Королева разрушенных империй

ГЛАВА 14

Теперь, когда Эдия, Коул и Сайрус отправились выполнять задания Ашена, у меня есть целых полтора дня, чтобы найти первых членов Совета за пределами моего круга доверенных друзей. Хотя я еще даже не предложила им войти в Совет, что добавляю в свой растущий мысленный список дел. Пока в нем все — от решения, что делать с гибридами, все еще болтающимися в поместье Валентины, до поисков дурацкого воска для депиляции.

Первые несколько собеседований проходят неплохо. Это Жнецы, которых Ашен назвал друзьями Эдии, которых она завела, пока меня не было, все они из Дома Ушзу. Из трех кандидатов я выбираю женщину по имени Хотару — кажется, она одновременно проницательна и сдержанна. Она мало думала о душах, оказавшихся здесь, но заинтересована в более справедливой системе для бессмертных в Мире Живых. Плюс, она убила следующего кандидата прямо у двери, когда они разминулись, что было чертовски круто. Оказывается, он был настоящим ублюдком по отношению к ней на прошлой неделе в «Bit Akalum». Да, Хотару определенно впишется.

Мой процесс собеседований поначалу был немного неуклюжим с первыми кандидатами после рекомендаций Ашена, но теперь я его отточила. Задаю кучу вопросов, затем прикладываю руку ко лбу кандидата, чтобы проверить, лгут ли они, и найти другие интересные детали. И, скажу я вам, сплетен хватает. Множество давних вражд, немало схем по вымогательству в Мире Живых и даже несколько тайных детей, в основном от людей. Какой-то Мару из Дома Урбигу состоит в полиаморных отношениях с милой певицей Тессой, двумя братьями-вампирами и колдуном. Теперь Тесса мне нравится в десять раз больше. Мару определенно в Совете. Не из-за истории с Тессой, а потому что он честен и один из немногих Жнецов, которых я встречала, кому не все равно, что происходит с заблудшими душами. И, знаете, вот этот вот троп «зачем выбирать»? Двойной выигрыш.

Но Жнецы из Дома Мушуссу?

Черт. Тут все сложно.

Дом Мушуссу специализируется на жатве вампиров, как я узнала. И большинство из них не в восторге от того, чтобы ими правила одна из нас.

Демон за демоном проваливают собеседования, некоторые — с особым размахом. Честно, я их понимаю. Они не только злы на Хакана, но и слухи о Джоаше и его отрубленной руке уже пронеслись по Дому, как пожар. Они в ярости. Большинство не могут скрыть это даже на время собеседования. Несколько человек пали от клинка Ашена.

Я занимаюсь этим уже шесть часов подряд, и последняя высокомерная стерва, которую я сейчас собеседую, довела мои клыки до остроты. Я кое-как пробираюсь через ее ответы, затем прикладываю руку к ее лбу, отправляя ее разум в темную комнату, даже не утруждаясь проверить, была ли она честна.

— Зида, — говорю я змее, свернувшейся за моим троном. Она поднимает голову и смотрит то на меня, то на демоницу в кресле.

Женщина все еще может меня слышать. Она протягивает руки, пытаясь нащупать путь в темноте, которая существует только в ее воображении.

— Что? Нет, подождите…

— Перекуси, — устало говорю я, поворачиваясь обратно к трону. Огромная змея скользит к мечущейся Жрице, шипя, когда поднимается. Женщина умоляет «нет-нет-нет», пока Зида не вонзает клыки ей в плечо и не затягивает демоницу в свою хватку. Я закрываю глаза и массирую виски под звуки приглушенных криков и хруста костей. — Мне не понравилось ее высокомерное отношение. Совсем.

— Я вижу, — отвечает Ашен. — Возможно, немного резкая реакция на высокомерие.

— Может, она научится быть повежливее, когда вернется из Зала Воскрешения.

Ашен фыркает, вкладывая пакет с кровью мне в руку.

— Ну... этого не случится. Если Зида их съедает, они не воскресают, вампирша.

— Ого... — говорю я, бросая взгляд на пол. Клянусь, она проглатывает демоницу быстрее, чем нужно, на случай, если я передумаю. Я лишь слабо пожимаю плечами. — Извинясь.

Делаю еще одну мысленную заметку. Четвертое правило Царства Теней: быть осторожнее с теми, кого кормишь змее.

Мы с Ашеном долго смотрим друг на друга, прежде чем он проводит пальцами по моему предплечью в нежном ласкающем жесте. Я ловлю его руку и прижимаю к своему лицу, как к подушке.

— Хотя твоя преданность собеседованиям для нового Совета достойна восхищения, тебе, наверное, стоит сделать перерыв, — говорит он.

— Говорит мужчина, который простоял шесть часов.

— Я в порядке, вампирша. К тому же, Имани принесет еду.

Я поджимаю губы и тяжело вздыхаю, слишком уставшая, чтобы думать о всем в своем списке или о том, что, черт возьми, я сделала со своей жизнью. Ведь это я выбрала милосердие вместо спичек. Как дура.

— Не знаю насчет преданности. Просто знаю, что у меня куча работы, чтобы хотя бы понять это место и не дать ему развалиться по швам из-за отсутствия лидера. Мне нужен надежный Совет, который поможет мне войти в эту роль, и нужен он был еще вчера.

— Да, но если ты истощишь себя, то только замедлишь прогресс.

Мы смотрим друг на друга, будто на грани спора, когда в комнату вплывает Имани в сопровождении одного слуги с подносом и другого с бутылкой вина. Имани — воплощение власти и роскоши, от ее лакированных каблуков до изящного жеста руки, которым она направляет слуг к столу. Ее темная кожа сияет под массой черных кудрей. Блестки платья мерцают на ее изгибах, ожерелья ниспадают на шею, как водопад, исчезая в декольте.

— Королева Леукосия, — говорит она мягким голосом, в котором звучит улыбка. Он густой, как карамель с солью. Я хочу растаять в нем. Плюс, она сейчас блестяще исполняет Второе правило Царства Теней: обращай больше внимания на то, кто что несет. Имани несет термос, и я уже чувствую его содержимое. Это пряный горячий шоколад с кровью. И с коньяком — еще лучше.

— Рада снова тебя видеть, — говорю я, выпрямляясь. Хочу поблагодарить ее за то, что она сделала в тот первый день в «Kur», изменив атмосферу в комнате в мою пользу. Жаль, что не могу попросить называть меня просто Лу, но я знаю силу имени. Знаю, что бывает, если называешь его слишком быстро незнакомым людям.

— Я так рада видеть, что ты оправилась от недавних испытаний, — отвечает Имани, наливая густой шоколад в кружку. — Как идет поиск нового Совета?

— Есть несколько хороших кандидатов. Но сейчас я в тупике, — беру кружку у Имани и жестом предлагаю ей сесть. Ашен занимает место за столом, где слуги накрыли для него: похоже, кусок оленины с кровью, овощи и корзина булочек со сливочным маслом. Он бросает взгляд через плечо, будто читает мои мысли, и я ухмыляюсь, прежде чем вернуться к нашей гостье. — С каким Домом ты связана, Имани?

— Ни с каким. Уже нет, — отвечает она, улыбаясь моему довольному вздоху после первого глотка. Богатый, алкогольный темный шоколад с перчинкой и сладковатым привкусом крови Ашена. — Когда-то я была связана с Домом Ушзу, давно, прежде чем возглавила «Bit Akalum».

— У тебя есть рекомендации, с кем из Дома Мушуссу мне стоит поговорить?

Имани закатывает глаза к потолку, ненадолго задумавшись.

— Вероятно, твой лучший вариант - Бриджит.

Мой взгляд скользит к Зиде, которая сейчас переваривает Бриджит. Я осушаю кружку, хотя шоколад еще слишком горячий.

— Боюсь, это не сработает.

— Понимаю, — отвечает Имани с понимающей улыбкой, доливая мне шоколад. — Ты слышишь души, не так ли? Или можешь как-то общаться с ними?

Слухи быстро распространяются в ресторанном бизнесе Царства Теней.

— Да, могу.

— Если бы у тебя был Воскреситель, ты могла бы выбрать душу для этого Дома. Ту, с которой, как тебе кажется, сможешь работать. Не душу вампира, но, возможно, ведьму или даже аптекаря, если найдешь такого — их так мало, кто проскользнул мимо защиты своей Гильдии и оказался здесь. Кто-то нейтральный или подходящий остальным в этом Доме. Даже оборотня, если найдешь такого, с которым сможешь работать.

— Хорошая идея, — говорю я, обдумывая шаги. Вопрос с Воскресителем скоро решится. Поиск подходящей души займет время, но это безопаснее, чем текущие варианты. — Спасибо за предложение.

— Всегда пожалуйста, моя Королева, — отвечает Имани с легким поклоном. Мы оцениваем друг друга, прежде чем она начинает подниматься. — Я пойду, оставлю вас вдвоем.

— Подожди, пожалуйста, — мой взгляд останавливается на ее глазах, пока я слушаю ее пульс и ровный поток воздуха, наполняющий легкие. Глубоко вдыхаю, впитывая ее аромат. Жасмин. Апельсин. Масло на раскаленной сковороде. Перец из кухни. — Ты бы вошла в Совет?

Имани снова садится. Смотрит на меня, будто пытаясь понять, достойна ли я ее обязательств.

— Представляя какой Дом?

— Все. Я хочу, чтобы ты говорила в интересах Жнецов, уже находящихся здесь, когда мы начнем воскрешать души. Новоприбывшим понадобятся жилища. Ты лучше всех знаешь, где они приживутся, а где нет.

Имани наклоняет голову, ее темно-карие глаза скользят по моему лицу.

— Это может создать давление на мое заведение, если возникнут разногласия.

— Что-то подсказывает мне, ты справишься.

Я впитываю каждую деталь, исходящую от этой грозной Жрицы, хотя ничего не меняется. Ее пульс не учащается в предвкушении. Запах адреналина не оживляет ее аромат. Она просто смотрит на меня, взвешивая все «за» и «против» и самый дипломатичный способ отказать, если решит так поступить.

— Я польщена. Принимаю, — наконец говорит она с почтительным поклоном. Я встаю, поднимая руку, чтобы прикоснуться к ее лбу и увидеть ее мысли, но она останавливает меня жестом. — Не могу позволить. Слишком многие доверили мне свои секреты, не только здесь, но и в других мирах. Это подвергнет их опасности.

Я опускаю руку.

— И поставит под угрозу твои неоплаченные долги.

Улыбка Имани оживает.

— Верно.

— Лу может накладывать заклинания, — говорит Ашен, запивая глоток оленины вином, его глаза пылают, устремленные на Имани. — Она может создать кровную связь между вами. Так ты сохранишь и свои секреты, и обещания, данные Королеве.

— Ашен, — мурлычет Имани, добавляя укоризненный цыкающий звук. Ее улыбка становится хитрой. — Мы оба знаем, что у меня есть связи, чтобы не только покинуть это царство, несмотря на твой запрет, но и разорвать любое ее заклинание. Нашей Королеве придется довериться мне, если мы хотим работать вместе.

Выражение Ашена мрачнеет, его взгляд скользит ко мне. Его тревога покалывает под моей кожей, моя собственная вторит ей, как эхо. Я снова смотрю на Имани, чья улыбка смягчается.

— Ладно. Я не стану лезть в твои мысли. Но у меня есть один вопрос, — говорю я, продолжая следить за ее реакцией с каждым вдохом. — Почему ты помогла Ашену, когда он организовывал мое освобождение из темниц?

Имани не задумывается над ответом.

— Потому что я увидела в тебе себя.

— Я редко это слышу, а когда слышу, человек обычно оказывается полным психом, — отвечаю я, слегка разочарованно.

Имани разражается звонким смехом, напоминающим колокольчики, согретые летним солнцем. Ашен усмехается над бокалом вина.

— Я не это имела в виду, — говорит она, наклоняясь ближе, когда веселье в ее глазах угасает. Остается что-то похожее на признательность, может, даже на легкую привязанность. — Мне тоже пришлось бороться за себя здесь. Доказывать свою ценность, когда я решила возглавить «Bit Akalum». Я ни перед кем не отступала. Я показала Царству Теней свою силу, и в тот вечер, когда ты пришла в «Bit Akalum», я наблюдала, как ты за столом делаешь то же, что сделала бы я. Ты отказалась уступать Эмбер. Ты сражалась за свою позицию, не повышая голоса. А затем вышла на танцпол и показала залу, какой силой обладаешь. Даже не зная тогда, кто ты на самом деле, я увидела в тебе женщину, похожую на меня. Ту, что не станет подчиняться. Ты не заслуживала, чтобы тебя утащили в темницу, — Имани откидывается на спинку стула и пожимает плечами. — Плюс, было очевидно, что твой Жнец безумно влюблен в тебя, а он мне нравится.

Ашен давится вином, а Имани подмигивает мне. Я сдерживаю смешок, рвущийся из горла.

— Меня это устраивает. Спасибо, Имани. Буду рада работать с тобой.

Имани поднимается, забирая пустой термос.

— Доброй ночи, Королева Леукосия. Ашен. — Она кивает нам и направляется к двери. Я глубоко вздыхаю, когда она переступает порог со слугами, чувствуя себя немного легче после этого решения, хотя и знаю, что оно продолжит испытывать мое доверие.

— Волнуешься? — спрашивает Ашен, откидываясь на спинку стула, его взгляд скользит к моему знаку, выглядывающему из выреза рубашки. — Ты всегда можешь передумать, если захочешь.

— Нет, не поэтому. То есть и поэтому тоже, — уклончиво говорю я, кусая губу, пока наблюдаю, как Зида удаляется в дальний угол комнаты. — На самом деле, это из-за Коула.

Взгляд Ашена мгновенно становится темным.

— Что с ним? Ты что-то узнала на собеседованиях?

— Нет, совсем нет. Ничего такого, — говорю я, и между бровей Ашена появляется складка. — Я не хочу, чтобы он был Воскресителем.

Ашен хмурится еще сильнее, его взгляд скользит по моему лицу.

— Ладно...

— Я хочу видеть его своим главным советником. Он из тех, кто может разложить все по полочкам и научить меня этому месту и Царству Света. Плюс, он хорошо знает Мир Живых. Он единственный, кроме меня, кто охватывает все три мира.

— А как же Эдия?

— Я определенно хочу ее рядом. Но она в той же лодке, что и я. Многому предстоит научиться. Столько всего, чего мы оба не знаем.

Ашен проводит большим пальцем по основанию бокала, обдумывая это.

— Логично. Он подойдет для роли. Но если так, кого ты хочешь видеть Воскресителем?

Мы смотрим друг на друга, и я почти вижу, как подозрение затемняет золотые искорки в его глазах. Я глубоко вдыхаю, задерживая воздух в груди.

— Давину.

Ашен замирает. Снаружи кажется, будто он превратился в камень. Но я слышу, как сбивается с ритма его сердце. Чувствую, как меняется его дыхание.

— Лу...

— Выслушай меня, Ашен. Она была душой, собранной Жнецами, очень, очень долго. Она знает, через что они проходят, и знает, как сложно адаптироваться к новой жизни после воскрешения. Я знаю, что Давина причинила тебе невыразимую боль. Она тоже это знает. Я не прошу тебя простить ее. Я просто прошу дать ей место.

Ашен молчит, когда я поднимаюсь и подхожу к нему, но вижу, как напряжение покидает его плечи по мере моего приближения. Он раздвигает ноги, и я сажусь к нему на колени, беря его лицо в руки. Вихрь его эмоций согревает золото на моей груди. Это горечь и восхищение, гнев и понимание. Я слабо улыбаюсь, проводя большим пальцем по его щеке.

— Ты хочешь, чтобы я исцелила это Царство, — шепчу я. — Может, это наш способ. Давая друг другу место.

Ашен вздыхает. В нем все еще так много печали, и история, полная темной силы, которую ярость и сожаление могут оказывать на жизнь, если позволить. Он никогда не избавится от своих теней, но я знаю, он не хочет быть скован ими. Если бы хотел, не пытался бы погасить вспышку света, окаймляющую его глаза, или дым, струящийся с плеч. Но свет меркнет, и дым рассеивается.

Ашен смотрит на меня, будто видит каждую нервную клетку и каждый изменяющийся атом за моими глазами.

— Надеюсь, в следующий раз, глядя в зеркало, ты увидишь то же, что и я.

— А что именно ты видишь?

— Истинную Королеву Жнецов. Лидера, которого это царство всегда заслуживало.

Я улыбаюсь и притягиваю Ашена к себе, целую его. На его губах не только вино, но и гордость, правда, любовь. И я понимаю, что, возможно, судьба — это не грандиозное событие, раскалывающее тебя и лепящее заново. Может, это просто лучший выбор из возможных, приводящий туда, где ты не ожидала оказаться, и все равно принимающий будущее, которое хочешь видеть.

Судьбу не дают. Ее заслуживают. И если это моя, я намерена ее оправдать.

ГЛАВА 15

— Вампирша.

— Нет.

— Просыпайся.

— Уйди.

— Пора... вставать... — Ашен произносит между поцелуями по моей шее, а монотонный стук хвоста Уртура лишь усиливает настойчивость вселенной, которая, кажется, решила вытащить меня из объятий сна, хотя я предпочла бы остаться в них.

— Да что с тобой не так? — ворчу я, натягивая подушку на голову. — Который час?

— Четыре утра.

— Четыре? — переспрашиваю я с недоверчивым визгом, шаря в темноте, чтобы шлепнуть Ашена. — Ты серьезно? Нет. Твердое нет. Что с тобой не так?

— Сегодня долгий день, и нам нужно отправляться.

Его голос звучит неприлично весело, а этот ублюдок еще и смеется, когда срывает с меня одеяло, не дав завернуться в него. Я сворачиваюсь в комок, издавая жалобные звуки, пока он слезает с кровати.

— Пошли, вампирша. У нас мало времени.

Я накрываюсь всеми подушками, пока Ашен идет к французским дверям, ведущим в сад, распахивает их и выпускает Уртура. Раздается шум выдвигаемых ящиков, шелест ткани, скользящей по коже, почти беззвучное продевание пуговиц. Через мгновение кровать прогибается под его весом, и Ашен с его жнецовской силой и демоническим упорством вырывает подушки одну за другой.

— Ты садист, — рычу я, обхватывая ногами последнюю подушку в тщетной попытке удержаться.

— А ты упрямое создание, — говорит Ашен, тыкая пальцами мне в самые чувствительные места под ребра, заставляя ослабить хватку. Я шиплю и щелкаю клыками в воздухе, едва не задевая его пальцы. — Упрямое и строптивое. Давай, проход в Бране далеко от поместья Валентины, и гибриды могут устроить переполох. Впереди долгий день.

Ашен слезает с кровати, а я испускаю долгий усталый вздох поражения.

— Ладно. Но твое дурацкое настроение в такую рань чертовски раздражает.

Жнец бросает мне хитрую ухмылку через плечо, направляясь к двери с сумкой в руке. Он явно получает от этого слишком много удовольствия.

— Я буду на кухне. Одежда на кровати.

Его шаги затихают в коридоре, а я тру сонные, ноющие глаза ладонями и неэлегантно зеваю. В ногах кровати аккуратно сложены джинсы и белая рубашка на пуговицах, рядом — кремовое кружевное белье. Через край матраца перекинуто красивое кашемировое пальто верблюжьего цвета. Я скольжу к изножью и провожу пальцами по мягкому подолу, гадая, как Ашен умудрился найти время и принести цветную одежду, как я люблю, ведь видела Жнецов только в темных тонах. Несмотря на его утренний задор, он заботлив, мил и внимателен, и я одеваюсь без лишних ворчаний, торопясь на кухню.

Когда я прихожу, Ашен уже заваривает кофе, на столе ждут кувшины со сливками и кровью, а также две черные термокружки. Он доедает тост, обильно намазанный маслом, и вскоре мы готовим свои напитки и выходим за дверь, направляясь к Дому Ушзу, где, по его словам, находится ближайший портал в Бран.

— Ты кажешься нервной, — говорит Ашен, его голос эхом разносится под сводами фойе Дома Ушзу. Незнакомый черный камень переливается прожилками таинственного голубого кристалла, который, словно лианы, обвивает колонны вестибюля.

— Так и есть. Я нервничаю из-за того, что Имани и Сайрус остались присматривать за царством. Нервничаю, что гибриды попытаются вцепиться в тебя. Нервничаю, что оборотни захотят реванша или что нефилимы проберутся, пока нас нет. И я все еще не в восторге от этих Ужасных Проходов с Огнем.

Ашен сжимает мою руку, берет факел у одного из стражников и бросает его в котел, поджигая черные камни. Даже зная, что это не больно, дрожь страха скользит по спине.

— С Имани и Сайрусом все будет в порядке. Гибриды и оборотни пока ведут себя прилично. Нет причин думать, что они изменят курс. Все проходы охраняются. А Ужасный Проход с Огнем стоит того, чтобы пройти сквозь пламя.

— Не уверена, Ашен. В прошлый раз, когда мы телепортировались в Румынию и ехали через сельскую местность, твоя сестра пыталась нас убить.

— Вообще-то, — он притягивает меня к себе, когда пламя начинает лизать наши икры, — в прошлый раз мы телепортировались в Румынию из Царства Света, и той же ночью ты стала моей. Мы связались. Так что, думаю, все сложилось хорошо.

— Пока армия оборотней и гибридов не попыталась нас убить, — ворчу, уткнувшись лицом в его грудь. — Но да. Все сложилось хорошо.

Давление нарастает в голове, когда пламя касается наших лиц сернистыми языками, тянущимися к потолку. Я задерживаю дыхание. Закрываю глаза. Ревущий гул заполняет череп. И затем пламя с шумом опадает, заполняя котел дымом, который стелется по незнакомой комнате.

Подвал пропитан влагой, покрывающей каменные стены пленкой сырости и мускуса. В углу сложены пустые ящики, железная крышка котла лежит рядом, покрытая слоем пыли. Сбоку — лестница, и Ашен ведет нас к ней.

Главный этаж дома не такой, как я ожидала. Белые оштукатуренные стены и темные деревянные панели, персидские ковры ярко-красных и глубоких синих оттенков, набросанные друг на друга. Это не очень румынский стиль, но он роскошен в своей простоте, как бывает только с искусной работой и тщательно подобранным искусством. Но мы не задерживаемся, чтобы рассмотреть детали, направляясь прямо к двери, которую Ашен открывает, пропуская меня вперед.

— Какого черта?

Удовольствие Ашена щекочет золотой символ на моей груди, пока я осматриваю сад и зелень. Небо еще темное, но слабый след зари уже просачивается на горизонт, окрашивая его в насыщенные синие тона. Я чувствую запах рожкового дерева и инжира. Известковая пыль. Оливки. Горячий хлеб. Воздух свежий, но не пронизывающий холод начала зимы, который мы испытали в Румынии несколько недель назад.

— Мы не в Бране, — говорю я.

— Разве нет? Хм. Виноват.

Я поворачиваюсь и смотрю на Ашена прищуренными глазами. Он отвечает коварной ухмылкой, берет меня за руку и тянет к черному седану, где ждет водитель.

— Пошли, вампирша. Нас ждут дела.

Водитель открывает багажник, когда мы подходим, и Ашен открывает мне дверь, прежде чем положить внутрь сумку. Когда мы устраиваемся, машина трогается по пустой улице, и я оглядываюсь в замешательстве на проезжающие дома.

— Где мы, черт возьми? Ты меня похитил?

— Что-то вроде того.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ответил. Ты спросила, похитил ли я тебя. Я сказал…

— Я имела в виду другой вопрос.

Ашен пожимает плечами.

— Думал, это очевидно. Мы в Мире Живых, — отвечает он, откидываясь на сиденье, как будто все это очень забавно. Я смотрю на него, а он имеет наглость игнорировать меня, лишь пожимая плечами, когда я бью его по руке.

Я смотрю в окно, пытаясь найти что-то знакомое.

И затем вижу знак.

— Памуккале³? — говорю я, поворачивая голову между мелькающим знаком и Ашеном.

— Хм?

— Ты привез нас в Памуккале?

— Разве?

— Мы в Турции?

— Неужели?

— Боже мой.

Я не знаю, раздражаться мне или радоваться, нервничать или восхищаться. В итоге чувствую все сразу. Я смеюсь с недоверием и смотрю в окно, пока городок проплывает мимо.

Вскоре мы заезжаем на территорию большого отеля с изогнутыми стенами и дымящимися открытыми бассейнами. Мимо моего окна проплывает знак «Doğa Thermal Health and Spa». Хочу задать Ашену тысячу вопросов, но знаю, что получу лишь новые в ответ, а по самодовольному выражению на лице демона видно, что он очень хочет продолжить эту игру.

Мы регистрируемся на ресепшене и поднимаемся в королевский люкс — просторный номер с огромной ванной и собственной сауной. На стеклянном столе ждут бутылка вина и миска клубники. Я провожу рукой по безупречным простыням кровати. Не так хорошо, как секс-простыни Ашена, но все равно впечатляет. Возвращаюсь в гостиную к двери и открываю ее, выходя на балкон с видом на горы и светлеющее небо.

— Вампирша. Нам нужно идти. Одежда на кровати.

Ашен исчезает в ванной, а я отворачиваюсь от вида и возвращаюсь в спальню, останавливаясь перед темно-синим бикини и легкой белой рубашкой, льняными брюками и вязаным кардиганом.

— Какого черта, — шепчу себе с недоверчивым смешком.

Я раздеваюсь и переодеваюсь, а Ашен, выходя из ванной, хватает мою руку и ведет к двери.

— Что, черт возьми, происходит?

— Ты всегда задаешь так много вопросов? — спрашивает он, нажимая кнопку лифта.

— Ты всегда отвечаешь на мои вопросы вопросами?

Ашен молча ухмыляется и затаскивает меня в лифт без лишних слов.

Вскоре мы снова в седане, за рулем которого, как я теперь понимаю, солдат «Shub Lugal» из Царства Теней, и он везет нас к термальным источникам Памуккале. Мы подъезжаем ко входу до открытия, но охранник уже ждет, чтобы пропустить нас в горячие источники. Мы снимаем обувь и начинаем подъем к травертиновым террасам.

Мы погружаемся в комфортное молчание, пока я рассматриваю просторы бассейнов перед нами, молочно-голубая вода отражает небо, которое начинает светлеть оттенками желтого и оранжевого. Пар клубится над неподвижной поверхностью слоеных бассейнов. Они спускаются один за другим, как лестница к древним богам горы. Известняковые травертины образуют изогнутые границы вокруг каждого террасного источника. Слои бассейнов, раскинувшиеся перед нами, словно зовут меня внутрь. Хочу попробовать каждый, но едва мы останавливаемся у первого, чтобы закатать штанины, Ашен уже тянет нас дальше по теплой воде, явно двигаясь к какой-то цели.

Как раз когда я начинаю думать, что мы никогда не найдем бассейн, достойный изысканного демонического вкуса Ашена, он наконец объявляет, что мы достигли пункта назначения. Это самый широкий и длинный из встретившихся нам бассейнов. Мы останавливаемся у края, я снимаю одежду и кладу ее на сухой участок камня. Ашен кладет свою поверх моей, и я чуть не подаюсь.

— Что? — спрашивает он, в голосе слышится недоумение, пока я кашляю.

Невозможно выглядеть сексуально в бикини, когда подавилась, но я все равно делаю доблестную попытку.

— Просто... я видела тебя голым…

— Очевидно…

— И видела в сшитых на заказ костюмах, и в доспехах, и с этими крыльями, похожими на змеиную кожу, они чертовски крутые. Серьезно. Мне нравятся крылья. Но почему, — говорю я, голос почти страдальческий, пока я размахиваю рукой в его сторону и пытаюсь не закашляться. — Почему ты выглядишь еще горячее в плавках? Твоя наглость не знает границ, Ашен.

И, боже мой, не успевают слова слететь с моих губ, как демон краснеет. Невозможно, но он стал еще сексуальнее, чем две секунды назад. Я скрещиваю руки под грудью, выставляю бедро в сторону и строго поднимаю бровь, будто это проблема. Честно говоря, так и есть. Эти низко сидящие черные плавки с тонким ромбовидным узором, мускулы, сияющая кожа и линии татуировок — это проблема. Большая проблема. Потому что я готова наброситься на него в месте, которое скоро заполнится туристами не в сезон, желающими сделать фото для инстаграма.

Усугубляя проблему, по лицу Ашена расползается хитрая ухмылка, когда он приближается. Но, несмотря на жадный взгляд, демон не пожирает меня заживо. Вместо этого он отрывает мою руку от груди и заходит в бассейн, увлекая меня за собой. Вода доходит до пояса, затем мы опускаемся по шею, прижимаясь к изогнутому краю травертина, чтобы полюбоваться холмами, долиной и наступающим рассветом.

— Ты была здесь раньше? — спрашивает Ашен, его тепло окутывает меня сзади. Я кладу подбородок на сложенные руки на краю белого известняка, наблюдая, как первые лучи солнца разрывают горизонт.

— Нет, — отвечаю я, закрывая глаза на мгновение, когда он целует мое плечо. — Была рядом. В Анкаре, но поехала на восток. А ты?

Дыхание Ашена вызывает мурашки по моей шее, когда он кивает.

— Да. Пару десятилетий назад. Приехал собрать душу оборотня, который прятался на севере, в Кызылдере. Когда закончил, немного прогулялся перед возвращением.

— Ты заходил в бассейны?

— Нет.

— Почему?

Ашен долго молчит. Его левая рука скользит по моей руке, поднимается к запястью, пока пальцы не встречаются с моими, переплетаясь. Он поднимает наши соединенные руки, указывая на долину. В небо поднимаются воздушные шары. Они плывут к травертиновым террасам, ревя потоками горячего газа. Ашен опускает наши руки под воду, пока я не оказываюсь окруженной его силой.

— Думаю, просто не пришло время, — шепчет он и запечатывает слова поцелуем.

Мы остаемся в теплой воде, наблюдая за воздушными шарами, пока встает солнце. Мы говорим о наших долгих историях и всех местах, где побывали, всех случаях, когда едва не встретились, жизнях, которые забрали или спасли. Через некоторое время туристы начинают заполнять ближайшие бассейны, хотя никто не подходит слишком близко. Будто они чувствуют тьму в Ашене, какую-то ауру, которую он естественно излучает, когда не пытается ее скрыть. В отличие от бессмертных, которые знают, почему стоит держаться подальше, люди, видимо, руководствуются инстинктом. Но это его не беспокоит. Будто они в другом мире, просто иллюзия пейзажа. Все внимание Ашена приковано ко мне, к моим словам, смеху или выражению лица, когда он делится секретами, его пальцы рисуют бесконечные узоры на моей коже, пока мы говорим.

Столько раз я пыталась представить, что мы не должны быть врагами, даже когда были ими. Хотела забыть, что мы вампир и демон, охотник и добыча. Мечтала, чтобы мы были просто мужчиной и женщиной, пытающимися понять друг друга. Наверное, и самих себя тоже. Теперь я внезапно понимаю, как драгоценен этот момент. Потому что мне не нужно стараться. Вот и все, мы такие, какие есть.

ГЛАВА 16

Прежде чем я успеваю осознать, Ашен объявляет, что пора двигаться дальше, и мы покидаем термальные источники, направляясь по тропе к воротам, где нас ждет водитель. Именно тогда Ашен сообщает, что везет меня на «обед» — в небольшую общину ведьм, расположенную за пределами деревни. Когда мы оказываемся у неприметного дома, ведьмы встречают нас с ожидаемой настороженностью по отношению к Жнецу, но все же достаточно радушно, провожая в столовую, где к стулу привязан человек. Его разум явно затуманен каким-то заклинанием, так что мне даже не приходится пытаться усмирить его голосом. Честно говоря, после неудачной попытки в Равелло я до сих пор боюсь это делать, поэтому, (хотя это противоречит моей хищной природе), я испытываю облегчение. Глава общины также заверяет меня, что он — отъявленный подлец, что соответствует строгим критериям Жнеца, который тем временем устраивается за столом с бокалом вина и газетой, пока я впиваюсь зубами в человека и выпиваю его кровь до капли.

Мы не задерживаемся у ведьм, и, кажется, они вместе с Ашеном обоюдно этому рады. Водитель отвозит нас обратно в отель, но меня оставляют не в номере, а в спа.

— Одежда будет на кровати, вампирша. Водитель заберет тебя в четыре у главного входа, — говорит Ашен, оставляя меня у стойки спа-ресепшена с женщиной по имени Пынар, которая, как выясняется, будет руководить моим времяпрепровождением.

— Но куда ты… — я даже не успеваю закончить вопрос, как стеклянная дверь закрывается за Ашеном. Он бросает мне через плечо коварную улыбку и исчезает за углом, унося с собой все намеки на свои эмоции, а моя метка странно затихает после мимолетного отблеска его самодовольного веселья. — Что за черт… — шепчу я.

— Что-то не так? — теплым турецким акцентом спрашивает Пынар, протягивая мне пушистый белый халат и тапочки.

— Просто… странное свидание.

— Вы давно встречаетесь?

— Не совсем?.. Это сложно. Технически, это наше первое свидание.

— Ах. Первые свидания обычно самые странные, — кивает Пынар, обнимая меня за плечи и направляя к спа-комнатам. — Хочешь что-то особенное сегодня? Массаж, может быть? Уход за лицом?

— Воск, — заявляю я. — Определенно воск. Полная бразильская эпиляция. Пожалуйста.

Пынар мягко смеется.

— Значит, не плохое свидание. Просто странное.

Она заводит меня в раздевалку, и начинается. Когда каждый волосок вырван, каждая мышца размягчена, а каждая пора умащена роскошными лосьонами, я возвращаюсь в номер.

Как и обещал Ашен, на кровати лежит одежда рядом с косметичкой и сверкающим клатчем. Никакого бюстгальтера — только кружевное кремовое бикини. Хитрый Жнец. Хотя с этим платьем, которое я поднимаю с кровати, бюстгальтер и не наденешь: его вырез опускается до пупка, а спина открыта еще больше. Оно бледно-розового оттенка с россыпью крошечных золотых кристаллов, которые ниспадают с лифа и исчезают среди струящихся слоев юбки в пол. К нему прилагаются простые, но элегантные босоножки и записка с аккуратным почерком, отточенным за века.

В четыре часа, вампирша.

Буду ждать.

~А.

Я прижимаю записку к метке на груди. Под ладонью она теплеет, когда я тянусь к этой невидимой нити, что странным образом связывает нас. Я чувствую присутствие Ашена, шепот его эмоций. Там есть предвкушение. Тоска. Но ему удается сохранять свои чувства спокойными, так что они — не более чем легкий ветерок между нами. Или, может, буря моего смятения, волнения и тревоги просто заглушает их.

Я сажусь за туалетный столик и укладываю волосы, чтобы они ниспадали по спине шоколадными волнами. Наношу макияж, затем надеваю платье и туфли, кладу помаду и ключ от проходов Царства Теней в сумочку. Когда стою перед зеркалом в золоченой раме, я почти не узнаю женщину, которая смотрит на меня. Разница — не в зеленых оттенках моих карих глаз. Не в оливковой коже, не в скулах, не в форме губ. Она — в моей сути. В выражении лица. В тех мельчайших деталях, которые сложно определить. Это покой. Уверенность. Как будто какой-то элемент, вырванный из меня годами одиночества, наконец вернулся. То, от чего я отказалась ради выживания. И теперь, чем больше выборов я делаю, чем больше позволяю себе иметь и чувствовать, тем больше это возвращается. Я нахожу путь к той, кем была раньше. Может, даже к лучшей версии себя.

Я бросаю на себя последний взгляд и покидаю номер, направляясь прямо к лобби, где ждет машина. Когда сажусь внутрь, водитель передает мне записку с картой маршрута, который я должна буду пройти после возвращения к Термальным Источникам. Единственная отметка на ней — буква «А», и ничего больше. Когда мы останавливаемся у входа в парк, я следую инструкциям: прохожу мимо источников по деревянному мосту, затем сворачиваю на извилистую известняковую тропу, ведущую к древнему городу Иераполис.

На полпути дорогу преграждает барьер с двумя охранниками и надписью «İnşaat nedeniyle kapalı» на потрепанном желтом пластике. Закрыто на реконструкцию. Но как только охранники видят меня, они отодвигают барьер и пропускают.

С каждым шагом по дороге мое сердце бьется так сильно, что кажется, вот-вот разорвет ребра. Волнение ползет по костям. Давно для меня никто не прилагал столько усилий, чтобы создать для меня интригу. Может, такого и вовсе не было. Каким-то образом Ашен точно знает, что мне нравится. Это в каждой детали — будь то что-то крошечное или грандиозное, но интимное. В цвете платья. В том, как он понимает, как важна вода для женщины, чья бессмертная жизнь началась в море. В том, что он знает: я не могу забыть ни одного момента своей жизни, и теперь он помогает мне создавать новые воспоминания в местах, напоминающих о древнем прошлом.

Я прохожу поворот дороги — и вот он, стоит на тропе.

Останавливаюсь, и мы долго смотрим друг на друга. Ашен кажется совершенно спокойным, руки в карманах еще одного прекрасного черного костюма, идеально сшитого по его росту, с широкими плечами и узкой талией. Тату крыльев птицы на его шее выглядывают из-под воротника, и я чувствую пульс под ними — чуть быстрее обычного. Его короткие темные волосы падают на лоб, взгляд скользит с моих глаз к скипетру на моей груди, затем ниже, до самого подола, который касается белой известняковой дороги, и снова вверх.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает он с легкой улыбкой. Свет в его глазах важен для меня больше, чем солнце.

— Теперь лучше, — я не ожидала, что скажу это. Ашен тоже, и ему это нравится — по тому, как его улыбка становится шире, это ясно. Я сглатываю, чувствуя, что немного теряю контроль. — Ты выглядишь греховно самоуверенным, — говорю я, пока он приближается с легкой наглой походкой.

— Возможно, немного, — отвечает он, останавливаясь передо мной и наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. Его аромат — мята, бренди и не зажженные сигары — заполняет мои чувства. — Мне удалось удержать Королеву Царства Теней в состоянии удивления и без неприятностей почти целый день. Кажется, это достижение, которым можно гордиться.

Я беру протянутую руку Ашена, и мы направляемся к развилке дороги.

— День еще не закончен, Жнец.

Мы идем молча до промежутка между двумя известняковыми барьерами. Перед нами открывается римский амфитеатр Иераполиса — ряды изогнутых сидений, спускающихся к сцене, восстановленные колонны и статуи, служащие фоном для группы, которая тихо готовится. Там Тесса, регулирующая стойку микрофона среди стеклянных шаров разных цветов, отбрасывающих мерцающий свет свечей на камень. Полукруглая орхестра перед сценой окаймлена фонарями. В центре, в нижней части зрительских мест, расстелены покрывала и разноцветные подушки.

Ашен делает шаг вперед, чтобы вести нас вниз по ступеням, но я не могу двинуться. Воздух не поступает в легкие, хотя мой рот приоткрыт. Я прижимаю свободную руку к груди, чтобы бьющееся сердце не раздробило кости. Слезы щиплют глаза, когда Ашен возвращается ко мне.

— Пойдем, вампирша, — шепчет он, обнимая меня за спину. — Шоу во-вот начнется.

Я сжимаю губы, пытаясь выпустить воздух, застрявший в груди. Не могу оторвать руку от метки. Боюсь, сердце разорвется, если я не буду держать его. Я изо всех сил стараюсь сдержать слезы, но одна все же прорывается. Ашен ничего не говорит, когда я стираю ее, хотя знаю, что он заметил.

Группа начинает играть, пока мы спускаемся по ступеням к месту с фиолетовыми покрывалами и подушками в оттенках драгоценных камней. Вокруг — стеклянные фонари, их пламя защищено от легкого ветерка. Голос Тессы льется к нам, и наши взгляды встречаются — она улыбается.

Ашен подает руку, чтобы помочь мне опуститься на покрывало. Мои мысли разлетаются, как горсть камней, брошенных в океан. Я пытаюсь осознать все: от фиолетового оттенка покрывал, который теперь узнаю как оригинальный тирский пурпур — краситель из моллюсков, предназначенный для королевских особ, — до стеклянных шаров на сцене, похожих на ручную работу, с золотыми вкраплениями и насыщенными цветами, напоминающими те, что были в моей разбитой статуе. Ашен садится рядом и молчит, пока я пытаюсь совладать с собой и этим морем чувств, которое может утопить меня, если я позволю.

Когда песня заканчивается, группа без паузы начинает следующую, и Ашен наливает мне бокал «фангрии» из кувшина, а себе — вина. Он почти не пьет, и почему-то стая бабочек, поселившаяся в моем животе, взмывает в грудь и трепещет в руках. Я осушаю бокал в надежде, что они утонут.

— Как ты все это организовал? — тихо спрашиваю я, когда Ашен наполняет мой бокал снова. Обещаю себе пить медленнее, хотя первый глоток больше похож на залп.

— Я демон. Мы славимся эффективностью.

— И скрытностью.

— Немного.

Я долго смотрю на Ашена, и он смотрит на меня, его пальцы скользят по моим волосам, касаются обнаженной кожи. В его глазах — тень беспокойства, и я наклоняю голову, пытаясь разгадать его за барьерами, которые он почему-то возвел между нами. Я чувствую его меньше, чем обычно. Может, не стоит удивляться, что эти стены так легко вырастают, если он боится, что мне это не понравится.

— Это потрясающе, Ашен. Все, что ты сделал, — говорю я, опуская взгляд на руку, скользящую по покрывалу. — Это прекрасно. Мне очень нравится. Спасибо.

Единственный ответ Ашена — притянуть меня ближе, оставив долгий поцелуй на виске, прежде чем обнять за плечи, рисуя узоры на моей руке, пока мы слушаем музыку и пьем. Солнце опускается ниже, скрываясь за передней частью сцены и раскрашивая облака. Группа начинает новую песню — «Benediction» Луки Ситал-Сингха в исполнении Тессы, ее чистый, звонкий голос взмывает вверх.

— Потанцуй со мной, вампирша, — Ашен шепчет мне в кожу. Он ставит бокал и забирает мой из моих внезапно похолодевших пальцев. Берет мою руку и поднимает меня, ведя в орхестру, на несколько ступеней ниже.

Ашен наверняка слышит, как мое сердце бьется в груди, когда мы оказываемся перед сценой. Чувствует, как моя кожа покалывает от его прикосновений, когда его ладонь скользит по бедру и останавливается на пояснице. Я закрываю глаза на мгновение, вдыхая аромат ванили, смешанный с чернилами и не зажженными сигарами. И затем мы начинаем двигаться под музыку, кружась в пространстве, как часть окружающего нас ветра.

Песня заканчивается, но мы не расходимся, когда гитара начинает следующую песню. Это мелодия «Can’t Help Falling In Love» Элвиса. Ашен ведет нас в медленном, томном ритме, держа близко, его дыхание касается моей шеи и плеча. Тесса поет слова, будто выплескивая их прямо из сердца, и когда я поднимаю на нее взгляд, она улыбается — столько света и цвета в ее глазах, что закат меркнет.

Закаты горят,

Серебрит луна,

Но их свет не сравнится

С сиянием моей любви к тебе.

Я встречаю взгляд Ашена с ухмылкой, когда измененные слова оригинальной песни разносятся в воздухе. Мы медленно кружимся под ритм, который окутывает амфитеатр, как волны спокойного океана. Ашен отвечает лишь мимолетной легкой улыбкой, притягивая меня ближе, и я прижимаюсь лицом к его плечу, купаясь в его тепле.

Может, я недостоин

Называть тебя своей,

Но я буду любить тебя

До конца времен.

Я стою спиной к сцене. Не вижу, как они входят, когда Тесса начинает следующие строки. И затем, когда она поет, хор добавляет строки из Песни Сейкилоса⁴.

Твой голос, как маяк,

(Время берет свою дань)

Я замираю, поворачиваясь к сцене. Двадцать певцов стоят там.

Ведет мой корабль к берегу.

(Не скорби вовсе).

Я отпускаю руку Ашена, чтобы прикрыть рот ладонью, другая лежит на бешено бьющемся сердце, пока красота хора крадет каждый его удар.

Вампирша, так уж вышло,

(Жизнь коротка)

Что иногда любовь

(Пока ты жива — светись)

Рука Ашена покидает мою спину, когда я делаю шаг к сцене. Слезы наполняют глаза.

Просто должна быть.

Долгая пауза. В глазах Тессы отражается свет фонарей. Хор поет с ней, завершая песню.

Так возьми мой меч,

Возьми и масло тоже,

Я отдам все,

Лишь бы жениться на тебе.

Я отдам все,

Лишь бы жениться на тебе.

Гитара стихает, продолжая нежную мелодию. Я смотрю на сцену, будто музыка унесла мою душу. Но это не музыка вырвала мое сердце.

— Лу, — говорит Ашен.

Я медленно поворачиваюсь, одна рука все еще у губ, другая — на метке, которая жужжит от присутствия Ашена.

Успеваю лишь мельком увидеть его на одном колене, и мои слезы прорывают плотину, стекая по коже.

— Иди сюда, Лу, — он протягивает руку. — У меня к тебе вопрос.

— Он про масло?

— Отчасти.

Я смеюсь, и этот смех почти рыдание, делаю шаг ближе, ноги уже дрожат. Кладу дрожащую руку в его теплую, твердую ладонь и сжимаю ее.

— Моя Лу, — голос Ашена теплый и волшебный, как летняя ночь, усыпанная звездами. Я едва слышу ровный стук его сердца поверх собственного. — То, что я сказал, — правда, Лу. Я выбрал тебя с первой нашей встречи. И буду выбирать тебя каждый день. Я знаю, что не заслуживаю тебя после всего, что совершил за эту долгую бессмертную жизнь. Но я обещаю стараться быть достойным твоей любви. Обещаю держать тебя за руку, когда ты бродишь в ночи. Шептать тебе, чтобы ты знала — ты не одна. Обещаю быть с тобой в каждый момент, будь то месть, справедливость или милосердие. Я буду готовить тебе фангрию и отдавать масло для «пуленепробиваемого крофе», хотя знаю, что ты на самом деле его ненавидишь и пьешь только чтобы дразнить меня. Обещаю стараться не смеяться над твоими шутками, чтобы видеть, как ярче загорается твое лицо, когда я все же рассмеюсь. Обещаю любить тебя, пока не погаснут солнце и звезды, до конца времен и дальше, — Ашен достает из пиджака черную коробочку, отпускает мою руку, чтобы открыть ее. — Выходи за меня, Лу?

Слезы горячими потоками текут по моему лицу, когда я киваю.

— Я не расслышал, вампирша, — коварная улыбка озаряет его лицо. Багровое пламя подсвечивает блеск в его глазах.

Я смеюсь, горло сжато от попытки не разрыдаться, когда наконец выдавливаю:

— Да, Ашен. Я выйду за тебя.

Он даже не успевает достать кольцо из коробки, как я врезаюсь в него. Он поднимает меня на руки, мои объятия так крепки, что могут задушить. Плечи трясутся, когда я растворяюсь во всем, что чувствую, и в благодарности, счастье, радости, что льются из Ашена, покалывая под кожей. Когда он ставит меня на ноги, надевает кольцо — грушевидный алмаз в золотой оправе с легким розовым оттенком, окруженный мелкими белыми бриллиантами. Я смотрю на него мгновение, затем целую Ашена со всей страстью, всей любовью, всем облегчением от одиночества, чьи раны еще глубоки. Целую его с силой всего, что он исцеляет во мне, и всего, что я надеюсь исцелить в нем со временем. Он держит мое лицо в ладонях, и сияющая радость в его прикосновении согревает мои влажные щеки. Но затем я чувствую внезапный взрыв нервов, который он не может скрыть, когда наконец отстраняется.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Есть еще кое-что, вампирша, — говорит он, и я чувствую, как хмурятся мои брови от волнения и непонимания. — Я не хочу ждать, когда перед нами столько неизвестного в мирах. Хочу завтра услышать, как ты называешь меня мужем, а не через недели или месяцы. Хочу заснуть сегодня с женой в объятиях. Хочу, чтобы ты вышла за меня сегодня.

— Сегодня? Где… здесь? — я смотрю вокруг, и Ашен кивает с хитрой улыбкой. — Но как?

— Ну, я подумал, он мог бы помочь, — Ашен кивает в сторону сцены. Я поворачиваюсь и вижу мистера Хассана, стоящего рядом с Тессой с широкой улыбкой, и Коула в костюме справа от него — идеален на роль шафера.

— Но…

— Она там, — Ашен предвосхищает мой вопрос. Эдия выходит из-за хора, ее нижняя губа дрожит в улыбке, слезы сверкают на коже, а ее стройную фигуру облегает прекрасное лазурное платье. Рука Ашена скользит по моей спине. — Что скажешь, вампирша?

Я делаю глубокий вдох. Тоже не хочу ждать. Это ясно в каждой трещинке, что затягивается в моем сердце.

— Да.

Ашен обнимает меня сзади, его губы касаются моего уха.

— Еще кое-что, — шепчет он и поворачивает нас лицом к ступеням позади.

Крылья Эрикса плотно сложены за спиной, его кожа светится в лучах заходящего солнца. Он поднимает руку, сопровождая женщину, спускающуюся по ступеням.

Прямые волосы, блестящие, как занавес черного шелка.

Темная оливковая кожа, сияющая жизнью.

Ее ониксовые глаза, полные страха в последний раз, когда я видела их, теперь полны слез ликования.

Мои колени подкашиваются, но Ашен рядом, чтобы подхватить меня.

— Аглаопа.

ГЛАВА 17

Моя сестра.

Так долго ее не было. Воспоминания были болезненными. Лезвие самой острой потери в моем сердце.

А теперь она здесь, стоит передо мной, будто не прошло ни мгновения.

Ашен поддерживает меня, пока Аглаопа берет мое лицо в свои ладони. Я плачу. Касаюсь ее кожи. Чувствую, как под кончиками пальцев бьется ее пульс, словно метроном. Слезы текут по ее щекам. Ее неповторимая, древняя красота жива.

Она жива.

— Не плачь, любимая. Сегодня твой свадебный день, — говорит она, и из меня вырывается какой-то нечленораздельный звук, когда я прижимаю ее к себе в дрожащих объятиях. Все мое тело трясется, пока ее руки обнимают меня за спину. Я разваливаюсь на части. Я не могу сдержать все, что чувствую. Не знаю, что будет, если это вырвется в мир и покроет его звездной пылью. Знаю только, что уже никогда не буду прежней.

Моя сестра держит меня, пока я пытаюсь прогнать образы ее последних мгновений, заменяя их ощущением ее тела в моих руках. Я до сих пор помню, как ее ладони давили на мою грудь, когда она толкала меня в море. Я переживала это так много раз, что путь к тому моменту прошлого выжегся в моем сознании, снова и снова, пока он не стал больше, чем просто памятью. Он стал топливом. Стал маяком. А теперь я закрываю глаза, вдыхаю ее гранатовый аромат и пытаюсь потушить его.

Я не могу пошевелиться долгое время. Мы просто качаемся вместе, будто стебли морской травы, колышущиеся на ветру. Только когда Аглаопа тянется за чем-то позади меня и наконец высвобождается из моих отчаянных объятий, чтобы вытереть мое лицо черным платком, я начинаю приходить в себя.

Почти.

Ладно… не совсем. Особенно когда на меня обрушивается тысяча мыслей.

Мы с Аглаопой столько лет были врозь. Она возвращается в мир, который оставила века назад. А я все это время менялась.

Я убивала во имя ее и свого. Инсценировала свою смерть. Меня похищали, пытали, превратили во что-то новое.

А теперь я — Королева демонов, того самого Царства, что украло ее душу.

И я выхожу замуж за брата ее убийцы.

…

…О, сладкий маленький Иисус.

Начинается полноценная истерика.

Я почти уверена, что мои ребра сейчас измельчат легкие Может ли у вампира быть сердечный приступ? Кажется, у меня сердечный приступ. Что будет, если у меня остановится сердце? Я попаду в Зал Воскрешения? Это точно испортит свидание. О Боже, это будет худшее первое свидание в истории. Не просто худшее свидание — худшее предложение. Нет, худшая свадьба. Я оставлю Ашена у алтаря из-за смерти от истерики, а потом убью его тоже, и, святая матерь Божья, пусть кто-нибудь поможет мне.

Я корчусь и прижимаю руку к груди, пока на лице Аглаопы мелькает беспокойство. Пара сильных рук оттягивает меня назад, и Ашен разворачивает меня к себе.

— Все в порядке, вампирша, — шепчет он, отводя нас на несколько шагов, пока я пытаюсь поймать воздух легкими. Почему это так сложно? Он, блин, повсюду, но не хочет заходить внутрь. — Слушай музыку, вампирша. Слушай.

Играет знакомая песня. Я слышу голос Тессы и пытаюсь сосредоточиться на словах. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю: она поет «Let It All Go».

— Ты помнишь это? — спрашивает Ашен, и я дергаю головой в кивке. Вокруг нас поднимаются клубы черного дыма. — Когда мы танцевали в «Bit Akalum», в тот момент я понял, что не могу остановиться любить тебя. Это было последнее проигранное сражение. Даже тогда я думал, что смогу держать это в себе. Думал, что смогу оттолкнуть тебя, если понадобится, но для меня больше не было смысла отрицать то, что я уже начал чувствовать.

Моя грудь наконец начинает втягивать воздух. Тьма, которая, как я теперь понимаю, подкрадывалась к моему зрению, рассеивается, пока я сосредотачиваюсь на ощущении пальцев Ашена в моих волосах. Чем дольше я слушаю музыку, вдыхаю его успокаивающий аромат, наблюдаю, как клубы дыма кружатся вокруг нас, тем больше кулак, сжимающий мое сердце, ослабляет хватку. К тому времени, когда группа заканчивает песню, мой пульс замедляется почти до нормы.

— Этого слишком много для того, чтобы осознать, — шепчет Ашен, не меняя ни объятий, ни ритма, с которым его пальцы перебирают мои волосы.

— Аглаопа знает? Про Эмбер? Все остальное?

— Не все. Но она знает самое важное. Я говорил с ней сегодня днем. Она просто хочет, чтобы ты была счастлива, — я закрываю глаза и прижимаюсь ухом к груди Ашена, наслаждаясь ровным звуком его дыхания. Кровь наполняет камеры его сердца. Я сосредотачиваюсь на звуках и запахах, и постепенно мое сердце начинает биться в такт с его. — Нам не обязательно жениться сегодня, если это слишком.

— Я хочу.

— Никто не осудит тебя, если передумаешь. А если кто-то посмеет, я вырву им позвоночник.

Я фыркаю, прижавшись к груди Ашена.

— Я серьезно.

— Знаю.

— Через горло.

— Могу представить. Очень ярко.

Объятия Ашена сжимаются, прежде чем он отпускает меня. Его ладони согревают мои плечи, пока он изучает мое лицо. Наверное, я выгляжу ужасно, после всех этих рыданий, но он словно не замечает.

— Ты уверена, вампирша?

Я дарю ему дрожащую улыбку, киваю и вытираю лицо еще одним черным платком, который Ашен мне протягивает.

— С каждой минутой увереннее, Жнец.

Взгляд Ашена скользит по моему лицу в поисках сомнений. Я знаю, что их нет. Когда он, кажется, удовлетворен, дым развеивается на ветру. Его ладонь опускается с моего плеча, чтобы обхватить мою руку, согревая золото на моем пальце. Когда я оглядываюсь на сестру, ее улыбка уже не такая яркая, как была, а рука лежит на груди.

Я поворачиваюсь вперед, и мы с Ашеном идем к сцене, где мистер Хассан, Коул и Эдия спустились в орхестру. Виолончель и контрабас играют мелодию, одновременно завораживающую и полную надежды, а глаза Эдии темнеют, превращаясь в космос и звезды. Она поднимает ладони, словно совершая подношение, и создает над нами арку из света. Сверкающие цветы пастельных голубых и розовых оттенков расцветают и осыпают нас светящимися лепестками, когда мы останавливаемся перед ними.

— Когда дело доходит до брака, вампирские обычаи адаптируются под человеческие обряды, — говорит мистер Хассан, его улыбка мерцает, как пламя свечи, когда он открывает тяжелую книгу на закладке с лентой. — Жнецы редко вступают в брак, даже в своем Царстве. Я не знаю вампира, который когда-либо женился на демоне. Поэтому мы воспользуемся древними обрядами Гильдии Гильгамеша, и ваш союз будет вписан в анналы Аптекарей. Вы согласны?

— Да, — говорю я, и Ашен кивает один раз.

Мистер Хассан кряхтит, поворачиваясь к Эдии.

— Диадемы, sahira.

Эдия улыбается, ее кожа светится в сиянии, исходящем из глаз, где кружатся крошечные звезды галактик. Я чувствую, как что-то вплетается в мои волосы, и поднимаю руку, чтобы коснуться венка из тонких веточек и крошечных кристаллов, холодных, как капли льда. Эдия переводит внимание на Ашена, и я пытаюсь сдержать растущую улыбку, кусая губу, пока не чувствую вкус меди.

— Она сделала мне рога, да? — Жнец бросает на нее пустой взгляд.

Звонкий смех наполняет амфитеатр, когда две короткие сверкающие ветви вырастают из его волос. Но через мгновение они разделяются, удлиняются, превращаясь в низкую корону из оленьих рогов и черного плюща.

— Кольца, — говорит старик, и Коул кладет кольца на раскрытую книгу. Я отдаю свое обручальное кольцо, когда пожилой аптекарь бросает на меня выразительный взгляд. Мистер Хассан достает из пиджака маленькую ампулу и рассыпает пыль с нее на кольца. — Beata sunt haec amoris signa, quae latorem in omnia regna sequuntur.

Пыль трещит и исчезает, будто впитываясь в кольца. Затем старик передает мне первое кольцо — широкую черную полосу с отполированными краями того же золотого оттенка, что и мое кольцо. Я поворачиваюсь к Ашену, беру его руку и держу кольцо у кончика его пальца.

— Теперь повторяй за мной, azizati, — говорит мистер Хассан, и я киваю, наблюдая, как он опускает глаза к тексту в старой книге. — Любовь, дающая жизнь умирающим, примири свое сердце.

Я смотрю на Ашена, а он — на меня, и в наших глазах читается удивление. Это так похоже на мое заклинание с той первой ночи, когда мы встретились, заклинание, которым я спасла его жизнь. Мистер Хассан чувствует мое колебание и смотрит то на меня, то на Ашена.

— Что-то не так?

— Нет, — отвечаю я с медленной улыбкой. Я каким-то образом знала эти слова месяцы назад, и это наполняет меня одновременно изумлением и покоем. — Любовь, дающая жизнь умирающим, примири свое сердце.

Старик снова смотрит в книгу, его палец скользит по следующей строке.

— Свет, дающий жизнь теням, примири свою душу.

Я повторяю слова и надеваю кольцо на палец Ашена, когда мистер Хассан кивает в сторону его руки.

— Где и когда ты есть, там и тогда я есть, — говорит аптекарь. Я повторяю слова, и теперь очередь Ашена. Он надевает мне на палец изогнутую полосу с черными бриллиантами, а затем второе обручальное кольцо, которое обрамляет грушевидный камень, как корона.

Мистер Хассан передает книгу Эдии и достает еще одну ампулу из пиджака. Он жестом просит нас протянуть левые руки и располагает их рядом, ладонями вверх, образуя чашу. Вытащив пробку, он высыпает серебряную пыль на нашу кожу. Сначала она рассыпается, как толченый камень, по линиям ладоней, затем поднимается, закручиваясь, будто попав в крошечный торнадо. Торнадо вспыхивает пламенем, которое гаснет под миниатюрным волшебным ливнем. Капли исчезают, как светящиеся черви, в нашей коже, едва коснувшись ее.

— Terra, ventus, ignis, aqua, amare, — произносит мистер Хассан. — Etiam si astra pereunt, sic amor tuus lucebit. Даже когда звезды погаснут, твоя любовь будет сиять.

Он забирает книгу у Эдии, листает страницы и находит последнюю, где заканчивается текст и начинается чистый пергамент. В конце списка он записывает наши имена. Леукосия из Анфемоэссы и Ашен из Дома Урбигу, соединенные в брак Аммоном Хассаном согласно обрядам Гильдии Гильгамеша.

Закончив, он закрывает книгу и смотрит на нас, улыбаясь сквозь пленку слез.

— Теперь вы муж и жена, юные. Согрейте сердце старого романтика и поцелуйтесь.

Я на мгновение благодарно улыбаюсь ему, прежде чем повернуться к Ашену.

Время замедляется. Фейерверки Эдии вспыхивают вокруг нас, и каждый свет выхватывает что-то новое в лице Ашена. Крошечные золотые искорки в его глазах. Изгиб губ, когда улыбка растворяется в море бесконечной тоски. Складка между бровями, когда он делает шаг ближе, его рука скользит в мои волосы, останавливаясь на затылке. Я чувствую каждую волну любви и надежды, что проходит между нами через метку, желание настолько глубокое, что жжет, как раскаленный металл в сердце.

— Я люблю тебя, Ашен, — шепчу я, прежде чем наши губы соприкасаются. Его глаза следят за каждым движением моих губ.

— Я тоже люблю тебя, Лу. Моя жена, — и затем его губы на моих, его вкус на моем языке, наше дыхание смешивается. Сверкающий свет падает на нас, как дождь. Раздаются аплодисменты и возгласы. Музыка обвивает нас. Люди, которых я люблю больше всего на свете, здесь. И когда Ашен поднимает меня на руки и прижимает к груди, я знаю это без тени сомнения. Знаю, что буду выбирать этого мужчину каждый день, сколько бы дней нам ни было отмерено.

Когда мы расходимся, появляются несколько стражников «Shub Lugal», вынося стол и стулья, расставляя их в орхестре. Все вместе накрывают стол, доставая из корзин индиговые тарелки, полированные столовые приборы и простые блюда, созданные для того, чтобы делиться. Зажигают свечи, раскладывают цветы, откупоривают вино. Теплая кровь с корицей и кардамоном наливается из термосов для меня и Аглаопы. И затем мы садимся: Ашен слева от меня, моя сестра справа, Эдия напротив, ее сияющая улыбка — словно якорь в моменты, когда я чувствую себя перегруженной. Пока за столом льются разговоры и вино, становится легче. Мне так много нужно рассказать сестре, так много страхов, в которых я хочу найти утешение у друзей. Но не сегодня. Вместо этого мы говорим больше о далеком прошлом и общих воспоминаниях, чем о тех, что создали порознь, или о неопределенности, что преследует наше туманное будущее. Мы просто наслаждаемся моментом.

Когда трапеза заканчивается, стол и стулья уносят, и группа начинает новый сет. Мы танцуем. Смеемся. Я улыбаюсь, пока щеки не начинают гореть. Мое счастье растет, когда я вижу Эрикса, Эдию и Коула вместе, их облегчение от воссоединения почти осязаемо. Я улыбаюсь, наблюдая, как мистер Хассан кружит Аглаопу по орхестре, ее темные волосы развеваются на ветру. Мое сердце ощущается слишком большим для грудной клетки.

— Хотела бы я, чтобы эта ночь никогда не кончалась, — говорю я, сидя на коленях у Ашена, пока мы наблюдаем, как танцуют остальные. Его рука лежит на моем бедре, а я кручу кольцо на его пальце, отполированные золотые края ловят свет фонарей.

— Думаю, я загадывал то же желание каждую ночь, что мы провели вместе, — признается Ашен, и я отстраняюсь, чтобы встретиться с его взглядом, отвечая сомневающейся, дразнящей улыбкой.

— Даже в печально известную ночь фангрии?

Ашен притягивает меня ближе и целует в плечо.

— Ты доверилась мне настолько, что заснула в моей постели.

— А в ту ночь, когда я бродила у Бьянки, чтобы размазать свою кровь по стенам ее ванной?

— Ты позволила мне обнять тебя, хотя я думал, что ты больше никогда не разрешишь мне прикоснуться. А потом заставила снять рубашку во сне и разлеглась на мне, как одеяло.

Мои щеки розовеют, и я фыркаю.

— А в ту ночь, когда я убила тебя в Каире?

— До момента, когда я почувствовал лезвие на горле, я точно не хотел, чтобы это заканчивалось. Не мог поверить своей удаче каждую секунду до этого.

Из моих губ вырывается смешок, и я прижимаюсь к груди Ашена. Его сердце бьется ровно под моей ладонью. Я закрываю глаза и вдыхаю его аромат.

— И как ты оценишь ситуацию?

— Сегодняшний вечер на втором месте.

Я отстраняюсь, смотрю в глаза Ашена, скользя взглядом между ними.

— Второе место?

— Ты меня слышала, — он крепче обнимает меня за талию. — Ночь, когда мы соединились. Она — первая. Ты выбрала меня. Сказала, что любишь. Связала себя со мной. С того момента для меня ты стала моей женой.

Я поднимаю руки к лицу Ашена, обрамляя его ладонями. Его тепло — как солнце для моей прохладной кожи, идеальный баланс в месте, где мы соприкасаемся. Когда я смотрю в его глаза, кажется, будто я вижу все моменты истории, сложенные в пласты времени. Но я вижу и будущее. Наше будущее. То, которого никогда не должно было быть, но которое сияет еще ярче из-за своей редкости, драгоценное, как камень, добытый из глубин земли.

— Эта ночь еще далека от завершения, мой муж, — шепчу я, и каждая черта лица Ашена меняется под моими ладонями.

Я теряю себя в его поцелуе, пока мы плывем сквозь музыку в ночь, свет и тень, тьму и звезды.

ГЛАВА 18

Рука Ашена лежит на моей метке. Я чувствую тепло в каждой линии, даже когда его ладонь скользит по моей груди. Его возбужденный член пульсирует за моей спиной, и я улыбаюсь, прижимаясь ближе в приглашении. Он входит в меня — я уже мокрая и готова к нему, еще до того, как полностью проснулась. Я вздыхаю с удовлетворением, когда Ашен целует мое плечо.

— Моя жена. Ты пахнешь морем. Как весенний ветер, несущий аромат льда, все еще цепляющегося за зеленые побеги травы, — шепчет он мне на ухо. Я наклоняю голову к его теплу и провожу пальцами по его темным волосам. Он мурлычет у моей шеи, его движения медленные и ленивые.

Обычно мы не такие. Даже после нескольких раундов между нами столько темной энергии и всепоглощающей потребности друг в друге, что мы занимаемся любовью с отчаянной, иногда грубой силой. Наше желание — как взрывающаяся звезда, затягивающая нас с неотвратимой гравитацией. Но сейчас? Это не просто секс. Это любовь, обнаженная до самой своей сути. Нежная. Заботливая. Благоговейная. Теплая, как раннее утреннее солнце, пробивающееся через окно, нагревающее темную плитку пола первым обещанием нового дня.

Одна рука Ашена ласкает мою грудь, а другая скользит вниз по животу, подушечки его пальцев медленно движутся к моему центру. Он стонет, касаясь нежной кожи моей депилированной киски, будто это откровение, хотя он уже провел половину ночи, поклоняясь ей.

— Такая мягкая, — шепчет он, его пальцы рисуют легкие узоры на моей коже, прежде чем найти клитор. — Я мог бы прожить остаток вечности прямо здесь, касаясь тебя. Находясь внутри тебя.

— Мог бы, но представь, как сильно ты бы скучал по маслу. Может, однажды намажу себя им, чтобы ты мог все слизать.

— Не дразни меня, вампирша, — он произносит это со стоном, кусая мое плечо, будто представляя вкус.

— Но дразнить тебя — моя любимая игра. И, говоря о завтраке... — я даже не успеваю закончить мысль, как Ашен уже вытаскивает член, чтобы положить меня на спину. Он снова входит в меня, подставляя шею моим клыкам. Мои зубы нежно прокалывают его горло, и я вздыхаю от удовлетворения, когда его кровь наполняет мой рот, а стенки сжимаются вокруг его члена, который движется глубоко и размеренно.

— Боже, вампирша, — шипит он, когда я делаю долгий глоток, кровь шипит на моем языке и стекает по горлу. Я чувствую глубину его желания, горящего под моей меткой. — Это почти невыносимо.

Я вынимаю клыки из его шеи и провожу пальцем по одному из острых кончиков, протыкая.

— Тогда давай сделаем это по-настоящему невыносимым, — шепчу я, снова вонзая зубы в его кожу. Провожу линию вниз по его позвоночнику неповрежденными пальцами, и он вздрагивает, прерывая ритм своих толчков, когда я ласкаю его ягодицы. Его дыхание замирает, тело напрягается, когда мои пальцы следуют за линией, чтобы найти сжатое колечко его отверстия. Делаю несколько кругов вокруг, проверяя вход, прежде чем медленно ввести окровавленный палец внутрь.

— Emush laatzu, — Ашен ругается сквозь стиснутые зубы, а я улыбаюсь, касаясь его кожи, мой палец нежно массирует его внутри, пока долгий стон вырывается из его груди. — Ты снова станешь моей смертью, жена.

Его глубокие толчки возобновляются, пока я пью его кровь. Сила и глубина его движений нарастают, мои стенки сжимаются вокруг него.

— Я думала, ты сказал, что не будешь жаловаться, — мурлычу я низким, соблазнительным голосом. Я добавляю немного больше давления в массаж пальцем, и он снова шипит от ругательства.

— Ты ошибаешься. Я не жалуюсь.

— Звучало почти как...

— Вампирша, я бы умер тысячу раз, лишь бы почувствовать твое прикосновение.

Ашен долго смотрит мне в глаза, пока его член медленно скользит во мне, а затем его губы захватывают мои, наши языки сплетаются. Боль внутри меня скручивается, пока не разрывается, моя киска сжимает его толщину, а спина выгибается на кровати. Я вращаю пальцем нежными движениями, и Ашен вскрикивает, изливаясь в меня, его тело трясется от потрясающего оргазма. Он медленно толкается, пока мы выжимаем каждую каплю удовольствия из этого момента, обернувшись друг вокруг друга и бесконечной потребностью, которая никогда не отпускает нас.

— Доброе утро, муж, — говорю я, когда оргазм стихает, и Ашен кладет лоб на мое плечо, его неровное дыхание обжигает мою кожу. Я слышу тяжелый стук его сердца, бьющегося в такт моим словам.

— Не говори так. Я снова захочу тебя, а мы уже опаздываем на встречу с остальными, — говорит Ашен, его член дергается во мне, будто споря с разумом.

— Думаю, у твоего члена другие планы.

Ашен фыркает, но все же выходит из меня.

— У него всегда другие планы, когда дело касается тебя, — говорит он, протягивая руку, чтобы помочь мне встать с кровати.

— Мы можем ублажить его в душе. Это называется многозадачностью, — отвечаю я. Беру его руку и встаю, ведя его в ванную. Когда мы заканчиваем заниматься любовью под струями обжигающего душа, мы собираемся и спускаемся в лобби, чтобы выписаться из отеля.

Наш водитель ждет у дверей, и мы мчимся на восток, по грунтовой дороге, петляющей через сельскохозяйственные земли, останавливаясь в тупике, где ждут остальные. Эрикс и Коул стоят в стороне с мистером Хассаном, а Эдия разговаривает с моей сестрой, ее жесты в сторону нашей приближающейся машины похожи на объяснение о том, как работает этот транспорт. Мое сердце сжимается от боли за Аглаопу и ее замешательством, ведь она попала в мир, который так сильно изменился с тех пор, как она последний раз чувствовала прикосновение солнца. Но на ее лице — интерес, она кивает словам Эдии и улыбается, когда седан останавливается.

— Доброе утро, новобрачные, — говорит Эрикс, когда мы подходим, его глаза сверкают, как всегда, когда он взволнован чем-то, связанным с любовью. Я улыбаюсь, а рука Ашена сжимает мою — он уже готов вырвать эти сверкающие шарики из ангельского лица Эрикса и раздавить их под ботинком.

Эдия фыркает.

— Секс-маньяки, а не новобрачные.

— Секс-маньяки-новобрачные, — добавляет Коул.

— Тссс. Не при... старших... — Эрикс делает кивок в сторону мистера Хассана. Старик фыркает.

Я усмехаюсь, оглядывая их, наблюдая, как щеки Эрикса розовеют.

— Ты такой целомудренный, даже для ангела, — говорю я. Коул и Эдия синхронно хохочут, а щеки Эрикса становятся пунцовыми.

— Да, конечно, целомудренный, — Эдия саркастически улыбается ему, затем поворачивается к мистеру Хассану, которого наша болтовня не смущает. — Если серьезно, мистер Хассан, я упоминала, что Лу и Ашену нужна помощь.

— Ах, да, — говорит старый аптекарь, его древние глаза останавливаются на мне. — Sahira говорила, что вам нужен Воскреситель. Я могу это сделать, но мне нужно собрать кое-какие припасы перед путешествием в ваше Царство. Это непросто. Будет дорого, хотя сомневаюсь, что это проблема.

Я бледнею. Я даже не знаю, сколько у меня золотых монет — предпочитаемой валюты аптекарей. То, что я припрятала до Царства Теней, разбросано по всему миру, и на поиски уйдет время. К счастью, Ашен не беспокоится о плате и кивает.

— Что бы ни потребовалось. Мы заплатим.

— Есть еще кое-что, — говорю я, глядя на Ашена. Он кивает и снимает с плеча сумку. Я перевожу взгляд на мистера Хассана, пока Ашен расстегивает рюкзак. — Я нашла кое-что в Царстве Теней, что хотела показать вам, чтобы узнать, можете ли вы что-то сказать об этом.

Ашен достает гудящую сферу, и на лице аптекаря мелькает узнавание. Его глаза расширяются, он протягивает руки, чтобы принять шар.

— Где ты это нашла, azizati?

— На дне Черного моря. Долгая история. — Взгляд старика поднимается на меня, затем он изучает камень. Я прочищаю горло, пытаясь избавиться от привкуса воспоминаний. — Это было в какой-то двери из металлических колец. Там были надписи на непонятном языке. Почти как шумерский, но другой. И была лента шепота... что-то вроде повторяющейся мантры.

— Что там говорилось? — спрашивает он, зная, что я помню все, будто это случилось вчера.

— Hursanu y aabba, ziana y anzu. Os naru nibiru insabatu. Elu lo zaqru. Nadna lo sagzal Mitusitum, — отвечаю я, повторяя незнакомые слова.

Старик выпускает тонкую струйку воздуха через сжатые губы. Пальцем гладит отполированную поверхность черного камня. Он гудит под его прикосновением.

— Язык называется Дингир. Язык богов. Там сказано: «Горы и моря, долины и небеса. Я призываю схождение. Подними завесу. Отдай ключ Смерти-Судьбы».

— Смерть-Судьба, — говорит Ашен, его глаза сужаются на старике, который лишь кивает. — Ключ Смерти-Судьбы?

— Звучит не очень хорошо, — замечаю я, когда мистер Хассан возвращает мне камень. — Когда я достала сферу, дверь открылась, и вдалеке была женщина.

Лицо аптекаря бледнеет, но его глаза острые и яркие, когда он смотрит на меня.

— Что ты видела? Она что-то сказала, azizati?

Я киваю, бросая взгляд на Ашена, чувствуя, как его беспокойство дергает границы моей метки.

— Я видела нити света. Ее лица не разглядела, но она говорила со мной. Она сказала: «Leucosia Anthemoessatum. Rakbu mitusitum. Eteru sut».

— Леукосия из Анфемоэссы. Страж Смерти-Судьбы. Спаси нас.

Черт. Это звучит совсем нехорошо. Мистер Хассан видит, как испуг отражается на моем лице. Его глаза смягчаются, он улыбается и кладет руку на мою.

— Есть еще один камень, — говорю я.

— Да. Душа-Судьба. Он находится в Царстве Света. Не каждый может взять или использовать их. Только достойный, древний бессмертный. Тот, кто заслужил право путешествовать по трем Царствам без сопровождения.

Рука Ашена сжимает мою.

— Нефилимы. Вот зачем им Лу, чтобы достать камни. Но для чего?

— Согласно легенде, если камни соединить, они могут открыть Алахасу, врата к судьбам. Судьбы по ту сторону — последние из богов. Если кто-то пройдет через врата, он сможет узурпировать и контролировать их. Может переписать судьбу по своему желанию. Уничтожить врагов. Уничтожить целые Царства. Поставить себя во главе всего, что пожелает.

— Где находится Алахасу? И камень Души-Судьбы, есть ли у нас хоть какое-то представление, где он может быть в Царстве Света? — спрашивает Эдия, пока тихое чувство страха витает вокруг нас.

— Не знаю, sahira. Я возьму древнейшие тексты, когда соберу вещи, но большая часть этого — устные предания, настолько древние, что стали мифами, — отвечает мистер Хассан.

— А враги, нефилимы, что мы о них знаем? — спрашиваю я. — Они были как сказки у костра тысячи лет назад. Я ничего о них не слышала целые тысячелетия, пока Алорос и Леандр не упомянули их. Есть ли у Гильдии какие-то знания о Нефилимах?

— Большая часть того, что о них известно, хранилась в записях аннунаков. Многие считают, что это падшие, испорченные ангелы, изгнанные из всех Царств за злодеяния против богов. Они не существуют напрямую в Царствах. Но это могут быть просто сказки, меняющиеся с каждым пересказом. Мы поищем ключи, но нет гарантии, что найдем что-то. Вероятно, вам придется искать ответы у аннунаков.

— Что-нибудь знаешь? — поворачиваюсь к Эриксу.

— Мистер Мистоффелис, — пожимает он плечами, и я фыркаю, вспоминая клуб «Caelum», а он улыбается. — Я не знаю, но могу скоро навестить дом и попытаться выяснить.

Эдия решительно кивает.

— Эрикс и Коул, можете отправиться к Валентине, собрать наши вещи, сказать ей, что мы уезжаем? Я отвезу мистера Хассана домой. Мне тоже понадобятся дополнительные припасы.

И без того напряженная поза Ашена становится еще жестче. Он забирает у мистера Хассана турмалиновую сферу и кладет ее обратно в сумку.

— Мы с Лу откроем проход в Каир и встретим вас там.

— Аглаопа, — поворачиваюсь к сестре. — Ты знала Валентину? Она была создана Молпе.

Аглаопа кивает.

— Да, я помню ее. Встречала лишь раз.

— У нее поместье недалеко от замка Бран. Она временно остановилась у ковена ведьм неподалеку от дома. Тебе лучше пойти с Коулом и Эриксом, Валентина позаботится, чтобы ты могла безопасно охотиться.

Аглаопа тепло улыбается, ее рука ласково касается моих волос.

— Хорошо, сестра.

Теперь я обращаюсь к Коулу.

— Скажи Валентине, что мы разберемся с гибридами и оборотнями, как только сможем. Используй проход в Царство Теней, как только закончишь. Мы позаботимся, чтобы он был открыт для вас. И возьми Давину.

— А... можно сделать что-то для меня, чтобы я тоже мог попасть в Царство Теней? — Эрикс делает шаг вперед, его глаза устремлены на аптекаря с выражением надежды и желания. Мое сердце сжимается, когда Коул берет ангела за руку с грустной улыбкой. — Я не хочу оставаться в стороне.

— Думаю, могу приготовить то, что поможет тебе продержаться несколько дней, — говорит мистер Хассан, с огоньком в глазах. Он улыбается, видя облегчение на лице Эрикса. — Мы возьмем все необходимое.

Я беру руку Ашена и оглядываю группу друзей. Мою семью. Людей, которых люблю и на которых полагаюсь. Людей, которые, надеюсь, полагаются на меня.

— Хорошо. Давайте начинать. Я не хочу задерживаться вдали от Царства Теней, теперь, когда мы знаем, что нужно врагам. Никогда не думала, что скажу, но сейчас это, наверное, самое безопасное место для нас.

Слова согласия звучат в группе, Эдия раскладывает круг из обугленных костей, сосновых иголок и ароматных трав для создания портала. Когда все готово, она произносит заклинания, вызывая черный шар из вращающихся звезд, и Коул, Эрикс и Аглаопа уходят в Румынию. Когда они исчезают, она создает новый портал и уводит мистера Хассана в Каир. Шар взрывается брызгами черного блестка, а мы с Ашеном возвращаемся к седану, который отвозит нас в дом в Памуккале.

Мы уходим через котел в подвале, солдат «Shub Lugal», который был нашим водителем, следует за нами. Оказавшись в безопасности в Царстве Теней, мы закрываем проход и оставляем его под охраной. Проверяем состояние Царства у одного из солдат, и когда Ашен убеждается, что все спокойно, мы молча идем в Дом Урбигу, где ждет проход в Каир.

Когда мы проходим через него, оказываемся в доме Жнецов в пригороде Каира, воспоминания об этом дворе нахлынывают на меня. Мозаичный фонтан все так же журчит, запах известняковой пыли и специй все так же витает в воздухе. Ашен улыбается, беря меня за руку, и мы идем к дому — наверное, он тоже вспоминает то время. Теперь все кажется проще, хотя прошло не так уж много времени. Это забавный трюк памяти, потому что бороться с любовью и одиночеством было не проще, чем сражаться с неуловимым врагом, когда рядом мой муж.

Мы проходим через дом в гараж, снимаем брезент и выкатываем мотоциклы на послеполуденное солнце. Я следую за Ашеном по оживленным улицам, направляясь в сердце города, на рынок Хан эль-Халили, паркуясь у того же кафе, что и в прошлый раз. Снимаю шлем, вспоминая, как Ашен хватался за мой руль, как фонари кафе и фары проезжающих машин освещали его почти отчаянное выражение лица. Вспоминаю, как его рука касалась моей щеки, и мои пальцы повторяют движение, пока его слова эхом звучат в памяти.

«Если ты окажешься в ловушке в Царстве Света, я все равно найду тебя»

И, как он и обещал, он нашел.

Я убираю руку и замечаю, что Ашен смотрит на меня. Он ловит мои пальцы и целует их.

— Пойдем, моя сентиментальная вампирша, — говорит он, а мои щеки розовеют. Его теплая улыбка становится коварной. — Давай заберем старика и отправимся домой, чтобы заняться любовью и придумать следующий шаг с этими камнями.

— О, у тебя все продумано, да? — говорю я, переплетая пальцы с Ашеном, и мы начинаем идти.

— Конечно. Планирование — важная часть работы, когда ты Мастер Войны.

Я фыркаю, когда Ашен забирает мой шлем.

— Не уверена, что планирование подразумевает перерывы на секс.

— В должностной инструкции многое остается на усмотрение.

— Не знаю. Думаю, мне стоит поговорить с отделом кадров. Ты вырывал челюсти, выкалывал глаза... Не думаю, что это хорошо отразится на твоей эффективности в работе.

Ашен фыркает.

— Ты же знаешь, что я... эффективен. Разве я не превосхожу ожидания?

— Не уверена, я не видела твою должностную инструкцию. Если там есть пункты про угрюмость, ярость, угрозы ангелам и вспышки с мечами, то ты просто убиваешь. И это не каламбур.

— Ты знаешь меня, вампирша, — он прижимается губами ниже моего уха, а я наклоняюсь к нему. Мурашки бегут по шее и спине. — Я стремлюсь угодить.

Я смеюсь, когда мы приближаемся к зданию мистера Хассана.

— Да, это так. Может, ты заслужил повышение. Или новый титул.

— Например?

— Не знаю. Может, Король?

Я вижу, как игривое выражение Ашена становится серьезным, его губы сжимаются. Он снова берет меня за руку, когда мы заходим в здание и поднимаемся по винтовой лестнице, дверь закрывается за нами, приглушая звуки рынка.

— Я более эффективен как твой консорт. Некоторые вещи, которые требует Царство Теней, некрасивы и неприятны, но их нужно делать, и я могу это делать. И я точно не Король. Я не готов.

Я останавливаю Ашена на площадке, изучая морщинку беспокойства на его лбу. Невидимая нить между нами натягивается, царапая мою метку.

— Ты не хочешь иметь равное право голоса?

— Нет. Не хочу. Я не заслуживаю этого, — я открываю рот, чтобы возразить, но рука Ашена касается моей щеки. Я обхватываю его запястье и прижимаюсь к его ладони, наблюдая, как его взгляд скользит по моему лицу. — Я могу быть тьмой твоего света. Я сейчас на своем месте.

— Какой из меня свет, — закатываю глаза. — Я скормила девушку змее просто за то, что она была стервой.

Ашен смеется.

— Если честно, ты не знала, что она не вернется.

— Все равно. Нет гарантий, что я не сделаю это снова.

Ашен улыбается и целует меня, прежде чем снова взять за руку.

— Я знаю тебя. Ты не сделаешь.

— Слишком много веры, демон. Эти слова, наверное, впервые звучат в этом Царстве. Если ты не...

Я обрываю себя, слова застревают на языке в потоке яда. Вдыхаю, чтобы убедиться, но это не воображение. Я знаю.

Это кровь.