Королевская охота

ГЛАВА 3

Кейт ждала, пока всадники выедут из-за поворота. Она заслышала их приближение издали — целый отряд военных и штатских, чьи кони оглушительно цокали по заледенелой тропе. Бледное солнце отражалось в шлемах и эфесах с тусклым лоском; белоснежные плюмажи на головах лошадей развевались на морозном воздухе. Стяг, реявший над процессией, свидетельствовал о том, что это посланники короля.

Она должна была бы ликовать — но вместо этого ее грудь стесняла тревога.

Когда Кейт проснулась около часа назад, снегопад уже прекратился и мир лежал, неподвижный и беззвучный, под белым покрывалом. Только пара пичуг порхала в ветвях, издававших льдистое теньканье. Юбка и накидка промокли на коленях, где снег, заметенный в шалаш, таял под жарким напором костра. Костер, между тем, все еще горел, вскидывая ввысь серо-голубые клубы дыма. Если бы не этот дым, их едва ли смогли бы отыскать.

Росс стоял неподалеку и продолжал ломать хворост. Взгляд его был невесел, губы поджаты. Дожидаясь всадников, он не сделал ни шагу навстречу и даже не помахал им рукой в знак приветствия.

Кейт, которая сушила юбку, сидя спиной к огню, тоже не сдвинулась с места. В предводителе кавалькады она сразу узнала Уинстона Дангерфилда, графа Трилборнского, но здороваться не спешила. Лучше бы за ними приехал кто-то другой. Кто угодно, только не он.

Интересное совпадение, подумалось Кейт. Она заблудилась в лесу вместе с его заклятым врагом — и вот Трилборн уже скачет сюда во главе колонны. Особенно интересное совпадение, если учесть, что Дангерфилд оказывал ей знаки внимания с начала осени.

Это был мужчина среднего роста, но крепкого телосложения, которым он, нисколько не таясь, гордился. В этот непогожий день Трилборн напялил поверх кольчуги черный сюрко[2] с серебряным кантом, а поверх него — черное пальто с бобровым воротником, удерживаемое на плечах серебряными цепями. Шапка на нем тоже была бобровая, увенчанная белым пером, которое свисало до самого плеча. Черты лица графа были довольно приятными, хотя коричневые, как торф, глаза были посажены слишком близко, а подбородок с тонкой бородкой казался слишком острым.

— Леди Кэтрин, Господи Боже! — Подойдя к костру, Трилборн сбавил темп и преувеличенно мощным, порывистым движением велел своим спутникам остановиться. — А мы уже отчаялись вас найти.

— Здравствуйте, милорд, — сухо ответила Кейт, сделав едва заметный реверанс.

Граф спрыгнул с лошади, сорвал с себя шляпу и так рьяно поклонился, что снег у ее ног поднялся вихрем.

— Час назад все уже хотели возвращаться, но я не позволил. «Мы найдем леди Кэтрин, — сказал я. — Найдем целой и невредимой».

Но напряжение в его глазах выдавало сомнение в последнем утверждении. Кейт ответила ему натянутой улыбкой.

— Как вы могли заметить, за мое спасение следует благодарить гостя из Шотландии. Вы же, как я понимаю, знакомы с Россом Данбаром?

Трилборн презрительно кивнул в его сторону.

— Мне, конечно, любопытно, как он умудрился нас опередить, но этому парню всегда чертовски везло.

Ей незачем было опровергать предположение, будто Шотландец нашел ее сегодня утром; это была бы невинная полуправда, продиктованная здравым смыслом. Но совесть заставила Кейт возразить.

— В данном случае повезло мне, — сказала она. — Если бы его не оказалось поблизости, меня могли бы похитить лесные разбойники. Но даже если бы они меня пощадили, ночью я наверняка замерзла бы насмерть.

Спутники Трилборна переглянулись и пробормотали что-то себе под нос. Граф, вытянувшись в струну, машинально коснулся ножен, висевших у бедра.

— Данбар все это время был с вами?

— Разумеется, — с раздражением ответила Кейт. Она не позволит гнусным домыслам пошатнуть ее чувство собственного достоинства. Ни за что.

— Если вам интересно мое мнение, то я считаю, что компания лесных разбойников была бы предпочтительней.

— Сэр!

Росс одним прыжком оказался рядом с Кейт.

— Лорд Трилборн хочет сказать, леди Кэтрин, что компания разбойников была бы предпочтительней с его точки зрения, — насмешливо, нараспев произнес он. — Какого же джентльмена обрадует весть о том, что его дама провела ночь с его заклятым врагом.

Кейт едва не прожгла Шотландца взглядом насквозь.

— Я не дама лорда Трилборна. И вряд ли ею когда-либо стану.

— Но, готов поручиться, он не стал бы возражать, — сказал Росс, обращаясь к ней. — Только не говорите, что вы и его намерены спасти от проклятия трех граций!

— Вы хоть понимаете, что это за человек? — вспыхнул Трилборн, в сердцах ударяя себя по ноге бобровой шапкой. — Это семейство — наш бич! Уже который век эти гнусные люди — соседи, которых мы не выбирали, — похищают наших женщин, крепостных, скотину! Шотландские выродки!

— Ага, а вы потом уговариваете их вернуться, да они почему-то не идут, — мрачно пошутил Росс, произнося каждое слово с нарочитым шотландским акцентом.

Трилборн впился в рукоять меча, как будто намеревался его обнажить. Шотландец выбросил руку вперед: его меч был уже наготове, зажатый в кулаке. Пока что оружие мирно упиралось в землю.

— Твой дед похитил мою бабушку! — прорычал Трилборн.

— Да, похитил. Чтобы вызволить десять девочек, которых твой дед увел из деревни, сожженной им дотла.

— Она понесла от него! — продолжал Трилборн, размахивая шапкой.

— Верно: она оказалась женщиной миловидной и обаятельной, как в такую не влюбиться? Он бы оставил ее у себя, если бы народ не потребовал возвращения тех десяти крестьянок. И тем не менее он продержал ее до самых родов, чтобы твой дед хотя бы ребенка не тронул. И правильно сделал, ибо мать ребенка он убил тотчас по возвращении! — Росс взглянул на Кейт. — Моя бабушка умерла задолго до этого, и дед так оплакивал леди Трилборн, что больше не смотрел на женщин.

— На женщин нашего рода — уж точно! — заявил английский лорд.

Росс лишь презрительно фыркнул.

— Нет, хотя двух жен из клана Данбар англичане похитили в отместку и вернули в таком состоянии, что одна сразу утопилась, а другая ушла в монастырь.

— А что случилось с ребенком? — не удержалась Кейт.

— Его воспитали вместе с моим отцом как родного брата. Кто-то убил его выстрелом в спину из засады. Он успел дать жизнь моему кузену Лиаму.

— Выстрелом в спину во время угона скота, — едко уточнил Трилборн.

Шотландец и бровью не повел.

— Да, он имел ту же нелепую склонность к воровству, что и мой отец. Но довольно об этом: леди Кэтрин устала, проголодалась и замерзла, и своей болтовней мы ее положения не улучшим. У вас найдется лишняя лошадь или прикажете леди возвращаться в замок пешком?

Если бы Кейт не увлекла перепалка мужчин, она сама бы не преминула отметить нечто подобное. Приграничные войны славились своей безжалостностью, но эта война казалась более страшной, более жестокой, чем остальные. Кейт еще никогда не видела, чтобы лорд Трилборн так сердился: обычно он источал лишь приторные улыбки и фальшивую галантность. Но взгляд, которым он пронзил Шотландца и ее заодно, был убийствен. Либо Трилборн желал заполучить ее сильнее, чем она предполагала, либо желание это усилилось, когда он застал ее с Россом Данбаром. Возможно, сыграло роль осознание того, что подобные ночевки, как правило, приводят к браку без согласия сторон.

И откуда лорду Трилборну было знать, что они с Шотландцем поклялись не приносить такой жертвы? Но ничего, рано или поздно он обо всем узнает. И скорее рано, чем поздно.

Кейт улыбнулась как можно более устало; Трилборн протянул ей руку, и она, не обращая внимания на язвительный смешок Росса, позволила отвести себя к крепкому серому коню.

Там она остановилась, чтобы конь понюхал ее руку, а после потрепала его по мягкой морде. Такой конь больше подошел бы мужчине. Или для того, чтобы перевозить труп, с содроганием подумала леди Кэтрин.

— А других лошадей у вас нет? — спросила она, обернувшись через плечо.

— Мы не знали, что обнаружим, поэтому готовились к худшему, — с надменным видом пояснил Трилборн. — Данбар может бежать за нами следом или ждать, пока за ним пришлют.

Какое оскорбительное предложение — чтобы он, гордый шотландец, бежал следом за английским лордом, как жалкий слуга!

— Или же так: я могла бы ехать у него за спиной в дамском седле. Это, в конце концов, седло мужское.

— Если вам так угодно, езжайте со мной, — мигом ответил Трилборн.

Заносчивость его была поразительна. Возможно, леди Кэтрин устала сильнее, чем предполагала, ибо в следующий момент зачем-то возразила графу:

— Не хочу подвергать вашего породистого жеребца такому унижению. Сэр, — обратилась она уже к Шотландцу, — вы позволите мне ехать с вами?

Смерив ее долгим взглядом, но не сказав ни слова, Росс запрыгнул на коня — да так резво, что полы его килта раздуло ветром. Уже из седла он протянул ей руку.

Когда Кейт всматривалась в бездонную синеву его глаз (в течение нескольких нескончаемых секунд), у нее на душе почему-то становилось спокойно. По всему телу разливалось чувство защищенности. Она взяла его за руку чуть выше запястья. Короткий рывок, напряжение стальных мускулов — и вот она уже сидит у него за спиной, бережно обвивая руками его стан.

Трилборн явно злился, но не мог позволить гостю Генриха возвращаться ко двору пешком. Он отошел к своему жеребцу, принял от оруженосца поводья и, когда тот слегка его подсадил, наконец взгромоздился на коня. Поручив двум помощникам затушить костер (с такой интонацией, как будто это был приказ императора), граф повел отряд прочь с поляны — в сторону замка.

Кейт оглянулась, силясь запомнить этот пейзаж: костер, и снег, и заснеженный шалаш. В груди у нее стало больно от малопонятного, но острого чувства утраты. На несколько часов она обрела свободу. Никого не интересовало, как она выглядит и во что одета; Россу безразличны были ее осанка и походка; она могла есть, как ей вздумается, и молиться, как ей удобно. Никто не требовал, чтобы она приседала в поклонах, как утка, ковыляющая к родным камышам; она не обязана была помнить все хитросплетения устаревших титулов и кто кому является сюзереном, а кто — вассалом. Можно было не бояться обидеть кого-то неосторожным словом или стать жертвой доносчика. Она могла быть собой. К тому же компанию ей составлял мужчина, который не жеманничал, не рисовался и не пытался воспользоваться ее беззащитностью. Вполне возможно, что такое больше не повторится.

Леди Кэтрин смотрела туда до тех пор, пока поляна, теперь прямо по центру отмеченная темной проталиной, не исчезла за поворотом.

Росс в один присест проглотил две порции говядины, буханку хлеба, вымоченного в мясном соку, и смородиновый пирог, запив все это горячим, пряным поссетом[3] и полубочкой эля. Как следует подкрепившись, приняв ванну с ароматными травами и переодевшись, он наконец-то начал чувствовать себя человеком, а не глыбой льда. Все, казалось бы, снова было в норме — если не считать того факта, что он каждую секунду думал о леди Кэтрин.

Интересно, а она попросила набрать горячую ванну, чтобы отогреть свою продрогшую грудь? О, он был готов на любые лишения, лишь бы увидеть, как она совершает омовение. Быть может, ее купала служанка? Он бы с радостью взял эту обязанность на себя и добился бы, чтобы купание подарило ей неземное блаженство. Росс осторожно вытер бы ее, предвкушая сладкую награду за свои труды. Провел бы гребешком по золотистой копне волос, удерживая шелковистую тяжесть в руке… Дивная фантазия. Еще приятнее было бы поужинать вместе с леди Кэтрин в уединении какой-нибудь залы. Они бы кормили друг друга всякой всячиной, разжигая, между делом, голод иного рода…

Господи, что за недуг его разбил? Он ведь не праздный мечтатель, готовый ночами глазеть на окно возлюбленной в надежде заприметить ее тень. Он — взрослый человек, мужчина, отягощенный массой обязательств; у него нет времени сохнуть по какой-то англичанке, пусть даже такой обворожительной и дерзкой. Происшествие в лесу заняло лишь несколько часов его жизни. Крохотный эпизод в его судьбе, которая давно — и не им — предначертана. И судьба эта не допускала присутствия женщины английских кровей.

Лучше обо всем забыть. Есть дела поважнее. К примеру, нужно прикинуть военную мощь Генриха и разобраться, насколько приближенные короля верны ему и на кого из них, в случае чего, можно рассчитывать. Да, этим он и займется, без промедления. Вот только сперва убедится, что леди Кэтрин ничто не угрожает после ночи, которую она провела с ним.

Кейт жила в тесной клетушке, коих в старинном замке, предназначенном для обороны, а не для неги, было предостаточно и куда селили даже дам голубых кровей. Единственным «предметом роскоши», отличавшим комнату от холодного коридора, был небольшой светильник. Дверь клетушки как раз запирала служанка — женщина средних лет, должно быть, только что помогавшая госпоже совершить омовение. На Росса служанка, как ему показалось, взглянула с неодобрением, как сварливая кухарка, которая всякого продавца на рынке подозревает в обмане. Шотландец, впрочем, не дрогнул под ее пытливым, осуждающим взглядом, хотя уши у него запылали. Узнав, что леди Кэтрин позвал к себе король, он ничем не выдал своего беспокойства.

Как вскоре выяснилось, это не было официальной аудиенцией. Пересекая главную замковую залу, Росс увидел леди Кэтрин, как видят яркий огонек маяка в тумане. Она сидела на приземистом стульчике у подножья трона, завешенного балдахином. Трон этот стоял на возвышении вместе со знаменитым круглым столом, якобы принадлежавшим королю Артуру из старинных преданий. Никто из присутствующих не смел вмешиваться в интимную беседу Генриха и его подопечной; никто, казалось, и не замечал, что беседа протекает в двух шагах от них.

Мужчины переговаривались между собой, играли в шахматы или в бабки. Кто-то наблюдал за выходками шута, призванного скрасить их досуг. Пахло золой, потом наездников, псиной, камышом. Если принюхаться, можно было различить ароматы утреннего пиршества: хлеба, говядины, эля. Неровный солнечный свет, лившийся на снежные заносы за окном, внутрь проникал уже совсем серым и слабым, а потому не мог нарушить скопившийся в зале сумрак. Тускло горели масляные лампы.

Росс нашел свободную скамью и уселся, прислонившись к стене, как к спинке кресла. За разговором леди Кэтрин и короля он наблюдал с глухим раздражением. Ему не нравилось, как Генрих подается вперед, как скупо он отмеряет слова, как, подчеркивая отдельные фразы, постукивает по подлокотникам. Либо он был чрезвычайно недоволен ее поведением, либо благополучие юной наследницы интересовало его куда больше, чем полагалось правителю неполных тридцати лет, всего год состоявшему в браке и лишь два месяца назад ставшему отцом.

Но нет, осадил себя Росс. Намерения короля по отношению к этой леди его нисколько не касались. Вот только о ней теперь пойдет дурная молва, и Генриху незачем вносить свою лепту.

Ох, дорого бы дал Росс, чтобы узнать, о чем беседуют эти двое! При дворе короля Якова он мог бы с легкостью подойти к трону и все услышать собственными ушами. Здесь подобная бесцеремонность не допускалась. Как всякий новоиспеченный правитель, Генрих тщательно следил за соблюдением протокола, ибо это, как он считал, укрепляло его положение.

— Милорд Данбар?

Росс так засмотрелся на эту пару, что не заметил приближения слуги, пока тот не подошел вплотную и не поклонился ему. Удивительная невнимательность для столь бдительного человека.

— Да?

— Его величество приглашает вас к себе. Пройдемте со мной, сэр, если не возражаете.

Несмотря на вежливую формулировку, это был, безусловно, приказ. Росс знал, что обязан повиноваться, хочет он того или нет. Впрочем, возражать он и не стал бы… Шотландец встал и двинулся сквозь шумную толпу, не отставая от слуги ни на шаг и даже порой наступая бедняге на пятки.

Генрих Седьмой сурово, величественно кивнул Россу, когда тот опустился на колени, но встать или присесть, хотя бы на стул у подножья трона, не предложил. Этот нарочитый знак недовольства не ускользнул от внимания Шотландца, но особого значения он этому не придал. Одну руку положив на согнутое колено, другой он поглаживал зеленый шерстяной берет, еще недавно покоившийся на голове, а теперь почтительно снятый. Росс ждал, когда его величество объяснит, зачем его сюда позвали. И хотя сомнений у него почти не оставалось, следовало все же подождать и уточнить.

— Леди Кэтрин поведала нам о том, как вы выручили ее в трудную минуту, — сказал Генрих, безо всякого стеснения говоря о себе во множественном числе. — И о том, какое бесстрашие вы проявили в бою с лесными разбойниками. Мы благодарны вам за помощь.

— Пустое. Так на моем месте поступил бы всякий. — Росс покосился на леди. Ее глаза были затянуты тревожной поволокой. Леди Кэтрин хотела ему о чем-то сообщить, но о чем, он не понимал.

Ее силуэт был единственным ярким пятном в сумрачной зале, где стяги и вымпелы настолько закоптились, что гербы невозможно было рассмотреть; на стенах висели оленьи рога в кружеве паутины и изъеденные молью головы вепрей. Руки и груди Кэтрин были обтянуты бордовым бархатом с золотой оторочкой по горловине и манжетам, а волосы покрывала шапочка, похожая на перевернутый бокал, и золотая сеточка, продолжавшаяся многослойной розовой вуалью. На шее висел золотой крестик, на пальце поблескивало золотое кольцо с рубином, и вся леди Кэтрин так сияла, что прочие дамы меркли рядом с ней.

Одного взгляда на изгибы ее тела, подчеркнутые мягкой сверкающей тканью, было достаточно, чтобы Росса всецело захватило желание поласкать их языком и губами. Он впервые имел удовольствие наблюдать их вблизи: до минувшего вечера он видел девушку лишь издали, а всю ночь в королевском лесу она провела, укутавшись в накидку с головы до пят. И все-таки Росс знал эти изгибы, достоверно знал. Знал, как их близость обжигает ему живот, знал, как трутся они о его спину, когда она едет с ним верхом. Теперь можно было даже не таращить глаза: эти контуры и так отпечатались в его памяти.

— Но факт остается фактом: вы это сделали, — сказал Генрих, выдергивая Росса из сладких грез и возвращая его к реальности. — Что же касается последующих событий…

— Я уже пояснила, что никаких «последующих событий» не было, — поспешно вставила леди. — Милорд Данбар развел огонь и построил скромное убежище, призванное защитить меня от снегопада. Там я и провела всю ночь, пока он караулил снаружи, и между нами ровным счетом ничего не было.

Росс склонил голову, но ничего не сказал. Бывают моменты, когда лучше держать язык за зубами.

— Очень похвально, — не без иронии заметил король. — И тем не менее нас волнует, как эта ночь скажется на доброй репутации леди Кэтрин. Вы оба должны понимать, что люди начнут распускать слухи. Они уже готовы преподнести события в самом невыгодном свете.

Уж кому об этом и знать, как не Генриху, рассеянно подумал Росс. Его престолонаследник появился на свет через восемь месяцев после свадьбы. Поговаривали, что король не просто опередил события, но и умышленно проверил невесту на плодовитость, прежде чем заключать необратимый договор.

Бедные короли: все их брачные союзы — чистейшей воды сделки. Шотландец сочувствовал им, но сам лезть в эту петлю не собирался.

И тем не менее именно этого от него сейчас и ожидали. Похоже, его вынудят вступить с леди Кэтрин в законный брак, дабы уберечь ее честное имя. А он, между прочим, всю ночь провел на морозе в полном одиночестве! Неужели за одну эту муку, пусть и добровольную, он не заслужил снисхождения?

— Ничего не произошло, клянусь, — чеканя каждое слово, вымолвил Росс.

— И мы были бы рады поверить вам на слово, если бы ставки не были столь высоки. Леди уже выразила готовность принять вас в качестве супруга.

Росс удивленно взглянул на леди Кэтрин. По смиренному растерянному взгляду ее было ясно, какие чувства она сейчас испытывала. Перечить королю она не смела. Теперь все зависело от Росса. Он сам должен был заявить, что отказывается жениться по велению Генриха.

Но он думал об одном: ему дан шанс заполучить ее. Достаточно одного слова — и леди Кэтрин станет его безраздельной собственностью уже к новому году. Как только бумаги будут подписаны, он уложит ее на кровать, сорвет с нее изысканный наряд, доберется до теплого женского тела… Сможет мять ее плоть, как скульптор мнет глину, исследовать каждый заповедный уголок, сможет вторгнуться в нее — и наконец избавиться от этой жаркой тяжести, которой был обременен с самого момента их знакомства.

Он сможет ее заполучить — и тогда… отец отречется от него. Его изгонят из клана, из страны, и он обязан будет до скончания своих дней, а не год-два, как ожидалось, томиться при дворе Генриха. Он навек превратится в убогого сакса.

— Не хочу показаться непочтительным, — тихо, но твердо начал Росс, — но вы должны помнить, что я нахожусь здесь не по своей воле. Я шотландец, и мной повелевает лишь король Яков.

Генрих нахмурился, постучал пальцами по подлокотнику, но тут же перестал.

— А если приказ отдаст ваш король?

— Мне все равно понадобится согласие отца. Он должен будет благословить сей брак как лэрд нашего клана.

— Разумеется. Но разве его не беспокоит будущность Шотландии?

«О да, — с мрачной улыбкой подумал Росс, — еще как беспокоит». Ведь от этого зависит его собственная будущность.

— Что вы имеете в виду?

— Неповиновение — это зараза, которая с легкостью преодолевает границы. У каждого короля есть недруги, готовые свергнуть его при первом же удобном случае. Под первым же удобным предлогом.

— Вы, вероятно, имеете в виду слухи об одном из исчезнувших принцев, — рискнул предположить Росс. Кейт упоминала о том, что король может быть обеспокоен возвращением наследников. Впрочем, Шотландец в этом сомневался. Он мельком глянул на леди и прочел в ее взгляде одобрение.

— Мои агенты сообщили, что к какому-то голубоглазому русоволосому мальчику, явно унаследовавшему черты Плантагенетов, обращаются как к сыну Эдуарда Четвертого. Что ж, правду еще предстоит узнать. Никто не видел тел мальчиков, но во время заключения в Тауэре их видели многие. В свидетелях недостатка не будет.

— Например, вдовствующая королева или королева Елизавета. — Первая была вдовой Эдуарда Четвертого и матерью мальчика, который мог бы стать Эдуардом Пятым, а вторая — ее дочерью, супругой Генриха и старшей сестрой принца. Если кто и мог узнать мальчиков, то только эти две дамы.

На лице короля не отразилось никаких эмоций.

— Нам это кажется крайней мерой. Подобное опознание может несказанно огорчить дам.

«С этим не поспоришь, — подумал Росс. — Если мальчик все-таки окажется законным наследником престола, как поступить им: вдовствующей королеве, находящейся на иждивении у Генриха, и его жене, матери его сына? Положение безвыходное».

— Вы надеетесь, что мальчика назовут самозванцем?

— Хоть ненадолго это должно сработать… — устало кивнул король. — Йоркской династии принц Плантагенетов необходим как доверенное лицо. И они его найдут. Из-под земли достанут, если потребуется.

— Хорошо, но какое ко всему этому имеет отношение Шотландия? — Вопрос был слишком резким, но Росс не стал извиняться и юлить.

— Любому масштабному военному замыслу нужна надежная база. Если не Шотландия, то Уэльс или Ирландия. Мы бы предпочли последнюю землю, ибо ирландцы не отличаются военной мощью. Уэльс тоже слабее вашей родины.

Генрих знал, о чем говорит: его собственный план завоевания был составлен в Бретани и осуществлен с валлийского берега.

— Думаете, король Яков пойдет им навстречу?

— Его в любом случае привлекут к мятежу. Если не принять соответствующих мер.

— Я не вполне понимаю, как вам может помочь мой отец.

— Помочь он может хотя бы тем, что не будет давать оружие и солдат для этой затеи. И уговорит своих соседей этого не делать.

— Если «затея» заключается в смене одного английского короля на другого, то мой отец скорее усядется прямо на границе и будет, хохоча, наблюдать за развитием событий, — честно признался Росс. — А если король Яков воспользуется случаем и начнет вооруженное вторжение, лэрд Данбар первый к нему присоединится.

— Мы это понимаем и всячески одобряем подобную преданность. И все-таки это наша последняя надежда: ваш отец не захочет превращать владения своего сына в поле битвы.

Волосы на затылке у Росса встали дыбом.

— Какие еще владения? Никаких владений у меня отродясь не было и не будет, пока мой отец не отойдет в лучший мир.

Король хмуро ему улыбнулся, как бы дивясь его непонятливости.

— Старшая сестра леди Кэтрин замужем за Брэсфордом, нашим верным подданным, который сражался при Босворте и был удостоен титула барона за самоотверженную службу. Он владеет небольшим наделом земли на северном побережье и скромным домом, который в случае войны может с легкостью превратиться в оборонительное сооружение. Неподалеку оттуда расположено поместье Граймс-Холл, принадлежащее нам. Оно могло бы стать достойным свадебным подарком.

— Но ваше величество…

— Не забывайте также о наследстве, которое леди Кэтрин получила от отца. Поскольку ни один из его сыновей не выжил, все имущество было разделено между нею и двумя ее сестрами. Доля леди Кэтрин включает в себя замок, небольшой домик и не то семь, не то восемь деревень, общая площадь которых весьма внушительна.

Росс снова взглянул на леди, надеясь понять, как она относится к такому легкомысленному разбазариванию ее наследства. Ее губы вытянулись в тонкую линию, недовольный взгляд был обращен куда-то в сторону. Шотландец снова посмотрел на короля.

— Это подкуп? — тихо, с брезгливостью спросил он.

— Мы предпочитаем называть это наградой за верную службу.

— А мой отец предпочел бы назвать это предательством рода и имени.

— Возможно. Но мы могли бы, по крайней мере, сделать официальное предложение, скрепленное королевской печатью.

Старый лэрд презрительно посмеялся бы над этой безделицей, ведь Генрих унаследовал ее от матери, а не от отца. Вряд ли он проникся бы благоговением при виде такого документа.

— Как вам угодно, — ответил Росс.

— Хорошо. А мы тем временем будем считать этот альянс «находящимся на рассмотрении». Пока нам не дадут разрешения на брак.

— Но ваше величество! — с тревогой в голосе воскликнула Кейт. — А как же проклятие?..

Король отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

— Да-да. Разберемся и с проклятием, когда настанет время.

— Или не настанет, — произнес Росс. — Я должен сразу вам сказать, что мой отец ни за что не даст своего согласия. — Скорее старый лэрд низвергнет сына в преисподнюю, чем позволит клану Данбар породниться с англичанкой.

— Все зависит от условий, которые мы выдвинем. Мы готовы щедро отблагодарить вашего отца за поддержание мира на северной границе.

Значит, щедро отблагодарить. Если что и могло повлиять на решение лэрда клана Данбар, так это саксонское золото. Золото ему никогда не помешает; а кому из шотландцев оно помешало бы, если в каждом доме столько голодных ртов? Однако самым большим искушением для отца Росса стала бы возможность обхитрить англичан, заключить с ними сделку, выгодную для него и разорительную для них.

Впрочем, полагаться на обещание, данное англичанину, все же не стоило. На это он бы не рассчитывал. Нужно было хотя бы предупредить Генриха о такой вероятности.

— Будьте осторожны, — сказал Росс, глядя в голубые глаза короля. — Всякая договоренность может быть нарушена.

— За последние годы мы неоднократно успели в этом убедиться, — холодно улыбнулся Генрих. — И тем не менее…

В глазах Кейт Росс увидел глубоко спрятанный страх. Она быстро отвернулась от него и неуверенно начала:

— Ваше величество, неужели вы полагаете…

— Полагаем, леди Кэтрин, полагаем, — строго, но ласково перебил ее Генрих Седьмой. — Провозглашаем вас женихом и невестой. Принародно о помолвке будет объявлено, как только мы получим согласие лэрда Данбара.