Когда осенние печали. Часть 3

«Да мне теперь как-то неловко… Наташ, ну, посмотри… - Михаил упрямо держал сумку на весу. – И давай уже на ты?..»

«Ну, давай… - вздохнув, Наталья открыла механический замок, потянула молнию. – В каком отделении смотреть?»

«Во всех…»

…О том, что никакого ключа от машины в сумочке нет и быть не может, Мишка догадался уже, когда Наташа обшаривала пальцами последнее отделение – он вдруг вспомнил, что утром сам проделывал те же самые манипуляции в поисках флэшки…

«Не-а… - Наташа подняла голову от сумки. – Никакого ключа нет, только влажные салфетки и тест…»

«Какой тест?..» – он спросил это, скорее, по инерции, всё ещё вспоминая сегодняшнее утро.

«На беременность».

«Тест на беременность?! - собираясь «в кучу», брови поползли к переносице. – А… покажи?..»

«Ну, вот… - Наташа достала уже знакомую ему коробочку. – Всё же надо было тебе самому… Как-то неловко получается…»

Мысленно обозвав себя идиотом, Миша снова вспоминал сегодняшнее утро… Ну, конечно, это была коробочка с тестом на беременность, и он держал её в руках! Более того – Злата это видела… Она ждала, что он догадается… в конце концов, он не раз видел телевизионную рекламу!..

…Ну, конечно… Злата обиделась. Ей было даже невдомёк, что он и внимания не обратил на эту «штуку»… видимо, решила, что просто сделал вид… И ключ от машины… ничего она его не потеряла, просто оставила у родителей. Тогда – зачем эти демонстративные поиски?..

…Действительно, идиот…

Михаил уже собирался набрать ответное сообщение, как мобильник засигналил сам.

«Мы на месте».

- Мы можем ехать, - Миша перевёл взгляд на Наташу. – Значит, не забудь. Подъезжаем не к торцу, а к центральному входу в отель, с противоположного крыла. Спокойно поднимаешься, входишь… там тебя уже ждут. Проводят до самой гримёрной.

- А Дима?..

- А Дима уже там.

***

…Вечер был в самом разгаре. Театрализованное представление, устроенное Дмитрием и Натальей удалось на славу – поздравления, песни, искромётные шутки подняли настроение гостей и самих «молодожёнов» на невероятную высоту. И Анна, и Александр выглядели помолодевшими – на эти самые тридцать лет… Анне Сергеевне даже казалось, что на самой свадьбе не было так весело, как на этом долгожданном юбилее. Она напрочь забыла все тревоги, окунувшись в волны веселья, которого на сегодня было предостаточно.

Действительно, чего ещё было желать?.. Вечер состоялся… Все гости собрались… Переживания по поводу опоздания Наташи оказались напрасными – она сказала, что причина несерьёзная, и поэтому она расскажет обо всём завтра…

…И вообще – зря она так переживала. Их с Александром покой никто не собирается нарушать. Леонид не явился, впрочем, как и Мила… Завтра Анна позвонит ей, а сегодня… Сегодня и в правду – её день… Вернее – их с Сашей…

- Там что-то на улице происходит… - чуть ли не бегом преодолев зал, Нелли плюхнулась на стул рядом с Анной. – Хотела выйти покурить, а там – менты кругом, не выпускают…

- Менты?.. – Анна удивлённо повторила редко употребляемое ею слово.

- Ну, да… полиция… Видно, что во дворе мигалки работают… Кричат что-то…

- Наверное, что-то случилось, - Александр поднялся со своего стула. – Пойду, посмотрю…

- Саша, не ходи!.. – Анна испуганно схватила мужа за рукав. – Мало ли, что там?..

- Наши-то все в зале?.. – Нелька обвела взглядом гостей – кто-то танцевал, кто-то сидел за столом, несколько человек разговаривали с музыкантами. Отработав свой сегодняшний репертуар, ребята включили фонограмму, и теперь могли свободно вздохнуть, а заодно присоединиться к застолью.

- Я что-то Димы не вижу… - Анна тревожно вглядывалась в небольшую толпу у эстрады. – Его нет…

- Может, он в гримёрке? – Александр пожал плечами. – Куда он денется?.. Наверное, с Наташей куда-то вышли. Её тоже нет.

- Я пойду, посмотрю… - сердце почему-то ёкнуло, все сегодняшние тревоги в одну секунду вновь навалились на плечи. Резко встав с места, Анна торопливо шагнула из-за стола.

…Ни в гримёрной, ни в туалете Дмитрия и Натальи не оказалось – Анна нарочно приоткрыла дверь мужской комнаты и позвала сына. В момент всплыли в памяти все странности сегодняшнего дня…

…Коридор был недлинным – Анна почти пробежала его за считанные секунды, чувствуя, как с каждым шагом душа наполняется ледяным холодом… Видимых причин для этого не было, в конце концов, то, что происходило за стенами здания отеля не могло иметь отношения к их мероприятию, да и мало ли что там происходило на самом деле?.. Всё было лишь со слов Нельки… Но что-то так и подталкивало её сейчас туда – на улицу…

- Сюда нельзя, - мужчина в форме полицейского неожиданно вырос перед ней, когда она уже подходила к дверям. – Выход через отель.

- Я сына ищу… - Анна смотрела на него умоляюще, - Его нигде нет… и невестки нет… Там что-то случилось?..

- Я ничего не могу вам сказать, - тот крепко прирос к месту, ни обойти, ни подвинуть. – Выход – через центральное крыльцо.

…Для того, чтобы выйти через центральный вход, нужно было преодолеть и этот коридор, и небольшой лестничный пролёт, ведущий в длинную, полупрозрачную галерею, соединяющую ресторанный комплекс с отелем, и новый пролёт – только уже вниз… затем – огромный холл самого отеля… Сердце билось раненой птицей, Анна даже забыла, что на ней туфли на высоком каблуке – случись бежать в них при других обстоятельствах, ведь не смогла бы… Но сейчас ею двигала какая-то неведомая сила.

…Она даже не заметила, что следом бежит Саша… Он что-то спрашивал у неё на ходу, но она не слышала его вопросов. Обогнуть здание и попасть на задний двор оказалось не сложно – если не считать скользкой дорожки. Оцепления как такового не было, лишь рассредоточенные по всему заднему двору полицейские в бронежилетах и с автоматами в руках – увидев Анну, один из них шагнул наперерез, но всё её внимание было приковано к тёмно-серой «пятнашке»…

В свете фонарей и фар было хорошо видно молодого мужчину, сидящего возле забрызганного застарелой грязью автомобиля – прямо на снегу. Опираясь спиной на переднее колесо, он откинул голову вбок – длинные волосы рассыпались по левому плечу… Чёрная, с широким, характерным для сценического костюма вырезом на груди водолазка не оставила ни одного шанса для материнского сердца…

- Сыночек!.. – отталкивая от себя чужие, грубые руки, Анна всем телом подалась вперёд… Наверное, вся материнская любовь трансформировалась сейчас в силу, с которой она рванулась к сыну, не чувствуя ни холода, ни боли…

Она не слышала, как Александр что-то крикнул задержавшему её полицейскому, она даже не почувствовала, когда тот разжал руки и отступил в сторону… Не было ни шагов, ни расстояния, ни слепящего глаза света направленных на место происшествия автомобильных фар, ни людей в форме… Была только безжизненная фигура сына, сидящего на земле…

- Труповозку вызвали!.. – громкий голос одного из стражей порядка громко прозвучал откуда-то сбоку, видимо, в рацию. – Скорую тоже!..

- Димка… - упав рядом с женой на колени, Александр дрожащими руками схватил сына за плечи. – Димка…

Анна вдруг почувствовала, что не может говорить… Застыв окаменевшей статуей, она только смотрела и смотрела в родное до боли лицо… смотрела, боясь прикоснуться, убедиться в страшной правде…

- Успокойтесь… - кто-то тронул её за плечо. Ничего не понимая, Анна машинально повернула голову, посмотрела вверх… Из нескольких склонившихся к ней лиц сознание выхватило одно – по шевелящимся губам поняла, что голос исходит именно из них…

- Ты?! – она не могла и даже не пыталась вспомнить, кто этот человек… Но одно она знала точно – это именно тот, на кого сейчас нужно обрушить всю свою боль, своё горе, свою ненависть…

- Анна Сергеевна, успокойтесь… - видимо, желая ей помочь, мужчина подал руку, помогая встать. – Всё хорошо!..

- Это – ты?.. – не понимая значения его слов, Анна медленно поднялась на ноги, повернулась всем корпусом, вновь подняла остекленевший взгляд. – Это снова – ты?!

- Анна Сергеевна… - Мясников взял её за плечи, но Анна резким движением стряхнула его руки. Схватив за полы расстёгнутой куртки, она изо всех сил тряхнула его несколько раз.

- За что?! – она смотрела ему прямо в глаза. – За что?! Он ни в чём перед тобой не виноват!.. Это же – ты сделал?! Да?! Ты хотел отомстить!.. Да?! Почему ты мне не отомстил?! Почему?!

- Анна Сергеевна… - Михаилу никак не удавалось вставить слово – женщина его не слушала, только сильнее трясла сквозь собственные выкрики.

- За что ты его убил?! За то, что родился от другой матери?! – истерика только разгоралась. – В чём его вина?! В том, что у него есть родной отец?!

- Аня!.. – отняв ухо от груди Дмитрия, Александр резко дёрнул жену за руку. – Аня, он живой!..

- Да живой он, живой!.. Миша, ну, скажи ты ей, наконец, что он живой!..

…Анна не слышала ни мужа, ни девушку, которая вдруг выросла как из-под земли… а, может, она и была рядом всё это время… просто молча наблюдала за происходящим, а сейчас вдруг принялась зачем-то уговаривать Анну, что всё будет хорошо… Девушка была с длинными белыми, как у Наташи, волосами и одета как Наташа – в белую норковую шубку… Но это была не Наташа… Она что-то говорила ещё, но Анна Сергеевна не могла распознать смысла её слов.

Она и слышала всё, что говорили окружающие её люди, и не слышала… Ей казалось, что все звуки сливаются в единый, общий гул, который заполняет собой всё пространство… Этот гул имел физические формы и даже цвет… Последнее, что зафиксировало сознание, перед тем, как отключиться, был голос Наташи – настоящей Наташи…

- Анна Сергеевна, Дима спит!.. – голос выбивался из общего гула и звучал чётко и ясно. – Слышите?! Он просто спит!..

***

- Спасибо, капитан! – руководитель операции, полковник из следственного комитета первым протянул руку. – Если бы не ты, мы, пожалуй, ещё бы за ним погонялись.

- И вам спасибо, - ответив на рукопожатие, Михаил улыбнулся. – Всё же на один труп да меньше.

- Если не считать Ковалёва… Впрочем, пожизненное ему обеспечено. Можно приравнивать к трупу…

- Главное, что сдал адрес с заложницей.

- И с этим повезло… - полковник согласно кивнул. – Свидетель твой немного подвёл, но… Мы же профессионалы. Кстати… - он направил на Михаила пытливый взгляд. – Слышал я, Кравчук на тебя бочку катит?..

- Послышалось, товарищ полковник, - подумав, что одной «бочкой» теперь не обойдётся, Миша, тем не менее, весело усмехнулся.

- Молодец! – собеседник шутливо хлопнул Мясникова по плечу. – Ну, если что… приходи к нам, в комитет. Мне такие люди нужны.

- Спасибо, товарищ полковник. Я подумаю.

…Больше всего сейчас беспокоила Злата… Ведь, если его догадки были верны, сегодня он рисковал не только любимой женщиной, а и собственным ребёнком. Конечно, изначально сценарий был другим, менее опасным… Но неожиданно всё пошло не по плану.

Автомобиль, который ещё днём заметил барабанщик Морозова, был зафиксирован несколькими камерами наблюдения, расположенными и на загородной трассе, и в черте города, поэтому отследить его передвижение не составило особого труда. Главное, чтобы преступники не поменяли транспорт на какой-нибудь другой… Но с этим обошлось – всё же финансовые и физические возможности Ковалёва были крайне ограничены. Всё, что давало ему фору до сих пор – ловкость, удача, хорошо отработанный план и попустительство правоохранительных органов в лице представителей прокуратуры.

…Миша с самого начала знал, что ему не под силу лично поймать преступника… Запрет на все действия со стороны руководства отбирал у него возможность следить за Ковалёвым, чтобы поймать на месте преступления, а без этого для задержания не было никаких причин. Решение обратиться к коллегам из следственного комитета, так же заинтересовавшимся этим делом, зрело давно, и исчезновение Кристины Лапиной послужило главным поводом…

План был составлен быстро, и требовал немедленного воплощения – Лапина находилась в руках Ковалёва, и счёт шёл на часы… Михаил рассчитал всё правильно. Желая оттянуть расправу, Кристина могла добавить в список «жертв» ещё одно имя – Дмитрия Морозова. Предположения о том, что проверять информацию Ковалёву некогда, и теперь он будет охотиться за Морозовым, подтвердились… Тёмно-серая «пятнашка» была замечена и у творческого центра, и затем – у ресторанного комплекса… Напасть на Морозова было удобнее всего в вечернее время, а юбилей его родителей как нельзя лучше играл на руку – на таких мероприятиях люди выпивают, и исчезновение одного из участников банкета будет замечено не сразу, даже если это и сын юбиляров. Место и время Кристина знала – она видела присланное отцу приглашение.

Однако опытные следаки решили предусмотреть все варианты: сразу же за Морозовым было установлено наблюдение, и приставлен «телохранитель» в виде старшего лейтенанта Алексеевой. То же самое касалось и Натальи – её Михаил попросту спрятал в своей квартире, до назначенного часа…

За день ничего не случилось, значит, именно вечер предполагал быть наполненным событиями.

…Всё должно было идти по плану… «Пятнашка» уже стояла на парковке в соседнем дворе, готовая в любую минуту сорваться с места, Дмитрий и Наталья давали концерт для родителей и их гостей, бойцы спецназа заняли наблюдательные позиции…

…Инструкцию нарушил сам Морозов. Решив ответить на телефонный звонок, он так увлёкся разговором, что забыл о предупреждении – не выходить на крыльцо без «сопровождения» и, тем более, без предупреждения. Более того, чтобы смех куривших на крыльце людей не мешал разговору, он спустился по ступенькам и зашёл за угол…

- Чёрт… - вспоминая сегодняшнее «приключение», Злата медленно покачала головой из стороны в сторону. – Я как заметила, что он выходит, чуть без парика за ним не кинулась.

…Они с Мишей только что вернулись домой, и оба не могли прийти в себя – каждый по своей, собственной причине. За окном бушевала ночь – первой, настоящей метелью заметая остатки поздней осени… Мишке вдруг подумалось, что эта, сегодняшняя, ночь расколола его жизнь на две половинки. Всё, что было раньше, осталось там, во вчерашнем дне, с грязно-снежными лужами, с одинокими, ветхими листиками на чёрных, голых ветвях деревьев, с сиротливо проглядывающей сквозь тонкий снежный слой травой на газонах… А новое – вот оно, только начинается… белым покрывалом устилает землю, дома… Он не знал, почему ему кажется именно так, ведь ничего не изменилось по большому счёту…

- Злата… - присев перед ней на корточки, Михаил взял в руки маленькие женские ладошки. – Почему ты мне ничего не сказала?..

- Я только боялась, что они будут стрелять… - она как будто не слышала его вопроса. – Думаю, ну, пусть оглушат… пусть артерию пережмут… Но только не стреляют… Слава Богу – просто усыпили…

- Почему ты мне ничего не сказала?.. – он пытался поймать её взгляд, но безуспешно – как будто нарочно, Злата смотрела то в одну сторону, то в другую, то просто – в ночное окно.

- Ребята молодцы… - она продолжала свой монолог. – Успели вовремя… они его только до машины дотащили… А ты тоже… Анна Сергеевна… Анна Сергеевна… Надо было сразу ей говорить, что сын жив, а не успокаивать, что всё хорошо… Она же – мать, у неё шоковое состояние… Хорошо, хоть жена в панику не ударилась, побежала нашатырь искать, всем пригодился… Кстати… - чуть прищурив глаза, она наконец-то посмотрела на Михаила. – Как я тебе в белом парике?.. А в шубке?..

- Ты ответишь на мой вопрос, или нет?..

- Ты о чём-то спрашивал?!

- Там, в твоей сумке, тест на беременность… Это о чём-то говорит?..

- Наконец-то ты его заметил… - Злата грустно усмехнулась. – Не прошло и года…

- Да я не знал, что это – тест на беременность! Мне Наташа сказала…

- Ах, вот как… - услышав имя Натальи, Злата вдруг изменилась в лице – по нему пробежала тень усмешки. – Ты спрашивал у неё?..

- Нет… она искала ключ в сумке, и увидела… с казала, что это – тест.

- Даже так… - резко оттолкнув его ладони, девушка встала и, пройдясь по комнате, вновь застыла напротив – со сложенными на груди руками. – Кстати… Чем вы тут занимались?..

- Ничем… - он недоумённо пожал плечами. – Чай пили… разговаривали…

- А коньяк?.. – Злата недвусмысленно кивнула в сторону кухни. – Ты забыл убрать коньяк в холодильник…

- В чай добавляли…

- Она в зеркало смотрелась?..

- Смотрелась… - наблюдая неожиданный приступ ревности, совершенно несвойственной для Златы, Михаил невольно улыбнулся и решил подлить масла в огонь. – И расчёсывалась, и красилась… я бигуди предлагал, но она отказалась…

…Поджав губы, Злата какое-то время ходила по квартире – неторопливо, как бы о чём-то раздумывая. Сидя на диване, Михаил с любопытством следил за её передвижениями. Наконец, вернувшись в гостиную, девушка уселась в кресло напротив и закинула ногу на ногу. Вид у неё был крайне решительный, и Мишка предпочёл молча дождаться, когда она заговорит первой.

- Вот что, Мясников… - она опустила взгляд, но тень какой-то непонятной обиды читалась даже сквозь ресницы. – Я уже поняла, что от тебя ничего не дождёшься, поэтому скажу всё сама…

- А давай не так официально… - поднявшись, он снова подошёл к ней и уселся на корточки. – И не здесь…

- Я – беременна, Миша. И, хочешь ты этого, или не хочешь, а я буду рожать. Я сказала об этом Дашке… теперь говорю и тебе. Делай, что хочешь. Жениться я тебя не заставляю, и держать насильно – тоже не буду. Но и скрывать, что это – твой ребёнок, я не собираюсь. Мы с тобой не маленькие дети, знали, во что игрались. Поэтому, делай, что хочешь… а ребёнка я себе рожу.

- А я на тебе женюсь…

Глава 19.

Раннее утро пятьдесят третьего дня рождения оказалось на редкость холодным – это Виталий Мясников почувствовал ещё за секунду до пробуждения. Сбившееся одеяло говорило о том, что ночью он снова ворочался от приступа ноющей, тупой боли, которая преследовала его в последнее время. Сейчас боль прошла, но тело покрылось гусиной кожей – температура воздуха в его спальне явно была ниже привычной. Нехотя открыв глаза, он первым делом натянул на себя тёплое одеяло, затем повернул голову в сторону лоджии: ну, конечно… Дверь открыта чуть ли не нараспашку – это в ноябре-то месяце!

Значит, заходила Изабелла… Она любила вставать ни свет, ни заря, и Виталию иногда казалось, что количеству её энергии просто не хватает часов в сутках, чтобы выплеснуться полностью. Открывать настежь окна и двери – её дурацкая привычка, и никакие его уговоры и доводы никогда не действовали на своенравную – до деспотизма – супругу.

…День предстоял насыщенный – поздравлениями, подарками, светским общением… Однако, несмотря на приятные события, вставать вовсе не хотелось, тем более – вылезать из-под тёплого одеяла в остуженную морозным ветром комнату. Виталий подумал, что времена, когда предстоящий праздничный день начинал волновать ещё с вечера, давно канули в лету. Ещё в самом начале их московской жизни ему было приятно и лестно начинать день рождения с поздравлений от «высоких» лиц, которые теперь составляли его основное окружение, а вечером видеть их на банкете, беседовать, чувствовать себя на равных с теми, кто вершит законы и судьбы страны.

Позже оказалось, что протокольные праздники невероятно скучны на самом деле. И даже выступления знаменитых артистов, ангажированных на вечер, вошли в привычку – те, кого раньше он видел только на экране, вблизи выглядели довольно обычно, чаще всего проигрывая своему телевизионному образу. Видимо, и у них за долгие годы шаблонных выступлений вырабатывался стойкий иммунитет к подобным мероприятиям – заученные движения, слова, манеры… И – ни одной настоящей искры.

…Впрочем, сказать, что Виталий был недоволен своей жизнью, значило бы крепко покривить душой. Это и была именно та жизнь, которой он добивался всю свою молодость – добивался на уровне подсознания, как будто заранее зная, что успех обязательно придёт.

И успех пришёл. Заместитель генерального директора одного их крупнейших агрохолдингов, охватывающего своей деятельностью добрую половину страны, а с некоторых пор и его учредитель – ещё несколько лет назад тогда ещё молодой Виталий Мясников даже не мечтал о таком взлёте.

Огромная, двухуровневая квартира в одном из элитных районов Москвы, с целым штатом прислуги, личным водителем и поваром… огромный офис в полупрозрачном небоскрёбе… новые – высокие – знакомства… зарубежные партнёры… и – счета… счета с набором выстроившихся в широкую шеренгу цифр. Такой социальный статус стоил дорогого – и несостоявшейся любви, и чужих, загубленных судеб, и стареющей на глазах шестидесятипятилетней супруги. Изабелла Юрьевна всё ещё «молодилась» - она была худощава, даже стройна – для своих лет, и без конца ложилась под нож пластического хирурга, с каждым разом всё больше и больше превращаясь в фарфоровую куклу с неестественно большим ртом, обрамлённым натянутой, как барабан, кожей.

Спрятанное под макияжем омоложенное лицо в обрамлении тёмно-каштановых прядей смотрелось гораздо живее, чем лишённое грима – по утрам, за завтраком, Виталий старался не смотреть в сторону супруги, ловя себя на мысли, что ему приятнее было бы видеть естественные морщинки под глазами Изабеллы, чем эту гладкую, до блеска, загорелую кожу.

Супруга без конца летала на дорогие заграничные курорты, и естественный загар не сходил с неё круглый год. Но особенно неприятно было видеть на фоне этого «юного» лица старушечьи, сморщенные руки… Кисти рук неумолимо выдавали истинный возраст женщины, и поделать с этим было нельзя ничего. Руки – единственная часть тела, которую не могут омолодить самые крутые пластические хирурги… И никакие массажи, никакие крема, никакие средства ухода и регенерации не способны вернуть женским рукам юный, свежий вид… Само по себе – это явление вовсе не пугало Виталия, и не отталкивало… Но нелепый контраст лица и рук вызывал внутреннюю неприязнь.

…Впрочем, в последние пять лет они мало времени проводили в обществе друг друга, если не считать работу. В первые годы их совместной жизни Виталий постоянно чувствовал контроль со стороны Изабеллы, её постоянное присутствие, но сейчас она, наконец-то, оставила его в покое, спокойно уезжая в отпуск или командировки в одиночестве. Правда, сам Виталий мало радовался такой «свободе»: он знал её причину, и причина эта была, увы, не радостной – для него самого в первую очередь.

«У вас простатит… - доктор, светило урологии, поднял на Мясникова серьёзный взгляд. – Запущенная форма. Что ж вы так поздно-то обратились?..»

Он и сам не знал, почему обратился так поздно – когда все признаки дружно посыпались наружу. Вечная занятость, самоотверженная отдача работе, бизнесу – всё, что вызывало искреннее уважение как у партнёров, так и у конкурентов, сыграло во вред не только здоровью, но и образу жизни. Изабелле Виталий не изменял – пункт в брачном договоре навсегда отвадил его от постороннего женского общества. Согласно этому пункту, в случае измены Мясников лишался права на раздел имущества и, естественно, бизнеса. Он лишался права абсолютно на всё, чем владела не только Изабелла, но и он сам. Подписав себе такой «приговор», он ещё долгое время мучился отсутствием разнообразия женских прелестей… Он старался удовлетворять свои желания лишь со своей супругой, настолько страх потерять всё оказался силён… Но, если в первые годы та была абсолютно довольна и его сексуальным здоровьем, и его «изобретательностью», то, перешагнув пятидесятилетний рубеж, стала понемногу остывать. Видимо, сказывался и сам возраст, и возрастные изменения в организме – у кого-то из женщин климакс вызывает усиленное желание, а у кого-то, напротив, желание это подавляет. Видимо, это и был случай Изабеллы Юрьевны – к пятидесяти пяти годам она стала почти фригидной, и Виталию стоило немалых сил, чтобы добиваться её близости. Он злился, изводил себя пустыми фантазиями, не понимая, как такая женщина, которая ещё недавно сама не давала ему проходу, теперь только отворачивается и лениво просит оставить её в покое.

Ходить «налево» - пользоваться услугами проституток – Виталий боялся. Несмотря на охлаждение, Изабелла продолжала контролировать каждый его шаг. Он чувствовал себя пойманным на крючок – деньги и власть оказались бесполезными… Пункт брачного договора всегда стоял у него перед глазами, перечёркивая все его неограниченные возможности… Ещё не старый организм требовал удовлетворения желаний, но удовлетворять их было не с кем…

…Мясников знал: с Изабеллой так, как с другими – нельзя. Это был именно тот случай, когда нет исключений. Любая интрижка была бы тут же раскрыта… Он в душе смеялся над собой – это был смех с примесью горечи и злой иронии. Любой менеджер в его многоэтажном офисе мог запросто в обеденный перерыв разложить на столе любую из согласных на это «приключение» сотрудниц… А он – верховный бог всего этого предприятия был в праве лишь облизнуться на выпуклости собственной секретарши… Потому, как знал: Изабелла в курсе каждого его шага и жеста, она постоянно где-то рядом, и в любой момент может войти в кабинет или подослать доверенного человека. Этот страх переступить запретную черту буквально вжился в сознание Виталия…

…Всё произошло неожиданно. Снизошедшая в очередной – нечастый – раз до любовных утех Изабелла была крайне удивлена несостоятельностью своего тогда ещё сорокашестистилетнего супруга… Сам же Виталий был в панике – такое с ним случилось впервые в жизни! После двух месяцев воздержания – полный провал… Он ещё долго чувствовал неловкость – вперемешку со злостью… Правда, следующий раз имел успех, но успех этот был каким-то перманентным…

К его удивлению, Изабелла не очень-то огорчилась сбоям в работе мужского организма. Виталий попытался получить у неё совет – к какому из докторов лучше обратиться, но она как-то легкомысленно отмахнулась, сославшись на другие заботы. Забот, действительно, хватало, и Виталий и сам на какое-то время «забыл» о своей проблеме, а потом закрутили новые дела, и визит в клинику отложился на долгий срок. Изабелла его не тревожила, а сам он уже боялся проявлять инициативу. К врачу попал, лишь когда начались регулярные боли в области паха…

…Поставленный диагноз был до неприличия банален: простатит. Довольно распространённое заболевание среди мужчин его возраста… Но почему оно возникло именно у него? Ведь он никогда не болел венерическими заболеваниями, не злоупотреблял алкоголем… не менял партнёрш в последние годы… Самым ужасным оказалось то, что назначенное лечение имело лишь поверхностный эффект. То есть, эффект Виталий ощущал – просыпаясь ночью… но применить его не мог – Изабелла теперь жила в отдельной комнате. Она перебралась туда как-то незаметно, оборудовав себе уютный будуар с мягкой мебелью, телевизором, компьютером и собственной ванной… Виталий пробовал ходить к ней ночью, но она была недовольна – он мешал ей выспаться.

Однажды, не выдержав, он решил поговорить с ней на повышенных тонах, дав понять, что он всё-таки мужчина, и ещё далеко не старый.

«Талик, угомонись… - Изабелла попыталась наморщить натянутое как тугой барабан лицо. – Ты же видишь, как я устаю. В конце концов, надо думать о делах. Будет время для отдыха – тогда и расслабимся. А пока – закажи себе массаж…»

Услышав совет, Виталий только усмехнулся. Массаж он принимал регулярно – в сауне, куда ездил с партнёрами по бизнесу. Там же приходилось изображать из себя довольного жизнью «верного» мужа, отказываясь от «девочек». Все знакомые уже привыкли к его табу, и делали вид что всё правильно. Однако, Виталий постоянно чувствовал свою ущербность – оставаться не удел, когда кругом полно самых изысканных жриц любви… Сам над собой смеялся, но табу не нарушал.

Сейчас же вдруг ужасно захотелось наплевать на все запреты, нарушить все обеты…

…Приглашению одного из новых приятелей слетать в Сибирь на охоту он вдруг обрадовался как никогда. И охотником-то не был, а вот тут – такая возможность вырваться из-под цепкого глаза Изабеллы… Скажи кому – засмеют, а вот ведь вляпался на всю оставшуюся жизнь. По счастливой случайности сама Изабелла засобиралась на заграничный курорт – в этот раз одна. Виталий даже не стал удивляться – почему, так был занят собственной поездкой и открывающейся перспективой оттянуться за всё время вынужденного монашества.

…Однако, «охота» и в этот раз не удалась… Вернее, удалась лишь основная часть – лось был подстрелен, баня готова. Когда, уединившись с одной из «банщиц» в уютной комнатке, Виталий уже лицезрел обнажённые женские прелести, он вдруг с ужасом для себя осознал, что самому ему лучше не обнажаться… и обёрнутая поверх бёдер махровая простыня – сейчас лучшее средство защиты от мужского позора…

Не помогли ни осязания, ни поцелуи – очередной провал был налицо. Видимо, привыкшая к подобным явлениям у вип-клиентов девушка взяла инициативу – буквально – в свои руки, и не только… Примерно через час, измучившийся больше своей партнёрши Мясников отправил, наконец, её восвояси… удовлетворившись лишь намятым до боли в кистях крепким женским молодым телом…

…Ему уже было всё равно – узнает ли о его несостоявшейся измене Изабелла… И, похоже, волноваться и впрямь не стоило. То ли она и вправду не узнала, то ли ей самой уже было наплевать, но эта «охота» никогда не обсуждалась супругами… Как и заграничный курорт.

Вскоре Изабелла и вовсе сняла с Виталия всякое наблюдение. В нём больше не было смысла… Судя по всему, Изабеллу совершенно не заботило, что супруг превратился в импотента. Она с головой была погружена в бизнес, при этом всё чаще и чаще заговаривая о том, что им нужен преемник. Вначале Виталий удивлённо слушал рассуждения супруги – он был ещё не стар, и, если не считать проблем физиологического характера, на здоровье не жаловался. Однако Изабелла нешуточно озаботилась мыслью – кому передать со временем дело всей её жизни. Она вдруг вспомнила о том, что у неё есть родственники, и, после долгих размышлений вслух остановила свой выбор на племяннике Ростиславе, сыне своего родного брата, живущего в другом городе.

«Выписанный» из провинции Ростислав оказался молодым, довольно неглупым и пронырливым человеком, недавно окончившим местный политех. Он ужасно обрадовался неожиданному вниманию тёти-«олигархини», и теперь с удовольствием исполнял роль любимого племянника. Ростик – как называла его сама Изабелла, приехал в Москву около года назад, и тётя поселила его в своей квартире – на первом этаже.

Первое время Виталий относился к новоиспечённому племяннику с долей иронии – мало ли, что взбрело в голову заскучавшей супруге?.. Пообщается, да и отправит Ростика назад, в провинцию, ну, или, в крайнем случае, даст ему должность в каком-нибудь филиале. Но его предположения оказались верными лишь отчасти: должность Ростик получил, но не в филиале, а в головном офисе, и должность немалую. Попытки Виталия вразумить супругу, ссылаясь на абсолютное отсутствие опыта и квалификации юного родственника, успеха не возымели.

«Вспомни себя! – в ироничном взгляде Изабеллы была скорее родственная любовь, чем здравый смысл. – Ты тоже понятия не имел, чем мы тут занимаемся, а – вот, глава такой корпорации!»

«Извини, но у меня был опыт работы, какие-то понятия, да и лет мне было побольше! – не ожидавший проявления такой легкомысленности от своей расчётливой в любых мелочах супруги Виталий зашёлся от возмущения. – Он – зелёный пацан!.. Ему с самых низов начинать надо, а ты сразу – в управление!..»

Споры не привели ни к чему: Изабелла настояла на своём, и Ростислав занял место в одном из ведущих отделов. К нему приставили работника, обучающего азам производства и управления, и это стоило фирме немалых денег. Но тётя ничего не жалела для своего племянника. Она совершенно отошла от Виталия как жена, но буквально требовала от него отцовских чувств к Ростиславу.

***

- Виталий Иванович!.. – заглянувшая в спальню горничная мило улыбалась. – Изабелла Юрьевна просила вас разбудить!

- Спасибо, Маша, я уже не сплю… - Виталий едва кивнул девушке и снова закрыл глаза.

- С днём рождения, Виталий Иванович!

Нехотя откинув одеяло, Мясников сел и свесил ноги с кровати, повернул голову к встроенному над изголовьем зеркалу. Его фигура заметно огрузнела, лицо приобрело округлость, но отнюдь не казалось румяным – напротив, по утрам теперь оно отличалось крайней бледностью – то ли от недосыпания, то ли от болезни.

Истинной болезни он не знал – ну, не от простатита же бледнеть… а чувство недосыпания стало уже привычным… Оно преследовало его не первый месяц. И не только боли были тому виной. Его общее состояние явно ухудшилось, он чувствовал это с каждым днём всё явственнее. И быстрая утомляемость, и разбитость, и удручённое настроение – все эти факторы появились как-то незаметно, и теперь овладели его организмом в полной мере, диктуя собственные правила.

- Талик!.. – звонок от Изабеллы раздался через несколько секунд. – Ну, где ты?! Мы тебя ждём в столовой!..

- Сейчас спущусь…

Отключившись, Виталий раздражённо бросил телефон на кровать. «Талик»… Это обращение, придуманное Изабеллой, буквально бесило. Появилось оно вместе с поселившимся у них племянником – «Ростик», «Талик»… казалось, что Изабелле ужасно нравится вот так называть своих мужчин, и вообще – нравится увеличение численности их семьи. Возможно, что виной тому был нереализованный материнский инстинкт; так или иначе, забота о племяннике теперь занимала её гораздо больше, чем все остальные домашние дела. Изабелла буквально упивалась ролью любящей тётки, совершенно не обращая внимания на реакцию супруга.

В отличие от неё, Виталий прекрасно видел и лицемерие, и хорошо прикрытую иронию, и чрезвычайную угодливость Ростислава – тёмно-карие глаза под чёрными как смоль, кудрявыми прядями волос буквально поедали тётушку; узкие, растянутые в полуулыбке губы расточали комплименты и благодарности; руки всегда были готовы подхватить под локоток, усадить, помочь подняться…

Молодой человек чрезвычайно раздражал Виталия, но говорить об этом с самой Изабеллой было бесполезно.

…Завтрак втроём ознаменовал начало праздничных мероприятий – это чувствовалось и по приготовленным блюдам, и по торту, водружённому горничной на стол сразу после основной еды. Ел Мясников без особого аппетита – он давно уже ощущал дискомфорт во время принятия пищи, но списывал это на общую усталость. Этот год дался ему нелегко – были проблемы и с партнёрами, и с конкурентами: всё приходилось решать ему. Теперь же, когда основные тревоги остались позади, организм давал сбой за сбоем.

- Ты плохо спал? – дождавшись, когда Ростислав после чаепития покинет кухню, Изабелла бросила на мужа пытливый взгляд. В этом взгляде не было особой озабоченности – скорее любопытство.

- Нормально, - Виталий не был расположен к обсуждению своего сна.

- Знаешь, я решила сделать Ростика начальником отдела… - Изабелла тоже решила больше не муссировать эту тему и перешла к другой. – Как тебе такой подарок?

- Подарок? – Мясников недоверчиво усмехнулся. – Кому – подарок?.. Мне?.. Или – ему?..

- Не цепляйся к словам. Подарок – нам всем. Мальчик очень способный, И зря ты его не любишь.

- Я обязан его любить?.. – Виталий поднял на супругу удивлённый взгляд. – Ему вполне хватает и твоего обожания.

- Талик!..

- Прекрати называть меня этим чёртовым Таликом!.. – Мясников раздражённо бросил чайную ложечку на стол. – Я же просил!..

- Ну, хорошо… - Изабелла обиженно поджала губы. – Но я всё равно не понимаю, почему ты ведёшь себя так с Ростиславом?!

- Как – так?!

- Так – отчуждённо!

Мимолётный взгляд, брошенный на рассерженную супругу, заставил посмотреть на её ещё раз – пристально и удивлённо… Зрение не обмануло – подбородок Изабеллы и в самом деле задрожал, а из глаз совершенно неожиданно выкатилась одинокая слеза. Это было так не похоже на уверенную в себе, железную даму, что Виталий недоумённо застыл.

- Ты чего?.. – он резко сбавил тон. – Бела… ты чего?!

- Неужели ты не понимаешь?.. – она громко шмыгнула носом и потянулась за салфеткой. – Неужели ты меня не понимаешь?!

- Ну, что?.. Что именно?..

- У меня никогда не было детей… - ещё одна слеза предательски скатилась по гладкой щеке. – У нас с тобой нет детей… И, вдруг – этот мальчик…

- Какой же он мальчик?.. – Мясников снова усмехнулся, но на этот раз осторожнее. – Двадцать четыре года…

- Для меня он – мальчик… - Изабелла промокнула слёзы салфеткой. – Это же так здорово – ощущать себя семьёй… заботиться о ребёнке… Да-да! Для меня он - ребёнок… Он – умный, всё хватает на лету… Ростик именно тот, кто нам нужен. Неужели ты не понимаешь?! У нас всё равно с тобой вариантов нет. Для кого мы живём?!

- Он тебе нужен, а не нам, - Виталий нахмурился и опустил взгляд. – И вообще… Странно, что тебе только сейчас это пришло в голову.

- Мне уже давно приходило… - Изабелла, наконец, окончательно справилась с собой. – Но детей-то нет… Ни у тебя, ни у меня…

- Как это – у меня нет?.. А Мишка?

- Мишка – не твой сын, - супруга подняла на него свой обычный, пронзительный взгляд и чуть прищурилась. – Я говорю о родной крови.

- Какая разница? – Виталия задел её тон, и он решил не сдаваться.

- Огромная. Дело передавать нужно только родным преемникам. Ростик – тоже Лозинский. Я хочу оставить не только дело, но и свою фамилию в этом деле. А твой Мишка… - Изабелла чуть смягчила голос. – Он не может иметь никакого отношения к тому, что построено моими руками. Ты должен меня понять. Не моя вина, что у тебя нет ни родных детей, ни родных племянников.

- Хочешь сказать, что я здесь – никто?..

- Я этого не сказала… - Изабелла легко выдержала тяжёлый, «бычий» взгляд супруга. – Но я определилась насчёт Ростислава. И мнения своего не поменяю. Владеть бизнесом после нас будет только человек по фамилии Лозинский. А сейчас – пошли собираться. Пора выезжать.

***

Самым приятным в этот день оказался звонок от Михаила – кажется, впервые в жизни Виталий почувствовал родную душу, хотя бы со своей стороны. С сыном он общался редко – всё сводилось к звонкам в дни рождений его и Мишки. Виталий сам обрубил все концы – ещё тогда, много лет назад, когда окончательно сделал свой выбор. Женившись на Изабелле, он практически свёл общение с Мишей на нет. Не было ни времени – так ему казалось потом – ни стремления самого мальчика. Как будто понимая, что Виталию не до него, Миша тихо отошёл в сторону. Он не искал с ним встреч, ни о чём не просил, он вообще не обращался к отцу за помощью. Несколько раз Виталий переводил ему деньги на учёбу, но сын ими так и не воспользовался, лишь благодарил. Снова общаться они начали, когда Миша окончил академию – видимо, переполненный радостью, он сам позвонил отцу и с гордостью объявил, что идёт работать в уголовный розыск.

С тех пор они перезванивались – дважды в год… Но в этот раз звонок сына стал настоящим подарком – Виталий почувствовал, что готов пустить скупую мужскую слезу… Роднее Миши у него никого не было. Изабелла была права – ни сестры, ни брата, ни племянников… Ребёнка, рождённого бывшей служанкой Фаиной от отца, глупо было считать родной кровью – она никак не могла родить его от умирающего старика, и последняя воля Ивана Михайловича, по которой тот завещал считать это дитя его собственным, окончательно обрубила все корни, связывающие Виталия с семьёй.

…Миша никогда не был у него дома, хотя Виталий и приглашал в гости. Это были дежурные приглашения – из вежливости, и Миша это понимал. Доставшаяся от природы деликатность не позволяла ему ни напрашиваться в родню, ни просить о какой-либо помощи… Сейчас, разговаривая с сыном, Мясников как будто впервые понимал, какой хороший человек – его Мишка… и как ему не хватает родной души… Не хватает, несмотря ни на полную чащу, ни на огромную занятость. Он вдруг подумал, что ни разу за эти годы не поздравил Михаила с профессиональным праздником, а ведь этот праздник – совсем рядом, за пару дней до его дня рождения… был буквально позавчера…

- Ну, как ты там?.. – выслушав поздравления, Виталий, решил поинтересоваться делами сына. – Всё ещё капитан?.. Или уже майор?

- Пока капитан, - тот рассмеялся. – Но начальство намекнуло…

- Отличился, наверное?

- Да было дело… - вспомнив события позавчерашнего вечера, Миша почесал затылок. – Но тут, если честно, два варианта. Либо уволят, либо майора дадут…

- Как это?..

- У нас бывает…

- Ну, а жениться?.. Не надумал?..

- Если честно, то… надумал. Но тут тоже два варианта.

- Две невесты, что ли?.. – Виталий удивлённо приподнял брови.

- Нет… - Миша снова рассмеялся в трубку. – Невеста одна. Но она пока думает…

- Ты, если что, скажи – денег дам, сколько надо. Только не стесняйся!

- Спасибо… сами справимся.

…Поговорив с Михаилом, Виталий вновь окунулся в привычную атмосферу. Назначенный на вечер банкет должен был вот-вот начаться, и он уже мысленно приготовился к дежурным поздравлениям и подаркам.

- Виталик… - подбежав к мужу, Изабелла горячо зашептала ему на ухо. – Берковичи подъехали… вот-вот войдут. Когда будут поздравлять, обрати внимание на их дочь!..

- Зачем?! – Мясников удивлённо уставился на супругу.

- Я хочу познакомить их с Ростиком!.. По-моему, замечательная пара получится…

- Ты что, хочешь сосватать дочь Берковича за Ростика?!

- Конечно! Это же вся банковская система нашего региона! Возраст, внешность… нам нельзя упускать такой шанс!

- А они-то захотят? Ростик пока – никто.

- Не язви. Ростик – наш наследник…

- Твой наследник.

- Наш наследник… - не сводя глаз со входной двери, из которой вот-вот должны были появиться новые гости, Изабелла упрямо повторила свои слова. – При чём – единственный кровный наследник, в цветущем детородном возрасте. Так что вопрос решён…

…Глубокой ночью, пытаясь уснуть, Виталий то и дело прокручивал в голове этот разговор с Изабеллой. Он никогда раньше не задумывался, для чего и для кого он живёт, работает, строит бизнес… Ещё не так давно он был полон сил и энергии, годы шли, но он их не ощущал… Всё произошло очень быстро – чувство усталости накатывало всё чаще и чаще, убивая прежний энтузиазм. Теперь же выходило, что последние пятнадцать лет он жил и работал на благо какого-то Ростика… который, судя по хватке, уже довольно прочно занял своё место в их корпорации и явно метит на самый Олимп…

…Выходило, что все жертвы были по сути напрасными. Всё, чем он владеет сейчас, он не сможет передать по наследству – даже Мишке… об этом позаботилась в своё время Изабелла. Да, она доверила своему молодому супругу управление и владение почти всем, чем владела сама… Но, согласно составленным документам, это движимое и недвижимое имущество принадлежало ему лишь в браке, и не могло быть унаследовано его родственниками. Что же касалось его собственного имущества, то оно было настолько ничтожным по сравнению с тем, чем он владел сейчас…

…Выходило, что все эти годы он отдавал себя делу без остатка, чтобы процветали родственники Изабеллы?! Впрочем, он знал об этом и раньше. Но, пока в их доме не появился этот Ростик, не задумывался о смысле жизни… Хотя, не Ростик – так появился бы кто-то другой. У Изабеллы два брата и сестра, и куча племянников. Она обязательно осчастливила бы одного из них, а то и всех вместе… Они же все – Лозинские!

Бессмысленность принесённых жертв отозвалась могильным холодом в душе… Возможно, это были последствия насыщенного эмоциями дня… Виталию сейчас было неважно. Важно было другое. Он – всего лишь придаток… Да, супруг, да, совладелец… Но – без права продолжения. Нет у него ни детей, ни внуков…

…И дело даже не в деньгах. Пятьдесят три года – это уже не сорок три… Это – довольно серьёзный возраст, когда пора начинать подводить итоги. А итоги, увы, не радостные. Голодная старость ему, конечно, не грозит… Денег хватит – до самой смерти. А дальше?.. Не станет его, и пропадёт на земле бесследно род Виталия Мясникова. Кто вспомнит про его бывшие заслуги в той же корпорации?.. да никто. Хорошо, если Изабеллу будут помнить. Но у неё хоть фамилия останется…

…Хотя, разве в фамилии дело?.. Хочется, чтобы осталась родная кровь. Ох, как хочется… Впервые в жизни – хочется, чтобы осталась частичка тебя самого… осталась сама и оставила после себя потомство – ещё десятки, сотни твоих частичек!..

…Но нет её, частички… нет. Миша – не родной, и его потомки будут носить лишь фамилию, но не родовые черты…

…А как хочется, чтобы – родной…

Глава 20.

- Талик, ты должен уделить Ростиславу несколько свободных вечеров, - безапеляционный тон Изабеллы давал понять, что спорить и ссылаться на какие-то обстоятельства нет смысла, и что единственное правильное решение – покорно сказать «да».

- Зачем? – вскинув на жену вопросительный взгляд, Виталий невольно поморщился от накатившего приступа боли. Боль не прекращалась со вчерашнего вечера – она то накатывала, то отступала, давая небольшую передышку. Обычно к утру подобные приступы проходили, но утро уже наступило, а облегчение – нет.

- Не делай такое лицо! – Изабелла недовольно нахмурила ярко очерченные брови. – Почему я одна занимаюсь его образованием?! Ты тоже должен внести свой вклад. Просто поговори с ним, побеседуй… и не обязательно, как руководитель. Сделай это по-домашнему, по-отцовски!

- Ты и сама можешь сделать это… по-матерински…

Завтрак проходил вдвоём: Ростислав сегодня выразил желание уехать в офис чуть ли не на рассвете, и Изабелла решила воспользоваться этим обстоятельством, чтобы как следует «надавить» на несговорчивого супруга.

- Я и так с ним общаюсь постоянно, но нужен ещё и мужской подход. Ты должен, в конце концов, сблизиться с ним, этот мальчик – наше с тобой будущее! – непререкаемый тон был её главным коньком в искусстве вести любые беседы, но сегодня Виталий был явно не расположен к разговору.

- Это мы с тобой – его будущее… - его лицо исказила болезненная, скептическая усмешка. – Ты слишком идеализируешь роль своего племянника в нашей судьбе.

- Он – член нашей семьи! – Изабелла в сердцах шлёпнула ладонью о прозрачную столешницу. – Ты за год так и не привык к этой мысли! Талик!.. ты мне не нравишься в последнее время.

- А мне не нравится твоя идея усыновить Ростислава. Слишком уж великовозрастный ребёнок.

- А зачем нам сопляк?! Ростислав – идеальный вариант. У него есть высшее образование… а у нас есть время, чтобы сделать из него солидного бизнесмена. Талик… - супруга демонстративно вздохнула и чуть смягчила тон. – Сколько можно повторять… Детей у нас нет… Рано или поздно мы уйдём… Я хочу уйти спокойно, зная, что моё дело – в надёжных руках. А Ростик… Он удивительно способный. За этот год он постиг то, чего другие не могут постичь и за десять лет.

- Ещё бы… с таким-то стимулом…

- Не язви. К тому же… - Изабелла неожиданно улыбнулась – в глазах мелькнула непривычно тёплая искорка, - Он может подарить нам внуков…

- У него есть родители.

- Не-е-ет… - Изабелла медленно покачала головой. – Это будут только наши с тобой внуки… Разве тебе этого не хочется?..

Виталий не мог не согласиться: Ростислав, действительно, уверенно шёл в гору и давно перерос статусы и ученика, и стажёра. За довольно короткий период он научился свободно разбираться в теории ведения крупного бизнеса. Молодому человеку нужно было отдать должное: он был умён, достаточно изворотлив, не страдал излишней сентиментальностью и имел свой, собственный кодекс чести, состоящий всего из одного пункта: интересы дела превыше всех остальных интересов и принципов. Главная черта характера самой Изабеллы Лозинской проявилась в нём на генетическом уровне.

Осознав величину своей удачи, Ростислав полностью подчинил свою волю и свободу «любимой» тётушке, которая к старости вдруг ощутила потребность иметь полноценную семью – с наличием наследника. В своё время Изабелла дистанцировалась от своей многочисленной родни, предпочитая не создавать прецедента делёжки заработанных ею средств. Но с возрастом её позиция изменилась. Наследник был просто необходим – в единственном числе.

Изабелла была уверена: Ростик вцепился в её идею всеми своими клешнями, и теперь воспринимает тётушкину корпорацию как свою собственную. А, значит, будет лезть из кожи вон, чтобы сохранить и преумножить…

…Заодно и одарит долгожданными внуками.

…Всё это было бы очень мило и похвально… если бы Ростик имел отношение к самому Виталию. Возможно, будь он его родным племянником, или – что ещё лучше – сыном, Виталий и сам бы воспринимал его способности с отцовским удовлетворением, не замечая никаких морально-этических недостатков. Но Ростислав не были ни сыном, ни племянником, и именно по этой причине в глазах Виталия все его деловые качества меркли, обнажая негативные черты.

Процесс отторжения был необратимым, и никакому «лечению» не поддавался.

- Ты меня слышишь?! – голос Изабеллы раздавался как из глухой бочки. Виталий и сам не заметил, как в глазах внезапно потемнело, тело бросило в жар. – Талик!.. Что с тобой?!

- Что-то нехорошо мне… - сделав глубокий вдох, Мясников медленно выдохнул и попробовал потереть виски – сознание немного прояснилось. – Бела, давай, потом… мне нужно лечь…

…Он не помнил, как оказался на диване в гостиной – судя по всему, подняться на второй этаж не смог, а донести его было некому, в квартире находились только женщины. Обморок был длительным – из забытья вывел голос приехавшего по вызову врача. Это был семейный врач, давно наблюдавший и Изабеллу, и Виталия. Посетовав, что Мясников не следует его рекомендациям и никак не решится на полное обследование, доктор купировал приступ инъекцией болеутоляющего средства и посоветовал немедленно ехать в одну из частных клиник.

Виталий и сам чувствовал, что его здоровье серьёзно подорвано, и что пора принимать меры. Возможно, он давно бы уже лёг на обследование, и без настойчивых рекомендаций доктора… Но присутствие Ростислава настораживало, особенно в последнее время. Изабеллу как подменили – всегда такая недоверчивая, не пускающая в свою жизнь посторонних, в том числе и родственников, она настолько привязалась к угодливому племяннику, что была готова отдать бразды правления ему хоть сегодня – во всяком случае, Виталию казалось именно так. Страх, что ему готовят замену, поселился в его душе сразу, как только он заметил, с каким настойчивым интересом этот молодой человек постигает все премудрости их дела.

Иногда Виталию казалось, что Ростислав роет землю копытом в ожидании своего часа… И этот час не за горами. А что, Изабелле уже шестьдесят пять… Через пять лет ей будет семьдесят – кто знает, как повернётся жизнь, и сможет ли она и дальше руководить холдингом. А что будет с ним?.. Оставит ли молодой преемник на посту своего ещё не престарелого, но уже не молодого дядюшку, учитывая тот фактор, что этот дядюшка вовсе не пылает к нему родственной любовью? Не приведёт ли Ростик свою – более молодую – команду?.. Слишком большие полномочия сулит ему Изабелла… И слишком малые права на самом деле имеет он – Виталий. Акции?.. Но кому, как не ему знать, что оставить ни с чем можно любого человека. Для этого есть вполне законные пути. Так поступила с ним в своё время Изабелла… Так и он поступил вскоре со своим бывшим партнёром – Олегом Дзюбой, в конце концов вынудив того сдать свои акции холдингу – правда, не бесплатно… Но ведь – сдал!..

…А позже… Не он ли сам – под руководством Лозинской – банкротил уже другие предприятия, подгребая их капитал под уже ставший своим холдинг?..

…Он отлично знает все эти схемы… как и то, что у него одна связующая нить – Изабелла… Но она подходит к серьёзному возрастному рубежу. Не станет её, не станет и его. Поэтому ему сейчас нельзя показывать свою слабость – болеть, лечиться… Он должен трудиться, бороться за своё существование.

Ведь здесь – весь смысл его жизни. Слишком велики были жертвы… Всё, что он положил к подножью пьедестала, давно развеяно ветром времени. Он не оставлял себе путей к отступлению.

- Ну, что, Виталий Иванович?.. – взгляд врача поверх очков был слишком серьёзным. – Едем в клинику? Дальше рисковать нельзя.

- Едем…

***

…Он ещё не помнил таких чёрных дней в своей жизни. Упавшая огромным, всё сокрушающим молотом новость придавила, отняла способность нормально дышать, есть, спать… Оказалось, что все прошлые проблемы – сущий пустяк по сравнению с тем, что случилось с ним сейчас… Вернее, случилось уже давно, но узнал он об этом слишком поздно.

«Главное – держитесь… - доктор медицинских наук, известный на всю страну онколог ободряюще кивнул резко побледневшему пациенту. – Диагноз – это ещё не приговор. Будем бороться».

«Каковы мои шансы?» - Виталий произнёс эти слова, едва разжимая губы.

«Шансы есть. Но от вас потребуются силы, в первую очередь – положительный настрой. Это – залог успеха… мы должны верить в победу».

Несмотря на поддержку врачей, вера никак не хотела селиться в сердце Виталия. Поставленный диагноз был сродни кодовому слову, парализовавшему всё его существо – не было сил ни говорить, ни двигаться, ни думать. Все дни, пока он ждал результатов анализов, Виталий много раз представлял себе подобное… Ему казалось, что даже самое страшное заключение не сможет выбить его из колеи.

Но оно выбило… выстегнуло… выкинуло из обычной жизни, поставив неумолимую преграду между «вчера» и «сегодня», и повесив туманную завесу между «сегодня» и «завтра».

Он пришёл в себя лишь спустя несколько дней – вернулась способность адекватно оценивать своё положение. Лечение предстояло длительное, тяжёлое. Теоретически прогноз был со знаком плюс… Но на деле мог случиться любой исход – об этом его предупредили сразу.

Из клиники Виталий уехал, как только закончились необходимые диагностические процедуры и был взят материал на исследование. В ожидании результатов он каждый день ездил в офис на работу, стараясь не думать о болезни, и иногда это получалось. Была надежда, и она грела… Сейчас этой надежды не было. Был только страшный, смертельный диагноз и – неизвестность…

- Бела… - в один из вечеров Виталий зашёл в комнату супруги и присел рядом на широкую кровать. – Я останусь сегодня у тебя?..

- Зачем?! – оторвавшись от журнала, Изабелла подняла на него изумлённый взгляд. Затем, как будто догадавшись, что её вопрос звучит не очень уместно, торопливо поправилась: - Ну, оставайся, конечно… Будешь спать?.. Или почитаешь что-нибудь?..

- Поговори со мной?.. – он захватил ладонью её кисть, слегка потянул к себе. – Просто поговори?..

- Поговорить?.. – она недоумённо пожала плечами. – О чём?..

- О чём-нибудь… всё равно.

- Послушай, Виталий… - Изабелла всё-таки отложила журнал и приподнялась на постели. – Я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Моя мать тоже болела раком, я помню, как она мучилась. Но ты же мужчина… Ты должен взять себя в руки! Лечение только началось, к тому же… я предлагала тебе клинику в Израиле, там работает мой родственник. Ты мог бы уехать туда хоть на месяц, хоть на год.

- Я не хочу лечиться в Израиле.

- Почему?

- Просто – не хочу. Какая разница, где принимать препараты?

- В Росси нет такой аппаратуры.

- Есть. Знаешь, я, пожалуй, пойду.

Резко поднявшись, Виталий встал и направился к двери. В стальном взгляде Изабеллы не было ни сострадания, ни участия. Она уже не раз заговаривала с ним о лечении за границей, но Виталию в этих разговорах чудилась не забота, а желание отправить его с глаз долой, как раздражающий фактор.

- Подожди! – Изабелла окликнула его уже на пороге и жестом позвала назад. – Ты хотел поговорить, у меня тоже есть к тебе разговор. Сядь, Талик.

- Что? – нехотя вернувшись, Виталий присел уже не на кровать, а на банкетку, сцепил пальцы рук.

- Представляешь, Беркович морду воротит… - супруга изобразила на кукольном лице презрительную мину – одна сторона и так увеличенного рта разъехалась чуть ли не до уха. – Как тебе этот клоун?

- В смысле – воротит?

- От нашего Ростика… - прищурившись, Изабелла недобро усмехнулась. – Цену набивает, сука такая.

- Так кто воротит – сам Беркович, или его дочь?

- Сам, конечно. Нужно что-то придумать… Такую партию упускать нельзя.

- Я не знаю… что тут можно придумать? У меня сейчас не те проблемы, Бела…

- Талик, ты – эгоист! Дело касается нашего будущего, тем более, девочка хорошенькая, я её видела несколько раз… Умная, воспитанная… Внуки красивые получатся.

Услышав о внуках, Виталий вспомнил о прошлом разговоре с Михаилом. Он никогда не обсуждал с Изабеллой свои отношения с сыном, но сейчас ему вдруг захотелось изменить этому правилу.

- А я тебе говорил, что Мишка собрался жениться? – вопрос прозвучал неожиданно, без предисловий.

- Какой Мишка?.. – Изабелла смотрела на него непонимающе.

- Мой сын, - Виталий произнёс эти слова чётко, раздельно. – Я не говорил?

- Нет, не говорил, - недовольно поморщившись, супруга мотнула головой, затем подняла на него настороженный взгляд. – И – что?.. Денег просит? Ну, дай сколько-нибудь…

- Нет, не просит. Просто – женится.

- Ну, и попутного ветра. Пошлёшь потом подарок... Не отвлекайся, Талик. У нас серьёзный разговор…

***

Незадолго до Нового года Виталию предстояло лечь в клинику – для очередного курса лечебных процедур. Делать какие-либо выводы и прогнозы было ещё рано, но он постепенно привыкал к своему новому состоянию. Оно было безрадостным и тревожным, но острая фаза прошла, теперь это была въевшаяся в сознание, привычная тревога вперемешку с печалью и угнетённостью, свойственная неизлечимым больным. Виталий старался не показывать своего настроения, но глаза выдавали – в них отражалось внутреннее состояние его души и тела.

Он каждый день ездил в офис, исполнял свои обязанности. Утром к нему приезжала медицинская сестра, делала уколы, а по вечерам приходила массажистка – лёгкий массаж помогал расслабиться, укреплял нервную систему и ослабленный болезнью иммунитет.

На первый взгляд, Виталий не был обделён вниманием и не оставался в одиночестве – весь день он общался с персоналом, партнёрами, просто знакомыми людими. Но он всё больше и больше чувствовал себя чужим в собственном доме. А, если точнее, чужими были окружающие его люди – и Ростислав, и Изабелла. Вопросы о самочувствии звучали дежурно, советы «держаться» - равнодушно. Он видел, что супругу судьба Ростислава занимает гораздо больше, чем его здоровье. Она горячо пеклась о будущем племянника и довольно прохладно воспринимала болезнь мужа. Она находилась рядом, но в её глазах не было ни тени сопереживания. Прислуга больше жалела своего хозяина, чем его собственная жена.

…Мясников часто ловил себя на мысли, что ему ужасно хочется простого участия – словом или прикосновением женской ладони – к голове, щеке, плечу… Он уже не помнил, когда последний раз чувствовал женские объятия. Не страстные, а просто – любящие, жалеющие…

…Это было так давно… Так обнимала его Таня… В последнее время он часто вспоминал о ней. Таня хотела родить ему ребёнка, она говорила об этом не раз, но у него были совершенно другие планы.

О судьбе Татьяны Виталий ничего не знал. Он иногда прилетал в свой родной город, но это были короткие, деловые визиты. Он даже не виделся с сыном – то ли не успевал, то ли просто не хотел. Он не знал никаких новостей из жизни бывшей жены, тёщи и шурина, лишь однажды, по случайно оброненной фразе Михаила догадался, что Таня снова живёт с Олегом. Но вот в каком качестве… Миша не сказал, а он не стал уточнять.

…Нет, что ни говори, а Таня его любила. Пожалуй, никто из женщин не любил его так, как она…

…У него было много женщин. И ни от кого из них не осталось детей… Его родной сын от Сандры умер, едва успев появиться на свет. Он видел его всего несколько минут – остывшее крошечное восковое тельце в крошечном гробике… Теперь ему казалось, что вместе с крышкой того гробика захлопнулись надежды и смысл всей его жизни…

Его бывшая секретарша Светлана… она тоже как-то «залетела». Но ребёнок был ей не нужен, а уж ему – и подавно.

Юля?.. Секретарша Олега?.. Та была готова родить ему дочь. Но он так и не узнал, что случилось с ребёнком, и как сама Юля оказалась в рядах жриц любви. Она оставляла письмо с координатами, но он его выбросил. Кто же хранит подобные письма от нелюбимых женщин?..

Других детей ему никто не предъявлял. Может, они и были, но сам он о них ничего не знал.

…Разматывая клубок своей памяти, Виталий мыслями уходил всё дальше и дальше… Вот уже и юность показалась на горизонте – весёлая, бесшабашная… Размытые временем картины становились всё ярче, чётче очерчивались контуры, среди которых всё яснее проявлялся образ девушки с синими-пресиними глазами… Аня! Анечка… как он мог забыть?! Впрочем, вспоминать особо было некогда… У него была совершенно другая жизнь, наполненная другими заботами и делами. Другой социальный статус. При таком статусе всё, что было раньше, остаётся за тонированной перегородкой, при чём, с той стороны, которую сам не видишь. Аня осталась там… в затемнённом «отсеке». Впрочем, как и все остальные.

Но Аня была беременна… тогда он был почти уверен, что – от него. Так что изменилось с тех пор?..

- Володя… - вызвав к себе начальника службы безопасности, Мясников жестом пригласил того присесть. – Нужно срочно разыскать одного человека и всё узнать о его детях. Сможешь?

- Нет ничего невозможного… - тот развёл руками. – Давайте данные, пробьём по базам.

- Тут загвоздка, Володя… - Виталий задумчиво потёр указательным пальцем подбородок. – Это – женщина. Наверняка я знаю только имя и девичью фамилию, предположительно – фамилию после замужества и возможный город проживания.

- Возраст? Место рождения – знаете?

- Да… Вот, я всё тут написал, - Мясников протянул листок бумаги. – Фамилия по мужу могла измениться… Отчества, к сожалению, не помню… А, может, и не знаю.

…Виталий, действительно, не знал отчества Анюты Свиридовой. Так же, как не знал наверняка её нынешней фамилии – могла ведь поменять и не раз. Не знал он ни места работы, ни адреса. Он мог обратиться с этим же вопросом к Михаилу – возможно, тот имел какую-то информацию, но почему-то постеснялся. База данных службы безопасности его корпорации не уступала базе данных интерпола, поэтому он выбрал именно этот вариант. Ему было уже всё равно, донесут ли Изабелле о его странных поисках… Главное было – найти Аню и всё узнать о её детях. Ему казалось, что хватит одного взгляда, чтобы понять – его это сын или дочь, или нет.

В ожидании результатов поиска он то и дело подетально вспоминал тот самый вечер в доме родителей Сандры… Тогда Олег всучил ему фотографию Анюты… он, кажется, называл имя её супруга… Сам Виталий был тогда слишком возбуждён, чтобы в подробностях запомнить всё, что выкрикивал Олег, но фамилия врезалась ему в память – Морозов…

«А это – жена Саши Морозова… Та самая Анечка, узнаёшь?!»

Он ещё показывал фото мужчины Мишке… говорил, что это – его родной отец… Впрочем, это сейчас неважно. Важно – найти Аню. И её старшего ребёнка…

…Уже под конец рабочего дня раздался звонок из службы безопасности.

- Виталий Иванович, есть результат!

- Давай ко мне!..

…Несколько минут, пока Володя поднимался к нему в кабинет, показались вечностью. Тот пришёл со своим планшетом – сначала Виталий не понял, зачем, но, когда на дисплее возникла увеличенная фотография уже не молодой, но всё ещё красивой женщины, тут же выхватил планшет из рук Владимира.

- Она?.. – по выражению лица шефа тот сразу догадался, что поиски увенчались успехом. – Фамилия распространённая, вариантов было очень много… но вот – самый подходящий по имеющимся данным.

- Она… - не сводя глаз с женского лица, Мясников медленно кивнул. Даже в таком возрасте черты Анюты почти не изменились.

- Морозова Анна Сергеевна… сорок девять лет. Живёт в том же городе, что вы указали. Это её страничка в сети… Работает директором лицея с углублённым изучением гуманитарных наук… Замужем, муж – Морозов…

- А дети?.. – Виталий нетерпеливо перебил собеседника. – Дети есть?..

- Один сын, Морозов Дмитрий Александрович… двадцать девять лет… музыкант.

- А подробнее?.. Мне нужны все подробности, фото!

- А это вы сами можете посмотреть… - Володя кивнул на лежащий перед Мясниковым ноутбук. – И даже послушать.

***

Весь остаток вечера Виталий не отрывался от монитора. Он с огромным трудом отсидел ужин, и был готов отказаться даже от массажа, но в последний момент передумал: его возбуждённое состояние не укрылось от Изабеллы, она несколько раз спрашивала его о причинах, но объясняться не хотелось. Нужно было успокоиться…

Лёжа под чуткими пальцами массажистки, он то и дело вызывал в памяти лицо парня – сына Анны, мысленно сравнивая его черты с собственными. Ему всё время казалось, что сходство – есть, и не терпелось снова оказаться перед монитором. Едва дождавшись окончания сеанса, он, вопреки рекомендациям, не лёг в постель, а уселся за компьютерный стол.

…Сомнений не было – это, действительно, был сын Анны. На это указывали и их связь в сети, и личное сходство. Виталий с удивлением обнаружил, что имя Дмитрия занесено в википедию – он с огромным интересом прочитал небольшую статью о молодом российском рок-музыканте, известном исполнителе, и с не меньшим удовлетворением прослушал несколько композиций. Ему, давнему поклоннику творчества Ричи Блэкмора, был абсолютно понятен и близок стиль, в котором работала группа Дмитрия Морозова… Мощная динамика и абсолютный мелодизм – вот две характеристики, которые он ценил больше всего на свете… вот за что он взахлёб слушал в молодости «Deep Purple», а затем – «Rainbow»… С годами музыка ушла на второй план… но вкусы не поменялись.

…Виталий слушал и смотрел… смотрел и слушал… Парень явно тянул не только на талантливого исполнителя, но и на гениального композитора и аранжировщика, при чём слово «гениальный» Виталий приставлял вполне серьёзно… Во всяком случае, ему хотелось считать именно так. Ведь парень явно чем-то похож на него!.. В чертах матери явно прослеживаются и его черты… Они едва различимы, но он-то их видит!.. Ну, вот же… есть что-то неуловимое!.. Жаль… жаль, что некого попросить – сравнить… Домашних не спросишь… в офисе – тем более… Он и так «рассекретился» с этими поисками…

…Жаль, что нет информации о семье Дмитрия. Хотя… вот – официальный сайт… Чёрт, какой знаменитый у него может оказаться сын!.. Столько лет жить и ничего не знать… Дурак! Надо было давно найти, увидеть, познакомиться!..

…Мысли пролетали быстрее, чем страницы, посвящённые музыканту Дмитрию Морозову. Их было много – на разных ресурсах, и везде была практически одна и та же информация, но Виталию это было неважно. Он уже почти верил, что Дмитрий – его родной сын, не зря Анна тогда так отнекивалась!.. Родной!.. Плоть от плоти, кровь от крови!..

Добравшись до раздела «семья», Мясников впечатался взглядом в одну-единственную строчку, на которой уместилась очень короткая, но такая важная информация: Дмитрий женат, имеет двоих детей.

…В последний раз Виталий плакал на похоронах матери. С тех пор прошло очень много лет, и – вот они… новые слёзы… Только – от радости… несмотря ни на страшный диагноз, ни на неопределённость… Теперь ему есть, для чего цепляться за жизнь, бороться с болезнью… Он поедет в клинику с другим – позитивным – настроем! У него есть сын и даже внуки – целых двое! Он верит, что это – так!

Теперь он просто обязан – победить.

Глава 21.

Потрясение, полученное на юбилее, не прошло даром для Анны Сергеевны. Гипертония, которой она страдала в последние годы, проявила себя в полной мере – давление подлетело на небывалую высоту, поэтому уже на следующий день она не смогла выйти на работу. Приехавший по вызову врач выписал больничный лист и назначил лечение.

Анна даже не смогла проводить Нелли на самолёт – этим занялся Саша. Он тоже несколько дней не ездил на работу – ухаживал за больной женой. Все эти дни, встречаясь с ним взглядом, Анна ловила в его глазах немой вопрос… Даже не услышав, она знала, о чём хотел бы спросить её супруг. Истерика на улице, возле лежащего на снегу сына не могла укрыться от посторонних глаз, и её обвинение в адрес следователя Мясникова стало достоянием многих ушей.

…Но, если посторонним не было дела, о чём кричит убитая горем мать, то ни Саша, ни Наталья не могли не обратить внимания на её странные слова. Анна знала: пока она больна, никто из них не будет задавать никаких вопросов. Но потом…

Она должна будет что-то ответить, как-то оправдать своё поведение. На помутнение рассудка ссылаться глупо. Она ясно произнесла слова «родной отец» и «другая мать». Их нужно будет как-то объяснить.

Накануне отъезда Нелька улучила минутку, когда рядом не было Александра и, присев возле Анны, тронула ту за руку.

«Ань… ты держись. Всё ведь хорошо…»

«Знаешь, Нель… - та подняла на подругу усталый, болезненный взгляд. – Наверное, это расплата… за все мои грехи».

«Да брось! Какая же это расплата? Все живы, здоровы… Ты тоже поправишься! – Нелька успокаивающе махнула рукой. – Ты что, мать?! Мы ещё у меня не зажигали, вот приезжайте к нам на новогодних каникулах, оторвёмся по полной программе!»

«Это – только мне расплата… - Анна медленно закрыла и тут же открыла глаза, как бы подтверждая свои слова. – Знаешь, я только сейчас начала понимать, какая спокойная, счастливая жизнь была у меня… А вот пришло время платить по счетам…»

«Глупости. Это совпадение. У каждого в жизни бывали ошибки. Твои грехи, Ань, не больше, чем у других. Одно только хочу тебе сказать… - Нелли на несколько секунд замолчала, глядя куда-то вниз, затем снова подняла взгляд на Морозову. – Ты должна сама всё рассказать Сашке про Михаила. Легче станет, вот увидишь, и грехи этим замолишь. Этот парень – точно его сын… видно без анализа ДНК. Скажи Саше… он имеет право знать».

Анна и сама понимала, что теперь просто обязана сказать мужу о сыне, хотя бы в благодарность Михаилу. О том, что произошло на самом деле, она узнала лишь на второй день от Дмитрия, и то информация была очень щадящей – в её состоянии знать всю правду о том, какая опасность грозила сыну, не стоило. Все подробности стали известны ей лишь какое-то время спустя. Но одно она узнала точно: Михаил Мясников спас жизнь Дмитрию, а, возможно, и Наташе. А, значит, их семья перед ним в долгу… Она уже поблагодарила его по телефону и извинилась за случайно брошенные обвинения, но разве этого достаточно?!

…Анна с тревогой ожидала разговора с супругом. Она не могла никак решиться заговорить обо всём первой, и ждала, что он сам задаст вопрос. Она и хотела этого, и не хотела… Впервые в жизни Анна почувствовала ревность. Она понимала, что всё, что произошло между Сандрой и Сашей тридцать лет назад – всего лишь случайность. Они никогда не пересекались и, даже если пересекутся, это ничего не изменит. Но мысль о том, что её Саша хоть на несколько мгновений принадлежал другой женщине, колола острой иглой изнутри. Она никогда не испытывала таких ощущений… Бог миловал – Саша никогда не подавал повода, и она привыкла к тому, что её муж принадлежит ей всецело. Он – неотъемлемая часть её самой, у него нет прошлых связей, и всё, что было в его жизни – только она, Анна. Это было так естественно, что новые обстоятельства казались полным абсурдом. Но мало того… Анна не могла себе и представить, что её Саша может быть отцом чужого ребёнка! Пока этот факт был лишь догадкой, она воспринимала его спокойно, к тому же, на тот момент у неё были другие, более серьёзные проблемы. Но теперь, когда все тревоги были позади, Сашино отцовство воспринималось остро, болезненно, ревностно. Она ничего не знала о Сандре, но теперь могла предположить, что их встреча вполне возможна.

Думать, что у Саши возникнут какие-то чувства к женщине, которую он почти не помнил, было глупо. Но не думать Анна не могла. Ругала себя, гнала дурацкие мысли, но они всё равно возвращались.

Чем дольше она думала об этой проблеме, тем больше тревожных мыслей приходило в её голову. Например, о Виталии… Не появится ли он на её горизонте вместе с Михаилом? Ведь она не знает, какие отношения у младшего Мясникова с его «названным» отцом. Возможно, они общаются… И что – тогда?..

Анне совсем не хотелось встречаться с человеком, так предательски нарушившим её жизнь в своё время, на долгие годы поселившимся в её памяти – против её собственной воли… и с которым была связана её самая большая вина перед мужем.

…Анна вдруг представляла семью самого Михаила – она не знала, но могла предполагать, что у него есть жена и дети… Выходило, что они – Сашины внуки? Такие же, как Валерик и Анечка?! В это было трудно поверить…

Все эти дни в ней боролись два чувства: чувство собственности и чувство благодарности. Можно было успокоиться тем, что сам Михаил не делал никаких попыток обозначить себя сыном Александра. Но в глубине души Анна понимала, что рано или поздно правда может выйти наружу. И тогда окажется, что она столько времени обманывала мужа своим молчанием.

…Этот разговор всё-таки состоялся. Саша завёл его сам. Больничный был закрыт, Анна чувствовала себя неплохо и уже пару дней, как посещала лицей. По напряженному состоянию мужа она догадывалась, что тревожит его все эти дни, и обречённо ждала развязки.

В один из вечеров, приехав с работы, Александр как-то многозначительно присел напротив неё за кухонным столом. Он какое-то время наблюдал, как супруга нарезает ломтиками куриное филе, затем нарушил молчание.

«Аня, я давно хотел тебя спросить… - его голос звучал негромко, спокойно. – Тогда, на юбилее… помнишь, ты что-то говорила этому парню, следователю… помнишь?..»

«Да, что-то помню…» - Анна Сергеевна на секунду оторвалась от разделочной доски и посмотрела супругу прямо в глаза, не решаясь ни солгать, ни сказать всё самой. Она смотрела и ждала от него наводящих вопросов.

«Ты как-то странно говорила, что у Димки есть родной отец… и что Михаил якобы за это мстит… Я ничего тогда не понял, может, ты сейчас мне всё объяснишь?..»

В какой-то момент Анне захотелось сослаться на истерику и сказать, что это был бред… но она тут же отказалась от этой мысли.

«Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?» - присев, она отложила в сторону нож.

«Это… когда ты училась в педагогическом?.. – супруг чуть наклонил голову и задумчиво нахмурил брови. – Или тогда… возле иняза? Мы с тобой дважды знакомились. Ты про какое знакомство?»

«Ни про то, ни про другое, Саш. Я про самое-самое первое».

«В деревне, что ли?! – догадавшись, что жена имеет в виду, супруг рассмеялся. – Так мы с тобой тогда вообще не знакомились. Просто встретились… Но, конечно, я помню!»

«Да, я именно об этом… - Анна грустно усмехнулась. – А Алю ты помнишь? Ну, которая тебе тогда понравилась».

«Очень смутно… - не сводя с неё взгляда, Саша чуть подался вперёд, сцепил кисти рук. – А что?..»

«А то, что этот парень… Михаил… он – её сын».

«Серьёзно?! – брови удивлённо поползли вверх. – Откуда ты знаешь?!»

«По фамилии. Тогда она вышла замуж за Виталия Мясникова… Помнишь, ты искал её, а встретил меня… Я сказала, что она уже замужем».

«Ну, да… припоминаю…»

«А наш следователь – Мясников Михаил Витальевич… Фамилия была знакомой, и отчество сходилось. Я сама спросила его о матери. Оказалось, что – да… Это именно та самая Аля…»

«Да уж… - Александр едва заметно усмехнулся и опустил взгляд. – Совпадение…»

«Дело в том, Саша, что этот самый Михаил… Он – и твой сын тоже».

«Что?!»

…Оказалось, что самое сложное – произнести именно эти слова. Они были вершиной, взяв которую, можно было перевести дух и идти дальше… Александр не отнекивался, не делал возмущённого лица. Анна видела – новость, которую она ему сообщила, только в первый момент привела его в шоковое состояние. Немного придя в себя, он сделался абсолютно серьёзным, не прятал смущённо глаза, а лишь методично сжимал и разжимал сцепленные в замок пальцы.

«Я догадалась об этом сама, недавно, но не знала, как тебе сказать… - Анна смотрела на него чуть исподлобья. – И вообще не знала, нужно ли говорить, но… Ты сам всё услышал».

«Мне нет смысла отрицать… Аня, всё было до тебя… А то, что Михаил – мой сын, это же только твои догадки?»

«Не только мои. Михаил знает, что ты его отец. Не знаю, откуда, но – знает. А мне стоило только увидеть вас рядом… Даже Валера заметил, как вы похожи…»

«Подожди, Аня… - Морозов расцепил кисти и, опершись локтем о колено, уронил голову в ладонь, потёр лоб. – Как-то всё неожиданно, странно… Я не рассказывал об этом никому на свете, даже ребятам своим в училище… Как же так получается… откуда он может знать?! Если от матери… Но мы и знакомы-то с ней почти не были, всё произошло случайно, неожиданно… я даже фамилии её не знал, только имя!»

«Выходит, она знала твою фамилию. Иначе как бы она тебя нашла?.. Хотя… - Анна на несколько секунд задумалась. – Её отец был очень высокой милицейской шишкой, ему ничего не стоила найти иголку в стоге сена».

«Если бы меня разыскивал её отец… вряд ли я остался бы в стороне. Ничего не понимаю… - Александр растерянно развёл руками. – Конечно, я сам бы пришёл, уже на следующий день, но меня тогда наказали за опоздание. Два месяца без увольнений… Потом, когда всё закончилось, я сразу поехал её искать… - он вскинул взгляд на жену. – А встретил тебя. А ты сказала, что Аля замуж вышла… Больше я её не искал. Да и не хотел, о тебе всё время думал… снова приезжал к вашему институту, но мне сказали, что ты уехала. Вот и вся история… Меня никто не разыскивал… а, выходит, обо мне всё знали? Аня, возможно, это ошибка. Ну, похож… такое бывает и с чужими людьми. Она же вышла замуж, в конце концов! Значит, у неё был другой парень…»

«Саша… - Анне снова стало трудно говорить, но она справилась с собой. – Ты же был её первым мужчиной… Ничего не говори, я всё знаю, более того… я видела кое-что... Другого парня у неё на тот момент не было. Я это тоже точно знаю. И потом целых два месяца не было, до самого замужества, а замуж она вышла во второй половине ноября… А ребёнок родился в июне. Ровно через девять месяцев после вашего… свидания… Михаил сам назвал мне свой день рождения».

«Откуда ты знаешь, что у неё никого не было? Она же замуж не за первого встречного вышла, встречалась же с женихом».

«Знаю… Я тебе рассказывала, что меня парень бросил на первом курсе… Помнишь? Так вот это он и был, Виталий Мясников. Он бросил меня… женился на Альке внезапно, все были очень удивлены. По сроку она уже была беременной… Саш, я много чего знаю из первых рук… Я даже знаю, что ты пуговицу в той бане потерял… Я её потом в руках держала».

«Как всё перепуталось… - Александр задумчиво покачал головой из стороны в сторону. – Ты никогда не говорила…»

«Я же не знала наверняка… могла только предполагать. Но, когда увидела этого следователя… Все карты сошлись, Саш. А про Виталия я тебе говорила, только имени не называла… мы же недолго встречались, всего два месяца».

Они говорили спокойно, без эмоций. Анна в общих чертах, без излишних подробностей рассказала мужу о том, как ей пришлось мыть баню бригадирши, как она нашла пуговицу, и как эту пуговицу потом забрала Александра. Анну немного задевало, что Саша не выглядит виноватым… Нет, ей вовсе не хотелось, чтобы он падал к ней в колени и умолял простить… но казалось, что он не испытывает даже смущения, напротив – его взгляд был крайне серьёзным.

…Они отказались от приглашения Наташи прийти на ужин, чем очень удивили невестку. Анна не была готова сейчас ни к какому общению, и на ходу придумала какую-то совершенно несерьёзную причину для отказа. Впервые в жизни она не хотела, чтобы дети сами нагрянули к ним в гости – такое бывало очень часто, когда Дмитрий и Наталья проводили вечер дома. Сегодня же визит даже таких дорогих гостей не был желанным.

Анне очень хотелось услышать от мужа какие-то слова… она даже готова была к его ревности! Но после ужина вдвоём Александр молча уселся перед телевизором. Судя по взгляду, мыслями он был где-то далеко, и Анна первой нарушила молчание.

«Что ты теперь собираешься делать?» - она постаралась спросить это как можно непринуждённее.

«Ничего, - Саша пожал плечами. – Если всё так, то к этому нужно привыкнуть. Сжиться с этим обстоятельством… К тому же, никто, кроме матери наверняка не знает, кто отец её ребёнка. Всё, о чём мы говорили – всего лишь догадки и предположения. Я не могу пойти и сказать: я твой отец, ты – мой сын… Если и разговаривать на эту тему, то только с самой Александрой. А она, судя по всему, нужды в этом не имеет. Иначе мы бы давно встретились… Миша знал, что я его отец… я – не знал, что он мой сын… Значит, ему это не нужно. А зачем врываться в чужую жизнь? Особенно, когда тебя в ней не ждут…»

…Анна плакала взахлёб… Слёзы катились градом по щекам, каплями падали с подбородка на колени… Это были слёзы облегчения: после слов Александра она почувствовала, как наполнявшая её тяжесть постепенно распадается на множество осколков, растворяется в вечернем полумраке комнаты, вся – без остатка уходя из души…

Увидев, как содрогаются плечи жены, Александр обнял её и прижал к себе – крепко, одной рукой… другой поглаживая по голове, как маленькую девочку…

«Ань… ну, ты чего?! – он то целовал её в макушку, то прижимался щекой к голове. – Анютка… ну, что ты?.. Ты же – моя… самая-самая-пресамая… Одна – моя, единственная…»

«А ты?.. – всхлипнув, она спросила как-то по-детски, с долей обиды в голосе. – Ты – чей?..»

«А я – твой… - чувствуя в глазах какое-то подозрительное пощипывание, Саша из последних сил улыбнулся. – Уж в этом-то вообще не стоит сомневаться…»

…Они ещё долго сидели вот так – в обнимку, в свете ночника. Телевизор автоматически отключился, но включать его даже не приходило в голову. Каждый думал о своём… Александру было тепло и удивительно – он никогда ещё не видел столько нежности от жены, как в последний месяц. Но особенно тронула сегодняшняя сцена. Анна впервые в жизни плакала оттого, что он ей дорог… он понял это сразу, как только услышал её вопрос. Сама же Анна думала о том, что, пожалуй, только сегодня окончательно осознала, насколько дорог ей Саша, и как она боится его потерять…

А ведь именно сегодня она своими собственными руками подпилила сук своего счастья… Она рассказала Саше о его сыне, упомянула имя Виталия… Оставалось только надеяться, что тот никаким образом не появится у неё на пути, не нарушит её семейный, с таким трудом сохранённый покой.

Но поступить по-другому она бы уже не смогла. Если на свете есть Бог, и, если он простит её ошибки, то он не допустит, чтобы их с Сашей жизнь рухнула. Ну, а если не простит… то так тому и быть.

«Какая печальная осень… - Анна произнесла эти слова после долгого молчания, сидя в объятиях мужа и глядя в вечернее окно. – У меня ещё не было такой печальной осени…»

«Какая же это осень? – Морозов негромко рассмеялся. – Завтра – уже декабрь… Да и не печальная она вовсе. Димка жив… Ты поправилась… Внуки растут… Какие ж тут печали?..»

«Пожалуй, ты прав… Не осень печальная… - коротко вздохнув, Анна подумала о своём. – Это печали – осенние…»

***

После того, что он узнал от жены, Александр резко изменился. Теперь он был постоянно задумчивым – по вечерам Анна невольно следила за выражением его лица. Он смотрел телевизор, ужинал, разговаривал с ней или с внуками, но было заметно, что мыслями он где-то далеко, за пределами своей квартиры и семьи.

Анна догадывалась, что за причина была этим переменам. Зная Сашу, легкомысленно было предполагать, что, узнав такую новость, он останется равнодушным. Она знала: теперь он день и ночь думает о том, что у него есть ещё один родной сын… Сын, о котором он ничего не знал столько лет, но который – есть… Взрослый, умный, с виду хороший, добрый парень… кровь от крови, плоть от плоти…

…Анна знала, что рано или поздно Саша решится пойти на контакт… Она видела, что неопределённость положения мучает его, но с советами не лезла… Она понимала – решение он должен принять только сам.

Анна ловила себя на мысли, что незаметно привыкает к новому положению вещей. Теперь Миша Мясников в её глазах выглядел, в первую очередь, не сыном Александры Дзюбы, а сыном Александра Морозова – её супруга и замечательного человека, а это был уже совершенно другой – семейный – «статус». Анна невольно вспоминала тот вечер, двор ресторанного комплекса… вспоминала всё, что рассказали ей Дима и Наташа… вспоминала и чувствовала, как в её сердце окончательно селится благодарность к этому высокому, крепкому, симпатичному парню с удивительно доброй и до боли знакомой улыбкой. Она уже собралась позвонить Михаилу, но неожиданно получила звонок от него самого.

- Анна Сергеевна… - звонок прозвучал в конце рабочего дня, Анна как раз собиралась покинуть свой директорский кабинет. – Это Михаил… Мне нужно срочно с вами увидеться!

- Что-то случилось?.. – услышав голос Мясникова, Анна почувствовала, как внутри прокатывается холодная волна.

- Нет, всё нормально!.. – видимо, догадавшись, что напугал свою собеседницу, Михаил поспешил её успокоить. – Просто у меня к вам дело… я всё время о нём забываю. А сейчас еду по вашему району, и как раз вспомнил… Вы дома или на работе?..

- Я на работе, но уже собралась уходить… - Анна с облегчением перевела дух. – Можете заехать в лицей.

- Тогда я подожду вас на улице… Это конфиденциально.

Когда Анна, одевшись, выходила из дверей учебного заведения, автомобиль Михаила уже находился у ворот.

- Здравствуйте! – приветливо улыбаясь, Миша шагнул к ней навстречу. – Простите, если напугал!.. Но тут такое дело…

- Здравствуйте… - Анна смотрела на него удивлённо и настороженно. – Какое дело?..

- Вот… - Мясников потянулся рукой во внутренний карман «аляски» и, достав оттуда небольшой запечатанный конверт, протянул его Анне. – Это – вам… от Леонида Борисовича Лапина.

- Лапина?.. – Анна с опаской взяла конверт, затем подняла взгляд на Михаила. – А что там?..

- Я не знаю. Потом сами посмотрите…

- Подождите!.. - заметив, что парень собирается попрощаться, Анна неожиданно остановила его жестом. Она вдруг подумала, что сама судьба посылает ей сегодняшнюю встречу и возможность сказать то, что давно уже просилось из души. – Миша, подожди!..

- Я слушаю вас…

- Миша… - Анна смотрела на него взволнованно. – Вы простите меня... я тогда на вас накричала…

- Анна Сергеевна… - Мясников широко улыбнулся. – Да всё нормально! Ничего не нужно, ну, правда!

- Нет, подождите… - она судорожно сглотнула и, сунув конверт в карман шубы, взяла Михаила за предплечье. – Подождите, я давно хотела вам это сказать… Я очень благодарна вам за Диму…

- Это моя работа.

- Нет… то есть, я понимаю… Но всё равно… Дима же не знает, что… - Анна не договорила фразу, она лишь покачала головой, но затем неожиданно закончила: - А Саша – знает…

- Что знает?

- Саша знает, что ты – его сын.

Опустив взгляд, Михаил какое-то время рассматривал заснеженную дорожку. Он явно не ожидал такого признания, и теперь не знал, что ответить.

- А как он узнал?

- Это я ему сказала… - Анна не сводила взгляда с лица Михаила, как будто пытаясь прочесть по нему всё, что сейчас творилось в его душе. Они оба знали одну и ту же правду, но до сих пор сохраняли молчание, и вот теперь Анна его нарушила. – А я… кое о чём я знала уже давно… об остальном догадалась, когда увидела тебя.

- Человек не может выбирать, от кого ему родиться…

- Миша, ты не понял… - Анна снова покачала головой. – Саша хочет с тобой увидеться… не как со следователем, а как с сыном… Я его знаю… Он очень деликатный человек, и будет долго думать, переживать… Ты, пожалуйста, приходи к нам… Или, если позволишь, он сам к тебе придёт… ну, или, хотя бы, позвонит.

- Конечно… - Мясников едва заметно кивнул. – Мой телефон у него есть. А адрес знает Наташа.

…Проводив взглядом автомобиль Михаила, Анна прошла к своему «Пежо». Включенный заранее на обогрев салон был приятно тёплым, и она с удовольствием устроилась на водительском месте. Вспомнив про конверт, вытащила его из кармана, аккуратно надорвала и двумя пальцами подцепила размещённую внутри плотную бумагу, потянула наружу…

…Фотография, запечатлевшая её вместе с Лапиным, та самая, которую не так давно показывал, но так и не отдал ей Леонид, сейчас лежала в её руке. Достав из сумочки телефон, нашла нужный номер…

- Спасибо… - Анна произнесла это без предисловий. – Не ожидала такого подарка.

- Аня, это ты?! – голос Леонида на том конце казался удивлённым.

- Да, я.

- Здравствуй…

- Здравствуй, - Анна нехотя ответила на приветствие.

- Только я не понял, за что спасибо?

- За фотографию. Мне её только что передали.

- Какую фотографию?! О чём ты?..

- Ту, которую ты просил передать.

- Кого просил?!

- Следователя… - по тону Лапина Анна начала догадываться, что тот, действительно, не понимает, о чём идёт речь. – Мне следователь Мясников передал конверт с фото… ну, с тем, которое ты мне осенью показывал. Сказал, от тебя…

- А я-а-а-то думаю, куда она делась?! – видимо, до Лапина только сейчас дошло, о чём говорит ему Анна. – Вот сука ментовская!..

- Теперь я ничего не понимаю….

- Да ладно, всё нормально, Аня. Фотка эта в моей машине была… я после обыска её больше не видел. Значит, этот ментяра забрал. Ну, да ладно… Хоть я тоже ничего не понял, но хорошо, что она к тебе попала. Значит, судьба…

Поговорив с Леонидом, Анна ещё какое-то время никак не могла заставить себя тронуться с места. Она ничего не понимала… Почему Михаил забрал эту фотографию у Лапина, а потом отдал ей?

…Пальцы снова заскользили по дисплею…

- Михаил… Это Анна Сергеевна. Я позвонила Леониду, он сказал, что ничего не передавал…

- Так я и не говорил, что он лично передал. Я сказал, что это – от него…

Анна ненадолго замолчала, осмысливая поступок Мясникова. Наконец, понимая, что пауза затянулась, спросила приглушённо:

- Почему вы отдали мне эту фотографию?..

- Чтобы вы знали, что она – у вас. Кстати… Это – последний экземпляр.

Глава 22.

Двадцать пятый день рождения Наташи, который приходился на одиннадцатое декабря, Морозовы собирались отмечать в очень узком семейном кругу. Как обычно, круг оказался не таким уж и узким, благодаря родственникам и друзьям, постепенно прибывавшим в течение всего вечера. Выступлений в этот день не было, и, посидев по традиции со своими музыкантами в творческом центре, Дмитрий и Наталья уже к восемнадцати часам приехали домой.

Стол был накрыт – стараниями Наташиной сводной сестры Алины и мачехи Светланы Петровны, к тайному неудовольствию Анны, которая всегда слишком придирчиво относилась и к блюдам, и к сервировке, исполненным чужими руками. Приходилось смиряться: участвовать в подготовке стола в этот день она не могла, так как сама вернулась домой позже всех.

Квартира сына была пропитана кулинарными ароматами, и проголодавшаяся Анна Сергеевна уже через несколько минут была готова простить и «неправильно» нарезанный хлеб, и отсутствие столовых ножей, и не в ту сторону повёрнутые вилки на заставленном блюдами столе. Анна недолюбливала своенравную Светлану и очень критично относилась к Алине, но виделись они довольно редко, поэтому никогда открыто не конфликтовали. А вот отец Натальи, Валерий, ей очень импонировал. Бывший водитель-дальнобойщик был умным, начитанным человеком, обладающим спокойным нравом и приятной внешностью.

Раздевшись в своей прихожей, Анна торопливо сменила строгий костюм на лёгкое платье и, прихватив заранее приготовленный подарок, поспешила в соседнюю квартиру.

- А вот и мой командир явился! – судя по широким объятиям, которые распростёр ей навстречу супруг, он уже успел выпить рюмочку, пользуясь отсутствием жены. – Анютка, все уже собрались! Скорее за стол!

- Саша!.. – Анна укоризненно качнула головой. – Учти, это была твоя последняя стопка на сегодняшний вечер!

- Да мы с Валеркой, по чуть-чуть, - Александр кивнул головой в сторону гостиной. – Давно ведь не виделись!

- Валера совсем не пьёт, а виделись вы на прошлой неделе, - Анна Сергеевна с порога направилась в кухню и говорила на ходу.

- Не пьёт, но глоточек сделал, ради такого случая… - Саша двинулся следом. – Ну, спроси, если не веришь! Анют…

- Ну, вот ещё… - Анна протянула мужу бархатную длинную коробочку с ювелирным украшением. – Держи… это подаришь ты, а вот это… - она взяла со стола небольшую брошюру, похожую на инструкцию для бытовой техники. – Вот это подарю я…

- Есть, товарищ командир! – Саша шутливо накрыл голову ладонью одной руки, а другую приставил к виску. – Слушаю и повинуюсь!

Глядя на супруга, Анна не могла удержаться от улыбки. Саша всегда называл её командиром… А, ведь пожалуй, командир она – только для него. Для всех остальных её строгость – всего лишь видимость… на самом деле она довольно уступчивая и отходчивая. Сколько раз в жизни проявляла душевную слабость… за некоторые случаи стыдно до сих пор. Она – обыкновенная женщина, с кучей недостатков и даже комплексов. Сейчас она видит их как никогда – ясно и чётко.

Однако, из жизни не выкинуть ни одну страницу… И хорошо, что не все и не всегда слушались её беспрекословно, в том числе и собственный сын. Анна вспомнила, как несколько лет назад Дима поступил по-своему, вопреки её просьбам и уговорам – между родителями и любимой девушкой выбрав Наташу, он ушёл из дома. А ей пришлось смириться…

…Она думала, что никогда не примет невестку в своём сердце. Не потому, что та была чем-то нехороша… А потому, что появилась в их доме вопреки её, Анны, желанию. Пожалуй, трудно было обеим – первые три года жить им пришлось вместе, хотя у Натальи была своя квартира. Но ездить на репетиции с окраины города было неудобно, и Дима сам решил, что жить они будут у родителей. Наташа не возражала. Она никогда не возражала… В первые их годы Анна снисходительно наблюдала, как невестка полностью подчиняет свою жизнь жизни её сына, в душе ожидая, что такое подчинение может очень быстро надоесть обоим. Но Диму, похоже, такое положение дел устраивало. Весь погруженный в своё творчество – репетиции, концерты, записи альбомов, он воспринимал Наташкину жертву как что-то само собой разумеющееся. А ведь сама Наталья обладала замечательным голосом… Но она ни разу не упрекнула мужа, что он не берёт во внимание её талант… Впрочем, пути для неё на тот момент были заказаны – Дима и его группа работали под началом Кристины, в них были вложены деньги её отца, и Лапины сделали всё возможное, чтобы Наталья не появлялась на их горизонте.

Но однажды, совершенно неожиданно, Наташка показала свой характер… Совпало всё: и личные, и творческие мотивы. Собрав тогда ещё совсем маленького Валерку, она села в автобус и уехала в свой родной город.

…Отсутствие любимой жены и сына в один момент перевернули сознание… Нисколько не поколебавшись, Дима тогда сделал свой единственно правильный выбор. Уже через пару дней он навсегда распрощался с Лапиным, а через неделю привёз Наташу и Валерика домой – Анна ловила себя на мысли, что соскучилась не только по внуку, но и – что было удивительно – по невестке…

С тех пор пути Натальи и Дмитрия шли параллельно – Наташа закрепилась в коллективе, заодно выступала сольно. Дима сам сделал для неё клубную программу, и это был чисто коммерческий проект. Нужно было на чём-то зарабатывать деньги, чтобы иметь возможность писать и играть любимую музыку. Из робкой, испуганной девочки, которую запомнила Анна Сергеевна, за эти шесть с лишним лет Наталья превратилась в молодую, красивую женщину, талантливую певицу, маму двоих малышей и любящую жену. Димку Наташа любила беззаветно, всем своим существом… и любовь эта была взаимна. Их невозможно было представить врозь, и даже песни они теперь писали вдвоём, в своей домашней студии, иногда ночь напролёт просиживая за инструментом. Много песен было посвящено самой Наташе, а совсем недавно Дима написал в честь неё рок-оперу, с которой ребята теперь время от времени гастролировали по другим городам.

С Анной Сергеевной Наташа не ссорилась, во всём соглашалась, правда, зачастую поступала всё-таки по-своему, но была искренне привязана к семье мужа; иногда могло показаться, что – намного сильнее, чем к семье её собственного отца. Возможно, это было из-за того, что родная мать Натальи погибла, и с тринадцати лет её воспитывала мачеха. Девочка очень страдала без материнской ласки… но Светлана Петровна и с родной дочерью не была особо ласкова, что уж говорить о Наташе. Впрочем, с мачехой они тоже никогда не ссорились, во многом благодаря самой Наташе. Светлана сгоряча могла стегнуть словом, а Наташа жалела отца, у которого было больное сердце. Позже, подсознательно выбирая между мачехой и свекровью, Наталья выбрала свекровь – это сквозило в каждом её слове и поступке. С Александром было и того проще – тот с первой встречи по-отечески полюбил невестку, и часто заступался за неё перед супругой, если та была чем-то недовольна.

…Зачем-то Анна сейчас вспомнила эти подробности… Может, потому, что они были связаны с именинницей, а, может, по какой другой причине… Как бы там ни было, но сейчас, спустя эти несколько лет, она могла себе признаться, что не просто привыкла к своей невестке, а полюбила её совершенно искренне.

…Подарков от старших Морозовых было целых два. Так придумала Анна. Решив, что одного ювелирного украшения будет мало, она приобрела «в довесок» многофункциональную мультиварку – стиль жизни детей был нерегламентированным, и такой подарок мог оказаться очень кстати. Дождавшись, когда Саша закончит свою речь и вручит первый подарок, Анна неожиданно для всех поднялась и попросила внимания.

- Наташа… - свекровь старалась говорить серьёзным тоном, но было заметно, что она старательно прячет улыбку. – Как женщина, я понимаю, что лучшие друзья девушек – это драгоценности. Но как свекровь уверена, что лучшая подруга – это всё-таки кастрюля!

- У некоторых – сковородка… - голос Сашки Говорова прорвался сквозь дружный смех.

- И сковородка – тоже! – Анна Сергеевна, не посвящённая в подробности личной жизни Говорова, приняла его реплику буквально. – И поэтому я, как мама Димы, очень хочу, чтобы у моего сына всегда были свежие завтрак, обед и ужин! По этой причине я дарю тебе ещё один, очень двусмысленный подарок… - Анна на секунду потянулась рукой к стоящему неподалёку журнальному столику и взяла с него ту самую брошюру. – Вот!

- А что это?.. – Наталья расплылась в радостной улыбке. – Анна Сергеевна, что?..

- А это, Наташа, очень хорошая мультиварка! – Анна, наконец, протянула невестке инструкцию. – Времени у тебя всегда в обрез, поэтому я давно уже хотела подарить вот такую помощницу!

- Спасибо-о-о-о!.. – Наталья от души обняла свекровь. – Мне она точно позарез нужна!.. После нового года начинаем записывать новый альбом, там будет не до плиты!

- А где сам-то аппарат?! – Дима демонстративно поискал глазами по комнате. – Дайте хоть посмотреть, из чего меня кормить будут!

- Аппарат у нас, - Анна махнула рукой в сторону. – Там коробка громоздкая, завтра заберёте.

- Дедушка!.. Дедушка!.. – Валерка настойчиво тянул на себя дедову ладонь. – А что это такое?!

- О, это – волшебная кастрюля! – Александр старательно спрятал улыбку. – Мама утром туда всякой всячины накидает, на кнопочку нажмёт, а вечером ты придёшь – оп! – А каша готова! И котлетки, и пюре! И к бабушке не надо будет ходить!

- А вы с бабушкой к нам будете ходить? – внук смотрел встревоженно, судя по всему, этот вопрос инетерсовал его больше всего.

- А зачем нам ходить? – дед нарочно развёл руками. – У нас-то каша с котлетами всегда есть!

- Тёть Ань, а она тяжёлая?.. – решив вставить и своё слово, Говоров как-то подозрительно прищурился.

- Ну, килограмма два, три… - Анна пожала плечами. – Примерно.

- Тяжёлая… - Сашка качнул головой и машинально почесал затылок. – Опыт столетий гласит, что чем легче кухонная утварь, тем безболезненнее бытовые травмы…

- Обещаю тебе, как другу… - повернувшись к нему, Наташа торжественно приложила руку к сердцу. – Димку мультиваркой бить – не буду!

Сидевшие за столом взрослые дружно смеялись шуткам Говорова – Сашка был известным балагуром, никогда не унывающим и не впадающим в депрессии. Все ребята в группе были в курсе, что за «левые» похождения он частенько получал от своей жены, при чём, не только морально, но и физически. Мастер барабанных соляков, виртуозно владеющий техникой игры на ударных инструментах, принимал собственные «удары судьбы» с весёлой обречённостью. Поделать Ирина с ним ничего не могла – Сашка патологически любил женщин. Правда, на серьёзные отношения с ними не посягал; измена в его «исполнении» на измену как бы не тянула – она была сродни любому другому физиологическому акту, например принятию пищи. Не может же человек жить без еды?.. Так и Говоров не мог жить без женских тел… Как и у прочих участников «Ночного патруля», у него имелись свои личные поклонницы, которым явно было чем похвастаться перед своими менее удачливыми подругами. Сашкин кобелизм был сродни природному явлению, которое нельзя отменить, можно только принять как неизбежное… Утешало одно: женских сердец он не разбивал. Его случайные партнёрши были именно случайными, других просто быть не могло.

…Была у Говорова и личная тайна, которая уже давно перестала быть тайной. Участники группы знали, что он раньше Морозова влюбился в тогда ещё совсем юную Наташу Смольникову… Влюбился серьёзно, не так как в остальных девчонок. Взаимностью Наташка не ответила, пути их так и не сошлись, но душевная привязанность осталась… она жила в нём параллельно всем остальным чувствам… жила все эти годы, постепенно врастая в его существо, делаясь привычной и неотъемлемой. При этом чувства к Наташе совершенно не помешали Сашке жениться, а теперь искренне любить собственных жену и дочку, а заодно весь женский род – вместе взятый. Морозов об этом знал, но, несмотря ни на что, оставался для него лучшим другом. Вот и сегодня Говоров был здесь, среди самых близких и родных.

- Мама!.. – сквозь шум взрослых едва пробивался Валеркин голосок. Теперь он звал Наташу и теребил её ладонь. – Мама!..

- Что, Валер?.. – она наклонила к сыну смеющееся лицо.

- Мама, не бери этот подарок!.. – в детских глазёнках было столько мольбы, что Наталья сразу посерьёзнела. – Давай, отдадим его назад бабушке!..

Стоящая рядом Анюта, похоже, не понимала, о чём просит Валера, но в её широко распахнутом взгляде читались ожидание и полная солидарность с братом.

- Ты про какой подарок?

- Про этот! – мальчик пальцем показал на инструкцию. – Давай, мы его не возьмём!..

- Почему?! – Наташа удивлённо смотрела на сына. – Валерочка, почему не возьмём?!

- Мы лучше сами будем ходить к бабушке на ужин… Как раньше!

…Звонок в дверь отвлёк всех гостей от весёлого обсуждения Валеркиного предложения вернуть бабушке с дедушкой их подарок. Заверив сына, что от семейных ужинов бабушке всё равно не отвертеться, даже несмотря на подаренную мультиварку, Дима торопливо направился в прихожую. Гость, которому он открыл дверь, оказался тоже из разряда самых дорогих и желанных.

- Приветствую! – переступивший порог Журавлёв одной рукой прижимал к себе корзину с цветами, а в другой держал ещё один довольно объёмный букет.

- Привет… - пожав оттопыренную кисть, Морозов удивлённо уставился на друга. – Ты где сегодня – вообще?! Днём не приехал, сейчас опоздал, телефон не доступен…

- Телефон разрядился… но теперь уже зарядился… - положив цветы на тумбочку, Женька снял куртку и у зеркала поправил длинные волнистые волосы. – Ленку в больницу собирали… потом Машку пристраивали… Сейчас только освободился. Сразу – к вам…

- А что, Милену положили в больницу?.. – выйдя следом за мужем, Наташа услышала последние слова, сказанные гостем. – Разве уже пора?!

- Да в том-то и дело, что ещё две недели гулять… - Женька пожал плечами. – Но сегодня поехали в консультацию, врач что-то занервничала… говорит, может раньше срока родить, надо срочно в стационар. Вот мы и собирались целый день… С перепугу то одно забыли положить, то другое, поэтому и телефон был не на зарядке. В общем всё, как в первый раз…

Получив от Журавлёва букет, подарок и дружеский поцелуй, Наташа потащила того за стол, но, войдя в гостиную, Женька вдруг что-то вспомнил и снова выскочил в прихожую. Вернувшись через секунду с корзиной цветов, протянул её имениннице.

- Ты с ума сошёл?! – Наташа весело рассмеялась. – И букет, и корзина!.. Признавайся, ты ограбил цветочный магазин?!

- Эти – не мои… - Журавлёв покачал головой. – Это у вас под дверью стояло. Так что держи, ищи записку, наверное, от поклонников.

- От поклонника… - усевшись рядом с Натальей, Дима кивнул на корзину. – Спорим, знаю, от какого?

- Да тут уже весь дом знает! – осмотрев цветы, Наташа усмехнулась в ответ. – В этот раз без письма.

- У тебя что, поклонник появился, Наташа?! – Светлана удивлённо посмотрела на падчерицу. – Ничего себе… Вот это корзинка!..

- А что я хуже других?! – та весело пожала плечиком. – За мальчишками фанатки целыми автобусами катаются! Могу я позволить себе хотя бы одного поклонника!

- За тобой не автобусами… за тобой самолётами летают… - Женька многозначительно прицокнул языком. – А это – большая разница.

…Глядя на друзей своего сына, Анна невольно улыбалась. Почти всех ребят она знала с юности, ведь первые репетиции «Ночного патруля» проходили именно в их квартире. Она никогда не препятствовала дружбе Дмитрия с другими мальчишками, именно по той причине, что все они крутились вокруг него, а, значит, были на их с Александром глазах.

Журавлёв появился намного позже, он был к тому времени взрослым, двадцатисемилетним мужчиной. Пять лет назад Дима пригласил его в свою группу, после ухода от Лапина. Впервые увидев смазливого, с шикарной шевелюрой каштановых волос клавишника, Анна вдруг поймала себя на мысли, что смотрит на него не как взрослая, старшая по возрасту женщина, а просто – как женщина… Женька был хорош! Даже не имея никаких «дурных» мыслей, Анна не могла себе в этом не признаться. Наташа рассказала ей, что это и есть тот самый Журавлёв, который в своё время помог ей – взял в свой ресторанный коллектив в качестве певицы. Они тогда расстались с Димкой – так глупо и нелепо… Самая главная нелепость проявилась позже – Наташка узнала, что беременна. Она училась на втором курсе университета, а по вечерам пела в ресторане… Когда беременность стала заметной, все решили, что ребёнок от Журавлёва. Так думал и сам Дима, пока случайно не узнал правду…

…Наташа рассказывала о Женьке, как о настоящем друге… но Анна невольно мыслями возвращалась в собственное прошлое. Оказывается, обманывать очень просто. Ведь она сама всю жизнь обманывала Александра… и ни за что на свете не рассказала бы о том, что произошло накануне их свадьбы… Не рассказала бы – никому и никогда!

…Так что мешало Наталье поступать точно так же?.. Рассталась с Димой, забеременела от другого… Потом встретила и сказала, что это его ребёнок… Весь месяц, до самого рождения внука Анну не покидала эта мысль. Ровно до тех пор, пока она не увидела Валерика. Сомнения отпали: внук был копией и её самой, и её сына.

Позже, узнав Наташу совсем близко, она и сама была уверена: изменить Димке, даже после расставания, та бы ни за что не смогла. Наташа была из рода тех женщин, которые хранят верность своему мужчине даже спустя долгие годы… Потому, что другие для них просто – не существуют.

…Даже такие, как Женька. Каждый раз, встречаясь с Журавлёвым, Анна невольно любовалась парнем. Её собственный сын был не обижен внешностью, но Димкина красота носила серьёзный, аристократический отпечаток. Журавлёвым же можно было любоваться, получая внутреннее чувственное удовлетворение, независимо от возраста созерцателя. Чуть удлинённое лицо, тонкий, «уточкой» нос, чуть сжатые в едва заметной полуулыбке красивые губы… Но самое главное – глаза. Светло-карие, они смотрели абсолютно серьёзно, и этот взгляд никак не вязался с его смазливым, в обрамлении шикарной волнистой гривы, лицом.