Калейдоскоп счастья

Глава шестая

Еще задыхаясь от бега, она протиснулась в щель, едва кто-то откатил тяжелую гофрометаллическую дверь. Все приветствовали ее возгласами облегчения. Пол кинулся навстречу.

— Слава богу! — Он обнял ее за плечи и провел в центр группы. — Я беспокоился. Опаздывать — не твоя привычка.

— Ты заставила всех ждать! — накинулся на сестру Вильям, злясь на то, что Пол обнял ее.

Кессиди незаметно отстранилась.

— Извините. У меня была встреча с продавцом париков, и она затянулась дольше, чем я рассчитывала.

— Надо посматривать на часы, — раздраженно ворчал Вильям.

Пол уперся руками в бока.

— В чем проблема, Пенно? Ну-ка, оставь ее в покое.

Кессиди примирительно положила руку на его плечо:

— Давайте больше не тратить времени. Нам надо работать.

Пол отступил назад. Вильям нахмурился, но больше ничего не сказал. Взгляд его выражал беспокойство, и Кессиди стало жаль его. Она понимала, что благоразумнее закончить всякие отношения с Полом немедленно. Но была просто не в силах сделать это.

Собранная и энергичная, Кессиди быстро организовала репетицию. Все прошло гладко, несмотря на множество забот, требовавших ее внимания. Два часа и восемнадцать минут спустя Кессиди объявила окончание репетиции, довольная тем, что они успели, но помня о том, что им еще предстоит.

Группа разбилась: одни рванулись к двери, другие задержались, чтобы поболтать. И только тогда Кессиди поняла, что голова у нее раскалывается и она готова ринуться за первой группой. Но ее остановил Тони, который давно уже дулся на нее. Кессиди улыбнулась и попыталась сосредоточиться.

— Если будут проволочки с париками, то лучше вообще отказаться от них и самим уложить волосы актеров, тогда можно использовать сэкономленные деньги на…

Кессиди прижала пальцы к вискам, чтобы унять пульсирующую боль.

— Ты же видишь, у многих ребят короткие стрижки… Но давай обсудим это позже. Пожалуйста!

— Но Кесс…

— Потом, — строго прервал Пол, вставая между ними и обнимая Кессиди за талию. — Что с тобой?

— Ничего. Просто голова болит.

— Она, наверно, ничего не ела, — предположил Тони с оттенком самодовольства и знания дела. — У нее всегда голова болит от голода.

Так и есть, мрачно подумала Кессиди. Она пропустила обед, а завтрак ее состоял из чашки кофе и одного тоста: времени не было. Кессиди вздохнула, и в глазах у нее потемнело от боли. Пол потянул ее за руку.

— Поехали ужинать.

— Что ей нужно, так это аспирин и темная комната, — заметил Тони.

— И это она тоже получит.

Тони поворчал, но отстал. Пол покрепче обхватил Кессиди.

— Пойдем, дорогая. Давай накормим и полечим тебя.

Она кивнула с закрытыми глазами и положила голову на его плечо.

— Если Кессиди больна, я сам отвезу ее домой, — провозгласил Вильям, и Кессиди почувствовала, что слишком устала, чтобы спорить. Она нехотя открыла глаза и с сожалением посмотрела на Пола:

— Я сегодня не смогу составить тебе компанию.

Пол нахмурился.

— Мне не нужна компания, я забочусь лишь о тебе. — Его голос дрогнул от беспокойства, и Кессиди почувствовала теплоту, которая окутала ее, словно покрывалом. Девушка улыбнулась, несмотря на гул в голове. Но если бы она увидела выражение лица Вильяма, то заплакала бы.

Пол повел Кессиди дальше, но Вильям сделал шаг им навстречу и заявил:

— Я не могу позволить, чтобы это продолжалось.

— Позволить? — эхом отозвался Пол. — Мы все взрослые люди, Вильям, и я не считаю, что ты вправе позволять что-нибудь или нет.

— Кессиди — моя сестра.

— Ты не имеешь права покушаться на ее свободу и права.

Вильям заговорил более примирительным тоном:

— Пол, пожалуйста, подумай, что ты делаешь. Ты ведешь себя так, будто испытываешь к Кессиди особые чувства.

— Конечно, испытываю! И не только я, но и все, кто ее знает, за исключением, видно, ее собственного брата!

Вильям предпочел проигнорировать это и сказал:

— Пол, а если Бетина узнает…

— Бетина здесь вообще ни при чем! — горячо возразил Пол, отталкивая Вильяма и крепко прижимая к себе Кессиди. Она застонала и почувствовала, что на глазах у нее появляются слезы.

— Подумай о том, что ты подвергаешь риску весь свой бизнес! Моя сестра не стоит этого! — взывал Вильям.

Кессиди увидела, что Пол напрягся.

— Ты самый бесчувственный брат на всем белом свете или просто идиот?

Из-под ресниц Кессиди полились слезы. Головная боль соединилась с душевной из-за очевидного презрения Вильяма. Она знала, что объективно Вильям прав — она должна отойти в сторону, но пульсирующая струна боли за несколько последних секунд натянулась до предела, и единственное успокоение, которое она могла найти, давали ей объятия Пола.

Кессиди застонала, он наклонился и подхватил ее, быстро унося прочь. Дома он уложил ее на диван. Саншайн прыгнула и устроилась рядышком, сочувственно мурлыча. Пол принес аспирин и стакан воды, затем помог Кессиди снять туфли и заботливо укрыл ее пледом. Поцеловал в лоб и шепотом пообещал найти что-нибудь на ужин. Через двадцать минут боль в голове Кессиди утихла настолько, что она уже могла сесть. Пол принес еду на подносе и поставил ей на колени, подложив подушку. Он подогрел консервированный овощной суп и омлет, нашел подсоленные крекеры, яблоко и маринованный огурец. Взяв ложку, Кессиди сказала, что в большом матовом пластиковом контейнере в холодильнике хранится свежий салат, а приправа — в шейкере на дверце. Пол вернулся на кухню и появился вновь с подносом для себя и порцией салата для Кессиди. Словно он всю жизнь распоряжался на этой кухне.

Насытившись, Кессиди откинулась на подушки и с удовольствием вздохнула.

— Лучше?

— Мм. Гораздо.

— Отлично. Не возражаешь, если я посмотрю новости?

Кессиди удивленно воззрилась на часы. Шесть минут одиннадцатого! Господи! Она включила телевизор.

— Какой канал предпочитаешь?

Пол пожал плечами.

— Пусть будет этот.

Они откинулись на спинку дивана и во время передачи обменивались комментариями. Когда стали передавать прогноз погоды, Пол поднялся и собрал посуду, чтобы нести ее в кухню. Кессиди зашевелилась, чтобы помочь ему, но эта попытка была мгновенно пресечена:

— Сядьте, девушка, и расслабьтесь. Я сложу все в посудомоечную машину и тут же вернусь.

— Не глупи. Я в полном порядке.

— Вот и отлично.

Кессиди закатила глаза, но улыбнулась. Она не помнила, когда последний раз кто-нибудь так баловал ее. Она уютно устроилась с кошкой на коленях и стала смотреть позднее ток-шоу. Через несколько минут Пол вернулся, сел рядом, обнял ее за шею и притянул к себе. Кессиди поерзала, нашла удобное положение и затихла в его объятиях, а Саншайн мурлыканьем изливала свое удовольствие на них обоих.

Когда Кессиди почти полностью погрузилась в забытье, ей вспомнилась перепалка между Полом и Вильямом, но она прогнала эти мысли, нежась в невероятном блаженстве оттого, что о ней заботились.

Она очнулась немного позже, смутно понимая, что ее несут. Вот ее тела коснулась холодная простыня, вот с нее стягивают свитер и джинсы, укрывают одеялом, подтыкают со всех сторон… Кессиди воспринимала все это, но пассивно, точно сквозь сон. Пол склонился над ней и, мягко прижав губы к ее губам, прошептал «спокойной ночи». И вдруг она поняла, что удерживало ее от полного забытья: он оставляет ее, и она опять оказывается беззащитной. Изо всех сил Кессиди подняла руки, повернулась, двигаясь, словно в густом сиропе, и проговорила:

— Не уходи, останься со мной.

Казалось, прошло сто веков, прежде чем он ответил:

— Хорошо.

Через несколько минут она вздохнула: Пол скользнул под одеяло, прижался к ее спине и просунул руку ей под шею. Он был одет, но это не имело значения. Главное — что он здесь. Остался, потому что беспокоился о ней. Кессиди положила руку на его бедро и тут же погрузилась в глубокий сон.

Кессиди проснулась от солнца, льющегося в комнату, с мыслью, что проспала. Она почувствовала, что на ее голом животе лежит большая теплая рука, и тут же инстинктивно отодвинулась, но затем вспомнила: это Пол. Улыбка медленно расплывалась по ее лицу, пока тело томно скидывало с себя остатки сна. Пол вздохнул и подвинулся ближе. Рука его скользнула вниз, плечо напряглось. У Кессиди перехватило дыхание, когда его пальцы оказались между ее ног. Теперь Пол напрягся и замер. Он проснулся.

Кессиди заставила себя расслабиться и повернулась к нему лицом, дрожа от усилия не замечать его руку. Только когда она улыбнулась, надо сказать, довольно жалобно, он убрал руку, передвинув ее выше. Притянув к себе девушку, Пол прижался лбом к ее лбу, а она провела рукой по щетине на его лице.

— Доброе утро, — сказал Пол. — Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Я тоже, — сонно проговорил он, проводя рукой по ее спине и вниз, затем снова вверх и привлекая девушку к себе. — С тобой приятно просыпаться.

— С тобой тоже.

Пол усмехнулся.

— Почему-то я сомневаюсь в этом, но можно притвориться, что в данный момент это правда.

Слегка приподнявшись, он уложил ее на спину и навис над ней, опираясь на руки, и она тут же почувствовала напрягшуюся мужскую плоть. Кессиди едва удержалась от того, чтобы раздвинуть ноги, но тут Пол наклонил голову, и его язык скользнул по ее губам. Она со стоном приоткрыла их, всем своим существом реагируя на вторжение. Руки сами собой поднялись и обвились вокруг его шеи. Она словно с ума сошла и уже не могла себя контролировать. Инстинкты и желания завладели ею.

Кессиди выгнула спину дугой, прижавшись к его груди, рту, языку. Она извивалась под ним, изо всех сил пытаясь достигнуть наибольшей близости. Но и этого было мало. Ей всегда надо будет больше… Мысль, что она всегда будет желать невозможного, ее напугала. Она вжалась в матрас и повернула голову, оборвав поцелуй.

Кессиди так же быстро прервала контакт, как за минуту до этого пыталась усилить его. Рот Пола скользнул по ее щеке к уху. Он ухватил ее мочку, потом коснулся нежной шеи, и ее захлестнула новая волна желания. Кессиди закрыла глаза. Через мгновение вновь открыла их и увидела часы рядом с кроватью. Прошло несколько секунд, прежде чем ее мозг зафиксировал увиденное.

— О боже!

— Да, да! — согласился Пол, горячим дыханием обдавая нежную кожу над ключицей и покусывая ее.

— Пол! Уже почти девять часов.

— Мм. Что? — Он поднял голову и посмотрел на часы. — Девять! Черт!

Кессиди завозилась:

— Магазин должен открыться в десять.

— А я должен быть в офисе в восемь сорок пять, — уныло заметил Пол.

— Ой!

Пол рассмеялся:

— Можешь еще раз сказать это. — Но затем посерьезнел. Мягкий взгляд его серых глаз ласкал девушку. — Я отчаянно хочу тебя.

— Я знаю, но… — На душе Кессиди потеплело. Он кивнул, нежно поцеловал ее и вздохнул:

— Позвоню и предупрежу, что я опоздаю.

— Спасибо, что остался со мной.

— Пожалуйста, — прошептал он, отбросил одеяло и встал. — Сделай мне одолжение. — Он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее переносице.

— Да?

— Не вставай, пока я не уйду.

— Почему?

— Я хочу весь день вспоминать, как ты лежишь в постели. И к тому же я не уверен, что смогу уйти, увидев тебя раздетой.

При этих словах она вспыхнула и натянула одеяло до подбородка.

— Убедил.

Пол вновь поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. Затем вышел из комнаты, и Кессиди слышала, как несколькими минутами позже тихо закрылась входная дверь. Чувство потери охватило ее. Какая ирония судьбы! Первый раз в жизни она спала с мужчиной, которого, без сомнения, любила… и осталась девственницей.

Кессиди не приняла бы приглашение отца на обед, знай, что ее братец тоже придет. Несколько дней она удачно избегала Вильяма, не поднимала трубку, окружала себя людьми, когда не могла избежать его присутствия. Раздражение искривляло его черты, голос звенел от злости, но Кессиди поняла, что его мнение больше не интересует ее. Она вряд ли простит унижение, которое испытала, когда братец заявил, что она недостойна внимания Пола.

Кессиди стояла на кухне, опираясь на буфет и глядя в окно. Когда внушительный седан Вильяма остановился на дорожке прямо за ее маленькой машиной, она сразу поняла, что попалась.

— Я ухожу. — Схватив сумочку со стула, Кессиди перекинула ее через плечо.

— Да ладно тебе, Кесс, — попытался урезонить ее Алвин Пенно своим шершавым, как гравий, голосом. Он закрыл дверцу духовки, проверив, готовы ли гамбургеры, и подтянул свои черные кожаные штаны. — Я знаю, Вильям — сущее наказание, но он твой брат, и все ваши разногласия надо обсудить.

Кессиди затрясла головой с несвойственным ей упрямством.

— Мне нечего ему сказать, а его мнение меня не волнует.

— Он очень настойчив, дорогая, — предостерег ее Алвин, скрещивая руки на кожаном жилете, надетом на голое тело. Кессиди заметила новую татуировку на его плече — маленького лягушонка, на голую макушку которого была надвинута корона, и надпись: «Лысый — значит красивый». — Кроме того, он припарковался прямо за тобой.

Попалась! Девушка выругалась, чего она никогда не делала раньше. Алвин ужаснулся и поднес руку к лысой макушке.

Дверь скрипнула, вошел Вильям:

— Ну, наконец я прижал тебя к стенке! — И погрозил пальцем. — А теперь послушай, что я тебе скажу.

— И не подумаю. Моя жизнь — не твоего ума дело.

И битва началась. Они кричали друг на друга, как никогда с детских лет. Тогда Вильям практически всегда выигрывал их сражения благодаря восьмилетней разнице в возрасте. Но теперь Кессиди была не слабее его — ни в умственном, ни в эмоциональном плане. И была так же хладнокровна, хотя это пока не помогало. Однако она не уступала, понимая, что старший брат не привык к подобному проявлению силы со стороны дурочки сестренки. Он ведь привык запугивать ее, не прилагая особых усилий, а теперь не знал, что делать с мегерой, которая сцепилась с ним, пытаясь защититься и не заботясь о мнении окружающих.

— Мои отношения с Полом, каковы бы они ни были, тебя не касаются! У тебя нет права решать, с кем мне встречаться, поэтому держи свое мнение при себе!

— Ради бога, Кессиди, он почти женатый человек!

— Он даже еще не обручен!

— «Еще» — очень точное слово. Ты сама знаешь: он должен жениться на ней.

— Ну и что? Сейчас он на ней не женат, а даже если б и был, это не помешало бы нам стать друзьями!

— Вы больше чем друзья. Я не знаю, как это произошло, но похоже, что… Похоже, что он влюблен в тебя.

Радость с привкусом боли охватила Кессиди, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать гневные интонации.

— Ну и что, даже если это так? Это ничего не меняет! Он ведь женится на ней.

— Именно об этом я и говорю!

— А о чем ты тогда беспокоишься? Уж конечно, не о такой безделице, как мое разбитое сердце! — По удивленному выражению его лица Кессиди поняла, что Вилли ни на секунду не задумывался над тем, что она, наверное, страдает. Нет, все его беспокойство было только о себе самом! — Расслабься, дорогой братец, — посоветовала она едко. — Твой план успешно женить Пола на Бетине все еще в силе! — Увидев, что от этих слов Вильям побелел как полотно, Кессиди все поняла: — Значит, ты имеешь к этому самое прямое отношение? Ты сговорился с Бетиной?

Вина просто сочилась из Вильяма. Она была в его взгляде, судорожно сведенном рте, в том, как он замахал руками, в поникших плечах, даже в том, как одна его нога дернулась в сторону двери. Шея его вытянулась, а рот задрожал.

— Я… я… не знаю, что ты имеешь в виду. Все, что я сделал… все, что я желал, — только добра… всем!

Не в состоянии вымолвить ни слова, Кессиди смотрела на него, будто увидела в первый раз. Он был ужасно жалким, напуганным, неуверенным в себе. Он всегда ждал худшего, жизнь была для него сплошным ужасом. Все эти годы Кессиди считала слабой себя, а ее старший брат втайне боялся всего и всех.

— Вильям, — произнесла она громким, уверенным голосом, — твоя карьера не пострадает. Независимо от того, как крепко ты связан с Бетиной и ее планами.

Он сжался и выпалил:

— Я не хотел этого! О-она призналась мне. Она сказала, что должна заставить его жениться на ней. Я не спрашивал почему, это не мое дело!

Кессиди вздохнула и покачала головой. Бедный Вильям…

— И ты намекнул Бетине, что единственный способ — это пригрозить развалом компании?

— Да, — ответил он затравленно.

Кессиди кивнула. Она больше ничего не желала знать. Все, чего она желала — невыплаканные слезы жгли ей глаза, — это быть с Полом. Она расправила плечи, подняла подбородок.

— Он женится на ней, потому что у него нет выбора. Но это не означает, что я перестану встречаться с ним.

Вильям подчинился и с несчастным видом закивал головой.

— Бетина пригрозила мне увольнением, если по какой-то причине план провалится.

— Этого не случится, — пообещала Кессиди. — Во-первых, потому что он собирается жениться на ней, а во-вторых, я позабочусь о том, чтобы этому не было никаких препятствий.

От удивления брови Вильяма взлетели выше лба.

— Ты имеешь такое влияние?

Было очевидно, что он не считал вопрос оскорбительным. Он просто не мог представить, что Кессиди может иметь на кого-нибудь влияние. Она сказала только:

— Да, имею.

К ее изумлению, Вильям несколько мгновений подыскивал слова, но ограничился только одним: «спасибо». Кессиди усмехнулась:

— Пожалуйста. Мы теперь можем закрыть эту тему? Навсегда? — Вильям пожал плечами, что она расценила как согласие. — Хорошо. Может, поедим? Я хочу есть.

Алвин откашлялся и, когда они повернулись к нему, указал на тарелку с горой гамбургеров.

— Кто сказал, что хочет есть?

Вильям, непривычно подавленный и тихий, оставался не дольше, чем было необходимо для того, чтобы отдать должное обеду. Без сомнения, он был озабочен поворотом событий, отказом сестры подчиниться. Кессиди жалела его, даже когда поняла, что Вильям вряд ли постигнет глубину трагедии, главную роль в которой отвела себе его сестра. После того, как он ушел, Алвин обратился к Кессиди:

— Расскажи-ка мне обо всем.

— Я влюбилась в человека, который должен жениться на другой. К тому же он начальник Вильяма.

Алвин, да благословит его Господь, и глазом не моргнул.

— Он сделал ей ребенка?

— Нет!

— Тогда почему он должен жениться на ней?

Кессиди вздохнула:

— Все очень сложно. Если он не женится на ней, пострадает его бизнес и семья.

— Хм. А он тебя любит?

— Думаю, любит. Сейчас, во всяком случае.

— Сейчас — это все, что у нас есть, дорогая. Конечно, отец прав. Если завтрашний день едва ли сулит что-нибудь хорошее, а прошлого не изменишь, настоящее остается единственной реальностью. Тогда есть смысл извлечь из него все, что можно.

— Может, поделишься и остальным?

Кессиди глубоко вздохнула и начала свой рассказ. Алвин только хмыкал, либо приберегая комментарии на потом, либо воздерживаясь от них. Когда дочь наконец замолчала, он заметил:

— Я горжусь тобой, детка. Ты могла бы забиться в уголок и притвориться, что все ваши чувства — выдумка, но ты предпочла ухватить их за хвост и вытащить на свет Божий. Потом, может, будешь страдать, но у тебя останется память об этих днях, а это кое-что да значит.

И Кессиди поняла, что он прав. Из дилеммы «сейчас или никогда» «никогда» не является выбором. Когда она выходила, то услышала, как отец смеется и бормочет:

— Черт меня подери, если я не прав, но эта девчонка всю жизнь проходит в девственницах.

От смущения и унижения она покраснела, но это только укрепило ее решимость взять все от настоящего и доказать отцу, что в последнем утверждении он не прав.