Королевский контракт, или Битва за Золушку

ГЛАВА 5. Наваждение

Я сама не понимала, почему же отвела взгляд. Да и это выражение продержалось на его лице не больше секунды. Но от чего-то мне было невыносимо смотреть на Ричарда в тот момент, когда король вывел меня на середину зала перед собравшимися придворными и представил как свою фаворитку.

Это не был роскошный бал наподобие того, где мы с Эдвардом впервые встретились. Скорее что-то вроде общего ужина, основной целью которого было познакомить "местных" с женщиной, которая негласно считалась теперь первой среди придворных дам Арчесара. Глава государства недвузначно дал понять: ко мне следует относиться с максимальным почтением, и никак иначе. А после, обаятельно улыбнувшись, пригласил подданных к роскошному столу.

Я в жизни не ела таких блюд, и каждое из них манило желанием попробовать, набив брюхо по самое не могу. Но волнение было слишком сильным, вдобавок я помнила, что должна достойно держать себя и не сделать ничего, что с точки зрения этикета заслуживало бы осуждения. Потому лишь неторопливо лакомилась, сохраняя на лице спокойное и доброжелательное выражение. Время от времени разговаривала, в основном отвечая на вопросы других придворных дам. В которых, естественно, не было ничего двузначного или провокационного. Сегодня. Потому что ни одна из них не желала нарваться на гнев короля, высказав непочтение его новой любимой игрушке в присутствии самого монарха.

А по завершении ужина меня, естественно, снова ждала ночь с королем, в которую я позволила себе проявить немного инициативы и показать своему покровителю, что сама тоже кое-что умею. Похоже, главе государства понравилось, как я оседлала его. И на этот раз он, кончая, не шептал никаких имен. Тем не менее, я не сомневалась, что в его воображении на нем скакала совершенно другая женщина.

— Кстати, пока мы были на ужине, в твою гардеробную доставили первое из новых платий, которые я заказывал для тебя, — улыбнулся мужчина, уже одеваясь. — Оно твоего любимого цвета, бирюзовое.

— Спасибо, Эдвард, — растеряно кивнула я в ответ. — Я очень люблю бирюзовый… — наглая ложь. На самом деле я ненавидела этот цвет всю свою жизнь, — Только любимый у меня голубой…

— О чем ты, дорогая? Ты ведь голубой терпеть не можешь. Так же, как и красный, — непринужденно хохотнул мужчина в ответ… и в этой непринужденности я услышала легкие нотки металла, от которых по коже пробежали мурашки.

— Ах да, в самом деле. Прости, забыла, — поспешила легонько засмеяться я, боясь взгляда мужчины, который застегнув рубашку, направился ко мне.

— Спокойной ночи, любимая. Я напишу тебе, когда мы снова увидимся, — нежно шепнул король, страстно и нежно целуя меня, прежде чем оставить одну.

Вот только заснуть у меня не получалось. Даже глаза отказывались смыкаться, а постель буквально жгла кожу. Потому не оставалось более ничего, кроме как встать с кровати и начать бесцельно шастать из комнаты в комнату.

Резко остановилась я лишь поняв, что в этих своих блужданиях забрела в библиотеку. И едва это осознание пришло ко мне, каждый волосок на моем теле встал дыбом. Даже глупо, это ведь было лишь мимолетное видение. Скорее всего, мне просто что-то показалось на нервах из-за предстоящей первой ночи с королем. Да и вообще, разве у меня есть повод так себя изводить? Подумаешь, назвал чужим именем… Пусть даже так, я наконец избавилась от власти Валентина. Более того, попала в самую настоящую сказку, живу в роскоши. Такой роскоши, которую даже представить себе не могла…

Остановившись у того самого окна, я задумалась.

Восемь комнат. Апартаменты на восемь просторных комнат… для фаворитки короля? Причем комнат настолько богато обставленных, что это казалось каким-то нереальным. Интуиция настаивала на том, чтоб я не задумывалась о подобных мелочах и просто наслаждалась таким подарком судьбы. Но разум продолжал нашептывать: здесь что-то не так.

Нервно закусывая губу, я даже не обратила внимания на то, что настойчиво колупаю пальцем подоконник… и это вылилось для меня в то, что я поранила обо что-то палец. Тихонько вскрикнув, я поднесла его к губам, чтобы слизать выступившую капельку крови.

Интересно, обо что я могла здесь пораниться?..

Приглядевшись, я заметила совсем маленькую, незаметную щелочку почти на стыке стены и подоконника. Из которой что-то выглядывало, маленькое и острое, словно кончик иглы. Нахмурив брови, я обыскала стоявший рядом рабочий стол в поисках подходящего предмета, и довольно ухмыльнулась, наткнувшись на тонкий нож для конвертов. Которым принялась осторожно, чтобы ничего не испортить, подковыривать маленькую щелочку, пока она наконец не поддалась…

В тот момент, когда подоконник, перевернувшись, отскочил и упал на пол, я тихонько вскрикнула, зажав рот ладонью, и даже выпустила нож (который просто чудом не порезал меня, упав рядом с ногой).

С обратной стороны вся доска была исписана грубыми, потертыми темно-бордовыми буквами… буквами цвета запекшейся крови. Их линии были толстыми и обрывистыми, раз за разом складывая одни и те же слова:

"Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ. Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ. Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ"…

Этого определенно не стоило делать. Абсолютно точно не стоило. И все же я, сделав несмелый шаг вперед, присела рядом с отвалившимся подоконником и потянулась к нему руками, чтобы как можно скорее поставить на место…

Словно вспышка, мрачная и алая. Этот самый подоконник — точно так же перевернутый. И стоящая рядом с ним женщина с осунувшимся лицом. Ее пышные рыжие волосы были растрепаны и вздымались с каждым резким движением, с которым она водила своим порезанным пальцем по внутренней стороне подоконника, выписывая всего три слова: "Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ". Раз за разом. Нервно, с безумной истеричной страстью повторяя их своими бледными, потрескавшимися и искусанными до крови губами.

Как вдруг она замерла, так и не дописав последнего слова. Лишь уставилась куда-то невидящим взглядом, прежде чем пробормотать:

— Да, конечно, я передам Калиостро. Рональд сделает все как нужно.

После чего резким движением поставила подоконник обратно, хорошенько его придавив — так, чтобы он плотно встал на прежнее место. А затем подолом собственного платья торопливо вытерла с него капли крови, капнувшие с пальца, и бросилась к книжным стеллажам. Где достав один из фолиантов, разложила его на рабочем столе. И сверяясь со страницами, принялась водить здоровым пальцем по строкам, как будто выискивая какие-то определенные слова. Время от времени она замирала, считая строки и слова в них, а после записывала какие-то цифры на листке бумаги.

Закончив, женщина поставила книгу на место, а лист поспешила спрятать в карманах одной из юбок…

Жадно вдыхая воздух, я стояла, словно застывшая статуя, и пялилась на стену впереди себя. Это… что это было, черт возьми?

Рональд. Имя несовершеннолетнего кронпринца, казненного вместе с матерью за государственную измену больше года назад. А эта женщина… теперь я четко рассмотрела ее лицо, и сомнений быть не могло. Раньше я видела его лишь в газетах, улыбчивым и благородным. Но без сомнений, это была она: Матильда Блейд, покойная королева Арчесара.

Сорвавшись с места, я подбежала к стеллажу и отыскала на нем книгу, как оказалось, стоявшую на прежнем месте. Ту самую, которую в жутком видении брала она. Вот только сколько я ни трясла ее, сколько ни всматривалась в страницы — это, казалось, был обычный приключенческо-любовный роман, не более.

И лишь поставив фолиант на место, я тяжко опустилась в кресло, пытаясь снова обрести способность дышать. Потому что… потому что…

Если эта женщина в самом деле раньше находилась здесь, в одиночестве, и чувствовала себя в этих стенах настолько беспечно, что занималась такими вот "письменами" на подоконниках… то значить это могло лишь одно. Что когда-то давно, еще до казни королевы Арчесара, эти покои принадлежали ей. И Эдвард Блейд, приведя во дворец в качестве фаворитки, поселил меня именно здесь.