился к выходу.

– Что ты несешь, Канарейкин? – услышал Паша в ответ, обернувшись, дабы помахать Морозовой папкой.

– До встречи на планерке, Мамонтина Васильевна. Обещаю вас сильно не третировать, – и повернувшись к Ирине, проговорил: – Не забудь, сегодня в восемь.

– Буду готова, – кокетливо пробормотала Титюхина, а ошарашенная Морозова переводила взгляды с одного на другого. Пока дошел смысл слов Паши.

– Три, два, – начал отсчёт Кенар, шагая по коридору, загибая пальцы, когда раздался крик:

– Канарейкин!

– О да, – злорадно расхохотался Кенар.

Бонус №8. Как найти соседку

С экрана смартфона на Павла смотрела большеглазая хрупкая блондинка тридцати лет. Ничего особенного, ещё и старше на четыре года. Перелистнуть и забыть, но Ярик с его дурацким спором: «Напиши этой. В кафе скажешь, что тебе жить негде. Спорим, отошьет?».

Где были Пашины мозги – непонятно. Сидя за столиком в дальнем углу и наблюдая за тем, как барабанит дождь по мокрому асфальту, Кенар прикидывал, что сказать девушке. В принципе, познакомится Павел не прочь. Оказалось, за миловидной внешностью скрывалась довольно любопытная особа. Они переписывались всю неделю, кидая друг другу шутки и интересные статьи. Новая знакомая любила историю, музыку и трудилась экологом, а он немного рассказал о скучной должности заместителя начальника финансового отдела. Кира призналась, что не любит цифры. Паша, что засыпает, слушая Бетховена. Леонова периодически страдала топографическим кретинизмом – Канарейкин раздражался от малейшей ерунды и не любил людей.

Вообще, ничего общего, но почему-то смеяться вместе над неудачной партией очередной поп-звезды или выходками коллег Павла было очень-очень весело.

«Чует гиенья душа – это твоя баба», – сказал Тасманов напоследок.

– Идиот, – в очередной раз выругался Паша, глянув на часы. Леонова не опаздывала, однако до встречи оставалось всего три минуты, и Канарейкин недовольно притоптывал ногой. Считал секунды, доводя себя до точки кипения. Он просто патологически не любил опоздания, поэтому сейчас барабанил пальцами по светлой скатерти, вглядываясь в темные тучи за окном.

Погода мерзкая, люди шумные, весна в этом году – склизкая и противная. Непонятно, почему люди так обрадовались, когда сошел первый снег. Мелкая морось только развозила грязь по дорогам. Не восхищали даже молодые листочки, успевшие появиться за несколько теплых весенних дней. Паша смотрел в окно и допивал очередную кружку фруктового чая из маленькой кружечки. Извращение какое-то, а не посуда.

– Еще, – буркнул официанту, подскочившему с меню в руках.

– Перезаварить? – бодро поинтересовался парень, хватая со стола заварник. Официант уже потянулся к кружке, когда наткнулся на взгляд Кенара и вздрогнул.

– Сейчас новенький принесем.

– Давай, – махнул рукой Канарейкин, недовольно откинувшись на плетеную спинку кресла, оглядывая просторное помещение.

В дождливую погоду люди стремились где-то спрятаться, потому и народу в кафе было предостаточно – парочки, студенты, даже школьницы. Две одинокие дамочки поочерёдно улыбались, стоило повернуть голову в их сторону. Ждать бессмысленно, надо бы подойти к одной из них – рыжей или брюнетке.

Звякнул колокольчик на двери, и Паша замер. Вошедшая блондинка не поразила с первого взгляда, да и со второго, признаться, тоже. Она чихнула, хлюпнула носом и цыкнула, стряхивая с пальто капли. Там, где должна была произойти эффектная сцена с появлением дамы сердца – только немного растрепанная, маленькая девчонка, озирающаяся по сторонам. Кира повернулась и улыбнулась.

Могла бы не заметить, тем более сидел Канарейкин где-то у черта на куличиках. Взгляд сам нашел парня, в которого вчера отчаянно тыкала подруга, уговаривая пойти на это свидание. Леонова напряженно рассматривала лицо Павла, придерживая одной рукой сумку, второй – мокрый зонт. Неклассический красавец, слишком грубая для обложек гламурных журналов, лишь немного смягченная правильными чертами. Острые скулы, щетина, густые темные волосы, широкие плечи, высокий рост, а лоб разрезала морщинка от недовольства. Нос с горбинкой, четко очерченный подбородок и губы средней полноты – точно не мечта сопливых девочек. Но взгляд, направленный на Киру, заставлял забыть все напрочь. Он буквально притягивал к себе, как и большинство женщин в помещении. Бешеная харизма, которую не мог погасить даже нечеткий снимок в профиле и десятки мужчин в кафе.

Кира улыбнулась шире, поддаваясь панике. Макияж в порядке? А волосы? Бесконечный рой вопросов обрушился на бедную голову. Глядя на этого парня в темном свитере, что идеально сидел на широких плечах, захотелось спрятаться под стол. Отогнав подальше собственный страх, Леонова решительно зашагала вперед.

– Паша? – спросила у Канарейкина, стоило ему подняться с места.

– У тебя глаза красивые, – выдал он первое, что пришло в голову. Ярик бы сейчас со стула упал, забившись в истерике. Особенно когда от комплимента Кира эти самые глаза распахнула еще больше, нервно сжав сумочку.

Взгляд скользнул по тонкой талии, обхваченной ремешком от золотистого платья из плотной ткани, до приоткрытых полных губ с розовой помадой, вновь возвращаясь к глазам. Просто огромными для такого личика – янтарными, наполненными ужасом. Внутренний мизантроп, несколько минут назад бившийся в истерике из-за задержки, подтолкнул к действиям. Кенар шагнул вперед и, обойдя ошарашенную Леонову, подвел ее к столику.

– Паша Канарейкин, можно просто Кенар, – проговорил Павел, ногой отодвигая стул, помогая стянуть мокрое пальто.

На задворках подсознания упал в обморок Ярослав Тасманов. Ведь Паша и галантность – вещи несовместимые. В этот момент к ним подскочил знакомый официант, заулыбался, рассыпался в комплиментах, ставя заварник с новым чаем на стол и нервно поглядывая в сторону опасного клиента.

– Меню принеси…те, – выдавил Кенар, стараясь вести себя вежливо. Кира открыла рот и выдохнула:

– Да я сама могу, – начала и резко замолчала, едва Паша приземлился на стул напротив нее.

– Вот еще, – фыркнул Канарейкин, сцепив пальцы в замок. – Пусть трудится раб, солнце еще высоко. Чаевые с неба не падают.

– А если плохо? – Кира моргнула, разглядывая татуировку с Гринчем на запястье, едва та показалась из-за рукава.

– Цветочная клумба очень красивая. Земля любит удобрения, – последовал невозмутимый ответ.

«Ну и характер», – подумала Леонова, смеясь над грубой шуткой.

«Тараканы прямо по курсу, но миленькая. Хоть и опоздала» – мелькнула мысль в голове Паши.

Они проговорили час, неспешно поедая салаты, курицу в сливочном соусе со спагетти и чизкейк. Начали с последних новостей в сфере музыки, закончили обсуждением местного меню, личных предпочтений в еде. С Кенаром было невозможно спорить: он всегда стоял на своем, давя авторитетом, знаниями и опытом. Только увиливать в разговоре, мягко огибая острые углы, чему Кира научилась еще при своей авторитарной матери и брате. Тем более с Пашей в несколько раз легче. Канарейкин все-таки прислушивался к мнению собеседницы, стоило только улыбнуться.

А Павел понял, что ему нравится общение с Кирой. Во всяком случае, она его совсем не раздражала, даже рассказом, как заблудилась, пока искала кафе.

– И нечего смеяться, – поджала губы Леонова, слыша звонок смартфона. Паша же шутил на тему топографического кретинизма и неумением пользоваться приложением «2ГИС», – эта дурацкая программа завела меня в дебри!

– Или у кого-то проблема с внутренней навигацией.

Леонова фыркнула, потянувшись к сумке. Не хотелось прерываться, однако стоило взглянуть на экран, с удивлением прочитала имя своей соседки по квартире.

– Извини, – кивнула Паше, отвечая на звонок.

Никто не тащит незнакомого парня в свою квартиру после первого свидания – это неприемлемо, глупо и абсолютно нелогично. Даже если подруга бросила почти за неделю до оплаты, заявив, что свою долю вносить не будет. Одна из самых больших подстав – часть денег потрачена, оставалось только на проживание и квартплату. Заплатить всю сумму, означало сидеть на хлебе с водой весь оставшийся месяц. Или просить помощи у родителей. Леонова отчаянно кусала губу, слушая восторженные крики бывшей подруги о том, что они с женихом решили жить вместе.

– Ты серьезно, да? – выдохнула зло, сжимая трубку. – А не могла бы съехать тогда, когда оплатишь свою долю?!

– Ну, Кира, что за возмущения, – раздались крики в ответ. – Попроси у родителей или брата. У него же есть деньги.

Леонова с отчаянием шикнула, огрызнувшись в ответ, сбрасывая звонок. В этот момент Паша как раз с кем-то переписывался, бурча под нос про «надоедливых ушлых гиен». Отвлекшись, он вскинул бровь.

– Что-то случилось? – поинтересовался Канарейкин, и Кире вдруг захотелось нажаловаться. Потому что Павел сильный, а она – маленькая и слабая девочка.

– Соседка кинула. Прямо перед квартплатой, представляешь? Подруга, блин, – вздохнула Леонова, чувствуя себя чуточку лучше.

– А-а-а, – потянул Кенар, на секунду задумавшись, а затем улыбнулся. – Знаешь, это судьба. Мне тоже надо где-то жить. Как насчет объединить наши усилия и спасти друг друга в столь трудный момент?

Умные девочки не пускают незнакомых парней в свои квартиры. Но ведь ничего не случается просто так, верно?