Красавица и герцог

Глава 20

За пределами кареты царила куда менее напряженная атмосфера. Трое мужчин ехали верхом, то обгоняя друг друга, то отставая. Временами они обменивались короткими приветствиями или замечаниями о погоде.

Лорд Кроуленд, похоже, живо интересовался местными птицами.

Томас почти не разговаривал. «Господи, да он насвистывает!» — изумился Джек, прислушавшись внимательнее.

— Вы счастливы? — обратился он к герцогу. Его голос прозвучал немного резко даже для него самого.

Томас удивленно обернулся.

— Я? — Он на мгновение задумался, нахмурив брови. — Пожалуй, да. Сегодня чудесный день, вы не находите?

— Чудесный день, — рассеянно повторил Джек.

— Какое счастье, что никто из нас не заперт в одной карете с этой чертовой каргой, — заявил Кроуленд. — Вот так удача! — После небольшой паузы он добавил: — Прошу прощения. — Граф с опозданием понял, что «чертова карга» приходится бабушкой обоим его спутникам.

— Что до меня, то извинения излишни, — отозвался Томас. — Я совершенно согласен с вашей оценкой.

«Пожалуй, стоит задуматься, почему разговор неизменно возвращается к тому, какое облегчение для всех — избавиться от общества герцогини, — отметил про себя Джек. — Должно быть, в этом есть некий знак. Сказать по правде, это чертовски странно…»

— Мне придется жить с ней? — внезапно выпалил он.

Томас покосился на карету и улыбнулся.

— Внешние Гебриды, друг мой, Внешние Гебриды.

— Почему же вы сами не отправили ее туда?

— О, поверьте мне, я так и поступлю, если завтра у меня появится хотя бы малейший шанс сохранить власть над ней. А если нет… — Томас пожал плечами. — Мне придется подыскать себе какое-то занятие. Я всегда мечтал попутешествовать. Может, возьмете меня на службу? Я нашел бы самое заманчивое, самое холодное место на острове и повеселился бы всласть.

— Ради Бога, — скривился Джек, — не говорите так.

Разве все уже решено? Предопределено заранее? Нет, и еще раз нет! Томас должен был бороться, отстаивать свое право на титул, а не передавать равнодушно его из рук в руки.

Потому что сам Джек вовсе не стремился стать герцогом. Ему нужна была Грейс, он дорожил своей свободой, и в эту минуту больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда. Не важно где, лишь бы подальше.

Томас с любопытством взглянул на него, но не ответил. Джек тоже замолчал, погрузившись в свои мысли. Больше они не разговаривали. Молча миновали Полламор, пересекли город Каван и въехали в Батлерсбридж.

Давно наступила ночь, но Джеку достаточно было тусклого света луны: он знал здесь каждый дом, каждый столб и каждое дерево. Впереди показался трактир «Деррагарра», где Джек впервые напился в свой семнадцатый день рождения. Рядом виднелись мясная лавка и кузница, а за ними… мельница, где мололи овес. Там Джек впервые поцеловал девушку.

А это означало, что через пять… нет, через четыре минуты он будет дома.

Дома.

Он давно забыл, как произносится это слово. Оно потеряло для него смысл. Джек жил в гостиницах и трактирах, иногда ему случалось ночевать под открытым небом. Он знался с самыми отчаянными людьми, со всевозможным сбродом, такими же головорезами, как он сам, но ни с кем не заводил дружбы. Вместе они разбойничали, но связывало их лишь армейское прошлое да желание разделить добычу с теми несчастными, кому на войне досталось больше других.

Все эти годы Джек отдавал деньги мужчинам, оставшимся без ног, женщинам, потерявшим мужей, осиротевшим детям. Бедняги никогда не спрашивали, откуда у него деньги. Должно быть, манеры и речь выдавали в нем джентльмена, и этого было достаточно. Люди видели то, что хотели видеть, и когда бывший армейский офицер, который всегда так спешил, что не успевал назвать свое имя, приносил щедрые дары, ни у кого не возникало желания потребовать объяснений.

Джек никому об этом не рассказывал. Да и с кем он мог бы поделиться?

С Грейс.

Теперь у него была Грейс.

Джек улыбнулся своим мыслям. Грейс бы его одобрила. Возможно, не выбранные им средства, но цель уж точно. Джек никогда не отнимал у людей последнее, он грабил лишь тех, у кого добра хватало с избытком, зато самых отвратительных и чванных из своих жертв обирал до нитки.

Подобная щепетильность отчасти примиряла Джека с избранным ремеслом, хотя едва ли избавила бы его от виселицы.

Услышав, что его догоняет другой всадник, Джек обернулся. Это был Томас.

— Мы почти на месте? — тихо спросил герцог.

— Да, осталось совсем немного. Дом там, за поворотом.

— Нас ведь не ждут, верно?

— Да.

Томасу хватило такта воздержаться от дальнейших расспросов. Почувствовав, что Джеку хочется побыть одному, он придержал лошадь и отстал на полкорпуса.

И вот впереди показался Клоуверхилл. В точности такой, каким Джек его помнил, разве что плющ, ковром покрывавший кирпичный фасад, немного разросся. В комнатах горел свет, от освещенных окон веяло теплом и уютом. И хотя в ночной тишине слышался лишь цокот лошадиных копыт да скрип колес экипажа, Джек мог бы поклясться, что из дома доносятся взрывы смеха и оживленные голоса.

Господи, он думал, что скучал по Клоуверхиллу, но это… Это чувство было куда сильнее обычной тоски. Джека пронзила боль, словно в груди вдруг открылась рана, рыдания подступили к горлу.

Он вернулся…

Джек с радостью задержался бы, налюбовался на милый старый дом, но шум подъехавшей кареты напомнил ему, что сейчас не время предаваться воспоминаниям.

Он предчувствовал, что герцогиня попытается первой ворваться в дом, а этого ему хотелось бы меньше всего. Джек подъехал к крыльцу, спешился и поднялся по лестнице к двери. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, а затем, внезапно решившись, взялся за медный дверной молоток и постучал.

Поначалу никто не ответил. Джека это не удивило. Час был поздний, а гости явились неожиданно. Дворецкий, должно быть, отправился ночевать домой. Слуги предпочитали жить в деревне и приходить в усадьбу утром. Джек не хотел…

Дверь отворилась, и Джек крепче сцепил руки за спиной. Он пытался прижимать их к бокам, но пальцы начинали дрожать.

Сначала он увидел огонек свечи, а затем мужчину, морщинистого и сгорбленного.

— Мастер Джек?

Джек судорожно сглотнул.

— Уимпол, — прошептал он. О Боже, старому дворецкому было уже под восемьдесят. Конечно, тетя и не помышляла о том, чтобы уволить старика, пока он сам не захочет оставить службу. Впрочем, зная Уимпола, можно было не сомневаться, что он останется в Клоуверхилле до конца своих дней.

— Мы вас не ждали, — пробормотал Уимпол.

— Ну, ты же знаешь, как я люблю сюрпризы, — неловко усмехнулся Джек.

— Входите! Входите! Ох, мастер Джек, миссис Одли так обрадуется. Да и все… — Уимпол замолк и прищурился, вглядываясь в ночную темноту подслеповатыми глазами.

— Боюсь, я привез с собой несколько гостей, — объяснил Джек. Герцогине уже помогли выйти из кареты, за ней следовали Амелия с Грейс. Томас крепко держал бабушку под руку. Похоже, ему пришлось принять удар на себя, чтобы дать Джеку хотя бы немного времени. Старуха так и кипела от ярости, казалось, она вот-вот взорвется.

— Уимпол? — послышался женский голос. — Кто там так поздно?

Джек замер, не в силах даже вздохнуть. Это была тетя Мэри. Ее голос ничуть не изменился. Будто Джек никуда и не уезжал…

Но разве можно обмануть самого себя? Сердце Джека бухало, как кузнечный молот, во рту пересохло. Его сковал страх. Ужас перед той, что любила его всем сердцем, любила беззаветно и безоглядно с самого рождения.

— Уимпол? Я… — Она вышла на крыльцо и застыла, точно призрак из прошлого. — Джек?

— Собственной персоной. — Он попытался принять шутливый тон, но не сумел. Его губы скривились, беззвучное рыдание сжало горло. Здесь, у всех на глазах, он готов был заплакать как ребенок.

— Джек! — вскрикнула Мэри и, рванувшись вперед, обняла его за плечи. — Ох, милый. Джек, мой дорогой, любимый мальчик. Как мы по тебе скучали. — Она принялась осыпать его поцелуями, как мать целовала бы сына.

Так она целовала бы Артура.

— Я рад видеть тебя, тетя Мэри, — шепнул Джек. Сжав тетушку в объятиях, он уткнулся лицом ей в шею. Она была его матерью, и он скучал по ней. Боже, как он тосковал без нее! Сейчас, в это самое мгновение он уже не думал о том, что причинил ей самую страшную, самую жестокую боль. Он лишь хотел, чтобы его обняли.

— Ох, Джек, — проговорила она, улыбаясь сквозь слезы, — мне бы надо выдрать тебя кнутом за то, что ты так долго пропадал. Как ты мог так поступить? Знаешь, как мы волновались? Как…

— Хм…

Мэри умолкла и обернулась, так и не выпустив из ладоней лицо племянника. Герцогиня подошла к парадному входу и стояла на каменных ступенях за спиной у Джека.

— Вы, как я понимаю, тетя, — хмуро бросила она.

Мэри изумленно округлила глаза.

— Да, — выговорила она наконец. — А вы…

— Тетя Мэри, — поспешно выпалил Джек, прежде чем старуха успела открыть рот, — боюсь, я должен познакомить тебя с вдовствующей герцогиней Уиндем.

Мэри отступила на шаг и присела в реверансе, пропуская герцогиню вперед.

— Герцогиня Уиндем? — повторила она, потрясенно глядя на Джека. — Боже праведный! Джек, ты не мог предупредить нас заранее?

Джек скупо улыбнулся:

— Так лучше, уверяю тебя.

Тут подошли остальные, и Джек принялся представлять их одного за другим, стараясь не замечать, как побледнела его тетушка, узнав, что один из нежданных гостей — герцог Уиндем, а другой — граф Кроуленд.

— Джек, — испуганно зашептала Мэри, — у меня нет подходящих комнат. Наше жилище слишком скромно для…

— Пожалуйста, миссис Одли, — заговорил Томас, отвесив почтительный поклон, — не стоит из-за нас беспокоиться. Непростительно с нашей стороны явиться без предупреждения. Мне бы не хотелось причинять вам лишние хлопоты. Хотя… — он выразительно посмотрел на герцогиню, стоявшую посреди холла с кислой миной на лице, — я был бы очень вам признателен, если бы вы выделили лучшую комнату для моей бабушки. Это облегчило бы жизнь всем нам.

— Конечно, — живо отозвалась Мэри. — Пожалуйста, пожалуйста, становится прохладно, идите скорее в дом. Джек, я должна сказать тебе…

— Где тут у вас церковь? — бесцеремонно оборвала ее герцогиня.

— Церковь? — переспросила Мэри, смущенно глядя на Джека. — В этот час?

— Я не собираюсь молиться, — презрительно отмахнулась старуха. — Мне нужно увидеть приходские книги.

— Викарий Беверидж все еще служит? — вмешался Джек, пытаясь унять герцогиню.

— Да, но он наверняка уже в постели. Сейчас половина десятого, а он у нас ранняя пташка. Наверное, лучше будет заглянуть к нему утром. Я…

— Затронуты интересы династии, — перебила ее герцогиня. — Даже если бы перевалило за полночь, мне все равно. Мы…

— А мне не все равно, — ледяным тоном отрезал Джек, заставив старуху умолкнуть. — Я не позволю вам вытащить викария из постели. Вы достаточно долго ждали, так подождете до утра, черт возьми.

— Джек! — ахнула Мэри. — Разве этому я тебя учила? — Она виновато посмотрела на герцогиню.

— Нет, не этому, — подтвердил Джек, не желая приносить дальнейшие извинения под холодным пронзительным взглядом старухи.

— Вы, кажется, сестра его матери? — осведомилась герцогиня.

Неожиданная смена темы несколько озадачила Мэри.

— Да.

— Вы присутствовали на ее свадьбе?

— Нет.

Джек удивленно повернулся к тете:

— Нет?

— Нет, я не смогла прийти, лежала в постели. — Мэри с грустью посмотрела на Джека: — Я никогда тебе раньше не рассказывала. Мой ребенок родился мертвым. — Выражение ее глаз смягчилось. — Поэтому я была особенно рада, когда у нас появился ты.

— Мы отправимся в церковь утром, — объявила герцогиня, всем своим видом давая понять, что дети миссис Одли, мертвые или живые, ее нисколько не интересуют. — Первым делом мы найдем необходимые документы и покончим с этим.

— Документы? — ошеломленно переспросила Мэри.

— Доказательства, что брак был зарегистрирован, — процедила сквозь зубы старуха. Смерив Мэри презрительным взглядом, она надменно вскинула голову и брюзгливо добавила: — Вы что, слабоумная?

Хорошо, что Томас успел оттащить бабушку назад, потому что Джек едва не вцепился ей в горло.

— Луиза венчалась не в местной церкви, — объяснила Мэри. — Она вышла замуж в Магуайрсбридже. В графстве Фермана, где мы выросли.

— Как далеко это отсюда? — потребовала ответа герцогиня, пытаясь вырваться из рук Томаса.

— В двадцати милях, ваша светлость.

Старуха сердито пробормотала что-то себе под нос. Джек не разобрал слов, но Мэри заметно побледнела. Она повернулась к племяннику и с тревогой спросила:

— Что все это значит, Джек? Зачем вам нужны документы, подтверждающие брак твоих родителей?

Джек посмотрел на Грейс, стоявшую чуть позади Мэри. Та ободряюще кивнула ему, и Джек откашлялся, прочищая горло.

— Мой отец был сыном герцогини Уиндем.

Мэри ошеломленно посмотрела на старуху.

— Твой отец… Джон Кавендиш… ты хочешь сказать?..

Вперед выступил Томас:

— Можно мне объяснить?

Джек устало пожал плечами:

— Пожалуйста.

— Миссис Одли, — заговорил Томас с удивительным достоинством и самообладанием, вызвавшим у Джека невольное восхищение. — Если существуют доказательства, что ваша сестра состояла в законном браке, то ваш племянник — подлинный герцог Уиндем.

— Подлинный герцог… — Мэри потрясенно прикрыла рот ладонью. — Нет. Это невозможно. Я помню его отца. Мистера Кавендиша. Он был… — Она беспомощно всплеснула руками, словно пыталась нарисовать образ Джона. Казалось, она не находит нужных слов. Наконец после долгой немой сцены Мэри добавила: — Он не стал бы скрывать от нас такое.

— Тогда Джон не был наследником, — мягко объяснил Томас. — Он не мог знать, что ему достанется титул.

— О Боже! Но если Джек — герцог, тогда вы…

— Тогда я нет, — сухо заключил Томас. — Уверен, вы понимаете, с каким нетерпением мы ждем разрешения этого дела.

Мэри оторопело перевела взгляд с герцога на Джека. Казалось, у нее вот-вот подкосятся ноги.

— Долго я буду стоять в холле? — послышался надменный окрик герцогини.

— Не будьте грубой, — осадил ее Томас.

— Ей следует позаботиться…

Не ослабляя хватки, Томас вытолкнул старуху вперед, в сторону Джека и его тети.

— Миссис Одли, — невозмутимо произнес он, — мы крайне признательны вам за гостеприимство. Все мы.

Мэри благодарно кивнула и повернулась к дворецкому:

— Уимпол, не могли бы вы…

— Конечно, мадам, — отозвался тот.

Джек невольно улыбнулся, провожая его взглядом. Наверняка старик отправился будить экономку, чтобы та приготовила комнаты для гостей. Уимпол всегда знал, о чем его попросят, прежде чем тетя Мэри успевала открыть рот.

— Комнаты скоро будут готовы, — сказала Мэри, поворачиваясь к Грейс с Амелией, стоявшим чуть поодаль. — Вы не против, если я поселю вас вдвоем в одной спальне? У нас нет…

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — тепло проговорила Грейс. — Мы с радостью разделим комнату. Нам нравится общество друг друга.

— Ох, спасибо. — Мэри облегченно вздохнула. — Джек, тебе придется ночевать в детской, на твоей старой кровати… Господи, как глупо с моей стороны держать вас в холле. Пройдемте в гостиную, там вы сможете обогреться у огня, пока готовят комнаты.

Она проводила всех в гостиную, однако удержала Джека в коридоре, мягко взяв его под руку.

— Мы скучали по тебе, — шепнула она.

Джек опустил глаза, безуспешно пытаясь проглотить ком в горле.

— Я тоже скучал. — Он неловко улыбнулся. — Кто дома? Эдвард, должно быть…

— Женился, — закончила за него фразу Мэри. — Да, как только кончился траур по Артуру. А вскоре вышла замуж Маргарет. Они оба живут здесь, поблизости. Эдвард на соседней улице, а Маргарет в Белтербете.

— А дядя Уильям? — В последний раз Джек видел дядю на похоронах Артура. Он выглядел постаревшим. Измученным и усталым. Горе сломило его. — Как он?

Мэри замолчала, с невыносимой горечью глядя на Джека. Она хотела что-то сказать, но передумала. Да в этом и не было нужды.

Джек в ужасе замер.

— Нет, — потрясенно прошептал он, — этого не может быть! — Неужели это правда? Неужели он никогда больше не сможет поговорить с дядей? Попросить прощения? Он думал об этом всю долгую дорогу в Ирландию. Он хотел сказать, что сожалеет.

— Он умер, Джек. — Мэри моргнула, глаза ее влажно блеснули. — Это случилось два года назад. Я не знала, как тебя найти. Ты ведь не оставил нам адреса.

Джек отвернулся и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Ему не хотелось оставаться на виду. Все сидели в гостиной, достаточно было бросить взгляд в коридор, чтобы увидеть его искаженное мукой лицо. Джек готов был заплакать, закричать, завыть…

— Джек? — Мэри осторожно последовала за ним.

Джек запрокинул голову и, глядя в потолок, шумно хватал воздух открытым ртом. Это не помогло, Но ничего другого он не придумал.

Тетя ласково положила ладонь ему на плечо.

— Он просил передать, что любил тебя.

— Нет, ничего не говори. — Джек не мог этого слышать. Только не сейчас.

— Да. Он сказал мне, что ты обязательно вернешься домой. И что он любил тебя. Любил всей душой, как сына. Ты и был ему сыном. Его дорогим мальчиком.

Джек закрыл лицо ладонями и сжал, будто хотел выдавить из себя эту нестерпимую боль. Чему тут удивляться? Разве это так неожиданно? Он знал, что Уильям уже не молод. Дяде было под сорок, когда он женился на Мэри. Только глупец мог думать, что жизнь остановится на время его отсутствия. Что все останется неизменным, никто не постареет и… не умрет.

— Я должен был вернуться домой, — выдохнул Джек. — Я должен был… О Боже, какой же я идиот!

Мэри взяла его за руку и ласково сжала, а потом потянула Джека за собой из коридора в ближайшую комнату. В дядин кабинет.

Джек подошел к письменному столу — огромному неуклюжему мастодонту. Дерево потерлось и потемнело, пропитавшись запахом старости, как и бумага и чернила, неизменно занимавшие угол столешницы.

Как ни странно, в этом громоздком столе, поражавшем своими размерами, не было ничего пугающего. Джеку еще мальчишкой всегда нравилось приходить в дядин кабинет. Забавно, ведь он никогда не был домашним ребенком и целыми днями носился по окрестностям с ватагой других ребят, покрытый грязью и перепачканный травой. Даже сейчас Джек не выносил комнат, где было меньше двух окон.

Но он всегда любил бывать здесь.

Джек повернулся к тете, замершей посередине комнаты. Мэри успела прикрыть дверь и поставить на полку подсвечник. Встретив взгляд Джека, она мягко произнесла:

— Он знал, что ты его любишь.

Джек угрюмо покачал головой.

— Я был его недостоин. Как и тебя.

— Перестань. Я не желаю этого слышать.

— Тетя Мэри, знаешь… — Он прижал ко рту кулак, впившись зубами в костяшки пальцев. Слова душили его, застревали в горле, было чертовски трудно произнести их. — Артур не оказался бы во Франции, если бы не я.

Мэри недоуменно нахмурилась и вдруг ахнула, всплеснув руками.

— Господи, Джек, ты ведь не винишь себя в его смерти?

— Конечно, это моя вина. Он пошел служить ради меня.

Он никогда бы…

— Артур мечтал об армии. Он выбирал между военной карьерой и церковью, и, Бог свидетель, он предпочел армию. Артур всегда собирался…

— Нет! — оборвал ее Джек, боль и ярость смешались в его крике. — Нет. Может, он так сказал вам, но…

— Ты не можешь взвалить на себя вину за его смерть. Я не позволю.

— Тетя Мэри…

— Прекрати! Прекрати сейчас же!

Мэри сжала ладонями виски, запустив пальцы в волосы. Казалось, она готова на все, лишь бы заставить Джека замолчать.

Но он должен был сказать правду. Должен был объяснить…

Произнести вслух слова признания. Впервые в жизни.

— Я плохо читаю. Три слова. Вот и все.

Три слова. Секрет, о котором знали лишь двое. Он и Артур.

Мэри растерянно наморщила лоб. Возможно, она не поверила ему. Или решила, что ослышалась?

Люди видят то, что ожидают увидеть. Джек держался как человек образованный, и тетя легко поверила в это.

— Я плохо читаю, тетя Мэри. И всегда это делал кое-как. Артур был единственным, кто знал об этом. Он мне помогал.

Мэри с сомнением покачала головой.

— Я не понимаю. Ты ходил в школу. И окончил…

— С грехом пополам, меня чудом оттуда не вышибли, — буркнул Джек, — без Артура я бы не справился. Почему, думаешь, мне пришлось бросить университет?

— Джек… — Мэри недоуменно нахмурилась. — Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?

— Я не хотел ставить вас в неловкое положение.

— Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?

— Я не мог учиться без помощи Артура, — объяснил Джек. — А он был на год меня младше.

— Но нам сказали…

— Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, — тихо проговорил Джек.

— Так ты сделал все это нарочно?

Джек угрюмо кивнул.

— О Боже. — Мэри тяжело опустилась на стул. — Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.

— Это не помогло бы, — возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: — Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…

— Ты не тупой, — резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.

— Ты вовсе не глупый, — повторила она. — Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. — Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. — Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. — Она тихо вздохнула. — Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!

— Все школьные годы мне помогал Артур. — Джек старался говорить как можно спокойнее. — Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… — Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. — Он говорил, что ему нравится читать вслух.

— Думаю, ему действительно нравилось. — По щеке Мэри скатилась слеза. — Он боготворил тебя, Джек.

Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.

— Я должен был его защитить.

— Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… — Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. — Просто он был моим сыном. — Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. — Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.

Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.

Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев — на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.

Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.

Джек оплакивал и свою жизнь, горькие потерянные годы. Бесконечное бегство. Бегство от самого себя. Невыносимая усталость пригибала его к земле. Ему хотелось остановиться. Осесть на одном месте.

Вместе с Грейс.

Он не отпустит ее, не позволит ей исчезнуть. Он пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить их будущее. Если Грейс говорит, что не может выйти замуж за герцога Уиндема, значит, к черту герцогство. В конце концов, он еще вправе распоряжаться собственной судьбой.

— Мне нужно позаботиться о гостях, — прошептала Мэри, мягко высвободившись из его рук.

Джек кивнул, вытирая глаза.

— Герцогиня… — «Господи, что еще можно сказать об Августе Кавендиш, кроме…» — Прости, мне очень жаль.

— Она может занять мою спальню, — предложила Мэри.

При других обстоятельствах Джек запретил бы тете уступать свою комнату, но оба они слишком устали. Пожалуй, этот безумный день следовало отнести к тем случаям, когда приходится поступиться гордостью, чтобы облегчить себе жизнь. Джек благодарно кивнул:

— Это очень любезно с твоей стороны.

— Боюсь, речь идет о простом самосохранении.

Джек ласково улыбнулся.

— Тетя Мэри?

Она уже взялась за ручку двери, но остановилась и обернулась.

— Да?

— Мисс Эверсли.

В глазах Мэри мелькнуло мечтательное выражение.

— Да?

— Я люблю ее.

Тетя вспыхнула от удовольствия.

— Я так рада это слышать!

— И она меня любит.

— Как чудесно!

— Да, — прошептал Джек.

Мэри махнула рукой в сторону холла.

— Ты идешь со мной?

Джек понимал, что ему следовало бы вернуться в гостиную, но объяснение отняло у него слишком много сил. Вдобавок ему не хотелось показываться остальным в таком виде — растерянным, бледным, с покрасневшими глазами.

— Ты не против, если я побуду здесь?

— Конечно, оставайся. — Она задумчиво улыбнулась и скрылась за дверью.

Джек снова повернулся к дядиному столу и медленно провел пальцем по гладкому дереву. Тишина кабинета обволакивала, словно уютное теплое одеяло, а Джеку так нужно было хотя бы немного покоя.

Ему предстояла долгая ночь, и он точно знал, что не заснет. Бессмысленно было даже пытаться. При мысли о том, чтобы что-то делать или куда-то идти, его мутило, и меньше всего на свете ему хотелось думать.

Этой ночью Джек хотел одного: просто быть.

Грейс понравилась гостиная в доме Одли. В этой элегантной комнате, отделанной в мягких кремовых и бордовых тонах, стояли два дивана, изящное бюро и несколько уютных кресел для чтения, расставленных по углам. Милые домашние мелочи придавали гостиной особое очарование. Грейс заметила на столе пачку писем, а на диване — забытое рукоделие. Должно быть, миссис Одли отложила вышивание, услышав стук в дверь. На каминной полке выстроились в ряд шесть миниатюр. Грейс подошла ближе, притворившись, что греет руки у огня.

Это все семейство Одли, лет пятнадцать назад, тотчас поняла Грейс. Первым шел портрет дяди Джека, на второй миниатюре Грейс узнала миссис Одли. Потом… Господи, неужели это Джек? Разумеется, кто же еще? Совершенно не изменился! Как ему это удалось? Конечно, на портрете Джек был моложе, но в остальном выглядел как прежде: то же выражение глаз, та же озорная улыбка.

На мгновение у Грейс перехватило дыхание.

На остальных миниатюрах были изображены дети Одли. Два мальчика и девочка. Грейс склонила голову и прочитала про себя коротенькую молитву, увидев портрет младшего ребенка, Артура. Джек его любил.

Возможно, о нем говорил сейчас Джек со своей тетей. Грейс последней входила в гостиную и видела, как Мэри мягко потянула племянника к соседней двери.

Несколько минут спустя появившийся дворецкий объявил, что комнаты для гостей готовы, однако Грейс задержалась возле камина. Ей не хотелось покидать гостиную.

Она и сама не могла бы сказать почему.

— Мисс Эверсли.

Грейс обернулась, перед ней стояла тетя Джека.

— Вы так тихо подошли, миссис Одли, — улыбнулась Грейс. — Я вас не слышала.

— Это портрет Джека, — произнесла миссис Одли, взяв с полки миниатюру.

— Я его узнала.

— Да, он почти не изменился. А это мой сын Эдвард, он живет на соседней улице. Рядом портрет Маргарет. Теперь у нее уже две дочери.

Грейс перевела взгляд на изображение Артура. Миссис Одли тоже смотрела на него.

— Я сочувствую вашей потере, — после долгого молчания сказала Грейс.

Миссис Одли с усилием сглотнула, но глаза ее остались сухими.

— Спасибо. — Повернувшись, она взяла Грейс за руку. — Джек в кабинете своего дяди. Это в дальнем конце коридора, справа. Идите к нему. — Губы Грейс удивленно приоткрылись. — Идите, — с мягкой улыбкой повторила миссис Одли.

Грейс растерянно кивнула, а в следующее мгновение, даже не успев как следует подумать, уже спешила в дальний конец коридора.

К двери в кабинет.

— Джек? — тихо позвала она, робко приоткрыв дверь. Джек сидел в кресле, лицом к окну, но, услышав ее голос, тотчас обернулся и встал.

Грейс тихо проскользнула в комнату, закрыв за собой дверь.

— Твоя тетя сказала…

Она не успела договорить, Джек уже стоял рядом. Он сгреб Грейс в охапку, притиснул спиной к двери и поцеловал в губы. Поцеловал пылко, стремительно и так страстно, что… о Господи… у нее перехватило дыхание.

Потом он отступил, а Грейс не двинулась с места. Она замерла, привалившись спиной к двери, тяжело дыша. Колени у нее подгибались, она едва держалась на ногах и не смогла бы произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Никогда прежде она не испытывала такого острого желания.

— Иди спать, Грейс.

— Что?

— Когда ты рядом, искушение слишком велико. — В голосе Джека звучала усталость, сдерживаемая страсть и многое, что невозможно было высказать словами.

Грейс потянулась к нему, не в силах справиться с собой.

— Не в этом доме, — покачал головой Джек, хотя глаза его потемнели от желания. — Иди, — хрипло прошептал он. — Пожалуйста.

И Грейс ушла. Она взбежала по лестнице на второй этаж, нашла свою спальню и забралась в постель.

Всю ночь она пролежала без сна, то дрожа как в лихорадке, то плавясь от жара.