Карты не лгут

Глава 7

Габриелла была приятно удивлена манерами Джо за столом. Удивлена, что он не жует с открытым ртом, не почесывается и не рыгает, как неотесанный мужлан после шести бутылок пива.

Он положил на колени салфетку и развлекал ее историями о возмутительном поведении своего попугая Сэма. Если бы Габриелла не была уверена в обратном, то могла бы подумать, что детектив Шенегэн старается очаровать ее или что у него есть душа, спрятанная в где-то в глубине его сильного тела.

— У Сэма проблемы с весом, — сообщил Джо, прежде чем отправить в рот очередную порцию бефстроганов. — Он любит пиццу и чипсы.

— Ты кормишь свою птицу пиццей и чипсами?

— Сейчас уже почти нет. Мне пришлось построить ему клетку-спортзал. Теперь я заставляю его тренироваться, когда сам этим занимаюсь.

Габриелла не знала, верить или нет.

— Как ты заставляешь попугая тренироваться?

— Я обманом заставляю его думать, что он развлекается. — Джо отломил кусочек хлеба и съел его. — Я ставлю его гимнастический зал рядом со своей скамейкой для поднятия тяжестей, — проглотив хлеб, продолжил он. — Пока я остаюсь в комнате, он лазит по своим лесенкам и цепям.

Габриелла тоже откусила кусочек хлеба и стала наблюдать за Джо поверх пламени восковой свечи. Неяркий свет, проникая через окна столовой сквозь прозрачные занавески, слабо освещал комнату и детектива Джо Шенегэна. Его суровое и мужественное лицо казалось спокойным и даже смиренным. Габриелла решила, что это, вероятно, результат игры света, ибо она из своего недавнего опыта знала, что ничего смиренного в мужчине, сидящем напротив нее, нет. Никакой мягкости, но она подумала, что человек, любящий свою птицу, небезнадежен.

— Давно у тебя Сэм?

— Около года, но кажется, что он всегда был у меня. Его мне подарила моя сестра Дебби.

— У тебя есть сестра?

— У меня их четыре.

— Да ну? — Габриелла почувствовала легкую зависть: в детстве она всегда хотела иметь сестру или брата. — Ты старший?

— Самый младший.

— Малыш, — сказала она, хотя не могла представить себе Джо ни кем иным, кроме взрослого мужчины. У него было слишком много мужских гормонов, чтобы она могла представить его розовощеким мальчуганом. — Готова поспорить, что расти вместе с четырьмя старшими сестрами было забавно.

— В основном это был настоящий ад. — Он накрутил на вилку несколько макаронин.

— Почему?

Джо отправил макароны в рот и начал жевать, глядя Габриелле в лицо. Похоже, он не собирался отвечать, но, проглотив, признался:

— Они заставляли меня носить свою одежду и изображать их пятую сестру.

Габриелла закусила губу, стараясь не засмеяться.

— Ничего смешного, — обиделся Джо. — Они не позволяли мне изображать даже собаку. Собакой всегда была Таня.

На этот раз Габриелле захотелось утешительно похлопать его по руке и сказать, что у него все будет в порядке, но она подавила этот порыв.

— Похоже, сестра загладила свою вину. Она купила тебе птицу на день рождения.

— Дебби принесла мне Сэма, когда одно время я лежал дома. Она посчитала, что с попугаем мне будет веселее, пока я не встану на ноги, и возни с птицей меньше, чем со щенком. — Джо улыбнулся. — На этот счет она ошиблась.

— Почему ты лежал дома?

Улыбка исчезла с его лица, и он пожал своими широкими плечами.

— Меня ранили во время операции по задержанию наркоторговцев, которая с самого начала пошла наперекосяк.

— Тебя ранили? — Габриелла почувствовала, как у нее поползли вверх брови. — Куда?

— В правую ногу, — неохотно ответил Джо. — Я встретил у двери твою подругу, когда пришел.

Габриелле хотелось узнать подробности о перестрелке, но он явно хотел оставить эту тему.

— Фрэнсис?

— Она не представилась мне, зато сообщила, что ты ей сказала, будто я твой приятель. Что еще ей известно? — спросил он, прежде чем отправить в рот остатки макарон.

— Практически только это, — уклонилась от прямого ответа Габриелла, протягивая руку к бокалу чая со льдом. — Она знала, что за мной следил маньяк, вот и спросила о нем. Я сказала, что теперь мы встречаемся.

Джо медленно проглотил макароны и внимательно посмотрел на Габриеллу.

— Ты сказала, что встречаешься с парнем, который, как ты думала, следил за тобой?

Габриелла сделала глоток чая и кивнула.

— Угу.

— А ей не показалось это странным?

Габриелла отрицательно покачала головой и поставила бокал на стол.

— Фрэнсис разбирается в отношениях мужчин и женщин. Она знает, что женщина иногда должна рискнуть. А преследование мужчины может быть весьма романтичным.

— И маньяком?

— Видишь ли, в жизни иногда приходится сталкиваться с неприятностями.

— У тебя было много неприятностей?

Габриелла проткнула вилкой листок салата и вытянула губы трубочкой.

— Только одна, — сказала она и отправила салат в рот.

В комнате зазвенел тихий смех Джо. Оба поняли, что Габриелла имела в виду.

— А кроме неприятностей? Расскажи мне еще о своей жизни, — попросил Джо, беря свой бокал холодного чая.

Капля сползла по запотевшему бокалу, упала на его майку и оставила небольшое влажное пятно на правой стороне груди.

— Ты меня допрашиваешь?

— Вовсе нет.

— Разве у тебя где-то не припрятано досье на меня, где указано, сколько у меня пломб или сколько раз меня штрафовали за превышение скорости?

Джо, глядя ей в глаза, сделал большой глоток, затем поставил бокал на стол и сказал:

— Я не навещал твоего дантиста, но знаю, что в мае прошлого года тебя оштрафовали за езду со скоростью в тридцать пять миль в час там, где знак ограничивал ее до двадцати. В девятнадцать лет ты въехала на своем «фольксвагене» в столб, но счастливо отделалась синяками и тремя швами на голове.

Габриелла не удивилась, что ему известны подробности ее дорожных происшествий, но ей стало не по себе от того, что Джо знаком с мелкими фактами ее биографии, тогда как ей о нем почти ничего не известно.

— Превосходно. Что еще ты знаешь?

— Я знаю, что имя тебе дали в честь твоей бабки.

Габриелла пожала плечами.

— Мы одна из тех семей, где детей называют в честь бабушек и дедушек. Другую мою бабку звали Тельма Дорита. Я считаю, мне еще повезло. Что еще?

— Еще я знаю, что ты училась в двух университетах, но так и не получила диплом.

— Я посещала университеты не ради диплома. Я посещала университет, чтобы узнать интересующие меня вещи. Когда я узнавала то, что хотела, я двигалась дальше, к следующему интересующему меня предмету. — Габриелла поставила локоть на стол и подперла рукой щеку. — Любой может подучить диплом или ученую степень. Подумаешь, большое дело! Бумажка из университета вовсе не характеризует человека. Она не скажет тебе, кто я такая.

— Тогда почему бы тебе не рассказать, какая ты на самом деле? Расскажи мне то, чего я еще не знаю.

Габриелле показалось, что он хочет разговорить ее и мимоходом вытянуть информацию, с помощью которой сумеет изобличить Кевина.

— Я читала Фрейда, и если верить его рассуждениям о принуждении и фетишах, то выходит, что у меня мания болтать.

Джо криво улыбнулся.

— Правда?

— Не обольщайся! — Габриелла рассмеялась. — Фрейд — блестящий мыслитель, объяснявший все завистью к наличию пениса. Только мужчина мог выдумать такую глупость. Я не встречала ни одной женщины, хотевшей иметь член.

Кривая улыбка Джо превратилась в широкую ухмылку.

— Я знал нескольких, хотевших мой.

Габриелла, несмотря на свои либеральные взгляды на секс, почувствовала, что ее щеки порозовели.

— Я совсем не то имела в виду.

Джо расхохотался и качнулся назад на своем стуле.

— А почему бы тебе не рассказать мне, как ты познакомилась с Кевином?

Габриелла догадывалась, что Кевин уже все рассказал Джо, и решила, что он хочет уличить ее во лжи. Но ей вовсе незачем было лгать.

— Как, вероятно, уже рассказывал тебе Кевин, мы познакомились на аукционе за несколько лет до того, как открыли наш магазин. Он тогда только-только переехал сюда из Портленда и работал у торговца антиквариатом в центре города, а я работала у торговца в Покателло, недалеко от Твин Фолз. После первой встречи мы довольно часто сталкивались. — Габриелла умолкла и смахнула со стола хлебную крошку. — Потом меня уволили с работы, и тогда Кевин позвонил мне и спросил, не хотела бы я открыть совместно с ним дело.

— Вот так, вдруг?

— Он узнал, что меня уволили за покупку большего, чем требовалось, количества траурных картин. Владелец магазина не очень-то их жаловал. Даже после того, как я возместила ему расходы, он уволил меня.

— Итак, Кевин звонит тебе, и вы решаете открыть собственное дело. — Джо сложил на груди руки и стал раскачиваться на стуле. — Так просто?

— Нет. Он хотел торговать исключительно антиквариатом, но я уже обожглась на этом, вот мы и нашли компромисс и пришли к соглашению о торговле редкостями помимо антиквариата. Я вложила шестьдесят процентов начального капитала.

— Сколько?

Габриелла не любила говорить о деньгах.

— Уверена, тебе известно, что я владею скромным трастовым фондом.

И она вложила более половины его в магазин. Обычно, когда люди слышали ее фамилию, они полагали, что у нее неисчерпаемый банковский счет, но это было вовсе не так. Если магазин не будет приносить дохода, Габриелла разорится. Но потеря вложений не беспокоила ее так сильно, как мысль о потере времени и энергии, кроме того, Габриелла привязалась к своему магазину.

Большинство людей оценивает успех количеством заработанных денег. Но только не Габриелла. Для нее успех означал возможность испытывать счастье. Она считала себя весьма удачливой.

— А что Кевин?

Если для Габриеллы успех означал счастье, то для Кевина, как она знала, это было пустым звуком. Для него успех должен быть осязаем. То, что он может держать, водить, надеть или повесить на стену. И пусть это не способствовало просветлению его личности, но и не превращало в преступника. К тому же практицизм делал его прекрасным партнером.

— Он взял заем в банке на остальные сорок процентов.

— Ты потрудилась навести какие-нибудь справки, прежде чем начать бизнес?

— Конечно. Я не дура. Местонахождение — самое важное для успеха небольшого предприятия. В Гайд-Парке всегда полно…

— Погоди, — Джо вскинул руку, прерывая Габриеллу, — я не то имел в виду. Я спрашивал о том, позаботилась ли ты навести справки о Кевине, прежде чем вкладывать в дело большую часть своих денег.

— Я не занималась расследованием криминального прошлого или чего-то в этом роде, но я разговаривала с его прежними работодателями. Они все прекрасно его характеризовали. — Следующее, что она ему скажет, Джо, конечно, никогда не поймет, но Габриелла все равно сказала: — И я медитировала, прежде чем дать Кевину окончательный ответ.

Джо всплеснул руками и нахмурился.

— Ты медитировала? Неужели ты не понимала, что начинать дело с человеком, которого едва знаешь, требует большего, чем медитация?

— Нет.

— Какого черта?

— Это была судьба, или — карма.

Со стуком передние ножки стула Джо опустились на пол.

— Ну-ка повтори.

— Моя карма вознаградила меня. Я была несчастлива и потеряла работу, а Кевин предоставил мне шанс быть хозяйкой самой себе.

— Ты хочешь сказать, — помолчав, заговорил Джо, — что предложение Кевина стало наградой за какой-то хороший поступок, совершенный тобою в прошлом?

— Я не верю в реинкарнацию. — Габриелла знала, что ее вера в карму смущает многих, и вовсе не рассчитывала на понимание детектива Шенегэна. — Открытие общего с Кевином дела стало мне наградой кое за что, сделанное мною в этой жизни. Я верю, что творимое человеком добро или зло влияет на него при жизни, а не после смерти. После смерти человек переходит в иную плоскость сознания. Просветление, или знание, которым человек овладевает при жизни, определяет ту плоскость, куда возносится его душа.

— Ты ведешь разговор о небесах или о преисподней?

Габриелла ожидала насмешек и не удивилась вопросу.

— Уверена, что ты называешь это небесами.

— А ты как называешь?

— Обычно никак не называю. Это может быть рай. Ад. Нирвана. Я просто знаю, что существует место, куда отправится моя душа, когда я умру.

— Ты веришь в Бога?

Габриелла привыкла к этому вопросу.

— Да, но, вероятно, не так, как ты. Я верю, что Богу было бы угодно, чтобы я сидела посреди поля маргариток и наполняла свои чувства благоговейной красотой. Он созидает, я же ищу внутреннего покоя. Он бы предпочел, чтобы я жила по десяти заповедям, сидела на жесткой церковной скамье и слушала какого-нибудь парня, поучающего меня, как по ним жить. Думаю, существует большая разница между религиозностью и духовностью. Возможно, человек одновременно может быть и религиозным, и обладать духовностью, мне это точно не известно. Но духовное начало — нечто иное, оно проистекает из сердца и души.

Габриелла ожидала, что Джо расхохочется или посмотрит на нее так, словно у нее выросли рога. Но он наконец удивил ее.

— Возможно, ты права, — поднимаясь, сказал он.

Джо поставил свой салатник на тарелку, положил туда же нож и вилку и направился в кухню. Габриелла последовала за ним и, встав рядом, стала наблюдать, как он моет посуду. Она бы никогда не подумала, что он относится к тем мужчинам, кто моет за собой посуду. Возможно, потому, что выглядел он уж слишком «крутым». Вроде одного из тех парней, что сминают пивные банки о собственную голову.

— Объясни-ка мне кое-что, — закрыв кран, попросил он. — Было ли судьбой то, что я арестовал тебя в парке?

Габриелла скрестила на груди руки и прислонилась бедром к краю стола.

— Нет, я никогда не делала настолько плохих вещей, чтобы заслужить тебя.

— Может быть… — Голос Джо звучал тихо и обворожительно. — Я награда тебе за хорошее поведение.

Габриелла постаралась не обращать внимания на забегавшие по спине мурашки: ведь не может же она и впрямь испытывать влечение к лишенному нормальных человеческих чувств полицейскому! Своим просветлением он сродни какому-нибудь мухомору.

— А не помоешь ли ты всю посуду?

— Черта с два. Я приготовил весь обед.

Габриелла прекрасно помнила, что нарезала хлеб и заправила салат. Джо не приготовил обед целиком. Наступил новый век — мужчинам вроде Джо пора выходить из пещер и наравне с женщинами заниматься домашними делами, но она предпочла не просвещать его на этот счет.

— Тогда полагаю, что увижу тебя завтра рано утром.

— Да. — Джо сунул руку в карман джинсов и вытащил связку ключей. — Но в пятницу я выступаю свидетелем в суде, поэтому раньше полудня, видимо, не появлюсь.

— В пятницу и в субботу я буду работать на празднике.

— Отлично, я загляну в твой киоск и проверю, как ты.

— Это ни к чему. — Габриелла рассчитывала отдохнуть от Джо и от создаваемого им напряжения.

Он оторвал взгляд от связки ключей и склонил набок голову.

— Я все равно приду туда, чтобы ты не скучала по мне.

— Джо, я буду скучать по тебе так же, как по зубной боли.

Он усмехнулся и направился к двери.

— Будь осторожнее, я слышал, что ложь плохо влияет на карму.

Красный спортивный автомобиль Джо проехал в дальний конец стоянки. Автомобиль этот он купил меньше двух месяцев назад и не хотел, чтобы какой-нибудь мальчишка оставил царапины на дверцах.

В супермаркете, куда Джо забежал купить столь любимой Сэмом моркови, покупателей почти не было.

— Эй, уж не Джо ли Шенегэн это?

Джо повернул голову и увидел невысокую женщину, укладывающую в тележку кочаны капусты. Ее густые блестящие каштановые волосы были завязаны в хвост. Косметикой она не пользовалась, отчего казалось, что ее симпатичное лицо сияет. Большие голубые глаза женщины вызвали у Джо какие-то смутные воспоминания, и он подумал, уж не приходилось ли ему арестовывать ее.

— Я Энн Кэмерон. Мы росли в одном районе. Я жила неподалеку от дома твоих родителей. Ты еще встречался с моей старшей сестрой Шерри.

Шерри! В десятом классе он довольно мило развлекался с Шерри на заднем сиденье автомобиля своих родителей. Она стала первой девицей, позволившей Джо дотронуться до своей груди под бюстгальтером. Рука на обнаженной груди. Настоящая веха в судьбе любого парня.

— Конечно, я помню. Как поживаешь, Энн?

— Хорошо. — Она положила еще несколько кочанов в тележку и потянулась к пакету с морковью. — Как твои родители?

— Все по-старому. Тебе приходится кормить большую семью или ты разводишь кроликов? — Джо указал на гору овощей в ее тележке.

Энн рассмеялась и отрицательно покачала головой.

— Ни то, ни другое. Я не замужем, и у меня нет детей. У меня небольшое кафе на Восьмой улице, и как назло вышли продукты, а свежие овощи доставят только завтра днем. Слишком поздно для толпы, обедающей у меня.

— Кафе? Должно быть, ты отлично готовишь?

— Я превосходный повар.

Пару часов назад Джо слышал точно такое же заявление от женщины в серебристом бикини, удалившейся в свою спальню и оставившей его готовить обед. А затем вдобавок оскорбила его тем, что только поковырялась вилкой в приготовленной им еде.

— Ты должен зайти и дать мне возможность приготовить тебе сандвич. Или можешь попробовать мои спагетти. Я готовлю их с креветками и со множеством специй. Вспомним старые времена.

Она улыбнулась, отчего на щеках появились ямочки. Джо заглянул в ясные голубые глаза Энн. Все нормально. Вроде бы никаких признаков помешательства, хотя с первого взгляда трудно сказать точно.

— Ты веришь в карму, ауры, слушаешь ли ты Янни?

Улыбка исчезла с лица Энн, и она посмотрела на Джо, как на помешанного. Он расхохотался, подбросил в воздух пакет с морковью и поймал его.

— Да, я зайду. Говоришь, твое кафе на Восьмой улице?

Габриелла рассматривала уборку в доме как повинность. Когда необходимость заявляла о себе во весь голос, она делала уборку. К сожалению, желание навести порядок в стенных шкафах и в буфетах возникало примерно раз в год, и то лишь на несколько часов. Если желание появлялось, когда Габриелла находилась вне дома, ее стенным шкафам приходилось ждать следующего года.

Она выдавила из пластиковой бутыли немного жидкого мыла с запахом лимона и наполнила раковину теплой водой. Может быть, после мытья блюда из-под бефстроганов она попытается вызвать у себя достаточно энтузиазма и выровнять посудный шкаф, чтобы дуршлаг не упал из него на ногу ее следующему гостю, как это произошло с Джо.

Едва Габриелла натянула резиновые перчатки, как зазвонил телефон. Она подняла трубку после третьего звонка и услышала голос матери.

— Как там Бизер? — не поздоровавшись, спросила Клэр Бридлав.

Габриелла бросила через плечо взгляд на большой пушистый комок, дремлющий на коврике у задней двери.

— Распростерлась на коврике от радости.

— Отлично, она хорошо себя вела?

— В основном ела и спала. Где ты? В городе?

— Мы с Йоландой у твоего дедушки. Мы выезжаем в Бойсе утром.

— А как тебе понравился Кэннкун? — вежливо спросила Габриелла.

— Замечательно, но мне надо рассказать тебе о том, что случилось. Твоя тетушка и я вынуждены были прервать путешествие, ибо меня постоянно терзало плохое предчувствие. Мне казалось, что с кем-то из близких знакомых должно произойти ужасное несчастье. И к этому имеет отношение твой дед, поэтому я полетела домой, чтобы предупредить всех.

Зажав трубку между плечом и ухом, Габриелла занялась мытьем тарелок в раковине. Ее жизнь и так вознеслась в запредельные космические пространства, и путешествовать в сумеречных зонах вместе с матерью ей вовсе не хотелось.

— Что произошло? — спросила она, хотя знала, что мать и так все расскажет.

— Три дня назад, когда мы с Йоландой были в Мексике, твой дед переехал на машине пуделя миссис Янгерман.

Габриелла чуть не уронила трубку в воду, и была вынуждена схватить ее на лету мыльной рукой.

— О нет!.. Только не крошку Мюррея!

— Да. Боюсь, это так. Раскатал его по асфальту, как тесто. Отправил его душу, бедняги, в рай для пуделей. Я не уверена, что это был несчастный случай, и миссис Янгерман того же мнения. Ты же знаешь, как твой дед относился к Мюррею.

Да, Габриелла знала, как ее дед относился к собаке соседки. Крошка Мюррей не только постоянно лаял, но еще имел обыкновение хватать прохожих за ноги. Габриелле не хотелось думать, что ее дед зашел настолько далеко, что нарочно переехал собаку машиной, но вместе с тем Мюррей столь часто уделял внимание лодыжкам деда, что подобной возможности тоже нельзя было исключить.

— И это еще не все. Сегодня днем мы с Йоландой нанесли визит, чтобы выразить наши соболезнования, и я, пока сидела в гостиной и старалась утешить миссис Янгерман, чувствовала пустоту пространства перед собой. Уверяю тебя, Габриелла, еще мне не случалось столь успешно проявить свои способности к ясновидению. Картина оказалась невероятно четкой. Я видела темные завитки волос, обрамляющие его уши. Это был высокий мужчина…

— Высокий, смуглый и симпатичный, да? — Габриелла опять зажала трубку между плечом и ухом и продолжила мытье тарелок.

— Да. Как я была взволнована!

— Могу представить… — пробормотала Габриелла. Она подставила тарелки под струю воды из-под крана, а затем поставила их в сушилку.

— Но он не для меня.

— Черт побери. Он для тетушки Йоланды?

— Он — твоя судьба. Тебе предстоит бурный роман с мужчиной, явившимся мне в видениях.

— Мне не нужен роман, мама. — Габриелла вздохнула. — При моей теперешней жизни не до нежной страсти.

— Знаешь, невозможно просто так отмахнуться от своей судьбы, — упрекнула ее Клэр. — Ты можешь попытаться противиться ей, если хочешь, но результат все равно останется тем же. Знаю, ты не веришь в судьбу так же сильно, как я, и я никогда не сказала бы тебе, что ты не права. Я всегда потворствовала тебе в твоих поисках духовности, в выборе собственного пути к просветлению. Когда ты родилась…

Габриелла закатила глаза. Клэр Бридлав никогда не навязывала своего мнения дочери, никогда не диктовала ей и не подавляла ее. Она познакомила ее с окружающим миром и настаивала, чтобы Габриелла выбрала свой путь. Жить с матерью, исповедующей свободную любовь и свободу выбора, в целом замечательно, но было время, когда Габриелла завидовала детям, которые на каникулы едут в Диснейленд, а не ищут с помощью «волшебной лозы» сокровища индейцев в Аризоне или не сливаются с природой на нудистском пляже в Калифорнии.

— Когда мне исполнилось тридцать, я обнаружила в себе способности к ясновидению, — продолжала тем временем Клэр свой излюбленный рассказ. — Я помню, словно это случилось вчера. Как ты знаешь, это произошло во время лета нашего духовного пробуждения, вскоре после смерти твоего отца. Я не просто проснулась однажды утром и сама выбрала свои способности. Выбрали меня.

— Я знаю, мама, — ответила Габриелла, споласкивая бокалы и ставя их в сушилку.

— Тогда ты понимаешь, что то, что я тебе говорю, я не выдумала. Я видела его, Габриелла, и у тебя будет страстный роман с этим мужчиной!

— Несколько месяцев назад, возможно, для меня это стало бы радостным известием, но не сегодня. — Габриелла снова вздохнула. — Думаю, сейчас мне не хватит сил на страсть.

— Полагаю, у тебя нет выбора. Выглядел он очень упрямым. Непреклонным. По правде говоря, вид у него довольно угрожающий. Суровые темные глаза и чувственный рот.

Холодок пробежал по спине Габриеллы.

— Как я уже сказала, — вещала Клэр, — я думала, он мой, и сильно разволновалась. Я хочу сказать, что не каждый день женщине моего возраста судьба преподносит мужчину в плотно облегающих джинсах и с поясом для инструментов.

Габриелла уставилась на мыльные пузыри в раковине, в горле у нее вдруг пересохло.

— Он, наверное, предназначен тебе, мама.

— Нет. Он смотрел сквозь меня и шептал твое имя. В его голосе звучало такое неподдельное желание, что я впервые в жизни чуть не лишилась чувств.

Габриелле было хорошо понятно это чувство. Она сама едва не потеряла сознание.

— Миссис Янгерман так расчувствовалась, что моментально забыла о бедном Мюррее. Говорю тебе, дорогая, это твоя судьба. Бог послал тебе пылкого любовника. Он — превосходный дар.

— Но я не хочу его. Забери его назад!

— Я не могу забрать его, и, судя по выражению его лица, я могу заключить, что твое нежелание ничего не значит.

Смех, да и только! Мать оказалась права лишь в одном — Габриелла не верила в судьбу. Если она не захочет бурного романа с мужчиной, носящим пояс для инструментов, то так тому и быть.

Повесив телефонную трубку, потрясенная Габриелла почувствовала, что тело ее одеревенело. Она привыкла считать предсказания матери чем-то неизбежным. Иногда «видения» Клэр не воплощались в жизнь и все шло совершенно не так, иногда же они оказывались столь близкими к реальности, что Габриелла испытывала мистический ужас.

Вернувшись к мытью посуды, Габриелла напомнила себе, что мать когда-то предсказывала несостоявшиеся воссоединения известных музыкальных супружеских пар: Сонни и Шер, Дональда и Айваны, Боба Диллана и Джоан Байез. Очевидно, когда дело касалось предсказаний амурных, способности Клэр не проявляли себя в полной мере.

И на этот раз мать промахнулась. Габриелле вовсе не нужен пылкий темноволосый любовник. Ей вовсе не хотелось представлять Джо Шенегэна не кем иным, кроме как тупоголовым полицейским.

Но в эту ночь он впервые приснился ей. Он вошел к ней в спальню, уставился на нее злыми темными глазами и похотливо скалил зубы. При этом Джо был в костюме Адама, только темно-красная аура окружала его.

Проснувшись утром, Габриелла не могла понять, то ли она видела один из самых эротичных снов в своей жизни, то ли это был самый страшный ночной кошмар.