Кровавая любовь

Глава 15

Ленор

Я спала как убитая.

Может быть, из-за смены часовых поясов, а, может быть, из-за того, что вчера я пила кровь не только у Матиаса, но и у Солона. Утолила голод, который медленно выходил из-под контроля. Или, может быть, дело в том, что мой другой голод, физический, по возлюбленному, горевший сильнее и ярче всего, наконец-то угас.

Вчера я отдала Солону все, что у меня было. Снова и снова. Искушая судьбу, искушая его зверя, каждый раз, когда мы кончали. После того, как занялись сексом на глазах у Матиаса, мы покинули Красный мир и вернулись в отель, где провалялись в постели несколько часов подряд, трахая друг друга до одури, наверстывая упущенное.

Мне больно, я сыта и… Черт, счастлива. Такой счастливой я себя не чувствовала долгое время. Цепляюсь за это счастье, потому что знаю: только оно поможет. Мы попали в ситуацию, в которой у нас нет преимущества, из которой мы можем не вернуться.

«Даже не думай об этом», — говорю я себе. — «Сосредоточься на том, что происходит сейчас».

Я чувствую, как двигается матрас, открываю глаза, вокруг темно, но они быстро привыкают. Понятия не имею, который час из-за смены поясов и затемненных штор, но на самом деле это неважно, потому что Солон протягивает руку и проводит ладонью по моему животу, а потом между ног. Несмотря на то, что только проснулась, я уже мокрая.

— Посмотри на себя, — бормочет Солон, его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на губах, потом на груди и на промежности. — Посмотри, какая ты идеальная, черт побери. — Он убирает руку, восхищаясь блестящими и скользкими пальцами, проводит по ним языком, посасывая их во рту. — Я никогда не смогу насытиться тобой, моя дорогая.

— Ну и славно, — замечаю я, улыбаясь ему, как влюбленная дурочка.

Он улыбается в ответ редкой, но красивой улыбкой, от которой у меня перехватывает дыхание, а затем забирается на меня сверху и опускает голову между моих ног. Солон не торопится, облизывает, кусает, лакомится, а я кончаю миллион раз подряд. Затем, когда у меня начинает кружиться голова от оргазмов, он входит в меня и трахает, как неутомимая машина, пока гостиничный номер не наполняется нашими первобытными криками.

Мы повторяем это все утро, пока, в конце концов, не оказываемся в душе. Он невероятно чувственно моет мои волосы шампунем, а затем я делаю то же самое с ним, завершая это заслуженным минетом.

Раздается стук в дверь как раз в тот момент, когда мы выходим из душа. Солон слегка хмурится, надевая пушистый гостиничный халат, а затем расслабляется.

— Это они.

— Кто «они»? — спрашиваю я, вытираясь полотенцем.

— Калейд, Наталья и Валту, — отвечает он. Выходит из ванной, закрывая за собой дверь, а я надеваю халат и туго завязываю пояс. Вчерашний день был полон вуайеризма, но мне не хочется устраивать шоу для всех подряд. Я быстро заворачиваю мокрые волосы в полотенце и выхожу в комнату.

Калейд, Наталья и Валту стоят посреди зала, разговаривая с Солоном. Непривычно видеть Дракулу в одежде, поскольку единственный раз, когда я его видела, — это когда он полностью был обнажен и кончал в рот какой-то цыпочке. Однако он стильный: накрахмаленная черная рубашка и белые льняные брюки, коричневые мокасины без носков, а его волосы, которые вчера были волнистыми и растрепанными, теперь тщательно уложены.

Я замираю на мгновение, наблюдая за ними четырьмя, охваченная благоговейным чувством, ведь застала необычный фрагмент истории. Калейд, Наталья и Солон практически не имеют возраста, и все они прямые потомки Скарде. И я уверена, что Дракула тоже существует уже на протяжении веков. Все они — машины для убийства, могущественные животные, которые могут легко стереть людишек с лица земли, если захотят. Конечно, они нужны им для пропитания, но кто сказал, что вампиры, живущие уже сотни лет, набравшиеся уникального жизненного опыта, отработав навыки хитрых и великих хищников, не смогут убить большинство людей на планете и поработить остальных, выращивая их так же, как люди скот?

Содрогаюсь от этой мысли. Только по милости Божьей эти четверо остаются в стороне. И даже тогда я могу быть уверена только в Солоне. Он аутсайдер в этой группе и аутсайдер в мире вампиров. Никому не нравится охотник за головами, который зарабатывает на жизнь продажей вампиров ведьмам в обмен на магию.

И все же Солон здесь с ними. Возможно, потому, что могущественнее остальных, может быть, потому, что он первый обращенный вампир, или, может быть, как раз, из-за подаренной ему магии.

«Или, может быть, он здесь только из-за тебя», — говорю себе.

При этих словах Солон смотрит в мою сторону и подзывает меня.

— Это и тебя касается, Ленор. Иди сюда.

Я сглатываю, почувствовав нервозность, особенно когда Калейд, Наталья и Дракула одновременно смотрят на меня пронзительным взглядом. Видеть их в Красном мире — это одно, но в реальном мире, в моем гостиничном номере — появляется осознание, насколько опасной может быть эта группа существ для кого-то вроде меня.

Черт, надеюсь, я все правильно делаю.

Калейд ухмыляется, как будто услышал.

— Мы как раз обсуждали план. Поскольку вы с Солоном вчера так внезапно ушли, пропустили то, о чем я говорил с Валту и Натальей. Но, должен сказать, сейчас вы оба выглядите вполне здоровыми.

— Не такие уж уродливые, — комментирует Дракула, глядя на Солона.

— Итак, каков план? — спрашиваю я, складывая руки на груди.

— Мы вчетвером вылетаем сегодня вечером, — говорит Калейд. — Полетим на моем самолете. Он доставит нас в Тромсё в Норвегии, за Полярным кругом. Наш отец жил в деревне, спрятанной в Красном мире, но он двинулся дальше. На север. В более глубокие миры.

— Есть более глубокие миры? — спрашиваю я, но как только слова слетают с моих губ, я слышу Джеремайса в голове. Мы в одном из многих миров, доступных тебе, дорогая дочь. Миры, которые существуют, если только знаешь, где их искать.

— Те, которые Скарде создал сам, — говорит Наталья монотонным голосом. — К некоторым, таким как Красный мир, у нас есть доступ. К другим — нет.

— И как мы получим доступ? — спрашивает Солон. — Потому что высадиться за Полярным кругом и просто вынюхивать в лесу, как ищейки, не очень-то похоже на план.

— Это сработает, — решительно говорит Калейд. — Я всегда чую, где был отец. Для тебя прошло много времени, Солон, но не сомневаюсь, что ты тоже почувствуешь. Возможно, даже сильнее. Ты, ну, не такой рассеянный, как я. Мы пойдем по следу, узнаем, где он вошел в другой мир.

— И снова, как мы получим доступ? — спрашивает Солон. — Если его миры открыты не для всех, почему ты думаешь, что они откроются для нас?

— Из-за нее, — говорит Дракула, пристально глядя на меня. — Потому что у нас его невеста.

Меня захлестывает волна отвращения.

— Он узнает, что мы идем, — отмечает Наталья.

— Я на это и рассчитываю, — говорит Калейд.

— Э-э, извините, — говорю я, поднимая руку. — Говорит приманка. Если он узнает, что мы идем за ним, то почему вы уверены, что он не уничтожит нас всех?

Наталья качает головой.

— Уверена, так бы он и сделал. Если бы мог. Но мы думаем, что его новая армия не сможет покинуть тот мир. Мы бы их уже увидели.

— Ладно, но Темный орден тоже был его армией, и они прилетели, чтобы забрать меня, — говорю я.

— Темный орден путешествует через межпространство. Так же, как твой отец, — указывает Калейд.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.

Он моргает, глядя на меня, и я не могу прочитать выражение его лица. Однако достаточно того, что Солон внимательно изучает брата, и между его бровями появляется морщинка.

— Все знают это, — отвечает он. — Ты новенькая, Ленор. Тебе нужно многое наверстать.

— Что ж, и лучше побыстрее, — хмыкает Дракула, поигрывая блестящим серебряным «Ролексом» на своем запястье. — Потому что если мы двинемся сегодня вечером, то у нас остается не так уж много времени на подготовку.

— И как ты предлагаешь нам подготовиться? — спрашивает Калейд, скрещивая руки на груди. — Не существует карт. Мы не можем спланировать сражение. Мы просто должны пойти и посмотреть, что произойдет.

— Это худший план в мире, — тихо замечает Солон.

— Я и забыл, что из тебя импровизатор так себе, — иронизирует Калейд. — Послушай, нам не нужно оружие, нам ничего не нужно.

— Ну, мне, по крайней мере, нужно собрать вещи, — говорю я им.

Наталья смеется.

— Ты собираешься тащить туда чемодан? Глупышка, это не такая поездка. Мы будем бродить по лесу неизвестно сколько. А как только окажемся в другом мире, понятия не имеем, что нас ждет.

— О, здорово, — говорю я, нацепляя фальшивую улыбку. Но все равно возьму с собой зубную щетку. Вампирам не нужно пользоваться дезодорантом или чистить зубы, потому что от них никогда не исходит неприятный запах, а на зубах не появляется налет или кариес. Но я все еще частично человек. И отказываюсь быть вонючкой в группе.

— Нам нужно понять, что делать, если мы попадем в его мир, — говорит Солон. — Мы не можем просто так зайти туда с Ленор.

Калейд кладет руку на плечо Солона и сжимает его.

— И поэтому ты здесь, старший брат. Теперь ты — мозг операции. Разберись с этим.

Солон бросает на меня взгляд, и в кои-то веки я не вижу в нем той холодной, наглой уверенности, которая обычно присуща. Он выглядит немного потерянным.

Это будет нелегко.

***

В восемь вечера мы впятером садимся в частный самолет Калейда и летим на северо-запад, туда, где солнце буквально не заходит. Когда самолет приземляется на окраине Тромсё, удивительно большого города, окруженного горами, которые исчезают в мерцающем Северном Ледовитом океане, я понимаю, почему вампирам приходится отступать в темные миры в летние месяцы. Хотя те, кого знаю, прекрасно переносят солнце, уверена, что, пожив с круглосуточным солнцем, даже они бы начали злиться.

Мы выходим из самолета, и нас забирает другой таинственный водитель на большом черном внедорожнике. Потом выезжаем из города, расположившегося вдоль темно-синих фьордов и заснеженных горных хребтов, направляясь на восток.

И почти не разговариваем во время поездки. Все погружены в свои мысли. Солнце ненадолго садится, а затем снова появляется, небо всегда бледно-голубое, звезд не видно. Есть в этом нечто волшебное. Моей вампирской стороне это не нравится, но ведьмовская оживает. Она хочет быть с солнцем, хочет бегать вдоль ручья и по полям, сливаясь с матерью-природой. Внутри меня есть дикость, которая хочет вырваться на волю. И впервые за долгое время глубоко внутри возникает это сияющее чувство, исходящее из колодца. Но это не тьма, а сплошной свет.

Солон тянется к моей руке и крепко сжимает ее, отчего внутри все переворачивается.

«Твоя энергия искрится», — говорит он мысленно, глядя на меня с обожанием. — «Что случилось?»

«Не знаю», — говорю, улыбаясь. — «Это земля. В ней есть что-то такое пробуждающее. Я чувствую, как назревает магия».

«Я тоже», — говорит он. — «Продолжай в том же духе». Он смотрит на остальных вампиров, которые все глядят в окно на проплывающие мимо леса. — «Вероятно, нам это понадобится».

Машина останавливается в конце длинной лесовозной дороги. Мы все выходим, и Калейд кивает на узкую тропинку, которая исчезает в сосновом лесу.

— Туда, — говорит он, беря инициативу на себя.

Я смотрю на Солона.

— Ты что-нибудь улавливаешь?

Он поджимает губы, лицо искажается в гримасе, кивает.

— Да, — произносит он с презрением. — Я… чувствую, что он был здесь. Это больше, чем просто ощутить запах, это… знание.

— Я же тебе говорил, — бросает Калейд через плечо. — Ты все еще связан со Скарде так, как тебе и не снилось. А теперь давайте разорвем эту связь навсегда.

Наталья следует за Калейдом, я за ней, Солон за мной, Дракула замыкает шествие. Мы входим в лес. И когда полуночное солнце достигает верхушек деревьев, просачиваясь сквозь мох и лесные кусты, я снова чувствую, как во мне трепещет энергия. На этой земле преобладают ведьмы. Здесь так много жизненной силы, что она течет сквозь меня.

Мы идем так по лесу, по крайней мере, пару часов, сладкий запах сосны наполняет мою душу, солнечный свет придает сил, а остальных, кажется, немного истощает. Колодец внутри меня словно увеличивается в объеме, и вместо полумесяца, который я обычно вижу отраженным на чернильной поверхности, теперь сияет солнце. Оно ослепляет.

Внезапно я слышу, как Солон издает удивленный звук у меня за спиной, и оглядываюсь через плечо, видя гигантского мотылька, выпорхнувшего из леса и направляющегося прямо ко мне.

Я останавливаюсь как вкопанная, инстинктивно протягиваю руку. Мотылек летит прямо на меня. Это тот же самый Бражник смерти, которого я видела в Сан-Франциско. Знаю, что это он. Как и Солон ощущает своего отца, я ощущаю нечто врожденное. Это необъяснимо.

Мотылек садится мне на руку, его крылья медленно хлопают, усики с любопытством направлены в мою сторону.

— Огромная тварина, — говорит Дракула и надвигается на меня с протянутой рукой, готовый раздавить жука.

Затем Солон выбрасывает руку вперед и хватает Дракулу за запястье, останавливая его в последнюю минуту.

— Не смей, черт возьми, — злобно рычит на него Солон. — Это ее фамильяр.

— Ее что? — спрашивает Наталья, подходя к нам.

— Да, что? — повторяю я, уставившись на мотылька, который в ответ смотрит на меня. — Мой фамильяр?

— Ты ведьма, лунный свет, — поясняет Солон, неохотно отпуская Дракулу, который поглаживает свое запястье. — У всех ведьм есть фамильяры.

— Да, но фамильяр — это кошка, или лиса, или что-то такое… а не… насекомое, — протестую я.

— Уродливая букашка, — фырчит Калейд. В его голосе слышится нотка злости, которая выводит меня из себя. Судя по тому, как Солон напрягается, думаю, он со мной согласен.

— И что он дает? — спрашивает Наталья. — И откуда ты знаешь, что это такое?

— Я уже видел его раньше рядом с Ленор, — отвечает Солон, к моему удивлению.

— Да? — спрашиваю. — Потому что я видела только два раза.

— Ты не искала, — говорит он. — Или не была готова увидеть. Фамильяр дает о себе знать, когда ведьма готова. Я провел достаточно времени с такими, как ты, и знаю, как все работает. Уверен, родители сказали бы тебе, если бы ты спросила.

— Джеремайс ничего не говорил.

— У него не было фамильяра, — мрачно говорит Солон. — Они недостаточно могущественны для него. У него были ученики.

Передо мной всплывает образ одинаковых черноволосых девушек в белых платьях. Они выскользнули из-под земли, были одинаковыми и странными. Интересно, настоящие ли они вообще.

Пока я размышляю над этим, мотылек снова взлетает, исчезая в лесу.

— Куда он? — спрашиваю я, внезапно чувствуя себя опустошенной из-за его отсутствия, как будто он привязывал меня к старой жизни, к чему-то безопасному и утешительному. — Разве он не нужен для чего-то? Помогать как-то?

— Может быть, пока нет, — говорит Солон, немного обнимая меня за талию. — Просто дал о себе знать.

Калейд прочищает горло и сердито смотрит на нас.

— Ладно, хватит разговоров о дебильном мотыльке. Нам нужно идти. — Он поворачивается и снова начинает идти.

— Властный ублюдок, — бормочет Дракула у нас за спиной.

Однако после инцидента с мотыльком кажется, что-то изменилось. Чем дальше мы заходим в лес, чем дольше идем, тем менее солнечным и волшебным все кажется. Ох, здесь определенно есть энергия, но она не светлая. А темная.

И тут комары. Их тонны, огромные, и все они продолжают жужжать вокруг меня. Каждые пять секунд я прихлопываю их, а Дракула смеется. Мудак. Одни кровососы не помеха для других, а для меня еще какая. Наверное, их привлекает моя ведьмовская — человеческая — сторона.

«Ты чувствуешь это?» — говорит Солон у меня в голове, пока мы идем.

«Как меня пожирают комары? Да, чувствую. И нет, мне это не нравится».

«Нет», — говорит он. — «Не комары».

«Темнота?»

«Да. Темнота. Меняется. Мы приближаемся», — говорит он. — «Все становится странным».

Я чуть не смеюсь. Что вообще у этих вампиров можно считать странным?

Но через некоторое время понимаю, что имел в виду Солон.

Потому что в лесу становится темнее, как будто солнце снова село, как будто оно никогда не доберется до этого места. Возникает неприятное чувство, что мы не одни. Я продолжаю смотреть на лес, вглядываясь сквозь темные деревья, но ничего не вижу. Однако это чувство странно знакомо, как будто на меня смотрит тот, кто смотрел раньше.

«Там что-то на деревьях?» — спрашиваю Солона. — «Я чувствую, за нами наблюдают».

«Верно», — говорит он, так легко, что я почти останавливаюсь.

«Кто?»

«Не кто, а что», — поправляет меня он. — «Не хочу о них думать. Они от этого становятся сильнее».

О боже.

Калейд бросает на нас раздраженный взгляд через плечо, словно чувствует, что я хочу остановиться из страха.

«Продолжай идти», — подбадривает Солон. — «Ни о чем не думай».

Ага. Как будто это легко.

Каким-то образом я продолжаю идти. Хотя теперь деревья немного расступаются, а земля становится болотистой, засасывая подошвы ботинок. И мы пробираемся сквозь высокие камыши.

— Осторожнее, — кричит нам Калейд. — Мы сейчас на территории древних. Держитесь середины тропинки и продолжайте идти.

— Кто такие древние? — спрашиваю я, чувствуя себя обезумевшей.

Но мне никто не отвечает.

«Солон!» — кричу я в своей голове. — «Кто такие древние? Они наблюдали за нами?»

«Нет», — говорит он через мгновение, и все.

Ну и черт с ним.

И вот тогда я вижу. Наблюдаю за Натальей, когда она идет вперед, придерживаясь середины тропинки, как вдруг из болота протягиваются руки, пытаясь схватить ее за ноги.

Я кричу. Ничего не могу с собой поделать.

— Что за херня! — вскрикиваю я, когда руки тянутся ко мне, серые, скрюченные, как ветви, листья клочьями прорастают из их кожи. Просто много рук, и никаких признаков, кому или чему они принадлежат. Эти руки хотят утащить меня.

— Продолжай идти! — грубо велит Солон, толкая меня вперед.

Я оглядываюсь через плечо на него и Дракулу, они оба смотрят прямо перед собой, высоко подняв подбородки, игнорируя тянущиеся пальцы. Однако в их глазах читается страх. Так вам и надо.

Я, спотыкаясь, иду вперед, удивляясь, какого черта мы идем пешком.

— Почему мы не бежим? — спрашиваю я, снова взвизгивая на грани срыва.

— Если побежим, привлечем внимание лапландских ведьм, — отвечает Калейд.

— Слишком поздно, — говорит Солон. — Я уже видел их.

— Черт, — ругается Наталья, оглядываясь на нас через плечо. — Когда?

— Недавно. Они наблюдали за нами из леса. Продолжай идти, Ленор, все хорошо. Просто игнорируй их.

— Игнорировать жуткие руки? — взвизгиваю я.

— Я же говорил, что будет странно.

— Чертовски мягко сказано, тебе не кажется? — огрызаюсь, как раз в тот момент, когда рука почти хватает меня за ногу.

Наконец, камыши начинают редеть, руки исчезают вместе с ними, и тогда Калейд останавливается.

Перед нами озеро.

Полное крови.

По крайней мере, это похоже на кровь. Вода вся красная, тянется к лесу на другой стороне.

— Что за черт? — спрашиваю я.

— Кровавое озеро, — говорит Калейд, как будто я знаю, что это значит.

— Это настоящая кровь? — уточняю я.

Он мрачно кивает.

— Но не пей.

— Да не буду я пить. Даже близко не подойду.

Его лицо расплывается в улыбке.

— О, неужели ты не поняла, Ленор? Это и есть наш путь. Это путь в его мир.

Мои глаза расширяются от страха, и я смотрю на Солона в поисках объяснений.

— Он шутит, да?

Челюсть Солона на мгновение сжимается, но он качает головой.

— К сожалению, он говорит правду. Там Скарде. Вот как мы доберемся до него.

— Надо придумать другой способ! — кричу я, указывая на озеро. Смотрю на Наталью, чтобы она поддержала меня. — Ты ничего не скажешь?

Она пожимает плечами.

— Я тоже не в восторге, но если мы должны, значит, должны.

— Это что-то типа затерянной Атлантиды на дне? — спрашиваю я.

— Ты ныряешь прямо в другой мир, — разъясняет Калейд с нотками раздражения в голосе, теряя терпение. — Выходишь с другой стороны. Нужно поторопиться. Если лапландские ведьмы… — Он резко замолкает, его взгляд прикован к пространству позади нас.

Кожу у меня на затылке покалывает, и теперь я знаю, на что бы ни смотрел Калейд, это плохо. Очень плохо.

Делаю глубокий вдох и оборачиваюсь.

В лесу позади нас между деревьями стоят несколько фигур. Они высокие, худые, одеты в черные плащи, и у них скелетные руки.

Вместо голов оленьи черепа, сверху острые рога, их пустые черные глазницы смотрят на нас. Такое чувство, что они смотрят прямо в душу, что-то перемешивают в моем колодце, и мне это не нравится.

Я знаю этих существ. Встречала их раньше.

— Джеремайс, — шепчу я, беря Солона за руку и крепко сжимая. — Я видела их с Джеремайсом.

— Это лапландские ведьмы, — говорит Калейд. — Мы на их территории. Такие же, как vanha väki. Древние. Мы пересекли границу.

Собираюсь спросить, почему это территория лапландских ведьм, если я видела их в Сан-Франциско, но понимаю, что место, куда меня перемещал Джеремайс, не существует. Кажется, я тоже могу путешествовать сквозь межпространство.

— Чего они от нас хотят? — спрашивает Наталья. — Они просто пялятся.

— Они принадлежат Скарде, — тихо говорит Солон. — Предполагаю.

И существа с черепами оленей начинают выходить из леса, направляясь к нам. Их около семи, они скользят, их ноги не касаются земли.

— О, черт, — ругается Дракула, его тело напрягается, как будто тот готов к драке. Солон крепче сжимает мою руку. Наталья выглядит готовой бежать. Только Калейд, кажется, совершенно спокоен.

— Может, поджечь их? — спрашиваю я, не отводя глаз от людей-оленей. — Как я сделала с Темным орденом. Мы с Солоном отлично сработались.

— Нет, — твердо говорит Калейд. — Они понадобятся. Они могут стать нашим пропуском внутрь.

Мы все наблюдаем, как они приближаются, но затем расходятся. Трое из них хватают Солона, обхватывая его за плечи своими костлявыми руками, еще трое делают то же самое с Дракулой, оттаскивая в сторону.

— Что они делают?! — кричу я, готовая броситься вперед. Бегу к Солону, чтобы помочь ему, а он просто поддается.

Но тут одно из существ с черепом оленя оказывается передо мной, выставив ладонь, отталкивая меня назад невидимой силой. Я смотрю в пустые глазницы, в темные провалы, которые затягивают в пустоту, и мне кажется, что мир начинает вращаться.

«Ты идешь с нами», — говорит металлический голос глубоко внутри меня, и я знаю, что он исходит от существа передо мной. — «Ты идешь к Скарде».

— Ленор, — прорывается голос Солона. — Не смотри слишком пристально.

Я моргаю и качаю головой, отступая на шаг, натыкаясь на Наталью. Она хватает меня за руку, чтобы успокоить, в то время как череп оленя продолжает смотреть на нас.

— Они должны остаться, — говорит Калейд. — Солон и Валту. Ведьмы не позволят им пойти с нами.

— Тогда Ленор тоже не пойдет, — сердито возражает Солон. Он пытается вырваться из хватки рук скелета, но не может. Если это ведьмы, темные, очень темные ведьмы, тогда у них есть власть над всеми здесь.

Кроме меня, может быть.

Хотя, вряд ли. Я не такая уж особенная.

— Она должна пойти, — говорит Калейд. — Если мы хотим все сделать как следует.

— Значит, это неправильный вариант, — рычит он. — Мы никуда не пойдем.

— Солон, — говорю ему. — Со мной все будет в порядке.

Он моргает.

— Как, черт возьми, ты можешь это знать?

— Ты мне не доверяешь? — спрашивает Калейд.

— Ее жизнь? Нет. Я никому не доверю ее жизнь. — Солон умоляюще смотрит на меня. — Ленор, не делай этого. Ты не обязана.

Но существо с оленьим черепом кладет свою ужасную руку мне на плечо, и я сразу же теряю контроль над своим телом, как марионетка на веревочке.

С трудом сглатываю, страх переполняет грудь. Я смотрю на Солона.

— Я должна.

— Сейчас у нее нет выбора, — говорит Калейд.

— И это была твоя гребаная идея! — рявкает на него Солон.

— Эй, эй, полегче, — осаживает его Наталья. — Никто из нас не знает, что будет, когда мы попадем в другой мир. Мы не знаем, как вообще туда попадем. Послушай, Солон, мне это тоже не нравится, но если мы хотим сделать то, что задумали, то это единственный способ.

— Что ж, я, например, рад отсидеться в стороне, — говорит Дракула.

— А я здесь только из-за тебя, — говорит ему Наталья с ноткой редких эмоций в голосе. И если бы у меня были лишние клетки мозга, я бы задумалась об их отношениях. В последнее время я довольно хорошо разбираюсь в безответной любви.

— Пошли, — зовет Калейд, хотя я не уверена, что он обращается к нам или к лапландским ведьмам. Впрочем, это не имеет значения, потому что ведьма ведет меня к краю озера. Я хочу повернуть голову, чтобы еще раз взглянуть на Солона, но не могу. Не могу ничего делать, кроме как двигаться вперед. Делаю лишь то, чего хочет от меня это существо.

«Я приду за тобой», — звучит в моей голове голос Солона. — «Я приду за тобой, просто будь в безопасности. Делай все, что можешь, и я найду тебя, найду».

В его голосе столько ужаса, что это будоражит, вся сила и решимость покидают меня в самый неподходящий момент, красная вода плещется у моих ног.

«Все будет хорошо», — заверяю его. — «Я уничтожу его ради тебя. Обещаю».

«Лунный свет», — говорит он с болью в голосе. — «Я люблю тебя. Я очень люблю тебя».

«Навеки», — вторю ему. Хочу закрыть глаза, поглубже погрузиться в эти слова в своей голове, позволить его любви омыть меня, поддержать, укрепить.

Но не могу. Я даже не могу контролировать свои глаза. Я просто марионетка. Захожу в озеро, кровь поднимается вокруг моих лодыжек, икр, выше колен, ступни погружаются во что-то скользкое и мягкое, и, о боже, это ужасно. Вонь отвратительная.

— Фу, — говорит Наталья, и хотя я не могу повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, боковым зрением вижу ее и Калейда, заходящих в кровавое озеро по обе стороны от меня.

Вода поднимается все выше и выше.

Дно исчезает.

Я погружаюсь в кровавое озеро, оставляю мир — и Солона — позади.