Королева разрушенных империй

ГЛАВА 29

Как и ожидалось, мой муж пылает.

В прямом смысле.

Клубы черного дыма окутывают помост, искры шипят, угасая на холодном камне. Кожаные крылья Ашена свисают с подлокотников кресла. Ярко-оранжевые угольки переплетаются между чешуйками. Я чувствую, как магия Эдии все еще удерживает его в кресле, но Ашен сидит так, будто полностью расслаблен, обманчиво неподвижен. Это, конечно, лишь иллюзия угрозы. Я вижу это по алым кольцам, горящим вокруг его медных зрачков.

— Жена.

Уф. Сейчас это звучало не очень нежно. Скорее, как крюк, вонзающийся в кишки и дергающий.

— Полагаю, шоу тебе понравилось? — спрашиваю я с сомнительной улыбкой.

В ответ — рык.

— Значит, нет…

Еще рык.

— Твой муж, кажется, исчерпал свой словарный запас, — слащаво улыбается Эдия, когда я сажусь между ними. — Ты пропустила интересные фразочки. Моя любимая: «Если ты не снимешь это ебаное заклятие сейчас же, я найду твоего любовника-ануннаки и скормлю его гиенам по кусочкам, начиная с члена».

— Ашен, — делаю я вид, что шокирована. — Как грубо. Надо начинать с яиц. Хочу посмотреть, есть ли внутри блестки.

— Неа, но его сперма на вкус, как глазурь из сливочного сыра, — говорит Эдия.

Я резко поворачиваюсь к ней, пока тысяча вопросов проносится в голове.

— Серьезно? Он пахнет теплой булочкой с корицей.

— Да, знаю. Восхитительно.

— Но если он пахнет булочкой с глазурью, значит ли это, что у него постоянно сперма там, где ей не место? Типа, он дрочит без остановки и вытирает руки о штаны?

Эдия хмурится.

— Вопрос на самом деле хороший. Он подолгу сидит в туалете. Я думала, он просто любуется своим отражением. Как думаешь…

— Хватит.

— О, смотри, — Эдия поворачивается к Ашену. — Он заговорил.

— Уйди.

Эдия тяжело вздыхает, смахивает несуществующие пылинки с блестящего платья и встает.

— Ладно. Постарайся не забывать, что сегодняшний вечер — это безусловный успех. И немалая его часть — благодаря тому, что ты был прикован к креслу. Так что… не за что.

Последний рык Ашена заставляет мое сердце биться чаще. Он никогда еще не был настолько зол на меня, и, конечно, я понимаю почему. Тем не менее, мне не хочется слышать справедливые, но жесткие слова, которые он, вероятно, приготовил. Я наклоняюсь вперед и подаю знак Сайрусу, который кивает и уходит, чтобы начать выпроваживать взбудораженных демонов из Гантлета.

— Удачи, любимая. Заклятие спадет, когда останетесь только вы двое, а последний человек поднимется по ступеням, — шепчет Эдия, целуя меня в щеку. — Будь нежна. Под всей этой сексуальной личностью огненного демона он сильно ранен.

Горьковатый смешок вырывается у меня.

— Я знаю. Спасибо. Люблю тебя.

Эдия сжимает мою руку, в последний раз улыбается и уходит, взяв Имани под руку.

Мы с Ашеном сидим в тишине, пока пещера пустеет. Валентину и гибридов уводят в коридор, ведущий к временным домикам, отделенным от общины демонов. Зрители расходятся, оживленно обсуждая лучшие моменты шоу и строя планы напиться в «Bit Akalum». Многие смотрят на меня с новым восхищением. Некоторые даже выкрикивают мое имя.

Я остаюсь в кресле, со слабой улыбкой кивая тем, кто обращает на меня внимание, проходя мимо помоста. Стараюсь сохранять безмятежное выражение, но под кожей — каша из эмоций, которые не дают себя ухватить. Ощущение, будто я барахтаюсь в воде, не покидает меня, пока последний демон не поворачивается спиной и не начинает подниматься по темной лестнице.

С дыханием, словно глотком свежего воздуха, я вскакиваю с кресла и запрыгиваю Ашену на колени.

— Прости…

— Ты могла погибнуть, Лу. У меня на глазах.

— Я знаю, я…

— Джоаш мог стащить тебя в кислоту. Что, если бы он вытащил твой клинок?

— Не смог бы, заклятие Эдии…

— А если бы он пытался затащить тебя в Зал Воскрешения с другим предателем, которого мы еще не вычислили? Он мог бы наброситься на тебя, пока я еще не воскрес рядом. Ты об этом думала?

Нет, не думала, пока Джоаш не сказал, но я опускаю эту деталь. Беру его лицо в ладони, а он сверлит меня взглядом, за гневом скрывая страх, который душит меня, поднимаясь по метке к горлу.

— Мне правда жаль. Мы оба знали, что это опасный риск, но и упускать такой шанс было нельзя. Но это не делает мои действия менее болезненными для тебя, я понимаю.

Глаза Ашена мечутся между моими, кольца в них вспыхивают ярче, словно мои слова не успокаивают, а разжигают его ярость.

— Мы знали, что это риск, да. Но я бы вмешался. Мне нужно было иметь такую возможность.

— И если бы ты это сделал, ты подорвал бы мою репутацию как правительницы, способной защитить себя. Если я не могу позаботиться о себе в этом мире, как я смогу позаботиться о других?

— Как ты сможешь о ком-то заботиться, если умрешь?

Мы смотрим друг на друга, оба непреклонны, оба правы, оба неправы. Недовольное ворчание вырывается из груди Ашена, когда он отводит взгляд. Челюсть напрягается, когда он проглатывает слова, которые хочет, но не решается сказать. Я провожу пальцем по его щеке, и даже сквозь ярость он возвращает взгляд ко мне. И то, что я чувствую, глядя на него, — не просто разочарование от тупика, не грусть от причиненной боли и не вину за обман. Это любовь. Любовь настолько огромная, что ее можно потрогать, настолько насыщенная, что можно попробовать, настолько яркая, что ослепляет. Ее грани постоянно меняются. Поверну ее одним боком — и она отражает радость, когда я смешу Ашена. Поверну другим — и страсть сжигает меня, наполняя живот жаром от желания. Еще грань — глубокая любовь, когда мы вместе залечиваем раны, уют, как теплые воды Памуккале на рассвете в его объятиях. Но что остается неизменным в каждой грани — это выбор. Я выбираю держаться за нее. С меткой или без, в радости, гневе или печали, я выбираю Ашена.

И теперь я понимаю. Возможно, он чувствует, что в этот раз я его не выбрала.

— Прости, Ашен. Я не поставлю тебя в такое положение снова.

Магия, сковывающая его запястья и лодыжки, начинает ослабевать. Ожидаю, что он сейчас скинет меня с колен. Его тело тлеет, дым клубится волнами по помосту.

Но когда чары исчезают, Ашен обхватывает меня руками и прижимает к груди, уткнувшись лицом в мою шею. Я обнимаю его в ответ, и мы остаемся так надолго, просто держа друг друга в тишине пещеры, где единственный звук — потрескивание факелов. Когда мы наконец разъединяемся, Ашен берет меня за шею, его палец нежно скользит по коже.

— Я буду спорить только потому, что ты стоишь того, чтобы за тебя бороться, — говорит он, прижимая лоб к моему. Вздыхает, будто вытащил занозу. — Ты права, как и я. Но в конце концов не важно, кто прав, а кто нет. Я люблю тебя, Лу. Я так горжусь тобой. Правда. Не позволяй нашему спору затмить твой успех. Ты была неудержима сегодня. Богиня Гантлета.

Моя улыбка тонет в его поцелуе. Его язык скользит по моим губам, стон облегчения вытряхивает тревогу из сердца. Гнев еще тлеет в нашей связи, но другие эмоции смягчают его — гордость и любовь.

— Грандиозное и дерзкое мы уже сделали, — шепчу я, отрываясь от его губ. — Как насчет тихого и нежного в программе сегодняшнего вечера?

Последний поцелуй Ашена полон иного беспокойства — за себя, за незнакомую территорию, куда мы ступаем.

— Ты уверена? — спрашивает он.

— Менее уверена, чем насчет Гантлета.

— Воодушевляюще.

— Да, правда? Давай покончим с этим. Я хочу жесткий примирительный секс, пока крылья не исчезли, — подмигиваю я, проводя пальцами по чешуе, прежде чем сползти с его колен под его стон желания.

— Мы могли бы остаться, — говорит он, поправляя штаны.

— Или заскочить в покои за веревкой, а потом вернуться, чтобы ты привязал меня к креслу, Жнец. Может, меня нужно наказать за мои проделки.

Не успевают слова слететь с губ, как Ашен хватает мою руку и тащит к лестнице, а мой смех отдается от стен эхом. С каждым шагом, словом, горящим взглядом боль уходит, по крупицам.

Ашен держит меня за руку, пока мы идем в «Kur», Зида и Уртур следуют за нами как единственные стражи в тумане. Ночной воздух влажный, будто невидимая буря висит вдали. Мысли ползунов и душ давят на разум, но не прорывают барьер, который я научилась держать. Но я знаю, они здесь, в тени, и теперь их присутствие даже утешает. Мои шаги становятся увереннее — ведь этот путь я выбрала, чтобы помочь им… Надеюсь.

В «Kur» мы направляемся прямо в Тронный зал, где Ашен отодвигает мое тяжелое кресло от стола Совета. Поворачивает его к окнам, выходящим на Бухту Душ, черные воды которого едва видны даже моим вампирским глазам. Я сажусь, а он встает рядом, беря мою руку, пока мы ждем. Легкий стук его пальца по моей коже — единственный признак нервов.

Через несколько мгновений входят Давина и Имани, а за ними — Коул, Эдия и Эрикс, в сопровождении Сайруса и двух стражников. Коул выглядит уставшим, горечь недавних откровений о его бывшем возлюбленном читается в темных кругах под глазами. Он бросает короткий взгляд на Давину и Ашена, затем сосредотачивается на мне.

— Сайрус сказал, я нужен, — говорит Коул после кратких приветствий. — Что я могу сделать?

— Две вещи, но только если согласишься. Можешь отказаться, никто не осудит, — отвечаю я. Коул бросает взгляд на Давину, но, вернув его ко мне, решительно кивает. — Во-первых, Ашен говорил мне в Равелло, что ученый-человек, который помог тебе освободить меня из темницы, все еще жив. Все еще здесь.

Между бровей Коула пробегает морщинка.

— Да, доктор Келлер. Его держат под стражей в Доме Урбигу.

— Я знаю, тебя не было в Гантлете сегодня…

— Прости, Лу, я просто не мог…

— Все в порядке, Коул. Я не ожидала, что ты будешь там, — говорю я. Выражение Коула слегка светлеет, а Эрикс сжимает его руку, пока Эдия держит другую. — Но ты пропустил лучшее. Появились гибриды.

Удивление на лице Коула — первое проявление искреннего интереса за последние дни.

— Гибриды? Здесь?

— Да, и Валентина тоже, хотя не знаю, как долго она останется. Я знаю, доктор Келлер работал над сывороткой, чтобы завершить мою трансформацию. Если он добился прогресса, возможно, найдет способ обратить ее вспять. Может, сможет помочь гибридам вернуть прежний облик в обмен на свободу. Я хочу, чтобы ты курировал это, если согласен.

Глаза Коула расширяются, он делает шаг вперед.

— Да. Да, я с радостью займусь этим, Лу.

Волна облегчения пробегает между мной и Ашеном. Я надеялась найти что-то, что пробудит в Коуле ангела — его желание служить, исцелять. Со временем, надеюсь, он исцелит и себя.

Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями о колени.

— Второе, Коул… может быть сложнее. Ты в праве отказать, — бросаю взгляд на Имани, и она улыбается, понимая, что я хочу, чтобы она продолжила, ему будет легче отказать ей.

— Нам все еще нужен представитель Дома Мушуссу в Совете, — говорит Имани мелодичным голосом. — Королева Леукосия нашла душу, которая могла бы подойти. Она редкая. Поговорив с Давиной и другими, мы изучили ее прошлое. Думаем, она сможет помочь даже ползунам, вернуть их к жизни.

Коул смотрит на нас, наклоняя голову.

— Редкая бессмертная? Что ты имеешь в виду?

— Она была ведьмой, — отвечает Имани. — Сноходцем. Ее зовут Ная.

Коул будто рушится изнутри, хотя внешне остается стоять. Колени дрожат, плечи опускаются. Из легких вырывается мучительный вздох. Но когда его глаза наполняются слезами, в них читается избавление.

— Ная? Вы нашли Наю?

Я киваю, а Ашен сжимает мою руку.

— Мы можем вернуть ее сейчас или подождать, пока ты будешь готов. Нет спешки. Но когда вернем, я хочу, чтобы ты помог ей адаптироваться. Ей понадобится кто-то. Возможно, это должен быть ты.

Коул не колеблется, несмотря на слезы.

— Да. Да, я сделаю это. Сейчас… хорошо.

— Ты уверен?

Он энергично кивает.

Я смотрю на Сайруса, и он свистит в сторону открытой двери. Через мгновение стражник вводит душу с мутно-серыми глазами и светлыми волосами до плеч. Они останавливаются перед Давиной.

— Готов? — мягко спрашивает Давина. Коул снова кивает, вытирает лицо, но слезы возвращаются. Давина поднимает ладони и начинает читать заклинание, сигилы на ее коже вспыхивают золотым. Она закрывает глаза, шепчет, а когда открывает — зеленое пламя в них отражается на прозрачной коже души.

Давина прижимает ладонь к ее груди.

— Sag anir niggiggaa udmi nibzal zale.

Свет разрывает призрачную плоть, и она падает на пол.

Конвульсии сотрясают ее тело. Она бьется о камень, ее алебастровая кожа теплеет, становится насыщенно-коричневой, пока золотой свет пожирает плоть. Татуировки проявляются на груди и руках: геометричная морда гиены — символ Дома Мушуссу — переплетается с узорами сот и цветов, расходящихся от сердца. Она судорожно дышит, подтягивая ноги к груди, пока Давина накрывает ее черным шелковым халатом. Через несколько мгновений она садится, откидывает темные волосы и осматривается.

— Что… где я? — говорит Ная, все еще опираясь на Давину. Ее темные глаза останавливаются на мне, инстинктивно узнавая власть, которую символизирует золотой трон.

— Ты в Царстве Теней, Ная. Ты в безопасности.

Ная смотрит на свои руки, переворачивает их, будто не верит, что они настоящие. Трогает грудь, чувствуя сердцебиение.

— Я была во сне. Кошмаре.

— Это реально, — говорит Коул, делая шаг вперед.

Ная впервые замечает его. Резко вдыхает, сердце бешено колотится, она отстраняется в страхе, но Давина удерживает ее.

— Это я забрал твою душу, — говорит Коул, пока Эрикс и Эдия отпускают его руки. Он опускается на колени, но не приближается.

— Ная, — Ашен привлекает ее внимание, отвлекая от Жнеца. — Ты была осуждена за Преступление Принуждения. Помнишь?

Ная медленно кивает.

— Да, помню.

— Прежний Совет Царства Теней установил, что ты проникала в сны ковена, манипулируя ими для атаки на другой, контролируемый Советом. Это правда?

Ная закрывает глаза.

— Правда.

— Независимо от мотивов, ты нарушила правила бессмертных. Твои силы должны были использоваться для исцеления, а не принуждения, — говорит Ашен твердо, но не жестоко.

Ная опускает голову, глубоко вздыхает и кивает.

— Я знаю.

Я встаю с трона, осторожно подхожу к ней, приседаю рядом. Несмотря на страх, она держится. Единственный признак паники — дрожь.

— Ная, посмотри на слова, идущие по твоей груди.

— Shalasu Ningsisa», — шепчет она. — Милосердное Правосудие.

— Я не могу освободить тебя отсюда за твое преступление. Но могу дать шанс использовать твои способности, чтобы помочь другим душам. Я предлагаю тебе место в Совете и возможность вернуть самых сломленных существ из их страданий. И Коул поможет тебе.

Ная настороженно смотрит на демона, стоящего на коленях. Его руки сложены, слезы блестят в глазах.

— Прости, Ная. Прости, что забрал тебя из Мира Живых. Я хочу помочь тебе найти здесь цель. Ты можешь помочь Царству вернуться к тому, чем оно должно было быть.

— А если я откажусь? — шепотом спрашивает Ная, будто боится ответа.

— Тогда станешь призраком снова, — говорит Ашен. — Мы изучили тексты. Правила ясны. Десять лет за каждый разум, который ты принудила к атаке. Сто двадцать лет — твой срок.

Наю забрали всего год назад, но, судя по ее стону, каждый момент казался вечностью. Мое сердце сжимается при мысли, что переживают другие души, если сто двадцать лет пугают даже бессмертную. Но, несмотря на страх, Ная берет себя в руки.

— Можно подумать?

— Да, конечно, — я улыбаюсь и встаю рядом с Ашеном. Его пальцы переплетаются с моими. Ная замечает это движение, и между бровей пробегает морщинка. Когда она смотрит на меня, кажется, мысль о любви в Царстве Теней никогда не приходила ей в голову. Что-то в этом простом жесте согревает меня. — У тебя два дня.

Имани помогает Нае подняться.

— Пойдем, я покажу, где ты будешь жить.

Ная все еще смотрит на меня, наклоняя голову, будто пытаясь вспомнить, встречала ли меня раньше.

— Кто ты? — наконец спрашивает она.

Но прежде чем я отвечаю, это делает Коул.

— Она Леукосия из Анфемоэссы, — говорит он. Когда смотрит на меня, я вижу того Коула, который однажды сказал, что мы можем позволить себе принять любовь, даже запятнанную и несовершенную. Когда он улыбается, я знаю — его раны начинают заживать. — Она Королева этой разрушенной империи. И она исправит его, душу за душой.

ГЛАВА 30

Я стою в разрушенной гостиной особняка на скале, который однажды станет нашим домом. Ашен наверху, ритмичные удары молотка эхом разносятся по каменной лестнице. Аглаопа оттирает участок пола, который мы уже очистили от мусора. Я мою одну из стен мыльной водой, напевая в такт движениям. Иногда я вспоминаю Биан и уборку в «Лебеде», и мне хочется улыбнуться — представляю, как она сидит в лобби, разгадывает кроссворды, пока мир вокруг вот-вот рухнет. Должно бы тревожить, но для Сэнфорда это кажется уместным. Кажется, даже если все вокруг уничтожится, этот отель устоит.

— «Анналы Билуды» гласят, что Нефилимы — существа, застрявшие между мирами, злобные создания, наказанные богами за Восстание Экура, — говорит Эрикс, отчищая гобелен на стене. С тех пор, как он побывал в Царстве Света и провел два дня в библиотеке зиккурата, он стал неиссякаемым источником исторических сведений о Нефилимах, хоть и не так много, как я надеялась. — В пророчестве седьмого оракула, Нунамнира, говорилось, что некоторые Нефилимы остались в Мире Живых, скрываясь в телах смертных, медленно восстанавливая силы.

— Вот что я помню из ранних преданий. Все эти истории о вселении, призраках. Казалось, просто еще один человеческий миф, — отвечаю я.

Смех Аглаопы звучит, как музыка, согревающая каменные стены, а Эрикс оглядывается на нее с благоговением.

— Мы кое-что знаем о том, как прятаться среди человеческих легенд.

Я согласно мычу.

— Что еще, мистер Историк-Искусствовед-Ангел? — спрашиваю я, пока Эрикс полощет гобелен, и сквозь века грязи проступают яркие краски.

— Только то, что бессмертные открывали врата между мирами, впуская Нефилимов.

— Отлично. Если это правда, сколько их скрывается в Мире Живых?

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Кажется, врата можно открыть лишь ненадолго, в древнем городе Русалимум⁶.

Я резко оборачиваюсь к Эриксу, и кусочки воспоминаний складываются в картину. Сердце бьется чаще от осознания. Стук молотка наверху прекращается — Ашен почувствовал мои эмоции. Слышу его шаги по лестнице, и он присоединяется к нам.

— Что случилось? — озирается он.

— Русалимум.

— Что там?

— Мила Каррас. Аммон Хассан говорил нам в первый визит, что ведьма Мила Каррас погибла в Иерусалиме. Помнишь? Конечно, мы знаем, что это неправда — она работала с Семеном над гибридами, украла личность Валентины.

Брови Ашена сдвигаются.

— И какая связь с Русалимумом?

— Эрикс только что сказал, что в текстах упоминалось: бессмертные открывали врата для Нефилимов в Русалимуме.

— Первый город Иерусалим. У источника Гихон, — его голос становится тише от осознания. — Если они нашли способ держать врата открытыми или открывать их снова, это там.

Мы с Ашеном переглядываемся с улыбкой — это первая зацепка, чтобы найти Нефилимов и остановить угрозу, пока не стало хуже.

— Что ж. Хорошо, что у нас скоро первое заседание Совета, — вытираю мыльные руки о полотенце. — Будет что пикантного рассказать.

Ашен фальшиво кашляет, берет меня за руку с самодовольной ухмылкой и ведет к двери, пока я машу сестре и Эриксу.

— Ты бы назвал себя «пикантным»? — скептически смотрю на него, когда он придерживает дверь.

— Нет, — его улыбка становится хищной, прежде чем сменяется напускным высокомерием. — Это твоя коллега Анна так меня назвала в баре «Лебедя».

Я бью его по руке, а он смеется — этот наглый, теплый, чудесный звук обвивается вокруг моего сердца.

— Ты просто ужасен.

— А ты любишь меня, — Ашен обнимает меня за плечи и целует в поджатые губы.

— Большую часть времени.

— Всегда.

Мы переходим к обсуждению предстоящего заседания, и по пути несколько демонов впервые не просто кивают мне из-под испепеляющего взгляда Ашена. Они говорят «здравствуйте» или «добрый день», прежде чем почтительно обращаются ко мне. Никто не шепчет оскорблений, не смотрит со злобой. Ашен никого не калечит и даже не угрожает. Честно, хоть мне и нравится, когда он одним ударом меча отсекает кому-то конечность, приятно не уворачиваться от фонтанов крови. Зато я усвоила важный урок: темная одежда — удобна. Когда Ашен забрызгал мой бежевый свитер мозгами, я ввела Правило Пятое: светлую одежду оставлять дома. И Правило Пять-С-Половиной: носить светлое белье, потому что брызги крови на лифчике сводят Жнеца с ума.

Я отгоняю мысли об обезглавленных демонах и окровавленном белье, когда мы входим в «Kur» — внушительное здание, хоть и ставшее уже привычным. Мы последние в Зале Совета, и все встают при нашем появлении. Коул кивает Ашену с легкой улыбкой, и мои надежда с облегчением отражают его чувства, переливаясь под кожей. Коул все еще выглядит уставшим, но гораздо лучше после того, как Ная согласилась на наши условия. Хотя ее запах жасмина и цитруса отдает адреналином, она кажется спокойной рядом с ним.

Когда все рассаживаются, начинается первое заседание полного Совета Царства Теней.

Сначала обсуждаем простые темы: отчеты Домов, впечатления от Гантлета, который все признают успехом, даже в Доме Мушуссу. Говорим о расширении пространства для душ, перераспределении территорий предателей. Я рассказываю о Нефилимах и вратах в Иерусалиме. Решаем отправить отряд солдат через проход, чтобы найти и закрыть их. Когда речь заходит о других закрытых вратах в Мир Живых, все соглашаются поддерживать ротацию для возвращения Жнецов, но это подводит к главному вопросу, самому тревожному. К тому, в котором я боюсь отказа.

Мое предложение простое: нам нужно отправиться в Царство Света и найти ключ к Судьбе Душ.

— Нет, — Хотару сразу отвергает идею просить разрешения на поиск камня.

— Следи за языком, — рычит Ашен.

— Нет, Ваша Светлость, — она переводит взгляд на меня. — Аннунаки ненадежны, даже если мы заключили союзы с отдельными личностями. Камни могут быть взяты только бессмертными при определенных условиях, верно?

— Да, — киваю я. — Древним бессмертным, способным путешествовать между мирами без проводника.

— Значит, можем отправить только вас, а среди аннунаков могут быть предатели. Эмбер работала с Нефилимами — то ли для их истинной цели контроля над судьбами, то ли ее обманули, чтобы развязать войну и отвлечь нас, пока они забирают ключи. Кто сказал, что в Царстве Света нет таких же предателей? Если вас захватят, Нефилимы получат ключ Судьбы Душ, а затем заставят отдать и Судьбу Смерти. Они обрушат войну сюда, уничтожая это царство, пока вы не сломаетесь и не отдадите им то, что они хотят.

— Не забегай вперед, Хотару, — Имани склоняется вперед, ее пальцы сплетены на черном мраморном столе. — Наша Королева еще не ступила за порог, а ты уже расписала ее падение.

Хотару хмурится.

— Это называется просчитывать риски.

— Она права, — вмешивается Давина. — Отправлять тебя опасно. Кто-то еще может получить камень, но не привлечет внимания?

— Хороший вопрос. Кто еще может путешествовать без проводника? — спрашиваю я. — Я всегда шла с кем-то.

— Потому что не знала, где проходы и как их активировать, а не потому что не могла, — поясняет Ашен. — Ты получила доступ в Царство Света, спасая меня в Сэнфорде. Можешь перемещаться в Царство Теней после нашего союза.

— Кто еще может? — спрашивает Мару.

— Я, — говорит Коул. — Но мне нужен повод, иначе мой внезапный визит вызовет подозрения.

— Я, возможно, тоже подхожу, — задумчиво хмурится Ашен. — Аннунаки могут вызвать меня. Технически, я могу войти в их мир без проводника. Если это соответствует условиям, Алорос тоже сможет.

— Если так, они, возможно, уже освободили камень, если он его нашел, — проводит пальцем по лбу Мару.

— Возможно. Но они могут и не знать, где он, как мы не знали, что он на дне моря, — вздыхаю я, откидываясь на позолоченные подушки трона.

— А я? — спрашивает Эдия. — У меня есть доступ в Царство Света. Что нужно для такого же здесь?

— Возможно, только смерть и воскрешение от Давины, — предполагаю я. — Или другой способ. Моя сестра, может, подходит. Есть тексты о свободном доступе во все миры?

— Если и есть, то в книге, которую ты взяла у Аммона Хассана, — усмехается Ашен, а я стону. Ненавижу эту книгу и ее головоломки.

Ная склоняется вперед.

— Нам не нужно увеличивать число тех, кого могут использовать для получения камня. Чем меньше, тем лучше.

Коул кивает.

— Могут быть и другие, о ком мы не знаем. Теперь, когда мы знаем, что нужен только один камень для прохода, мы должны найти остальные первыми.

— У нас есть камень Судьбы Смерти, — говорит Хотару. — Наше царство защищено. Если закроем проходы, переждем бурю. Как всегда. В одиночку.

Я встаю с трона, прося остальных остаться на местах. Наступает тишина. Подхожу к окнам, смотрящим на Бухту Душ. Темная вода блестит, как нефтяная пленка. Вдали рябь — возможно, это Крюконог, рыщущий в глубинах, тревожа кошмары душ.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто - закрыться и переждать, — говорю я заливу. — Нефилимы решили добраться до Судеб. Даже если это займет века, они не сдадутся. Кто знает, как долго они были в бездне. Что бы вы сделали, чтобы выбраться из ада? Что бы отдали, чтобы никогда не вернуться? — поворачиваюсь к Совету. Смотрю на Ашена. — Ты плыл через наш ад. Что бы отдал, чтобы больше не касаться этой воды?

Ашен сглатывает, боль отражается в его чертах.

— Все, кроме того, без чего не могу жить.

Сердце тяжелеет, пока мы смотрим друг на друга. Отворачиваюсь и делаю шаг вперед, сохраняя тепло его взгляда.

— Где бы они ни были, это так же ужасно, как Черное море. Может, хуже. И они не просто отчаянны. Они организованы и целеустремленны. Они не остановятся. Мы должны найти камни и уничтожить Алахасу до них. Если Нефилимы захватят их, они используют против нас, будем мы закрыты мы или нет.

Все смотрят друг на друга, будто ожидая возражений. Я уже собираюсь предложить перерыв, когда слышу быстрые шаги. Мы выбегаем в коридор и сталкиваемся с Сайрусом. Его лицо строго, но глаза полны тревоги.

— В Зал собраний. Быстро.

Он разворачивается, и мы бежим за ним.

— Что случилось? — спрашивает Ашен на повороте.

— Кеган прислал срочное сообщение из портала в Нарбонне. Он привел его через проход.

Волосы на шее встают дыбом. Я хватаю кайкен с бедра.

— Привел кого?

Но в зале собраний Сайрус не отвечает.

Десять мечей солдат направлены на человека, стоящего на коленях. Его белая туника и штаны в крови. Он прижимает к себе раненую руку — все ниже локтя оторвано, плоть и кости сверкают на свету. Нетронутые крылья позвякивают при каждом тяжелом вдохе. Но боль на его лице — не только от раны.

— Они пришли за ключом к Судьбе Душ, — хрипит Алорос, отчаяние написано на прекрасном лице. — Нефилимы захватывают Царство Света.

На мгновение воздух будто вытягивают из зала.

— Как это возможно? — я бросаюсь к Алоросу, стража опускает оружие. Ашен снимает ремень и перетягивает им плечо ангела, останавливая кровь.

— Дом Шабарра, — сквозь зубы говорит Алорос. Пот стекает по его лицу. — Предатели открыли порталы и впустили их. Они сражаются на их стороне. Пока их удалось сдержать в одном квартале Анура, но они продолжают впускать новых через порталы. Их много. И у них адское пламя.

— Мы знаем, откуда они проникают в Мир Живых. Русалимум, ныне Иерусалим. Сайрус, — поворачиваюсь к нему, — собери проверенных солдат. Пусть найдут и закроют портал. Пусть попытаются выяснить, как они попадают в Царство Света, и закроют проходы с той стороны.

Сайрус уходит выполнять приказ, а Эдия осматривает рану. Кожа Алороса обуглена, волосы опалены.

— Они знали, что ты можешь вызвать Ашена?

— Да. Я начал ритуал, но меня сразили булавой. Нефилимы сильны, — содрогается он. — Очень.

Эдия осторожно опускает его руку.

— Нужно положить его в безопасное место.

— Тронный зал. Используем стол.

Эдия смотрит на Коула.

— Приведи Уинтер, пусть принесет то же, что использовала для Эрикса. Скажи, что мне нужны материалы для исцеления.

Коул с двумя стражами убегает, а Ашен подхватывает Алороса. Несмотря на разницу в размерах, он легко поддерживает ангела. Тот с недоумением смотрит на Ашена, словно не ожидал такой заботы. Гордость распирает мою грудь. Ашен чувствует это и бросает мне недовольный взгляд.

— Если он коснется тебя крыльями, я оторву вторую руку сам. И крылья тоже.

Мы идем в напряженной тишине. Из Совета только Имани осмеливается подойти, подавая Алоросу воду. Остальные демоны наблюдают с любопытством и подозрением.

— Как ты попал сюда? Как нашел нас?

— Коул, — морщится он, когда Эдия прижимает пропитанный моей кровью лоскут к ране. — Он объяснил, как вас найти в случае беды. Я не думал… — его взгляд падает на пол.

— Говоришь, они сдержаны пока?

— Да.

— Надолго?

— На день, если не закроем последние порталы в Доме Шабарра. Я закрыл два перед ранением. Они идут за камнем Судьбы Душ. Атакуют Дом Эсагила, на пути к зиккурату. Камень там, в нижнем уровне.

— Им нужен бессмертный, способный взять его. У них есть такой?

— Возможно. Среди них был аптекарь Лазарь из Совета Гильгамеша. У него есть доступ в наш мир. Вы его знаете?

Ашен качает головой.

— Нет, но это не значит, что у него нет доступа. Возможно, прежнее руководство даровало ему права.

Алорос кивает, затем снова опускает взгляд. Его сердце бьется чаще. Он сглатывает.

— Перед моим уходом враг двинулся к вратам Дома Добродетелей. Мы думаем, это отвлекающий маневр, — голос дрожит. — Дома Эсагила и Борсиппы сражаются, чтобы удержать их от Дома Добродетелей. Там слабая защита. Много душ детей. Если враг прорвется, они погибнут навеки.

Тишина. Алорос опускает голову, зажмурив глаза. Ашен смотрит на меня, его губы сжаты.

Запах слез Алороса смешивается с кровью. Он поднимает глаза — в них отчаяние, словно он пытается вытащить мою душу одним лишь взглядом. Не разрывая зрительного контакта, он снимает с шеи массивную цепь с золотым шестигранным кулоном, украшенным лазуритом и рубинами.

— Ключ к скрытым порталам Царства Света.

Я снимаю свой квадратный кулон, держа оба в руках. Они идеально совмещаются — выемки в кулоне Царства Теней созданы для камней шестигранника.

— Давно, прежде чем большинство из нас существовало, наши миры не были врагами. Мы были частями целого. Теперь нам нужна ваша помощь. Мы просим милости Царства Теней.

Я сжимаю кулоны в ладонях.

— И мы поможем, — говорю я. Никто не спорит, но я вижу настороженность в их глазах. Смотрю в душу Алороса, как он смотрел в мою. — Мы будем сражаться за Царство Света.

ГЛАВА 31

— Я вполне способна одеться для боя сама, — говорю я, пока Ашен стоит на коленях передо мной у кровати в нашей оранжерее, что в доме на краю утеса. Мои руки лежат на его плечах, я балансирую на одной ноге, а другую опираю на его согнутую ногу. Его пальцы медленно скользят по моей коже, пока он натягивает первую штанину кожаных брюк на мою икру. Его татуировки светятся мягким светом.

— Знаю. Но так веселее.

— Вообще-то, веселее, когда ты меня раздеваешь.

Ашен улыбается, не отрывая глаз от своей работы.

— Я и это планирую, — говорит он, целуя мое колено. — После победы.

— Если мы победим.

Еще один поцелуй ласкает мою кожу, на этот раз на внутренней стороне бедра, сопровождаемый шепотом на шумерском.

— Kianga gasan, — произносит он, и эти слова согреты теплом его души. Следующий поцелуй, затем еще один, каждый чуть выше, а кожа следует за жаром его губ. — Мы победим, — говорит он.

Тишина затягивается, пока Ашен продвигается выше по моей ноге, его движения полны огня и благоговения. Он не торопится, словно за пределами этой комнаты мира не существует. Но он есть. И на этот раз меня преследует не прошлое. А будущее.

— А если мы не победим? — шепчу я, но Ашен продолжает поклоняться моей коже, невозмутимый. — А если проиграем? А если Царство Света падет?

— Не падет, вампирша, — отвечает он между поцелуями. — Ты слишком упряма, чтобы проиграть.

— А если мы умрем там? Мы воскреснем здесь?

На этот раз Ашен замирает. Его глаза встречаются с моими, а ладонь согревает мое бедро. Он слегка отстраняется, изучая меня.

— Не знаю.

Черт побери. Почему этот проклятый демон не может просто солгать? Это серьезная помеха для моего запасного плана — «секс в зале воскрешения, часть вторая». Видимо, гримаса на моем лице выдает больше, чем я чувствую, потому что Ашен отпускает мою ногу и хватает меня за шею своей рукой, приковывая взглядом.

— Мы не узнаем ответ на этот вопрос, — говорит он.

— Но…

— Забудем о секс-фантазиях, — мурлыкает Ашен, приподнимаясь, чтобы оттолкнуть меня назад, забыв про брюки на моей ноге. — Мы не дадим врагу шанса. А если тебе так нравится Зал Воскрешения, вампирша, просто скажи. Я с радостью нагну тебя на алтаре и буду трахать, пока твои крики не отразятся от стен пещеры.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Мурашки покрывают руки.

— Грязный демон, — шиплю я, когда Ашен прижимает меня к матрасу, его губы, на которых улыбка, скользят по моей шее. Синяк расцветает под кожей, когда он впивается в мою плоть. — Мы должны готовиться к войне.

— Мы и готовимся, — говорит Ашен между поцелуями, которые спускаются к моей груди. Он закусывает мой сосок сквозь черное кружево бюстгальтера, отпускает и бросает мне похабную ухмылку. — Я устраняю отвлекающие факторы. Не хочу, чтобы ты увязла в секс-фантазиях во время битвы с Нефилимами.

Я фыркаю, но звук превращается в стон, когда его пальцы скользят по краю трусиков, касаясь клитора сквозь влажную ткань.

— А ты?

— Что «я»?

— Ты же Мастер Войны. Как мне убедиться, что ты... не отвлечешься? Ты уже знаешь, что я неравнодушна к Залу Воскрешения. Может, расскажешь мне одну из своих фантазий, чтобы она не украла твою концентрацию на поле боя?

В груди Ашена раздается низкий рык. За одно мгновение наши позиции меняются, и вот я уже сижу верхом на Жнеце, его член упирается в мои промокшие трусики. Он сжимает мою грудь, двигаясь вдоль моей промежности.

— Хочешь узнать одну из моих фантазий, жена? Тогда отодвинь трусики в сторону и введи мой член в свою киску, и я расскажу.

Моя улыбка полна озорства, когда я двигаю бедрами, дразня его. Скольжу по его твердой длине, и он стонет, его ладони становятся горячее сквозь кружево.

— Мне нравится, когда ты даешь обещания в постели, Жнец.

Ашен медленно проводит пальцем от груди вниз, к животу, затем под край трусиков, покрывая его моей влагой. Он демонстративно подносит палец к губам, задерживается, затем облизывает его и втягивает в рот. Вытаскивает медленно, его взгляд прикован к моему.

— Почти так же, как тебе нравятся мои приказы. Теперь отодвинь трусики, вампирша.

Как бы мне ни хотелось, чтобы он наполнил меня и утолил жажду, я обожаю дразнить этого мужчину.

— Я могла бы сейчас быть такой строптивой, — шепчу я с грешной ухмылкой.

— Но не будешь.

— Ты так думаешь?

Ашен качает головой, уголки его губ растягиваются в такой же озорной улыбке, когда он складывает руки под головой, будто у него куча времени. Я сильнее прижимаюсь к его члену, но, кроме учащенного сердцебиения, в нем ничего не меняется.

Я слегка отстраняюсь и смотрю на Ашена с подозрением, проводя пальцами по рельефу его пресса.

— Что ты задумал, демон?

Ашен пытается сдержать самодовольную ухмылку, но не может скрыть искры в глазах.

— Я кое-что понял, наблюдая за своей вспыльчивой и жестокой женой.

— Мне нравятся комплименты. Продолжай.

— Она не просто рада сюрпризам. Не просто любит их. Она их обожает.

Он прав. Когда они от него, я действительно люблю его сюрпризы.

— Так что, ты... подкупишь меня, чтобы я вела себя хорошо?

— Скорее, осыплю древнюю и могущественную бессмертную дарами, пока она не исполнит мое желание — то есть, хоть раз подчинится моим приказам.

Я кусаю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Осыплешь, говоришь? Чем именно?

Ашен тянется к краю покрывала, сбрасывая подушки на пол, и откидывает его, открывая ряд черных коробок. Он пододвигает одну к нам, и моя улыбка расцветает, когда я вижу огромный бант и открытку с аккуратными золотыми буквами его почерка.

Не утяжеленное одеяло.

Я подозрительно улыбаюсь и поднимаю крышку. Внутри — набор шелковых постельных принадлежностей, кремового цвета, с ночной рубашкой в тон. Края украшены золотой окантовкой, а на наволочке вышита фраза нитками цвета нашего символа. Я разражаюсь смехом, разглядывая стежки.

«Я чувствую себя клыкасто», — гласит вышивка.

— Боже, Ашен. Ты знаешь прямой путь к сердцу вампирши.

Ашен сияет улыбкой, его кожа будто светится. Свет фонаря подчеркивает каждую эмоцию на его лице. Озорство и восторг горят в его глазах. Он пододвигает следующую коробку, на этот раз тяжелее. Еще одна открытка лежит под бантом.

«Не в пятьдесят раз больше тебя», — гласит загадочная надпись. Тепло разливается по моим костям: он помнит мое мимолетное замечание о поиске одежды по размеру до нападения Нефилимов.

Я откладываю крышку. Темная туника аккуратно сложена поверх матовой кольчуги лучшего качества, которое я когда-либо видела. Звон цепочек раздается, когда я поднимаю доспехи.

— Она такая легкая, — говорю я, взвешивая ее на ладонях.

— Керамический композит. Лучшее, что есть в этом мире. Я подумал, тебе рано или поздно понадобится доспехи, — Ашен проводит пальцем по краю трусиков, затем вниз по ноге. — Трусики, вампирша, — мурлыкает он, возвращая палец к центру и надавливая на клитор. — Возьми мой член в свою сладкую киску, надень кольчугу, и я покажу, что дальше.

Его приказы зажигают покалывающий ток в моей коже. Я не отрываю взгляда от его полуприкрытых глаз, обхватываю его твердый член одной рукой, а другой отодвигаю трусики, направляя его к своему входу. Я медленно опускаюсь, так медленно, наслаждаясь жаром и наполненностью, пока скольжу по нему, дюйм за дюймом. Когда он погружается на всю глубину, я надеваю облегающую тунику, затем кольчугу, останавливаясь, чтобы наблюдать, как Ашен изучает каждую деталь. Он хмурится.

— Чего-то не хватает, — говорит он, одной рукой сжимая мою талию, задавая ритм моим движениям. Другой рукой он пододвигает следующую коробку. — Теперь это.

«Не крылья», — гласит записка.

Я открываю коробку и вижу плащ и корсет из матовой золотой чешуи. Короткий плащ ниспадает на плечи и частично на спину, слои чешуи защищают лопатки. Он почти напоминает сложенные короткие крылья, обрамленные тяжелыми золотыми цепями, подчеркивающими мастерство работы.

— Надеюсь, в этот раз без топоров, — говорит Ашен низким голосом, пока я рассматриваю детали, тонкую работу и драматичность золотых пластин. — Надень.

Ашен балансирует мои движения, пока я накидываю корсет поверх черной кольчуги. Детали сочетаются, как вторая кожа, и Ашен издает одобрительный рокот, видя, как чешуя облегает мои изгибы. Его пальцы впиваются в мои бедра, оставляя следы жара, когда он раздвигает их шире, погружая член в мою глубину, а я сдерживаю стон.

— Меня еще никогда не трахали в одежде, — говорю я, запыхавшись, надевая плащ и застегивая цепи на груди.

— Хорошо. В твоей долгой бессмертной жизни я рад подарить тебе первый раз в чем-либо.

Я наклоняюсь к Ашену, касаясь его щеки и линии подбородка.

— Ты подарил мне все самые лучшие первые разы, Ашен, — я наслаждаюсь проблеском удивления в его глазах, прежде чем прикоснуться губами к его шее. — Мое первое путешествие в другой мир.

— Ты считаешь это хорошим первым разом? — спрашивает он скептически.

— В конечном итоге все вышло прекрасно, если не считать Галла, — отвечаю я, целуя его пульсирующую вену. Вкус его кожи смешивается с моим ядом. — Ты подарил мне первый комфорт в пламени, — говорю между поцелуями, вспоминая, как его рука скользнула за мою спину, когда мы впервые вошли в Царство Теней. — Мой первый танец среди Жнецов. Мое первое знакомство с прелестью шелкового постельного белья. Моя первая «фангрия».

— Если я правильно помню, тебе было плохо после нее.

— Оно того стоило. На следующее утро ты принес мне бекон. Кажется, ты любишь приносить мне еду. Ты даже принес мой первый «фастфудный» ужин из мудака.

— Человека с кривым членом в Равелло? Тебе раньше никто не приносил добычу?

Я качаю головой, с улыбкой вспоминая.

— Нет, ты был первым. Как и первым, кто наложил на меня связывающее заклинание. Первым, кто спас меня в Царстве Света. Первым, кто воскрешал меня.

Ашен усмехается и резко толкает бедра вверх, вырывая у меня стон.

— Если бы я раньше понял, как тебе нравится Зал Воскрешения, мы были бы там прямо сейчас.

— Первый раз, когда мы занимались любовью в Зале Воскрешения, но точно не последний, — говорю я, смех затихает. Мои пальцы скользят по его отметине. Столько моментов за эти несколько месяцев, когда я делилась с ним тем, чем не делилась ни с кем. И столько моментов, которые я не хотела бы повторять — не потому, что хочу забыть, а потому что каждый из них уникален, как звезда, чей свет невозможно воспроизвести. — Ты подарил мне первый раз, когда мы занимались любовью над облаками. Мою первую и единственную свадьбу. Моего первого и единственного супруга. Мою первую и единственную всепоглощающую любовь, которая живет в моей душе, — моя улыбка меркнет, когда я отстраняюсь и встречаю его взгляд. Я замираю, позволяя этим откровениям проникнуть в его сердце. — Первый раз, когда кто-то сказал, что любит меня, хотя мне нечего было предложить взамен. Первый раз, когда я пыталась оттолкнуть кого-то изо всех сил, а он все равно возвращался. Это был ты. Ты все мои лучшие первые разы, Ашен.

Ашен шепчет мое имя, его ладонь согревает мою щеку, а слезы застилают взгляд. Он сглатывает, его горло двигается. В его глазах блестит, прежде чем он отводит взгляд и притягивает меня к поцелую, в котором смешались любовь и желание. Когда мы разъединяемся, я отстраняюсь и сбрасываю тяжелые эмоции, сдерживая слезы и даря ему самую нежную улыбку.

— Ты выглядишь восхитительно грешной, — говорит Ашен, прищурившись.

— Ну, если в той последней коробке что-то особенное, Жнец, ты, возможно, подаришь мне первый раз, когда я буду послушной маленькой вампиршей.

О, как же мне нравится, как алое пламя вспыхивает в его глазах, когда мои слова достигают цели.

Ашен тянется к последней коробке и пододвигает ее к нам, кладя себе на грудь.

«Не рога», — гласит записка.

Он поднимает крышку, и мое дыхание застревает в груди. Я сразу понимаю, что Ашен сделал это сам.

Простая золотая корона сияет на черном бархате. Чешуйки, как на доспехе, сходятся к центру, обрамляя полумесяц, который держит восьмиконечную звезду из лазурита. Ашен берет ее и водружает мне на голову, его пальцы скользят по моей щеке.

— Моя воительница-королева. Ты так прекрасна, — шепчет он.

— Ты сделал это сам, да? — спрашиваю я, касаясь чешуек в волосах.

— Да. Из золотой маски со статуи, которую разрушили Нефилимы. Показалось правильным взять то, что должно было скрывать тебя, и превратить в символ твоей силы.

Мое сердце сжимается от его слов, ладонь прижимается к груди, будто пытаясь удержать его удары. Но прежде чем я утопаю в эмоциях, Ашен одаривает меня ухмылкой, достойной самого могущественного демона Царства Теней. Я подозрительно наклоняю голову.

— Что? Что это за взгляд?

— Есть еще один подарок для моей бессмертной королевы, но его неудобно было положить на кровать, — говорит Ашен, кивая на дверь, ведущую в сад со скульптурами и на нижние уровни. — На кухне. Кофемашина «Rocket Appartamento».

Я замираю.

И замолкаю.

Даже не дышу.

Ухмылка Ашена — чистая победа.

— Ты... подарил мне... что?..

— Кофемашину, вампирша. Ты же не забыла? С медными кругами? Если я правильно помню, такая была у тебя в Сэнфорде. О, и еще одну я установил в «Kur». И в «Bit Akalum». На всякий случай.

Я моргаю. На большее не способна. Глаза Ашена вспыхивают темным, озорным пламенем. Я сглатываю, а он наблюдает за этим движением с ненасытным голодом.

— Говори все свои самые развратные фантазии и приказы, демон, потому что я буду самой послушной вампиршей, которую ты когда-либо видел. Наверное.

Моргаю — и вот я уже на спине, одна рука прижата над головой, другая зажата между нами.

— К сожалению, часть удовольствия придется отложить, ведь нас ждут в «Kur», — говорит Ашен на ухо, прижимая мои бедра к матрасу и возобновляя глубокие толчки, от которых я стону. — Однако, — продолжает он, упираясь свободной рукой в матрас и глядя на меня с жаждой, — я бы ничего не хотел больше, чем услышать, как моя жена умоляет довести ее до оргазма самыми грязными словами, будучи одетой в доспехи и корону.

Ашен медленно наматывает мою косу на кулак, оставляя жгучие поцелуи на шее. Его движения становятся ленивыми, будто у него вся вечность, чтобы дождаться этих слов. Война, судьба миров, враги у порога — все это кажется далеким сном, кошмаром для других.

— Я жду, вампирша...

Мое дыхание прерывается. Ашен кусает мою шею, и в этом укусе — дьявольская ухмылка.

— Я хочу, чтобы ты трахал меня, медленно, наблюдал, как я трогаю себя, чтобы потом уже не мог сдерживаться и ускорился, и каждый толчок приближал нас к краю, — говорю я, свободная рука скользит вниз по доспехам под его пристальным взглядом, пока пальцы не оказываются под трусиками, рисуя круги на клиторе. — Прежде чем мы дойдем до предела, я хочу, чтобы ты перевернул меня. Раздвинул мои бедра и вошел в меня сзади. Но я хочу не просто, чтобы ты взял меня. Мне нужно, чтобы ты заявил на меня права.

На мгновение мне кажется, что я сломала своего мужа.

Искры вспыхивают в его глазах. Алое пламя разгорается. Дым окутывает кровать, когда Ашен сжимает мою косу, напряжение почти незаметное. Кроме как для вампирши.

Я невинно улыбаюсь.

Пламя в его глазах разгорается ярче, когда он выходит почти полностью и снова погружается в меня. Его медленные толчки нарастают, а я продолжаю играть с клитором, пока он целует мою шею. Темп ускоряется, и я чувствую, как оргазм приближается, мышцы сжимаются в ожидании. Стон вырывается из моих легких, и Ашен рычит, вытаскивая член — будто ему физически больно оторваться.

— Перевернись, — сквозь зубы говорит он, отпуская мою руку и косу. Наши взгляды встречаются, полные одинакового голода, пока я вижу, как он сдерживает зверя, живущего в темных уголках его души. Именно этого чудовища я надеюсь сейчас выпустить. — На колени.

Я дьявольски улыбаюсь, но подчиняюсь. До определенной степени. Если хочу, чтобы демон вышел поиграть, мне нужно сделать несколько грязных ходов.

Сажусь на колени, медленно разворачиваюсь к нему спиной, но не наклоняюсь. Технически, я выполнила его приказ, но чувствую, как жар за моей спиной нарастает, когда я не двигаюсь дальше.

— Наклонись, — приказывает Ашен.

— Ты не сказал «пожалуйста». Я все еще королева, знаешь ли.

Глухое недовольное ворчание раздается в тишине, и я улыбаюсь про себя.

— Вампирша, — предупреждает он, его голос низкий и угрожающий. — Наклонись.

Я наклоняюсь, не спеша, несмотря на жар за спиной. Останавливаюсь, опираясь руками на шелковые простыни.

— Ниже, — говорит Ашен, и не произносит ни слова, пока моя щека не касается кровати. — Ноги вместе.

Я сжимаю ноги, и наступает тишина. Кровать прогибается, когда Ашен приближается, и вот моя коса снова в его руке. Другая рука скользит по доспехам вдоль позвоночника, пока не добирается до трусиков, отодвигая их в сторону. Ашен проводит головкой члена по моей щелке, слегка надавливая на вход. Моя потребность в нем закручивается в тугой узел внизу живота.

— Чего ты ждешь, демон? — спрашиваю я. То, что должно было быть насмешкой, звучит как шепот отчаяния, на который Жнец отвечает темным смешком.

— Чтобы ты попросила, — говорит Ашен, сжимая мою косу и наклоняясь ближе. — Умоляй дать тебе то, чего ты так жаждешь. Умоляй наполнить твою сладкую киску, пока она не будет сочиться моей спермой.

Я вздрагиваю, когда он сильнее давит на мой вход, но недостаточно, чтобы войти. А затем он исчезает, оставляя только свою руку в моих волосах. Живот сводит от потери, и стон вырывается из моих губ.

— Упрямое создание. Ты ничего не делаешь просто так, да?..

— Пожалуйста, Ашен. Пожалуйста, — говорю я, позволяя отчаянию пропитать воздух между нами. — Хочу, чтобы ты трахал меня, пока единственным миром, который я знаю, будет удовольствие от тебя. Хочу, чтобы мой демон доставал до каждой глубины, пока не наполнит меня. Хочу, чтобы мой Мастер Войны устроил битву на моем теле. Я умоляю тебя.

— Неужели это было так сложно, жена? — спрашивает Ашен, его дыхание обжигает ухо. Его член снова у моего входа.

— Вообще-то, да.

— Хорошо. После той адской ночи, когда ты отказалась сказать хоть слово, ты заслужила немного наказания, немного справедливости, — он снова дразнит меня, отстраняясь, и крик рвется из моего горла, хотя я не даю ему вырваться. — Но я милосерден. И ты знаешь, что я не могу отказать тебе. Если ты хочешь битвы, я дам ее тебе.

Ашен входит в меня с жестоким толчком. Крик, рвущийся из груди, превращается в стон облегчения. Он выходит и снова вгоняет в меня. И снова. И снова. Он наматывает мою косу на кулак, откидывает мою голову назад, выгибая спину. Другая рука сжимает мое плечо, пока острые края доспехов не впиваются в его ладонь, и запах крови наполняет воздух. Толчки становятся невыносимо жесткими, мое тело жаждет разрядки, которая нарастает, как фейерверк в нервах.

— Скажи то слово, которое мне так нравится, вампирша, — сквозь зубы говорит Ашен, дергая за волосы. — И сделай это красиво.

Моя киска сжимается в пульсирующих волнах, когда жестокие толчки достигают глубины.

— Я хочу кончить с тобой. Хочу чувствовать, как ты заполняешь меня. Мне нужно, чтобы ты довел меня до края. Пожалуйста. Муж.

Каждый нерв взрывается в моем теле, когда я разлетаюсь на части. Мое тело сжимается вокруг Ашена, будто не желая отпускать. Я кричу его имя, каждый толчок трет точку G, продлевая оргазм, каждую секунду погружая в волны эйфории.

— Ты можешь кончить еще раз, моя королева. И если ты попросишь красиво, я наполню тебя.

Я стону, чувствуя, как следующий оргазм уже нарастает. Ашен вгоняет в меня свой член, ускоряясь. Его бедра бьют по моей попе. Он срывает мои трусики резким движением, от которого я вздрагиваю, и желание вспыхивает ярче. Его яйца шлепают по клитору с каждым жестким толчком.

— Словами, вампирша, — сквозь зубы говорит Ашен, сдерживая свой оргазм.

— Блять, — все, что я могу выдавить.

Его кулак сжимает мои волосы, пальцы впиваются в бедра.

— Еще.

— Наполни меня, Ашен. Пожалуйста... Я не могу... — больше не могу сдерживаться, когда оргазм разрывает меня, заполняя голову давлением, заглушая рев Ашена. Кровь стучит в висках, когда он пульсирует внутри, заполняя меня жаром. Отметина на груди покалывает током. Зрение возвращается, усеянное звездами, когда толчки Ашена замедляются. Я бездыханна, безвольна. Даже когда он останавливается, мы не двигаемся, пытаясь успокоить бешеный ритм сердец.

Когда дыхание возвращается, Ашен выходит, и тяжесть предстоящего снова давит на нас. Он нежно вытирает меня полотенцем, целуя бедро. Мы одеваемся в тишине. Я зашнуровываю брюки, пристегиваю кайкен к бедру, надеваю ботинки. Наблюдаю, как Ашен облачается в доспехи, затем поворачивается ко мне. Его темная улыбка приглушает тревогу, разгорающуюся в груди с каждой минутой.

— Я не питаю иллюзий насчет того, кто кого сейчас покорил, жена., — говорит Ашен, поднимая мой катану, свет отражается на черных простынях. — А теперь пойдем выиграем войну.

ГЛАВА 32

Я снова стою на помосте в «Kur», с засохшей спермой на ногах.

Слегка переминаюсь с ноги на ногу. Кожа неприятно тянется там, где сперма прилипла к кожаным брюкам, и я раздраженно постанываю.

— Ты кое-что пропустил, Жнец, — шепчу Ашену, который стоит справа от меня, окидывая взглядом демонов перед нами.

— По крайней мере, на этот раз на тебе штаны, — так же тихо отвечает он.

Мы замолкаем, когда в зал собраний «Kur» входят «Shub Lugal», рассредоточиваясь за спинами демонов, чье внимание переключается между теми, кто на помосте. Большинство задерживают взгляд на раненом ангеле, их лица выражают недоверие. В воздухе витает запах страха.

Когда солдаты выстраиваются по стойке «смирно», Сайрус выходит вперед.

— Да здравствует королева Леукосия! — его голос гремит под сводами зала.

— Да здравствует королева Леукосия! — отвечает Царство Теней.

Мне все еще странно слышать это, хотя, возможно, уже не так, как вначале. Я поняла, что это не доспехи, которые можно просто надеть, и они сразу сядут идеально. Это должно постепенно стать частью тебя. Звенья сходятся не сразу, им нужно время, чтобы встать на место. Потребовалось время, чтобы осознать, что я взяла на себя, и чтобы это стало частью меня.

И теперь я наконец готова носить это. Другого выбора нет.

Я делаю шаг вперед, к краю помоста.

— Царство Теней, — говорю я, позволяя голосу разнестись по залу и достичь высот сводчатого потолка, пронзающего туман. — Мы собрали вас здесь, потому что Нефилимы пришли в Царство Света.

В толпе пробегает ропот. Я даю им немного пошептаться, пока их пылающие взгляды обращаются к раненому ангелу на сцене.

— Я знаю, во что вас заставляли верить — что Царство Света наш враг. Я знаю, многие из вас спрашивают, почему нас должно волновать, что случится с домом аннунаков. Но так было не всегда. Это ложь, которой вас кормили тысячелетиями, пока обе стороны манипулировали друг против друга, пока шепот войны не превратился в крик. Мы все верили, что можем отнимать друг у друга и стоять особняком, пока мир рушится вокруг. Мы верили в добро, — говорю я, поднимая шестигранный кулон Царства Света в левой ладони, цепочка свисает у меня с руки, — против зла, — поднимаю квадратный ключ к порталам Царства Теней.

Шепот в толпе нарастает, когда я соединяю камни двух кулонов. Чувствую, как они встают на место между моими ладонями. Сжимаю их крепче и поворачиваю половинки в противоположные стороны. Раздается щелчок, они смыкаются, и сзади на меня обрушивается порыв ветра, едва не сбивая с ног. Толпа ахает, некоторые отступают, сталкиваясь друг с другом, пламя в их глазах разгорается ярче, когда они видят внезапно открывшийся портал. Я поворачиваюсь, на мгновение встречаюсь взглядом с Алоросом, прежде чем развернуться и увидеть разрыв между мирами позади меня. Участок воздуха выглядит разорванным и заполненным неподвижной водой, края мерцают крошечными всполохами света. По ту сторону я вижу часть пустой художественной студии, заброшенные холсты и краски, освещенные колеблющимся светом пламени за окнами.

— Дом Эсагила. Художественная студия, — говорит Алорос. Я киваю и снова поворачиваю кулон. Картина по ту сторону портала меняется. Там огонь и битва, ангелы сражаются друг с другом, солдаты в золотых масках и незнакомых доспехах. Нефилимы. Один из ангелов замечает открывшийся портал и вздрагивает, отпрянув. Голоса демонов позади меня звучат все тревожнее. — Дом Шабарра, — подтверждает Алорос, его голос мрачен. Я снова щелкаю кулоном. На этот раз место мне знакомо. Мы видим ангелов, собирающих души детей, ведущих их по мощеной дороге, пока здание вдали пылает. Некоторые дети плачут, слезы оставляют блестящие дорожки на их испачканных сажей лицах. Другие смотрят пустым взглядом, слишком перепуганные и растерянные, чтобы осознать происходящее. — Дом Добродетелей, — шепчет Алорос, его голос прерывается на этих словах. Я разъединяю кулоны и поворачиваюсь к залу, закрывая портал.

— Жнецы Царства Теней, — говорю я, подходя к самому краю помоста. Голоса стихают, но запахи растерянности, страха и даже ярости усиливаются в ритме бьющихся сердец передо мной. — Нефилимы знают, что у меня есть первый камень, и теперь ищут второй, спрятанный в Царстве Света. Если они получат его и найдут врата, у них будет доступ к Судьбам. Их цель — захватить власть над последними из богов и перекроить все миры по своему усмотрению. Нефилимы, кажется, нашли того, кто может извлечь камень, и уничтожат все на своем пути. Не обманывайтесь, Жнецы. Нельзя спрятаться. Нельзя закрыть границы и надеяться переждать. Они придут за нами и сотрут наш мир в порошок, если я не доберусь до камня судьбы раньше них. Мы должны вырвать его из их рук.

Я отворачиваюсь и направляюсь к Эдии, которая стоит с Эриксом и Колом, все трое в доспехах Царства Теней, с оружием у пояса.

— Ты выглядишь, как крутая стерва, — шепчу я Эдии, окидывая взглядом ее матовую черную кирасу и облегающие кожаные брюки.

— Ты тоже ничего. Очень по-королевски.

— Притворяйся, пока не получится, да?

Улыбка Эдии гаснет, она берет меня за руку, ее лицо становится серьезным.

— Ты никогда не притворялась ни в чем, кроме смерти, Лу. Поэтому ты и создана для этого.

Я пытаюсь сдержать любовь, которую чувствую к своей лучшей подруге, но это невозможно. Бросаюсь вперед и крепко обнимаю ее, протягивая руку к Колу.

— Будьте осторожны. Я не знаю, что вас ждет по ту сторону.

— Знаю, — говорит она, целуя меня в щеку. — Все будет хорошо, Лу. Мы возьмем с собой всех, кто захочет пойти.

Мы отпускаем друг друга, и я поворачиваюсь к Эриксу. Его крылья шевелятся за спиной, когда он выпрямляется.

— Что я могу сделать?

— Проведи нас из художественной студии к зиккурату в Доме Эсагила. Камень находится в самых нижних уровнях.

Эрикс кивает, и я обращаюсь к Хотару.

— Ваше величество, — говорит она, тревога тяжело лежит в ее глазах, когда они скользят к месту, где только что был портал.

— Мне нужно, чтобы ты взяла это, — говорю я, протягивая ей два ключа. Она сглатывает, глядя на кулоны, которые я кладу ей в ладони. — Работай с Алоросом, чтобы перемещать порталы и отправлять всех, кто готов сражаться, в нужные места. Он поможет тебе. Просто соедини их и поверни, — я показываю движение руками. Хотару смотрит мне в глаза, и я улыбаюсь. — Я знаю, что тебе небезразлично это царство. Я видела это в тебе. Я доверяю тебе, Хотару.

На лице Хотару мелькает беспокойство, прежде чем она кивает.

— Да, моя королева.

— Уинтер, — говорю я, поворачиваясь к аптекарше, которая стоит с Романом в тени у края помоста. Она выходит вперед, слегка склонив голову. — Сможешь сделать так, чтобы демоны, которые захотят отправиться в Царство Света, чувствовали себя комфортно, как ты сделала для Ашена? — я киваю в сторону мужа, чьи запястья скрыты под повязками, похожими на те, что у Эрикса. — Сколько сможешь, если такие вообще найдутся.

Уинтер бросает взгляд на толпу, затем на меня, решительность ускоряет ее сердцебиение.

— Да. Я смогу.

Кладу руку ей на плечо и смотрю на Романа, между нами проходит безмолвное понимание — защитить аптекаршу. Глубокий вдох наполняет легкие, когда я отпускаю ее и поворачиваюсь к Ашену.

Страх натягивает невидимую нить между нами. Гордость и решимость согревают каждую точку скипетра, вписанного в мою кожу. Ашен не улыбается, когда обнажает меч. Адское пламя оживает на его клинке.

Я остаюсь рядом с мужем, но в последний раз обращаюсь к залу. Возможно, в последний. Эта мысль сжимает мое сердце. Я смотрю на демонов, наблюдающих за мной, ощущаю мысли душ, давящие на пелену моего сознания, и беспокоюсь за всех них. Не только за души или ползунов, но и за самих Жнецов. Потому что я поняла самую важную истину этого царства.

— Я не стану заставлять никого из вас сражаться в этой битве. Даже «Shub Lugal», — говорю я, и по залу пробегает ропот, к нему присоединяются тихие возражения Совета позади меня. — Я могу только просить вас об этом. Я чувствовала отголоски того, что чувствуете вы. Знаю, как вы страдаете, собирая жатву. И я пришла к убеждению, что душа демона — самая яркая душа из всех. Вы жертвуете частью себя, чтобы вершить правосудие. Это ранит вас. Оставляет шрамы. И все же вы продолжаете. Вы не просили такой жизни, но выдерживаете ее. Поэтому я не заставлю вас жертвовать еще чем-то, вы и так отдаете много. Но даже если сегодня эта война кажется не нашей, она станет нашей — рано или поздно. Царство Света не победит без помощи Царства Теней. Только вы можете спасти их сейчас. Потому что нет существ стойких, решительных и могущественнее вас.

Не дожидаясь ответа, я отворачиваюсь и киваю Хотару. Она соединяет ключи и поворачивает их, открывая портал в художественную студию Эсагила.

Я вынимаю катану за спиной и улыбаюсь мужу.

— В этот раз я буду очень громко шипеть. Очень-очень громко.

Ашен тихо смеется и проводит мечом по дуге, руны на его костяшках светятся, будто чувствуя приближение битвы.

— А я, возможно, немного порычу.

— С крыльями?

— Возможно.

— Я не против.

Наши улыбки гаснут. Я оглядываюсь через плечо — Эрикс смыкает ряды позади нас, кивая, готовый к тому, что ждет нас по ту сторону.

Я бросаю последний взгляд на море демонов позади и улыбаюсь.

Затем поворачиваюсь вперед и шагаю в портал — навстречу битве за Царство Света.

ГЛАВА 33

Мы проходим сквозь водянистую пленку, разделяющую миры, и оказываемся в слабо освещенной художественной студии, где пахнет красками, пастелью, холстами и глиной. Вдалеке за окном мерцают огни, заливая пространство теплым оранжевым светом, который диссонирует с криками и лязгом оружия, доносящимися с улиц города. Мы молча переглядываемся и направляемся к ближайшему окну.

Мы находимся на втором этаже, и улица внизу сначала кажется пустынной. Битва, должно быть, идет в нескольких кварталах отсюда, но звучит она яростно. Мы молча наблюдаем, и вскоре мимо пробегают несколько душ, оглядываясь через плечо. Они скрываются из виду, когда по улице марширует небольшой отряд из пяти Нефилимов в золотых масках, с обсидиановыми топорами в руках. Ангел приземляется перед ними, преграждая путь, и вступает в короткий, но жестокий бой. Аннунаки держится несколько минут, пока один из Нефилимов не ударяет ее топором в ребра, а второй — в сустав крыла. Она падает, перья рассыпаются по брусчатке, как окровавленные лезвия. Третий солдат достает из сумки небольшую ампулу, поджигает ее и бросает на раненого ангела. Убедившись, что та не сможет потушить пламя в своих мучениях, они уходят, оставив ее кричать и умирать в одиночестве.

— Боже, — шепчу я, прижимая руку к доспехам, пока сердце бешено колотится. — Это было быстро.

— Пятеро против одной.

— Все равно...

— Они принесли адское пламя, — говорит Эрикс, и Ашен кивает. — Видимо, они не рассчитывают, что демоны придут на помощь. Должно быть, знают, что ты можешь выдержать его.

— Не стоит рассчитывать на помощь Царства Теней, — отвечаю я. — Будем считать, что нас только трое, пока, по крайней мере, не подоспеют Коул и Эдия. Возможно, это все, что у нас есть.

Эрикс мрачно кивает.

— Нам лучше идти. Если Нефилимы уже здесь, в Эсагиле, значит, они приближаются к зиккурату. Нам предстоит долгий путь.

Мы переглядываемся и следуем за Эриксом из комнаты в темный коридор, ведущий к лестнице. Вестибюль пуст и нетронут, будто войны за массивными дверями не существует. Приоткрываем одну из них ровно настолько, чтобы я могла прислушаться к шагам снаружи. Убедившись, что никого нет, мы выходим на улицу.

Пламя освещает ночное небо за зданиями позади нас, пока мы бежим вдоль улицы, прижимаясь к стенам и перешептываясь в переулках. Время от времени я вижу вершину зиккурата вдалеке, его золотой шпиль отражает свет горящего города, как маяк. Эрикс был прав — нам предстоит пройти немало улиц, прежде чем мы доберемся туда.

И неприятности не заставляют себя ждать.

За поворотом на нас обрушивается град стрел, их свист — единственное предупреждение, чтобы укрыться. Эрикс быстро реагирует, прикрывая всех троих крыльями. Стрелы звякают о перья и падают на мостовую, а когда обстрел наконец стихает, я слышу три пары бегущих шагов. Ашен вырывается из-под крыльев Эрикса еще до того, как стрелы прекращают лететь, и встречает первого Нефилима клинком, перерезая ему горло. Враг даже не успевает упасть, как Ашен уже настигает второго, вонзая меч в его доспехи и сердце. Дым вырывается у него из плеч, пока он сражается с третьим, а я бросаюсь вперед, скольжу под прикрытием крыльев Ашена и рассекаю бедро врага. Клинок перерезает артерию, и Нефилим падает, истекая кровью. Я вонзаю меч ему в спину и, поднимаясь, рассекаю тело до плеч, его кости ломаются под мое злобное шипение.

— Что ж, — говорю я, когда Эрикс присоединяется к нам. — Думаю, теперь они знают, что мы здесь.

Эрикс слабо улыбается, и мы бежим, пока стрелы снова не начинают сыпаться с неба. Мы преодолеваем еще два квартала, прежде чем сталкиваемся с новой битвой — на этот раз с четырьмя Нефилимами, хотя к нам присоединяется раненый ангел, которому удается одолеть двоих. Мы продолжаем продвигаться вперед, теряя и приобретая новых ангелов, сталкиваясь с все большими группами солдат по мере приближения к зиккурату.

Проходит как минимум два часа боев, а мы продвинулись всего на четыре квартала.

Но даже несмотря на медленное продвижение, кровь, смерть, крики и огонь, окружающие нас, лишь когда мы выходим на широкую главную дорогу, я по-настоящему осознаю, что мы, возможно, в полной заднице. Боковые улицы и переулки перекрыты — врагом или ангелами, я не знаю, — и у нас нет другого пути, кроме как прорваться через бойню, развернувшуюся на дороге с простой табличкой: Spes Aeterna.

Вечная Надежда.

Но здесь нет никакой надежды.

Дорога залита кровью. Нефилимы сражаются с яростной грацией против ангелов, пытающихся не пустить их ближе к зиккурату, и даже сквозь пламя я вижу, что это прямой путь к сооружению. Повсюду лежат мертвые — враги, аннунаки, даже души, все еще сжимающие оружие, их невидящие глаза неподвижны. Нас затягивает в битву, словно безжалостным приливом. Вспышки пламени — это зажигательные снаряды, которые бросают Нефилимы, прячущиеся в тени или на крышах. Ангелы летают над головой, пытаясь остановить их, некоторые падают с ночного неба, сраженные шарами огня.

Я пробиваюсь сквозь хаос, сияющий зиккурат, как маяк в бушующем море. Убиваю и калечу, продвигаясь вперед, дюйм за кровавым дюймом. Теряю из виду Ашена и Эрикса, но мы перекрикиваемся, чтобы не потерять друг друга. Иногда они ближе, иногда дальше. Иногда я слышу, как они отдают приказы ангелам, сражающимся рядом. И слишком часто слышу как падает еще один из наших новых союзников, а сладковатый запах крови нагревает обломки на мостовой.

В итоге я застреваю позади Ашена и Эрикса, зажатая между огнем и боем у небольшой пекарни. Запах хлеба смешивается со смертью на улице. Я убиваю Нефилима, задерживающего мое продвижение, и меч еще описывает дугу в воздухе, когда внезапное тепло разливается у меня в животе. На мгновение, короче удара сердца, я вспоминаю битву с Ашеном, когда мы только встретились, тепло его руки на моем животе, когда он вытащил меня из схватки.

Все в порядке, вампирша?

В следующее мгновение я задыхаюсь, лежа на брусчатке, живот пылает. Лишь когда срабатывает инстинкт, и я начинаю сбивать пламя, понимаю, что в меня попали зажигательным снарядом. Крик ужаса вырывается из губ, когда воспоминания о костре вспыхивают в сознании. Мне удается подавить их, потушив пламя, пожирающее доспехи, но момент растерянности дорого мне обходится.

Нефилим шагает сквозь огонь на дороге. Он размахивает булавой над головой. Я не вижу его лица за золотой маской, но знаю — его взгляд прикован ко мне. И знаю, что мне не уйти с его пути вовремя.

Он заносит булаву, когда та внезапно выскальзывает из его руки. Он спотыкается, замирает. Вокруг его горла сжимается ошейник из светящихся рун.

Нет, не ошейник.

Татуировки.

Рука моего мужа.

Враг хрипит, пытаясь вдохнуть. Его ноги отрываются от земли. Маска срывается с лица и падает в пламя на мостовую. Лицо Ашена возникает рядом с налитыми кровью глазами Нефилима, мелкие сосуды в белках лопаются от давления неумолимой хватки Жнеца.

— Моя, — рычит Ашен ему в ухо.

Его пальцы впиваются в кожу, другая рука сжимает подбородок врага. Крик Нефилима тонет в клокотании. С ревом ярости и возмездия Ашен запрокидывает его голову назад и вырывает кусок позвоночника, кровь и клочья плоти разлетаются между нами, их густой жар гасит ближайшее пламя. Он швыряет голову в сторону с мокрым глухим звуком, другая рука сжимает окровавленный столбик костей.

— Если мы выживем, тебя ждет минет века, — шепчу я, пытаясь подавить дрожь в голосе.

Кожаные крылья Ашена расправляются, он бросает позвоночник, позвонки хрустят под его сапогом, когда он шагает ко мне. Вокруг нас взрываются огненные шары, и я сжимаюсь, прикрывая голову от пламени и искр, летящих со всех сторон.

— Все в порядке, вампирша. Я с тобой, — говорит Ашен, обхватывая мою дрожащую фигуру. Его крылья накрывают нас, как огнеупорное покрывало, горящее ядро приземляется на один из краев. Он крепче прижимает меня, когда я вздрагиваю и вскрикиваю, отпуская лишь на мгновение, чтобы сбить пламя, ползущее к нам под крылом.

— Я не могу, Ашен, — слезы текут по моим грязным щекам, звуки бушующего огня смешиваются с криками толпы, вспоминаю, как меня сжигали много лет назад. Горящая кожа. Плавящаяся плоть. Тлеющие волосы и угли, пожирающие тело. Я не могу отличить реальность от ужасных воспоминаний, от которых невозможно убежать. — Я не могу.

— Знаю, — говорит Ашен, прижимая меня к груди. Его крыло дергается, когда стрела пробивает кожу его крыльев, пригвождая к мостовой. — Обещаю, все будет хорошо. Это адское пламя, Лу. Оно не причинит мне вреда. И я не позволю ему тронуть тебя.

Не успевают слова слететь с его губ, как взрыв пламя ударяет ему в спину, жар и свет окутывают крылья, подсвечивая края чешуи. Он принимает удар, лишь слегка рыкнув.

— Ашен…

— Доверься мне, — он берет мое лицо в окровавленные ладони. — Shub Lugal идут. Сайрус нас не подведет, — моя нижняя губа дрожит, как бы я ни старалась не развалиться под тяжестью худших воспоминаний. Взгляд Ашена смягчается. — Знаешь, что сказал Сайрус, Лу?

Я молча качаю головой.

— Что никто не заслуживал возглавить Царство Теней больше тебя. Что оно никогда не казалось местом, где может быть свет, пока не появилась ты, — Ашен наклоняется и целует меня, стирая слезы с моих щек. — Они придут, — обещает он. — А я буду защищать тебя, пока они не появятся.

Время замедляется. Я считаю каждый оттенок в глазах Ашена — медные прожилки, багровые кольца, черное пламя. На наших лбах выступает пот от жары. Слезы смачивают ресницы, и Ашен стирает их пальцами. Мы дышим в унисон, медленно, как глубокие волны, наполняющие грудь. Огонь вокруг нас пылает за занавесом крыльев, но, по странной иронии, это укрывает нас от лучников вдалеке. Серебряные стрелы падают дождем сквозь пламя, но большинство просто звякает о камни.

Большинство.

В крылья Ашена вонзается еще одна стрела. Затем еще одна. Две новые пригвождают черную кожу к мостовой, дым расползается между нами, скрывая повреждения от моих глаз. Плечо Ашена опускается, когда стрела поражает его спину, кровь стекает по металлическим доспехам и капает мне на щеку, как слеза.

— Ашен…

— Еще немного.

Я сжимаю его руку в своей, прижимая лоб к его лбу, когда в него попадает еще одна стрела. Он стискивает зубы от боли, и мое сердце разрывается.

— Я люблю тебя, Ашен, — говорю я, дым заполняет горло. — Я буду любить тебя каждую секунду тысячи жизней, — убираю руку с его щеки, и замешательство в его глазах сменяется осознанием, когда моя ладонь поднимается к его лбу.

— Нет, Лу…

— Все в порядке. Ты заботишься обо мне, — я закрываю глаза, погружая его разум во тьму, — а я о тебе.

Когда я открываю глаза, мы стоим друг напротив друга на танцполе «Bit Akalum». На мне то же белое платье, что и в наш первый визит, Ашен в безупречном черном костюме. Но на этот раз пространство принадлежит только нам. Нет глаз, пылающих хищным желанием, следящих за каждым движением. Нет скрытых ловушек, врагов с ядовитыми улыбками. Ни фангрии, ни ракомело — и, пожалуй, это к лучшему. Только я, Жнец и мерцающий свет, отражающийся в отполированном камне.

— Bit Akalum? — Ашен окидывает взглядом хрустальные люстры и столы при свечах. — Почему здесь?

Я пожимаю плечами с хитрой улыбкой.

— А почему бы и нет? Именно здесь я впервые позволила себе по-настоящему захотеть того, что связано с тобой, — говорю я. Ашен поднимает брови, и я тяну его за руку. — Вообще-то, нет. Не здесь. Скорее... вот здесь, — ставлю Жнеца на место, отодвигаю его ногу назад, поправляю плечи, пока он ухмыляется. — Идеально. Именно здесь.

Я кладу его руку себе на спину, другую поднимаю вверх, отклоняюсь назад и тяну его за собой, пока он не наклоняет меня к полу.

— Ты доверяешь мне, вампирша? — спрашивает он, вспоминая тот момент из прошлого, которое кажется таким далеким.

— Я доверяю тебе, муж, — шепчу я. Наши улыбки медленно распускаются, горько-сладкие. Ашен прижимает мою руку к своему сердцу, удерживая меня в наклоне, мои глаза закрываются лишь когда его губы касаются моих.

— Танцуй со мной, вампирша, — шепчет Ашен, отстраняясь.

— Давно бы спросил.

Он отвечает озорной ухмылкой. В мгновение ока я взлетаю с полуметра от пола высоко в воздух, Ашен прижимает меня к себе и кружится. Мой смех громко разносится в тишине нашего общего иллюзорного мира. Невидимый источник наполняет пространство музыкой, Ашен ставит меня на ноги лишь для того, чтобы взять за руку и повести в элегантном венском вальсе. Каждый поворот эффектнее предыдущего, каждый пируэт шире, каждый подъем рискованнее — все ради моего смеха. Мы скользим по паркету, и я начинаю петь.

Я всегда пела чужие песни. Но на этот раз — свою. Свою песню для Ашена.

Когда я не могла доверять, ты изменил это

Когда мне нужна была любовь, ты дал ее

Когда я разбила сердце, ты спас его

Даже твои самые темные звезды все еще светят

— Лу, — шепчет он. Только мое имя, но в нем — все, что он чувствует. Ашен целует меня в шею, а наши ноги продолжают скользить по полу.

Если мне нужны звезды, твои ведут меня

Если твоя любовь — свет, он ослепляет меня

Если я когда-нибудь потеряюсь, ты найдешь меня

Даже твои самые темные звезды все еще светят

Ашен прижимает меня ближе, когда края комнаты начинают мерцать. Его дыхание обжигает шею. Запах несгоревшего табака витает в воздухе.

В каждом вздохе я хочу тебя

В каждом желании я вижу тебя

В каждой жизни я буду любить тебя

Даже твои самые темные звезды все еще светят

Грохот металла эхом разносится по пустому пространству. Свечи гаснут. Люстры меркнут. Музыка затихает.

— Здесь! — раздается голос. — Я слышал ее.

Я моргаю в темноте. Тяжесть спадает с легких, и я жадно вдыхаю воздух. Огненный шар проносится по небу над нами, но град стрел отвечает ему.

— Они живы! — кричит голос. Сайрус. Я опускаю взгляд на свое тело, доспехи и кожу, покрытые копотью и кровью. Сайрус поддерживает Ашена, помогая ему сесть. Три стрелы торчат из спины Жнеца. Его изорванные крылья распластаны за ним под тонкой пеленой дыма. Но глаза Ашена яркие, он смотрит на меня с усталой улыбкой.

— Ваше величество, — говорит мужчина. Крупная ладонь возникает в поле зрения, предлагая помочь подняться. — Мы услышали вас.

— Пиррус?.. — спрашиваю я. Его брови нахмурены, но он отвечает твердой улыбкой, решительным кивком. Я кладу руку в его, и он поднимает меня на ноги.

Убедившись, что я стою твердо, Пиррус отпускает меня. Его рука складывается в кулак у сердца, он склоняет голову.

— Мы пришли сражаться за нашу королеву, — говорит он. Его улыбка зажигает огонь в глазах, когда он кивает в сторону улицы.

Это не только элитные солдаты «Shub Lugal» в матовых черных доспехах. Это и обычная пехота. И Жнецы Совета. И демоны из всех домов, даже те, кого я не помню, недавно воскрешенные души, выглядящие растерянными, но полными решимости. Даже гиены, их пятнистая шкура дымится, пока они стоят среди армии Царства Теней.

Имани выходит вперед, моя катана лежит на ее раскрытых ладонях. Она улыбается, когда в поле зрения появляется давно потерянный знакомый солдат. Живой блеск в его глазах пылает новым огнем.

— Да здравствует королева Леукосия! — гремит очаровательный голос Влада Цепеша.

Я беру меч, сглатывая ком в горле, когда Царство Теней отвечает:

«Да здравствует королева Леукосия».

Сайрус выдергивает последнюю стрелу из спины моего мужа и помогает ему встать, вкладывая меч в его руку. Ашен кладет ладонь на плечо Сайруса, но затем обнимает его, хлопая по спине. Ком в моем горле превращается в колючий шар, слезы угрожают пролиться по грязным щекам. Когда Ашен отпускает его и встает рядом со мной, мы замолкаем на мгновение посреди поля боя.

— Царство Теней, — обращаюсь я к морю пламени, устремленного на меня. Делаю шаг вперед. — Мы защитим души, живущие здесь. Мы сразимся бок о бок с нашими братьями и сестрами, которые оберегают их. Мы добудем этот чертов камень. А тем предателям и Нефилимам, кто останется...

Мой взгляд скользит по клинку, багровый свет разливается по лезвию. Когда я снова смотрю на свою армию, моя улыбка остра, как меч в руке.

— Тем, кто останется, мы явим правосудие демонов. И единственная милость, которую мы даруем, — вечная смерть.