Кольцо любви

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Что ты натворил на этот раз, Ларри? – громко упрекнула его Мия. Она нагнулась, просунула голову в машину и уставилась на сиденье.

– Просто сядь в машину и пристегнись, быстрее. Она плачет каждый раз, когда машина останавливается. А если едет, то ведет себя нормально.

Мак знал, о чем говорит. Ему пришлось нелегко. По дороге от дома Эстер Томас к офису он то и дело останавливался на красный свет.

Если на то пошло, он останавливался у каждого светофора. И эти остановки были на редкость долгими. Или, возможно, они казались ему вечностью просто потому, что Кэти О'Киф принималась орать каждый раз, когда останавливалась машина.

Мак снова подумал о вечности, наблюдая, как медленно Мия усаживается на место пассажира. Она двигалась довольно скованно.

– Ну что, уселась? – спросил Мак. Ему пришлось перекрикивать вопящую малышку.

Она кивнула.

Мак включил сцепление и поехал по улице. Ребенок немедленно замолчал.

– Так что же происходит, Мак? – спросила Мия.

Она явно растерялась, поэтому даже не стала его дразнить. Пожалуй, она была сильно встревожена, если судить по голосу.

– Помнишь, сегодня позвонили в офис? Та женщина, Ким Линдсей? Она собиралась сказать, что у меня ребенок.

– О, Ларри, как ты мог быть таким легкомысленным?!

Он свирепо посмотрел на Мию.

– Я не был легкомысленным, но ты, как всегда, предполагаешь самое худшее. Ким Линдсей – социальный работник. Я опекун этого ребенка.

Она немного помолчала, а потом тихо сказала:

– Извини, я поторопилась с выводами.

Амелия Галлагер извиняется? Такого не может быть!

Мак кивнул, принимая извинения, и продолжал молча вести машину. Наконец он сказал, даже не взглянув на нее:

– В прошлом году в офис пришла одна женщина. Она хотела, чтобы я помог ей составить завещание. Назначила меня душеприказчиком и опекуном своего будущего ребенка. Я знаю, обычно так не делается. Юристов не просят быть опекунами. При обычных обстоятельствах я бы отказался, но… – он сделал паузу. – В ней и в ее истории было нечто особенное. У нее не было семьи, отец ребенка умер, и, кроме всего прочего, она только что приехала в город. У нее здесь никого нет. Она работала в суде и узнала о нескольких делах, которые я вел. Они были связаны с детьми, и… ну, я просто не мог ей отказать.

Мак в очередной раз посочувствовал Марион О'Киф. Он прекрасно ее запомнил, хотя прошло много времени. У нее была бледная кожа. Бледнее, чем обычно бывает у рыжеволосых. Почему он не понял, что она больна? Почему не попытался ей помочь?

Ким Линдсей сказала, что она умерла от аневризмы мозга. Быстро и без страданий. Никто ничего не сумел бы сделать. Но Мак все равно чувствовал себя виноватым, как будто должен был об этом знать и суметь что-нибудь сделать.

Он понизил голос.

– Я даже не предполагал, чем все кончится. Она умерла вчера, а это ее дочь.

– О, бедная малышка. – Мия посмотрела на заднее сиденье.

Маку показалось, что у нее на глазах заблестели слезы. Но Мия быстро провела рукой по лицу, а когда взглянула на него, слез не было. Так что он мог и ошибиться.

– Что я могу сделать? – спросила она.

Мак думал, что придется ее уговаривать, чем-то подкупать… черт возьми, может, даже угрожать, чтобы она помогла ему. Ему и в голову не приходило, что он немедленно получит согласие.

– Я ничего не знаю о детях, – признался он.

– Я и сама о них мало что знаю. То есть я была няней, значит, наверное, знаю побольше твоего, но с тех пор прошло несколько дет. Меня лучше не спрашивать.

– Но ты сумеешь помочь мне купить то, что ей понадобится? По крайней мере на первое время? У нее всего два памперса и одна бутылочка с молочной смесью. В квартире почти ничего не было, даже кроватки. Того, что мне дали, не хватит и на ночь, не говоря уже о паре дней. Я тебе заплачу.

Амелия свирепо на него посмотрела, как будто он ее оскорбил. Мак хорошо знал этот взгляд. Он с легкостью раздражал Амелию, даже сам того не желая.

– Мне не нужны твои деньги, – нахмурясь, сказала она.

Малышка тихо заворковала. Амелия явно смягчилась.

– Но, наверное, я могу тебе помочь на первых порах. Значит, ты хочешь оставить ее у себя?

Загорелся красный свет, и машина остановилась. Естественно, Кэти принялась визжать.

Когда они снова поехали и малышка замолчала, он ответил:

– Нет, конечно, нет. То есть я не сумел бы заботиться о ребенке даже несколько дней, не то что долгое время.

– Но тогда почему ты не оставил ее Ким Линдсей? Это работа для тех, кто занимается социальным обслуживанием, верно?

Мак представил себе, как он отдает на воспитание Кэти О'Киф, и почувствовал, что у него сжимается желудок. Он помнил, как сам переезжал из дома в дом. Конечно, его не отдавали на воспитание, если не считать той приемной семьи.

Когда Маку было десять лет, его родители отправились в Калифорнию, мечтая об известности и славе. По крайней мере так они говорили. Маку всегда казалось, что им надоело играть в семью.

Они отправили его погостить к бабушке. Обещали, что потом за ним пришлют, но этого так и не произошло. Конечно, иногда они ему звонили или писали. Одни пустые обещания.

Бабушка Мака умерла, когда ему было двенадцать. Он еще год жил у своей тети, но ей явно тяжело было воспитывать его.

Наконец он поступил в новую школу и оказался в семье своего друга. Он жил у Зумигаласов, пока не уехал учиться в колледж. Родители друга обращались с ним как с сыном, но Мак не забывал, что он им чужой. Не забывал, что они лишь позволяют ему жить у них в доме и могут его вышвырнуть, когда захотят. Мак этого ждал, не сомневался, что так оно и будет. Но этого так и не случилось.

Они до сих пор приглашали его домой, в Питтсбург. Каждый раз, когда он брал отпуск. У Мака не было семьи ближе Зумигаласов.

Почему они поселили у себя в доме незнакомца, решили воспитать еще одного ребенка? В конце концов, собственным родственникам он оказался не нужен, верно? Мак до сих пор терялся в догадках. Но он был благодарен Зумигаласам. Они дали ему не только крышу над головой, но и семью.

И теперь ему хотелось найти для Кэти О'Киф то, что ему дали в той семье, – надежный дом.

Счастье, что в таком юном возрасте она не сознает, в каком шатком положении оказалась. Но вскоре она почувствует это, а он не хотел, чтобы Кэти было плохо.

Нет, она останется с ним, пока он не найдет ей хорошую семью. Надежную семью. Тех, кто ее полюбит и никогда не покинет.

– Мать доверила ее мне, – сказал он. – Она была одинока и надеялась, что я помогу ее ребенку, если с ней что-то случится. Хотя я никак не думал, что все так произойдет. Но теперь я опекун и лично позабочусь о Кэти, пока не будут приняты меры.

– Какие меры? – тихо спросила Амелия.

– Я найду семью, которая захочет ее удочерить. Ведь это, наверное, не сложно? Она красивый ребенок. Ей всего семь месяцев. Наверняка найдутся сотни семей, которые будут рады ее воспитать.

Очередной красный свет. Машину огласили детские вопли.

– Как ты думаешь, она хочет есть?

– Не знаю.

– Может, где-нибудь остановимся и попробуем ее покормить? И тогда ей станет лучше?

– Хорошо. – Мак согласился бы на что угодно, лишь бы малышка успокоилась. Ее жалобные вопли разрывали ему сердце.

Он подъехал к бензоколонке.

– Все равно надо заправиться. Наверное, прогноз погоды был точным. А если начнется метель, мне понадобится полный бак.

Мак вышел и стал заправлять машину. Он видел, как Амелия вышла и забралась на заднее сиденье, к малышке. Мак постоянно бросал взгляды на окно рядом с их сиденьем. Амелия открыла сумку с памперсами и нашла бутылочку. Она наклонилась и принялась кормить Кэти.

Он наблюдал, как Амелия склоняется к малышке и что-то говорит. Она улыбалась девочке. Он знал, что ее глаза сияют, хотя она смотрела только на Кэти, а на него и не оглянулась. Сияют особенным светом… который принадлежит только Амелии Галлагер. Ее глаза привлекают к ней людей.

Даже маленьких детей.

Донован как-то назвал ее общительной и дружелюбной, идеальной секретаршей, грамотно и вежливо ведущей прием посетителей. Может быть.

Пожалуй, его коллега не ошибся, когда назвал ее общительной, но с Маком Амелия была не очень-то дружелюбна.

Если на то пошло, она обращалась с ним чуть ли не враждебно. Вечно к нему придиралась.

Конечно, он отвечал ей тем же. Об их шутливых ссорах знали все, кто работал в офисе.

Почему она всегда гладит его против шерсти?

Мак заметил, что бензин больше не льется. Он вернул на место крышку, закрыл бак и пошел расплачиваться, все еще теряясь в догадках относительно Амелии и чувств, которые она у него вызывает.

Мия наблюдала, как Мак скрылся в здании. Перед тем как уйти, он долго и пристально смотрел на нее.

– Что с ним такое, Кэти? – прошептала она.

Когда он говорил о Кэти, Мия услышала в его голосе нечто особенное и поняла, что дело не только в желании Мака найти ребенку семью. В его тоне чувствовалась скрытая боль, ранимость. Прежде она никогда не слышала ничего подобного.

Мия знала, что Ларри часто занимается благотворительностью. Но раньше она всегда думала, будто таким образом он выполняет требования фирмы: каждый юрист должен вернуть обществу долг, занимаясь благотворительной деятельностью.

Однако теперь Мия спросила себя, не кроется ли здесь нечто большее.

Кэти с восторгом пила из бутылочки молочную смесь. Ей хотелось есть. Очень хотелось есть, судя по тому, с какой скоростью пустела бутылочка.

– Разве они тебя не кормили? – спросила Мия.

Кэти улыбнулась, не отрываясь от соски. На краю соски появились молочные пузырьки.

– Ты очень милая, – сказала ей Мия.

Кэти загукала в знак согласия. Именно в этот миг Мак открыл дверцу и сел в машину.

– Ты готова?

– Конечно. Я останусь на заднем сиденье, и пусть Кэти допьет все до конца, пока мы едем в магазин.

– Отлично.

Она была почти рада, что сидит с Кэти на заднем сиденье. Так ей не придется выдерживать взгляды Мака.

Конечно, Мия не отличалась робостью, но от его взглядов она всегда чувствовала себя так, будто он видит…

Ну, она не знала точно, что именно он видит. Но что бы это ни было, Мии становилось не по себе. Почти так же, как и от загадочных поступков Мака.

Она посмотрела на ребенка и не могла не вспомнить детство своих братьев. Мать частенько просила ее покормить их. И сейчас Мия так же кормила Кэти.

– Ты отвечаешь за них, Мия, – сказала ей тогда мать. Мия и сама была почти ребенком, но она заботилась сначала о Марти, потом – о Райане.

Когда отец их покинул, она стала помощницей своей матери, хотя была всего на несколько лет старше братьев.

Но теперь Райан окончил учебу, и ее забота о братьях подошла к концу. Теперь Мия могла исполнить все свои мечты.

Например, не только купить новую машину.

Она могла путешествовать. Может быть, даже ходить на свидания…

Ничего серьезного. Мии не хотелось ничего серьезного и долговечного. Ей хотелось развлечься.

Ее хотелось приключений. Хотелось осуществить свои мечты… если она когда-нибудь сумеет понять, о чем мечтает. Она вздохнула.

– Почему вы там так притихли?

Она заставила себя выбросить из головы мысли о прошлом. Лучше сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас.

– Теперь ты жалуешься, что стало слишком тихо?

– Нет, – со смехом сказал Мак. – Послушай, может быть, после магазина ты поедешь ко мне домой и поможешь, хотя бы ненадолго? Я должен купить кроватку и все необходимое на то время, пока она поживет у меня. Нужно все подготовить, а с Кэти я один не управлюсь. Я хочу сказать, что, когда мы закончим работу, привезу тебя обратно к офису и ты сможешь забрать свою машину.

– Конечно, – не раздумывая, сказала Мия. Взявшись за гуж, не говори, что не дюж.

Прошло около двух часов. Машина была битком набита детскими вещами. Мак скупил весь детский отдел. Мия наблюдала, как он пытается выбрать маленький монитор… она не могла не признать, что он ведет себя очень мило.

Это Ларри Маккензи – «милый»? Мия не верила себе самой. Ей очень хотелось попасть к себе домой и выбросить из головы этот странный день.

Она снова села на переднее сиденье, и они поехали к Маку. Машина остановилась на подъездной аллее. Теперь почти все, вздохнув, подумала Мия, когда Мак припарковался и выключил зажигание.

Мия внимательно посмотрела на дом Мака. Она не знала точно, как должен выглядеть дом, в котором он живет, но его внешний вид оказался для нее полнейшим сюрпризом.

Это было изящное двухэтажное кирпичное здание в Гленвуд-Хиллз – красивом старинном квартале. В самом центре двора перед домом росло огромное дерево. Наверное, летом в его тени оказывалось все здание. А теперь оно выглядело как заснеженный страж.

– Идем, – сказал он. – Если ты вытащишь Кэти, я начну распаковывать вещи.

Должно быть, это займет его надолго. Зачем он купил столько детских вещей, если не собирался оставлять ребенка у себя? Их же хватит на год, а то и больше.

Кроватка, пеленальный стол, одежда, бутылки, соски-пустышки, игрушки, ползунки – трех разных размеров, потому что они так и не угадали размер Кэти, и молочная смесь.

– Идем, Кэти, – сказала Мия, расстегивая ремни на сиденье.

– Вот. – Мак бросил ей ключи.

Мия отнесла малышку на крыльцо, положила на землю детское автомобильное сиденье и отперла дверь.

– Выключатели слева, – крикнул Мак.

Мия щелкнула двумя выключателями. Один зажег свет над крыльцом, а второй включил лампу на столе возле дивана, обитого темной кожей. Мия сбросила ботинки, подошла к дивану и положила на него автомобильное сиденье с ребенком.

Она обвела взглядом гостиную. Ей бросились в глаза огромный камин и пианино. Означает ли это, что Мак играет на пианино, или оно здесь стоит просто для виду?

Мия увидела огромный кожаный диван и такое же мягкое кресло. На спинку кресла был небрежно наброшен вязаный шерстяной плед с узелками. А на стене висела картина. Нет, не картина – рисунок.

Пейзаж. Деревенский амбар в снегу.

Раздался громкий стук в дверь, и Мия вспомнила, что Мак собирался внести коробки. Она бросилась к выходу и открыла ему дверь.

– Извини.

– Нет проблем. Я просто оставлю все в комнате для гостей. Пока Кэти будет здесь, она может пожить в той комнате.

– Тебе помочь?

– Сначала я внесу те вещи, что поменьше. Потом поможешь мне втащить кроватку.

– Хорошо.

Мак поднялся по лестнице слева от двери. Мия проводила его взглядом и снова повернулась к Кэти.

– Ну-ка, давай тебя раскутаем.

Она расстегнула «молнию» на чехольчике, облегавшем сиденье. Он исполнял роль теплой куртки.

– Вот, – проворковала Мия. Малышка с радостным видом снова принялась пускать пузыри. – О, ты умеешь трогать сердца, в этом я не сомневаюсь.

– Она тебе что-нибудь отвечает? – весело спросил Мак.

– Нет. В таком возрасте дети еще не разговаривают.

– Я думал, ты мало что о них знаешь.

– Да, но ты же сказал, что ей семь месяцев. По-моему, они начинают говорить позже.

– О…

– Я тебе сейчас помогу, а она пусть пока останется на автомобильном сиденье. Может быть, она еще не разговаривает, но в таком возрасте дети уже умеют ползать.

Мия побежала к двери. Чем скорее она поможет Маку с малышкой, тем раньше отсюда выберется.

Увидев дом Мака собственными глазами, Мия почувствовала беспокойство. Она не знала, почему.

Мии почему-то было легче представить Мака обитателем бесцветной холостяцкой комнаты, а не этого уютного домика. Здесь чувствовалось тепло, как будто тут живут уже давно. Она ощутила, как ее охватывает спокойствие и… умиротворение.

Как дома.

Как дома – у Ларри Маккензи?!

Мия даже представить себе не могла, что когда-нибудь совместит эти два образа.

Они отнесли кроватку в гостевую комнату. Мию ждал сюрприз и на этот раз. И эта комната оказалась не такой, как она представляла. На двуспальной кровати лежало стеганое одеяло, а стены украшали старые семейные фотографии.

Там был даже образец вышивки.

Мии захотелось получше рассмотреть все эти мелочи, принадлежащие Маку, но она никак не могла понять, почему у нее возникло подобное желание. Конечно, она иначе представляла его дом, но тем не менее все равно Мак – на редкость несносный человек.

– Пожалуй, теперь ты справишься без меня, – сказала Мия и бросилась обратно к ребенку. Она освободила Кэти от автомобильного сиденья. Между тем Мак продолжал устанавливать кроватку.

– У тебя потрясающие волосы, дорогуша, – ворковала Мия, играя с крошечным локоном Кэти. – Мужчины обожают рыжеволосых.

– Блондинки им тоже нравятся, – сказал Мак.

Мия подняла глаза и увидела, что у подножия лестницы стоит Мак. Его манера двигаться была сродни кошачьей.

– Чем ты занимаешься? – спросила она, пропуская мимо ушей замечание о блондинках.

– Иду за инструментами. Но мне не нравится, что ты пытаешься обмануть ребенка. Некоторые мужчины действительно обожают рыжеволосых, но кое-кто из нас предпочитает блондинок.

– Я… – Услышав его слова, Мия потеряла дар речи.

Если бы на месте Мака был кто-то другой, она бы наверняка подумала, что он с ней флиртует. Но она нравилась Маку не больше, чем он ей, так что, по мнению Мии, флирт между ними полностью исключался.

– Заканчивай поскорее. Скоро восемь. Мне пора домой, а тебе надо уложить ребенка спать.

Мак взглянул на часы, как будто не поверил, что скоро восемь.

– Неужели так поздно? Этого просто не может быть.

Он пересек комнату и вошел в кухню. Мия слышала, как открылась дверь, а потом – шаги Мака по ступенькам.

– Что ты о нем думаешь? – спросила она малышку.

Кэти что-то пробулькала в ответ и явно напряглась.

– О, ты хочешь встать, да? – Мия взяла ребенка под мышки, и Кэти приподнялась. – Скоро начнешь ходить по всему дому. Интересно, ты уже умеешь ползать?

Она посмотрела на груду пакетов, которые Мак привез из магазина.

– Я точно помню, что мы купили парочку одеял, – сказала Мия. Не выпуская из рук малышку, она принялась копаться в пакетах и в конце концов нашла нужный. – Вот они.

Мия расстелила одеяло на полу и положила на него Кэти. Потом бросила на одеяло несколько новых игрушек, но чуть-чуть поодаль от малышки.

Кэти поползла прямо к ним.

– Надо же, вы только посмотрите! Ты и в самом деле умеешь ползать, – со смехом сказала Мия.

Именно в этот миг в комнату снова вошел Мак.

– Она ползает, – сказала ему Мия.

– Да? – Мак опустился на колени возле Мии, почти рядом с ней, но не касаясь ее.

– Смотри. – Она отодвинула несколько игрушек подальше от малышки, и Кэти немедленно поползла к ним, преодолевая дюйм за дюймом.

Они оба восхищенно наблюдали за успехами малышки. Мак небрежно обнял Мию за плечо, как будто опираясь на нее. Она искоса взглянула на него. Мак ловил взглядом каждое движение малышки. На его губах играла легкая улыбка.

Это был особенный миг, который почти сблизил их обоих.

Мия поразилась собственным мыслям. Она поспешно наклонилась, подняла Кэти и сморщила нос.

– Тебе когда-нибудь приходилось менять памперсы? – спросила она Мака.

Он крепко сжал ящик с инструментами, как будто держал в руках щит.

– Нет, но ничего страшного, действуй. Я пока пойду и займусь ее кроваткой, а потом надо будет отвезти тебя обратно к твоей машине.

– О нет. Мы договорились, что я тебе помогу только на первых порах. Что ты будешь делать, когда я уйду? Я не специалист, но знаю, что маленьких детей надо переодевать… часто.

Мак выглядел так, будто услышал, что его сейчас расстреляют. У Мии вырвался легкий смешок.

– Послушай, тебе надо учиться.

– Сейчас я только посмотрю. А потом разберусь, как это делается.

– Нет, разбираться ты будешь сейчас, а я стану смотреть.

– Я… э-э…

– Положи инструменты и иди сюда.

Мак подчинился, но с явной неохотой. Он медленно сел на пол рядом с Мией и уставился на ребенка так, будто видел перед собой какое-то дикое и опасное животное.

Мия достала памперс и коробку с только что купленными полотенцами.

– Вот, начинай с этого.

Мак расправил плечи и принял решительный вид.

– Я привык заниматься сложными юридическими вопросами и расстроенными клиентами. У меня должно получиться.

Мия пыталась удержаться от улыбки. Меняя малышке памперс, он выглядел серьезным, как юрист, который выдвигает решающий аргумент.

– Так, а теперь надо закрепить теми кусочками клейкой ленты, – сказала она, когда Мак закончил.

– Это не клейкая лента, а «велкро», – рисуясь, ответил Мак. – Вот. Я ее переодел, и все вышло замечательно.

– «Велкро»? – спросила Мия. – А в мое время была клейкая лента. Я начинаю чувствовать себя старой.

Он слегка усмехнулся.

– Ты не старая.

– Я и не называла себя старой, Ларри. Я только сказала, что чувствую себя старой. А вот ты… ты действительно старый.

Он бросил на нее взгляд.

– Послушать тебя, так я даже древний.

– А разве нет? – ухмыляясь, спросила Мия.

– Тридцать лет – не такой уж древний возраст.

– Тридцать. Надо же! – Она прижала руку к груди. – На редкость древний.

– А сколько лет тебе? – спросил он.

– Двадцать семь.

Двадцать семь лет – и наконец можно начать собственную жизнь. Все ее мечты сбудутся – как только она поймет, чего же именно желает. Что бы ни случилось, она сумеет добиться всего. Мия наслаждалась собственными мыслями, не желая с ними расставаться.

– Конечно, три года – существенная разница.

– Большая, огромная разница. – Мия рассмеялась.

Он посмотрел на малышку и спросил:

– Ты ведь уже поняла, что Амелия спятила, верно? Конечно, поняла. Ты же очень умная девочка, Кэти, дорогая.

Кэти что-то пробулькала в ответ.

– По-моему, она сказала, что девочки должны поддерживать друг друга, а если кто и спятил, так это ты, – сказала Мия. – Но, даже несмотря на то, что мы сомневаемся в твоем душевном здоровье, ты вполне способен перепеленать ребенка.

– Спасибо за помощь, – ответил он. – Раз я справился с памперсом, то, наверное, справлюсь с чем угодно.

Малышка еле слышно захныкала, и Мия протянула к ней руки. Мак покорно передал ей Кэти.

– Случайно не знаешь, где ее соска? – спросила Мия, похлопывая малышку по спинке.

Мак отцепил соску от автомобильного сиденья и отдал ее Мие. Их руки соприкоснулись – легко, на краткий миг. Если бы на месте Мака оказался кто-то другой, вероятно, Мия даже не обратила бы на это внимания.

Но это был именно Мак. Мия замечала почти все, что имело к нему какое-либо отношение. И в результате почти всегда сердилась, напомнила она себе.

Но его прикосновение… как ни странно, оно ее не рассердило.

Она заставила прогнать от себя такие мысли и прикрепила соску к пижаме Кэти.

– Знаешь, по-моему, прикреплять соску додумались не родители, а чья-то старшая сестра, которой надоело везде ее искать.

– Насколько твои братья моложе тебя?

– Марти – на три, а Райан – на пять. Райан только что окончил колледж, со степенью бакалавра педагогических наук.

– Молодец.

– Да. – Внезапно Мия поняла, что разговор грозит стать чересчур личным, и быстро переменила тему: – Мак, почему бы тебе не установить кроватку? Мне действительно пора домой.

Мии очень хотелось есть. Во время перерыва на ленч она работала, а сейчас было поздно даже для ужина.

– Хорошо.

Он быстро вышел. Мия почувствовала облегчение.

Что с ней происходит? Сначала эта ее странная реакция на прикосновение Мака, потом – вполне доверительная беседа между ними. Они сказали друг другу о своем возрасте, а она заговорила о братьях.

Беседа с Маком. В такое трудно поверить. Наверное, это из-за низкого уровня сахара в крови, подумала Мия.

Пора ехать домой.

Амелия назвала его Маком! Конечно, она так поступила не нарочно и даже не заметила собственной оговорки. Тем не менее это случилось.

Мак опустил задвижку, которая удерживала бок кроватки. Сегодня он многое узнал о характере Амелии – помимо услышанных колкостей в его адрес – и не мог не удивляться.

Он видел, как она воркует над малышкой. И даже сейчас слышал ее голос, хотя их разделял целый этаж.

Она что-то пела.

Вчера Мак ни за что бы не поверил, что Амелия не только согласится ему помочь, но и станет баюкать ребенка, сидя у него в гостиной.

Он встал, бросил матрац в кроватку и быстро спустился по лестнице.

– Кроватка готова, – сказал он Амелии. – По-моему, я сумею справиться и со всем остальным, так что ты свободна.

– Пусть только Кэти допьет бутылочку до конца. А потом можешь отвезти меня обратно.

Он сел напротив нее.

– Амелия?

– Мия, – поправила она.

– Мия?

– Да. Я очень много лет была Амелией. Теперь снова стану Мией.

– Мия. – Он пристально посмотрел на нее. – Тебе подходит это имя.

Он мог пропустить ее просьбу мимо ушей и расквитаться за постоянное обращение Ларри. Но, взглянув на девушку, он понял, что новое имя почему-то имеет для нее большое значение… оно означает нечто важное. Он был перед ней в долгу – но, даже если бы не был, все равно не решился бы ее расстроить.

– Мия, – повторил он, – я просто хочу поблагодарить тебя, ты мне очень помогла. Я хочу сказать…

– Не беспокойся об этом. Я уже поняла: ты передо мной в долгу, и я обязательно придумаю, что потребовать взамен.

У него вырвался смешок.

– Я в этом не сомневаюсь.

Она снова занялась малышкой. Мак расслабился и просто наблюдал за ней. Приятное времяпрепровождение.

Если бы он познакомился с такой девушкой на вечеринке, то обязательно попытался бы узнать номер ее телефона. Позвонил бы ей, они бы стали встречаться, и он расстался бы с ней, пока их отношения не превратились в слишком серьезные.

Мак точно знал, что не желает иметь детей. И точно знал, что не желает заводить длительный роман, который грозит многочисленными проблемами. Когда-то он решил полагаться только на самого себя.

Несмотря на его благие намерения, Мия Галлагер могла бы ему понравиться – по крайней мере на некоторое время, – если бы оказалась кем-то другим.

Но они работали в одной фирме, и почему-то он вызывал у нее неприязнь. Вот две веские причины, чтобы больше не думать о ее красивой внешности.

Но если бы обстоятельства сложились иначе, то, может быть…

– Мак! Я сказала, что, по-моему, с ней все в порядке. – Мия прислонила малышку к плечу и похлопывала ее по спинке. – Мы можем ехать хоть сию же минуту.

– А, да, конечно.

Мия встала и положила малышку на автомобильное сиденье, после чего снова закуталась в теплую одежду.

– Почему бы тебе не надеть пальто потеплее? спросил он. – Тогда тебе не придется выглядеть как ходячий шкаф.

– Ларри, что ты о себе возомнил? Тебя не касается, как я одеваюсь.

Он снова стал Ларри. Иными словами, она рассердилась.

– Я не правильно выразился. Видишь ли, хотя ты и закутана, но выглядишь так, будто тебе холодно.

– Ну, в таком случае знай, что я как раз сегодня решила купить новое пальто.

– Но зима скоро кончится.

– Кто бы мог подумать!

Мак открыл дверь и увидел белую стену. Он даже не мог разглядеть, где кончается крыльцо. Маленькому ребенку нельзя появляться на улице, когда стоит такая погода. Да он и без ребенка не решился бы сесть за руль в такую метель!

– Похоже, ты победила. Зима вряд ли сдастся без боя. И похоже, тебе придется здесь заночевать.