Красивая пара

5

Ребенок! На нее словно обрушился водопад ледяной воды. Она с трудом выпрямилась и сдавленным голосом произнесла:

— Отойди от меня.

Джанкарло отпрянул назад, не сводя с нее глаз. Она с трудом села на стул, смущенно одернула на груди свитер.

— Я обещал самому себе, что не брошусь на тебя, Джилли, однако мне хватило всего одного взгляда, чтобы понять, как сильно я тебя хочу. Даже с этим смешным мячиком…

Большая и теплая ладонь мягко легла на ее живот, в глазах Джанкарло прыгали искорки смеха. В этот самый момент ребенок беспокойно зашевелился. Джанкарло как зачарованный уставился на ее живот и произнес тихим и нежным голосом:

— Не могу дождаться того момента, когда мы пойдем к алтарю. Наконец-то я смогу позаботиться о вас обоих так, как следует! Я не причинил вреда тебе или малышу?

— Нет, нисколько.

Джилли переполняли самые разные чувства. С одной стороны, она не могла врать ему, с другой — она не может позволить Джанкарло снова одержать над ней верх. Как он ухитряется так выводить ее из себя? Они не виделись пять месяцев, и вот теперь он снова врывается в ее жизнь и, как ни в чем не бывало, предлагает пожениться. Словно подарок делает!

— Что касается алтаря, в этом нет никакой необходимости!

Она вложила в свои слова максимум холодного презрения. Единственное, что интересует Джанкарло, — это ребенок. Она, Джилли, ему не нужна.

Джилли едва не расхохоталась, увидев, с каким озадаченным видом он уселся напротив нее.

— Я имею в виду, что не нуждаюсь в твоих шикарных аристократических жестах. О своем ребенке я позабочусь сама. Выпьешь кофе? Перед уходом, я имею в виду.

Она при всем желании не успела бы даже двинуться с места. Джанкарло мгновенно оказался перед ней и схватил ее за плечи.

— О чем ты, черт побери, говоришь, Джилли! Какой, к дьяволу, аристократизм! В моих жилах нет ни капли дворянской крови!

— Странно, а я думала, что вес графы — дворяне.

Он замолчал, а затем жестокая, циничная усмешка исказила его красивое лицо.

— Так вот что тебя так задевает. Мой титул. Что ж, я должен был догадаться, что ты не похожа на большинство окружающих меня женщин. Тем это нравится.

Карие глаза скрестились взглядом с голубыми. Сердце Джилли совершило головокружительный, прыжок в груди и приземлилось где-то позади желудка. Она слишком хорошо помнила его взгляд.

— Я никогда не стремился к этому. Не хотел никакого титула и даже не думал об этом. Три года назад мой старший брат погиб. Титул перешел ко мне. Только и всего, ничего не изменилось. Неужели ты думаешь, что я способен променять свой образ жизни и свою работу на тихий уют семейного поместья?! Я ведь работал на ведущих финансовых рынках мира, я был занят двадцать пять часов в сутки… Когда мы встретились с тобой, Джилли, у меня был первый выходной за три года, и я впервые после смерти брата приехал в Десенцано!

— Зачем ты сейчас мне об этом рассказываешь?

Джилли инстинктивно сторонилась Джанкарло, боялась прикоснуться к этому сильному телу, почувствовать знакомый и влекущий запах его волос. Боялась — и желала этого больше всего на свете.

— Я рассказываю тебе об этом, потому что в тот день, когда я впервые увидел тебя, ты была так свежа и прекрасна, так беззаботна и очаровательна, что я забыл обо всем на свете. Мне просто хотелось почувствовать себя таким же свободным и счастливым, неужели это так трудно понять?

Джилли никогда всерьез не задумывалась о богатстве. Ее вполне устраивала ее собственная жизнь, денег ей всегда хватало, но она, разумеется, понимала, что большие деньги дают человеку и большие возможности. Слова Джанкарло о ее красоте бальзамом пролились на измученное сердце, но теперь она постепенно приходила в себя.

— Я все прекрасно понимаю, однако женитьба…

— Да, Джилли! Ты выйдешь за меня замуж и родишь мне ребенка. Я не затем гонялся за моей маленькой блондинкой все эти месяцы, чтобы она дала мне от ворот поворот!

Его смуглая рука властно легла на ее округлившийся живот. Джанкарло улыбался.

— Ты моя и этот малыш — мой!

Как он это делает? Минуту назад перед ней был необузданный самец, а теперь ей улыбается добрый и нежный мужчина. Джилли кивнула, решив, что он спрашивает, его ли ребенка она носит.

Джанкарло ответил ей нежным и легким поцелуем, едва касаясь ее губ. Его руки скользнули по ее спине, прижали крепче, и ошарашенная Джилли вновь отметила, что он с трудом сдерживает свое возбуждение.

Она старалась сдерживаться, но ее тело само отвечало на опасную близость любимого мужчины.

— Ты хочешь меня, и я тебя хочу, что же еще нам обоим требуется?

— Джанни…

Его язык властно раздвинул ее губы, и поцелуй превратился в пожар, сжигающий несчастную Джилли и не оставляющий ей шансов на спасение. Она беспомощно поникла в руках Джанкарло.

— Джанни… ты сказала, Джанни! Ты не забыла!

Он чувствовал дрожь ее тела и целовал ее все более страстно. Когда он отстранялся от нее и окидывал ее красноречивым взглядом блестящих глаз, она с ужасом и радостью видела в его глазах нетерпеливое желание и еще что-то, что радовало ее куда больше.

Джанкарло сдерживался из последних сил. Больше всего на свете ему хотелось овладеть ею прямо здесь и сейчас, но он взял себя в руки и отпустил ее, с трудом переводя дыхание.

— Одним кофе здесь не обойтись. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.

Джилли улыбнулась ему в ответ. Похоже, она оценила его мужской подвиг.

— У меня в баре осталось полбутылки виски, еще с Рождества. Посиди, я принесу.

Ей самой было необходимо на некоторое время отойти от него подальше. Джанкарло был абсолютно прав. Она хотела его, с первого момента их встречи хотела так, как никогда и никого на свете. Джанни, Джанкарло — какая разница, она просто любит этого мужчину! Джилли шла на кухню, чувствуя, как дрожат ноги.

Если быть честной до конца, то предложение Джанкарло всегда было верхом ее мечтаний, к тому же оно пришлось как нельзя более кстати.

Джилли достала бутылку и стаканы, налила себе молока, а Джанкарло — виски. Когда она вернулась в комнату, любимый мужчина стоял у комода и рассматривал фотографию в простой серебряной рамке, на которой сидели, тесно обнявшись, мужчина и женщина.

— Твои родители? Я ни разу не додумался спросить… где они?

— Умерли. Оба.

— Так ты одна-одинешенька на всем белом свете?

Джанкарло поспешно забрал у нее стаканы из рук и поставил на кофейный столик.

— В твоем положении нельзя ничего носить!

— Я не больна, я беременна. Между прочим, я все еще работаю.

Она вздохнула, садясь в кресло. От работы она сильно уставала, но не собиралась в этом признаваться. Его темные глаза неотрывно следили за ней, и Джилли почувствовала легкое раздражение.

— Работаешь!

Судя по его интонации, Джанкарло считал ее сумасшедшей. Он со стуком поставил стакан на стол и нахмурился.

Джанкарло летел в Англию в дурном расположении духа, не очень представляя себе, что именно он хочет сказать Джилли, однако, едва увидев ее, сделал предложение, не задумываясь. Теперь он был рад этому. Джилли одна на всем белом свете, ей тяжело, а он ни разу не удосужился разузнать о ее жизни побольше. Что ж, теперь все изменится. Обязательно изменится!

— Насколько я помню, ты собиралась стать химиком-исследователем? Забудь об этом. Теперь ты близко к лаборатории не подойдешь! Там можно что-нибудь подхватить и навредить ребенку.

Джилли вскинула голову, хотела что-то сказать, но осеклась. Джанкарло был совершенно серьезен.

— Но…

— Никаких «но»! С завтрашнего дня увольняешься. Я все устрою.

— Погоди немного…

— Нет. Не в этом случае. Моя жена не будет работать в лаборатории.

— Джанкарло, на дворе двадцатый век. Женщины работают, даже если они беременны. Некоторые делают небольшой перерыв, месяца на три, а затем…

— Не ты.

Его голос был тверже алмаза и холоднее льда. Вообще-то, можно было бы поспорить, но Джилли с удивлением поняла, что ей не хочется этого делать. Приятно, когда решения за тебя принимает мужчина.

— Что с тобой? Ты не споришь!

Джанкарло в изумлении выгнул бровь, и она не удержалась от легкомысленного хихиканья.

— Ты хотел бы, чтобы было иначе?

Он стоял прямо перед ней, такой мужественный, сильный, решительный, и в сердце Джилли затеплилась надежда, что у них может что-нибудь получиться. Она ведь любит его, она носит его ребенка, и Джанни хочет жениться на ней…

— Нет. Не хочу. О, Джилли!

К ее громадному изумлению Джанкарло опустился перед ней на колени. Он бережно взял ее руку и накрыл своей огромной ладонью. Голос его слегка дрожал, он говорил медленно, старательно подбирая слова.

— Я знаю, что наши отношения начались весьма бурно… Я также знаю, что это не лучший способ хорошо узнать друг друга, но… Джилли, я действительно хочу, чтобы ты вышла за меня, и это вовсе не из-за ребенка. Чем скорее это стучится, тем лучше.

Он поднес ее руку к губам, и Джилли вся задрожала от этого нежного прикосновения. Джанкарло медленно поднял голову, и когда его темные глаза скользнули по прекрасному лицу Джилли, она безошибочно рассмотрела страсть и любовь, горевшие в них.

— Джилли, любовь моя, дай мне еще один шанс! Я не хочу принуждать, но… давай поженимся поскорее!

Джилли хотела сказать, что не считает это хорошей идеей, но теплые руки, обвивавшие ее талию, лишали воли. Она не могла сопротивляться. Их губы снова встретились. Этого она и боялась весь последний час. Глупое тело отказывалось подчиняться рассудку, она слишком сильно желала этого мужчину. Почему? Джилли не знала. Все ее чувства были обострены, блаженство бурлило в крови пузырьками шампанского. Его язык настойчиво раздвигал губы, сплетаясь с ее языком, сильные руки нежно и властно прижимали к себе разом ослабевшее тело.

— Если бы ты знала, любимая, что ты со мной делаешь! Ты прекрасна, ангел. Скажи мне да!

На протяжении последних месяцев она сотни раз говорила себе, что будет прекрасной матерью-одиночкой, однако честно ли это по отношению к ребенку? Голубые глаза Джилли сверкали, словно бриллианты. Теперь у нее есть шанс. Джанни предлагает замужество, что ж, два родителя в любом случае лучше, чем один. Господи, ей даже не надо искать компромисс, ведь она любит этого мужчину!

Однако вместо желанного «да» из ее губ вырвалось совершенно другое:

— Кто была та рыжеволосая?

— Натали. Жена моего кузена. Он сейчас на Дальнем Востоке, у него там бизнес, так что я замещал его на званом обеде. Клянусь, только на обеде!

Джилли испытующе посмотрела ему в глаза — и поверила.

— Что ж… В таком случае… Да! Да, да и еще раз да!

Она обвила руками его шею, длинные ресницы, затрепетав, опустились, и она сама потянулась к его губам.

Джилли не видела, как в траурных глазах промелькнуло торжество, и Джанкарло нежно и властно привлек ее к себе.

— Ты сделала меня счастливейшим из мужчин!

Все происходящее слишком походило на сон, и Джилли хотелось каждую секунду слышать подтверждение его слов.

— Никогда в жизни я не хотел ничего сильнее, чем назвать тебя своей женой. А еще — заняться с тобой любовью. Сегодня. Сейчас. Так, как нужно было это сделать тогда, в первую нашу ночь. Медленно, не спеша, очень нежно…

— Звучит заманчиво.

— Не здесь, любимая. В спальне.

Он подхватил ее на руки и понес наверх.

При взгляде на двуспальную кровать Джанкарло хотел сразy же повалить на нес Джилли, но сдержался и медленно опустил ее на ноги.

Джилли стояла, словно во сне. Джанкарло обнимал ее за талию, и его пылающие желанием глаза жадно скользили по ее лицу и фигуре, однако, когда его рука оказалась у нее под свитером, она словно окаменела.

Она совсем забыла о своем теперешнем положении!

— Нет! Я… я изменилась… Я толстая, у меня не осталось талии…

Джанкарло едва удержался от смеха. Джилли была прелестна и так по-детски растеряна, что у него не хватило духу расстраивать ее. Он мягко провел рукой по пылающей от смущения щеке девушки.

— Ты не толстая, Джилли, ты вся светишься, ты носишь моего ребенка, и я никогда не видел тебя более прекрасной! Но если ты нервничаешь… раздень меня первым, Джилли.

Он мгновенно скинул ботинки и носки и выпрямился, глядя ей в глаза. Медленно расстегнул две верхние пуговицы и прошептал;

— Помоги мне…

Забыв о смущении, она быстро расстегнула оставшиеся пуговицы, стянула рубашку с его широких плеч и в восхищении провела пальцами по смуглой груди, покрытой густыми черными волосами. Ее зрачки расширились, и она зачарованно прошептала:

— Ты горячий. И такой большой. Джанкарло глубоко вздохнул. Не просто горячий. Еще одно прикосновение — и он сгорит. Все равно, даже если это убьет его, сегодня он все должен сделать правильно!

— Теперь брюки, ангел…

Она помедлила всего секунду, прежде чем расстегнуть молнию на брюках. Сквозь тонкую и ненадежную преграду ткани Джилли почувствовала, как напряжена его мужская плоть. Она затрепетала, предвкушая его наготу.

Брюки соскользнули на пол, и он переступил через них. Джилли, увлеченная своим занятием, не видела судорогу, пробежавшую по смуглому лицу Джанкарло в тот момент, когда пышные золотые волосы Джилли скользнули по его обнаженным бедрам. Он поспешно поднял девушку со стоном: — Хватит! Я могу не удержаться… Их губы снова слились в мучительном и жадном поцелуе, а руки Джанкарло уже освобождали Джилли от свитера, скользили по напряженной груди, ласкали соски.

Она дрожала, все ее тело пылало, руки судорожно скользили по могучей груди мужчины.

Теперь она не вспоминала о своей талии, вернее, о ее отсутствии, она вообще не вспоминала ни о чем, жадно отвечая на его поцелуи. Джанкарло быстро и ловко освободил ее от эластичных леггинсов и лукаво усмехнулся:

— А где же трусики, Джилли? Господи, я ведь даже не представлял, как красива может быть женщина…

Он в восхищении разглядывал ее, пока руки нежно скользили по высокой, слегка располневшей груди, розовым соскам, округлившемуся животу, бедрам, по шелковистому треугольнику внизу живота…

— Джилли, ты самая прекрасная женщина на свете!

Его губы нежно приникали к плечам и груди Джилли, и она отвечала глухим и счастливым стоном. Она не могла отвести глаз от бронзового торса и широких плеч, жадно, не стесняясь больше, разглядывала стройные узкие бедра и мускулистый живот, прикасалась к нему, ласкала, и сапфировые глаза сверкали так же, как сверкали они у праматери Евы.

Джанкарло застонал и осторожно опустил ее на постель. Прикосновение его обнаженного тела к ее коже породило пожар, в котором Джилли страстно желала сгореть. Кровь с шумом бурлила в жилах, сердце оглушительно стучало, и она со стоном припала к его груди.

Джилли ощущала его жадные губы у себя на груди, а через мгновение его язык оказывался у нее во рту, и ее тело выгибалось в сладкой муке. Тонкие пальцы впивались в его плечи, но Джанкарло не замечал этого, жадно целуя и лаская ее трепещущие груди. Она шептала его имя, металась в его объятиях, а он только сдавленно бормотал в ответ:

— Не спеши, любимая моя, не спеши…

Джилли сама целовала его, жадно, бесстыдно, выгибаясь в сильных руках, моля с продолжении. Джанкарло нежно провел ладонью по животу… затем его рука скользнула ниже.

Теперь сильные, но нежные пальцы бережно ласкали ее пылающую плоть, и возбуждение, охватившее Джилли, не позволяло, ей больше сдерживаться. Она громко стонала, глаза затуманились страстью. Почти обезумев, она жадно скользила губами по его груди, затем обхватила губами маленький и твердый сосок, принялась ласкать его языком, отчего из груди Джанкарло вырвалось почти звериное рычание. Ее пальцы впивались в закаменевшую от напряжения спину мужчины, а его пальцы с беспощадной нежностью доводили ее до исступления. Джилли задыхалась от любви и страсти, наконец ее рука скользнула по его груди и животу, и через мгновение она уже ласкала его плоть, страстно желая слиться с ним воедино. Джанкарло бережно, но властно отвел ее руки.

— Нет, не так. Я не хочу причинить тебе или ребенку вред…

Он перекатился на спину, так что она оказалась сверху, и медленно, очень осторожно вошел в нее.

Ее сапфировые глаза расширились, тонкие пальцы судорожно заскользили по его груди. Джанкарло притянул ее к себе, обхватил губами напряженный сосок.

Он придерживал ее за талию, не позволяя совершать резких движений, двигаясь ритмично и осторожно, медленно и неуклонно подводя ее к наивысшей точке блаженства. Джилли уже не понимала, где она находится и что с ней происходит, реален был лишь он, ее мужчина, его горячее, сильное тело, его нежные руки, его любовь. Сами не заметив того, они поменялись местами, и теперь черные глаза сверкали над ней, и желанная тяжесть его тела наполняла сердце неожиданной лег костью. Движения Джанкарло становились все быстрее и судорожнее, Джилли задыхалась, в глазах вспыхивали и гасли мириады новых галактик, а затем в ослепительной и радужной вспышке исчезло все, что когда-то имело значение, и лишь их имена, выкрикнутые пересохшими от страсти губами, закружились в бездонной темноте, обрели плоть и смысл, вернули в реальность.

Они лежали, вздрагивая, остывая, растворяясь в блаженной нежности друг к другу, и Джилли шептала имя Джанкарло, а Джанкарло молча покрывал ее лицо поцелуями.

— Мне казалось, первый раз был прекрасен, но теперь…

— Ш-ш-ш! Я знаю.

— Я не думала…

— Теперь ты знаешь, почему я тогда был в бешенстве.

Джанкарло смотрел в ее темно-голубые глаза, и в его голосе звучала спокойная уверенность мужчины, только что принесшего блаженство и удовлетворение своей женщине. Джилли слегка нахмурилась неприятным воспоминаниям.

— Ты боялся, что я забеременею? Так?

— Нет, любимая. Меня слегка испугал факт твоей невинности, но сердился я потому, что не смог дать тебе того, что ты заслуживала. Я потерял контроль над собой. Ты была слишком невинна, чтобы понять разницу, но я-то знал! Это был удар по мужскому самолюбию, и я выместил ярость на тебе, за что и приношу еще раз свои извинения.

— Теперь понимаю.

Джилли неудержимо захотелось рассмеяться. Джанкарло, герой-любовник, считал, что потерпел неудачу в постели!

— Тогда мне было не смешно. Обещаю, что больше этого не повторится. Остаток жизни я проведу, занимаясь с тобой любовью, и клянусь, ты об этом не пожалеешь!

Он опять поцеловал ее, на этот раз более страстно, от губ перешел к шее, затем к груди…

Джилли лежала, молча и блаженно глядя на темную голову, покоившуюся у нее на животе. Она все еще не могла поверить в это чудо: Джанкарло с ней, он любит ее.

— Ты не обязан на мне жениться…

В конце концов, пусть у него будет шанс! Сегодня все и так слишком хорошо.

Его губы скользнули по шелковистой коже живота Джилли.

— Наш сын. Я обязан на тебе жениться. Знаешь почему? Потому что я больше не хочу жить без тебя.

Она молча и испытующе смотрела в темные, как ночь их любви, глаза. Ей хотелось ему верить, очень хотелось. Только одно волновало Джилли: ему нужна она или их ребенок? Их сын?

— А если родится девочка?

— Девочка, мальчик, какая разница? Главное, чтобы ты была со мной.

С этими словами он обнял ее, и все повторилось еще раз, только с еще большей нежностью, окончательно развеявшей все страхи Джилли. У нее не оставалось больше сомнений: Джанкарло любит ее, всегда любил, и теперь все наладится.