Конфетти для близнецов

Третье января Конфетти для близнецов

Мамуля, как и обещала, начала активное претворение в жизнь своей программы по оздоровлению наших изможденных праздниками организмов.

— Овес пил? А овсянку съел? — приставала она к папе, завидев его, выходящего из кухни. — Ген?..

— И овес пил, и овсянку ел, а еще поржал и седло начистил, — хмуро сообщил тот, потому что остатки оливье, еще вчера находившиеся в полной безопасности в холодильнике, сегодня обнаружились в мусорном ведре. — Наташ, ну я бы доел! — почесывая бороду, укорил он жену.

— Нет! Третий день уже стоит, даже четвертый! И вообще, мы же договорились — будем укреплять здоровье. А правильное питание — залог хорошего здоровья! — авторитетно заявила мамуля, на всякий случай целуя мужа в щеку. — Слушай, ну, может, побреешься? — попросила она, потирая уколотое бородой место. — А, Ген?

— Потом, — неопределенно пообещал папа, наткнувшись на смеющийся взгляд входящей Ирки. — Что? — спросил он.

— Пап, ты думаешь, так не будет видно второго подбородка, из-за бороды? — поддела она отца. — Да?

— Тогда уже до живота надо отпускать, — присоединилась я, хихикая за сестрицыной спиной. Папа, как ни странно, засмеялся, а не пошел за ремнем или веревкой, но тут опять мамуля взяла командование в свои руки:

— Ира, Юля, пейте овес, ешьте овсянку и давайте не задерживайтесь — мы же в бассейн едем! А у меня еще полатес! — она выразительно погремела тазиком.

— Чего? — переспросила Ирка, а мамуля засмеялась:

— Ленка ходит на пилатес, а я — на полатес, убиратес и пылевытиратес! А вы зарядку-то сделали?

— Я — да, — быстро сообщила я, но Ирка громко фыркнула:

— Эти нелепые телодвижения ты называешь зарядкой? Ты даже на шпагат не можешь сесть!

— Ну и что! — защищалась я. — Вот ты можешь, и что? Если к тебе хулиганы пристанут, ты что — на шпагат сядешь, чтобы они испугались? Тут другие приемы нужны! — запальчиво крикнула я, сжимая кулаки, но сестрица снова ухмыльнулась:

— …и ты сомневаешься, что я их знаю?

Я решила убраться, пока она не начала демонстрировать свои… знания, подумав, что, если бы я тоже смогла сесть вчера на шпагат перед парнями в дубленках, их это могло если не напугать, то, возможно, озадачить! По крайней мере они вполне могли оценить мою смелую попытку.

…Как только мы собрали все справки, что после нашего пребывания в воде бассейна не произойдет экологической катастрофы и мы не заразим двух увиденных в раздевалке тараканов никакими страшными болезнями, наша семья прибыла в оздоровительный центр.

— Посидите здесь, — распорядилась мамуля и двинулась к стойке администратора. Ирка с папой быстро плюхнулись на кушетку, а я покосилась на соседнюю — там уже сидела какая-то тетя приличных размеров, и места рядом хватило бы разве для кошки! Но их сюда не пускали, а я не кошка, поэтому осталась ждать мамулю стоя.

— Не хотите пока ознакомиться с другими процедурами? — симпатичная черненькая девушка стояла передо мной, качественно улыбаясь, а я с готовностью кивнула. Вообще, мне очень хотелось переговорить с сестрой по поводу прихода парней в дубленках и своей находки, но присутствующий рядом папа откровенности не способствовал.

С Лелей (так звали второго администратора) мы походили по кабинетам. В комнате для подводного массажа (я сначала подумала, что это подводники тебе делают массаж, и согласилась!) бодрая старушка старалась удержать себя на дне огромной ванны, держась за поручни. Из другой, с надписью «Вихревые ванны», почему-то раздался звук спущенной в унитаз воды, и туда я заходить отказалась — что это за ванны такие и где они там вихри создают?!

— А это? Очень хорошо для похудения! — Леля завела меня еще в один кабинет.

Я втянула живот и приготовилась оскорбиться, но от увиденного волосы стали дыбом, и я забыла сделать все эти важные вещи. С ужасом я смотрела, как девушка, принимающая эту процедуру, с трудом удерживается на ногах, держась за поручни в стене, пока по ее телу молотит сильная струя воды, делая ее похожим на молочного поросенка — тело быстро становилось ярко-розовым.

— Не хотите? — спросила молоденькая медсестра, поигрывая шлангом. — Душ Шарко — очень полезная процедура!

— Нет, спасибо, — я на всякий случай спряталась за дверь. Конечно, интерьер здесь был скучноват — обычная белая плитка на стенах да пару календарей с горными видами. Но, представив, какой «декор» я могу внести на белые стены помещения после этой процедуры — кожа, кости, полведра крови и веселые глаза! — я отошла от страшного шланга еще на пару метров.

— Ну, тогда идите в бассейн, — дежурно улыбнулась Леля и отчалила.

— Ген, ты же плавал всего восемь минут! — возмутилась мамуля.

— Больше! — тут же парировал папа.

— Конечно, больше — не восемь, а девять! — засмеялась Ирка, у которой функция почтения к родителям была явно отключена в это утро.

В бассейне радовал веселый интерьер в цветных квадратиках, в облачках небо с нарисованными птицами и, самое главное, вода. Чистая, синяя, теплая вода, в которой играло зимнее солнце.

— Наперегонки? — предложила сестрица, но я отказалась — еще чего! Она в два гребка покроет это расстояние, а я, причалив к берегу где-то через пару лет, потом буду месяц дышать, как астматик! Хотя я тоже плавать люблю, просто делаю это не так… агрессивно, как сестрица.

— Ир, надо поговорить, — я поймала ее за мокрый бок. — Понимаешь…

— Юль, давай дома, — отфыркиваясь, попросила Ирка. — Поплавать хочется…

— Ну, дома так дома, — покорилась я.

— Давай нырять? — тут же предложила сестрица. — Смотри, это нетрудно! — она нацепила очки, сложила ладони вместе и, очень изящно изогнувшись, вошла в воду, вильнув хвосто… ногами. И я так хочу!

Я тоже сложила ладошки и плюхнулась в воду. В носу тут же защипало, вода потекла, казалось, в мозг, и я спешно вынырнула на поверхность, брызгаясь во все стороны, как водопроводная труба, неожиданно прорвавшаяся в центре города.

— Глупая! Во-первых, надень очки. Так же ничего под водой не видно! — Ирка быстро натянула на меня пластмасску, поправила резинку, и снова показала, как нужно: — Смотри, Юль!

…После пары тренировок я уже могла погрузиться в воду, не забрызгивая окна в мужской раздевалке, и даже продвинуться под водой вперед на пару метров.

— Мне понравилось нырять! — заявила я. — На море я пробовала, легко получалось, а в бассейне — ни разу! Сейчас, еще разок! — попросила я в ответ на требовательно протянутую к очкам руку сестры.

Продышавшись, насытив легкие кислородом, как учила Ирка, я собралась и нырнула, чиркнув пузом по мозаичному дну. Старательно разводя руками, плыла вперед и тут увидела справа какое-то движение! Ира? Нырнула следом, не дождавшись очков? Мамуля этим делом не занималась, запаковав сложную прическу в изящную полиэтиленовую шапочку с ромашками, а папа так вообще уже спал в холле, утомленный таким обилием спорта в своей жизни, вернее, в отдельно взятом дне!

«Буль-буль» или что-то вроде этого сказала я, поскольку воздуха еще хватало, и я вильнула вправо, стремясь догнать сестру, но тут она повернулась, и я увидела короткие темные волосы, смешливые глаза и мускулистые руки. Влад! Но как…

Отфыркиваясь, я вылетела на поверхность, мотая головой, как болонка после купания в речке, и стянула с себя очки.

— Ир, на! Ныряй! А там Влад тоже! — мой восторг был бесцеремонно перебит сестрой, потянувшей меня за локоток:

— Юля, хватит нырять, уже время! Вылезаем! — приказала она, подталкивая меня к лестнице. — Мама уже в душе!

— А Влад… — начала я, но Ирка рассердилась:

— Юль, ты им уже бредишь, что ли?! Какой тебе здесь Влад? Нет тут больше никого! Вылезай!

— Но я же видела… — я беспомощно озиралась в надежде увидеть, как на поверхности появится темная голова Джека, то есть Влада! Но синяя вода покачивалась, успокаиваясь, на ней по-прежнему качалось солнце, но никто не всплывал.

— Иди! — Ирка почти силком втолкнула меня на скользкие ступени. — Давай, фантазерка!

…Я увидела его, когда мы спустились в холл — Влад уверенно вошел внутрь и словно кого-то высматривал. Меня?..

— Влад! — крикнула я. — Влад! Стой!

Но он даже не дернул головой, продолжая размеренно шагать. — Эй, ты что? — я все-таки догнала и схватила его за рукав.

— Извините, — холодная улыбка застыла на его губах. — Вы кто?

— Юля, — растерялась я. — Ты что, меня не помнишь?..

— Извините, я вас не знаю, — и он повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! — я снова схватила его. — Но как…

— Вы ошиблись, — улыбка исчезла с лица «Влада», и он, вырвав свою руку, быстро вошел в лифт.

— Ошиблась… — тупо повторила я, еще немного постояв на площадке. Может, это действительно не Влад, а… Джек? Или…

— Бывает, — Ирка похлопала меня по плечу, когда я присоединилась к своим. — Да и одет по-другому…

— Ага, — я хорошенько тряхнула головой, усаживаясь в подошедшее такси.

Любовь Яковлевна, подробно выспросив у Пашки, где в городе какие магазины, оставила ему лекарства и покормила кота, ласково приговаривая при этом: «Очень вкусно, да, кошенятко? Мы не обиделись, да, шо мало?»

Затем снова залезла в свой чемодан, достала и некоторое время изучала «Дело».

— Паша, я ушла! Я тебя умоляю, давай не будем без носков ходить, ладно? — она чмокнула сына в покрасневший нос и покинула квартиру.

— До универмага! — Любовь Яковлевна устраивалась в машине.

— У матросов нет вопросов! — бодро ответил водитель, набирая скорость.

Дверь мне открыл Пашка с замотанным шарфом горлом и согревающим котом на руках, кивнул и скрылся в комнате.

— Ир, слушай! Тут такое дело… — я замолчала, входя следом и увидев лицо сестры. А она, глядя в одну точку — примерно в мою переносицу — вдруг прижала указательные и средние пальцы к уголкам глаз и резко зажмурилась. «Нельзя смотреть!» — догадалась я и тоже зажмурилась. Послышался вздох.

Я робко открыла глаза — теперь Ирка тянула губы трубочкой, приложив к ним указательный палец. «Молчи!» — поняла я и схватилась рукой за рот. Неужели парни в дубленках, разыскивающие «и», добрались до Ирки раньше меня?..

Тем временем сестра вытаращила глаза и стала то приподнимать уголки губ вверх, то в печальной гримасе опускать их вниз. «Дела наши плохи!» — окончательно запаниковав, я плюхнулась в кресло, поджав ноги. Послышался сдавленный вопль, и в бок мне тут же впились когти, а белый Майбах с черной мордой, которого я не заметила, выбрался из-под моей задницы и возмущенно сиганул на пол.

— Ир! — шепотом позвала я, поскольку сестра сделала очередное решительное лицо, втянув губы и щеки, и своей озабоченно-страдальческой гримасой окончательно напугала и запутала меня, убедив в непоправимости возникшей ситуации. — Ира!

— Юль, ты что, подождать минуту не можешь? — со свистом выдохнула Ирка, заговорив совершенно нормальным голосом. — Что?!

— Они здесь? — на всякий случай все еще тихо спросила я.

— Кто? — переспросила Ира, похлопывая себя по подбородку. — Кто это — «они»? — сердито уточнила сестрица.

— Парни в дубленках, конечно же! — возмутилась я. — Ир! Трое!

— Здесь парень только один и в шарфе, — покрутив головой, сообщила сестра. — Что ты опять выдумываешь?

— Я не выдумываю! — и я бегло рассказала о «Фанте» и вчерашнем странном визите. — И я, кажется, нашла то, что они хотели, Ир! «И»!

— И?.. — подняла бровь Ирка, а я протянула ей трубку.

— Трубка мира? Мы толком еще не успели поругаться! — хмыкнула сестра. — Хотя ты мне почти сорвала зарядку! — она потерла переносицу.

— Какую зарядку? — я нахмурилась. Что еще за зарядка? Тренировка «тревожных» мышц?!

Странно, но я почти угадала.

— Для лица! Которую я делала, а ты стала кривляться, повторяя за мной упражнения. Да еще и неправильно!

— А… я думала, ты мне знаки подаешь… — растерялась я. — Ты смотри на трубку, Ир! На ней «И»! Имя! Имя — Ирина!

— «Ирине» — послушно прочитала Ирка и пожала плечами. — Ну и что? С чего ты решила, что они за ней приходили? У большинства парней, конечно, есть привычка стрелять сигареты на улице, но не трубки по чужим квартирам! На, — она сунула трубку мне в руки.

— Подожди, — я нахмурилась, поглаживая пальцем полированное дерево. — Но ведь…

— Юля! Перестань выдумывать! Люди кого-то искали, ошиблись квартирой, при чем тут наша трубка? В ней абсолютно ничего ценного! Лучше смотри, что я нашла, — сестра резво поднялась и направилась к комоду, в ящике которого основательно порылась. — Смотри!

— Ты хочешь сказать, что это гораздо интересней? — съязвила я, глядя на обрывок какого-то серого картона. — Да я тебе в субботу из пылесоса таких достану…

— Юль! — сердито перебила Ирка. — Это кусок от папки, ну, от пропавшего «дела»!

— Ничего себе… — я перестала улыбаться и подняла глаза. — Получается…

— Получается, его не только стащили, но и уничтожили! — Ирка сморщила лоб, рот и сжала кулаки. Время на зарядку для лица было потрачено зря. Я решила ее не трогать.

— Или сделали вид. А про что твое… «дело»? — я крутила в пальцах кусочек бумаги. Края рваные и как будто намокшие и высохшие после… странно. Вадик рыдал, уничтожая папку?!

— Ой, лучше тебе не знать, — махнула рукой сестрица. — Про одного крупного чиновника…

— Ир, но ты же можешь его… по новой завести? — я не разделяла ее озабоченности. Вот трубка…

— Ага, заново, как же! Там столько бумаг, показаний… — Ирка покачала головой. — Ладно. Крутила Вадьку и так и так — вид сохраняет чистый и незамутненный… пока сохраняет, — она свела брови.

— Я пойду, — объявила я. — Инка пригласила нас вечером посидеть где-нибудь, хочет познакомить с этим своим Славой — говорит, очень компанейский парень. И культурный — она это ценит, ты же знаешь. Приедешь?

— Думаю, да, — покивала сестрица, оглядываясь на нахохлившегося Пашку и посылая ему воздушные поцелуи. Он ей в ответ, кашляя и чихая, возвращал воздушно-капельные.

— Ты хоть бы маску носила, — посоветовала я, обуваясь.

Ирка ухмыльнулась, тем самым сделав еще одно на сегодня упражнение.

— Не доводите меня до этого состояния! — Любовь Яковлевна, уперев руки в бока черной шубы, грозно смотрела на невысокую девушку. — С таким отношением, как к тебе обращаются…

— Женщина, давайте быстрей! — шикнули на нее сзади, и мама из Одессы резво развернулась:

— Шо? Ты всю ситуацию не знаешь, вот и молчи! Палки в колеса подкидываешь… — и она возмущенно отвернулась. Парень, стоящий сзади, помахал полами дубленки — в помещении было довольно жарко! — и выразительно вздохнул.

— Наконец-то рот закрыло! — донеслось уже у входа, и Любовь Яковлевна, возмущенно топая, вынеслась на улицу.

В кафе мы с сестрой приехали раньше Инны. Сделав заказ, поскольку мамулин рацион здоровья оставил нас сегодня совершенно голодными, мы приготовились поболтать, но разговор был прерван внезапным звонком на мой мобильник. Я посмотрела на экран — Валерчик.

— Алло! Привет, Валер!

— Юль, выручай! — требовательно раздалось из трубки.

— Ты в тюрьме? Или провалился в люк? Или тонешь в речке? — всполошилась я, поскольку выручать Валерку мне еще никогда не приходилось, обычно это его прерогатива. Особенно если я понапридумываю интерьер, а Валерке, как модельеру, все это на компьютере реализовывать приходится, вот он и… выручает! «Давай уберем вот это, вот это и вон то. Будет быстрей»! — обычно предлагает он.

— Да нет, все не так страшно, — засмеялся в трубке коллега. — Просто я познакомился с девушкой…

— Вернее, она с тобой, — сразу успокаиваясь, весело перебила я.

— Да какая разница! — отмахнулся он. — Праздники ведь, вот я и хочу поразить ее каким-нибудь кулинарным шедевром.

— Купи торт, — с ходу предложила я, поскольку и представить не могла нашего тридэшника, стоящего на кухне у плиты. В фартуке, ха-ха!

— Нет, она поймет, что я не сам, и я упаду в ее глазах, — ответил Валера.

— А ты за стул держись. Или лучше тогда смоделируй, — внесла я встречное предложения, зная, что уж это-то точно выходит у него лучше всего!

— Ха-ха, смешно. Юль, я серьезно. Торт я не потяну, что еще можно сладенькое сообразить? — упорствовал он. Я вздохнула:

— Блины. Да, блины ты потянешь. Давай записывай рецепт. Значит, так — взбиваешь одно яйцо…

— Подожди, как взбиваешь? Чем? — переполошился Валерчик.

— Валер, мы уже говорим о процессе готовки, а не о подготовительной работе. Одно куриное яйцо вилкой в миске! — рявкнула я, пощипывая принесенный хлеб — приборы, правда, принесли еще раньше, но погрызть вилку я не решилась. — Пиши дальше: с сахаром и солью. Написал?

Валерчик в трубке издавал такое пыхтение, что еще немного — и я увижу на столе его высунутый от напряжения язык!

— Написал, — наконец-то ответил этот первоклассник. Я отломила от хлеба корочку, быстро сунула в рот и продолжила:

— Добавь немного молока, растительного масла и, как все хорошенько взобьешь — муку.

— Сколько? — входя в раж, уточнил старательный Валерчик. Ручка скрипела на все кафе.

— Ой, я сыплю обычно на глаз… — я задумалась, но Ирка, хохотнув, перебила, продолжив за меня:

— …на пол, на ковер, на свою собаку…

Я стукнула ее ложкой (к счастью, нам уже принесли суп) и потрясла трубкой:

— Алле! Валер! Ты тут?

— Конечно, а где же еще? — удивился Валерчик. — Я же еще не знаю, что мне делать дальше с мукой…

— Сыпь, сыпь! Тесто должно получиться довольно крутым…

— Если будет пальцы гнуть и хвалиться своими тачками — не обращай внимания! — снова влезла Ира, наклоняясь к телефону. Я погрозила ей кулаком с зажатым в нем куском хлеба и сделала еще одну попытку закончить:

— Валер, потом разбавляешь крутое тесто сначала молоком, потом только одной водой, доводя до жидкой консистенции. Понял? Я вливаю еще немного растительного масла и на очень хорошо разогретой сковородке жарю.

— После того как пожарные уедут, конечно, — не унималась Ирка. Нет, я очень рада, что у сестры отличное настроение, но мне даже страшно предположить, что в результате получится у Валерчика!

— Расскажешь потом, как все прошло, — отключилась я, поскольку в кафе входили Инка и… Влад! Так вот куда он пропал! А откуда они друг друга знают, интересно?..

— Привет! Давно ждете? Извините, папа на заказе задержался! — Инка была румяной с холода и оживленно щебетала. — Ой, знакомьтесь — Слава! — она взяла спутника под руку и игриво посмотрела. Он широко улыбнулся. — Это Ира, это…

— Юля, — мрачно представилась я и тут же переспросила с плохо скрытым подозрением в голосе: — Слава?..

— Слава, — так же беззаботно улыбаясь, ответил он и в подтверждение своих слов пожал мне руку. Я посмотрела на нее — рука была холодной и красной. У Влада — теплой… а у Джека — так вообще горячей!

«Слава труду», — пробурчала я про себя, разглядывая Инкиного спутника. Одет, конечно, по-другому — пальтецо модное, шарфик скрученный, но лицо-то — одно! Одно на двоих с Владом!

Однажды со мной приключилась история, когда одну и ту же девушку я приняла за две разных. Может быть, Влад и Слава — тоже один и тот же человек?.. Может такое случиться или нет?..

— Слава, а ты где живешь? — брякнула я, но он, равнодушно пожав плечами, быстро назвал район километрах в тридцати от моего дома. Инка недоуменно уставилась поверх чашки, а сестрица, которая тоже видела моего нового знакомого с ужасной карусели, незаметно покачала головой типа: «Не бери в голову!»

Я и не стала, и беседа потекла более непринужденно. Кстати, Слава, как и Влад, тоже был обладателем светло-шоколадных глаз, но виски от него и не пахло! Но как похож!

— …выставка импрессионистов… свет, воздух… — донеслось до меня восторженное сопрано Инки, и я поняла, что с подругой нам пообщаться на свои обычные девчачьи темы будет непросто.

— Это ложка?.. — спросила я, потянувшись за прибором, но не успела уточнить, чья, поскольку ехидная сестрица среагировала молниеносно:

— Нет, это вилка, но она хорошо маскируется!

Я бросила в нее ложку, потом вилку, а потом что-то из недавно принесенных блюд:

— Ешь шпинат, мамуля говорит, он полезен для глаз!

— Я не люблю, — отмахнулась Ирка, но я была вредна и настойчива:

— Тогда хоть посмотри на него, говорю же — полезен для глаз…

— …вчера смотрела на канале «Культура» «Болеро» Равеля… — снова донесся до нас тихий, но восторженный голос Инки.

— Ни слова не поняла, — комично округлив глаза, сообщила Ирка, и мы прыснули. Инка сейчас была от нас очень далеко — куда там городу Петербургу!

— А ты чего не на машине? Могла бы сегодня воздержаться от алкоголя! — жуя какое-то мясо, сварливо заметила Ирка.

— Ага, чтобы какой-нибудь ретивый гаишник изящно прервал мой путь к удовольствиям! — я выразительно покрутила в пальцах тонкий бокал, в котором играло шампанское. — А дядь Витя обещал Инку отвезти и нас заодно! Зачем мне машина, когда все так хорошо складывается?

— Тогда ладно, — кивнула Ирка, жуя губами. — Послевкусие, как у дракона! — заявила она, потянувшись за водой. На стол с рукава посыпалось конфетти, и Ирка, оглянувшись, ладонью смахнула его на пол, затирая подошвами под стол.

Я еще какое-то время старалась прислушаться к разговору подруги с загадочным Славой, но ничего подозрительного, указывающего на то, что это Влад, не заметила. Они мило болтали об искусстве, один раз он проникновенно взял ее за руку, а Инка в порыве благодарности за обещание достать какой-то редкий балет на DVD чмокнула спутника в щеку. Спустя некоторое время все стали собираться.

— Юль, а ты сейчас одна? — беря меня под руку и слегка прижимаясь к локтю, спросила Инка, всегда сильно озабоченная нашей с сестрой личной жизнью. — Слушай, есть один парень — мой одноклассник, оказывается, живет в том доме, куда родители переехали. Так вот, золото, а не парень! — Инка восхищенно закатила глаза.

— Да я… — сделала я попытку прекратить эту рекламную компанию, но Инка не унималась:

— … высокий, играет в футбол, в теннис, в гольф…

— …и в ванну уточек берет, чтобы было во что и там поиграть, — все-таки перебила я ее. — Ин! У меня есть парень. Просто мы… расстались… подумать. Ну, на некоторое время… — я даже остановилась, настолько мне стало вдруг грустно без Даньки, хоть плачь! Вот же я дура!

— Знаешь, это я бы раньше — двумя мужчинами назад! — заинтересовалась, — шмыгая носом и стараясь делать это незаметно, проговорила я, запрокидывая голову — чтобы слезы и сопли затекли обратно! На место! На место, я сказала!

— Ну, ладно, — Инна нашла мои пальцы и примирительно пожала.

Мы подошли к машине.

— Пап, открывай!

Двери у Инкиного отца открывались только с его согласия, поэтому, шустро вывернув руку назад, дядя Витя щелкнул замком слева, потом, перегнувшись — справа:

— Запрыгивайте, девчонки!

Ирка послушно запрыгнула на переднее сиденье, а я слева, чтобы уткнуться в окно, погрустить о Даниле и не обращать внимания на сдавленное хихиканье Инки с ее новым кавалером. Она же замужем… Но, судя по репликам вроде «Какой баритон!» и «Готовится биеннале», настоящим флиртом тут и не пахло, и Инкин супруг мог не беспокоиться.

Но дядя Витя, экспрессивно работая педалями, не дал мне погрузиться в свои невеселые мысли, поскольку, по его мнению, ездить никто не умеет, что в громкой форме не замедлил выразить:

— Ваще, блин, тупо красный, а они едут!

Затем он стал считать баранов, видимо, чтобы не заснуть от такой медленной езды остальных водителей:

— Один баран, другой баран, третий баран — три барана! — радостно объявил дядя Витя этот нехитрый математический результат.

Я вздохнула, но тут он, повернувшись к Инке, стал рассказывать, что купил собакам шейки — у них в гараже живут две дворняги, которых Инкин папа постоянно подкармливает.

— И, это, желудок тоже купил, — вспомнил он, а Ирка не выдержала и поморщилась:

— Дядь Вить, а ты что, пока всю собаку целиком не соберешь, не кормишь?..

Мы засмеялись, а дядя Витя на секунду замолчал, пока впереди резко не затормозила «восьмерка»:

— Че за дела, ешкин кот?!

Я вздохнула и завозилась на сиденье — мы уже подъезжали к Иркиному дому.

— Я тоже здесь выйду, пройдусь, — я помахала Инне и Славе, все еще подозрительно разглядывая парня. Вроде он и вроде — не он…

— Я тоже здесь сегодня был! — заявил дядя Витя. — Это же мой район! Бывший, конечно.

— Поехали уже, — прервала родителя Инка и крикнула в окошко: — Пока! Созвонимся!

В квартире было темно.

— Паш! — негромко позвала Ира, нащупывая тапок и выключатель. Выключатель нашелся быстрей, но, сколько Ирка ни щелкала туда-сюда, светлее не становилось.

— Что за… — пробормотала она, стукаясь об углы и входя в комнату. Где-то на полке валялся фонарик…

— А-а-а! — заорала Ирка, когда бледно-желтый луч выхватил серое одутловатое лицо Пашкиной матери, запрокинутое к потолку. Белки страшно торчали сквозь неплотно прикрытые веки, а еще утром черные волосы были абсолютно седыми…

Я быстро шагала по улице, ежась в курточке — к вечеру мороз вспомнил, что январь вообще-то, и принялся за работу — леденил тротуары, заключал траву и ветки в прозрачные колбы, строил сосульки, которые еще вчера были легкомысленной капелью.

«Мог бы и побездельничать еще десять минут, пока я до дома дойду», — проворчала я, скользя на поворотах, но все равно прибавляя ходу.

Во дворе кому-то было сильно жарко — за столом, сменив летних любителей карт и домино, расположились зимние любители крепких напитков и нескончаемых праздников. Кто-то играл на гитаре.

— Жил космонавт Юра, он летал, как бабочка, его полосатая фигура светилась в небе, как лампочка… — развязно выводил кто-то молодым и пьяным голосом. — «Была у него хорошая трава, до фига ее росло у дома. На борту написал слова — меткие слова языка родного…

Заслушавшись эту уникальную лирику, я в очередной раз поскользнулась и чуть не упала, громко оповестив двор парой-тройкой метких слов языка родного, размахивая при этом руками.

— Не ушиблась? — раздался над ухом голос, а талию обняла сильная рука. Влад?!

— Ты откуда здесь? — открыла я рот.

— Я здесь живу, — засмеялся он, а я подумала, что схожу с ума — он же уехал с Инкой! Вернее, Слава уехал?..

— Слава?.. — негромко проговорила я, впиваясь изумленным взглядом в его лицо.

— … КПСС? — удивленно предположил он, и мы засмеялись.

— У тебя есть брат-близнец? — я немного расслабилась, но хватку не ослабила, поскольку недавно упомянутый Иркой шпагат ввиду скользкой обуви и таких трудно предсказуемых событий был все еще очень реален!

— Нет, — удивился Влад.

«Ну, и ладно», — подумала я, поднимаясь по лестнице. Его горячая рука держала мою, и думать больше ни о чем другом решительно не хотелось!

— А-а-а! — громче прежнего заорала Ирка, когда проснувшийся Паша, придерживая на горле шарф, сбегал в коридор и ввернул пробки.

Брызнувший электрический свет явил потрясенным Иркиным очам не только покрасневший нос любимого и пестревшее на полу конфетти, но и перекошенное лицо Любови Яковлевны, которая кричала громче всех:

— Ирочка, шо за таки эмоции скривленни, будь попроще, и люди, и все остальные!..

Ирочка быть попроще никак не желала, хватаясь за сердце, хотя крепкая нервная система обычно выдерживала и не такие удары судьбы, как будущая свекровь, в позе трупа возлежащая в кресле!

— Мам, не ори, — попросил Пашка и поправил шарф.

— Я не ору, я объясняю! — заявила мама, но уже несколько тише обычного.

— Любовь Яковлевна, а вследствие чего это вы так… поседели? — как могла, деликатно спросила потрясенная Ира. Пульс понемногу приходил в норму. Седая — но не мертвая же!

— А! — вскричала та, хватаясь за голову. — Ирочка! Да я была похожа, як на… бред сивой кобылы!

— Это как? — переспросила совершенно сбитая с толку Ирка, присаживаясь к Пашке на диван, который тут же заключил своего бравого и бесстрашного капитана в теплые температурные объятия.

— Ирочка, я вас умоляю! Всего-навсего посыпала голову мукой, это отличное моющее средство! — мама резво мотнула головой, отчего ее инновационное моющее средство так недостающим январю снегом осело на спинке и подлокотниках кресла.

— А шампунь чем плох? — тихо пробурчала Ирка, совершенно успокаиваясь, но Любовь Яковлевна уже скрылась в ванной. Пашка шумно вздохнул.

— Температуру мерил? — Ира сочувственно потрогала лоб. Пашка кивнул и притянул ее к себе, быстрыми поцелуями покрывая лицо, а затем и вовсе повалил на диван, прижимаясь всем телом.

Температура поднималась… Белый и пушистый Майбах настороженно наблюдал за ними изумрудными глазами.

В окно заглядывали звезды, интересуясь, не сделать ли освещение поярче, но я не реагировала, поскольку перед глазами носился мой собственный звездолет, за штурвалом которого был Влад.

— Подожди… — мне нужно было подышать, иначе я совсем потеряю голову и… одежду.

Быстро стащив с меня куртку, Влад одним движением скинул свою, а затем энергично прижал к себе и принялся целовать. Легкий запах виски — или его горячий язык — кружил голову, я громко застонала и вцепилась в его свитер, стараясь сохранить равновесие. Физическое равновесие — душевное я потеряла еще на засыпанной еловыми иголками лестнице!

Влад становился все настойчивей — теперь он месил мою попку так, словно задумал на ужин пирожки. Вот только пирожки — это последнее, о чем можно было сейчас думать! Мы бурно дышали, чувствуя, что с каждым движением наши мысли, чувства и даже кровеносная система становятся общими…

Он на секунду остановился и стянул с меня джинсы, блузку, а потом подхватил на руки и втащил в комнату, где опустил на диван и лег сверху, стараясь наверстать упущенное. Судя по ощущениям, диван был новый, кожаный и он ласково обнимал любого, кто садился на него, но у Влада были свои планы, поэтому диван обиженно скрипнул кожей, а парень с глазами цвета виски приподнял меня и рывком стащил два кусочка белых кружев, отделяющих меня от совершения очередного… преступления.

В воздухе завертелись разноцветные кружочки, оседая на теле и паркетном полу. Влад удивленно следил за ними.

— С Новым годом, — брякнула я, смущенно поглядывая на разбросанное конфетти, но он уже не слушал, прижимаясь всем телом, покоряя, побеждая, приручая…

Я испытывала странное возбуждение оттого, что его еще холодная, шершавая одежда прижимается к моей обнаженной и горячей коже, и, плывя по лаве желания, старалась не обращать внимания на предупреждающий сигнал светофора, зажегшийся в моем пылающем сознании. «Водитель, остановись!» — словно говорил он. «Я не водитель сейчас», — огрызалась я, отвечая на ласки Влада, заодно стаскивая с него оставшуюся одежду. «Еще «желтый»… я успею…» Я себя чувствовала, как пломбир на солнцепеке — такой же сладкой, липкой и безвольной…

Но подлый регулировщик сделал свое дело — я стала остывать. На кожу лег озноб, прихватив с собой чувство неловкости.

— Извини… я не могу, — пробормотала я, скатилась с дивана, похватала свою одежду и скрылась в ванной.

— Юля, что случилось? — он появился на пороге, вид у него был недоуменный. Я вскрикнула и попала ногой не в ту штанину, запрыгала, запуталась и свалилась бы на пол, если бы он меня не поддержал:

— Что случилось? — повторил Влад, притягивая к себе и запуская руку в мои спутанные страстью локоны.

— Нет, ничего, просто я… не свободна, понимаешь? Я думала, что… — я снова покорилась его обволакивающей силе и устроилась на теплой груди, пока он перебирал мои волосы. Ладно, успокойся, ничего не будет!

— Просто когда я тебя вижу, мне хочется тебя… соблазнять, — с улыбкой признался он и поцеловал меня в висок.

«И мне хотелось, чтобы ты меня… соблазнил. У тебя почти получилось», — подумала я, но мне показалось, что он понял.

С трудом вытащив себя из его объятий, я побежала к себе.

Рамблер-почта.

Входящие.

«Так… налоги — да сейчас, ага! Вот, второе: «Сообщите о результатах ликвидации. Время идет».

Написать письмо.

«Вы сами просили, чтобы все выглядело естественно. Клиент медленно поддается контакту. Работаю. Все будет сделано в срок».

Отправить письмо. Письмо успешно отправлено.

Не успела я разуться, как мамуля напомнила, что я забыла про хлеб.

— Сейчас схожу, — вздохнула я, вешая куртку и натягивая старую, довольно облезлую черную шубу — все это время январь трудился, не покладая рук — кряхтя, достал сундучок со снегом, щедро рассыпая снежинки по притихшим улицам, дунул морозцем, похлопал руками в толстых рукавицах, усиливая ветер…

«Прохладненько», — подумала я, выкатываясь из подъезда и припуская к контейнеру с врученным мамулей пакетом. На самом верху мусорной кучи, словно памятник органическим отходам, замерла тощая собака, быстро спрыгнувшая вниз при виде меня.

— Зря, — сказала я ей вслед. — Там где-то на дне куриные косточки… а вдруг собака вернется? — развернулась и потрусила в магазин.

Вообще, это хорошо, что я пошла — есть время немного остыть и прийти в себя после «свидания» с Владом. Что вообще со мной происходит?!

«Я же не нимфоманка какая-нибудь», — я скользила по дорожке и почувствовала, что краснею. «И Данила… да, я обещала подумать, но я уже подумала! Хорошо подумала! Я не могу без него! Тогда почему…»

Жар снова прилил к щекам, словно я не шла по вечернему морозцу, а жарила блины в ресторане на компанию из двухсот человек! Как он меня ласкал…

Почему я поддавалась? Почему так его хотела, напрочь забыв про Даньку, обещания, маму, и даже Ирку — а уж забывать про себя сестрица больше, чем на пятнадцать минут, мне никогда не позволяет! Почему?!

Я видела этого парня два… нет, три раза (не считая тех моментов, когда это был Инкин Слава, так похожий на Влада!), но была готова позволить ему очень многое! С чего бы это?!

Неожиданный удар по спине прекратил мои чувственные терзания. Я обернулась — несмотря на совсем невлажную погоду, несколько человек самозабвенно играли в снежки. Небольшой пакет с буханкой не слишком защищал, и несколько снежных комьев достигли моей и без того поношенной шубы.

— Эй, аккуратней! — крикнула я, поворачиваясь в другую сторону, но тут нога поехала по припорошенной снегом подмерзшей луже, и я выехала на дорогу. — Сто…

Ослепленная светом фар, я не успела договорить, как тяжелый бампер толкнул меня в ногу, опрокидывая в сторону. Растопырив конечности, но не отпустив пакет, я плюхнулась на дорогу лицом вниз. Полы шубы разошлись, И я больно ударилась коленкой об заледенелый асфальт. По спине застучали снежки, рассыпаясь белыми неравномерными пятнами по коричневому меху.

— Корову сбили! — донеслось откуда-то сверху, и я со стоном перевернулась на спину.

— Ой! — пискнула я, поскольку надо мной склонился высокий парень, которому я буквально вчера пыталась навязать массу полезных предметов, названия которых начинаются на так разыскиваемое им загадочное «и»! И, насколько я помню, он был самым нервным в этой компании!

Полы дубленки хлопнули меня по лицу, когда он присел рядом на корточки и протянул руку:

— Вставай. И в машину давай. Быстро.

— Я не хочу, — пробормотала я, хотя меня никто и не спрашивал, и сделала попытку уползти. Но он ухватил меня за шиворот и, быстро открыв дверцу, ткнул в душное прокуренное нутро:

— Мягкий, принимай.

Мягкий, оказавшийся вчерашним «вежливым», на проверку оказался обманкой — его твердые, жесткие руки схватили меня за запястья:

— Не дергайся, а то хуже будет!

«Куда уж хуже!» — в панике подумала я. Болела сбитая коленка, ломило запястья, и страх крался под шубой, норовя спрятаться подальше. Я себя чувствовала так, будто по мне проехал каток! Дорогой каток — я успела заметить, что машина у «дубленок» недешевая — кроссовер «BMW Х6».

— Что вам от меня надо? Кроме хлеба, у меня все равно ничего нет! — в запале выдала я, решив идти в наступление — с некоторых пор я заметила, что эта тактика себя оправдывает! Я же теперь не трусливая блондинка, как справедливо заметила Ирка, а решительная, смелая брюнетка, стоящая на пороге перемен! Или пропасти, что тоже очень вероятно.

Главное, чтобы они не заметили, как у меня ноги дрожат. И руки. И даже немного губы.

Отъехав за следующий дом, машина мягко остановилась, и высокий резко повернулся ко мне:

— Говорить будешь?

Я с готовностью кивнула. Говорить — это я люблю! Вот, правда, Ирка считает, что я слишком много болта…

— Заткнись! — рявкнул он, а я от неожиданности прикусила язык. — Не надо снова вываливать весь этот бред, что ты вчера…

— Хорошо, — я поспешно кивнула, а Мягкий даже немного ослабил хватку, но мягче от этого не стал. — Только я ничего не знаю!

— Давай так, — высокий поморщился. — Что ты видела необычного в последнее время? Вспоминай! — приказал он, а я вздрогнула, демонстрируя готовность к сотрудничеству. — Кто-нибудь появился где-то рядом? — он подался вперед.

— Снеговик появился, — подумав, заявила я, но он тут же снова рявкнул:

— Какой еще снеговик?!

— Мертвый, — честно ответила я и поежилась, вспомнив бескровное лицо, проступающее сквозь снег…

— Конь, это не наш, — покачал головой молчавший до этого момента Мягкий. — Это тот жмурик, помнишь?..

Высокий, как оказалось — Конь, кивнул, а я занервничала еще больше! Что значит «Не наш жмурик»? А их тогда какие? Вернее, получается, что они… есть?! Жмурики?!

— Я хочу домой, — объявила я, пуская слезу. Я, конечно, уже не блондинка, и так быстро на них это не подействует, но, возможно, хоть немного отвлечет! Плачущие брюнетки, сильные и смелые — то еще зрелище!

Парни тихо переговаривались, при этом Мягкий продолжал твердо держать меня за руки, а потом вдруг спросил:

— А кто у тебя в доме… — и назвал Иркин адрес!

Меня кинуло в жар, потом в холод, а затем и вовсе в жидкий азот:

— А что?

— Отвечай! — крикнул Конь, перегнувшись через сиденье и дохнув мне в лицо каким-то одеколоном. Я чихнула.

— Сестра, — тихо пробормотала я себе под нос, и Мягкий, который сидел рядом и услышал что-то вроде «Ситра», тоже прикрикнул:

— Кто?!

— Кто-кто! Сестра! Капитан полиции! — тоже рявкнула я, надеясь, что их это остановит. Но спокойней мне не стало — ведь я вспомнила, что ищут эти ребята! Трубку! На которой выведено «Ирине»! «И» — Ире! И теперь они знают, где она живет! Откуда?..

Но трубка-то у меня! Надо срочно что-то предпринимать, спасаться, бежать, кричать и перепрятать! А потом вызвать полицию! Или хотя бы позвонить сестре.

Пока я соображала, что делать, парни занимались, по-видимому, тем же самым, и не могу сказать, что их решение мне не понравилось:

— Вали отсюда, — Мягкий перевалился через меня и открыл дверцу. Затем разжал пальцы и подтолкнул шубу вместе со мной к выходу. На сиденье осталось несколько разноцветных кружочков конфетти.

— Извините. С праздником, — пискнула я, торопливо выбираясь наружу.

«Бэха», чиркнув шинами по льду, выскочила со двора, а я все стояла, пытаясь застегнуть перекошенную шубу. Снег давно растаял, и она была тяжелой и мокрой.

— Эй, а хлеб! — спохватившись, что пакет остался у преследователей, я кинулась следом, но они уже скрылись за поворотом. — Чтоб вы подавились! — от души пожелала я и, прихрамывая, вновь побрела к магазину.

…Дома мама смотрела передачу про то, как найти свою любовь и женить ее на себе. Потенциальная невеста сидела, старательно пуча глаза и надувая силиконовые губы. Похоже, что недавно прочитанную сказку о Царевне-Лягушке она поняла буквально. Подружки были точной копией невесты и осторожно поквакивали рядом.

В своих комнатах сидели царевичи, один из которых пришел на программу вместе с мамой. Царевич был весь в белом и сидел на диване, свесив ноги в белых носках и таких же туфлях, как тряпичный заяц, усаженный рядом. Надеюсь, мамаша его снимет, когда придет их очередь знакомиться с невестой.

Я иногда тоже смотрю эту передачу исключительно из-за острых и точных комментариев ведущей. Сегодня она меня разочаровала — нарядилась в простое черное платье, сверху которого на плечи было повязано что-то красное. Создавалось впечатление, что она украла флаг из красного уголка, чтобы прикрыть дырку на плече.

— Мам, что ты смотришь этот бред? Переключи! — потребовала я. Сколько можно вообще сегодня мусолить эту тему — женихи, невесты, любовь, брак! Скажите еще — дети!

— Да я только переключила, — удивилась мамуля, озабоченная моей агрессией. Это она еще не видела мое колено!

— Мы смотрели «Новости» — кстати, помнишь, недавно спутник упал, ну, обломок? Вы тогда посмеялись, а говорят, что это на самом деле было НЛО!

— Неслышно лезущий отец? — предположила я, заприметив папу, трусившего к холодильнику. — Мам, ты что, серьезно? Третий глаз, зеленые человечки? — я засмеялась, но смех был неискренним — я ломала голову, как поговорить с сестрой. Трубку, за которой охотились Мягкий и компания, я уже перепрятала.

С ходу отбросив такие варианты, как шкафы-трусы, а также папины карманы и микроволновка, я с полчаса металась по квартире, подыскивая укромное местечко, в котором нашу драгоценную трубку не найдут во время самого тщательного обыска. А в том, что эта малоприятная процедура вскоре произойдет, я не сомневалась — сколько еще парни в дубленках будут кушать мои сказки о том, что я ничего не находила?! Еще как нашла!

Подсказка пришла, как всегда, от мамули:

— Юль, отнеси приправу в холодильник! — и она сунула мне банку.

В отдельном холодильнике приправу уже дожидалась подруга — краснощекая аджика, имеющая в их компании самый острый язык, и холостяк со стажем — щавель. Щавель был постоянно чем-то недоволен и, как следствие, имел донельзя кислый вид. Жизнерадостная приправа редко с ним общалась, предпочитая аджику.

«Спрячу за банками!» — решила я, но, потыкавшись, нашла это место недостаточно удобным. Но куда еще? О! Морозилка!

В морозильной «комнате» этажом выше жила веселая компания молодых круглолицых толстушек — еще летом замороженных мамулей ягод смородины, черешни и малины. Они громко перекатывались в своих холодных пластиковых постельках, смеясь и перебивая друг друга, и аджике нередко приходилось стучать палочкой для суши в потолок, чтобы вели себя потише.

Это она от зависти, конечно — ведь даже «мужчины», доставшиеся в соседи к ягодам, в отличие от щавеля, были хоть зелены и очень молоды, зато отличались веселым нравом и округлыми формами. Это были зеленый горошек и крыжовник, и они постоянно развлекали дам различными историями из жаркой летней жизни, а те, восторженно ахая в легком инее шубок, кокетливо внимали зеленым кавалерам…

«Вот к ним и спрячу!» — удовлетворенно решила я, зарывая в горошек завернутую в пакет трубку.

— Ир, не спишь? — на всякий случай сразу уточнила я. Судя по звукам и довольно-расслабленному тону, сестра уже находилась в постели, но к мирному сну это приятное времяпровождение не имело никакого отношения!

— Ириш, я серьезно. Помнишь тех троих в дубленках? И снеговика?.. — я быстро пересказала последние события. — Они ищут трубку, теперь это совершенно точно! — выпалила я. — Ты должна вспомнить или проверить, что в ней такого ценного! Ир!

Не уверена, что сестрица меня слышала, поскольку в телефонной трубке раздавались шуршание, вздохи и причмокивания.

— Ира! — снова взвыла я и наконец-то услышала почти то, что хотела:

— Хорошо, завтра тащи ее, посмотрим… — и сестра, придушенно хихикая, отключилась. А я подумала, что Пашке уже гораздо лучше!