Конфетти для близнецов

Пятое января «Моя бабушка курит трубку…»

— Послушайте, шо я плохого добивалась? — пришлепав утром на кухню, Ира услышала, как Пашкина мама с кем-то ругается по телефону. При виде Ирки возможная свекровь вздрогнула, отчего с ее колен свалился белый Майбах, уткнувшись черной мордой в пол, а сама Любовь Яковлевна, прижимая трубку рукой, ретировалась в комнату. Ира пожала плечами и полезла за туркой.

— …вы из коровника вырвавшаяся дама? — вновь донеслось до нее, и Ирка напряглась — не с мамулей ли снова препирается экспрессивная одесская гостья? На всякий случай Ира подобралась к двери ближе и прислушалась, одновременно набирая номер матери — если ответит, значит, не с ней!

— У меня очень плохое мнение про вас, и нема желания про это разговаривать! — Любовь Яковлевна вздрагивала начесом и сжимала пухлую руку в не менее пухлый кулачок. — С таким отношением, как происходит все дальше, я ничего больше от вас не хочу! Вы меня подвели! Зачем было обещать? Все! До свиданья! — визгливо закончила она. — Узнала человека, какого он обо мне мнения и все остальное, — плаксиво пожаловалась она проснувшемуся сыну. Пашка потер глаза и улыбнулся. А Ира, заверив взявшую трубку мамулю, что просто соскучилась, побежала на кухню, откуда самозабвенно несся запах свежесваренного кофе.

— Скоро буду, — заявила одесская мама, направляясь в прихожую. Белый Майбах терся об ее ноги и мурлыкал.

Я проснулась в постели Влада, нисколько этому не удивившись. Более того — у меня было ощущение, что в голове наконец-то все встало на свои места. Или окончательно перепуталось, что скорей всего, но меня это не волновало.

Найдя рядом свою сумку — наверное, Влад следил за нами с самого центра современного искусства и прихватил оброненную вещь с собой. Жаль, поступить так же с шапкой он не догадался — скорей всего, белый капор с двумя медвежьими ушками теперь заменяет собой исчезнувший экспонат, то есть ковер в «Центре искусств Дермилова».

Я извлекла телефон, который, оказывается, был все это время в куртке, и мои пальцы даже не дрожали, когда я набирала сообщение: «Я тебе изменила. Прости. Все кончено. Юля».

Влада почему-то не было дома, и, найдя на кухне пачку кофе, я быстро приготовила себе чашку и снова вернулась в кровать, где забралась под одеяло и принялась думать.

Ясно, что после вчерашних событий Мягкий и компания от меня не отстанут. Главный им четко дал понять, что от меня лучше избавиться, потому что я их видела. Ну и что?!

Но объяснять не хотелось, что я никому ничего не скажу, по такой простой причине, что я вообще не понимала, что и кому можно в этой ситуации рассказать! И трубка. И «Дело»! Кстати, про него у меня ничего не спрашивали. «Дело» все-таки у них?..

Я снова схватилась за мобильный и набрала сестру. Но новости были серы, как казенное одеяло — «дело» пока так и не всплыло, а Вадик исчез. На телефоне недоступен, номер родителей тоже не отвечает.

— Вот такие новости, вернее, их отсутствие, — задумчиво проговорила Ирка. — А ты где пропадала? — и она рассказала о ночном переполохе, вызванном дурацкой запиской.

— Потом расскажу. Все нормально, — отмахнулась я, потому что, если я сейчас выложу сестре о своих приключениях, она меня самолично запрет в чемодане Влада, а ключ проглотит!

Ой! Подумав про чемодан, я поняла, что меня все время смущало в его квартире — полное отсутствие вещей!

Я спрыгнула с кровати и подлетела к шкафу. Так и есть! В грустном пыльном нутре одиноко болталась пара плечиков. Я захлопнула дверцы и побежала в ванну.

Странно! Ни мыла, ни одинокой зубной щетки — ничего! Женских стрингов тоже не было, что не могло не радовать.

Я вернулась в постель и призадумалась. А, все понятно! Понятно, почему в этой квартире нет даже новогодней елки, хотя праздники вовсю продолжаются!

«Влад эту квартиру снимает, чтобы водить девчонок, а все необходимое у него в другой, конечно же!» — кусая губы, решила я, снова хватаясь за телефон. На сенсорном экране прилипла пара блестящих конфетти, но я не обратила внимания. Мне нужно посетить до сих пор не доступного на мобильном Леонида — предыдущего владельца загадочной трубки!

Леонид на связь выходить не хотел, но сестра любезно — «Юль, ты меня достала!» — узнала для меня его адрес, по которому я собиралась незамедлительно отправиться.

Стоп! А как же Мягкий? Возможно, у подъезда меня уже ждут, чтобы «слепить» еще одного мертвого снеговика! Я поежилась.

Ладно! Они знают, где я живу, но где живет Влад — нет! А я сейчас живу у Влада! Первый день всего лишь, но мы это быстро исправим! Нужно узнать тайну трубки, и тогда, возможно, прекратятся эти нападки с целью… «избавиться».

Осторожно высунув голову в подъезд, я выбралась из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь (ключ мне хозяин не потрудился оставить, но, с другой стороны — что там брать-то?), и поднялась на пролет. Прислушалась — вроде возле нашей двери никто не стоял. Я двинулась дальше, но тут припадочно задергался мобильный, и голос Инки, доносящийся оттуда, звучал не менее нервно:

— Юль, я от тебя такого не ожидала!

— Я сама не ожидала, Иннуль, — покаянно сообщила я, стараясь говорить тихо. — Понимаешь…

— Нет, как ты могла! — воскликнула подруга, а мне стало стыдно:

— Да я не сама, он меня заставил!

— Заста-авил? — едко протянула Инна. — Ну, знаешь! Нет, у меня, конечно, есть муж, и я со Славой ничего такого, но все-таки это нехорошо…

— Я увела у тебя мужа? — немедленно ужаснулась я. Поскольку вчерашний вечер был наполнен событиями разной степени туманности, и что-то такое, незапланированное, вполне могло произойти, то я…

— Ивана? — опешила Инка.

— Ивана? — не менее ошарашенно переспросила я. Нет, вроде мужа никакого все-таки не было…

— Юль, не придуривайся, пожалуйста! Я видела, как ты возвращалась поздно и не одна!

— Ну да, — неуверенно согласилась я, но Инка перебила:

— Вышла вся такая из себя из лимузина и со Славой! Как не стыдно!

Я все-таки вчера вернулась домой на лимузине? Интересно! Желания сбываются… с каким еще Славой?..

— Ин, ты что-то перепутала, — твердо ответила я, прислоняясь к холодной подъездной стене. — Я вернулась с Владом. Кстати, если уж на то пошло, это ты могла с моим Владом прийти тогда в ресторан, я так вначале и подумала…

— Я была со Славой! — возмутилась Инка. — Это ты со Славой вчера…

— С Владом! — теперь я невежливо перебила подругу. — Ин! Стой! Это какая-то путаница. Говорю же, я сама сначала думала…

— Но Слава… — снова завела Инка, но я не дала ей договорить:

— Ин, слава работникам сельской промышленности, а это два разных человека! Просто похожи очень! — выдохнула я, а Инка прекратила наезжать и призадумалась.

— А один и тот же точно не может быть? — подозрительно уточнила через некоторое время.

— Может, — подумав, ответила я, подбираясь к своей квартире. — Слушай, я сейчас немного занята, давай знаешь как это проверим? Ты пригласи на свидание Славу, а я подгребу и попробую ему напомнить о себе. Если это Влад нас разводит, то он среагирует на… некоторые подробности… — тут я некстати вспомнила «некоторые подробности» и сама на них среагировала, покраснев. Вот и хорошо!

— Хорошо, — согласилась Инна. — Я тебе позже позвоню!

Отключившись, я позвонила в дверь. В прихожей слышались голоса родителей.

— Ген, еще колбасы купи палку и пакет топленого молока, — впустив меня, мамуля давала последние указания, ведь дома полным ходом шла подготовка к Рождеству, хотя до праздника было еще целых два дня.

— Хорошо, — папа взял список и положил его в карман.

— Мусор возьмешь? — крикнула уже из кухни мамуля.

— Почем отдашь? — хмыкнул родитель, завязывая шнурок и подмигивая мне. Я улыбнулась, нашаривая тапки.

— Бесплатно! — появляясь в коридоре, мама с готовностью поддержала шутку.

— Бесплатно? А в чем подвох? — засмеялся он, поднимая с пола черный пакет, и, поцеловав ее, вышел. А я прошмыгнула в свою комнату, где быстро переоделась и была готова к новым приключениям. Интересно, что мне скажет Леонид?.. Хотя перед очередным вояжем хорошо бы позавтракать — в съемной квартире Влада не было даже хлеба!

Я вошла в кухню и потянула носом:

— Что у нас есть схватить и уничтожить?

— Апельсиновые оладьи, — мама снимала лопаточкой на большую тарелку готовую порцию румяных солнышек — так аппетитно и пышно выглядел сегодняшний завтрак.

— Клево! — сообщила я, хватая одну: — Ой, горячо!

— Юль, внизу остывшие возьми, обожжешься! — мамуля показала, откуда надо было начинать. Начинать, вообще-то, надо было с умывания, но мне было лень, да и поздно уже умываться-то!

— Поздно! — так и сообщила я, засунув обожженный палец в рот. Палец был не таким вкусным, как оладья, поэтому я вскоре его вынула, заменив полноценным завтраком.

Не зря говорят, что сахар стимулирует мозговую активность! Сахар я не ела, но в оладьях он был — строго по рецепту, полстакана! — и мне хватило.

— Все гениальное просто! — горделиво изрекла я, доедая оладьи, и вздернула нос — будто это я придумала крылатую фразу!

Но ни фраза, ни план моей личной разработке не принадлежали, возможно, поэтому выглядели простыми и выполнимыми! Надо только нейтрализовать мамулю — не насовсем, конечно, а на некоторое время.

Я схватила мобильный:

— Ир, позвони быстро домой, попроси мамулю что-то срочно найти — мне надо, чтобы она была в комнате, когда я уйду. Пожалуйста! Я к тебе скоро приеду.

Я не хотела знать, что подумает мамуля о том, зачем старшей дочери срочно понадобился старый китель или бикини — возможно, это такая подготовка к рождественскому карнавалу! — поэтому стоило лишь услышать звонок, я выскочила в коридор, прихватив табуретку.

Быстро взгромоздившись, достала с антресолей старый мамулин пуховик. Пуховик был темно-коричневый, до пола — то, что надо! Правда, облачившись, я сразу заметила проблему — до пола он был самой мамуле, а мне, поскольку я гораздо меньше родительницы ростом, он был до… плит перекрытия! Плюс стяжка, подложка, ламинат…

По гениальному плану сапоги на каблуках отпадали, поэтому я натянула ботинки и, настороженно прислушиваясь к приближающемуся голосу, быстро вытащила из гардеробной пуховый платок, крикнув:

— Мам, я ушла! — и выскочила за дверь.

— Опаздываете, дамочка! — водитель распахнул дверь перед Любовью Яковлевной, которая тут же ощетинилась, как маленький ежик:

— Давайте не будем в грязь бросать…

— Ладно-ладно, куда едем? — он завел машину.

— Вот по этому адресочку прокатимся, — Любовь Яковлевна протянула бумажку. — Нам надо здание…

— Е-мое, да что же ты такой медленный! Такой фиговый «Лексус», — перебил ее водитель, выруливая со двора и сигналя застрявшему впереди джипу. — Ну, нажимай на газ!

— Мне еще яиц купить надо. На торт, — зачем-то тихо добавила Любовь Яковлевна, вжимаясь в сиденье.

Улица встретила легким морозцем, и я возмутилась — что за фокусы? То дождь, то мороз!

Предчувствия не обманули — если в квартире меня еще не искали, то во дворе, на «кармане», была припаркована уже знакомая «BMW». Мимо, зорко поглядывая на дорожку, прогуливался Конь. Мягкий, надо полагать, грелся внутри.

На полусогнутых, шаркая и негромко матерясь, я медленно продвигалась вперед, придерживая мамулин пуховик, словно принцесса на балу — свое сказочное платье. Платок колол лоб, щеки и лез в глаза, но замотаться следовало хорошо — лицо мне старить не хотелось, так что следовало показывать его по минимуму!

«Надо было под этот ужас надеть тонкую курточку!» — запоздало догадалась я, поскольку сегодня в моих планах было прогулять «Тотошу» — Леонид жил далековато, а, учитывая неожиданные нападения моих новых знакомых, хотелось иметь больше мобильности и вариативности.

Но бабка, под которую я замаскировалась, рассекающая на белой красавице «Ауди ТТ», это же ужас какой-то! А что подумает Леонид?! Что подумает сестра, я решила даже не предполагать!

«Ладно, заеду к Ирке, заодно посоветуюсь с ней все-таки и что-нибудь попрошу из одежды», — решила я, прибавляя в бдительности, поскольку путь пролегал как раз мимо «моих» парней.

Внезапно из-за поворота на большой скорости выскочила машина и так же резко завернула в наш двор, вильнув в сторону.

— Урод! — визгливо заверещала я, все-таки поскальзываясь со страху и заваливаясь на бок, краем глаза отмечая, как в мою сторону бежит Конь! Несется во весь опор! Нет!

— Бабуль, ушиблись? — заботливо приподнимая меня за коричневый локоток, спросил он. Свободной рукой я быстро натянула съехавший платок поглубже на лоб и зашамкала:

— И-и, мила-ай, если б не ты… шпашибо, шинок!

«Шинок» хмыкнул и участливо предложил:

— Бабуль, может, это, куда… довести?

«До оргазма», — чуть не брякнула я, злясь на этого воспитанного в таком почтении к старшим идиота! Чего прицепился-то?!

— Милай, до га… — да что же это такое, чуть было снова не спалилась! Неистребимая привычка говорить правду в очередной раз чуть не подвела меня — зачем им знать, что я иду в гараж? Даже если у меня там томится не немецкая красотка, а «Зил» времен Великой Отечественной, или более актуальный для моего «возраста» четыреста двенадцатый?!

— В га…строном, милай! — выкрутилась я, втягивая голову в плечи. — Тута недалеко, шпашибо!

— Пожалуйста, — вежливо покивал Конь, наконец-то отпуская мой локоть и возвращаясь к машине. Джентльмен, блин!

Плюхнувшись на сиденье, Любовь Яковлевна была мрачней тучи.

— Осторожней, там шары, — показывая на лоток с яйцами, предупредил водитель. — Я за ваши яйца переживаю больше, чем за свои!

Но она только досадливо отмахнулась:

— Любите топтать в грязь всех…

— Я?! Поверьте на слово… — оскорбился он, молниеносно прибавляя в скорости, но Любовь Яковлевна не слушала, продолжая свой недовольный монолог:

— …я молчала, я терпела, но и у меня терпенье немножко есть, и гордость есть…

— Да я-то при чем? Куплю себе сапоги… — вскричал водитель, а гостья из Одессы, повернувшись к нему, мрачно закончила:

— Делаешь от всех отвращение…

— Ир, мама что-то сама не своя какой день, не обратила внимания? — Пашка варил кофе, а Ирка, подоткнув под спину подушек, сидела в постели, листая какой-то журнал.

— Да я тебе говорю, что-то опять… может, с теть Наташей поцапались? — одессит выдал самое страшное, по его мнению.

— Не знаю, Паш, давай я с ней поговорю? — предложила Ира и, отшвырнув журнал, хрустнула пальцами. Пашка вздрогнул, коричневая пенка вырвалась на свободу и залила газ, а входной звонок залился трелью. Паша вздохнул и пошел открывать.

— Новый год уже прошел, а Рождество еще не наступило, — удивленно сообщил он, разглядывая мой наряд, ошибочно принимая его за карнавальный.

— Ой! — отмахнулась я, стаскивая порядком надоевший платок и пуховик — как мамуля в нем только ходит!

— Так, давайте быстрей, а то у меня там «Тотоша» во дворе, — распорядилась я, вбегая в комнату и усаживаясь рядом с сестрой на кровать. — Что это ты сидишь?

— Действительно, чего это я сижу? — сделав изумленные глаза, Ирка сползла с подушек и подтянула к себе одеяло, но я схватила его за край и потянула в свою сторону, и мы так немного поборолись за Иркин комфорт и тепло, но победила, как всегда, она.

— Лентяйка! — сделала я попытку растормошить сестру, но она снова откинулась на подушки и, назидательно вздернув указательный палец, продекламировала:

— …Пушкин был не то что ленив, а склонен к мечтательному созерцанию…

— А я, значит, Тургенев — хлопотун ужасный, чем Пушкин постоянно злоупотреблял! — подхватила я любимый нами анекдот из жизни великих, Даниила Хармса. — А…

— Друг Тургенев, не в службу, а в дружбу, за пивом не сбегаешь? — продолжала свое выступление Ирка.

— То есть ты предполагаешь, что я могу и не вернуться? — ужаснулась я, поскольку собиралась на важное дело, а по тексту было «…не было случая, чтобы Тургенев вернулся…».

— Ну, вдруг ты забежишь петицию подписать или на гражданскую панихиду…

— …или испугаюсь чего-нибудь и уеду в Баден-Баден! — закончила за нее я. — Ир! — я вытерла вспотевший лоб. — Мне нужна твоя помощь и одежда.

— И ключи от мотоцикла, — закатилась сестрица, обожавшая не только Хармса, но и остросюжетное кино. — А что мне за это будет? — она приняла из рук Пашки чашку эспрессо и с наслаждением отхлебнула. — А?..

— Я так понимаю, просто «спасибо» недостаточно? — на всякий случай уточнила я и тоже попросила кофе: — С молоком, Паш!

— Рассказывай, — потребовала сестрица. Пришел Майбах и мягко взлетел на диван, осторожно ступая мягкими лапами по Иркиному животу. — Получишь, негодник, — ласково пообещала она. — Хулиганить любит — ужас!

Я кивнула и потянулась погладить котенка, но он, оцарапав мне руку, метнулся к двери и исчез в коридоре.

У животных, кстати, можно многому научиться! Стыдно сказать, но один полезный маневр я подсмотрела как-то у знакомой кошки.

Катька-экстремал — так уважительно звали ее все знакомые домашние коты, а также завистливые подружки по помойкам. Хозяева называли просто Катькой. Они не всегда были в курсе спортивных достижений и синяков любимого животного.

Катька совершала немыслимые кульбиты (иногда не со своей помощью, но не надо было гадить в цветы!) и трюки. Одним из любимых ее развлечений стал забег на короткую, но опасную дистанцию. Дожидаясь, когда дверь в комнату практически закроется, Катька обычно стартовала со своего места, чтобы успеть просочиться в оставшуюся щель. Получалось не всегда. Бывало, что Катькину горячую голову встречала полностью закрытая дверь, а в лучшем случае она почти застревала. Но чаще ей удавалось проскочить.

Пользуясь этой положительной статистикой, я стала применять этот трюк с несговорчивым Валерчиком, когда нам надо было работать, а он хотел играть…!

— Юль! — повторила Ирка. — Юль! Я долго ждать буду?..

Я потрясла головой, вздохнула и торопливо изложила суть проблемы, сдобрив в конце просьбой:

— Ир, надо тебе с этим «делом», вернее, с их подручными, что-то делать! Угомонить! Я уже, видишь, к маскировке прибегаю! Кстати, дашь курточку — ту, голубую?.. — я с надеждой посмотрела на сестру. Она машинально кивнула.

— Смотри, я сейчас поеду к этому Леониду, постараюсь выяснить загадку нашей трубки, а ты тормоши Вадика своего, — я решительно встала с дивана.

— Подожди… — Ирка тоже поднялась. — Юль, будь аккуратней, ладно?

— Я уже бабулька взрослая, ума нажила, деточка! — прошамкала я, повязывая платок. — Все, ушла! А без пива, друг Пушкин, не останешься — слава богу, крепостные имеются — есть кого послать! — я подмигнула Пашке и, хлопнув дверью, побежала вниз.

— Ни фига себе бабка на какую тачилу заработала! Вот это пенсия! — восторженно забасили малолетки во дворе, когда я, поддернув пуховик, усаживалась в «Тотошу». Я показала им совсем не сморщенный кулак и, лихо развернувшись, выехала со двора.

На светофоре я освободилась от пуховика и платка, закинув их назад, и сразу приободрилась — ничего, распутаем! И не из таких передряг вылезали! Иркина куртка была мне немного великовата в плечах и больше смахивала на пальто, но это все равно было лучше, чем коричневый мамулин ужас, ошибочно названный пуховиком!

…Леонид обитал в ничем не примечательной панельной девятиэтажке на окраине города. Вернее, обитал ли в ней сам Леонид, предстояло еще выяснить, но вот квартира находилась точно — подъезд три, этаж восемь.

Засада номер один поджидала меня уже при подходе к подъезду номер три. Правда, на остальных она присутствовала в том же объеме — это были домофоны. Трубку Леонид по-прежнему не брал, вернее, был недоступен, поэтому договориться о цели визита не представлялось возможным. А если мобильный, к примеру, просто сломан, и хозяин квартиры ответит мне при наборе номера квартиры? Что ему сказать?

«Я же не рэкет какой-нибудь, чего мне бояться!» — я топталась возле подъезда, кусая губы. «Так и скажу — хочу спросить!»

Я быстро поднялась по ступенькам и набрала номер квартиры. Ничего. Попробовала еще раз — результат тот же.

Усевшись на лавочку, призадумалась. Возможно, он здесь вообще не живет уже? Тогда чего звонить-ломиться? Все равно узнавать не у кого…

Тут бы я и ушла, но железная дверь пикнула, дрогнула и открылась, выпуская на улицу женщину с ребенком.

— Подождите! — крикнула я и, вновь припоминая полезный урок от кошки Катьки, в последний момент проскользнула в подъезд. Домофон пикнул, дверь закрылась, и пространство погрузилось в темноту.

Придя домой, Любовь Яковлевна молча сунула Пашке сумки и лоток с яйцами и, прихватив Майбаха, скрылась на своей половине. Оттуда раздавалось мурлыканье и тяжелые вздохи, что-то вроде:«… вот это вся позиция… просто не из-за чего… хороший мой, кошенятко…»

Ира выразительно посмотрела на одессита, а он виновато пожал плечами. Что тут скажешь?

Когда глаза привыкли к темноте, я осторожно двинулась вперед, нащупала ногами ступеньку и поднялась к лифту, что-то свалив в темноте. Оказалось — кем-то старательно возведенный из пустых конфетных коробок памятник целлюлиту, у подножия которого обрели свой последний путь букеты из сухих роз. Я небрежно сложила все обратно — почему в подъездах так любят эти сомнительные украшения? — и вызвала лифт. Он нервно дергался где-то наверху.

— Паш, ты не видел мою «Чайку»? Из последнего журнала? — Ира перетирала свою коллекцию сувенирных машинок, состоящую преимущественно из блестящих автомобильным лаком образцов советского периода. — Я перед Новым годом покупала…

Пашка тут же подошел и внимательно посмотрел на полку:

— Не знаю… недавно все были вроде на месте…

— Это твоя мама! — рассвирепела Ира, швыряя салфетку. — Она тут раскладывает свою косметику постоянно, наверняка свалила куда-нибудь! Вот и будет повод поговорить! Серьезно поговорить!

— Ир… — Паша сделал слабую попытку удержать ее, но низкий сердитый голос уже раздавался над ухом Любови Яковлевны:

— Признавайтесь, зачем вы это брали и испортили?! Пусть это детство, как считают некоторые, но это мое дело!

— Ирочка, прости! — мама из Одессы прижала к груди кота и пустила слезинку: — Таки да, догадалась, Ирочка… только не бей!

Внезапно кабину лифта стало бросать из стороны в сторону, а со стороны дверей раздавались удары, будто кто-то колотит в них кулаком. Я от испуга присела, а лифт еще раз хрюкнул и остановился, но кабина еще некоторое время продолжала прыгать вверх и вниз. А двери открываться не спешили, да и кнопка на восьмом этаже еще не загорелась, мигая на пятом. Застряла! Лифт дернулся, и я вместе с ним, хватаясь за стенку — он же не собрался падать?!

Я протяжно вздохнула и нажала кнопку «вызов». Не дождавшись реакции, надавила снова, выискивая глазами номер аварийной службы, но тут погас свет. Да что же это такое?!

— Эй! Кто-нибудь! Помогите! — я постучала кулачками в плотно сомкнутые двери противного лифта, а потом приложила ухо — тишина!

«Говорила мне Ирка — надо ходить пешком!» — пригорюнившись, я облокотилась на тонкую стенку. Что же делать?

Из-за нелепой маскировки я даже не взяла сумку — распихала по карманам пуховика мобильный, ключи и немного денег. А в сумке у меня фонарик! Рулетка и конфетка, что тоже могло пригодиться. Но даже то немногое осталось в коричневом пуховике мамули, закинутом на заднее сиденье «Тотоши».

— Эй! — снова забарабанила я по двери. — Спасите! Я застря-а-ла!

Устав орать, я угомонилась и прислушалась. Тихо. Только… ура! На лестнице явно был слышен топот ног!

— Помогите! — снова крикнула я, и вскоре между дверями лифта просунулась чья-то ладонь и принялась раздвигать створки. Но в быстро образовавшуюся щель я увидела лицо… моего вчерашнего похитителя!

— Помогите… — шепотом попросила я, отползая к задней стене. Но, кроме невесть откуда взявшегося Мягкова, здесь больше пока никто не спешил мне помогать. А в этой «помощи» у меня тоже были гигантские сомнения!

Ирка замахнулась на Майбаха, трепавшего ее шарф, утащенный из коридора, а Любовь Яковлевна вдруг поджала губы, словно еще минуту назад хотела в чем-то сознаться и вдруг — передумала! Но ведь она сказала: «Догадалась?..» О чем догадалась?.. Об испорченной «Чайке»?

— Так, признавайтесь, куда дели и что вы с ней сделали! — насупив брови, потребовала Ира, упирая руки в боки.

— Ира, давай не будем в грязь бросать… — завела Пашкина мамаша свое любимое, но Ирка прикрикнула:

— Любовь Яковлевна!

— …до того момента, шо у нас был, мне никто ничего не говорил…

— Да какого момента? — взвилась Ирка. — Ничего не пойму! Говорите толком! Куда дели?!

— Ирочка, твои эмоции лица… извини меня, оторви и брось! — одесская гостья сделала попытку выскользнуть на кухню, но у Иры были свои планы, и она схватила свекровь — ну, почти свекровь! — за пухлую руку.

— Отвечайте нормально! — потребовала она, но Любовь Яковлевна гнула свое:

— …и общаться в дальнейшем я не хочу, у меня такое желание никогда и не возникало…

— У меня, вообще-то, тоже… — немедленно обиделась Ирка, но Любовь Яковлевна перебила:

— Спасибо, шо сказали! — и предприняла очередную попытку освободить руку.

— Мам, Ир! — Пашка решил вмешаться, протискиваясь между своими «девушками» с котом на руках. — Перестаньте ссориться! Ну пожалуйста!

— Кошенятко мой хороший! — Любовь Яковлевна потянулась за котенком, который с радостью перекочевал в ее уютные объятия. — Вин играе в игры и начинает шо-то разбивать, но вин же…

— Да я знаю, что он разбивает, меня интересует, что вы натворили! — рявкнула Ира, но под умоляющим Пашкиным взглядом добавила уже гораздо тише: — Любовь Яковлевна, обещаю, ругаться не буду, просто отдайте хотя бы то, что осталось.

«Пашка бампер приклеит, если что», — уныло подумала она, когда Любовь Яковлевна, тяжело вздыхая, отошла к своему чемодану.

— Вот, — и она смиренно повернулась, протягивая руки. — Только кошенятко не трогайте, прошу. Замашки есть иногда…

Но Ира замерла с открытым ртом, не в силах оторвать взгляд от рук свекрови — ну совсем уже скоро свекрови, как ни крути!

— Откуда это у вас? — побелевшими губами выговорила она.

— Сейчас, подожди! — крикнул Мягкий с той стороны лифта, а я задрожала — меня это обещание нисколько не успокоило, а совсем даже наоборот!

Я забилась в дальний угол, прижимаясь к перегородке, и с ужасом смотрела на растущую щель. Утешало одно — протиснуться в нее, даже если Мягкому удастся увеличить еще на несколько сантиметров, я все равно не смогу! Если только заточение не продлится пару лет и я сильно похудею…

Как он меня здесь нашел? Я же хорошо замаскировалась! И «Тотошу» они не знают — я с декабря прошлого года не сидела за рулем! Как?!

— Я сейчас! — крикнул Мягкий и отпустил руки, отчего в кабине сразу воцарилась кромешная тьма. — Сейчас что?!

Свет по-прежнему отсутствовал, но лифт снова задергался и… поехал вверх! Хорошо это или плохо, я затруднялась ответить, поскольку на ситуацию влиять все равно не могла. «Посмотрим», — уныло подумала я, и тут двери распахнулись!

Я вылетела на залитую дневным светом площадку и заметалась, не зная, что хуже — вернуться в непредсказуемую темную кабину лифта или же бежать по лестнице. О том, чтобы спокойно посетить Леонида, речь давно уже не шла!

Я все-таки выбрала лестницу. Что-то мне подсказывало, что я теперь буду выбирать лестницу несколько ближайших лет!

Стараясь не топать «старушечьими» ботинками, я сбежала вниз, поглядывая по сторонам, но Мягкого видно не было.

«А может, он в квартире у Леонида? А тот, скорей всего, уже мертв!» — я похолодела. Вот почему он трубку не берет, на домофон не реагирует! Некому уже реагировать, если в гостях побывали ребята Мягкого!

Я нажала кнопку, светящуюся красным ореолом, и налегла на входную дверь — скорее наружу!

Влетела в салон и включила зажигание. Прочь отсюда! Получается, эти прыткие ребята в погоне за моей драгоценной трубкой тоже вычислили ее бывшего владельца и успели к нему раньше меня…

«К напарнику ювелира, судя по всему, они тоже «успели» раньше», — я мрачно крутила руль, соображая, что делать. Как-то плохо соображалось, хоть я теперь и брюнетка!

В сумке заверещал мобильный — оказалось, Инка была готова через полчаса встретиться со мной и своим Славой для разоблачения последнего. Или меня!

— Хорошо, только ты не удивляйся, когда меня увидишь, ладно? — предупредила я, вновь натягивая пуховик и поправляя на голове пуховый платок. Мне не хотелось еще раз встречаться с Мягким и его дружками!

— Где вы это взяли? — все еще немного дрожащим голосом переспросила Ира, выхватывая из рук Пашкиной матери папку с пропавшим «Делом номер…». — Я его обыскалась везде!

— Таки, Ирочка, вин же маленький, заигрався и…

— Кто?! — взревела Ирка, судорожно перелистывая содержимое. Все на месте! Только папка…

— …я молчала, я терпела, деньги транжировала, причем одно до другого…

Иркин стон и последующий рык заставили Любовь Яковлевну замолкнуть на полуслове, но, сглотнув, она продолжила, под одобрительным взглядом сына, который маячил за плечом сердитой Ирочки, поминутно поглаживая ее по плечу.

— Кошенятко, говорю, заигрався и порвав вашу папочку… — она сложила ладошки, умильно поглядывая на своего «кошенятка», который самозабвенно вылизывал лапу, совершенно не чувствуя за собой никакой вины.

— И что? — недоумевала Ира, хотя была сообразительна — по званию полагалось! — Оно у вас, что ли, было все это время? — догадалась она.

— Ну да! — облегченно вздыхая, обрадовалась одесская мама. Ира наносить побои ее любимому кошенятку не собиралась — вообще на него внимания не обращала!

— Вин, говорю ж, заигрався и…

— Папочку порвал! — снова раздражаясь, перебила Ирка. — А зачем вы ее взяли? — недоумевала она. Еще Вадьку подозревала!

— Так хотила новую купить, деньги транжирила, на такси все каталась, только нет такой нигде! Бачишь, тут три полосочки, а там все девки мне четыре предлагали…

— Любовь Яковлевна. Это же не тест на беременность — тут количество полосок на результат не влияет! — облегченно рассмеялась Ира. — Главное, что внутри все в сохранности!

— Шо ты, Ирочка, внутри вин не успел, я отобрала…

Пашка тихонько хихикал сзади, грозя Майбаху пальцем. Тот презрительно отвернулся.

— Ирочка, я не могу тебе понять — ты шо, не рада? — Любовь Яковлевна раскинула руки и двинулась к ней. — Давай, золотко, цем-цем! — она смачно расцеловала Иру, а заодно — и Пашку. Майбах снова был прижат к обширной груди и предназначался для особо длительных, эксклюзивных возлияний.

— Надо Юльке позвонить! — Ира заперла многострадальное «Дело» в стол, едва удержавшись, чтобы не поцеловать папку, и набрала номер сестры. Из кухни раздались грохот и стук коготков — белый Майбах поскользнулся на столе и свалился прямо на небрежно оставленный лоток с яйцами…

— Сама собиралась тебе звонить, — я обрадовалась, услышав голос сестры. — Ир, слушай, надо с этими твоими подручными что-то решать. Я…

— Решим, решим! — Ирка пребывала в отличном настроении. — Прикинь, никто «дело» не крал, Майбах порвал папку. Помнишь, я же нашла кусочек картона? А Любовь Яковлевна, нежно привязавшись к «кошенятку» решила, что я его накажу, и спрятала обгрызенную папку пока у себя в чемодане, а сама принялась искать по магазинам новую!

— Так что так долго-то? — не поняла я. — Так трудно купить обычный картонный скоросшиватель?

— То-то и оно, что наша педантичная маман искала именно такую — у меня там три полоски на обложке, а ей в магазине предлагали новые, где четыре! — Ира захохотала. — Теперь они у меня попляшут…

— Да-да! — горячо поддержала я стремление сестры пересажать побольше народу — главное, чтобы среди них были Мягкий и компания! — Ир, они меня достали! И теперь я не знаю, как узнать про трубку… — я быстро рассказала про визит к Леониду.

— Давай приезжай, будем думать, — приказала Ирка, а я, как раз проезжая мимо своего любимого магазина «Норма жизни», решила остановиться и что-нибудь перекусить.

Я здесь не была, наверное, с самого лета, но в «Норме» мало что изменилось — ассортимент так же потрясающ, а персонал — улыбчив и приветлив.

Купив куриную котлетку, фаршированную печенью, я остановилась возле кондитерского отдела, решая, чем же себя еще побаловать.

— Дайте «Искушение», — попросила я, показывая на гигантских размеров круглую конфету, упакованную в блестящую фольгу.

— Вам ванильное, миндальное, шоколадное?.. — уточнила девушка, и я стала оседать на пол, закатывая глаза, из последних сил прошептав:

— Шоколадное…

В машине я снова натянула пуховик и замоталась платком — мало ли кто снова бродит неподалеку и может меня узнать! Встречаться с Конем, Мягким и остальными членами этой организации по несколько раз на дню совершенно не входило в мои планы! Иначе моя старушка станет седой по-настоящему!

Я нетерпеливо содрала целлофан с лотка и принялась за котлету. По машине тут же поплыл умопомрачительный мясной дух, и эстет «Тотоша» деланно вздохнул.

— Переживешь, — отмахнулась я, поглядывая в окно. За едой я люблю посмотреть что-нибудь интересненькое. По чистому тротуару спешили люди, в основном бедные студенты в куртенках и вязаных шапках и цокающие каблучками дамы, закутанные в дорогие шубы и меховые жилеты. Надеюсь, они потратили не все свои деньги на дорогую одежду, и у меня будет после праздников работа по дизайну их сногсшибательных интерьеров!..

В приоткрытое окно доносились обрывки телефонного разговора: «Зая, ну прости, ну забыл…» Видимо, «зая» периодически бросала трубку, поскольку бубнение возобновлялось с новой силой.

С любопытством я высунулась в окошко подальше, рискуя нечаянно пожертвовать кулинарный шедевр нормовских поваров голодной живности, ошивающейся рядом. А, вот он! Провинившийся перед «заей» абонент сидел на кованой лавочке перед магазином. Лавочка была сооружена под раскидистым деревом и всегда была объектом культурного отдыха уставших граждан.

Я не успела узнать, простила ли «зая» этого парня, потому что дверь со стороны пассажирского сиденья вдруг резко распахнулась, и рядом кто-то вежливо произнес:

— Уберите машину, иначе мы будем вынуждены….

Выронив все-таки котлетку на асфальт, я испуганно повернулась и увидела группу молодых людей, один из которых был с видеокамерой, а другой помахивал перед капотом каким-то круглым плакатом.

— Что же вы, бабуля, дожили до таких лет, а парковаться правильно не научились? — пожурил меня один из парней, а я смахнула с губы прилипший кусочек фарша и икнула. — Здесь так нельзя стоять, вы затрудняете движение. Давайте, сдавайте назад, а то…

— А што такое? Больше негде было… а што не так? — сказала «бабуля», включая заднюю передачу. — Милай, я… сзади машина, как же я развернуся тута, а?

— Давай, давай, бабуль, вот так, — руководил парень, а я медленно разворачивалась, стараясь не зацепить рядом стоящие дорогущие автомобили — возле «Нормы жизни» их всегда полно! Моя, кстати, тоже недешевая…

— Молодец, старушка! Так держать! Счастливого пути! — помахали на прощанье ребята. Проезжая, я заметила, что плакат оказался наклейкой. «Мне плевать на всех, паркуюсь где хочу» — было написано в центре круга, окаймленного красным ободом.

— Да мне не плевать, просто негде было… — снова пробубнила я и прибавила в скорости, поскольку от Инки уже пришли три сообщения, что они со Славой ждут меня.

Оригинальный фасад кафе сразу бросался в глаза — козырек был изготовлен в виде шляпы знаменитого француза, что неудивительно, учитывая название — «Бонапарт».

«А я выгляжу, как мать Наполеона», — сердито подумала я, испытывая все большую неприязнь к моим преследователям, вынуждающих рядиться непонятно во что! Тяжелые двери захлопнулись, и я оказалась в уютном помещении, выискивая глазами подругу.

Внутри тоже вполне соблюдался общий французский стиль с его шторами и ампирной мебелью. Даже официанты говорили с французским «прононсом», то есть хорошо так в нос. Хотя это, скорей всего, не дань стилю, а постоянно гуляющие по залу кафе сквозняки. Не знаю, насколько сам Бонапарт был любителем фонтанов, но владелец кафе — точно был, поскольку вышеупомянутый предмет величественно журчал в центре зала.

— Кофе с молоком, — попросила я, пристраивая на изящную деревянную вешалку свой платок и пуховик под изумленным взглядом Инки. Слава мазнул по мне ленивым взглядом светло-шоколадных глаз и незаметно погладил Инкину руку. Та покраснела и смутилась, и было видно, как в ней борется одинокая молодая симпатичная девушка с замужней молодой женщиной.

— Как погода? — проявил любезность Инкин ухажер, предположительно — также и мой ночной приятель.

— Холодно, — холодно ответила я, сверля его не в меру подозрительным взглядом. Похож, ужасно похож! Влад? Джек? Слава?..

Переглянувшись с Инкой и получив ее одобрение, я немного подвинула свой стул ближе к Славе и, смущенно улыбаясь, слегка коснулась его ноги коленом. Он несмело дернул уголками губ и… отодвинулся! Делает вид, что мы не знакомы и совершенно не вместе провели эту ночь? Совершенно сумасшедшую ночь…

— …французские сюиты Баха… — отвернувшись от меня, Слава — скорей всего, что все-таки именно Слава! — что-то восторженно рассказывал Инне. Какие сюиты? Ну да, я вчера выводила… рулады, сюиты и даже один концерт для скрипки с оркестром, но Иоганн Себастьян был тут совершенно ни при чем!

…Пальцы опытного, если не сказать — профессионального! — музыканта Влада вчера играли на моем «пианино» такие мелодии, что, даже на миг вспомнив об этом, я покрылась мурашками и залилась румянцем.

— Жарко тут, — я зачем-то вскочила с места с трудом, но справилась с желанием умыться в фонтане и вскоре вернулась за столик.

Надо как-то убедить Инку, что Слава и Влад — два совершенно разных человека! Похожи, да, очень похожи, но такое бывает! И я не уводила у нее парня! Кстати, именно мой сам с утра куда-то «увелся», и вот уже целый день от него ни слуху ни духу!

Ох, да все неплохо складывается! Иркино «дело» нашлось, трубка пока у меня, Инка, надеюсь, тоже угомонится со своей ревностью. Все хорошо, вот только бы еще нашелся Влад, а парни Мягкого потерялись… но с этим я поеду к сестре, пусть включается в процесс и влияет! Кто из нас капитан, в конце концов?!

Повеселев, я привстала и порылась в кармане пуховика, где нашла так и не съеденную конфету «Искушение». Но даже развернуть не успела, как заиграл мобильный — сестрица! Легка на помине!

Но мое хорошее настроение улетучилось так же быстро, как это делает только что залитый бензин в «Хаммере».

— Юль, приезжай давай… — голос сестры звучал как-то хрипло, истерично и при этом булькал, словно ее сейчас топили!

— Ир! — закричала я, но в трубке уже раздавались короткие гудки. Я снова набрала номер, но абонент был недоступен. Что там случилось?!

— Мне надо бежать! Что-то с Иркой! — тяжело дыша, кинулась к вешалке и рывком сдернула одежду. — Ин, Слав, созвонимся! — я уже неслась к выходу, когда сзади меня кто-то схватил за руку.

— Мне некогда! — запыхавшись, прокричала я. — Что?!.

Затуманенным взглядом я отметила широко открытый рот какой-то блонди за соседним столиком, а за руку меня крепко держал толстый дядя а-ля «денежный мешок», или «папа, хочу шубу и колечко!», что, в принципе, одно и то же.

— Пустите! — да что же все сегодня норовят меня схватить?! Совершенно не уважают старость! По правде говоря, моя «старость» была несколько наносная, но все-таки! Они-то об этом не знали!

Тем временем долговязая блондинка выбралась из-за своего стола и, поминутно повизгивая, в обуви на высоченной платформе доковыляла до нас.

— Милый, это она! Меня! По носу! — всхлипнула она и часто заморгала, рискуя оцарапать щеку «милого» накладными ресницами.

— Да я ее первый раз вижу! — возмутилась я, потуже завязывая платок. — Ты шо, девка? — сочла нужным включить «бабулю».

— Пальтом своим, какашечным, прямо по носу-у-у! — подвывала та, одним глазом контролируя хватку «милого» на моей руке.

Я закатила глаза и вздохнула. Наверняка в спешке мазнула немного мамулиным пуховиком, ну и что? Орать сразу?! Скажите, ногу сломала!

— Пустите! — я дернула рукой, но «милый» держал крепко и смотрел со значением, наверняка затрудняясь вопросом, что же со мной делать. — Да пусти ты! — я была близка к истерике, не переставая думать, что там случилось у Ирки, если она разговаривала таким голосом! Моя сестра отличается змеиной хладнокровностью, спокойствием и невозмутимостью в большинстве ситуаций, поэтому просто так она орать не могла!

— Да двинь этой бабке! — взвизгнула блондинка и навалилась на спутника. Тот покачнулся и толкнул меня плечом, выпустив при этом руку, но радоваться было рано — не удержавшись на ногах, я плюхнулась в фонтан! Да здравствует День ВДВ!

— Уроды! — отфыркиваясь, я с трудом поднялась на ноги, поскольку длиннющий пуховик от воды был отяжелен совершенно недопустимо и тянул меня вниз!

— Чья бабушка, граждане? — заволновался официант, а возле фонтана уже собралась небольшая взволнованная толпа, среди которой визжала задетая пуховиком блондинка. «Милый» по-прежнему сохранял спокойствие и невозмутимость.

— Наша! Наша бабушка! — Инка протягивала мне руку, а Слава поддержал с другой стороны, и я наконец-то смогла ощутить под ногами плиточный пол кафе, глядя, как подо мной мгновенно образуется лужа.

Злость затопила меня похлеще фонтана! Да что же это такое! Начало января — не самое удачное время года для водных процедур, а я практически каждый день испытываю их на себе, причем совершенно без согласия и одобрения именно с моей стороны!

— Получи, простихвостка! — рявкнула я, подскакивая к блондинке и хватая за нарощенные космы. — Пропадать, так за дело! Стерва! — я толкнула ее в грудь, и, в очередной раз взвизгнув, зачинщица моего несанкционированного купания плюхнулась попой на стол. Свалив какую-то особо приготовленную курицу и бокал с шампанским, повалилась на пол, напоследок сделав ногами полезное упражнение «велосипед».

«Мамуля говорит, что надо следить за здоровьем», — удовлетворенно подумала я. Пока «милый» стоял разинув рот, перевернула на пол маленький круглый стол и понеслась к выходу, на ходу сунув ключи от «Тотоши» Инке:

— Пожалуйста, попроси папу пригнать в гараж, куда я в таком виде!

Выскочив из «Бонапарта», я замахала руками и прыгнула в первую остановившуюся машину. Ею оказалась тюнингованная «шестерка» — на ржавом багажнике когда-то голубого цвета красовался спойлер такого размера, что за него машину можно было просто носить с собой — в магазин, например. Изрядно поломанные пластиковые обвесы агрессивно, как они думали, торчали на переднем бампере, а глушитель был размером с ведро, издавая невероятно громкое рычание. Гоночную полоску на капоте заменяла пыль недельной давности.

— Бабуль, на кладбище торопишься? — заржал водитель, но я замахнулась на него воображаемой клюкой и назвала Иркин адрес, дрожа от холода в мокрой одежде и еще от страха за сестру.

— Ир! Открывай! Ирочка! — я колотила в дверь кулаками, кажется, даже рыдала, жала кнопку звонка и еще стучала мокрым ботинком. — Ира!

— О, привет! Быстро ты! — удивилась сестрица, а я замерла на пороге. Слезы, в отличие от обуви, моментально высохли. Плавно покачивая бедрами, Ирка скрылась на кухне, откуда доносился очень уютный шкворчащий звук жарящегося мяса, не менее уютный его же аромат и негромкое бубнение Любови Яковлевны.

Не раздеваясь, я дотащилась до кухни и без сил оперлась о стену. Так с ней все нормально?..

— Ир, что случилось? — тихо спросила я, придерживаясь за косяк.

— В смысле? — подняла брови сестра, помешивая в чашке. Сейчас я ее стукну! По лбу, чтоб не морщила, и по заднице, чтобы так меня не пугала!

— А что ты так орала, будто тебя топили? — я отлепилась от гостеприимного косяка и опустилась на табурет.

— А по-моему, это тебя топили, — Ирка кивком указала на мой темный подол, с которого до сих пор капало. — Ты что, купалась? Сдурела?..

— Ага. В фонтане. Так в чем дело? — повторила я, решив наконец снять ботинки — как бы правда не заболеть! — Почему у тебя был такой голос?

— Дурачились они, — не поворачиваясь от плиты, сообщила Пашкина мама. — Ой, не подходите — шкворчать буде… — и она вылила в сковороду какой-то соус. Там сразу зашипело, взметнувшись столбом густого пара до вытяжки. Я судорожно вздохнула. Дурачились они!

— Ага, я тебе звонила, а Пашка меня щекотал. Негодник! — Ирка облизала ложку и засмеялась, а я гневно приподнялась. Щекотал!

— Ир, ты понимаешь, что из-за вашей щекотки я подралась с людьми, упала в фонтан — теперь Инка там разбирается из-за меня! — бросила «Тотошу», потому что не могла залезать туда в мокром пальто! Понимаешь? Щекотались они! — я громко отодвинула табурет и, еле сдерживая слезы, рванулась к выходу, но Ирка меня поймала.

— Юль, ну ладно тебе! Прости! Не подумала! Сейчас поужинаем, и все образуется! — она заключила меня в медвежьи объятья и приподняла. Я пискнула.

— Да, и иди в ванну погрейся — вон, все ледяное! — сестра подтолкнула меня к двери. — Иди-иди, я тебе принесу халат, носки…

— Ир, у меня скоро водобоязнь начнется! — пробурчала я, но в ванну зашла и воду все-таки пустила. — Пуховик посуши, мне еще домой пробираться! — крикнула я, пробуя воду. А затем взяла с полки Иркин шампунь с ароматом зеленого чая и мстительно выдавила полпузырька — для густой пены!

— Так а что ты звонила-то? — снова спросила я, когда, закутавшись в сестрицын пушистый халат и натянув до колен толстые носки, сидела за столом и уплетала мясо. Вкусно было до невозможности!

— Можно мне еще? — я протянула тарелку Любови Яковлевне, которая с готовностью наложила добавки.

— А! — Ирка махнула рукой. — Мамуля звонила, они там придумывают на завтра двенадцать постных блюд, хотела у тебя спросить — ну, может, есть пожелания…

Я застонала. Почему это нельзя было сказать по телефону спокойным тоном безо всякой щекотки?!

«Мяу», — сказал пожаловавший на кухню Майбах, и я была с ним абсолютно согласна!

…Позже мы с сестрой выработали план моего водворения домой — я по-прежнему изображаю старушку. Еще пару дней, и мы с Конем будем приятелями, тепло здороваясь при встрече, обсуждать «нонешнюю молодежь», поделив всех на «проституток» и «наркоманов», свежесть батона и подагру Сергеевны, пусть даже кто такая Сергеевна, я не знала, а Конь и подавно!

— Пойдем вместе — вдруг на площадке дежурят, — предложила Ирка. — Ты подзадержишься на третьем, и, если там кто-то тебя пасет, я к тебе обращусь, типа «Баб Зин, зайдите ко мне» или что-то в этом роде, поняла?

— Поняла, — кивнула я, натягивая еще сырые ботинки. — Пойдем!

— А, вспомнила! — вскинулась сестра. — Мамуля еще интересовалась, ты гусю массаж делать будешь завтра? Она купила. Привет! — она поцеловала входящего в квартиру Пашку.

— Вы что? Больше некому сделать массаж? — удивился одессит, хлопая на стол пакет с хлебом. — Гусю?..

Мы с Иркой снисходительно переглянулись. Мужчины! Чтоб они понимали! А рождественский гусь, прежде чем целый день фыркать в духовке, душераздирающим ароматом сводя с ума всех домашних и целый подъезд, подвергается моей обработке смесью соли, перца, тертого чеснока и обязательно французской горчицы. Я долго-долго натираю его, старательно размазывая специи по коже. Так нежно никто не умеет! А в Рождество гусь радует всех ответной нежностью и сногсшибательным вкусом.

— Побежали! — я потянула сестру за рукав, даже после двух порций жареного мяса чувствуя голодные спазмы. Что за жизнь!

Благополучно миновав двор и не встретив никого из преследователей, что дарило определенные надежды на пустующий также подъезд, мы с сестрой поднимались по лестнице, негромко переговариваясь.

— Подожди, — попросила я, сунув ей платок и энергично взбивая волосы. — Сейчас…

Но дверь Влада оказалась запертой. Не среагировал он и на звонок. Или просто снова отсутствовал, что скорей всего. Я разочарованно пожала плечами и потопала за Иркой, которая уже звонила в дверь нашей квартиры.

Рамблер-почта. Написать письмо.

«Ликвидация успешно закончена. Ловите подтверждение. Жду остальную оплату».

Отправить письмо. Письмо успешно отправлено.