Королева разрушенных империй

ГЛАВА 9

Если бы не «шепот ленты», я бы уже нашла способ разорвать себе барабанные перепонки, чтобы хоть немного поспать.

И да, «шепот ленты» — это технический термин.

Эта лента, появляющаяся раз в день, — моя единственная передышка от постоянного тиканья сдвигающихся колец. Единственный звук, на котором я могу сосредоточиться, пусть даже на несколько мгновений.

И единственное, что стоит между мной и свободой.

Ну, кроме стены.

И проклятого турмалинового камня.

И мерзкого океана.

А еще гигантского осьминога с крючковатыми щупальцами.

В общем, мелочи.

...Блять.

Прошло, наверное, дней шесть? Семь? Не знаю, сколько я пролежала без сознания на каменном полу. Достаточно, чтобы затянулись раны от крючьев того ублюдка с щупальцами на спине. Я очнулась целой, но голодной, потом злой от голода, а теперь мой желудок, вероятно, уже начал пожирать соседние органы.

А еще утопать в этом отвратительном море было так же ужасно, как можно представить.

Оказывается, утопление — очень неэффективный способ убить сирену-вампира-гибрида. Я была бы рада умереть и очутиться в Зале Воскрешения, но этого не случилось. Скорее, это было вечное приближение к смерти. Много рвотных позывов, боли, паники и дерганий, но не самой смерти. Этот ебучий осьминог с крючьями тащил меня по морскому дну, пока я не отключилась, а потом каким-то чудом оказалась здесь, где бы это ни было. Какая-то пещера, вход в которую заблокирован самой водой, будто я в пузыре на дне океана. Похоже, Крюконог просто бросил меня здесь и свалил. К счастью, без хентайных наклонностей. Ну хоть что-то.

С тех пор — никакой еды, никакого сна, никакого развлечения. Ни единого намека на Ашена через парную метку. Даже на мгновение. Никакой Эдии, хотя я пыталась и пыталась, и пыталась призвать ее через кулон. Ключ, который Ашен дал мне перед побегом, похоже, здесь бесполезен, не то чтобы я знала, как им пользоваться. И никакого успеха в самоубийстве, спасибо заклятию Ашена в Равелло. Ублюдок. Хотя я старалась. Так что только постоянное тик-тик-тик колец на стене. А потом, раз в день, когда слова на кольцах все ближе к выравниванию, — появлялся шепот ленты.

И в этот раз я достану этот чертов камень.

В первый день я просто попыталась взять его. Подошла к обсидиановой стене, коснулась пальцами турмалиновой сферы — и меня отбросило через всю пещеру. Технически, в тот день я немного поспала, потому что ударилась головой так сильно, что отрубилась.

На второй день попыталась выплыть через отверстие. Крюконог был против и зашвырнул меня обратно.

Все последующие дни я перепробовала все, чтобы выбраться. Искала в пещере подсказки или скрытые люки. Толкала кольца. Трогала буквы. И наблюдала, пытаясь понять схему колец и значение серебряных символов. Надписи на них незнакомы, как и шепот ленты, обвивающей меня, словно прозрачный свиток нот. В последние мгновения я даже вижу слова, прежде чем они проскользнут в узкий просвет вокруг камня, когда кольца выравниваются. Но звук... некоторые слова звучат почти как шумерские.

И, кажется, я поняла.

Возможно.

Если нет, ну, хоть стукнусь головой достаточно сильно, чтобы поспать.

Скоро. Тиканье становится громче по мере приближения схождения. Символы начнут светиться ярче. А потом из самих колец появится шепот и поплывет по пещере, как змея из слов.

И точно по расписанию символы вспыхивают.

Я стою перед камнем, достаточно близко, чтобы дотронуться. Но не трогаю. Пока нет.

Тиканье нарастает, как пульс, отдаваясь в груди. Шепот раздается со всех сторон. Он извивается по пещере, будто проверяя границы. Движется, как призрак. Становится прозрачной, извивающейся строкой текста и звука. Я начинаю повторять слова, хотя не знаю их истинного значения.

Hursanu y aabba

Ziana y anzu

Os naru nibiru insabatu

Elu lo zaqru

Nadna lo sagzal

Mitusitum

Снова и снова. Громче и громче. Тик, тик, тик.

Все решает время.

Я хватаю ленту, когда она устремляется к просвету вокруг камня. Обматываю ее вокруг руки, повторяя слова, которые все еще наполняют пространство, и скручиваю ее по руке, как прохладный шелк. Кольца сдвигаются ближе к выравниванию.

Три.

Elu lo zaqru.

Два.

Nadna lo sagzal.

Один.

Mitusitum.

Я протягиваю руку, хватаю камень и вырываю его из света.

Меня сбивает с ног силой удара. Я падаю на спину, но камень у меня. Он прижат к груди, и я не отпущу.

Я сажусь, пока кольца сдвигаются, наслаиваясь одно на другое от центра к краям. Ноги дрожат, когда я встаю и подхожу ближе. Завеса света становится прозрачнее, пока не мерцает, как легкая занавеска.

По ту сторону — бесчисленные нити разной длины, каждая мерцает переливающимися огнями. Некоторые из них черные, синие, серые, фиолетовые или золотые, но большинство разноцветные и сверкающие. Раздается постоянный звук разрезания. Время от времени конец одной из разноцветных нитей вспыхивает и исчезает.

Последние кольца на стене щелкают на месте, и легкий ветерок колышет нити света, отодвигая некоторые из них, чтобы я разглядела фигуру вдалеке. Кто-то сидит. Я не вижу лица, одежды или того, что он делает. Но слышу женский голос.

Леукосия Анфемоэссатум.

Rakbu mitusitum.

Eteru sut.

Металлический звон наполняет пещеру, когда кольца возвращаются на место, скрывая женщину и нити от глаз. Шепот ленты исчезает с моей руки. Тиканье прекратилось, кольца на стене не двигаются, но символы все еще светятся тускло. В ладонях у меня остается лишь легкое гудение турмалиновой сферы и больше вопросов, чем ответов.

Я прижимаю пальцы к метке и закрываю глаза, пытаясь почувствовать Ашена, но там ничего нет. Ни его эмоций под кожей, ни присутствия в жилах. Я сглатываю ком тревоги о том, что это может значить, перебирая мысли, мучившие меня все эти дни в заточении. Если бы он умер, я бы тоже умерла, да? А если он в другом мире? Ранен? Без сознания? В коме? А что если, а что если, а что если...

Я тяжело вздыхаю, открываю глаза и, перебирая кулон Эдии, смотрю на безмолвную стену.

— Ninmen Eslal, — шепчу.

Долго сижу совершенно неподвижно, вслушиваясь. Но ничего. Ни потрескивания силы Эдии. Ни мерцающего черного шара. Только легкое плескание черной воды у входа в пещеру, которое кажется утешением после бесконечного тиканья колец.

Я поворачиваюсь ко входу с турмалиновой сферой в руке. Похоже, придется плыть. Не знаю, как удержу эту штуку, если Крюконог решит прокатить меня еще раз. Чувствую, что должна держаться за этот камень, чего бы это ни стоило. Так что постараюсь. Или умру, пытаясь.

Я уже готова шагнуть в завесу воды, когда поднимается ветер, унося с собой биение сердца. Позади раздается звук, похожий на потрескивание огня. Я кладу сферу к ногам и медленно поворачиваюсь, отчаянно надеясь, что это не галлюцинация невыспавшегося мозга.

Это шар из звезд, сверкающих и падающих в черном пространстве.

— Белла, где, черт возьми, ты была, лока?¹ — говорит Эдия, выходя из черной сферы. Ее широкая улыбка ослепительно бела на фоне темной кожи. Глаза блестят от непролитых слез.

Я хрипло смеюсь, и слезы жгут мои глаза.

— О, заткнись нахер, — бросаю я и бегу в ее объятия.

Я врезаюсь в лучшую подругу, и меня накрывает облегчение, как никогда. Мы обнимаем друг друга, смеемся и плачем. Задаем вопросы, не дожидаясь ответов. Где ты была? Что случилось? И выплескиваем душу в пустую пещеру. Я так скучала. Я так волновалась. Я люблю тебя.

Мы не отпускаем друг друга, пока теплый аромат шалфея от Эдии не начинает жечь горло. Кажется, она чувствует жгучую боль вампирского голода. Она слегка отстраняется, снимает рюкзак с плеча и достает пакет с кровью из нескольких, сложенных внутри.

— Обожаю тебя, — говорю я, когда яд заполняет рот. И я знаю, чья это кровь, еще не попробовав. Волна облегчения становится морем. Я знаю, что он жив. — Кровь Ашена, — шепчу.

— Он копил ее на всякий случай, — отвечает Эдия, пока я жадно глотаю содержимое пакета, вздыхая от щекочущего ощущения в горле. — Я как раз уходила из Bit Akalum, когда почувствовала твой зов. Вернулась на кухню и схватила, что смогла, из холодильника. Подумала, тебе может понадобиться. Ну как, я знаю свою вампиршу или знаю свою вампиршу?

— Еще как знаешь, — благодарно говорю я, вытирая слезы. Я опустошаю пакет, отдаю его Эдии, затем кладу турмалиновый камень в ее рюкзак для сохранности и снова обнимаю ее. Когда мы наконец разъединяемся, она оглядывает пещеру.

— Где мы?

Я потираю руки, хлопаю в ладоши, прочищаю горло.

Эдия стонет и закатывает глаза.

— О господи.

— Я ждала этого момента.

— Вижу, — говорит она, смотря на меня хмурым взглядом, но уголок губ все равно поднимается от улыбки.

— Эдия, послушай меня...

— Боже, нет.

— Ведь мир людей не для нас²...

— Не надо.

— А жизнь под водой намного лучше, чем там, наверху...

Эдия фыркает.

— В мире морском, в мире морском… Каждый добрее, каждый мокрее, каждый знаком...

— Только не говори, что Ашен поет тебе песни из «Русалочки» в постели.

— Нет, но я возьму это на заметку. А теперь слушай, сучка, вот оно что. Даже ракушки гремят как хлопушки В МИРЕ МОРСКОМ, — я подчеркиваю последнюю строчку своей сокращенной песни выразительным подмигиванием и театральным взмахом рук.

— Вау.

— Мы под водой.

— Я поняла.

— Но тут нет веселых рыбок. Только тварь по имени Крюконог. Могу подтвердить, что он гораздо менее весел, чем музыкальные моллюски.

— Крюконог?

— Монстр типа осьминога-кальмара с крючковатыми щупальцами, — говорю я, поворачиваясь, чтобы показать ей изорванную спину моей рубашки.

Пальцы Эдии касаются моей прохладной кожи, когда она проводит по разрывам на ткани.

— Боже, Лу. Ты в порядке?

— Да, нормально. Он не хотел снимать аниме-монстр-порно, так что мне повезло.

Эдия громко смеется и сует мне еще один пакет с кровью.

— Крюконогиня. Ты могла бы разбогатеть.

— Еще одна карьера порнозвезды коту под хвост, — мы улыбаемся друг другу, пока я делаю большой глоток. — Кстати, о порнозвездах, где Ашен?

— Он… типа в бешенстве. Какое-то там сжигание миров, пока тебя не вернут. «Верните мне жену, или я испепелю вас всех и сделаю Леукосию Королевой Пепла». И все в таком духе.

— Вау. Круто.

— Ага. Беру назад свои слова в подземелье о том, что он худший из твоих мужчин. Лучше и не придумаешь. Прямо твой тип, детка.

Я фыркаю.

— «Тип». Поняла намек.

— Наверное, хорошо, что ты не дала ему умереть за сырной лавкой.

— Не говори, — говорю я, разглаживая складки на рваной рубашке. Без толку. — Похоже, я многое пропустила. Думаешь, мы можем подкрасться и сделать ему сюрприз? Может, зачаруешь мою метку, чтобы он не почувствовал?

Эдия пожимает плечами с небрежным видом.

— Да, наверное. Он был в разгаре бойни, когда ты позвала меня. Сомневаюсь, что он вообще заметит. У него было что-то вроде демоническо-кроваво-дымной-ярости.

Мои брови поднимаются, а Эдия снова пожимает плечами. Она расстегивает пуговицу на моей рубашке, переводит взгляд с метки на мои глаза и обратно. Она впервые видит ее, и хитрая улыбка на ее лице не внушает мне теплых чувств.

— Скипетр Эрешкигаль? — спрашивает она.

— Похоже на то, — отвечаю я. В глазах Эдии вспыхивает искра. Ее улыбка становится чуть более зловещей. — Есть какие-то теории, о наша волшебница?

— Может, одна-две.

— Например?

— Ну, знаешь... Судьба и все такое. Законная королева Царства Теней, восстанавливающая баланс силы.

Я хихикаю, а улыбка Эдии становится шире, когда она разглядывает золотой и лазурный узор, полумесяц и восьмиконечную звезду, мерцающие в тусклом свете.

— Сучка, это из «Звездных войн».

— Да, но все же. Это место точно скатится в хаос без тебя, если Ашена оставить одного. Так что, возможно, недалеко от истины. — Эдия стучит пальцем по метке, затем хватает меня за плечи. — Пошли. Вернем тебя к твоему Жнецу, пока он не спалил царство и не сделал тебя Правительницей Выжженной Земли. Тогда тебе нельзя будет издеваться над демонами, если они будут все мертвы.

— Ты так хорошо меня знаешь, — говорю я, пока Эдия кладет руку на мою метку и начинает читать заклинание, скрывающее мои эмоции. — Так... Ашен все еще твердит про «жену», да?

— Ага, — говорит она, бросая на меня взгляд, пока метка теплеет под ее ладонью. — И сегодня не нужно поднимать эту тему. Как бы я ни любила, когда ты дразнишь его, он сейчас в плохом состоянии.

Я скептически смотрю на ведьму, затем на ее руку.

— Ты буквально колдуешь над моей меткой, Эдия. И теперь говоришь, что сегодня не день для издевок?

— Дразнить его, чтобы подкрасться и удивить? Конечно. Спорить о «жене»? Черта с два, — Эдия убирает руку, и метка вспыхивает теплом. — Готово. Заклятие спадет, как только ты коснешься его. А теперь валим отсюда.

Эдия протягивает руку, и я вкладываю свою ладонь в ее. Вместе мы шагаем в темноту, оставляя безмолвные кольца позади.

ГЛАВА 10

Мы с Эдией прибываем в «Kur», где величественный зал безмолвен, как гробница. Зида лежит свернувшись на возвышении и поднимает голову, когда черная сфера вокруг нас растворяется. Ее язык тычет в нашем направлении, чешуя переливается, но она не покидает своего места. Просто наблюдает, как мы углубляемся в здание.

Я никогда не была в этой части «Kur», но Эдия, кажется, знает дорогу по слабо освещенным коридорам. Она уверенно ориентируется в пространстве, даже когда мы проходим мимо пары солдат, которые стараются не пялиться на почти голую, довольно грязную и откровенно вонючую Королеву. Они отводят взгляды. Видимо, они приняли предупреждение Ашена близко к сердцу, судя по вспышке страха, который я улавливаю в их запахе, когда они проходят мимо.

Мы идем несколько комнат — просторный тронный зал с высокими окнами, выходящими на покрытую туманом Бухту Душ, несколько небольших кабинетов, вероятно, принадлежавших членам Совета, опустевших, если не считать столов и стульев. Наконец, в конце коридора Эдия замедляет шаг и останавливается у открытой двери, ее лицо искажено тревожной гримасой. Она бросает на меня взгляд, в котором смешались грусть и облегчение, и кивает в сторону комнаты.

Мое сердце колотится, когда я осматриваю сцену передо мной. Делаю несколько осторожных шагов внутрь, и мои чувства атакуют зрелище, звуки и запахи ярости.

Ашен стоит спиной ко мне в просторном помещении, где стол разбит, а стулья разбросаны по периметру — одни расколоты, другие опрокинуты. Его крылья до пола обволакивают густые волны черного дыма, в глубине которого мерцают искры. Но под этой пеленой дыма и падающего пепла — что-то вроде змеиной кожи, каждая черная чешуйка подсвечена, как тлеющий уголь. Я никогда не видела его крылья такими. Даже не знала, что такое возможно. Это одновременно пугает и восхищает. Свет внутри них мерцает, когда он наклоняется, его руки скрыты густым дымом, черными чешуйками и нитями темно-янтарного света.

Я бросаю взгляд на Эдию, но ее лицо непроницаемо. Звук сдавленного, мучительного крика возвращает мое внимание к Ашену, а за ним — отчаянный стук сердца, которое едва бьется.

— Верни. Мою. Жену, — рычит Ашен.

— Я не знаю, где она, — сквозь зубы выдавливает демон, его голос хриплый, будто рот полон камней. Пронзительный вопль вырывается из его горла.

— Я сказал вернуть ее. Не говорил, что ты можешь говорить.

Рык Ашена звучит с мрачным, жестоким удовлетворением. Хруст. Разрывание. Звук крови, хлещущей на пол. Сердце в агонии замирает. Останавливается. Остается только биение Ашена, его дыхание учащено от напряжения.

— Ого, — говорю я. Позвоночник Ашена выпрямляется, будто его окатили ледяной водой. — Дай угадаю, Жнец. Он что, облизал твое масло?

Крылья Ашена потрескивают, когда он медленно поворачивается ко мне.

Грудь Жнеца забрызгана кровью и блестит от пота. На руках — рваные царапины, оставленные теми, кто пытался сопротивляться и проиграл. Его лицо, изможденное бессонницей, обрамляют темные круги под глазами цвета коньяка. Черное пламя в зрачках окружено ярко-красными кольцами. Он выглядит настоящим демоном, пока не делает вдох — будто не дышал несколько дней. Человек под личностью Жнеца проявляется, его брови хмурятся, а глаза становятся влажными.

— Лу?.. — Ашен сжимает в кулаке окровавленную шею искалеченного тела. Челюсть демона, вырванная наживую, зажата в другой руке, язык болтается, как отвратительная фиолетовая пиявка.

— Вау, — говорю я, указывая на труп, который с глухим шлепком падает на другое окровавленное тело, когда Ашен разжимает пальцы. В комнате еще несколько тел — одни превращаются в пепел, другие остаются мертвыми навеки. — Ты был занят.

Несколькими быстрыми шагами Ашен подбегает и подхватывает меня на руки, прижимая к своей горячей груди, словно пытаясь вобрать в себя. Магия заклинания Эдии рассеивается, когда наши метки соприкасаются. Как только это происходит, волна его облегчения накрывает меня, поднимается к горлу и перехватывает дыхание. Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь лицом к его коже, вдыхая его запах — привычное тепло скрыто под нотами крови и ярости.

Ашен отодвигается, но не отпускает меня. Его окровавленные ладони охватывают мое лицо, осыпая каждый сантиметр поцелуями. Глаза, кончик носа, щеки, губы, слезы на ресницах — все покрыто отчаянными, жадными прикосновениями, пока я не начинаю смеяться. Но он не останавливается, целуя снова и снова, потом опять поднимает меня. Он прижимается к моей шее, шепча в ухо свои муки: «Моя Лу. Моя Лу, моя Лу. Моя жена. Я не чувствовал тебя. Нигде. Искал, но ты исчезла. Просто исчезла. Я никогда не знал такой бесконечной паники. Где ты была? Я потерял себя, Лу. Тут было пусто. Я был поглощен тьмой без тебя, моя Лу».

Ашен не отпускает, шепчет, целует, а мои слезы текут ручьем, смешиваясь с его кожей. Он поворачивается так, чтобы видеть Эдию за моим плечом, но все еще не выпускает меня из объятий.

— Ты вернула ее мне, — говорит он хриплым шепотом. — Спасибо, Эдия.

Эдия ничего не отвечает. Я только слышу, как шевелятся ее волосы, когда она кивает. Но я знаю ее лучше всех. Знаю, что она, наверное, изо всех сил старается не заплакать. Она ненавидит плакать на людях — только при мне.

Может, Ашен тоже это чувствует, или, может, это его собственные эмоции, которые он пытается скрыть, но он отворачивается, и проходит долгий момент, прежде чем он ставит меня на ноги. Но даже тогда его руки не отпускают мои плечи.

Я вытираю глаза тыльной стороной ладони и улыбаюсь Ашену — его лицо смесь боли, изнеможения и облегчения, которое все еще сдавливает мое горло.

— Все в порядке, Жнец?

Ашен фыркает и отвечает нежным, мягким поцелуем. Пламя желания приглушено под другими эмоциями, что я чувствую в нем. Сейчас важнее потребность защищать. Жажда заботы, нежности — использовать эти окровавленные руки, чтобы исцелять после того, как они причиняли боль.

Я провожу пальцами по его метке, размыкая губы и приглашая его язык встретиться с моим. Мой Мастер Войны. Я чувствую дисбаланс в нем — как отчаяние перевесило чашу весов и погрузило его в разрушение. Но в нем также есть мир, милосердие и жизнь. И я знаю: они вернутся с каждым прикосновением.

— Ты пахнешь Бухтой Душ, — шепчет он, отрываясь.

— Я неожиданно искупалась в море. И это было дерьмово, кстати. Там было недружелюбное существо, которое тащило меня по дну. В итоге я оказалась в странной подводной пещере.

— Мы ничего не чувствовали от тебя там.

— Я тоже. Ничего через метку. Я пыталась позвать Эдию, но ничего не вышло.

— Что изменилось? Как ты выбралась?

— Там была какая-то дверь. Или портал. Что-то блокировало меня. Когда я разгадала... ключ... если это можно назвать ключом... я все еще не чувствовала тебя, но попробовала снова позвать Эдию — и сработало.

Ашен долго смотрит на меня, прежде чем вздохнуть и прижать лоб к моему, закрывая глаза.

— Вот она, моя вампирша.

Движение на периферии привлекает мое внимание — его крылья смыкаются вокруг нас, пока мы не оказываемся в нашем собственном маленьком мире.

— Прости, что не был рядом. Я должен был быть там. Я не должен был просить тебя бежать. Я подвел тебя.

Его тихое признание наполняет запах чем-то сладким, как гвоздики, испачканные кровью, что все еще покрывает его руки.

— Не надо, Ашен. Мы оба приняли единственно возможные решения в те мгновения. Я выбрала бегство. Ты сражался, чтобы я могла уйти.

— Этого недостаточно.

— Я в порядке. Правда.

— Не в этом дело, вампирша.

— А как иначе? Мы не можем изменить прошлое. И мы все в безопасности. Это единственное, что имеет значение.

Ашен опускает взгляд, и я понимаю: не убедила его. Его гнев — будь то к другим, к судьбе или к себе — оставил рану, слишком глубокую, чтобы залечить ее словами.

Я прикладываю ладони к его лицу и притягиваю к себе, целуя, пока его крылья потрескивают вокруг нас. Вкус его губ заполняет пустоту, что грызла меня все эти дни.

— Мы можем пойти куда-нибудь? — спрашиваю я, отрываясь и глядя ему в глаза. Ярко-красные кольца вокруг его зрачков немного потускнели. — Не хочу говорить. Просто трогать. Просто спать.

Ашен кивает, его крылья расходятся, открывая наше святилище миру. Когда я смотрю на дверь, там стоит Коул, держа Эдию за руку. Мы обмениваемся усталыми, но счастливыми улыбками, когда в дверь входит Сайрус, волоча за собой перепуганного демона в цепях, за ним следуют двое солдат. Сайрус резко останавливается, его взгляд переключается между мной и Ашеном. Кажется, он сбит с толку.

— Моя Королева, — наконец говорит он, склоняя голову после долгой паузы.

Моя Королева. Блин, как же странно. Вряд ли я когда-нибудь привыкну.

— Хееей... эм, здарова, Сайрус, — господи, как неловко. Эдия прикрывает смех кашлем. Рука Ашена сжимает мою, его внимание приковано к демону в цепях.

Я узнаю этого мужчину — он был в битве с гибридами, тот, что попал клинком в глаз чудовищу.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

Демон сглатывает.

— Пиррус, — отвечает он, пока низкий рык Ашена не заставляет его добавить: — Ваше величество.

Боже, это так же странно, как «Королева». Может, даже страннее.

— Ты был на поле боя.

Пирриус кивает. Капли пота выступают на его лбу. Его сердце бьется вдвое чаще, чем у остальных. Похоже, он уже был в этой комнате и знает, что его ждет, но старается не показывать страха.

Я долго смотрю на него, наблюдая, как его грудь быстро вздымается.

— Ты промахнулся в первый раз.

Мы оба понимаем, о чем я. Пиррус целился в меня. Его взгляд скользит к моему горлу, будто он вспоминает, куда направлял клинок.

— Да, — отвечает он, смирившись.

— Но не промахнулся во второй.

Ярость Ашена вспыхивает за моей спиной — он неверно истолковал мои слова. Его крылья трещат, с шуршанием скользят по полу, когда они расправляются. Я сжимаю его руку в безмолвной просьбе о терпении.

Пиррус нервно смотрит на разъяренного демона за моей спиной.

— Верно.

— Почему? Ты мог снова попытаться убить меня. Но не стал.

Он долго думает. Его взгляд опускается на пол, прежде чем вернуться ко мне.

— Ты, — говорит он. Слово повисает в воздухе. — Ты предупредила меня о яде в их укусе. Ты встала на мою сторону.

Я делаю шаг ближе. Могла бы просто вырвать правду из его мыслей, но слова, которые он выбирает, значат больше, чем насильно взятая честность.

— У меня последний вопрос. Если бы после битвы у тебя был шанс... ты все еще попытался бы захватить меня ради плана Эмбер?

Пиррус снова смотрит на мое горло, но, кажется, видит не меня. Он представляет возможные исходы той битвы, помещая себя в несуществующее прошлое.

— Не знаю, — наконец отвечает он. — Если бы я остался один — нет. Если бы были другие... возможно. Скорее всего, да.

Ярость Ашена обжигает мне спину. Я делаю еще шаг ближе. Запах серы и чего-то земляного, травяного доносится до меня. Страх. И правда.

— Спасибо, — говорю я, не объясняя за что. За честность. За то, что не причинил мне вреда, когда мог.

Я поворачиваюсь к Ашену — красные кольца вокруг его зрачков горят яростью. Я сжимаю его окровавленную руку и на мгновение улыбаюсь.

— Пошли.

Ашен сглатывает, делает глубокий вдох. Кивает.

— В темницу, — говорит он Сайрусу, не отрывая от меня глаз.

— Слушаюсь.

Я поворачиваюсь и смотрю, как солдаты уводят Пирруса. На его лице мелькает благодарность — и вот он уже за дверью, звук цепей стихает в коридоре.

Сайрус собирается последовать за ними, но задерживается на пороге.

— Моя Королева, — говорит он. В его взгляде мягкость, будто с него сняли груз. — Добро пожаловать домой.

ГЛАВА 11

Впервые в Царстве Теней я иду сквозь пелену тумана, чувствуя себя спокойно. Улицы все еще тихи, детали скрыты в темноте под покровом дымки. Ползуны все еще шныряют за кустами и выглядывают из-за зданий, их сознания шепчут мне. Мы встречаем несколько душ, которые замирают и наблюдают за нами. Их голоса оживают в моей голове, если я позволяю. Я вижу обрывки их прошлых жизней: оборотней, бегущих сквозь леса, ведьм, собирающих травы или перья. Даже аптекаршу, создающую яды и зелья в своей светлой лаборатории. Некоторые обращаются ко мне напрямую:

— Леукосия из Анфемоэссы, — говорят они. — Яркая душа. Королева Царства Теней.

Можно подумать, это странно. Возможно, так и есть. Но мне от этого комфортнее. Слышать их голоса — все равно что идти по улицам Дома Добродетелей в Царстве Света, где дети играют в салки, собаки воруют попкорн, а взрослые машут в знак приветствия. Может, здесь немного меньше... веселья... и больше атмосферы «Кошмара перед Рождеством», но я чувствую: эти души рады меня видеть, даже если все еще страдают.

И я намерена это исправить.

Похоже, Ашен уже начал без меня.

— Где кареты? — оглядываюсь по сторонам, прислушиваясь к скрипу колес на дороге.

Пальцы Ашена сжимают мои, когда он смотрит на меня. Его глаза все еще окружены красным свечением, а пламя в зрачках черное, как ночное небо. Крылья стелются за нами, как тени.

— Припаркованы.

— Припаркованы? Где, в подземном каретном гараже?

Ашен отвечает слабой, усталой улыбкой:

— Возле Дома Мушуссу.

— Это твоих рук дело?

Он пожимает плечами:

— Технически, твоих. Я лишь проследил, чтобы твои желания исполнились.

— А души? Гиены их не съели?

Он подносит наши сплетенные пальцы к губам, целуя кончики моих пальцев:

— Нет, вампирша. Их забрали. Души в безопасности.

— Жаль, что я это пропустила. Наверняка было забавно сгонять в кучу стаю гниющих демонов-гиен, — говорю я, наслаждаясь его улыбкой, прежде чем он опускает мою руку. — Что еще я пропустила? Уртур в порядке? Я слышала его вой, когда на нас напали.

Ладонь Ашена становится горячее:

— Он был ранен, но теперь в порядке. А вот твоей статуе не повезло. Нефилим разбил ее в бою.

— О черт. Мне так жаль, Ашен. Это было поистине прекрасное произведение искусства.

Я сжимаю его руку, стараясь сдержать эмоции, зная, что он чувствует мою печаль и гнев через нашу связь.

— Ты содрал со сволочи позвоночник?

— К сожалению, нет. Нефилим успел сбежать. «Shub Lugal» почти настигли его, но тот ушел через проход и закрыл его. Я перекрыл все оставшиеся порталы и выставил охрану. Теперь никто не пройдет без разрешения. Жнецам в Мире Живых придется ждать, пока мы не устраним угрозу.

Я глубоко вдыхаю, чувствуя облегчение:

— Нам стоит организовать ротацию доступных порталов и попытаться вернуть Жнецов домой. Может, Эдия поможет создать способ связи на случай чрезвычайной ситуации. Я не исключаю, что Нефилимы снова нападут, и лучше заранее знать об этом.

— Будет сделано. Займусь завтра, — говорит Ашен.

Мы погружаемся в задумчивое молчание. После всей этой истории с тикающими кольцами в пещере я отчаянно хочу спокойно поспать, и теперь, когда вероятность ночного нападения (хотя бы на одну ночь) снизилась, это будет проще. Хотя в Царстве Теней гарантий нет никогда.

— Есть идеи, как они проникли? — спрашиваю я, когда набираюсь сил говорить.

— Да, — голос Ашена становится на октаву ниже. — Тот демон, над которым я... работал... когда ты появилась. Он принял эстафету от Эмбер после ее смерти, продвигая ее план. Зида выследила его в Мире Живых и доставила обратно. Но, несмотря на пытки, он не выдает секретов. Похоже, остальные знали очень мало.

— Что ж, хорошо, что я вернулась. Могу попытаться вырвать это из его разума.

Ашен замедляет шаг, останавливая меня. Он поворачивается ко мне лицом. Тепло его взгляда скользит по моим скулам, челюсти, задерживается на губах, прежде чем встретиться с моими глазами.

— Не думаю, что это хорошая идея, — он смахивает прядь грязных волос с моего плеча. — Его зовут Иоаш. Он брат Хакана. Демона, которого ты убила в Анфемоэссе.

Я тяжело вздыхаю, складывая губы бантиком:

— Ну что ж. Это может быть немного неловко. Наверное, стоит извиниться, прежде чем воровать его секреты.

— Ты ничем ему не обязана, — рычит Ашен, сжимая мое плечо. Его крылья потрескивают, искры проскакивают между чешуйками.

— Его мерзкие поступки не отменяют моих ошибок, Ашен.

Он смотрит так, будто у меня выросла вторая голова. Плечи его слегка опускаются. Он на мгновение склоняет голову, а затем притягивает меня к себе в крепкие объятия:

— Моя Лу. Ты не представляешь, как я скучал по твоему свету.

— Ты же понимаешь, я все равно убила бы Хакана, будь он виноват. И твою сестру, знай я, что это она.

— Это было бы справедливо.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы взглянуть на смягченные черты его измученного красотой лица:

— Было бы? Аглаопа что-то замышляла, когда вместе с Давиной убила и забрала полубога. Как бы мне ни было противно это признавать — а мне действительно противно — она, возможно, сама навлекла на себя гибель.

Ашен целует мою скулу, мои ресницы, когда я закрываю глаза, наслаждаясь его теплом.

— Сомневаюсь, что моя сестра убила твою ради богов или миров, — шепчет он. — Ее интересы редко выходили за рамки личной выгоды.

Я снова прижимаюсь к нему, думая об Аглаопе и том видении, где она противостоит Эмбер в Анфемоэссе. Запах кожи Ашена разжигает голод у меня в животе, и я уже собираюсь ослабить объятия, как вдруг слышу знакомый лай.

— Уртур!

Я широко раскрываю руки, и гигантский шакал врезается в меня, весь дрожа от возбуждения, черный хвост разметает туман позади. Он скулит, лижет мне лицо, пока я не отодвигаю его, чтобы обнять за шею.

— Кажется, я потерял статус любимого хозяина, — ворчит Ашен.

— Это потому что тебе не нравится, как он храпит, а я считаю это очаровательным, — говорю я, хватая Уртура за морду, пока он тяжело дышит мне в лицо. — Да, Уртур? Я хочу купить тебе огромную лежанку, а Жнец хочет, чтобы ты спал на улице. Он такой злой. Ты же самый лучший мальчик и заслуживаешь большую пушистую кроватку.

— Погоди, пока он не обоссыт твои простыни. Тогда заговоришь по-другому, — говорит Ашен, но в его голосе слышится забава.

— Он не посмеет, — с наигранным ужасом отвечаю я, оглядываясь на Ашена через плечо.

Мне никогда не надоест, как он смотрит на меня в такие моменты. От этого перехватывает дыхание. Сердце горит от тоски и той глубины любви, что я чувствую пульсацией в нашей метке.

Это моя семья. Ашен. Эдия и Коул, Эрикс, Уртур и Зида. Может, даже Давина когда-нибудь. И, возможно, Сайрус прав. Возможно, я дома.

— Пойдем, вампирша, — Ашен протягивает руку. — Давай устроим тебе и твоей собаке отдых.

Я принимаю его руку, и мы идем по улицам, пока Уртур бежит впереди, освещая путь янтарными глазами. Я не знаю, куда мы направляемся, но счастлива идти рядом, с пакетом крови в руке и нашими сцепленными пальцами.

Через несколько поворотов мы оказываемся у серебряной арки с высеченными словами «Ekallim Ukkin» — Дворец Совета. Ашен не любит это место, я чувствую это не только через нашу связь, но и по напряжению в его плечах, когда он отпускает мою руку, чтобы открыть ворота, охраняемые парой солдат. Но я также чувствую и его облегчение. Это место безопасно, даже если он ненавидит его.

И я понимаю почему.

Дворец — массивное, вычурное строение. Ряды резных колонн изображают демонов, побеждающих оборотней, ведьм и вампиров. Море страдающих людей высечено в каменном фасаде ниже линии веранды. Повсюду золото, горгульи и надписи, прославляющие мудрость Совета и правление Эшкара и Имоджен. Это больше, чем просто излишество...

— Это пиздец как уродливо, — говорю я, поднимаясь по ступеням к укрепленной золотой двери.

— Не жди ничего хорошего, вампирша, — Ашен распахивает ее.

И, конечно, внутри еще хуже. Больше колонн, картин, вычурной мебели и исторических реликвий, разграбленных в Мире Живых за века. Мы не задерживаемся, проходим через это безобразие и направляемся в дальнюю часть здания, по длинному коридору, пока не останавливаемся у закрытой двери из красного дерева.

Крылья Ашена задевают стены, когда он пропускает меня вперед — в простые, но элегантные апартаменты. Я сразу понимаю: он оставил здесь свой след. Запах свежей краски на стенах, выкрашенных в теплый белый, кроме одной акцентной стены насыщенного серого, где стоит камин с мраморной полкой. Никаких картин, только скромная мебель, слишком маленькая для такого просторного помещения с высокими потолками, но после остального дворца это кажется глотком свежего воздуха.

— Мы здесь ненадолго. Можем отремонтировать старый дом у моря, если ты все еще хочешь. Но кое-что тебе точно понравится, — говорит Ашен.

Он берет меня за руку и ведет через комнату к французским дверям, открывающимся на каменную террасу, усеянную горящими свечами. В центре — круглый бассейн, несколько метров в диаметре. Ряд стеклянных флаконов разного размера стоит на латунном подносе рядом с бутылкой вина и двумя бокалами. Плюшевые черные полотенца и халаты лежат на низком столике из эбенового дерева. Аромат теплого сандала струится в клубах пара над молочной поверхностью воды.

— Что за великолепие? — показываю на бассейн.

— Заслуга Эдии. Она создала портал, пока мы шли сюда.

Я подхожу к бутылке вина и поднимаю сложенную белую карточку с узнаваемым изящным почерком Эдии:

«Ты воняешь. Помойся, секс-маньячка. И никаких песен из "Русалочки". Люблю, Э.»

Я фыркаю и подхожу к краю, опуская грязный палец в воду. Это рай. Запрокидываю голову и издаю самый глубокий вздох в своей жизни:

— Я люблю вас обоих. Всем сердцем.

Я улыбаюсь своему Жнецу сквозь клубы ароматного пара. Он наблюдает, как я снимаю рваную рубашку, его желание раздувает пламя в глазах. Спускаюсь по ступенькам в бассейн, не отрывая от него взгляда, пока вода не достигает плеч, а затем закрываю глаза и окунаюсь с головой. Грязь последних дней смывается с кожи.

Когда я всплываю, Ашен уже сбросил свою минималистичную, залитую кровью одежду. Он медленно идет к ступеням, позволяя мне рассмотреть каждую деталь его тела — мускулы воина, украшенные черными татуировками на груди, плечах и шее. Его метка сияет среди них, золотая булава отражает свет свечей.

Искры шипят и гаснут в воде, окутанной дымом за его спиной, когда он входит в бассейн. Его змеиные крылья раскидываются по поверхности, как мерцающая мантия.

— Они прекрасны, — шепчу я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к переливающемуся свету между чешуйками, который виден даже под водой. Пламя приглушается под моими пальцами. Ашен закрывает глаза, будто мое прикосновение унимает боль. — Болят?

— Да. Горят. Но эта боль вызывает привыкание.

Его глаза все еще закрыты, когда я провожу пальцем по другой светящейся линии, и его легкие наполняются глубоким вдохом.

— Я пал так глубоко во тьму, и это было единственное, что я хотел чувствовать. Ярость удерживала меня от безумия. Она давала мне цель так же, как и боль. Твое прикосновение напоминает, что есть нечто лучшее, чем гнев.

— Тебе не нужно мое прикосновение, чтобы помнить это, — говорю я, наблюдая, как еще одна светящаяся линия гаснет под моими пальцами.

Ладонь Ашена касается моего лица, и я смотрю в его глаза — красные кольца вокруг черного пламени бледнеют.

— Нет, вампирша. Нужно. Нужно было, нужно сейчас и будет нужно всегда. Я все еще демон. Ярость и разрушение — в моей природе. А когда тебя забрали, темнота была настолько всепоглощающей, что ее мог рассеять только твой свет.

Я обвиваю пальцами его шею и притягиваю для поцелуя — медленному, насыщенному, разжигающему жар между нами. Губы Ашена все еще пахнут мятой, его кожа — чернилами, смешанными с ароматом сандалового пара. Он не спешит, его грубые ладони скользят по моей спине, бедрам, округлости ягодиц. Как всегда, он вкладывает в прикосновения всю свою душу. Он мог думать, что пал слишком глубоко во тьму, но он все еще мой Ашен.

— Ты умеешь летать? — шепчу я в его губы, отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза, пока его крылья шевелятся в воде.

— Не знаю. Был слишком занят, чтобы пробовать.

Я улыбаюсь, цепляюсь за его шею, обвиваю ногами его бедра. Его член дергается у меня между ног, когда он хватает меня за талию.

— Вампирша... — стонет он.

— Попробуй, — кусаю его за губу. — Может, потрахаемся там, в невесомости, в тумане. Что тебе терять?

С этими словами его крылья взмывают из воды, взбивая дым и искры, раскрываясь во всю ширь. Вода стекает обратно в бассейн, капает на каменный пол, гасит несколько свечей. Крылья Ашена взмахивают плавно, грациозно. Свет между чешуйками становится ярче, подпитываемый потоком воздуха.

И вот мы уже поднимаемся над водой, и бассейн исчезает под пеленой тумана.

Сначала мы слегка раскачиваемся, но уже через несколько взмахов Ашен обретает уверенность. Я крепко держусь за него ногами, а он сжимает мои бедра, пока мы парим в густом тумане. Это наш собственный волшебный мир, где есть только белые клубы пара и ритмичный звук его крыльев. Чем выше мы поднимаемся, тем тоньше становится пелена, и воздух светлеет.

И вот мы вырываемся из тумана.

Мы зависаем над плотным облачным покровом, колышущимся волнами, поверхность которого вздымается от взмахов крыльев Ашена. Туман простирается до самого горизонта, где заходящее солнце окрашивает его в приглушенные желтые и розовые тона. Над нами — синее небо, темнеющее по мере удаления от солнечного света. Первые звезды уже мерцают в далеком индиго.

— Ты видел небо здесь раньше? — шепчу я, пока мы медленно вращаемся, осматривая море облаков.

— Лишь однажды, — говорит Ашен, зачесывая мокрый локон за мое ухо. Он смотрит не вокруг — его взгляд скользит по моим чертам, будто запоминая каждую деталь, прежде чем остановиться на моих губах. — Когда был в доме на утесах. В ночь перед возвращением в Сэнфорд. Было поздно, но я не мог уснуть. Смотрел в стеклянный потолок, пытаясь убедить себя не возвращаться. Ветер гнал тучи по стеклу. Но внезапно они расступились, и я увидел звезды — всего на мгновение. Затем туман снова сомкнулся, и я ушел в Сэнфорд.

— Ашен из Дома Урбигу. Неужели божественное вмешательство заставило тебя вернуться? — дразню я, убирая одну руку с его шеи, чтобы провести пальцами по его щеке.

— Нет, вампирша. Я уже давно решил. Просто перестал сопротивляться.

Мы долго смотрим друг другу в глаза. Красные кольца исчезли. Пламя в его зрачках ярче, с алыми проблесками среди черного огня. Он знает, как тяжело жить во тьме и отпускать ее. Не так давно я чувствовала то же самое. Когда я была одинока — я была в безопасности. Но не смогла удержаться от риска ради него. И он не смог удержаться ради меня.

— Я люблю тебя, Ашен, — говорю я, проводя пальцами по его губам, подбородку, шее, между ключицами, вдоль края его парной метки. — Все твои самые яркие звезды. Всю твою самую глубокую тьму. Я люблю все это.

Его дыхание прерывается, когда мои пальцы скользят ниже, вдоль мускулов пресса, через мягкие завитки волос на лобке к твердому члену. Его крылья вздрагивают, когда я обхватываю его и провожу головкой по своим влажным губам, кружа вокруг клитора.

— Постарайся не уронить нас, Жнец, — говорю я между поцелуями в его грудь.

Я направляю его член к своему входу и медленно опускаюсь на него со стоном. Он заполняет меня, и я наслаждаюсь этим чувством, вздыхая от удовольствия. Он придерживает меня одной рукой за спину, другой сжимая мою попку.

— То есть... вот так? — его крылья складываются, и мы падаем на несколько метров, пока я визжу и смеюсь. Они снова раскрываются, поднимая нас над туманом.

— Беру слова назад, это было потрясающе, — говорю я, запыхавшись от адреналина и теплых поцелуев, которые он оставляет на моей шее.

Я приподнимаюсь и снова опускаюсь, принимая его всю длину, пока он взмахивает крыльями, поднимая нас выше. Ашен слегка покусывает мою кожу, и я чувствую его желание на краях метки — безмолвный, нежный вопрос. Я подношу запястье к губам, кусаю и протягиваю ему. Он жадно приникает к ране, его глубокий вздох согревает мои вены.

Я целую его метку, затем вонзаю клыки в золотую татуировку. Его дыхание замирает. Глубокий стон удовольствия разносится в его груди. Сладковато-пряный вкус его крови растекается по языку, согревая изнутри. Я продолжаю пить, двигаясь на нем, наслаждение нарастает с каждым глотком. Наша связь усиливает каждое ощущение. Каждое трение клитора, каждое сжатие вокруг его члена, каждое прикосновение — словно сама сила миров заключена в моей душе.

Я отодвигаюсь от метки, поднимаюсь выше, вонзаю клыки в плечо, двигаясь в ритме с ним, пока удовольствие не приближается к пику.

— Черт, вампирша, — шипит он, когда я делаю долгий глоток. — Я скоро не смогу сдерживаться.

— Тогда не сдерживайся, — шепчу я, ускоряя движения.

Ашен отпускает мое запястье, моя кровь окрашивает его губы. Он прижимает лоб к моему. Его стон — не просто звук нарастающего удовольствия. Это облегчение от воссоединения, от возможности держать то, что, как он думал, потерял навсегда.

Я прижимаюсь губами к его ране, когда мое тело сжимается вокруг него, подталкивая к кульминации.

— Ты близка? Готова? — его дыхание прерывисто. Я киваю, зажмуриваясь, когда нервы начинают гореть от приближающегося оргазма. — Тогда держись.

Его крылья смыкаются вокруг нас, и мы падаем. Их мягкая кожа скользит по моей спине, его кровь наполняет мои вены, и я разлетаюсь на части, вскрикивая от удовольствия, смешанного с адреналином. Я открываю глаза и вижу, как мы проваливаемся сквозь чистый воздух в туман. Его член пульсирует внутри, будто мое тело отчаянно пытается удержать его, и затем он кончает в меня с диким, ликующим ревом.

Оргазм еще сотрясает меня, когда Ашен останавливает падение мощными взмахами крыльев. Мы замираем в тумане, оба все еще во власти секса, страха и доверия. Мы просто остаемся там, восстанавливая дыхание, целуя кровь с губ друг друга.

Когда мое сердце наконец успокаивается, Ашен опускает нас в бассейн, его крылья погружаются в воду с шипящим паром.

— Мне нравятся крылья. Мы можем оставить их? — улыбаюсь я, когда он смахивает волосы с моего лица и целует меня от одной щеки к другой.

— Не знаю, честно говоря. Они появились... в приступе ярости. Не знаю, как они исчезают.

— Что ж, они могут остаться, — говорю я, зачерпывая воду и смывая кровь с его груди. Я хватаю его за плечи и приподнимаюсь. Его член дергается во мне, и я дразняще улыбаюсь: — Теперь, когда ты так запачкал меня в небе, думаю, ты должен трахнуть меня в этом бассейне, демон.

Его улыбка становится хищной. Он прижимает губы к моим и опускает нас в воду, пока ее поверхность не достигает наших подбородков.

— Моя Королева. Твое желание — закон.

ГЛАВА 12

— Он знает ненамного больше остальных. Эмбер держала свои планы при себе, — говорю я, убирая руку ото лба Джоаша и поворачиваясь к остальным. Ашен, Коул и Эдия смотрят с тревогой, пока Сайрус и еще один стражник прижимают Джоаша к стулу.

— Ебучая вампирская шлюха, — рычит Джоаш у меня за спиной. Я слышу, как он с силой выплевывает комок кровавой слизи, прежде чем успеваю отпрыгнуть. Плевок попадает на спину моего красивого кремового платья с кружевными вставками. Ашен рычит на стражников, дым вырывается у него из спины, словно пирокластическое облако. Его темные крылья, исчезнувшие после целого дня сна, шелестят, мягкая змеиная кожа появляется под черным дымом.

— Ублюдок. Ты хоть представляешь, как сложно найти что-то хотя бы отдаленно белое в этом царстве? — спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы разглядеть пятно. Плечи мои опускаются, и я разочарованно вздыхаю. — Ну, хотя бы крылья Ашена вернулись. Должна бы тебя за это поблагодарить.

— Не хочу знать, — говорит Эдия.

Коул коротко смеется.

— Врешь. Тебе нужны все подробности.

— Ладно, — признается она. — Нужны.

Я усмехаюсь Эдии, прежде чем перевести внимание на своего разъяренного Жнеца.

— Но одну маленькую жемчужину я все же нашла, — говорю я.

Неспешно подхожу к Ашену, его ярость пышет жаром. Его горящий взгляд прикован к моему, когда я останавливаюсь перед ним и протягиваю ладонь вверх. Он хмурится и тянется к кинжалу, но я качаю головой и указываю на кожаный ремень, пересекающий его грудь. Он переносит руку на эфес меча за спиной, и моя улыбка встречается с его хищной усмешкой, когда он вкладывает рукоять оружия мне в ладонь.

— Сайрус, подержи его для меня, хорошо? — прошу я, кивая на запястье Джоаша. Сайрус оттягивает руку демона от тела, пока тот бьется в кресле. Мы обмениваемся кивками, и я взмахиваю клинком по дуге, опуская его на локоть Джоаша, отсекая руку одним чистым ударом. Кровь брызжет на пол пульсирующим фонтаном. Джоаш ревет от боли и ярости, а Сайрус держит отрубленную конечность. — Его можно призвать. У него есть скрытая связь.

Эдия делает шаг вперед и берет руку за отсеченную кисть. Я хихикаю, представляя все шутки про «ручную работу». Она бросает на меня взгляд и улыбается, качая головой.

— С тобой что-то не так, женщина.

Я жестом указываю на корчащегося, истекающего кровью демона, меч и отрубленную руку.

— Очевидно.

Эдия переводит внимание на предплечье демона. Кладет его на стол, накрывает ладонью и начинает читать заклинание. Из плоти вспыхивает красный свет. Она отводит руку, обнажая светящиеся письмена.

— Ana harrani sa alaktasa la tarat. Sisitu arad, — произносит она. — Дорога, где нет пути назад. Я твоя слуга.

Провожу острием меча по ладони, возвращаю оружие Ашену и подхожу к Джоашу, держа руку над обрубком. Моя кровь капает на рану, а Ашен недовольно вздыхает, его крылья шевелятся о каменный пол.

— Нельзя позволить ему истечь кровью и утащить руку в Зал Воскрешения, — бросаю через плечо. Ашен хмыкает в ответ, вытирает клинок и прячет его в ножны. — Сайрус, пусть остальные отведут его в подземелье, а руку положат под охрану. Ты остаешься.

Сайрус отдает приказы, и Джоаша утаскивают. Я жду, пока в комнате не останемся только мы пятеро, и открываю принесенную сумку. Под их любопытными взглядами достаю турмалиновый камень из основного отделения, перекатывая его прохладную тяжесть между ладонями, пока она начинает гудеть.

— Было еще кое-что. Не хотела, чтобы он знал, что я это увидела. Вот что им нужно, — говорю я, передавая камень Ашену.

— Что это? — спрашивает Коул.

— Я надеялась, что кто-то из вас знает.

— Это ключ, о котором ты говорила? Из пещеры? — уточняет Ашен, передавая сферу Сайрусу. Тот подносит ее к свету, внимательно осматривает, но я уже знаю: на отполированной черной поверхности нет изъянов. Единственная странность — ее тихое гудение.

— Да. По крайней мере, я так думаю. Он открыл что-то вроде двери на стене с кольцами. Кому-нибудь это о чем-то говорит? — спрашиваю я, но надежда тает. Все качают головами. — По ту сторону вдали была женщина. Я не разглядела ее, но она говорила со мной, прежде чем дверь закрылась. На незнакомом языке. Похоже на шумерский, но не совсем.

Эдия забирает камень у Сайруса и шепчет над сферой заклинание раскрытия, но ничего не происходит. Она хмурится и смотрит на меня, звезды в ее глазах меркнут.

— И из-за этого нефилимы хотят тебя?

— Похоже на то. Есть еще один. Я видела его в мыслях Леандра в поместье Валентины — то, что он точно не хотел мне показывать. Похожая стена, но золотая, с кольцами, исписанными тем же языком, но другими словами. Ключ там из лазурита. Я услышала обрывки разговора о вратах, но без подробностей. Все, что я знаю точно: нефилимы хотят эти камни, и, кажется, они верят, что я могу достать оба.

— Что ж, это дает нам фору, даже если мы понятия не имеем, что это и зачем, — замечает Коул, забирая сферу у Эдии.

— Кто-нибудь может нам подсказать? — спрашивает Сайрус, переводя взгляд между мной и Эдией.

— У меня есть одна идея, — отвечает Эдия. — Аммон Хассан. Этот старик повидал все за время работы аптекарем. Он на нейтральной территории, так что нам не придется обращаться к твоему заносчивому ангельскому другу, Ашен.

Ашен фыркает.

— Согласен. Давайте пока не посвящать ануннаков, пока не узнаем больше. К тому же, нам все равно нужна помощь мистера Хассана.

— Для чего? — спрашиваю я, хмурясь. Следую за Ашеном к серванту, откуда он достает ткань рядом с кувшином воды. Смачивает ее и возвращается, чтобы вытереть кровавый плевок с моего платья.

— У нас проблема. Ты хочешь улучшить условия для душ здесь, верно?

— Да, конечно. Очень хочу, — отвечаю я, бросая взгляд через плечо, пока Ашен методично вытирает пятно, ткань становится влажной.

— Лучшее, что мы можем сделать, - воскресить их.

— Как Жнецов?

— По сути, — говорит Ашен. Он еще немного промокает платье, затем пальцы скользят по моей обнаженной руке, давая понять, что закончил. Я смотрю, как он занимает место рядом, дым от крыльев редеет по мере угасания гнева. — Это не значит, что им придется забирать души или возвращаться в Мир Живых для правосудия. Но это даст им место здесь. Избавит от смятения и кошмаров. Они перестанут страдать. Нам лишь нужно обеспечить подходящие условия.

— Не понимаю, в чем именно проблема?

— Нам нужен Воскреситель. Демоны будут продолжать воскрешаться через Зал, но чтобы вернуть душу, нужен более сильный проводник. Ты убила последнего. Это была Имоджен.

Я тяжело вздыхаю.

— Да. Теперь понимаю, что за проблема.

— Мистер Хассан может это сделать? — спрашивает Коул.

Ашен кивает.

— Да. Нам просто нужно найти подходящего человека для роли, но он может провести превращение.

— Я вызываюсь добровольцем. Буду Воскресителем, если хотите, — говорит Коул. Его юношеские черты внезапно кажутся старше под тяжестью этих слов.

Я мало знаю об этом месте, но сомневаюсь, что роль Воскресителя — легкая ноша. Когда я смотрю на Эдию, чувствую, что она думает то же самое. В ее глазах мелькает тревога, но она прячет ее под гордостью, согревающей выражение лица.

В моем сердце тяжелеет, когда я снова смотрю на Коула, зная, сколько он уже пожертвовал ради баланса миров.

— Спасибо, Коул. Я ценю это. Дай мне немного времени подумать, хорошо?

Коул понимающе улыбается.

— Конечно.

— Нам нужно сделать это как можно скорее, — говорит Ашен, возвращаясь к серванту. Бросает испачканную ткань в корзину, достает ручку и бумагу. Пишет записку, складывает ее, затем вторую. Его крылья шевелятся под дымом, когда он сосредоточен на письме, и вот они исчезают, не оставив следов на рубашке. Возвращается, передает первую записку Эдии. — Отнеси это мистеру Хассану, он поймет. Возьми с собой Эрикса.

Эдия на мгновение хмурится, открывает записку. Ее глаза расширяются на долю секунды, она встречает взгляд Ашена и складывает листок.

— Будет сделано, демон, — говорит она с сдержанной усмешкой. Кладет турмалиновую сферу на стол, берет Коула за руку и уводит с собой, на ходу крича «чао».

— Что за…

— Сайрус, — перебивает Ашен, передавая вторую записку своему заместителю. Тот сохраняет невозмутимое выражение, читая инструкции. — Заплати им любую сумму. Сколько бы они ни попросили. Понял?

— Так точно, сэр, — Сайрус разворачивается и выходит, не дав мне возможность задать вопрос.

Я поворачиваюсь к Ашену, сужая глаза, изучаю его непроницаемое лицо. Эмоции, которые я чувствую от него, тоже ничего не говорят. Лишь остаточная ярость и решимость выполнить задуманное.

— Нам нужно что-то покупать? У нас вообще есть деньги? Насколько дорого обходится воскрешение?

Ашен улыбается, кладет гудящий камень в сумку и перекидывает ремень через плечо. Берет мою руку, целует костяшки пальцев, сплетает наши пальцы и тянет к двери.

— Деньги — не проблема, но кое-что нужно из Мира Живых. И я хочу это немедленно.

— Какая неожиданность. Наглый демон требует чего-то.

Ашен отвечает хитрой ухмылкой.

— Мне из достоверных источников известно, что ты обожаешь мои требования.

— Да ну? И чьих это источников?

— Твоей киски.

Я фыркаю.

— Эта предательница... Ты появляешься со своим сексуально-мрачным демонским обаянием, крутыми татуировками и этим развратным языком — и она тут же выдает все мои секреты, — ухмылка Ашена растет, он притягивает меня к себе, обнимает за плечи, и мы идем. — Куда мы вообще направляемся?

— Увидишь.

— А что, если я не люблю сюрпризы?

— Жаль, моя вампирша, — говорит Ашен, целуя меня в висок. — Потому что они только начинаются.

ГЛАВА 13

Мы скользим по коридору, где все остальные комнаты теперь закрыты, по пути минуя нескольких солдат. Останавливаемся у высоких эбеновых дверей тронного зала — я узнаю его, проходила здесь с Эдией. Ашен распахивает их, и я впервые вхожу внутрь.

— Я хотел, чтобы ты увидела это пространство и решила, как сделать его своим, — говорит он, шагая в огромный зал.

Высокие узкие окна открывают вид на Бухту Душ, где горизонт черной воды скрыт под густым туманом. Сводчатые потолки взмывают на несколько этажей вверх, к наклонным световым фонарям, и зал наполнен мягким светом, хотя они и не пробивают облака. В центре — длинный стол из черного мрамора, окруженный такими же стульями с обивкой из черного бархата, все обращены к возвышению, где единственный трон взирает на зал.

— Что ж, драмы тут хоть отбавляй, — говорю я, медленно поворачиваясь, чтобы рассмотреть гобелены и картины на стенах, все в темных тонах с яркими всплесками красного, изображающие сцены бойни. Указываю на ближайший гобелен, кажется, один из восьми похожих. — Большие поклонники сажания на кол, я смотрю.

— Да. Я подумал, ты захочешь что-то изменить.

— Сжечь гобелены — для начала.

— Запомню, — говорит Ашен улыбаясь.

Я продолжаю путь к столу, проводя пальцем по безупречной глянцевой поверхности.

— И трон на возвышении мне тоже не нужен, — добавляю, разглядывая стулья, пытаясь представить Совет Царства Теней, сидящий вокруг этой безобидной каменной плиты. Воображаю Эмбер среди них — ее выражение наверняка было самодовольное и напыщенное после того, как она отправила меня на пытки к Галлу. Притворялся ли кто-то из них милосердным, обсуждая приговоры для бессмертных вроде меня? Или они отказались от истинного правосудия столетия назад? Наверное, ответы останутся лишь в моем воображении. Все, что знаю сейчас: я хочу иного. Не хочу притворяться, что у кого-то есть голос, даже если в итоге решать, какие души спасти, а какие забрать, придется мне. — Когда у нас будет новый Совет, я хочу сидеть с ними за столом.

Голос Ашена густ, как подогретый на солнце мед.

— Как пожелаешь, вампирша.

Я улыбаюсь про себя, направляясь к возвышению, Ашен следует за мной, как верная тень. Приближаюсь к высокому черному трону.

— Он не кричит «милосердие». Скорее просто... кричит, — говорю я, наклоняясь, чтобы понюхать один из полукруга маленьких голов, украшающих железный череп в центре высокой спинки. Отшатываюсь от затхлого запаха старой кожи. Осторожно трогаю ее пальцем — на удивление липкая. — Фу, Ашен, что за хрень.

— Ага... Эшкар питал слабость к маленьким головам и бальзамированию. Ты бы видела его, когда придумали выставки восковых фигур. Он был вне себя. Это единственный раз за последний век, когда он посещал Мир Живых.

— Прелестная история. И я не сяду на этот трон, Жнец. Иди к черту.

— Ты удивительно создание. Странно, что тебя это беспокоит, учитывая все остальное.

Я смотрю на демона хмурым взглядом. Ему удается сдержать улыбку, но глаза все равно светятся.

— Я, может, и люблю убивать людей, но пью их кровь, чтобы жить, Ашен. Я не срезаю с них лица и не делаю обивку. Это уже уровень Кожаного Лица или того парня из «Американской истории ужасов».

— Оливера Тредсона.

— Верно, — косо смотрю на него, а он поднимает руки, будто говорит: это не его идея — делать ткань из кожи. Возвращаюсь к уродливому трону и тычу в одну из маленьких голов с клочковатыми темными волосами. — В любом случае, я не сяду на липкий кожаный стул с короной из крошечных голов.

— Что ж, хорошо, что я предусмотрел такой вариант, — Ашен не сводит с меня глаз, свистит стражам. Чувствую, как его взгляд задерживается на моем лице, даже когда я отворачиваюсь, чтобы увидеть шестерых солдат, вкатывающих сооружение, покрытое черной бархатной тканью. Они поднимают что-то похожее на очень тяжелый стул с колесной платформы. Взгляд Ашена все еще прикован ко мне, когда стражи отступают, и он срывает покрывало с сюрприза.

Это трон из полированного лазурита, цвета морской глубины. Прожилки пирита сверкают внутри, как лучи солнца. Закругленные края подлокотников украшены золотыми волнами в точном оттенке моего знака, будто море, застывшее во времени. А над изогнутыми волнами, падающими с высокой спинки трона, — каменный скипетр, увенчанный золотым полумесяцем, обнимающим восьмиконечную звезду, обрамленную двумя знакомыми словами:

Sunu liiktisuma.

«Да будут они связаны».

Из моих легких вырывается тонкая струйка задержанного дыхания.

Он вычурный. Он роскошный. Но почему-то все равно... мой.

Мои пальцы скользят по волне, поднимающейся на краю подлокотника и падающей вниз по передней части стула золотыми каплями.

— Он потрясающий, — шепчу. Жар от взгляда Ашена согревает мое лицо. Чувствую, как его гордость пульсирует под моей кожей.

— Я не мог представить свою Лу на троне из павших душ, — говорит он. Когда я поднимаю взгляд, на мгновение теряюсь в его сдержанной улыбке. Взгляд Ашена опускается к моим щекам, и кожа нагревается румянцем. Он задерживается на моих губах, прежде чем снова встретиться с моими глазами.

— Это прекрасно. Спасибо, Ашен.

Он ничего не отвечает, лишь улыбается чуть шире и слегка склоняет голову.

Проверяю подушку из золотого бархата кончиком пальца. Она очень мягкая, можно сидеть часами. Тот же золотой материал вышит на спинке.

— А ты? — спрашиваю я.

— А я что?

— Где ты сядешь? Где твой трон?

— Я буду стоять. Рядом с тобой.

Я перевожу взгляд с пальца, все еще вдавливающего ткань, и встречаю настороженный взгляд Ашена, хмурясь.

Он подходит ближе, отводя мою руку от мягкого бархата.

— Я не стану подниматься со стула, чтобы встретить нападающего. Я уже буду на ногах, готовый убивать.

— Ну, это... сурово. Мило и обнадеживающе, но сурово.

Ашен подносит мою руку к губам и целует кончики пальцев. Его глаза горят. Голос низкий и тихий, когда он говорит:

— Мы оба знаем, что это Царство Теней. Мы должны быть готовы ко всему.

Мы смотрим друг на друга, не двигаясь. Правда его слов мне уже известна. Он снова целует мои пальцы.

Я перевожу внимание на стражников, ждущих в тени новых указаний. Киваю тому, кто, как я поняла, старше остальных.

— Пожалуйста, заберите кожаный трон и оставьте меня с моим... демоном... наедине.

Почти слышу, как Ашен закатывает глаза.

— Мужем, — поправляет он, отпуская мою руку, чтобы тыкнуть в символ у меня на груди. Я ухмыляюсь, отмахиваясь.

— Крашем.

— Мужем.

— Приятелем для секса по вызову. Это еще актуально?

— Вампирша...

— Придумала! Придумала. Бейби.

— Черт возьми.

— Да, пожалуйста, оставьте меня с моим бейби. У нас есть работа.

Стражи обмениваются недоуменными взглядами, прежде чем удалиться с липким кожаным троном, закрыв за собой двери. Слышу, как четверо уходят по коридору, двое остаются охранять дверь.

Я поворачиваюсь к Ашену, скидывая один ботинок, затем другой. Он отвечает мне горящим взглядом. Вижу, он хочет поспорить о статусе наших отношений, но и не хочет.

— Это прекрасный трон, — говорю я, думая о море, окружавшем мой дом давным-давно на Анфемоэссе, проводя пальцем по полированному камню. Поворачиваюсь и медленно опускаюсь на сиденье, кладу руки на изогнутые края подлокотников. Жар взгляда Ашена не покидает мою кожу. — Как я выгляжу?

Мгновение тишины, и в ней раздается гул крови, приливающей к сердцу Ашена.

— Как богиня.

Легкая улыбка скользит по моим губам. Перевожу взгляд на одну из рук.

— Помнишь, когда впервые назвал меня так?

Ашен приближается. Кладет ладони на мои запястья, прижимая их к креслу, затем наклоняется ближе.

— Думаешь, я мог забыть?

Я качаю головой, проводя ступней по его лодыжке, медленно поднимаясь по икре выше колена, не отрывая взгляда. Искры вспыхивают в его зрачках, когда я перекидываю ногу через подлокотник трона.

— Вампирша, — рычит Ашен, убирая одну руку с моего запястья, чтобы провести ею вверх по бедру. Я перекидываю вторую ногу через другой подлокотник. Платье сползает, открывая мою промежность, уже влажную и пульсирующую от желания.

— Да, Жнец?

Он наклоняется ближе, зажимая мою мочку уха между зубами.

— Что ты задумала? — шепчет, отпуская.

— Соблазняю тебя помочь мне обмыть этот прекрасный трон, конечно же, — отвечаю я, задыхаясь, пока Ашен целует мою шею. Он стягивает вырез платья, затем лифчик, беря мою грудь в рот. Его язык скользит по соску, ладонь сжимает другую грудь. Он засасывает ее глубже, щекоча кончиком языка розовый бугорок. Отрывается, чтобы провести языком вверх по груди, оставляя след мурашек. Останавливается у моего уха.

— Ты моя Королева, — шепчет Ашен, ладонь скользит по коже, согревая символ. Он отстраняется, долго смотрит на меня. — Ты всегда ею была, моя Лу. Ты знаешь, я не могу отказать тебе.

Ашен ловит меня в ловушку своих коньячных глаз. Моя кожа воспламеняется с каждым его дыханием. Его прикосновения — как заклинание, когда рука скользит по шее, огибает подбородок. Он проводит большим пальцем по краю моей нижней губы, взгляд все еще прикован к моему. Мое дыхание учащенное, губы приоткрыты.

— Я преклонюсь перед тобой, моя Королева. И буду поклоняться тебе всегда, — в глазах Ашена вспыхивает алое пламя. Его язык раздвигает мои губы, захватывая рот в поцелуе. Пальцы ласкают мою челюсть, я вцепляюсь в его шею, притягивая ближе, сливаясь с его горячим поцелуем. Но он отрывается. Я стону от разочарования и желания, когда он оставляет мои губы, чтобы проложить линию поцелуев по шее.

— Я ублажу тебя, — обещает он между легкими укусами, от которых я ерзаю от удовольствия. Он кусает сильнее, намекая на большее, затем смягчает поцелуем. И отстраняется, глядя мне в глаза, поднося запястье к моим губам. — Я напою тебя.

Закрываю глаза, делая долгий вдох. Чувствую аромат его вен, горячей крови, богатой, как пряный шоколад, игривой, как шампанское. Мои клыки пускают сладкий яд на язык.

— Возьми, вампирша, — уговаривает Ашен. Его голос глубокий и теплый. Это мягкая просьба, но и приказ. Я вижу, как пламя в его зрачках разгорается, когда мои клыки вонзаются в мягкую кожу запястья. Делаю первый долгий глоток его крови, и Ашен выглядит так, будто едва сдерживает внезапную волну желания, что пульсирует под моей кожей. Я закрываю глаза и вздыхаю, погружаясь в его сладость и жар.

Другая рука Ашена скользит вверх по моему бедру. Его дыхание учащенное. Чувствую напряжение в его груди, излучающееся вниз по руке, пока он пытается сдержать это море желания, грозящее затопить нас обоих. Его сердце бешено бьется о кости, а ладонь нагревается на моей коже. Он задирает мое платье до пояса, опускаясь между моих ног.

— Я буду пить тебя, — говорит Ашен, целуя внутреннюю сторону бедра. — Я буду поглощать тебя, — еще поцелуй, затем еще и еще. Он приближается ближе к моей промежности, сжимая мое бедро. — Я буду пожирать тебя, — мое дыхание учащается в предвкушении.

Наконец, он добирается до кружевных трусиков. Проводит пальцем по пропитанной ткани, закрывает глаза, шепча проклятие. Когда он смотрит на меня, алое пламя в его зрачках яркое, с искрами. Я делаю долгий глоток его крови, наблюдая, как его самоконтроль рушится под тяжестью моего взгляда.

— Приготовься, моя вампирша. Потому что я опустошу тебя.

Ашен отодвигает трусики в сторону и набрасывается на меня, как голодный. Он рычит, погружая язык внутрь, водя большим пальцем по клитору.

Я дрожу, вцепляясь в его руку. Мои ноги трясутся о золотые подлокотники трона. Отрываюсь от его запястья, запрокидываю голову, ловя отчаянные вздохи, пока он лакает мои соки и давит на клитор.

— Нет, — приказывает он, прижимая запястье к моим губам, пальцы скользят внутрь. — Пей.

Дрожащий выдох вырывается из моих приоткрытых губ, когда я беру его руку, снова прижимаясь к ране. Стону и дрожу, пока горячее покалывание растекается по горлу.

— Я хочу быть внутри тебя всеми способами, — говорит Ашен, его голос хриплый и грубый. Убедившись, что я не отпущу, он смотрит вниз на движения своей руки, ласкающей меня пальцами. Как будто он наказывает себя желанием, болью сдержанности. Каждое движение лишь усиливает трещащее напряжение.

Ашен не может больше терпеть, опускается между моих бедер, чтобы пососать клитор, водя языком по набухшему бугорку. Я держусь за его запястье, но извиваюсь, когда скручивающее желание нарастает внутри. Он зажимает клитор зубами, и я всхлипываю в рану.

— Мне нравится этот звук, вампирша. Повтори.

Я молчу, пока он двигает пальцами внутри меня. Тишина затягивается, я делаю еще один долгий глоток. Улыбаюсь.

— Я сказал, повтори, — приказывает Ашен, снова кусая клитор, чуть сильнее. Еще один жалобный стон срывается с моих губ, вибрируя в его запястье. Я вонзаю клыки глубже, делая долгий глоток. — Вот она моя вампирша. Люблю, когда ты сопротивляешься моим требованиям. Но еще больше люблю, когда сдаешься.

Он снова набрасывается на меня, двигая пальцами, водя языком, сосет, кусает, целует и напевает похвалы в мою плоть, когда я отпускаю его запястье, чтобы прошептать его имя, как молитву. Я дрожу. Пью. Извиваюсь. И наслаждение скручивается в моем ядре. Я сжимаюсь вокруг пальцев Ашена, разлетаясь на части, когда он прижимает язык к моему набухшему бугорку, не отпуская. Оргазм пронзает меня, я задыхаюсь и чуть ли не растекаюсь по трону.

Мое сердце кажется слишком большим для груди, перекачивая густую темную кровь по венам. Дикое желание Ашена течет под моей кожей через нашу связь, когда он снимает одну мою ногу с подлокотника, затем другую, просовывая руку под колени. Одним движением он переворачивает меня так, что мои предплечья оказываются на мягком сиденье трона, а зад — перед ним. Он оставляет одну руку под моим животом, и я слышу, как его кинжал выходит из ножен.

— Можно я напьюсь от тебя, моя вампирша?

— Думала, ты уже это сделал, — дразню я. Ашен рычит и шлепает меня по заднице. Я хихикаю, и он повторяет, сильнее.

— Извращенка. Ответь мне.

— Я твоя Королева, Ашен из Дома Урбигу. Мой Мастер Войны, — вырываю кинжал из его руки и подношу лезвие к шее, делая неглубокий порез для струйки крови. — И я требую, чтобы ты напился от меня.

Ашен замирает. Я бросаю ему темную и дерзкую ухмылку через плечо, закусывая губу клыками, втягивая свою кровь в рот. Мне нравится это — игра власти, требований и неповиновения. Я подчиняюсь, когда хочу. Командую им, когда мне вздумается. И ему это чертовски нравится. Вижу это по напряженной челюсти, по темному отчаянному взгляду. Грудь Ашена поднимается и опускается, рубашка натягивается, мышцы напряжены от сдержанного желания.

— А теперь трахни меня, демон.

Мгновение неподвижности, и затем он прижимает губы к моей шее, расстегивая ремень и ширинку. Он отодвигает трусики в сторону и входит в меня одним резким толчком, стона в мою кожу. Мой символ нагревается, пока я не чувствую каждую линию, каждую точку полумесяца и звезды.

Кровь стекает по золотой волне подлокотника. Я чувствую ее запах, заполняющий каналы алыми каплями, когда Ашен поднимает руку к моей. Он двигается внутри меня, берет мое запястье, направляя руку вниз, отрываясь от шеи, чтобы поцеловать мочку уха.

— Трогай себя, — шепчет он, вызывая дрожь по спине.

Я повинуюсь. Вожу пальцами по клитору, пока Ашен входит в меня долгими, размеренными толчками, лаская кожу, еще горячую от шлепка. Его большой палец скользит вниз, покрывается моей влагой, затем поднимается к краю задницы.

— Я обещал опустошить тебя, — говорит он, дразня тугой вход, надавливая, пока его член погружается в мою промежность. Он замедляет ритм, и я знаю, он наблюдает за своими движениями, за своим большим пальцем. И затем он проникает внутрь. Он ускоряет мощные толчки, я прижимаю лоб к спинке трона, стараясь не закричать от ноющего удовольствия. — Кончай для меня.

Я издаю смешок, и Ашен резко входит в меня.

— Я уже говорила, демон. Не умею быть послушной.

Яростный рык Ашена отдается вибрацией у меня на спине. Это звук ярости. Дым и искры сыплются вокруг нас, шипя на полу, когда он просовывает руку под мой живот и поднимает меня, опуская мои колени на золотую подушку, не разрывая нашей связи. Но даже когда он грубо входит в меня, даже когда дым его крыльев скрывает все, кроме золотого трона, я знаю — с ним я в безопасности. Знаю, я единственное существо во всех мирах, кому это гарантировано.

Ашен давит на мои пальцы, уже работающие над клитором, будто умоляя их остаться, затем прижимает другую руку к высокой спинке трона, чтобы я могла держаться.

— Вот так. На своем троне, где тебе и место. И ты будешь делать именно то, что я скажу, моя королева, — его язык следует за линией крови от заживающей раны на шее, он сосет, вытягивая остатки. Когда отстраняется, его дыхание обжигает ухо, когда он шепчет приказ: — А теперь разлетись на тысячу прекрасных осколков.

Ашен входит в меня снова и снова, я кричу, громко, не заботясь, услышит ли кто-то. Остальное царство перестает существовать. Есть только мой демон и я, и дар этого момента, вещей, которые реальны, потому что чувствую их. Мою хватку на краю трона, руку, сжатую так сильно, что золото оставляет отпечатки на ладони. Или звук шлепков, или ощущение трусиков, отодвинутых в сторону, или запах секса, чернил и табака.

Движения моей руки прерываются, когда удовольствие разрывает меня, и Ашен кладет свою руку поверх моей, усиливая нарастающий оргазм. И затем он переполняет меня, как поток, прорывающий плотину. Мои внутренние стенки сжимаются вокруг Ашена, будто пытаясь втянуть его глубже, и я чувствую, как он расширяется и пульсирует. С ревом он изливается в меня, я дрожу, мышцы теряют силу, когда удовлетворенное желание оставляет меня без сил на троне.

Мы оба тяжело дышим, покрытые потом, когда толчки Ашена замедляются. Его теплая ладонь ласкает мою задницу и поясницу, другая рука все еще оттягивает трусики. Он отстраняется, выходя из меня.

— Какой прекрасный вид, — говорит Ашен, его голос грубый, как гравий. Чувствую, как головка его члена скользит к клитору. Он крутит ее там, и я издаю прерывистый дрожащий стон. — Моя сперма, капающая из твоей пульсирующей киски... это восхитительно, — его палец скользит по клитору, легкое прикосновение все еще вызывает дрожь в мышцах. Он собирает капли спермы и соков, вталкивая их обратно, и я кусаю губу, сдерживая вскрик. — Это еще пригодится, вампирша.

Мои нервы вспыхивают, как оборванные провода.

— Ты непристойный, грязный извращенец.

— А ты обожаешь это, — член Ашена скользит обратно к моей щели, погружается, затем снова выходит, на этот раз поднимаясь к заднице. Он давит на тугой вход, проверяя сопротивление, но не входит.

— Ждешь официального приглашения? — спрашиваю я, подаваясь назад при следующем толчке. Он отстраняется. — Хочешь, чтобы я написала его на официальной королевской бумаге? С сургучной печатью?

Я снова подаюсь к нему, и он опускает член, собирая больше спермы и соков с моих складок.

— Что бы там было написано? — спрашивает он, скользя кончиком обратно к заднице.

— Начиналось бы так: «Жнец...»

Он шлепает меня по заднице, и я смеюсь.

— Не очень по-королевски. Можешь лучше.

— «Дорогой бейбик...»

Еще шлепок, сильнее. Удовольствие и желание разгораются внизу живота.

— «Мой краш...»

Рык, еще шлепок. И на этот раз укус в плечо.

— Вот так лучше, — шепчу я, и он шлепает снова с той же силой. Восхитительный жар разливается по коже, я сдерживаю стон.

— Какая дерзкая. Скажи, как Королева.

— «Дорогой Ашен из Дома Урбигу. Мой Мастер Войны».

— Лучше, — шепчет он, прижимая смазанный кончик к сжатому входу. Его свободная рука скользит вверх от бедра, пальцы надавливают на клитор. — Продолжай.

— «Пожалуйста, присоединись ко мне в освящении моего прекрасного трона, трахая меня в задницу, пока мы не кончим вместе в ослепительном оргазме. Искренне твоя, приятельница для секса, Королева Лу».

Ашен щиплет клитор и кусает плечо, я вздрагиваю, выгибая спину. Его зубы отпускают кожу, чтобы ухватить мочку уха.

— Приглашение принято. Искренне твой, муж, Мастер Войны.

С этими словами он входит, его движение такое медленное и осторожное, мой вход сжимается вокруг его толщины, как тиски.

— Боюсь, здесь завелся самозванец, — говорю я. Стараюсь сохранить легкость в голосе, несмотря на дрожь, прокатившуюся по телу, когда я принимаю все больше его длины. — Ибо я незамужняя дева, живущая во грехе.

Рык, больше похожий на мурлыканье, раздается у моей шеи.

— Ты слишком наглая для Королевы Царства Теней, — низко произносит Ашен у моего уха, когда входит до упора. — Ты выбрала меня как спутника, но отказываешь называть мужем.

Я тихо смеюсь, смех переходит в стон, когда Ашен выходит и снова входит.

— Ты не просил меня стать твоей женой, так что нечего и отрицать. Есть только факт. Мы спутники. Не муж и жена.

— Хм, — гудит он у моего уха, затем отстраняется. Его пальцы, отодвигающие трусики, ласкают кожу, я наблюдаю за ним через плечо. Его взгляд прикован к медленным движениям его члена, входящего и выходящего из тугого отверстия. Когда он встречается с моими глазами, они горят темным пламенем. — В любом случае, ты выбрала меня.

— Ты прав, я сделала это, — говорю, оскаливаясь, прежде чем перевести взгляд на сверкающее золото и дикую синеву трона. — А может, ты меня так и не выбрал.

Пауза. Тишина. Я улыбаюсь.

— Что?

Кровь, бьющаяся в жилах Ашена, — единственный звук между нами, кроме прерывистого дыхания. Я бросаю невинный взгляд через плечо, его глаза пылают яростью. Улыбаюсь, снова поворачиваясь вперед, рассматривая ногти, будто у меня куча времени.

— Кровь вернулась в мозг, Жнец? Ничего, я подожду.

Ашен ревет от разочарования, прижимает грудь к моей спине, входя в меня, давя на клитор с такой силой, что мое нутро сжимается от удовольствия и желания. Его горячее дыхание обжигает шею ниже уха.

— Я затащу тебя в бездну наслаждения, а потом поговорим.

— Мы уже говорим, — парирую я, и он отпускает трусики, чтобы шлепнуть меня. Я хохочу, он шлепает снова. Ашен прижимает губы к порезу на шее, сосет изо всех сил, пока кровь снова не начинает течь. Я чувствую это — нашу связь, как вибрацию, зажигающую искры под кожей, закручивая меня в вихре экстаза. Каждый толчок его члена, каждое движение пальцев затягивает меня глубже, топит в желании, пока я не разлетаюсь на части в потоке звезд, стона его имя.

— Кончай для меня снова, — говорит Ашен у моего уха, затем отстраняется, входя в задницу, не прекращая работать с клитором. Я покрыта потом, платье промокло, наши соки стекают по ногам. — Сделай это, моя Королева. Кончи со мной. Кончи, пока я наполняю тебя.

Пальцы Ашена давят и водят по набухшему бугорку, пока он входит и выходит из меня. Удовольствие уже снова нарастает. Оно растет, пока я не чувствую, будто поглощена другим измерением, перенесена в другую вселенную. Я таю в желании, почти теряя рассудок, тело дрожит, пока Ашен входит в меня снова и снова. Он повторяет приказ, пока это не становится мольбой, пока он не наклоняется к моему уху. Его голос темный и манящий. Восхищения и похвалы, ободрения окрашивают его слова, как цветы, расцветающие в тенях передо мной. Моя Королева. Моя Лу. Моя прекрасная богиня. Вот так. Кончи для меня. Еще раз. Я знаю, ты сможешь снова. Вот так, Лу. Такая идеальная Королева. Еще чуть-чуть. Дай мне наполнить тебя.

Оргазм разрывает меня, я кричу, резко, душераздирающе от удовольствия. Слезы вырываются из уголков глаз. Это выбивает воздух из груди, разбивает сердце на миллион сверкающих осколков света. Ашен изливается в меня, мои мышцы дрожат, теряя силу, руки соскальзывают с позолоченных краев трона. Я падаю в его железные объятия, когда его толчки замедляются.

— Я тебя поймал, — шепчет Ашен. Он поднимает меня с трона, все еще пульсируя внутри, поворачивает нас к столу Совета. Кладет меня на поверхность, поднимается рядом, прижимая к себе, пока мы оба ловим воздух.

Мои глаза закрыты. Мой влажный лоб прижат к предплечью, сердцебиение оглушает. В комнате, кажется, не хватает воздуха. Мне одновременно слишком жарко и слишком холодно, тело все еще дрожит. А мои мысли... везде. И нигде. И ясные, и неподвижные, как туман над озером, и кипящие движением, как жизнь под поверхностью.

— Ты полностью уничтожаешь меня, — говорит Ашен, рукой гладя мои волосы, скользя по спине.

Я не отвечаю.

На самом деле, кроме дыхания в легких, сердца, бьющегося в груди, и дрожи в мышцах, я даже не двигаюсь.

Потому что я застряла в озарении. В том, что Ашен буквально вбил в меня. Или выбил, не знаю. Наверное, втрахал, если подумать логически. Но в любом случае, это пугает меня до чертиков. Что, как я знаю, случается часто в Царстве Теней. А осознания вызывают худшие приступы паники.

Конкретно — осознание, что моя шутка вовсе не шутка.

Моя шутка о том, что он не выбрал меня.

О, поверьте, я знаю, что это, наверное, смешно. Возможно, безумно. Думаю, мы твердо установили, что я слегка не в себе, так что никто не удивится. Я пытаюсь убедить себя, что это просто мое безумие, или что это мелодраматическая вампирская черта — нервничать из-за концепции брака. Вернее, его отсутствия. Но это не работает. Даже зная, что мы спутники, и Ашен сделал столько невероятных вещей для меня, что подразумевают его выбор, даже если брак кажется формальностью... я все равно хочу его. Может, это глупо. Может, нечестно злиться, что Ашен упорно называет меня женой. Но я так чувствую. На самом деле, я чувствую себя... странно уязвленной.

И теперь, в вихре паники из-за того, как сильно это для меня важно, и страхов, что все еще гнездятся в груди — о выборе и одиночестве, о прошлом и секретах — я вспоминаю что-то чужое, но жизненно важное.

Я же чувствую его. И он чувствует меня…

...Черт.

— Лу? О господи, Лу... я тебя поранил? Я никогда не прощу себя, если сделал тебе больно, — говорит Ашен, паника поднимается в его горле, как злобный прилив. Его руки давят на мои бока, будто ищут травму, хотя откуда ей там взяться, я не знаю. Он же не трахал мои ребра. Уф, какая отвратительная мысль — трахать скелет. Я качаю головой, стряхивая этот странный образ, но если он его уловил, то слишком паникует, чтобы обратить внимание, судя по тому, как он повторяет вопрос.

— Нет, — шепчу я. Снова качаю головой.

— Тогда что? Что-то не так.

Я пытаюсь подавить стон, когда Ашен переворачивает меня на бок, чтобы мы оказались лицом к лицу. Его большая, грубая рука смахивает волосы с моего лица, и он выглядит... напуганным. Серьезно напуганным.

Он моргает.

Я делаю глубокий вдох, отводя взгляд к трону, восхищаясь его красотой в тусклом свете вечных сумерек за окнами. Чувствую запах крови, скопившейся в подлокотнике. Пытаюсь сосредоточиться на этом. На том, что можно увидеть, понюхать, потрогать. На реальном.

— Лу?..

Перевожу взгляд на Ашена, который выглядит так же встревоженно, как мгновение назад. Хрупкая улыбка, мелькнувшая на моих губах, только ухудшает ситуацию.

— Ничего. Просто... я не хочу... тебе не стоит... — уф. Качаю головой. Делаю отмахивающий жест. Пытаюсь улыбнуться снова, и, кажется, получается лучше. Может быть.

Ашен не выглядит убежденным.

Я пытаюсь сильнее обуздать эмоции, теперь, когда легкие не горят, а сердце не оглушает. Мне просто нужно думать о другом, например, об огромной ванне с фангрией, в которую я нырну с соломинкой, как только выберусь из этой чертовой комнаты. Ну, знаете, ведь фангрия так хорошо мне помогла в Царстве Теней раньше. Может, добавлю пару бутылок ракомело для верности. Господи.

Мудрые слова Эдии возвращаются ко мне, как всегда, когда дерьмо летит в вентилятор с этим демоном.

«Ты влипла, вампирша».

Ашен переворачивает меня на спину. Нависает надо мной. Запах чернил оживает с его жаром и потом, когда он проводит татуированными костяшками по моей щеке. И эти коньячные глаза — они ничего не пропускают. Они проникают под кожу. В душу. Разбирают мои эмоции, пока не остаются только зерна правды.

— Ты нервничаешь, — говорит Ашен, его пальцы следуют за пульсом. Я отвожу его руку, но мягко, и его глаза слегка сужаются.

— Это Царство Теней. Я всегда нервничаю.

— И тебе больно.

— Нет.

— Да.

— Отвали.

Ашен дарит мне мимолетную улыбку.

— Какая упрямая, — улыбка испаряется, его внимание сосредоточено на моих глазах. И затем его выражение проясняется, будто солнце разогнало туман. — Ты была серьезна.

Я фыркаю.

— Насчет чего?

— Выбора. Моего выбора тебя.

Закатываю глаза и смотрю на него ледяным взглядом.

— Нет.

— Да. Я сделал тебе больно.

В горле будто застревает какой-то кирпич. Глотание не помогает.

— Нет, не сделал.

— Лгунья.

Ноздри раздуваются от раздражения. Глаза загораются красным светом, озаряя кожу Ашена алым свечением.

— Когда ты стал таким надоедливым? Ну, больше, чем обычно.

— Примерно тогда же, когда ты стала упрямее обычного, — веселость в голосе Ашена — тонкая завеса для его беспокойства. И разочарования. В себе, думаю.

Я чувствую, что не могу сказать ему, как зациклена на этом вопросе брака, потому что, хотя сердце его хочет, мозг все еще кричит, что это банальность. Но могу подобраться ближе. Могу сказать ему другую честную, уязвимую тревогу, что давит на меня. Ее вес так тяжел, что выжимает слезы из уголков глаз.

— Я не знаю, что делаю. Я была одна очень долго, Ашен. Не знаю, как поступать. Может, я никогда и не знала. И все немного наперекосяк. Мы спутники, но мы даже ни разу не сходили на свидание. Ну, куда-то выйти… повеселиться.

Ашен отвечает обнадеживающей улыбкой, от которой трещины в моем сердце углубляются.

— Убивать оборотней было весело.

Закатываю глаза.

— Я имею в виду узнать друг друга без адреналина, секретов или битв. Обычные человеческие радости.

Ашен смотрит на меня с сомнением.

— Ты назвала игру в «Эрудит» с тем детективом весельем? Он ухаживал за тобой, принося настолки и тупые растения.

— Японская мирная лилия.

— Неважно. Суть в том, что мы не «обычные люди», мы бессмертные.

— Даже бессмертные беспокоятся о жизни. А я чувствую себя не в своей тарелке.

Ашен смотрит на меня долго, убирая одну потную прядь за другой с моего лица, пока оно не остается полностью открытым.

— Я тоже. Но я знаю тебя. Здесь, — говорит он, касаясь моего знака.

— Держу пари, и здесь тоже, — отвечаю я, касаясь его лба. — Держу пари, ты искал меня в своей проклятой библиотеке.

Ашен качает головой. Я смотрю скептически.

— Нет, правда. Я не искал тебя. Аглаопу и Молпе - да. Тебя - нет.

— Не знаю, завидовать или расстраиваться. Ты не стал старомодно преследовать меня, но преследовал моих сестер? Боже.

Я улыбаюсь, Ашен смеется, целуя мой остывающий лоб.

— Я не хотел знать, что мое царство говорит о тебе. Я хотел узнать от первоисточника.

Я считаю золотые искорки в глазах Ашена. Он двигается, и я прижимаюсь ближе, его рука обнимает мою спину, я льну к нему, пока мое лицо не оказывается прижатым к его груди, рубашка горячая и пропитана его уникальным запахом. Провожу кончиком пальца по ключицам, очерчивая их рельеф и впадину между ними.

— Ты довольно крутой, Ашен из Дома Урбигу, — шепчу я, и он обнимает крепче. — Ну, для краша.

Сильные пальцы Ашена щекочут мои ребра, я смеюсь, пытаясь вывернуться.

— Ой, я забыла, бейбик для секса по вызову.

Он снова щекочет, впивается пальцами в бока, покусывает шею, пока я не заливаюсь смехом. И когда натиск ослабевает, когда смех стихает, остается только он и любовь, что светит ярче сквозь трещины наших столетий тьмы.

— С первой нашей встречи я выбрал тебя, моя вампирша, — шепчет Ашен золотому знаку, сияющему над моим сердцем. — Я всегда буду выбирать тебя.