Клянусь, это любовь была...

ХУДОЖНИК

Осень. Один из последних, теплых солнечных дней. Воскресенье. Небольшая площадь, переполненная людьми. Сверкающие машины, сверкающие витрины магазинов, сверкающие наряды женщин. Все куда-то идут, куда-то спешат. Площадь наполнена звуками машин, голосами прохожих, криками и галдежем детей.

День обещал быть прекрасным. Художник разместился так, чтобы можно было наслаждаться шумным видом площади и оставаться одновременно в зоне видимости посетителей дорогого престижного ресторана. На этот раз у него с собой была одна-единственная картина. Неделю назад в порыве пьяной ярости он большим металлическим ножом, который всегда носил с собой, искромсал все свои картины. На эту, последнюю, не поднялась рука. Она была не только его самой удачной работой, но и памятью — памятью о женщине, которую он когда-то любил.

Они жили вместе всего год. Все это время художник ее рисовал. Но, как ни странно, у него ничего не получалось. На холсте она выглядела совершенно обычной, простой, словом, совсем не такой, какой он ее видел, знал и так любил.

Однажды вечером она не вернулась к нему, не пришла и на второй, третий, десятый день, и он понял, что она не вернется никогда. Тогда он взял и нарисовал ее по памяти, и на этот раз все получилось.

То, что она покинула его, было ударом, который его сразил наповал. Долго, очень долго он приходил в себя. А если честно, то после ее ухода он потерял что-то очень важное. Что именно — он не знал. Как и все художники, он был немножко суеверен и, когда они жили вместе, считал, что она приносит ему удачу. В то время действительно у него была более или менее спокойная, нормальная жизнь. Были хорошие заказы, некоторые его картины выгодно продались. Но она ушла, он сильно изменился, да и сама жизнь изменилась очень заметно. Художник, как и все художники, был романтиком и менять свои привычки и взгляды, тем более перестраиваться, приспосабливаться не хотел, за что и был наказан этой же самой жизнью.

Нести на площадь и продавать свою единственную и самую лучшую картину его заставила нужда. Дела шли настолько паршиво, что он уже не мог себе позволить посидеть по утрам в своем любимом кафе и выпить чашечку крепкого кофе. О новой одежде и говорить было нечего. Он даже забыл, что это такое. Самое обидное — уже никто из друзей не хотел давать ему деньги в долг.

Но художник был оптимистом. Он никак не хотел примириться с мыслью, что судьба уготовила ему такую участь. Не может быть такой несправедливости, чтобы он, такой умный, работоспособный, в конце концов — талантливый, потерпел бы полный крах. Просто ему сейчас не везет. Не везет и все. Но когда-нибудь это невезение должно кончиться. Должно!

Вчера, когда он решил продать картину, была отвратительная сырая погода. Весь день шел мелкий дождь, дул сильный, порывистый осенний ветер. А сегодня с утра светит солнце, и стало значительно теплее. В жизни тоже так: то черная полоса, то белая. Так что удача может улыбнуться в самый неожиданный момент…

В глубине души художник надеялся, что картину никто не купит и ему не придется расставаться с ней. Но если даже найдется человек, который картину купит, он обязательно возьмет его адрес и, как только у него появятся деньги…

Мысли художника прервало появление большой дорогой машины. Она притормозила у входа в ресторан. Из нее вышли хорошо одетые, довольные собой мужчины и женщины и вошли в ресторан. Никто из них даже не посмотрел в сторону художника. Сегодня они потратят в ресторане больше денег, чем ему нужно, чтобы раздать долги и нормально прожить целый месяц. Разве это справедливо? Конечно нет. Тем не менее художник им не завидовал. Он был убежден, по крайней мере, так себе внушил, что все-таки деньги не все решают. Например, этот теплый день, эта золотая осень, эта гармония людей, домов, машин, цветов и звуков… Разве можно за деньги научиться их видеть, слышать, чувствовать? Конечно нет.

У ресторана остановились еще два роскошных автомобиля. Вышедшие из них мужчины и женщины где-то уже успели повеселиться. Об этом свидетельствовали их необычайно громкие голоса и веселый смех.

Один из них — молодой коренастый мужчина с волевым лицом, в модном дорогом костюме, отпустил руку своей спутницы и зашагал в сторону магазина цветов. Когда он проходил мимо художника, его взгляд скользнул по картине, но этого было достаточно, чтобы он остановился как вкопанный. «Неужели купит, — удивился художник. — Вроде не похож на ценителя живописи».

Мужчина пристально смотрел на него.

— Картина продается? — спросил он.

— Да, — сказал художник.

— Сколько? — Мужчина достал бумажник. «Это бред какой-то», — думал художник в растерянности.

Тут спутница мужчины повернулась к художнику лицом, и тот мгновенно все понял.

Это была она, совсем такая, как на картине. Может быть, только еще более красивая, еще более желанная, одетая в дорогую, очень идущую ей одежду и разукрашенная драгоценностями.

Художника охватил панический страх. Столько дней и ночей он мечтал о том, как где-то в городе случайно они встретятся. Столько раз он придумывал слова, которые он ей тогда скажет. Но сейчас он потерял дар речи, хотя каждый его мускул, каждая его молекула тянулись к ней. Он понял, что не повернется и не уйдет, несмотря на то что эта женщина бросила его и ушла к другому.

Она не спеша подошла и, узнав его, заметно побледнела.

— Ты… — начала она, — неужели ты?

— Я, — сказал художник с вызовом, — именно я. А ты решила, что меня больше не должно быть на этой планете?

— И что… что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Он продает картину, где изображена ты, — ответил мужчина с легкой иронией в голосе.

Она бросила быстрый взгляд на картину и посмотрела на художника. В ее взгляде было так много…

Художник стоял, как на эшафоте, и не знал, заплакать или наговорить ей грубостей.

— Ты постарел, — сказала она, проведя ладонью по его уже седым, длинным и нечесаным волосам.

— А ты стала еще красивее, — сказал со вздохом художник.

— Нас ждут, — нарушил паузу мужчина. — Пора идти.

— Да-да, мы сейчас пойдем, — сказала она. Художник понял, что она уйдет и что он не увидит ее больше никогда.

Он стоял и смотрел, стараясь запомнить черты любимого лица.

— Я могу тебе чем-то помочь? — прошептала она.

— Ты уже мне помогла. Самое хорошее, что было у меня в этой жизни, — это ты. Спасибо тебе. Ты для меня больше уже ничего не сможешь сделать. Ровным счетом ничего.

— Мы можем встретиться… потом, посидеть, поговорить, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

— Зачем? — спросил он. — Это лишнее.

— Тогда… мы пойдем?

— Подожди, — вмешался мужчина. Он себя чувствовал статистом, и это его злило. — Я покупаю эту картину. Сколько она стоит?

— Она не продается, — сухо ответил художник.

— Что? Ты только что сказал…

— Я передумал, — прервал его художник.

— Я дам тебе за нее хорошие деньги, понимаешь, хорошие деньги.

— У тебя столько нет.

— Что? Что ты сказал?

— У тебя нет таких денег и никогда не будет.

Тебя ждут, — художник повернулся к ним спиной.

— Не хочешь — не надо… — В голосе мужчины звучало откровенное презрение. Он взял женщину за руку и властно потребовал: — Пошли.

Ресторан был небольшой и очень дорогой. Их уже ждали. Посыпались упреки за опоздание и предложения быстро их «догнать». Они сели за стол и женщина попросила:

— Налей мне шампанского, я хочу пить. Мужчина молча налил шампанское в большой хрустальный бокал. Женщина одним махом осушила бокал и потребовала:

— Налей еще, меня мучает жажда.

— Тогда лучше соку, — возразил мужчина.

— А я хочу шампанского! — повысила голос женщина.

— Слушай, не глупи. Ты же знаешь, что тебе нельзя много пить.

— А я сегодня хочу много выпить, понимаешь, хочу!

— И все из-за этого чудака, что на улице стоит в рваной куртке, — сказал он раздраженно.

— Почему ты так о нем говоришь? Он хуже, потому что у него нет денег, а у тебя есть? А может быть, у него есть нечто такое, что тебе и не снилось!

— Поэтому ты и сбежала от него ко мне, — усмехнулся мужчина.

Женщина сама налила себе шампанского и снова осушила бокал.

— Я ушла не потому, что он был плохой. Он был хороший, очень хороший… Он, может быть, самый хороший человек, которого я когда-нибудь знала. И он меня действительно любил. По-настоящему. Этого тебе никогда не понять. Ему было достаточно меня, он больше ничего не хотел. А я… я не могла так жить. Я устала…

— Но это не все, — сказал мужчина, — он тебя любил, а ты его нет, потому что ты не можешь любить никого, кроме себя. Ты никогда, понимаешь, никогда не понимала и не верила ему. Ты не верила его успеху, ты считала, что он неудачник и поэтому бросила его. Я так хорошо тебя знаю!

Женщина зарыдала. Окружающие смолкли.

— Что это с ней? — спросил кто-то.

— Ничего, — ответил мужчина грубо, — это скоро пройдет, не обращайте внимание.

Женщина взяла сумку и хотела встать.

— Садись и не устраивай скандала, — сказал мужчина и сильно сжал ее руку.

— Пусти! — крикнула женщина. — Пусти, я должна видеть его!!! Пусти!

— Ладно, пошли, — сказал он с глубоким вздохом. Они под удивленные взгляды друзей вышли из зала и быстро направились к выходу.

Площадь была такой же многолюдной, как и раньше. Повсюду гуляли люди, звенели голоса детей, шумели машины. Но художника там уже не было. На его месте сиротливо лежали остатки рамки и холста, разрезанного ножом на множество маленьких, безобразных кусков.