Клянусь, это любовь была...

ЗАКЛЯТИЕ ФАРАОНОВ

В электропоезде ехали двое, мужчина и женщина. Вагон был почти пустой. За окнами моросил мерзкий осенний дождь, лишний раз напоминая о том, что лето уже кончилось.

— Расскажи что-нибудь, — нарушила монотонный стук колес женщина.

Мужчина удивился. Прошли те времена, когда он увлеченно что-то ей рассказывал, а она смотрела на него восхищенным взглядом.

— О чем рассказать? — спросил он.

— Расскажи сказку, — сказала она сонным голосом, — ладно?

— Ладно, — отозвался мужчина, — но имей в виду я буду сочинять с ходу, так что…

— Ничего страшного, — произнесла женщина, поудобнее усаживаясь на сиденье и закрывая глаза.

«Это было много-много лет назад. Тишину ночного неба пустыни нарушил страшный грохот. В звездном небе появилась ярко светящаяся точка, которая медленно приближалась к земле, постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре эта точка превратилась в гигантский огненный шар, который внезапно остановился в небе. От шара отделилась другая световая точка, которая на большой скорости устремилась в сторону. Через несколько минут огненный шар вспыхнул ярче, чем солнце. Ночь превратилась в день.

Стоял такой грохот, что казалось, будто земля раскалывается на части. Множество крошечных осколков посыпалось на землю. Гигантское облако пыли поглотило весь свет и стало темно, как под землей.

Через некоторое время на берегу большой желтоводной реки, в тени деревьев собралось несколько человек. Это был экипаж командора Фаро, звездолет которого потерпел аварию над пустыней.

— Сейчас уже можно оценить наше положение, — заявил Фаро своим друзьям. — Утешительного мало. Эта планета действительно пригодна для жизни и обитаема, однако у людей, живущих здесь, очень низкий уровень развития. Они умеют обрабатывать бронзу, но не знают о существовании железа. Их язык содержит всего несколько тысяч слов. Письменности у них нет. В ближайшее время мы не сможем в этих условиях построить новый звездолет. Но это не все. Наш биологический центр сгорел вместе со звездолетом. В итоге мы не сможем восстановить клетки нашего организма и станем такими же смертными, как и жители этой планеты.

Фаро сделал паузу и посмотрел в напряженные лица своих друзей.

— Но есть теоретический шанс спастись даже в этих условиях, — продолжил он. — Перед тем как покинуть звездолет, мы успели отправить в Центр сигнал бедствия. По моим оценкам, планета, на которой мы находимся, должна сделать пять тысяч витков вокруг своей звезды, пока за нами не прилетит другой звездолет. В этой среде через сто витков планеты мы обречены на биологическую смерть. Однако имеющиеся у нас лекарства дадут возможность после некоторой обработки тела отодвинуть генетическую смерть на пять тысяч витков планеты. Следовательно, когда за нами прилетит звездолет, в том случае, если найдут наши тела, наше восстановление в нынешнем облике не представит большой сложности. Проблема в том, что найти нас будет практически невозможно.

Единственный выход — построить в пустыне гигантские сооружения, которые будут хорошо видны из космоса. При этом форма этих сооружений должна быть такой, чтобы было понятно, что их построили не для жилья. Наши тела будут храниться в этих сооружениях или поблизости. Тогда спасатели из Центра нас обнаружат. Люди, живущие поблизости, должны участвовать в строительстве, потому Что одним нам не справиться. Но мы не останемся в долгу. Цивилизация этой планеты получит от нас мощный толчок для скорейшего развития.

Конечно, мы не сможем передать им полностью наши знания. Мозг жителей этой планеты не приспособлен к таким нагрузкам. Но мы научим их многим элементарным вещам, которые сами они при естественной эволюции познали бы значительно позже. Придется нам стать богами для здешних людей. Это еще одно неприятное обстоятельство.

— Послушай, Фаро, — вмешался Рэй, — примитивным цивилизациям присуща алчность и жадность. Я уверен, что наши гробницы будут безжалостно опустошены, а ты знаешь, что соприкосновение нашего тела с воздухом приведет к генетической смерти. Тело моментально рассыплется и превратится в песок.

— Да, это так, — ответил командор, — но повторяю — это последний наш шанс. Имеющиеся у нас энергетические средства смогут защитить гробницы на период всего в триста витков планеты. Это очень мало. Придется использовать суеверие местных жителей. Мы создадим письменность, соответствующую их уровню, и при входе в гробницу на видном месте поместим наше Заклятие.

Основой Заклятия станет Закон Центра: не разрушай то, что создали другие, не делай другим плохо ради корысти или из-за каприза.

Мозг людей, вошедших внутрь гробницы, будет подвержен воздействию слабого энергетического поля. В течение их жизни, время от времени, без каких-либо причин им будет тоскливо и грустно. Чувство одиночества и вины будет наполнять их души. А те, кто посмеет открыть герметичные камеры, умрут мучительной смертью, посеяв страх и суеверие среди других.

По моим оценкам, наши энергетические запасы дадут возможность поддерживать указанное поле в течение пяти тысяч витков планеты. У меня все.

— Командор прав, — сказал Рэй, — пожалуй, это хотя и маловероятный, но единственный наш шанс. Можно слегка увеличить вероятность нашего спасения, взяв в жены местных женщин. Тогда в десяти поколениях сохранятся наши гены. К тому же гробниц будет несколько сотен, и, может быть, некоторые из них сохранятся до прибытия Звездолета. Примерно столько же времени мы сможем передавать от поколения к поколению секрет герметичного захоронения. Даже если у нас ничего не получится, мы сможем утешиться тем, что частицу нашего разума передадим этой планете.

— И у желтоводной реки Нил они построили потрясающие людское воображение пирамиды, и слава фараонов вот уже больше четырех тысяч лет будоражит человеческие умы. Так кончается твоя сказка? — спросила женщина.

— А те, кто нарушил Заклятие фараонов, были сурово наказаны, — улыбнулся мужчина с каким-то странным блеском в глазах.

— Что ж, сказка получилась неплохая, — насторожилась женщина, — но я же знаю, что ты просто так ничего не рассказываешь. Что ты хотел сказать этой сказкой?

Мужчина молчал. Он понимал, что если она сама этого не понимает, то объяснять глупо, но…

— Ты в последнее время очень сильно изменилась. Я тебя не узнаю. Я перестал тебя понимать. Я в растерянности, — заговорил он, не узнавая своего голоса. — Сколько я старался, сколько времени и нервов я потратил, чтобы… Но сейчас вижу, нет — чувствую, что что-то изменилось, что-то разрушилось. Я стал тебе почти чужим.

Он сделал паузу, чтобы посмотреть ей в глаза, но она отвела взгляд.

— Мы, кажется, говорили о фараонах, а не обо мне, — возразила она.

— Я рассказывал о Заклятии фараонов, мрачно продолжил он. — Так знай, что это Заклятие придумано не мной. Оно действительно существует. Нельзя безнаказанно делать больно близкому тебе человеку лишь из-за своей корысти или каприза. Придет время и воспоминания будут преследовать тебя. Ты никогда не сумеешь…

— Не смеши, пожалуйста, — прервала она его с легким раздражением в голосе.

Воцарилась напряженная тишина, которую поглотил монотонный стук вагонных колес. Женщина вновь укуталась в куртку и закрыла глаза. «Он, конечно, умный, но иногда так утомляет», — подумала она.

Мужчина смотрел из окна электропоезда на мокрые от дождя деревья и думал: «Нет, она действительно ничего не поняла и не поймет НИКОГДА.

Очень и очень обидно. Но ничего тут не поделаешь. Есть ситуации, когда даже самые могущественные из нас не в состоянии что-либо изменить. Даже от фараонов ничего не осталось. Только разграбленные пирамиды.