Когда падают звезды.

Глава 17

Глава 17

Что такое три дня? Это очень мало, но и очень-очень много. Три дня и три ночи. Если бы Майя могла, она отказалась бы от сна, еды и тех бесцельных часов, которые приходилось проводить без него. Но это было невозможно, а жаль.

Утром в воскресенье на подушке ее ждало послание, первое и единственное его послание: «Я буду ждать тебя в полдень у западных ворот».

Накануне вечером он не говорил ничего о каких-то планах, не оставил ни одной зацепки, дающей возможность гадать, что же ее ждет. Благо, времени до полудня оставалось не так много, а потому измучить себя догадками Майя не успела.

Почему-то сегодня, открыв шкаф, в глаза бросилось одно единственное платье — то, с бабочками, которое несло в себе так много по-настоящему горьких воспоминаний. Даже сейчас, по прошествии времени, тот день хорошим Майя не назвала бы. Но лучший метод исправить это — попытаться еще раз. Взяв в руки накрахмаленное платье, Майя вернулась к кровати. Такой живой подол, тугой корсет… Красивое. Волосы она оставила распущенными, помня о том, герцог когда-то сказал, что так ему нравится больше. Девушка лишь подхватила их одной атласной лентой, чуть более темного цвета, чем само платье. Именно к этому наряду так подходила ее утерянная подвеска, но, к сожалению, пока что ее так и не нашли. Скользнув в туфельки без каблука, Майя выскочила из комнаты. Записку она спрятала в свою сокровищницу, в которой до сих пор так и лежала та запонка, оставленная в ее старой комнате. Сначала она собиралась ее вернуть, даже несколько раз о ней говорила, но в один момент подумала, что может оставить ее себя, как память, и сама же с собой согласилась.

Выскочив на улицу, Майя оглянулась — дом погрузился в привычную полуденную сиесту, слишком сейчас была жаркая пора для нежных дам. Лето окончательно вступило в свои права, через несколько дней люди ждали большого праздника — летнего экватора, начала брачного сезона. Конечно, давно уже никто не следовал традиции, запрещающей играть свадьбы от нового года и до Экватора, но почтение богам все же высказывали, готовя праздничный пир и оставляя пустое место для желающих заглянуть на огонек духов.

До западных ворот вела не такая уж и близкая дорога. Раньше Майя бывала здесь лишь раз. Тоже с Дэрреком, после знакомства с Ветром они долго гуляли по саду, исследуя спрятанные тут и там укромные уголки. Только тогда они заходили с другой стороны, а сейчас ей приходилось полагаться лишь на свою интуицию и надеяться, что главная дорога скорее доведет до цели, чем многочисленные тропки. Солнце палило нещадно, иди она на встречу к кому-то другому, давно развернулась бы к дому, предпочтя извиняться за срыв запланированного. Но не сегодня. У них оставалось все меньше дней, а стоило подумать о том, что он скоро уедет, сердце замирало.

Дэррек ждал ее у моста, который и называли теми самыми западными воротами. Небольшой каменный мостик переправлялся через ручей, благодаря которому тут было значительно комфортней, чем еще пять минут назад в пределах сада. Мужчина стоял спиной, не видя или делая вид, что ее не замечает. В девушке же проснулся дух ребячества, захотелось поступить так, как обожала Соня — подкрасться, напугать, а потом залиться веселым смехом. Все почти удалось, подхватив с обеих сторон подол платья, чтобы он не шуршал, Майя медленно приближалась к неподвижному мужчине, вот только напугать не удалось — она испугалась сама. Дэррек резко развернулся, подхватил девушку на руки, отрывая от земли.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы застать меня врасплох, голубка, придется тебя учить, — поцеловав смеющуюся добычу, он вернул девушку на землю. — Ты не устала?

Майя помотала головой. И правда, радость от того, что нашла дорогу, что не заблудилась, что встретила его, заглушила все воспоминания о тяжелом пути.

— Тогда придется пройти еще немного, — на каменном столбце моста стояла корзина, взяв ее в одну руку, а другой сжав девичью ладонь, Дэррек направился в сторону от дома.

— Куда мы идем? — Майя помнила его обычный стремительный шаг, и была благодарна за то, что сейчас мужчина ступает медленно и осторожно, давая ей возможность не гнаться, и даже разглядывать окрестности. Несколько раз им на пути попадались упавшие деревья, чтобы переступить через которые, Дэррек подхватывал ее на руки.

— Мы гуляем, леди Майя, разве непонятно? — вот уже несколько минут Майя шла чуть впереди, разглядывая открывающуюся ее глазам картину — обычный лес, обычные деревья и травы, но пробивающееся сквозь кроны солнце делало все это магическим. Дэррек же смотрел на нее, улыбку, которой озарялось ее лицо, каждый раз, когда она оборачивалась, чтобы задать вопрос, ответить или просто убедиться, что их сплетенные пальцы — не мираж.

— Спасибо за исчерпывающее объяснение, ваша светлость, — снова оглянулась, заставляя улыбаться уже его самого.

— На развилке нам направо, — Майя кивнула, продолжая окидывать взглядом открывающиеся виды. Она понимала, что прогулка непроста, но решила подождать, чтобы не портить себе же сюрприз.

Совсем скоро они вышли на поляну. Казалось, лучше места в мире просто не существует. Она располагалась на берегу совсем небольшого озера. Поляну окружали высокие березы, а под ногами стелилась молодая сочная трава, усеянная белыми и светло-синими полевыми цветами. Майя могла поклясться, что где-то неподалеку должна была прятаться и земляника.

— Нравится? — Дэррек обошел остановившуюся на месте девушку, поставил корзину на землю, расстелил покрывало. — Прошу, миледи, — вернулся, взял за руку все еще пребывающую в оцепенении Майю, подвел к их самодельному столу. — Не знаю как вы, но я проголодался, надеюсь, моя скромная пища придется вам по вкусу.

Скромной, он называл пищу богов, во всяком случае, так считала Майя. Ее любимая клубника, шоколад, рыба, вкуса которой она, наверное, никогда не забудет, пряное вино, утоляющее жажду и не кружащее голову, во всяком случае, пока.

— Можно я? — герцог взял одну ягодку.

— Конечно… — Майя смутилась, ей показалось, что это тонкий намек на ее жадность, ведь девушка бесстыже завладела тарелкой с клубникой всецело.

— Глупая… — он же рассмеялся, а потом, опустив ягоду в растопленные на такой жаре шоколад, поднес угощение к ее лицу. На удивленный взгляд Дэррек ответил легким кивком.

Майя напоминала лань, готовую в любой момент убежать, оставив голодного льва ни с чем. По миллиметру приближаясь к ягоде, она пыталась одновременно не потерять равновесие, чтобы не упасть прямо на мужчину и неотрывно смотрела пряма в черные глаза. Обхватила плод зубами, чуть потянула. Она даже не догадывается, какие мысли заставляет вертеться в его голове, такая чистая и всецело принадлежащая ему.

Это странное ощущение — брать пищу из чужих рук, но Майе показалось, что именно эта ягода была еще вкуснее.

Сладкая пытка могла длиться еще долго — вторая, третья красная ягодка повторили путь первой, на ее губе остался шоколад. Девушка потянулась за салфеткой, но не успела, нежданный поцелуй заставил забыть обо всем. Уже через мгновение Майя лежала на покрывале, забыв о корзине, шоколаде, салфетке, чувствуя, как внутри зарождается желание, отвечая на блуждающие по лицу, шее поцелуи. Удивительно, не было мыслей о том, что под покрывалом — жесткая земля, над головой — синее небо, что где-то могут бродить охотники или просто люди, отправившиеся собирать ягоды. Было чертовски хорошо, правильно, именно так, как должно было быть.

— Идем, — Дэррек резко вскочил, оставив растрепанную девушку в растерянности. Немой вопрос голубых глаз получил ответ. — Купаться, — Дэррек стянул с себя рубашку, дернул Майю за собой, поставил ее на ноги и взялся за шнуровку платья.

— Но я плохо плаваю, — она не сопротивлялась, особенно когда руки, освободив пространство, проникли под тугой корсет. — Вода холодная, наверное… — Майя опять закрыла глаза, ощущая, как по коже бегут мурашки в ответ на прикосновения.

— Мы не будем плавать, голубка… — не дав ей времени понять значение сказанного, Дэррек перекинул девушку через плечо, вызвав визг испуга вперемешку с восторгом, направился к воде.

***

Вода действительно оказалась не холодной.

Сначала она лишь пощекотала щиколотки, а потом под натиском сильной груди, в которую Майя упиралась спиной, приходилось заходить все дальше и дальше.

Немыслимо… Она, Майя Дивьер, полуобнаженная заходит все глубже в неизвестный ей водоем лишь потому, что так хочет он.

Шаг, ступни чувствуют гладкие камушки на дне, еще шаг, прохладная вода, поднимаясь все выше, заставляет вставать на носочки, отвоевывая каждый сантиметр еще сухой кожи. Заметив эту ее хитрость, Дэррек решил нарушить правила, брызги полетели со всех сторон. Не ожидавшая подвоха, Майя лишь закрыла лицо руками, спасаясь от холодной воды. Пока девушка не успела опомниться, Дэррек перехватил ее за талию, увлекая за собой на глубину.

Тонкое девичье тело прильнуло к нему с такой силой, как никогда до этого, жаль только, что произошло это не в порыве страсти, а просто от страха.

— Не бойся, если утонем, то первым на дно пойду я, — слабое утешение, но Майя его толком и не слышала, пытаясь нащупать дно хотя бы пальчиками, вот только никак не находя. — Если ты меня задушишь, утонем намного быстрее… — опомнившись, она чуть ослабила хват. — Умница.

Единственное, что удалось уберечь от воды — ее волосы, собранные ракушкой на затылке, они были в безопасности, ведь если бы их пришлось сушить, они вряд ли успели бы вернуться к ужину. А вот сорочка облепила мокрое тело, не оставляя места для домыслов.

В ней не было недостатков, Дэрреку иногда даже казалось, что Ях, как любитель изысканных шуток, создал ее специально для него.

Дэррек подцепив под водой подол рубашки, потянул его вверх, провел ладонью по бедру, приподнимая ничего не весящее тело. Получив такую нужную сейчас опору, Майя послушно обвила мужской торс ногами, оказавшись впервые на равной с ним высоте. Вот только теперь она не могла отпустить руки, даже для того, чтобы провести по бронзовой коже — боялась соскользнуть. А так хотелось… Хотелось зарыться пальцами в волосы на затылке, попробовать их на ощупь.

Дэрреку в этом смысле повезло намного больше, ведь страх сейчас занимал куда меньше мыслей. Устроив Майю удобней, его руки продолжили блуждать по знакомому уже до мелочей телу. По гладкому животу с зигзагом расположенным на нем родинок, он помнил каждую из них, не раз перецеловывал. По высокой груди, чувственной к его касаниям, особенно сейчас, в прохладной воде. По выгибающейся под пальцами спине. По хрупкой шее, подставленной для поцелуев.

— Не боишься? — придерживая Майю за поясницу, он продолжал уже привычную пытку поцелуями.

— Нет, — Майя нашла его губы, приникая к ним, как бы подтверждая, что и правда не боится.

— Я хочу тебя, — прикусив мочку уха, он чуть потянул, заставляя в сотый раз задрожать всем телом.

— И я, — наверное, именно так можно выразить то, что она чувствовала — недостаток себя без него, желание чувствовать его в себе, а себя в нем, единым целым. Она его хочет, потому что она его любит. Мягкие движения, даже не толчки, а накатывающие волны, как на морском берегу, до потери сознания медленные, сводящие с ума, доставляющие особое удовольствие.

Единственным звуком, разносящимся по окрестностям, был тихий плеск воды и редкий шепот. Спроси Майю кто-то сейчас, через неделю, год, десятилетие, что такое терять голову — она вспомнила бы эти томительные минуты, и не имела значения уже ни прохладная вода, ни страх потерять равновесие, а только волны, убывающие и возвращающиеся, чтобы дразнить, доводить до края, но не давать забыться.

Такая красивая, такая нежная, податливая, а когда ее глаза наливаются синевой, голова откидывается назад, а губа закушена, сдерживая рвущиеся звуки, он и сам был бы не против стать художником, чтобы такой ее изобразить, правда это идея живет не долго, лучше оставить это только между ними, только для него. Да, он собственник, но с ней, эта черта растет во стократ.

***

Хоть часы, лежащие в траве, показывали третий час, жара только усилилась. Майя слушала бархатистый низкий голос, отдающий вибрацией где-то в груди, и наслаждалась полным покоем. Над головой синело небо, раздавались птичьи трели, ветерок то и дело поднимался, чтобы пощекотать кожу прикосновением. Ласковые пальцы перебирали пряди расметанных по покрывало белых волос. Ощущая щекой жар мужской груди, Майя не могла даже вспомнить тот первый холод от погружения в воду. Ее собственная рука тоже была накрыта мужской, там, где бьется его сердце, в унисон с ее собственным. Прижавшись к теплому боку, она думала о том, что, наверное, никогда еще не чувствовала себя настолько счастливой, ее счастье — это спокойствие, и сегодня этого покоя ей досталось сполна.

— Это неправильно… — своим же мыслям она почему-то ответила вслух. Вибрация под ухом чуть изменилась, Дэррек рассмеялся.

— Пора бы уже смириться, что все что мы делают — неправильно, — он тоже чувствовал это спокойствие и хотел вдоволь насладиться ним. Что люди называют домашним очагом? Пристанище, в котором можно скрыться хоть на миг от нескончаемой гонки жизни? Тогда она его очаг.

Майя тоже думала о семье, но немного не так. Она представляла себе, что они женаты, на их пальцах два одинаковых кольца, а где-то в доме в колыбели лежит их сын или дочка, отпустившая родителей сюда. Дочка, это наверняка дочка, похожая на отца, чтобы была счастливой… Вот только в один момент в голову пришла другая мысль, заставившая выдернуть руку, прижав к себе. До этого расслабленное тело окаменело.

— Что случилось? — Дэррек повернул голову к ней, заметив перемену.

— Ничего. — Майя судорожно пыталась что-то сосчитать, толком сама не понимая что, но зная, что существует некая зависимость. Дэррек поддел ее подбородок пальцем, заставляя посмотреть на него. — Просто… Просто, я подумала, а вдруг… А вдруг у меня будет ребенок… — сказав это, она сама ужаснулась такой возможности. Это ведь уже не только ее позор, не только позор семьи, а еще и ни в чем неповинного ребенка, навеки считающегося в истории бастардом. Ребенка, которому не будет места ни в древе семьи, ни в жизни отца.

Дэррек снова повернулся так, что Майя оказалась прижатой к покрывалу.

— Да, а ты что, против? — он попытался задать вопрос так серьезно, как только смог, чтобы не расплыться в улыбке.

— Конечно, против! как вы себе это представляет?! — ошарашенная своими мыслями и его реакцией, Майя не заметила мелькнувшей в уголках губ улыбки.

— Как я себе это представляю? Очень даже неплохо, сначала — живот раздуется до размеров приличного арбуза, — Дэррек положил ладонь на совершенно плоский сейчас живот, — и я смогу целовать его вот тут, — он поцеловал ткань уже сухой рубахи, — и вот тут, — еще раз. — И этот самый арбуз будет отвечать мне, постукивая, передавая приветы. А потом появится очаровательная девочка с бирюзовыми глазами.

Майя смотрела на происходящее как завороженная. Неужели это говорит тот же человек, который когда-то наводил на нее ужас?

— И ты все еще против? — такое искренне удивление, будто случись так, Майя получила бы только бонусы.

— Да!!!

Жаль. Хотя другого ответа он и не ожидал, эта девушка была совершенно лишена представления о том, как могут изворачиваться женщины, лишь бы получить наследника от герцога. Самый верный путь в герцогини, не иначе. А она об этом даже не подумала, он готов был дать голову на отсечение.

— Не волнуйся, — вновь опустившись на покрывало, Дэррек устремил взгляд в небо. — Ребенка не будет… — про себя он добавил «пока», но пугать ее сейчас совсем не обязательно. Ведь у нее впереди еще день, который она считает последним.

Ну конечно, как она могла подумать, что он не позаботится о том, чтобы его ребенка она не родила… Как бы прекрасно она это ни понимала, все равно стало обидно.

Несколько последующих минут они провели в тишине, занятые своими мыслями, первой ее нарушила Майя.

— Я почти ничего о вас не знаю, — девушка подняла руку, играя с лучами солнца, которые просачивались сквозь пальцы.

— Ты знаешь обо мне больше, чем любой присутствующий в этом доме, — опять «вы».

— Расскажите о своей семье, — Майя перевернулась, на живот, ловя блуждающий по просторам взгляд.

— Зачем?

— О моей вы знаете все… Или почти все, а я хочу знать о вашей, — по правде говоря, этот вопрос волновал ее еще с памятного разговора с Витором, но возможности спросить все никак не подворачивалось, а тут раздумья сами привели ее к этой теме.

— Зачем? — большого желания погружаться в дебри подобных разговоров у него не было.

— Чтобы понимать, — как знание родословной поможет с пониманием его самого, Дэррек представлял очень смутно, но отказать в просьбе не смог. Она не отказала еще ни разу, значит стоит отплатить той же монетой.

— О герцогине Мэйденстер ты уже знаешь много…

— О вашей маме, — Майя снова положила голову на мужское плечо, готовясь слушать.

— Да, о моей матери, герцогине Анне Мэйденстер. Знатное семейство, которое уходит корнями в истоки правительствующего сейчас рода… — он не понял, чего хотелось Майе. Именно поэтому, чтобы направить рассказ в нужное русло, она опять перебила.

— Какая она? Расскажите о своей семье своими глазами, я хочу представить.

Дэррек вздохнул, Майя была не такой как все, это он уж знал точно, ну что ж, своими глазами, значит своими глазами.

— Я — второй ребенок, у меня есть старшая сестра, родившаяся, когда герцогине не исполнилось и семнадцати. Высокое положение не уберегло от раннего замужества. Вы с ней, мамой, чем-то похожи, она тоже рисует. Вот только так жестоко с рисунками не расправляется… — Майя спрятала лицо. Так случилось, что Соня однажды спросила при герцоге, куда Майя сложила свои наброски, ведь ей срочно нужен был один из них. Зачем — сестра не уточнила, а вялое объяснение старшей о том, что вряд ли сможет их разыскать, ведь после переезда еще не находила, Соню вроде бы успокоило. Но не Дэррека. Оставшись наедине, он сделал все, чтобы выведать правду о судьбе рисунков, ведь чувствовал, дело тут нечисто. В том, что выбросила их, Майя призналась, в причине нет.

Он обратил внимание, что раньше вечно носящая с собой папку с листами Майя за все то время, что они разделяли дни и ночи, ни разу не взяла карандаш в руки, причина такого поведения его интересовала, вот только каждый раз, стоило завести эту тему, ракушка снова норовила закрыться.

— Еще… ей бы понравилось это место. Она любит природу.

Представив благородную герцогиню на поляне, Майе стало неуютно. Мрак! Бесстыдно лежать в объятьях любовника и блаженствовать при этом — до чего странно устроена жизнь! Скажи ей кто-то, что подобное случится с ней, посчитала бы такого человека оболтусом, фантазером и невеждой.

— Вряд ли тебе доводилось с ней встречаться, герцогиня предпочитает домашний уют выходам в свет… Прямо как кое-кто. — Дэррек снова потянул за отдающую золотом прядь, притягивая разрумяненное лицо поближе к своему. — Старшая сестра уже более десяти лет замужем, наградила маму двумя внуками, ее ты видеть могла, они с графом Марксом, ее мужем, ведут светскую жизнь активно, — взвесив свои слова, он добавил. — Даже очень. Линда.

«Линда» — в переводе означает красивая. Несомненно, и сестры, и мать должны были быть красивыми, иначе быть не могло.

— Мою младшую сестру зовут Мэгги, она чуть младше тебя. Взбалмошная, не завидую бедняге, который добьется ее благосклонности, ему придется несладко.

— Почему? — девушка рисовала бесконечные круги на лежащей поперек туловища руке, внимательно слушая достаточно скупой, но такой ценный для нее рассказ.

— Ей не достает податливости, о которой так пекутся мужчины в поисках вторых половинок, вот только это не помешает ей разбивать сотни сердец в свое время. В конце лета ей исполняется шестнадцать.

— Странно… — задумавшись, Майя остановила движение по кругу, а потом повела в противоположном направлении.

— Что именно?

— Я не знала, что мужчины ищут в будущей жене податливость… Разве не красота стоит на первом месте? Достойному лорду должно быть приятно выйти в свет в сопровождении красавицы жены, — камень преткновения, которому суждено было стать решающим в ее судьбе.

— Твои познания в мужской психологии достойны аплодисментов. Но мне придется тебя разочаровать. Далеко не всегда в жены берут первых красавиц.

— Разве? — Майя скептически подняла глаза на собеседника. — Что-то я не припоминаю хромых герцогинь или слишком полных молодых жен знати. Хотя полнота часто приходит, вместе с детьми…

— Все просто. Жена, какой бы она ни была, становится спутником жизни, несменным, и уж поверь, мужчины не настолько глупы, чтобы уповать лишь на внешность. Она блекнет, — видимо, сказанное не вселило доверие в девушку, она скептично сжала губы. — Кроме того, жены не молодеют, а вот любовницы запросто могут становиться все моложе и краше.

Ему нравилось в ней еще и то, что обсуждая подобные темы, Майя не превращалась в ханжу, верящую лишь в те заповеди, которые пытались втолковать им с самого младенчества.

— И что, все мужчины заводят любовниц, если жены наскучили? — Предательство… Майе сложно было представить, что может быть хуже измены.

— Ты задаешь вопрос не тому человеку, — на удивленный взгляд, он пояснил. — Я не женат.

— Но ведь когда-то женитесь, и что, родившая наследника жена должна будет мириться с поисками красоты в неиссякаемом потоке любовниц? — Майе почему-то стало жалко ту девушку, которая когда-то окажется на этом месте.

— Поговорим об этом, когда я женюсь. Зачем гадать? — Майя опустила глаза, вернувшись к вырисовыванию своих узоров.

Да уж, поговорят… Сложно представить, как может выглядеть общение уже через неделю, когда придет срок расставаться, что уж говорить о более длительных сроках? Удерживать ее никто не станет, а в дальнейшем им лучше не встречаться, ведь как только эта пелена, которая обволакивает девушку в его присутствии, спадет, ей снова станет ужасно стыдно за все, что она себе позволила.

Дэррек тоже вернулся к разглаживанию чуть вьющихся шелковистых волос. Когда-то она поймет, что дело не в том, жена для тебя женщина или нет. От измени не защищает ни статус, ни что бы то ни было, но при одном условии — что возникает желание изменить. Он сильно сомневался, что с той, которую пророчил себе в жены, такое желание может возникнуть в принципе.

Посчитав тему закрытой, Майя вернулась к тому, с чего они начали:

— А ваш отец?

Рука, перебирающая пряди на миг остановилась:

— Он погиб.

— Прости, — это было не совсем честно с ее стороны, ведь сказанное не стало для нее новостью.

— Это произошло давно. Больше десяти лет тому. Не вернулся с охоты. Глупая смерть, друг отдал ему ружье, чтобы поправить сбрую. С двумя ружьями в руках удержаться за собственного коня не так-то просто. Конь взбрыкнул, отец упал, одно из ружей выстрелило. Герцогиня сложно переживала смерть мужа, доказательство тому ее затворничество…

— А ты? — ему льстило, что она наконец-то перешла на ты, даже если для этого пришлось задеть такую щекотливую тему.

— А я… А я в один день стал герцогом Мэйденстером. Не скажу, что этот день был лучшим в моей жизни, но так уж сложилось, — он даже чуть улыбнулся. Да уж, не лучшим в его жизни… Дэррек часто думал, как сложилась бы его жизнь, если бы того дня не было. Как бы сложилась его жизнь и жизнь всех дорогих ему людей? И каждый раз приходил к отчаянно правдивому выводу — он уже никогда этого не узнает.

— Не верится, что судьба способна на такие повороты. Это ведь просто случай, несчастный случай, — остекленевшим взглядом Майя смотрела куда-то за деревья, в десятки километров и лет отсюда, в тот день, когда произошла трагедия.

— Случай, которого могло бы и не быть. Не отдай Винсент ему ружье… — Майя встрепенулась, заняв сидячее положение.

— Винсент?

— Да, лучшим другом моего отца был отец Витора Винсента, дорогого твоему сердцу. Настоящая ирония судьбы… — да уж, Майя почувствовала себя воистину между двух огней. Витор, считавший Дэррека виноватым в крахе счастья его брата и Дэррек, винивший его отца в смерти собственного. А ведь это правда, оба они дороги ей, обоих она любит, хоть и совершенно по-разному, но если пришлось бы делать выбор, долго она не сомневалась бы. Хоть и понимала, что в герцоге говорит скорее детская обида, чем взвешенное взрослое решение. Обида за то, что его лишили опоры до того, как он сам стал на ноги. Способен ли он на прощение через столько лет?

— Но ведь в этом никто не виноват, — Майя попыталась дать ответ на свой вопрос.

— Ты ошибаешься. Просто виновных больше, чем было бы, погибни он, например, на дуэли, — нет, не способен, во всяком случае, пока. А значит, холодная война будет продолжаться. — Я удовлетворил твое любопытство? — возвращая Майя из плена тяжелых мыслей, Дэррек тоже рывком сел.

Вместо ответа, Майя обвила его шею руками, нашла губы своими и попыталась, как могла, поблагодарить за доверие. Небывалое, по ее мнению. А для того, чтобы придумать, как ему помочь в прощении, у нее впереди будет еще целая неделя без него. Вспомнив о скором расставании, девушка приникла еще ближе. Ях, если бы ей хватило сил держать его так вечно, не отпуская, тут и сейчас.

— Мне кажется, пора опять попрактиковаться, голубка, — подсадив Майю себе на колени, Дэррек проник ладонями под легкую ткань, — Повторяй за мной, — рассыпанные по плечам локоны щекотали кожу на груди, Дэррек подумал, что нужно запретить ей собирать волосы в высокие прически, хотя тогда он лишится удовольствия их распускать. — Дэ… ррек. — одних его поцелуев было достаточно, чтоб Майя забыла обо всем, кроме него. — Запомнила? — в сотый раз исследуя бархатистую кожу, мужские пальцы прошли по спине, животу, опустились ниже, заставляя и без того сконцентрированные в одной точке ощущения пульсировать с бешенной силой. — Это не сложно… — Ях, какое зрелище открывалось сейчас перед его глазами, полузакрытые веки, припухшие от поцелуев не сжатые губы, жаждущие не слов, впившиеся в плечи острые коготки, как расплата за его изысканную пытку. — Скажи, Дэ-ррек. — он не знал насколько хватит его выдержки, но наделся, что услышит такое желанное обращение прежде, чем и сам потеряет контроль. — Скажи…

И где-то там, ощущая лишь желание снова почувствовать то же, что не так давно в воде, вместе с ним. Майя склонилась к его уху, мечтая скрыть слова от всего мира, кроме него, она прошептала:

— Дэррек… — сладкая мука не прекращалась. Разразись сейчас гром или шторм, ей было бы сложно это заметить, слишком были нежны пальцы, слишком он хорошо успел сговориться с ее предательским телом.

— Еще…

— Дэ… ррек. — Майе казалось, что еще секунда, и она разлетится на сотни кусочков.

— Молодец, голубка, — чуть приподняв мягкое тело, он проник в нее, деля пульсирующее желание на двоих. Нет, когда-то она узнает о том, что любовниц заводят лишь тогда, когда приходит насыщение. А она была для него источником, заставляющий мечтать припадать к нему снова и снова до бесконечности.

***

Обратная дорога заняла намного меньше времени. Оказывается, выбери Майя маленькие тропки, не пришлось бы обходить весь сад. Вот только самой, без ведущего за руку поводыря, ей бы это не удалось. Пару раз, заслышав шорохи, Майя пыталась высвободить ладонь, но Дэррек ее придерживал.

— Не волнуйся, тут мы точно никого не встретим, — слишком дикими эти тропки казались привередливым обитателям дома. Когда на горизонте вырос дом во всей своей красе, Майе стало грустно — лучшего дня у нее еще никогда не было, а единственным подтверждением того, что это не сон, стала оставленная на поляне корзина. Погруженная в свои грустные мысли, девушка не сразу заметила, что герцог остановился, а через секунду развернулся, притянул к себе.

— Дальше иди сама, голубка, — Майя кивнула. — Но сначала поцелуй… — заглушив кричащий о том, что их могут увидеть, голос, Майя поднялась на носочки, ухватившись для равновесия за мужскую рубашку. Застенчивый девичий поцелуй очень скоро грозил превратиться в очередную вспышку страсти, поэтому Дэррек отстранился сам, а заметив недоуменный взгляд голубых глаз, улыбнулся, бросив, что «таких ненасытных женщин он еще не встречал». Вдоволь налюбовавшись вновь покрасневшей девушкой, он слегка подтолкнул ее в сторону дома чуть ниже спины, надеясь, что пройдясь, она соберет мысли в кучу.

Ему для этого точно понадобится долгая прогулка.