Она пришла с Земли. Клиентка

Глава 3 Цель оправдывает средства

Служитель Альвах передвинул фигуру, но мысли его занимала не ситуация на доске, а давешний разговор с Маркусом. Они не виделись не так уж и долго, но ученик изменился, повзрослел. Конечно, на него повлияла смерть отца, однако кое-что настораживало настолько, что Альвах счел своим долгом обсудить это с дэром Авитусом ван Сатором.

Дед Маркуса тоже погрузился в свои размышления и почти не следил за игрой. Альвах отметил, что тот постарел. Видимо, смерть сына переживает сильнее, чем хочет показать.

— Я позвал вас, чтобы поговорить о Маркусе, — сказал Альвах после очередного хода. — Вам не кажется, что он ведет себя необычно?

— Он с ареста отца ведет себя необычно, — проворчал дэр Авитус.

— Это-то как раз понятно: смерть близких меняет всех. Однако в двадцать лет мы не только острее все воспринимаем, но и чувства наши за дымкой новых впечатлений размываются быстрее. У Маркуса же чувства не ослабли. По-моему, они лишь сильней разгорелись.

— Может быть, может быть… — Дэр Авитус переставил пешку, готовя позицию для атаки. — Я потому и отправил его к вам. Его желание победить в дуэли любой ценой меня встревожило… Нет, я доволен — мужчина должен стремиться к победе, но то, как он ее добьется, тоже имеет значение.

— Ваши слова подтверждают мою догадку, — Альвах сдвинул фигуру, заманивая противника в ловушку. — И я считаю, что у Маркуса есть вполне определенная цель.

Дэр Авитус поднял голову.

— Цель? И какая же?

— Месть!

Служитель Альвах тепло улыбается идущему навстречу ученику. Тот на миг замедляет шаг, но сразу же черты его лица твердеют, и он стремительно приближается.

— Что с тобой произошло? — спрашивает Альвах, разглядев повязки.

— Дуэль, — коротко отвечает Маркус и, поклонившись, произносит традиционное приветствие: — Да продлится свет знания в ваших учениках.

Они неспешно идут по дорожкам храмового сада. Его недавно полили — воздух тяжелый, влажный. Альвах ждет, когда Маркус обратится с вопросом или просьбой, но тот молчит. Тогда Альвах негромко говорит:

— Судьба постоянно испытывает нас, но с некоторыми испытаниями в одиночку справляться тяжело . Маркус, я всегда готов поддержать тебя, и даже если ты учишься в Альтии, то, как и положено, навещай меня каждый месяц. Не избегай встреч.

— Да, наставник. Простите, — глухо отвечает Маркус, но в голосе его нет сожаления. Лишь тщательно скрываемая досада и… ярость? Стиснутые губы и темный, непримиримый взгляд ученика яснее слов говорят, что пришел он не за ответами. Что для себя он уже всё решил.

— Ты не должен просить у меня прощения. — Альвах останавливается у лавочки под цветущей магнолией. — Присядем… Я уже не молод, и созерцать мне теперь нравится больше, чем бежать куда-то в поисках неведомого.

Они молча смотрят на опадающие лепестки, и когда нежный аромат окутывает их невесомым облаком, Альвах прикрывает глаза и говорит:

— Демиурги дали нам четыре стихии: воздух, огонь, воду и землю. Воздух подталкивает нас в спину теплым ветром, уносит грязь и пыль, очищая разум. Огонь освещает путь, выжигает скверну. Вода смывает заблуждения и ошибки, которые мы неизбежно совершаем на пути к истине. Земля дает опору и надежду, питает бренное тело, покуда душа наполняется знанием… Тебя судьба одарила вдвойне: «воздухом» и «огнем». Это редкое везение. И мне больно видеть, как смятение и горечь утраты уводят тебя во тьму. — Взяв в ладони руку ученика, Альвах проводит пальцем по линии его судьбы. — Кто-то наивно полагает, что все деяния и помыслы предопределены. Это опасное заблуждение… Предопределено лишь то, что в новый, лучший, мир попадут следующие своему предназначению, остальные же канут в Бездну вместе со старым. Не забывай об этом. Каждое твое решение, каждый шаг — это выбор: переродиться или навсегда исчезнуть.

— По-вашему, мой отец выбрал… навсегда исчезнуть?

Маркус отнимает руку и смотрит в упор. От его взгляда, требовательного, наполненного каким-то тайным огнем, вдруг становится не по себе. Однако смутить опытного наставника не так-то просто, и, подпустив в голос сожаления, Альвах отвечает:

— Зачем гадать о помыслах дэра Луция, если его поступки словно яркой нитью вышиты на канве? Твой отец нарушил закон и принял наказание. Принял, даже не пытаясь оправдаться.

— А может, он понимал, что оправдания бесполезны? Как удобно для Совета магов — публичной казнью заткнуть рот всем недовольным!

— Месть… — глухо повторил дэр Авитус, будто пробуя слово на вкус. — Моего сына стёрли из этого мира. Смахнули, словно мусор, а я мог только наблюдать… Ведь закон превыше всего! — Он с громким стуком впечатал фигуру в доску. — Конечно, Маркус злится. Однако его бунт, все эти выходки и дуэль с бывшим другом — говорят лишь о желании заглушить боль. Не думаю, что он будет мстить.

Альвах выдвинул приманку. Слегка наивно, но когда собеседник поглощен переживаниями, может сработать… Не сработало. Дэр Авитус обошел западню и атаковал левый фланг.

— Если вы правы, то я лишь порадуюсь своей ошибке. — Меняя запланированную стратегию, Альвах сосредоточился на обороне. — И все же верните внука в столицу. Альтия слишком отличается от того, к чему он привык, и вместо смирения она вдохнула в него новые мысли. Не те, которые может позволить себе единственный продолжатель рода.

При напоминании о том, что у ван Саторов остался только внук, рука дэра Авитуса дрогнула, и он опустил фигуру на ближайшую клетку. Альвах с изумлением смотрел на создавшуюся позицию: два хода и он выиграет! Впрочем, дэр Авитус забыл об игре. Лицо его обычно непроницаемое, теперь выдавало трудную борьбу, происходящую в душе, и потому Альвах не стал усугублять и наносить удар.

Так, в тишине и неподвижности, прошло несколько минут. А потом дэр Авитус тяжело выдохнул и, опустив плечи и весь как-то разом поникнув, сказал:

— Признаюсь, я заметил некие перемены. Надеялся, что вы увидите в них всего лишь юношескую дерзость и успокоите меня. Н-да… Если вернуть его сейчас, он может снова попасть в неприятности… Однако здесь я смогу присмотреть за ним… Что ж, пожалуй внемлю вашему совету и велю Маркусу срочно прибыть в столицу. Договоренность с ван Тусенами все еще в силе, не стоит затягивать.

Альвах сочувственно улыбнулся и приложил руку к сердцу:

— Давайте вместе поможем вашему внуку, ибо, как сказано в учении Си-Ши, месть — это путь одиночки, а в конце его — бездна.

— Тихо, как в могиле, — скрывая волнение, проворчала Лера.

Сидевший напротив Маркус демонстративно оглядел просторную, светлую комнату (одну из трех в его апартаментах), и вопросительно вскинул бровь:

— Ты основываешься на собственном опыте?

— Каком опыте? — не сразу поняла Лера. — А, ты про могилу. То есть, вы… Нет, конечно! Что за странная мысль?

— Мне, вообще, существование Ордена представляется странным. А сфера тишины лишней не будет… Ну что ж, начнем с твоего честного ответа?

Маркус посмотрел так пристально, будто уже подозревал Леру во вранье. Облизнув пересохшие губы, она едва заметно кивнула. Он спросит о неизвестных заклинаниях, сохранившихся в Ордене? Или о том, где Орден скрывается? А может о других его членах, находящихся в Республике? Впрочем, неважно. Она подготовилась к любым вопросам, надо лишь отвечать спокойно, без нервозности.

— Хорошо. Тогда расскажи, как ты собрала кристаллы в лабиринте.

Пальцы впились в кожаную обивку кресла, и Лера растерянно кашлянула. Что за ерунда⁈ Зачем он спрашивает о ней? Почему не про Орден?

Маркус молча ждал. Его изучающий взгляд и скрещенные на груди руки намекали, что настроен он скептически и ложь почует за версту. А значит, чтобы не потерять доверие, сейчас придется говорить правду. Вот же засада!

Выпустив кресло из мертвой хватки, Лера сцепила дрожащие руки на коленях и тихо сказала:

— У меня был артефакт, который позволял видеть в темноте.

Маркус подался вперед:

— Артефакт⁈ И его не отследили?

— Нет. Он работал по-особенному, не как ваши… Только я уронила его в лабиринте, уже под конец, когда все кристаллы собрала.

— Тогда почему ты здесь, а не у дознавателей? О неизвестном артефакте доложили бы самому главе Магического контроля, дэру Ампелиусу Каладару.

Имя консула Маркус выплюнул с такой ненавистью, что Лера похолодела от страха. Перед глазами замелькали пугающие картины: цепи на сырых стенах, раскаленные щипцы, огромный мужик в забрызганном кровью фартуке…

— Нет, нет, — она испуганно замотала головой. — Артефакт зверюга разгрызла! Только обломки остались, и куратор уже спрашивал о них, но я не призналась! Они не поняли, что это!

Казалось, целую вечность Маркус всматривался в нее, но наконец осторожно, чтобы не потревожить раны, откинулся в кресле и сказал:

— Ладно, допустим, что у тебя был такой артефакт и ты видела в темноте… Но как ты собрала те кристаллы, где без активации плетений не обойтись? Ведь для некоторых у тебя даже силы не хватает.

Лера перевела дыхание и, вытерев ладони о подол, прямо взглянула на Маркуса. Гулять так гулять! Одного артефакта хватит, чтобы упечь ее на плантации, так чего уж теперь.

— Я еще зверюг ограбила. Первой лепешку кинула, второй — тунику, а когда они отвлеклись, схватила кристаллы.

— Лепешку⁈ — от изумления Маркус даже рот приоткрыл.

Только не понятно было, чем он изумлен больше: смелостью своей клиентки или глупостью. На всякий случай Лера пояснила:

— По-другому я бы кристаллы не достала. А в академию хотелось…

Маркус качнул головой и усмехнулся:

— Цель оправдывает средства, не так ли?

Лера кивнула, хоть и не считала, что под эту фразу можно подогнать любую цель. Но её-то случай ведь не «любой»! Подумаешь, немного обмануть, чтобы попасть в академию. Кому, вообще, важен этот «отстойник», в который ссылают слабаков и неугодных⁈ Зато она сможет найти здесь путь домой.

— Ладно, на сегодня признаний достаточно, — Маркус выдвинул ящик стола и достал стеклянный кубик размером с кулак. — Знаешь, что это?

— Учебный кристалл? — предположила Лера.

— Верно, — вздохнул Маркус и молча с какой-то досадой забарабанил пальцами по столу. Потом толкнул кубик на середину стола и раздраженно произнес: — Кристалл ты видишь впервые, поток свой не контролируешь… Что за маги тогда в вашем Ордене⁈

Лера с опаской прикоснулась к кристаллу. Прохладный… А вопрос, судя по интонации, ответа не требовал. Однако, чуть помедлив, она выдала одну из заготовок:

— У нас нет магов.

— Что? — нахмурился Маркус. — Значит, вы живете в пустыне?

Лера потупилась, чтобы спрятать выражение глаз:

— Извини, но пока у меня нет доказательств твоей лояльности, я не могу поделиться такой информацией.

— Я тебя не выдал! Какое еще доказательство нужно? Думаешь, я втираюсь в доверие, чтобы затем доложить Магическому Контролю? Так⁈ Хотя, нет, не отвечай! Не хочу даже слышать этот бред. — Он вскочил и пройдясь туда-обратно, остановился перед Лерой: — Проклятье! Если у вас нет магов, то какой тогда толк от Ордена? Что может кучка бездарных бездомных голодранцев?

Лера обиженно поджала губы. По его мнению она похожа на бездомную голодранку? Вот ведь сноб!

— Вообще-то, мы не в землянках живем! И артефакты у нас такие, что заклинания не нужны! Это вы тут со своей магией застряли, как в болоте, и не развиваетесь.

— Следи за словами, мелкая! И ты думаешь, я поверю в эту наглую ложь?

Маркус явно разозлился, но извиняться и кланяться было невыносимо. Тем более она сказала чистую правду: эти эйлунцы уже от телефона или самолета ошалели бы, а про запуск ракеты в космос и говорить нечего.

— Вам выбирать, верить или нет, — буркнула Лера. — Но лабиринт я прошла без всякой магии.

В комнате повисла тишина. Лера сверлила мрачным взглядом кристалл, а Маркус ее. Наконец он произнес:

— Ты пожалеешь, если обманула.

В голосе его не было ни злости, ни обещания расправы, наоборот он звучал спокойно, даже равнодушно. Дышать стало тяжело. Лера сглотнула и, усилием воли подняв глаза, твердо сказала:

— Я не обманула.

— Не обманула… — повторил Маркус и, глянув на её изуродованную щеку, задумчиво произнес: — Говорят, лицо — зеркало души… Ладно, — он с шумом выдохнул и сел: — Времени у нас мало, так что начнем. Переходи на магзрение.

От облегчения слегка закружилась голова. Прокатило! Допрос окончен! Пряча радость, Лера на секунду зажмурилась, а затем выпрямилась и решительно взглянула «сквозь» Маркуса. Как по волшебству пространство вокруг него вспыхнуло заревом пожара.

— Смотри внимательно, — велел Маркус. — Я создам щуп и коснусь им кристалла…

Он вытянул руку, и из окутывающей её огненной ауры ко кристаллу протянулось огненное же щупальце. Оно подрагивало и чуть колебалось, как под легким дуновением ветра.

— … а теперь подам по нему поток магии.

Что⁈ Лера моргнула, сбившись с магзрения. То есть щуп это не поток? Это типа шланг, по которому подают воду? Офигеть! Так вот в чем была ее проблема: она же просто выталкивала свою силу, не создавая для нее никаких каналов.

— Ты смотришь? — окликнул ее Маркус.

Откинув эмоции, Лера снова перестроилась на магический взор и первое, что заметила, — это изменившийся кристалл. Теперь он был не прозрачным. Центр его заполняла зловещая чернота, переходящая к граням в глубокий фиолетовый.

— Сейчас я щуп уменьшу, — продолжил Маркус, — а вместе с ним уменьшится и поток.

Щуп, до этого бывший сантиметров десять в диаметре, «сдулся» до пяти, а кристалл посветлел до красного.

— Как видишь, все просто, только… такой результат достигается после нескольких месяцев тренировок.

— Это если вслепую тыкаться! А я подумаю, разложу все по полочкам… Как говорил персонаж одной забавной истории, лучше день потерять, потом за пять минут долететь. А щуп, значит, из ауры вытягивать?

— Из ауры, — вздохнул Маркус.

Создать щуп и «прицепить» его к кристаллу оказалось легко, но сжать, как и раньше, не получилось.

— У-у, шланг огородный, — шёпотом ругнулась Лера на русском.

— Что? — спросил Маркус.

— Да я не тебе. То есть, не вам… А можно, когда мы одни, на «ты» обращаться?

— В Ордене забыли об уважении к старшим?

— Но мы же почти ровесники!

— Разве? Мне уже двадцать три. А тебе сколько? Пятнадцать? Шестнадцать?

— Двадцать вообще-то!

— А чего мелкая такая? Не кормили?

— Эй, родители мне ни в чем не отказывали! Ела, сколь хотела. И кто возраст по росту определяет?

— Хорошо, оставим рост. Но дар у девушек просыпается не позднее шестнадцати.

— А у меня позднее! Такая я вот… спящая красавица. — С этими словами Лера поднялась и поклонилась: — Благодарю за урок, лэр Маркус! Да воссияет над вами Солнце! А я на арифметику побежала, иначе меня просто за прогулы отчислят.

Маркус подождал, пока закроется дверь за Вэлэри и стихнут ее торопливые шаги, и лишь тогда позволил эмоциям вырваться на волю. Вскочив, он заметался по комнате. Проклятье! Как всё нелепо и безнадежно!

«У нас нет магов».

Да будь в Ордене хоть тысячи необычных артефактов, но если братья не наделены даром, те превращаются в бесполезные побрякушки! Простой человек никогда не выступит против мага! Никогда!

Разочарование удушливым облаком клубилось в воздухе, и Маркус, как и накануне в гостинице у матери, распахнул окно. Прохлада со сладким привкусом скорого тепла огладила лицо ласковой утешающей ладонью. Глубоко вдыхая и успокаиваясь, он вгляделся в снежную даль. Где прячется этот Орден? На что способен и как далеко готов зайти? Ответы может дать лишь Вэлэри — одинокая девушка, которой нужна помощь и поддержка.

Кстати, почему она обратилась именно к нему, Маркусу? Поддалась чувствам и кинулась к тому, кто уже спас однажды, или хладнокровно рассчитала, что может открыться только сыну казненного преступника? Ведь не зря же она в первом разговоре упомянула отца. Шайсе!

С виду бесхитростна и наивна, но если подумать, то её вызывающее поступление в академию, вызывающий и при том безошибочный выбор на роль патрона наследника ван Саторов, её дерзкое поведение и мысли, невообразимый свободный патент — всё это и другие мелочи складываются в отнюдь не безобидный образ. Так, может, Орден достаточно силен, чтобы противостоять Верховным магам? В конце концов, не воевать же с ними, только отомстить. Ударить по самому дорогому: деньги, власть…

Маркус усмехнулся: а ведь Вэлэри мимоходом, всего лишь желая подешевле приготовить лепешку для подношения, задела гильдию хлебопеков. Если не пойдет им навстречу, наживет врага, а значит, ей снова понадобится помощь. Конечно, он подставит плечо. И будет подставлять снова и снова, пока Вэлэри полностью не обопрется о него и не доверится настолько, что приведет его к «братьям».

— Цель оправдывает средства, да, Вэлэри?

После завтрака Дилан валялся на кровати, ковырял в зубах и, жмурясь от удовольствия, вспоминал вчерашнюю прогулку.

Выходной они с Шоном провели в городе — хотели наведаться к родителям Дилана, однако у самых ворот были захвачены в плен. Три смешливые кокетки, которые еще на балу положили глаз на Шона, подкараулили будущих магов и, хлопая ресницами, увлекли сначала на центральную площадь, потом в парк, потом еще куда-то… Да они, кажется, весь город исколесили, разве что на склады не заглядывали.

А Шон-то, книжная душонка, повел себя как настоящий сердцеед. Стихи читал, под ручки держал… Дилан фыркнул и, повернувшись на бок, с любопытством воззрился на приятеля. Тот опять сидел за книгой.

— Готовишься к следующим выходным? — насмешливо спросил Дилан и с придыханием, закатив глаза, пропел: — Ах, ваши глазки! Ах, ваши локоны! Ах, ваш пупок…

Шон вскинул ошарашенный взгляд:

— Пупок? Какой еще пупок⁈ Да ни один поэт о таком не писал!

— Просто рифму не смогли найти, — отмахнулся Дилан. — Кстати, ты на чье приглашение ответишь? Мне кажется, та беленькая понравилась тебе больше остальных.

Сердито посверкав глазами, Шон вернулся к чтению, но уже через несколько секунд захлопнул книгу и отчеканил:

— Во-первых, я не собираюсь отвечать ни на чьи приглашения, во-вторых, та, как ты изволил сказать, беленькая — единственная, кто разбирается в поэзии, а в-третьих, меня пугают все трое. Слишком целеустремленные… Я тысячу раз пожалел, что поддался на твои уговоры. Ты использовал меня, как наживку!

Дилан широко улыбнулся. О, да! Такой полукровка просто идеальная приманка для провинциальных аристократок. Соскочив с кровати, Дилан подсел к приятелю.

— Балда ты! Это ж какая удача! Сам подумай, каждый ли червяк годится на наживку? Слишком жирного рыба не сможет заглотить, на тощего не позарится, а вот такой, как ты… — Дилан многозначительно поиграл бровями.

— Ты имеешь в виду мое происхождение?

Ледяной тон Шона ясно давал понять, что шутки здесь неприемлемы, и Дилан сменил тему. Вскинув руки, он горестно воскликнул:

— Видишь этих бедняжек?

— Вижу, — процедил Шон, отворачиваясь. — Их не помешает хорошенько вымыть.

— Да? — Оглядев ладони, Дилан плюнул на правую и вытер о штанину. — Нет, я о другом. Смотри, мозоли какие! И самое мерзкое, что они от веера. Если бы от лопаты или молотка… Но веер! Шайсе! Гребаные патриции знают толк в унижениях.

— Не преувеличивай. Веер может заменить речь, но не лопату или молоток.

— Сразу видно, что ты не сталкивался с отребьем где-нибудь в темной подворотне. Уж поверь, там молоток скажет больше, чем веер. Нет, правда, какой же ты везунчик! Девицы сразу по трое напрыгивают, в друзьях наследник Великого рода, и ван Даррен почти не гоняет… А меня лэр Коспий сначала заставил комнату нагреть так, чтобы от жары языки вываливались, а потом велел до полуночи веером его обмахивать.

— Но ведь Коспий даже не патриций, так почему ты обвиняешь их в своем унижении?

— Так они же веер изобрели! — Дилан мечтательно уставился в потолок: — Погоди, вот стану я патроном, заставлю своего клиента не до полночи, а до самого утра надо мной страдать.

Шон покачал головой:

— Воспитанный волками будет выть всю жизнь. Порочный круг.

— Не умничай! — недовольно отозвался Дилан. — Я лишь верну должок… С небольшими процентами.

На двести золотых и пожизненные проценты эта странная первокурсница не согласилась… Значит, надо предложить больше. Дэр Кастор в задумчивости смотрел на булочки, принесенные секретарем. Тонкий аромат тмина примешивался к запаху свежеиспечённого хлеба.

— На закваске? — зачем-то уточнил он.

— Все, как вы приказали.

Кастор вздохнул, отломил кусочек и помял его в пальцах. Мякиш легко сминался, но не превращался в клейкую массу, а просто уплотнялся. Как и любой хлеб на дрожжах. И на вкус булочки оказались ничуть не хуже дрожжевых. И обоняние дразнили не меньше.

Кастор снова вздохнул. Если рецепт закваски останется в свободном доступе, гильдия хлебопёков понесет существенные убытки. Не обеднеет, конечно, но многим там, наверху, не понравится, что часть прибыли потеряна, причем даже не из-за появления сильного конкурента, а из-за одной взбалмошной девицы. И кого обвинят в произошедшем? Его, Кастора! Допустил, не пресёк!

Встряхнувшись, Кастор прошел к зеркалу и, поправляя невидимые огрехи в косе и одежде, отрывисто велел:

— Экипаж. Прямо сейчас.

Затем открыл сейф и, не раздумывая, сгреб в кошель пять столбиков монет. Возможно, эта уродливая нищенка так побита жизнью, что не верит обещаниям. Тогда пусть ощутит в своих руках тяжесть пятисот золотых, пусть услышит их сытое позвякивание. Она не устоит. Никто бы не устоял. Ведь у нее даже не заберут взамен что-то ценное! За одну лишь бумажку, никчемную, не приносящую ей ни медяка, эта бездарная первокурсница получит столько денег, сколько заработала бы за десяток лет изматывающей работы.

Остановленный этой мыслью, Кастор вытащил из ящика стола мешочек от коричных палочек и двести монет переложил в него. Торг можно начать и с трехсот. Глядишь, и их хватит.