Краденая невеста 2

Глава 10

Содрогаюсь, глядя на его лицо.

Таким я Давида не видела! Даже не представляла!

Глаза горят одержимой яростью. Желваки играют на лице. Челюсть сжата.

От него исходит дикое бешенство. Глаза полыхают. Метают молнии!

Невольно вся сжимаюсь в комок. Хочется слиться с сидением. Исчезнуть! Вжаться в уже заблокированную дверцу.

Но… Бежать некуда!

– Куда? Куда ты хотела сбежать? К жениху своему недоделанному?

Давид врывается вовнутрь.

Просто валится на сидение рядом. Блокирует дверь, и…

От него исходит ярость просто на физическом уровне. Дыхание забивается где-то прямо в горле. Легкие сдавливает так, что становится нечем дышать!

Дергает меня на себя.

С яростью дергает обеими руками мою кофту.

Разрывает напополам.

С хрипом обхватывает руками мое горло.

– Ты моя жена, Саида. Моя. И ничья не чужая!

Пропечатывает меня горящим взглядом. Смотрит так, что оставляет ожоги.

– Моя!

Джинсы с треском разрываются. От них остаются только болтающиеся на ногах ошметки ткани.

– И я докажу тебе это!

– Давид. Не надо! Не….

Но он впечатывается в мои губы своим ртом.

Нет.

Это не поцелуй. Эта дикая, бешеная , бесконтрольная ярость в чистом виде.

Не целует. Не ласкает.

Он клеймит. Показывает свою власть. Подчиняет и порабощает.

Его дикая ярость ударяет мне прямо в грудь. С каждым мощным ударом его языка.

Сжигает. Расплавленным током начинает течь по венам. Ударяя в них бешеным пульсом. Заставляя задрожать.

Глаза распахиваются сами по себе, когда Давид вклинивается рукой мне между ног.

Толкается пальцем прямо в середину.

Сразу. Мощно. Яростно. Не обращая внимания на то, что я совсем сухая!

– Давид…

Бессильно выдыхаю, когда на миг он перестает терзать мой рот.

Задыхаюсь. Он совсем лишил меня воздуха. Забрал весь кислород.

Хватаю раскрытыми губами воздух. Чувствую себя, как рыба, выброшенная на берег.

– Не надо. Прошу…

– Ты моя, Саида. Ты. Принадлежишь. Мне!

Его пальцы жадно, дико толкаются у меня внутри.

Он добавляет второй. Третий.

Не дает мне привыкнуть. Расслабиться. Жестко бьет , высекая из глаз искры.

– Моя, твою мать!

Рычит перекошенными губами.

И снова набрасывается на мой рот.

Жадно. Властно. Заставляя внутри все взрываться снова и снова…

И…

Черт!

Мое тело сдается!

Меня насквозь начинают пробивать бешенные судороги. Внизу живота разгорается самый настоящий пожар!

В этом нет никакой любви. Никакой нежности.

Но мое тело отзывается. На него… На него одного… Единственного!

Влага выделяется так мощно, что уши закладывает от влажных хлюпающих звуков.

Сама не замечаю, как запрокидываю голову. Впиваюсь ногтями в его плечи. Сама поддаюсь ему. Сама начинаю дергать бедрами, насаживаясь на его пальцы…

– Давид…

Сдавленно хриплю в его рот, получив малейшую передышку.

– Твою мать, Саида. Твою ж. Мать.

Рычит, доводя меня до ослепления.

Прикусывает мою губы. И я с такой же яростью отвечаю ему. Вонзают в его губы зубами.

Но меня всю уже колотит. Сотрясает. Еще миг, и взрывает окончательно.

Так и продолжаю цепляться ногтями за его плечи.

А тело обмякает под его руками.

Искры из глаз и полная темнота перед глазами. Только его сверкающие запредельной яростью глаза. Перекошенные искусанные мной губы. Металлический вкус крови во рту. И дикие. Мощные, разрывающие меня судороги оргазма…

И…

Единственная мысль вспышкой проносящаяся в голове.

Он все-таки меня вернул!

А дальше…

Что будет дальше, я даже представить не могу! Ярость Давида так же сильна, как и его страсть!

Давид пересаживается на переднее сидение.

Выглядит так жутко, как будто восстал из самого настоящего ада! Ноздри раздуваются. Челюсти сжаты до хруста. На лице играют желваки.

С ужасом смотрю на него.

Смотрю, и… Не могу не любоваться.

Даже этой вот его дикой, безумной, запредельной яростью. Идеальными мужскими чертами лица.

Даже руками, которые крепко сжимают руль. Каждой черточкой. Каждым его вздохом.

Что будет потом?

Страшно представить.

Он рычит сквозь сжатые зубы, а я пошевелиться не могу.

Тело до сих пор, как выжатая тряпка. До сих пор потряхивает от его бешеного безумия так, что стучат зубы.

Впиваюсь руками в оббивку. Ногти сами прорезают кожу сидения.

Куда он меня везет? Что будет дальше?

Как он узнал? Как выследил меня?

Но все слова застревают в горле.

Просто смотрю на него распахнутыми глазами. Слова из себя выдавить не могу! Не замечаю даже, что мелькает за окном машины и куда мы едем!

– Приехали, – цедит Давид, резко останавливая машину.

Разворачивается ко мне.

Пронзает черным полыхающим взглядом, разворачивая все естество этими глазами. Они обещают мне все муки ада и даже больше!

Вздрагиваю, как от удара. Прикусываю губу до крови!

Что я знаю о Давиде? О его семье и их традициях? Способен ли он поднять руку на женщину? На свою жену? Запереть ее, как в темнице?

Во многих семьях, увы, это так. Женщина не считается человеком на равных с мужем. Он его вещь. Приложение в мужчине. Не имеющая права иногда даже слова сказать. Только когда ей прикажут или спросят. Месяцами не выходит из дома. Не имеет права ни на что!

У нас жестокие нравы.

Потому я и хотела вырваться. Стать свободной. Глотнуть воздуха. Выучиться и быть самостоятельной!

Но на дне глаз Давида я читаю страшное! Ощущение такое, что он готов убивать! Даже тогда, на свадьбе, в нем не было столько ярости, сколько теперь!

– Давид…

Порываюсь что-то сказать, но в горле безумно пересохло.

Издаю лишь невнятный хрип, которого он не замечает. Звучит так, как будто я просто прокашливаюсь.

А он откидывает сидение.

Оказывается рядом.

Резко срывает с себя пиджак, закутывая меня в него почти полностью.

Выходит из машины, перехватив меня руками. Забрасывает на плечо, как только мы оказываемся вне ее.

Выдыхаю, понимая, что мы вернулись в столицу.

Давид направляется к той самой гостинице, в которую меня привел когда-то…

Только тогда он был нежным. Страстным. Горячим. А у меня кружилась голова от своей первой любви!

Сейчас же выпускает искры из глаз! Полыхает самым настоящим огнем ярости! Сжимает так крепко, что, наверное, оставит синяки!

Как же все изменилось… Как же так вышло….

Мы за секунду оказываемся в номере.

Давид просто швыряет меня на постель.

Смотрит так, что душа уходит в пятки.

– Давид… Что ты собираешься делать?

Не мигая, наблюдаю за тем, как резким движением он расстегивает ремень. Жестко, со свистом, взмахивает им в воздухе. Так сильно, что волна воздуха отдает мне прямо в лицо! Холодит все тело!

– А как ты думаешь? Жена?

Его губы искривляются в оскале.

Наклоняется надо мной, резко, жестко обхватив мои скулы пальцами.

– Не надо. Мне… Мне больно. Давид!

– А мне? Мне, на хрен, охренеть, как приятно!

Шипит сквозь сжатые зубы, ядом, яростью выплевывая каждое слово!

– Просто заебись, какое это удовольствие! Когда я посреди пресс-конференции получаю сообщение, что мое жена сбежала! Срываюсь с трибуны и отправляюсь в погоню! Как-то совсем иначе я представлял себе наш медовый месяц!

– Давид!

Мне страшно. Реально вот сейчас страшно.

Я будто нахожусь в одном номере с абсолютным незнакомцем!

Его глаза просто дикие. В них дьявольская. Запредельная. Зашкаливающая ярость!

– Молчи. Лучше сейчас молчи, Саида.

Сама понимаю. Сейчас лучше не трогать. Если Давид сорвется, его будет уже не остановить!

Ремень снова со свистом рассекает воздух прямо над моим ухом.

А после в стену у моей головы с грохотом впечатывается его кулак.

– Что ты… Что ты собираешься делать?

Совсем не представляю, чего ожидать от этого дикого зверя!

– Сейчас.

Крепко сжимает в своей мощной ладони обе моих руки. До боли.

– Я. Покажу тебе. Чья ты жена!

Он стягивает ремнем мои руки над головой.

Одним рывком сбрасывает пиджак, которым укрывал меня от чужих глаз.

Наклоняется. Испепеляет меня глазами, снова до боли обхватывая скулы.

Я дрожу перед ним. Остаюсь в одном белье.

Но и это ненадолго.

С резким рычанием Давид разрывает лифчик на ошметки. За ним следуют и трусики, которые отлетают в другой конец номера.

– Так покажу, что навсегда пропадет даже мысль от меня сбежать! Ни сидеть, ни ходить не сможешь! А, может быть, даже и говорить!

Резким рывком рвет на себе рубашку.

Ткань трещит. Пуговицы отлетают с мясом!

Вслед за ней улетают его шикарные брюки.

Почему-то думаю о том, что костюм на Давиде был дизайнерский. Роскошный. Но даже качественная нереально дорогая ткань разорвалась в его руках, как паутинка!

Он придавливает меня своим телом.

Угрожающе нависает, раскачиваясь на руках по обе стороны от моей головы.

С ужасом замечаю, как сильно напряжена каждая его мышца. Вены, отплетающие крепкие руки, вздулись до невозможности! И на шее тоже!

– На меня смотри, – обхватывает мой подбородок пальцами. Не дает отвести взгляд. Фиксирует лицо так, что я отвернуться не могу.

– Смотри. На меня. Жена! Твою мать!

Рычит сквозь сжатые зубы.

Резко вклинивается ногой между моими бедрами.

Заставляет застонать от того, как с силой тут же упирается в еще мокрые от пережитого в машине складки.

– Ты. Моя. Пусть это отпечатается в каждой клетке твоего тела! Я заставлю тебя об этом помнить даже когда меня нет!

– Давид… Не надо…

Испуганно смотрю в его глаза.

Но его взгляд слишком задурманен яростью! Зашкаливающей злостью!

– От меня не сбегают, Саида. Запомни. Разве что на тот свет! И то! Если речь идет о тебе, то и туда ты отправишься только со мной! Ты жена моя! Что здесь неясно? Я отправлюсь за тобой на край света! Хоть в чертов ад провалюсь! Но не отпущу! Никогда! Не отпущу больше!

– Давид…

– Нет! Ты сейчас меня слушай! Сказать мне « нет» у тебя был единственный шанс! Но он в прошлом. Ты сказала мне «да»! Ты стала моей женой! И останешься ею до конца своих дней! Или моих!

Он резко ударяет бедрами.

Врывается в меня на полную мощность. На всю длину.

Порывисто. С шумом втягивая воздух сквозь крепко сжатые зубы. На миг прикрывает глаза, вонзаясь так глубоко, что, кажется, проткнет меня насквозь!

Даже в его огромном вздувшемся члене чувствуется его ярость.

Он раскален. Кровь в нем так и кипит, заставляя меня вспыхнуть с этого первого же толчка. Она бьется в венах, оплетающих мощный ствол. Ударяет меня изнутри, затапливая собой.

И…

Сама не замечаю, как по всему телу, изнутри, пробегает дрожь. Электрический ток как будто проносится вспышками по всему телу. По всем внутренностям! Отдается в каждой моей клетке!

Мне и самой передается его ярость.

Не размякаю. Нет.

Сама, не ожидая от себя, толкаюсь бедрами ему в ответ.

Забрасываю ноги на покрытые капельками пота бедра. Сжимаю его ногами, будто в тисках.

Бешено. Отвечаю на его ярость такой же.

Удар за ударом. Толчок за толчком.

Это какая-то дикая. Запредельная. Порочная схватка.

Наши тела сплетаются. Два сердца ударяют по ребрам сильнее, чем врезаются в громким ударом тела!

Он раздирает изнутри. Я яростно сжимаю его, ударяясь в ответ.

Наши взгляды скрещиваются. Полыхают безумным огнем!

– Какого! Какого хрена, Саида!

Ударяется в меня со всей силы. Обхватывает пальцами обеих рук подбородок. Впивается черным взглядом, пронзая меня им еще сильнее!

– Какого!

Толчок, раскалывающий меня насквозь.

– Какого черта . Ты. Решила. Это. Сделать?

Удар. Еще один. Еще.

Его лицо перекашивается, как от боли.

Прижимается лбом к моему.

Чувствую, как горячие капли пота падают на мое лицо.

– Тамила!

Рычу, прикусывая его губы до крови.

– Ты спал с моей сестрой! Сразу после того, как целовал меня! Как…

Задыхаюсь.

Ударяю по нему. Врезаюсь бедрами в его до искр из глаз!

– Ты…

Хриплю прямо в его горло, когда захватывает мой рот. Пожирает мои губы.

– Ты пришел только тогда, когда узнал, что я выхожу замуж! Где ты был все это время, Давид!

Удар.

Я врезаюсь.

Трепыхаюсь под его мощным телом, как бабочка, пронзенная булавкой.

– Тебе было все равно! Ты не любил меня!

Удар. Я заполнена им без остатка. По самое горло.

А все равно продолжаю сжимать бедра. Стискивать их еще сильнее.

– Ты забыл меня и появился только тогда, когда понял, что не я буду твоей!

Удар. На полную мощность. На полную длину. На максимум.

И его руки, скользящие по моему лицу. Пот, заливающий глаза. Или это мои злые слезы?

Все смешивается.

Все растворяется.

Есть только ярость. И его мощные толчки в мое уже пульсирующее лоно!

– Я для тебя только трофей!

Рычу, вонзаясь зубами в его ладонь. До крови. На максимум. Подрагивая уже всем телом.

– Трофей, Давид! И не больше!

– Твою мать. Саида!

Впивается в меня окровавленными губами.

Толкается языком. Сплетается с моим.

И…

Ярость взрывается ослепительной вспышкой. А на моем языке расцветает странная, до боли обжигающая нежность…

Я бьюсь. Бьюсь в диких конвульсиях под его мощным телом.

Под его взглядом, который проясняется. Вспыхивает уже другим. Золотыми искрами.

Бьюсь и ненавижу себя за эту слабость!

Мое тело плавится под его руками! Даже когда я сама совсем этого не желаю!

– Тебя не было. Не было так долго…

Шепчу, уже обмякая в его руках.

Глаза закатываются.

Соски все еще простреливает вспышками тока, как и кончики пальцем.

Давид с рычанием ускоряется.

Сминает пальцами мои губы, пристально прожигая меня взглядом.

Выплескивается в меня. Мощно. Бурно. Так, что, кажется, его семя сейчас пойдет из меня горлом.

Валится рядом на бок. Прижимает мое , совершенно мокрое, еще дрожащее тело к своему.

– Это было опасно, Саида, – шепчет, мягко поглаживая меня по волосам. Чуть прикусывая кожу на шее сзади. Спускаясь легкими укусами по спине.

– У нашей семьи были проблемы. Серьезные проблемы. Я не мог появиться. Мы все могли погибнуть. Я не мог подставить тебя под такой удар. Враги всегда бьют по самому слабому месту. А ты… Ты для меня самое дорогое. Я не мог рисковать. Просто не мог! Думаешь, я сам не рвался к тебе? С ума сходил. Пялился на экран телефона, чтобы дождаться твоего гребаного «да»! Но приблизиться и подставить тебя под удар я просто не мог! Зато рядом всегда были мои люди. Я приставил к тебе свою самую надежную охрану!

– А Тамила?

Всхлипываю.

Теперь новая дрожь ознобом охватывает все тело. Начинается откат.

– Ты… С ней… Сразу после того, как был со мной! Как ты мог? Как? Ты же растоптал нашу семью! Ты и свататься ко мне пришел только потому, что сразу не смог получить!

– Саида.

Его руки обхватывают полушария моих грудей. Прижимают соски, заставляя меня взвиться и выгнуться всем телом. Легкая щетина царапает нежную кожу сзади на шее. Ровно там, где заканчиваются волосы.

– Если бы я тебя получил, с ума бы сошел! Уже не отпустил бы! Никогда! То, что я чувствую к тебе, это самое настоящее безумие! Это не секс. Это больше. Это… Охренеть, как много! Я сам себя теряю, когда тебя нет! Дышу, Саида! Понимаешь? Я тобой дышу! У меня сердце в камень превращается. Когда тебя нет рядом!

– Но… Моя сестра!

– Я не спал с Тамилой!

Переворачивает меня на спину. Снова нависает, придавливая тяжестью своего тела.

– Не спал! Не трогал я ее! Не знаю, что себе там напридумывала твоя сестра!

– Я все видела! Своими глазами! И не я одна! Мы все видели!

– Саида.

Жарко проводит по моему лицу рукой.

– С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я ни на одну женщину смотреть не мог. Даже просто чтобы сбросить пар. Выплеснуть сперму, которая мне уже мозг взрывала! Как ты могла подумать, что я мог быть с твоей сестрой? В шаге от тебя иметь другую!

– Но…

– Но что? Что ты видела, девочка? Она пришла в мою спальню. Сама. Легла в мою постель!

– Давид. Она оказалась не девственной после той ночи! У нее была разорвана рубашка на груди! И красовался засос! Твой засос, Давид!

– Черт возьми, Саида!

Наклоняется ко мне так, что наши лбы соприкасаются. Меня обдает жаром его дыхания. Полностью порабощает. Обволакивает собой. Берет в плен.

– Я был пьян.

Его лицо искажается, как от боли.

– Значит… Все-таки было?

Губы мертвеют. Как страшно услышать такую правду. Но еще страшнее то, что он , выходит, только что мне соврал!

– Не было. Не было ни хрена у меня с ней!

Зарывается руками в мои волосы.

Смотрит так, будто в самую душу вонзается. Разворачивает ее своим взглядом!

– Тобой был пьян. Саида! После того парка. После нашего сумасшедшего поцелуя! Того, как ты дрожала под моими руками. Блядь. Я не железный! Ты довела меня тогда… Не видел ничего перед глазами. Трясло всего. До одури хотел тебя. Ни черта не соображал! Ни драка не помогла. Ни виски. Ни даже ледяной душ, в который я отправился сразу, как вернулся! Ты. Одна ты везде! Как наваждение! Я же с катушек слетал! Особенно там. Где ты , мать его, на расстоянии вытянутой руки! Где тобой все пропахло, а мозги кипят от твоей близости! Руки выламывало, как хотел толкнуть твою дверь. Ворваться! Ворваться в тебя! Языком. Руками. Членом!

– И… Что?

Глаза сами распахиваются. А я сжимаюсь в комок.

Чувствую дрожь тела Давида. Каждой клеткой. Ощущаю его снова наливающееся желание, упирающееся в меня так мощно!

– Я вернулся в постель и один дьявол знает, чего мне стоило сдержаться! А там… Там она! Твою мать! Саида! Я же уверен был, что это ты! Что и тебя, как меня, разнесло! Размотало! Мы же жаждем друг друга! Черт! Да мы одинаково с катушек слетаем! Зубы стучат и кровь закипает на раз!

– Значит… Все таки было!

– Нет! Признаю. Сжал ее. Дернул сорочку. Впился губами. А потом протрезвел. Вкус не тот. Не твой. Резиновый. Любой вкус и запах резиновый, если не принадлежит тебе! Тогда только в лицо всмотрелся! Увидел, что не ты, а сестра твоя! И сразу же вышвырнул ее из своей спальни! Неудачно так вышвырнул! Как на сцене прям оказался! Вся семейка собралась под дверью моей спальни!

– Но почему? Почему ты сразу ничего не сказал?

Сжимает челюсти. С силой, тяжело выдыхает воздух.

– Я был уверен, что это заговор. Да, твою мать! Именно так я тогда и подумал! А что я еще мог подумать? Что решить? Твой отец обокрал меня! И решил закрыть свой долг дочерью! Ты думаешь, я не заметил, как твоя Тамила обрабатывала меня все это время? Разозлился, как дьявол. На вас на всех! Решил, что ты тоже в этом дерьме участвуешь! Что решили вы на семейном совете любую из дочерей мне подложить. Ради того, чтоб долг простить! Вот и сорвался! Слишком все, как по нотам у вас вышло!

– А…

Замираю. Тяжело дышу.

По сути ведь, Давид правильно все решил. Отец так и планировал. Не так грубо, конечно, но все же…

Черт!

Прикусываю губу.

Тогда все казалось достаточно приличным. Что Давид увлечется одной из нас и жениться. Но сейчас. Когда это произносит он… Звучит и выглядит действительно мерзко! Так гнусно, как будто и правда в грязи вывалялась!

– Почему ты тогда все равно вернулся? Предложение пришел делать?

Я уже поняла некоторые стороны Давида. И всей их семьи. Гордость у них на первом месте. Превыше всего!

После того, что он решил о нас, для Давида немыслимо было переступить порог отцовского дома!

– Потому что не могу без тебя, Саида. Не могу, понимаешь? Сердце мне вывернула с самой первой встречи. В душу запала. Так, что и с мясом не выдрать! На все наплевал. Лишь бы тебя заполучить! И на все наплюю! Все пошлю к чертям собачьим! Потому что моя ты! Моя, Саида!

– Давид…

Как же мне хочется! Хочется ему верить!

Разве эти глаза, этот голос способны врать?

Но…

Боже! Как все же много между нами стоит!

– А если бы… Если бы и правда? Тогда… В ту ночь… В твою спальню пришла я?

Сердце замирает. Ведь я прекрасно помню! Как собиралась ему отдаться! Полететь прямиком в эту пропасть с широко раскрытыми глазами!

Зная. Уже тогда зная, что я ему не пара. Что Багировы не женятся на таких, как мы. Слишком. Слишком велика пропасть! Но слишком сильны были и мои чувства к нему!

Уже тогда. Уже тогда знала. Чувствовала. Что никого и никогда не смогу полюбить так, как его! Что он навсегда поселился в моем сердце! Готова была со всего размаху упасть в этот омут с головой!

– То что, Саида?

Его взгляд становится напряженным.

На руках бугрятся мышцы. Волосы щекочут мой лоб.

– Ты ведь взял бы меня. Без раздумий.

– Да. Я мужчина, Саида. Я не железный! Если бы ты только знала, как сильно сводила и сводишь меня с ума!

– А потом? Если бы отец пришел к тебе с простыней? Испачканной не в крови Тамилы, а в моей? Что ты тогда сказал бы?

До сих пор в ушах резь от того его ответа. Багиров сказал, что на шлюхах не женится!

– Откуда такие вопросы, девочка?

Обхватывает пальцами мой подбородок. Пронзительно смотрит в глаза, шумно втягивая воздух.

– Просто…

Растерянно моргаю.

Может, зря я затеяла все эти разговоры? Он примчался за мной. Сделал своей. Разве этого не достаточно?

Но…

Сердце отбивается стуком. Нет. Надо пойти до конца. Даже если Давид потеряет терпение! Ведь иначе сомнения снова вернутся. Они не отпустят меня никогда, как бы хорошо и сладко ни было в его жарких объятиях!

– Ты решил жениться на мне лишь потому, что не мог заполучить иначе? А если бы я отдалась тебе? Тогда? Без всякой свадьбы? Что тогда, Давид? Вышвырнул бы меня? Вычеркнул из своей жизни? Взял бы, чего тебе хотелось и пошел бы дальше? А меня забыл?

– Чего ты боишься, моя маленькая бесстрашная девочка?

– Бесстрашная?

Я криво усмехаюсь. Вот уж бесстрашной меня точно назвать нельзя!

– Ну…

Губы Давида кривятся в усмешке.

А палец давит на мои губы. Сминает их. Дразнит и прижимает до легкой боли. Заставляет губы раскрыться. Резко, с нажимом толкается внутрь.

– Ты посмела от меня сбежать!

Рявкает Давид, а глаза снова сверкают яростью.

– На такое мог бы решиться только бессмертный! Неужели ты совсем не боялась? Понимать была должна. Я из-под земли тебя достану! И накажу, Саида! Оххххх, как накажу! Дьявола во мне пробудила! Ты даже не представляешь, на что я способен! Ослепила меня такой яростью, что я убивать был готов!

Сжимаюсь под его руками.

Я помню. Прекрасно помню, на что он способен. Помню, как он сравнял с землей почти целую улицу. Снес дома. А что стало с теми, кто на меня набросился, я даже думать не хочу. Ничего хорошего!

– Я просто разбудила в тебе азарт охотника? Признайся, Давид! Скажи мне правду! Если бы ты получил меня раньше, никогда не надел бы мне на палец кольцо?

– Глупая…

Его губы накрывают мои.

Бешено. С яростью. Глаза так близко над моими. В них целый ураган. Мощь. Сила. Стихия, способная снести все на своем пути! Все, и меня в том числе!

– Саида…

Хрипло шепчет, с трудом отрываясь.

А я от этого яростного поцелуя, от него рядом, от всего, что творится между нами, чувствую себя совсем истерзанной.

– Я знал, что ты будешь моей с самого начала. С самого первого дня, когда тебя увидел! На следующий же день я разорвал договор с невестой, которую сосватал мне отец. Нет. Дело не в охотничьем азарте. Ты сразу. Сразу поселилась в моем сердце! Прожгла его взглядом еще в ту самую первую встречу. В парке. Уже тогда. Уже тогда я знал, что никуда тебя не отпущу! И если бы… Если бы это ты тогда пришла в мою постель, в мою спальню! Клянусь. Я бы тебя никогда больше бы уже не отпустил! На следующее же утро мы бы сыграли свадьбу! Я никогда не поступил бы так с тобой! Никогда бы не обесчестил!

– Но…

– Пусть даже я не сразу к этому пришел. Признаю. Не сразу понял, что ты вся моя жизнь! Моя судьба! Но где-то в сердце я знал об этом с самого начала! Я забрал тебя с того чертового фарса, которое ты называешь свадьбой и сделал своей женой только потому, что люблю тебя! Дышать без тебя не могу! Саида!

– Но…

– К черту все «но»! Перестань себе что-то выдумывать! Правду скажи! Чего? Чего ты боишься, мммм? Меня?

– Слишком много всего против нас, Давид. Моя семья никогда не одобрит этого брака. Я и сама до сих пор не могу поверить, что это не ты обесчестил Тамилу! А они… Они не поверят никогда!

– Мне плевать. И тебе. Тебе тоже должно быть плевать на них, Саида!

Наматывает на палец мои локоны. Вертит, прижимаясь к ним губами. Слегка тянет на себя. Так, что кожа начинает печь.

Вот она такая и наша любовь! И боль и нежность одновременно! Все это сводит с ума! Трудно понять, чему верить. Где ложь, а где правда! И откуда последует очередной удар.

– Твой отец тебя продал, девочка. Продал, мать его!

Мощный удар снова громыхает в ушах. Кулак Давида резко, со всего размаха врезается в стену.

– Просто. Тупо. Продал! Они не семья тебе больше! Отец, торгующий дочерьми и сестра-шлюха, готовая лечь под каждого, у кого достаточно звонко звенит монета в кармане. Слышать даже об этом больше не хочу! Я! Я единственная твоя семья! И я хочу, Саида, чтобы между нами больше никогда. Ничего, на хрен! Не стояло! Никаких недомолвок. Никаких гребаных сомнений! Ты должна мне верить! И я хочу, чтобы обо всем ты говорила сразу мне!

Его руки ласкают мою щеку, по которой сползает слеза, которой я и утереть не могу.

А глаза сверкают яростью и… Какой-то щемящей нежностью одновременно!

– Мы муж и жена, Саида. Связаны теперь навсегда. Неотрывно. Одной ниточкой. Нет. Ни хрена! Одним огромным стальным канатом! Таким крепким, что даже смерть хрен его перебьет! Слышишь!

Прикладывает мою руку к своей груди. Туда, где так мощно ударяет его сердце.

– Оно для тебя стучит. Для тебя! В нем ты, Саида! И я твой муж. Хрен с ними, с этими чертовыми формальностями! То, что нас с тобой связало, оно сильнее всех чертовых бумажек! Сильнее всего! А раз ты не понимаешь. Не хочешь понять! То я твой муж. И я тебе приказываю! Больше никогда. Ничего. Ни одной самой крохотной мелочи от меня не скрывать! Говори! Говори, мать его. Со мной! А не пускайся в бега! Потому что в следующий раз…

Его глаза полыхают темным. Темным огнем. Яростным пламенем!

– В следующий раз, которого не будет, ад тебе покажется раем, Саида! А вопрос с теми, кто тебя родил и вырастил закрыт. Они не твоя семья больше. Я прощу Азуру его долг. Закрою глаза на то, что он меня предал! Под моим носом растрачивал мои деньги. Но. Они должны убраться! Ты никогда больше не увидишься с ними, Саида! Этого не позволю!

Отец меня не продавал…

Хочется прошептать.

Но слишком сильно пылают глаза Давида яростью! Сейчас он не услышит ничего! И без того разъярен тем, что я сбежала! И… Сердце замирает. Потому что мне кажется, что я еще легко отделалась!

Похоже, я совсем не знаю того, кто стал моим мужем. Мужем! До сих пор не верю, что это о нас! Будто сплю и не могу проснуться!

Но, почему-то мне кажется, что только со мной Давид… Вот такой! С другими он явно ведет себя совсем иначе! И разговор с другим кем-нибудь был бы совсем другим!

– Давид…

Выдыхаю, а он уже нежно прикасается к моим губам. Захватывает их в плен. Мягко целует, по очереди втягивая верхнюю и нижнюю губу…

Резко проводит по ним языком, а я вся вспыхиваю.

Действует на меня нереально. Запредельно! Это просто за гранью!

Измученное его ласками тело начинает гудеть. Стонать. Вибрировать.

Я вся извиваюсь под руками мужа.

Под его мощными, но такими нежными ласками!

А его руки уже разгоняются. Из крепко сжатых губ раздается хрип.

– Давид!

Всхлипываю, стараясь удержаться из последних сил.

Успеть не провалиться в эту блаженную негу. В этот безумный ураган, который он вызывает во мне каждым своим прикосновением!

Ах! Как же хочется! Забыться! Забыть обо всем под его крепкими горячими руками! Под его запредельными ласками, которые сводят с ума! Да что там! Одних его глаз достаточно. Одного взгляда. Чтобы я, позабыв обо всем, полетела в пропасть, широко распахнув руки!

Но… Сомнения вернутся. Ночь закончится. Я снова протрезвею, и…

Надо идти до конца, раз уж начали! Расставить все точки над «І»!

– К черту бы послал все разговоры, – хрипит, сжимая мою грудь.

Терзает сосок, глядя на меня горящими, задурманенными от желания глазами.

– К черту! Разве можно разговаривать, когда ты рядом! Твое сердце… Оно так бьется! Саида!

– Но… Ммммммм….

Голова сама запрокидывается, когда Давид вбирает губами резко вздернувшуюся горошину моего соска.

Не отводит от меня взгляда. Смотрит пристально. Пожирает глазами. Заставляет все внутри гореть!

Из горла вырывается громкий стон, когда он чуть прикусывает мой сосок зубами.

Его вторая рука спускается ниже. Придавливает безумно напряженный узелок клитора, заставляя меня вскрикнуть. Застонать еще сильнее. Бедра сами распахивается перед ним. Будто чувствуют своего хозяина и повелителя.

Перед глазами все плывет. Все. Кроме его ударяющего прямо внутрь взгляда!

– Давай все свои «но», Саида! Выкладывай все! До конца! Хочу, чтобы больше никто и ничего между нами не стояло! Никогда! Выкладывай, Саида, что там у тебя еще в голове!

Давид рычит.

Обжигает мой сосок острым прострелом, снова проводя по нему краешком зубов.

Вижу, что он доведен до исступления! Да и сама я уже на грани от того, чтобы просто отдаться ему. Полностью. До конца. Запрокинув голову и обхватив его мощные плечи! Вцепившись в них ногтями!

Внутри все горит. Все изнывает, требуя Давида. Его резкого толчка, от которого почти ничего не отделяет.

Его член уже голодно дергается прямо у моего входа. И складочки горят… Внутри все начинает сладко и с трепетанием сжиматься, предчувствуя этот удар вовнутрь, это полное и абсолютное слияние!

– Ты не делишься со мной ничем! Я… Я ведь даже не знала, чем ты занимаешься! Если бы я что-то для тебя значила, ты сказал бы мне, что баллотируешься в мэры! Давид!

Выпаливаю. Выкрикиваю. Чувствую, что еще миг, и сдамся. Голова уже почти мечется по подушке, а между ног все гудит. Бедра готовы сами распахнуться еще сильнее и дернуться ему навстречу!

Что? Что он со мной делает? Дух выбивает! Забывает забывать обо всем под его руками! Превращает в дикую, необузданную…. Самку? Черт! Какая в нем магия? Какая сила?

– Не до того было, – Давид хрипит.

Чувствую, как подрагивает каждый мускул его напряженного тела.

Переводит жадный взгляд вниз . На грудь. Крепко сжимает челюсти.

Откидывается назад, на миг лишая меня своего горячего, сводящего с ума плена.

Скользит глазами по моему распластанному под ним на постели телу. Шумно сглатывает, когда его глаза опускаются прямо туда. В самое сокровенное.

Его ноздри начинают бешено раздуваться. Кадык дергается. А все мое тело покрывается мурашками.

И я чувствую, как снова жадно, мучительно сжимается все у меня внутри. Как капельки от его вспыхнувшего почерневшего взгляда, сами выделяются. Текут по складочкам… Черт! Да ему и делать ничего не нужно! Даже прикасаться ко мне!

– Саида.

Снова возвращается. Накрывает меня тяжестью своего мощного тела.

Накрывает грудь рукой, перекатывая сосок между пальцами.

– Ты думаешь, я мог о чем-то говорить, когда ты рядом? Хоть о чем –то думать, ммммм? Я забыл к чертям собачьим обо всем на свете! Как каждый раз забываю с тобой! Тебя пить. Пожирать. Ласкать хочется! Все остальное кажется совсем неважным, когда я слышу твой запах. Он ударяет меня прямо по мозгам. В самое сердце. Когда твои губы так близко! Ты что думаешь? Я способен помнить о чем-то другом? Моя дикая тяга к тебе задурманивает все остальное!

– Вот именно, Давид. Забываешь, – шепчу, механически облизывая губы, покалывающие от его поцелуев.

А грудь вздымается часто-часто.

Значит, не потому, что не важна для него. Со мной он точно так же голову теряет, как и я!

Сердце колотится о ребра от счастья!

Он не предавал меня! Не был с Тамилой! Не бросал и не считал чем-то в его жизни неважным!

Это самое мощное. Самое сильное признание из всех, какие я слышала от Давида!

И не могу. Не могу не верить! Ни его губам, ни его полыхающим глазам!

И в сердце расцветает цветок. И во всем теле такая легкость! Хочется смеяться и плакать! А еще, кажется, что я сейчас просто взлечу над нашей постелью!

– Но ведь есть. Есть то, что так важно, Давид!

– Есть, – глухо шепчет, кивая. Сжимая мой сосок еще сильнее.

– И этим важным мы и занимались! И заниматься будем еще охххх, как долго!

– Но нужно смотреть правде в глаза. Мы с тобой не пара.

– Это кто решил?!

Рычит. Глаза наливаются кровью.

Встряхивает меня , сжимая плечи до боли.

– У нас совсем разное социальное положение! Я никогда не смогу тебе дать то, что смогла бы… Ну хотя бы та твоя невеста! Твоя семья много говорила. И в их словах очень много правды. Увы, Давид. Ваша империя под ударом. Вам нужны возможности. Серьезные связи, которые можно заполучить только браком. А я? Что могу дать тебе я? А быть второй в твоей жизни я не хочу! И не стану! Давид. Я никогда . Не стану мириться с другой женщиной в твоей жизни! Если бы возьмешь себе еще одну жену….

– Ты даешь!

Давид снова разъярен. Глаза полыхают уже было потухшей яростью.

– Ты даешь мне больше, чем тысячи других, Саида! Ты. Мне. Даешь себя! И это охренеть, как много! Это самое для меня важное, пойми наконец! Мне никто. Никогда. Не будет нужен, Саида! Только ты! Я клянусь! В моей постели не будет другой женщины! Я никогда тебе не изменю! Слово мое!

– Но ты можешь потерять империю!

– Зачем мне империя, если в ней не будет тебя? Без тебя, Саида, она ничего не стоит! Пыль под ногами! Если я и хочу ее поднять, то только ради тебя!

Дергает меня на себя.

Яростно. Мощно.

Так, что дух выбивает, когда я с силой врезаюсь в мощную грудь. В стальные мышцы.

– Мне ничего. Без тебя. Не нужно, Саида! И на любой чаше весов ты всегда будешь самой важной! К черту империю! К черту всех! Только я и ты! Саида….

Его губы жадно накрывают мои. Обрушиваются всей дикостью его безумного желания. Всем, что так долго сдерживал.

И…

В голове ничего не остается! Ни одной мысли, ни капли сомнения.

Только два наших дико колотящихся сердца. И языки, схлестывающиеся в дикой, первобытной, такой до одури жадной пляске!