Королева лунного света

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Кларисса вернулась домой.

Точнее, ее туда доставили. Люди Ферруччио безукоризненно выполняли его приказы.

Она прямиком направилась в отцовские покои, отчаянно надеясь, что все сказанное ей Ферруччио неправда. Ей нужно было собраться с духом, поэтому она решила немного постоять в коридоре, прежде чем войти в спальню.

— Рисса, mia dara figlia, где ты была всю ночь?

У нее чуть не случился разрыв сердца, когда она услышала у себя за спиной голос отца, который в последнее время редко вставал с постели.

— Как будто ты не знаешь, — повернувшись, отрезала она.

Его губы плотно сжались, отчего односторонний перекос лица, последствие инсульта, стал еще более заметен. Ее грудь сдавила боль, и она начала проклинать Ферруччио с новой силой. По его вине она впервые в жизни нагрубила отцу, который сейчас, как никогда, нуждался в ее поддержке.

Он жестом пригласил ее пройти в гостиную. Ей было больно наблюдать за тем, как он хромает, опираясь на трость и волоча парализованную ногу. Опустившись на ближайший стул, король с минуту восстанавливал дыхание и лишь затем произнес:

— Я только знаю, что ты сегодня встречалась с Ферруччио.

— Встреча заняла больше времени, чем ожидалось. — Кларисса постаралась скрыть свой гнев и разочарование. Нужно было все выяснить, прежде чем кого-то винить. — Ты знаешь, почему он захотел вести переговоры именно со мной? Ее отец тяжело вздохнул.

— Если ты представляешь, что за человек Ферруччио Сельваджио, ты должна знать, что он никогда не называет своих причин. Но у меня есть некоторые предположения.

Кларисса напряглась.

— И какие же?

— Он тобой интересуется. Всегда интересовался.

Ее словно ударили под дых.

— И ты, несмотря на это, послал меня к нему.

— Почему ты так злишься, Рисса? — В голубых глазах отца промелькнула тревога. — Он тебя... расстроил?

— Это слишком мягко сказано.

Его тревога уступила место ярости. На мгновение Кларисса увидела в нем могущественного короля, который сорок лет правил Кастальдинией и превратил ее в рай на земле.

— Что он сделал? Скажи мне.

— Главное то, что его совсем не интересовали мои деловые качества. Зачем ты послал меня к нему, если знал, что его интерес ко мне сугубо личного характера?

— А почему тебя это так возмущает? — Типичная реакция. Ее отец имел привычку отвечать вопросом на вопрос. — Я никогда не понимал, почему ты так с ним холодна. Думаю, нам очень повезло. Он станет моим кронпринцем и будущим королем. Я не против, если он станет для тебя кем-то большим.

Ее мужем? У Клариссы это в голове не укладывалось.

— И ты решил, что представилась отличная возможность для сводничества?

— Какой отец не воспользуется любой возможностью, чтобы сделать дочь счастливой?

— И ты решил, что Ферруччио — это мое счастье?

— Тебе нужен такой человек, как он.

— Таких, как он, больше нет.

— Полностью с тобой согласен. Он лучшая партия для тебя.

— Dio, Padre... — Ну как можно так заблуждаться!

Неожиданно Клариссе в голову пришла одна мысль. Что, если это побочный эффект болезни? Отец говорил ей, что постоянно что-нибудь забывает и не может сосредоточиться. Что, если он боялся умереть и оставить ее одну? Возможно, он узнал, что Ферруччио ее преследовал, и решил воспользоваться этим шансом. Как она могла порицать его за то, что он хотел лучшего для нее?

В любом случае сейчас это не имело значения. В первую очередь нужно было думать о надвигающейся катастрофе, о которой так хладнокровно рассказал ей Ферруччио.

Она глубоко вдохнула.

— Правда, что Кастальдинии угрожает опасность?

Король прищурился.

— Это Ферруччио тебе сказал?

— Пожалуйста, скажи мне, что он преувеличивает.

— Наверное, пришло время сказать тебе правду. — Он отвел взгляд, и Кларисса приготовилась к худшему.

— Наверное? Dio Santo, почему ты решил, что вообще должен ее от меня скрывать? Padre, я взрослая женщина, дипломированный специалист, народ избрал меня членом Совета. Как ты можешь скрывать от меня такие важные вещи? Как тебе это удается, когда всем остальным, похоже, все известно?

Его губы дернулись.

— Может, я уже и не тот, что прежде, но мое слово по-прежнему закон для моих подданных. Я распорядился, чтобы никто ничего тебе не говорил.

Кларисса была готова рвать на себе волосы.

— Почему?

— Потому что, какой бы взрослой и сильной ты ни была, ты всегда будешь моей маленькой девочкой, Рисса. Потому что во всех бедах Кастальдинии виноват я, и мне было стыдно тебе в этом признаться. Я надеялся, что смогу все исправить и мне не придется видеть разочарование в твоих глазах.

По щекам Клариссы покатились слезы. Она бросилась к ногам отца, крепко его обняла и зарылась лицом в его грудь, как часто делала в детстве.

— Ты никогда его там не увидишь, Padre. Ты всегда будешь моим героем.

Отец прижал ее к себе здоровой рукой, а другой, пораженной болезнью, начал легонько поглаживать по волосам, пока рука не ослабла и не упала вниз. Тогда он наконец заговорил:

— Все началось около десяти лет назад. Я нажил себе много врагов внутри Кастальдинии, и это дало возможность внешним врагам найти лазейки и просочиться в страну. Я виноват в том, что скрывал это от всех, кроме некоторых высокопоставленных лиц. Затем у меня случился инсульт. Для народа Кастальдинии и остального мира единственная проблема нашей страны связана со спадом в экономике, но это только верхушка айсберга. Да, Леандро и Дуранте делают все возможное, чтобы предотвратить кризис. Сейчас ситуация кажется стабильной, но это лишь затишье перед бурей. Если мы в ближайшее время не выберем кронпринца и будущего короля, кризиса не избежать. Внутренние проблемы ослабят королевство настолько, что оно рухнет под натиском внешних врагов и превратится в их сырьевую базу. Леандро и Дуранте могут это на время приостановить, но они оба отказались от короны. Признаюсь, у них были на то веские основания. Они оба весьма влиятельны, но только король может навести в стране порядок. Ферруччио — единственный, кто обладает политическим и экономическим влиянием, достаточным для поддержания суверенитета Кастальдинии.

Кларисса лежала в постели и смотрела в потолок. Она никак не могла прийти в себя после вчерашнего разговора с отцом.

Ночью она глаз не сомкнула и, поднявшись на рассвете, долго измеряла шагами комнату. Сейчас было уже десять утра, но она чувствовала себя разбитой.

Деваться было некуда. Кастальдинии действительно грозила опасность, и спасти ее мог только Ферруччио Сельваджио. Но этому негодяю была безразлична судьба страны. Он думал только о том, как бы добиться своего. Получить свою «компенсацию». Ее.

Когда-то Люси назвала его богом. Теперь ей, Клариссе, придется принести себя ему в жертву, чтобы спасти свою страну от гибели.

Протянув руку, она взяла с туалетного столика мобильный телефон.

Пришло время обсудить условия сделки.

Она нашла в памяти телефона номер, который, по словам Ферруччио, был известен лишь нескольким привилегированным людям. Он дал ей его, когда в очередной раз приглашал поужинать. Она ни разу по нему не звонила.

Соединение включилось сразу после первого гудка.

Он знал, что она позвонит. Кларисса ожидала, что он начнет злорадствовать, но на другом конце линии было молчание.

Наконец в трубке послышался вдох, после чего он ласково произнес:

— Кларисса...

У нее внутри все упало, но тянуть она больше не могла. Она глубоко вдохнула и выпалила на выдохе:

— Что ты имел в виду, когда сказал, что возьмешь меня в придачу к короне? Ты хочешь на мне жениться?

В ответ из трубки донесся циничный мужской смех.

— Жениться на тебя? Без предварительного испытания?

Кларисса закрыла глаза. Как ему удавалось каждым словом вызывать у нее одновременно желание и ярость?

— То есть сначала тебе нужен роман?

Ферруччио издал смешок.

— Возможно, только роман. Возможно, ты меня не удовлетворишь и все закончится.

Кларисса досчитала про себя до десяти.

— Даже если ты хочешь ограничиться романом, мне ничего не остается, кроме как согласиться. Но сперва мы должны обговорить условия.

— Условия? Как практично с твоей стороны. Но разве можно быть практичным, когда речь идет о чувственных наслаждениях, которые я планировал тебе показать?

Ее бросило в дрожь.

— Ты говоришь в прошедшем времени. Означает ли это, что ты передумал?

— Да, я передумал.

Кларисса испытала множество противоречивых чувств, главным из которых было облегчение. Но его дальнейшие слова дали ей понять, что радоваться еще слишком рано.

— Я передумал насчет того, что буду с тобой делать.

Она стиснула зубы.

— То есть?

— Ты должна отлично помнить, что последние шесть лет я тебя преследовал. Но теперь я решил, что ты не заслуживаешь такого внимания.

— Тогда чего же я, по-твоему, заслуживаю?

— Ты должна спуститься со своей неприступной башни и бегать за мной. В конце концов, ты же чемпион в этом виде спорта.

— Если это означает, что ты будешь бежать впереди, я с огромным удовольствием буду бегать за тобой до тех пор, пока ты не упадешь.

Кларисса знала, что он сейчас ухмыляется.

— Даже и не мечтай. Возможно, я не так быстр, как ты, зато очень вынослив.

Хуже всего было то, что Ферруччио не лгал. Он не был хвастуном, пытающимся обмануть самого себя. Знал себе цену и не прикрывался ложной скромностью. Он победил опасности и лишения, которые она даже представить себе боялась.

— Значит, ты, благодаря своей легендарной выносливости, собираешься все время держаться впереди меня. Будут ли в этой игре правила? Будет ли счет? Какова конечная цель? Или это будет похоже на охоту за диким кабаном?

Ферруччио снова рассмеялся. Похоже, он любил, когда ему бросали вызов. Наверное, от подобострастия и приторного восхищения его уже тошнило. Что ж, тем лучше для него.

— Пока ты гоняешься за кабаном, он будет позволять тебе устанавливать правила. Счет, разумеется, буду вести я. Конечная цель — заставить меня передумать. Вот видишь, ты уже не кажешься мне такой заманчивой. Твоя задача — переубедить меня.

— Не посоветуешь, как решать задачу, которая не имеет решения? — обманчиво мягко произнесла Кларисса.

— Если тебе удастся пробудить во мне желание, это будет хорошее начало.

— И подходящий конец.

Ферруччио снова рассмеялся, отчего у нее по спине пробежала дрожь.

— Ну давай, начинай. Твой ход.

— Жаль, что ты в нескольких десятках миль от меня.

— Ты одна?

Его неожиданный вопрос сбил ее с толку.

— Д-да...

— Где ты находишься?

— В своей спальне.

— Опиши ее.

Кларисса огляделась вокруг.

— Она большая. Огромная.

— Подробнее.

— Ты был во дворце и, наверное, представляешь, как выглядит рядовая комната.

— Твоя спальня — не рядовая комната. И я там не был. Пока.

Проигнорировав его провокацию, она сосредоточилась на первой части его реплики.

— На самом деле она хуже, чем рядовая. Так, ничего особенного.

— Ладно. Готовься, я приду с проверкой.

— Кажется, мы договорились, что на этот раз преследую я.

— Я приду за ответами на свои вопросы, а не ради твоего прекрасного тела.

— Моя комната в беспорядке, — выпалила она.

— Ты неряха? — В его голосе слышалось недоверие. — Даже если и так, у тебя, наверное, целая дюжина горничных.

— Я, конечно, не образец аккуратности, — прошипела она. — Но если ты думаешь, что мне позволительно быть неряхой, поскольку я принцесса, ты глубоко заблуждаешься. Сразу видно, что ты не встречался с Антонией, моей няней.

— Встречался. Этой женщине армией бы командовать. Она до сих пор твоя няня?

— Тебе не кажется, что я выросла из того возраста, когда нуждаются в няне? — съязвила Кларисса. — Я продолжаю так ее называть, хотя сейчас она моя горничная. Ее методы превращения маленьких девочек в принцесс мало отличались от тех, которые используются при тренировке бойцов ВВС США.

После небольшой паузы Ферруччио произнес:

— Значит, тебя не баловали, mia bella unica.

Внезапно у нее сдавило горло. Она не ожидала от него такой доброты. Наверное, опять приняла желаемое за действительное.

Но она не могла ослышаться. Он назвал ее своей единственной красавицей. Дальнейшее удивило ее еще больше.

— Твои родители были не правы. Ты рождена для того, чтобы тебя баловали.

Кларисса фыркнула.

— Нет уж, спасибо. Я рада, что их мнение не совпало с твоим. Иначе я превратилась бы в бесполезную пустышку.

— Баловать не значит портить, если это делают разумные и любящие родители. Таким образом они положительно влияют на развитие характера и психическое здоровье ребенка.

«А ты откуда знаешь?» — чуть было не сболтнула Кларисса. Слава богу, что она этого не сделала. Ферруччио принял бы эти слова за оскорбление, хотя она всего лишь собиралась выразить восхищение его педагогическими познаниями. Впрочем, в них не было ничего удивительного. Чтобы добиться такого колоссального успеха, нужно разбираться в любых областях.

— Но твои родители решили быть с тобой построже, поэтому вместо бесполезной пустышки ты превратилась в безжалостную циничную стерву.

От возмущения Кларисса чуть не выключила телефон.

— Эй? Ты отвечаешь на параллельный вызов? Мне подождать, пока ты закончишь оскорблять своего собеседника?

— Вот видишь? Ты циничная. — Прежде чем она успела ответить, он продолжил: — Почему в твоей спальне беспорядок?

Боже, этот человек ничего не забывает. Его невозможно отвлечь.

Она решила уступить.

— Потому что в ней пятнадцать лет не делали ремонт. Потолок протекает, краска облупилась, деревянные панели рассохлись, и это еще не все.

— Но остальная часть дворца в хорошем состоянии. — В его голосе слышалось недоверие. — Как это возможно, чтобы твои покои оставили без должного внимания?

— Эта часть дворца не является памятником архитектуры.

— Но ты ведь принцесса Кастальдинии, — добавил он с негодованием.

Ей было нечего на это ответить. Состояние дворца только подтверждало, что Кастальдиния нуждалась в новом сильном правителе.

— Что на тебе сейчас, Кларисса? — вдруг прошептал он, отчего ее сердце замерло.

— Одежда, — пробормотала она.

— Правда? А я думал фиговые листочки.

Ее губы растянулись в улыбке. Как ему удавалось ее смешить, когда она была готова его убить?

— В чем ты спишь?

— В чем спит большинство людей. Но сейчас я уже не в пижаме.

— Ты не «большинство людей». Если я стану королем Кастальдинии, то издам указ, запрещающий тебе носить пижаму. Женщинам с таким телом, как у тебя, следует носить тончайший шелк и атлас. А еще лучше одни ювелирные украшения.

— Конечно. Обязательно явлюсь в таком виде на следующее заседание Совета, — усмехнулась Кларисса. — Но я бы все же предпочла фиговые листочки.

— Ты опять не ответила на мой вопрос, Кларисса.

Она вздохнула.

— Чтобы избежать визита с проверкой, так уж и быть, отвечу. На мне обычный костюм с юбкой.

— Ни одна вещь, касающаяся твоего тела, не может оставаться обычной. После вчерашнего вечера костюмы с юбкой возглавили список самых эротичных нарядов. Уверен, ты и в пижаме не менее сексуальна.

Ее сердце учащенно билось. Она не знала, что сказать, но Ферруччио и не ждал ее реакции.

— Что у тебя под пиджаком? Твой топ застегивается на пуговицы или снимается через голову, как вчерашний?

— Я не понимаю...

— Здесь нечего понимать. Делай, как я велю. Снимай пиджак. Медленно. — Его вкрадчивый шепот манил ее туда, где память и разум были бессильны. Она сопротивлялась из последних сил.

— Ферруччио, я не думаю...

— Не думай. Делай. Начинай меня убеждать. Снимай пиджак.

Отложив телефон в сторону, она через некоторое время снова взяла его.

— Сняла.

— Лгунья, — прошептал он.

— Откуда ты знаешь, лгу я или нет? Моя комната прослушивается? Ты установил скрытую камеру?

— Я сужу по твоему тону, по дыханию. Каждая клеточка моего тела говорит, что твое тело еще скрыто под одеждой. Ты мне так и не ответила, какой у тебя топ.

— На п-пуговицах... — пробормотала она.

— Тогда пока оставь пиджак. Расстегни топ, Кларисса. Начни с топа. — Ее руки задрожали, подчинившись его воле. — Остановись на пуговице под грудью. — Она сделала, как он велел. — Прибавь громкость на телефоне. Я хочу, чтобы обе твои руки были свободными. — Она послушалась. — Теперь положи руки на грудь, bellissima. Коснись большими пальцами сосков через бюстгальтер. — Кларисса легла на спину и подчинилась. — Они затвердели. Болят. Тоскуют по моим ласкам. Ущипни их. — Сделав это, она выгнулась дугой. — Еще раз.

Ее бросило в жар, внизу живота разлилась огненная лава. Дыхание стало таким же частым, как стук сердца. Она чувствовала себя так, словно ее тело больше ей не принадлежало.

— Задери юбку, положи руки на ягодицы и стисни их, как делал я. — Когда она сделала, как он сказал, из ее горла вырвался стон наслаждения. — Это я прижимаю тебя к себе, готовясь к вторжению. Раздвинь ноги, Кларисса, чтобы мне было удобнее. Готова? Вся горишь? — Она сгорала от желания и больше не могла это выносить. — Давай, Кларисса. Сделай то, что хочешь. Запусти руку под трусики и раздвинь складку. Теперь погрузи пальцы глубже, — хрипло произнес он. — Ты сходишь с ума и едва можешь дышать. Я чувствую тебя, Кларисса. Ты вся дрожишь от напряжения.

Ферруччио судорожно вдохнул, и Кларисса улыбнулась. Он был возбужден так же, как она.

— На этом все заканчивается, mia magnifica. Дальнейшее тебе придется заслужить.

Чары рассеялись. Ее сердце замерло.

— Сейчас я на пути в Кастальдинию. — Внезапно его тон стал сухим. — У меня есть кое-какие дела, но через час я уже буду у себя в особняке. Ты проделала долгий путь к своей цели. Надеюсь, мы завершим его вместе.