Краденая невеста 2

Глава 8

– Давид!

Он возвращается поздно. Уже совсем стемнело.

Уставший. Явно замученный.

Но по всему телу проносится дрожь, когда я вижу, как вспыхивают его глаза.

– Саида!

Накрывает мой рот жадным, голодным, сметающим с ног поцелуем. Дурманит сильнее самого крепкого вина.

– Скучал. Как я безумно скучал по тебе!

Сжимает меня в объятиях. Прижимает так крепко, что каждый удар его сердца отбивается у меня внутри. Где-то в животе. Заставляет терять здравый смысл. Выбивает все мысли. Пол уходит из-под ног!

– Люблю тебя. Жена!

Давид смакует это новое для нас обоих слово. Перекатывает на языке, и даже мне передается его такой особенный, такой необычный вкус.

Подхватывает на руки и кружит, кружит, кружит!

И все проблемы остаются где-то там. Далеко. За толстым стеклом и крепкими, надежными дверьми нашей спальни!

– Обещаю, – покрывает мое лицо, шею, плечи жаркими жадными поцелуями. – Как только разгребусь! У нас будет самый настоящий медовый месяц! Я увезу тебя туда, где нас никто не потревожит! Мы выбросим одежду и будем наслаждаться друг другом до искр из глаз!

– Да…

Шепчу, подставляя ему свои полуоткрытые губы.

– Да, Давид…

Обхватываю его шею руками.

Самозабвенно. Страстно отвечаю его губам. Сама тянусь за его лаской.

Отдаюсь. Распахиваюсь.

Так остро, как только умею.

Ведь….

Я люблю его. Люблю! И буду любить всегда!

Но… Аиша права.

Что я о нем знала? Он даже не счел нужным посвятить меня в свои планы. Я понятия не имела, например, что Давид собирается стать мэром!

И мы оба знаем, что не будет. Не будет никакого медового месяца. Если его планы удадутся, дел будет невпроворот. Мы и видеться практически не будем. А если нет… Проблемы с их империей не растворятся сами по себе.

Да. Кто-то скажет, что это дела мужчин. Что женщину не нужно в них посвящать. Это не для нас.

Но для меня это не так.

Жена должна разделять все, что касается ее супруга.

Разве то, что он ничего не рассказал мне о своих планах, не показывает его истинного отношения?

И это ведь лишь самое малое из всего, что накопилось. Что стоит между нами!

– Давид!

Меня сносит его напором, как ударной волной.

– Голодная?

Давид почти рычит, скользя по всей моей коже губами. Кажется, не осталось ни единого места, которое бы он не заклеймил. Своей неуемной страстью. Жаром своих губ. Слегка пробегаясь зубами.

Будоража, дурманя, игриво щекоча кончиком языка.

– Я ела. А ты? Голоден?

Обмякаю в его руках окончательно. Оплетаю шею, сжимая руки.

– Чертовски голоден. По тебе! Моя жена!

Накрывает мои губы, окончательно выбивая из меня дух.

Даже легкие сжимаются. Дышать невозможно…

Вернее, нет. Я дышу. Но только не воздухом. Я дышу им. Как он и говорил когда-то! Им…

И даже удары его сердца под моими ребрами, кажется, гонят кровь по моим собственным венам. Нет. Не кровь! Чистый электрический ток!

Глаза Давида хищно вспыхивают.

На миг кажется, что он просто повалит меня на постель и растерзает. Порвет на ошметки.

Обхватывает сильнее.

Побрасывает вверх так, что я обвиваю его бедра ногами. Цепляюсь за них, чувствуя, как прямо между ног в меня упирается его огромный член.

Горячий. Расплавленный. Окаменевший. С бешеными толчками в венах. Которые я ощущаю всем естеством. Меня встряхивает этими толчками. Бросает в жар.

– Жена. Девочка моя. Любимая моя. Саида!

Его сердце колотится оглушительно.

Давид исполняет свою утреннюю угрозу.

Подхватывает зубами край тончайшей ткани платья. Ровно там, где оно прикрывает грудь.

Дергает с глухим рычанием вниз. Тонкая ткань лопает. Плавно сползает вниз, влекомая его напором. Стягивает с меня одежду. Отшвыривает платье, превратившееся в тонкую лужицу под ногами.

– С ума сойти, какой я по тебе голодный.

Прикусывает тонкое кружево бюстгальтера. Заставляет меня вскрикнуть и вонзиться в его шею ногтями, когда жаркие губы втягивают мой сосок. Уже набухший. До боли чувствительный после нашей ночи…

– Вообще не представляю, как пережил этот день и не тронулся умом. Знать. Что здесь. В нашей постели. Ты. Моя. Податливая. Нежная. Обнаженная! Вся! Вся моя, Саида!

Его рука обхватывает мою грудь.

Сжимает. Не слишком крепко. Но меня всю, насквозь, пронзают острые вспышки. Тело горит. Внизу живота наливается тягучая тяжесть. Там все начинает подрагивать. Болезненно сжиматься.

– Моя… Моя единственная, – лихорадочно шепчет Давид.

Укладывает меня на постель, не давая опустить обвивающие его бедра ноги.

Незаметным рывком срывает тонкие трусики. Даже не замечаю, как остаюсь без них.

К нежным, истерзанным вчера, уже таким влажным, складочками, прижимается грубая ткань его брюк. Давид трется о самое естество, выбивая из меня новые и новые глухие стоны.

– Моя чувствительная. Моя сладкая.

Пробегает пальцем по уже до предела напряженному камушку клитора. Раздвигает трепещущие складки, заставляя меня запрокинуть голову с новым стоном.

Все тело превращается в рефлекс. В один голый инстинкт под его руками.

Стону. Кусаю его губы. Еще сильнее распахиваю бедра. Раскрываюсь на максимум. До предела.

– Не болит?

Давид напряженно смотрит мне в глаза. Не мигая. Замерев прямо над моим лицом.

Осторожно проталкивает палец внутрь. Совсем чуть-чуть.

И даже от этого движения меня чуть не подбрасывает на постели. Чуть не раскалывает на множество кусков.

– Ты там немного распухла.

Ведет пальцем внутри меня по кругу. Срывает все планки. Сводит с ума.

– Надо переждать. Несколько дней.

Его голос превращается в хрип.

От Давида разносится нереальное возбуждение. Опаляет так, что комната превращается в самую горячую сауну. Температура и накал зашкаливают.

И в то же время на его лице беспокойство. Забота.

– Нет. Не останавливайся. Мне совсем не больно!

Все мое тело уже превратилось в оголенный нерв.

Который жаждет лишь одного. Его. В себе.

До боли хочу повторить это безумие. Когда мы сливается в одно. Когда точки и пульсация вен становятся общим. Неотделимым. Когда обоих сводит сладкой судорогой наслаждения.

– Может, лучше завтра? Ты уверена. Саида?

– Да, – глухо шепчу, поражаясь своей смелости.

Рука сама тянется к его брюкам.

Дергаю вниз замок молнии. Стягиваю его боксеры, выпуская с громким шлепком на волю налитый кровью до предела напряженный член.

– Саида!

Давид хрипит. Запрокидывает голову, крепко сжимая челюсть. Сжимает в кулак простыню так, что она с треском рвется.

Его плоть дергается в моих руках.

А я просто скольжу по его невероятно огромному толстому члену. Знакомлюсь. Пробую на ощупь. Изучаю кожей. Каждую вздутую до предела вену. Каждый удар крови под моими пальцами.

Не могу остановиться. Чувствую, как выделяется из самой сердцевинки вязкая влага.

Размазываю ее по всей длине члена под хриплое рычание Давида.

В голову приходят порочные мысли.

Хочется рассмотреть его получше. Поближе. И… Даже сглатываю так громко, что этот звук перебивает стон Давида.

Хочу… Попробовать его на вкус… ласкать так, как он меня…

Набираюсь смелости.

Начинаю повторять его движения. Скольжу губами по его шее. Сжимаю пальцами огромный орган еще сильнее. Ловлю глухое рычание Давида. Вижу, как еще сильнее вспыхивают и задурманиваются его глаза. Превращаются в черные угли.

Чувствую, как все могучее тело мужчины дрожит крупной дрожью.

Каких диких усилий стоит ему сдержаться. Не подмять меня под себя. Не наброситься.

– Пожалуйста. Я сама, – шепчу, поднимая к нему лицо, когда он пытается перевернуть меня на спину.

От его дикого возбуждения и сама чувствую себя совсем пьяной. Его дрожь передается мне. Всю и внутри и снаружи начинает колотить, как в лихорадке.

– Пожалуйста, – снова повторяю, когда Давид дергается.

Обхватывает меня руками.

– Я хочу попробовать… Сама…

Он с глухим рычанием падает обратно на подушки.

Теперь я чувствую, что он в полной моей власти. И это пьянит еще сильнее. Будоражит. Сводит с ума, срывая все планки.

Давид одет, а я абсолютно обнажена.

Медленно расстегиваю его рубашку.

Знакомлюсь с его телом. Веду кончиками пальцев по раскаленной смуглой коже.

Замечаю, как с силой дергается его кадык. Как ему сложно оставаться неподвижным.

И внутри начинает разгораться самый настоящий вулкан.

Провожу ниже. Скольжу пальцами по жесткой дорожке черных волос, убегающей под ремень брюк. Спускаюсь губами по мощной груди. Задыхаюсь от его терпкого мускусного запаха. От того, с какой силой вздымается его грудь.

Чуть царапаю ногтями. Безотчетно. Это, скорее, от переполняющего меня возбуждения. Захлебываюсь резко выделяющейся слюной, когда опускаюсь губами ниже. К пупку.

С силой сжимаю бедра. Это распаляет до невозможности.

Его огромный орган упирается мне прямо в горло. Давит на него. Требовательно дергается, упираясь еще сильнее.

Неловко, дрожащими руками, справляюсь с ремнем. Тяну вниз брюки. Давид тут же сбрасывает их одним жестом. Отшвыривает далеко от постели.

Замираю, наклоняясь над самыми его бедрами.

Его член просто огромный! Не верится, что он смог поместиться в меня этой ночью!

Рассматриваю тело мужчины.

Шумно сглатываю, наклоняясь ниже.

Облизываю губы. В нос ударяет мощный мужской запах.

– Саида…

Давид хрипло шепчет мое имя.

Зарывается пальцами в волосы.

А я рассматриваю багровую набухшую головку. Капельку смазки, выступившую в самое серединке.

Зажмуриваюсь. Снова шумно сглатывая.

Осторожно провожу по самой головке губами. Чувствуя, как все тело Давида сотрясает могучая волна дрожи.

Обхватываю рукой.

Как завороженная, наблюдаю за мощными толчками в оплетающих его орган венах. Прикасаюсь языком. Просто облизываю. Веду по раскаленной плоти, как по мороженому.

– Ты с ума меня сведешь, – Давид крепко сжимает челюсти, когда поднимаю на него глаза, не останавливаясь. Продолжая вести языком по дергающейся головке.

Хватка в моим волосах становится сильнее.

Его глаза горят дико. Бешено. Одержимо и так голодно, что меня захлестывает от одного его взгляда.

Пытаюсь вобрать в себя жадно дергающийся орган.

Получается неловко. Почти давлюсь.

Он и правда огромный. Дыхание перекрывает. Перед глазами становится темно.

Но…

Я совсем не чувствую, будто занимаюсь чем-то порочным.

Наоборот.

Ощущение настоящего чуда. Таинства. В котором двое сливаются друг с другом.

На максимум. Без остатка. Сметая все заслоны!

И…

От этого подгибаются ноги. Пальцы на ногах поджимаются до боли. Даже волосы, кажется, начинают потрескивать, как будто по ним проносятся разряды расплавленного тока!

И мне хочется вот так. На максимум. До предела. С ним. Сегодня.

Так, чтобы и правда смело. Снесло все планки. Все границы, что нас разделяют!

Низ живота сводит мучительно-сладкая судорога.

Пальцы Давида ласкают кожу головы.

Стараюсь вобрать его в себя еще поглубже. Сама не замечаю, как начинаю стонать и царапать его бедра.

Это безумие. Я схожу с ума!

Выпускаю его член из губ с влажным шлепком. И снова обвожу языком. Вбираю его вкус. Дрожь его тела, которая проносится волнами одна за другой.

Наслаждаюсь этой странной властью над мужчиной. Теми острыми иголочками, которые словно пронзают все мое тело!

Внутри все пульсирует. Даже соски прошибает. Особенно от его, такого дикого, такого пьяного взгляда.

Давид пытается приподнять меня. Дергает на себя. Выше.

– Нет, – шепчу, чувствуя, как его вкус и запах забиваются в нос. В легкие. Во все мое естество.

– Подожди. Я… Сама…

Снова обхватываю его головку разбухшими, покалывающими губами.

Его член будто твердеет еще сильнее, если такое вообще возможно. Дергается у меня во рту. Упирается прямо в небо. Становится таким раскаленным, что, кажется, еще немного, и обожжет!

– Саида, – рвано хрипит, надавливая на кожу головы пальцами. – Я не железный. Сорвусь. И так с ума схожу от твоих прикосновений.

– Сорвись, – шепчу, обдавая дыханием его головку.

Дышу прямо на его член, слыша, как скрипят его зубы. Как мощно сжимает челюсти.

Косые мышцы на его бедрах раздуваются. Разбухают, начиная дико пульсировать.

А я…

Слегка царапаю. Прохожусь по его головке зубами. Самым краешком. Как он вел по моей коже. И тут же накрываю губами. Втягиваю. Зализываю.

Обхватываю рукой у самого основания. Начинаю скользить пальцами вверх-вниз.

Давид бормочет что-то совсем неразборчивое. Хрипение сменяется рычанием.

Его бедра дергаются вперед и тут же замирают. Понимаю, что он сдерживается на самом пределе своей воли.

Низ живота уже начинает сводить судорогами. Такими же, как и когда он меня ласкал… Вот так…

Всхлипываю. Сжимаю бедра еще сильнее. До боли!

Огромная головка начинает раздуваться у меня во рту.

Меня прошибает током. Насквозь. Тело выкручивает в диком спазме. В мощных судорогах. И одновременно с этим прямо в горло бьет мощная струя. Ударяет по небу. Кажется, по всему рту.

Нас сотрясает одновременно.

Так сильно, что крепкая кровать начинает ходить ходуном.

И я захлебываюсь от этой дикой страсти. От судорожных импульсов, прошивающих наши тела. Превращающих их в одно целое.

Стараюсь принять все. Выпить до капли. Мне кажется, что и моей влаги сейчас не меньше, чем его…

– Саида…

Слышу его совсем безумный голос.

Он рывком поднимает меня к себе. Дергает так, что я оказываюсь сверху.

Впивается в рот своим с такой силой, что наши зубы ударяются. До искр из глаз!

– Люблю тебя.

Его хриплый голос обволакивает горло. Проникает так глубоко, что отбивается в животе. В каждой клеточке моего тела. Проникает в самую душу.

И я распахиваюсь.

Раскрываюсь окончательно. На максимум.

Заставляя себя не думать. Не помнить о том, что наступит завтрашнее утро!

Только мы. Я и он. Та любовь, в которой я тону и сгораю.

Обвиваю его руками.

Чувствую, как дрожит каждая клеточка моего тела.

– Тебе не больно?

Его руки везде.

Обжигают.

Пальцы скользят по распахнутым, до предела напряженным в оголенный нерв складочкам.

– С ума схожу, как хочу. Быть в тебе. Но если ты чувствуешь боль или дискомфорт, отложим.

– Все в порядке.

Сама тянусь к нему. Прижимаюсь с такой силой, что огонь нашей кожи сливается. Уже не различить, где заканчиваюсь я и начинается он.

Это и есть огонь. Пламя. То самое слияние, которое возможно только в любви.

Надолго ли?

Быть может, это миг. Но он может стать вечностью. Отбиться в сердце навсегда!

Слезы выступают на глазах.

– Саида? Тебе плохо? Прости, я слишком напорист…

Давид взъерошивает волосы. С беспокойством заглядывает в мои глаза.

– Нет. Все хорошо. Все хорошо, Давид. Я просто счастлива.

Так счастлива, что страшно. Так счастлива, как не бывает!

В самой смелой мечте я такого и представить себе не могла!

Глаза щиплет, а душу обжигает!

– Люблю тебя, – повторяет он снова и снова.

Покрывает все мое тело нежными, тихими поцелуями. Но они заставляют дрожать. Расплавляться еще сильнее, чем самая необузданная его страсть!

– Ты будешь счастлива , Саида. Клянусь. Я сделаю для этого все! Каждый мой глоток воздуха. Только для того, чтобы делать тебя счастливой! Моя. Моя Саида. Любовь моя…

С ума схожу от каждого его слова. От каждого прикосновения. От всего того безумия, что плещется в его глазах, отбиваясь у меня внутри.

Как контрастный душ. Как лед и пламя.

Давид нежно целует мою кожу. И в то же время страстно сжимает соски. Перекатывает их между пальцами. Заставляя все мое тело, все мои внутренности задрожать, как струну…

– Люблю.

Мы выдыхаем это вместе.

Наши тела будто чувствуют друг друга. Становятся продолжением. Двигаются в унисон.

Руки переплетаются.

Мои ноги оказывается на его бедрах.

Медленный, тягучий удар, которым Давид заполняет меня. До края. Через край.

Растягивает. Забивается в легкие. В дыхание. В самое сердце.

Оно стучит ровно в такт мощным ударам вен на его члене. Внутри меня.

Он скользит плавно. Медленно.

Выходит почти полностью и тут же снова заполняет меня целиком.

С каждым разом выбивая новый стон. Новый вздох.

Сводя с ума. Заставляя растворяться.

Хрипеть и биться, прижатой под его руками.

Пока меня не выгибает дугой. Мир разлетается на куски. Искры летят из глаз.

Все тело переворачивает мощными судорогами.

Я бьюсь под ним. Сама не понимая. Выдавливаю его из себя или наоборот. Насаживаюсь еще сильнее.

И просто падаю без сил. Задыхаясь. Чувствуя себя полностью выжатой. Тряпичной куклой. Но при этом такой наполненной. Как не была никогда!

Им. Нами. Сплетением наших тел. Рук и ног. Сплетением наших бьющихся сердец.

– У нас будет роскошная свадьба, Саида.

Слышу, будто издалека, почти проваливаясь в темноту.

– Самая роскошная, какую только можно представить. Настоящий медовый месяц. Дом, в котором мы открыто будет принимать гостей. Я не хочу, чтобы мы, как воры, прятали свое счастье. Оно должно сиять. Сиять как солнце!

Я не могу ему ответить.

Не могу даже пошевелить языком.

Глаза слипаются.

Я проваливаюсь в темноту.

Удивляюсь даже, как еще способна даже дышать после пережитого.

Только я уже знаю. Знаю, какой ответ я завтра дам Аише.