Кровавая любовь

Глава 18

Ленор

— Прости, Ленор, — произносит Калейд, ведя меня вниз по узкой каменной лестнице, которая, кажется, спускается в недра ада.

Калейд может извиняться сколько ему угодно. Но дело в том, что он привел меня сюда, это говорит само по себе. Не то чтобы я сейчас имею право жаловаться. К тому же все еще потрясена тем фактом, что Наталью буквально разорвали пополам прямо у нас на глазах. Во всяком случае, надо выразить сожаление Калейду за ужасную и травмирующую потерю его сестры.

Но я не в настроении. Не могу положиться на Калейда сейчас. И тогда не могла. Но теперь я понимаю, что, если бы Скарде захотелось перевоплотиться в отвратительного монстра, которым он и является, если бы ему захотелось разорвать своего сына напополам, он бы смог. И мог бы сделать то же самое со мной. Я стану его невестой? Ну и что? Что произойдет со мной, когда тот узнает, что я не буду сотрудничать? Скарде же не сможет заставить меня… да?

Выкидываю мысли из головы. Это ни к чему не приведет. Сдержанность — это все, на что я могу опереться.

Калейд ведет меня по темному коридору. В воздухе пахнет сыростью и гнилью. Потом мы входим в комнату с большой ванной на когтистых ножках. Вода поступает из трубы, подвешенной наверху.

— Раздевайся, — говорит он мне, вталкивая в комнату.

Я спотыкаюсь о неровные камни, вовремя удерживаясь от падения, затем резко разворачиваюсь, протягивая руки, готовая драться, если он подойдет еще ближе.

— Я не собираюсь заставлять тебя, — произносит Калейд, и его взгляд становится жестким. — Но он хочет, чтобы ты была чистой, так что снимай свою чертову окровавленную одежду и залезай в ванну.

— Я не буду раздеваться перед тобой, — говорю ему.

Мгновение он ошеломленно смотрит на меня.

— Ох. Вот оно как? Значит, заниматься сексом перед совершенно незнакомым человеком — с радостью, а раздеваться перед своим шурином, когда от этого зависит твоя жизнь, так сразу святая?

У меня отвисает челюсть.

— Ты видел, как мы занимались сексом?

— Ты была в Красном мире, — шипит он на меня. — Каждая комната просматривается. Вы с Солоном пили кровь Матиаса, а потом трахались у него на глазах. Не делай вид, что шокирована. А теперь снимай свою гребаную одежду, или мы оба покойники.

Не могу поверить, что это происходит. Не знаю, какого хрена ожидала, но точно не этого. Думала, Солон будет рядом со мной, сделает так, чтобы я никогда не оказалась в подобном положении.

— Да, но я не твой рыцарь в сияющих доспехах, — говорит Калейд, читая мои мысли. — Я забочусь только о себе. Но иногда делаю исключение для семьи. И если ты с Солоном, значит — и со мной. Так что залезай в ванну и приведи себя в порядок. Я буду за дверью.

Затем он поворачивается и выходит, закрывая за собой дверь. Не запирает, но не сомневаюсь, что стоит прямо там, на страже. Я чувствую его запах: мха, сосны и аниса. Запахи, которые навсегда запятнаны для меня.

Закрываю лицо руками и пытаюсь собраться с нервами. Все, что сейчас произошло, настолько шокирует, что я боюсь потерять самообладание. Хочу просто забиться в темный угол и покачаться там какое-то время.

Но, конечно, это только начало. Скарде сказал, что Калейд должен надеть на меня корону, а затем посадить в камеру. Ни то, ни другое не звучит хорошо. Скорее, чертовски устрашающе. Конечно, это не так страшно, как быть разорванной надвое, но все же. Между пытками и смертью большая разница.

Я вздыхаю и поворачиваю ручку под низким потолком, вода вытекает и падает в ванну. Поскольку мы вампиры, не имеет значения, горячая вода или холодная, нам все равно, но эта вода чуть теплая. Затем я начинаю снимать с себя одежду, ботинки, носки, узкие джинсы и майку, которые полностью покрыты кровью из озера.

Залезаю в ванну обнаженной и наблюдаю, как кровь стекает с моей кожи. Мыла нет, но это не удивляет. Хоть Скарде и одет как постоялец хорошо оплачиваемого отеля, я не надеялась, что у него здесь будут маленькие завернутые кусочки провансальского мыла.

Не знаю, как сколько сижу в ванне, уставившись на каменные стены и задаваясь вопросом, как долго они стоят, где именно я нахожусь, из какого камня они сделаны. Вернусь ли я когда-нибудь. Все ли в порядке с Солоном. Есть ли хоть один способ выбраться живой. У меня такое чувство, что смерть Натальи не входила в планы Калейда, что она была важна ему, каким бы черствым он ни казался. И теперь, когда ее нет, как это отразится на нас? Остались только он и я. Сможем ли мы объединить силы, чтобы что-нибудь сделать со Скарде? Я только что увидела незначительное проявление его могущества. Ни у кого из нас нет шансов, независимо от того, как мы объединим наши ресурсы. Нас лишь двое. Принц вампиров и полукровка.

«Ты всегда можешь обратиться к Джеремайсу», — говорю сама себе. — «Если он умеет путешествовать, как лапландские ведьмы, то может появиться здесь. Он может помочь тебе».

Конечно, я знаю, что за помощь будет назначена цена. За магию приходится платить. В первый раз, когда Джеремайс помог, то пытался расположить меня к себе. Он пытался произвести впечатление. Во второй раз я обратилась к нему, и все прошло не так гладко. В ту минуту, когда я сказала, что не хочу потакать темной стороне, тот потерял ко мне интерес.

Но… что, если сделать это сейчас? Может быть, не в эту секунду, но когда придется. Разве так уж плохо заглянуть внутрь себя, открыть этот запертый ящик и воспользоваться той силой? Черт, я ведь тогда смогу уничтожить Скарде. Смогу уничтожить весь его уродливый, кровоточащий мир.

И что потом? Растворишься вместе с ним? Что, если ты никогда не вернешься?

Нужно постараться не обращать внимания на эти мысли. Это риск, но я начинаю понимать, что риск в жизни есть всегда.

Дверь открывается, и входит Калейд. Он не отводит глаз, не пытается выглядеть застенчивым, когда смотрит на меня обнаженную в ванне. Но в его взгляде есть печаль, которой раньше не было. Возможно, золотое дитя испытывает угрызения совести.

Затем мой взгляд переходит на его руки. Он держит тонкий кусок красной ткани, сплошь тонкая марля, а поверх головной убор. Красный металл. Корона. Из-под нее каскадом ниспадают нити красных бусин, которые скроют лицо, как маска.

— Вылезай из ванны, — велит он ровным голосом.

Я мгновение смотрю на него, затем решаю, что у меня нет выбора. Если он смотрел, как я трахаюсь с Солоном, значит, уже видел меня в самом уязвимом положении.

Встаю с высоко поднятой головой, выхожу из ванны и направляюсь к нему.

Его ноздри раздуваются, когда он пытается сфокусировать свой взгляд. Я знаю, что у него стоит, чувствую запах его возбуждения, но у меня нет ни малейшего желания ублажать его.

Останавливаюсь перед ним, беру корону и ткань из его рук.

— Что это?

Он громко сглатывает, облизывая губы.

— Он хочет, чтобы ты это надела.

— Для чего?

Его челюсть сжимается.

— Ты будешь его невестой, Ленор.

— И все?

Калейд снова сглатывает, его адамово яблоко подпрыгивает.

— Мне жаль.

— А в чем состоял твой план? В этом?

Но он ничего не говорит на это. Возможно, не может. Его отец, вероятно, слышит нас и в данный момент Калейд пытается спасти свою задницу.

— Надень это, — произносит он. — Пожалуйста.

Он не говорит «пожалуйста» так, как это делает его брат. Солон редко говорит «пожалуйста», но всегда чутко. Ради его просьб я готова сделать все, что угодно. Как и он для меня. Калейд не обладает такой утонченностью.

— Возможно, однажды, — говорит Калейд себе под нос.

— Что? — спрашиваю я, сжимая головной убор одной рукой, а другой пытаясь распутать ткань.

— То, о чем ты думала, — говорит он без капли стыда. Ох, и когда я поднимаю глаза, он пялится на мою грудь, тоже без стыда.

— Что у тебя нет изящества? — спрашиваю я. — Ну, Скарде упоминал, что тебе не везет с дамами. В другом мире, в другое время, в другой жизни я, вероятно, взяла бы тебя под свое крыло как младшего брата Солона и помогла бы. Но ты лживый, двуличный мудак, который пожертвует всем, лишь бы добиться успеха. Поэтому, хочу сказать: иди-ка ты нахуй, Калейд.

Он вздрагивает, всего на миллиметр, видимо, ему не все равно на свое поведение. Либо же, его эго не поддается контролю.

Я вздыхаю, на мгновение почувствовав жалость к нему, пока пытаясь надеть ткань. Но, к моему удивлению, она, кажется, живет своей собственной жизнью. Красная вуаль движется и изгибается сама по себе, облегая мои изгибы, становится похоже, что на мне элегантное дизайнерское платье из легчайшей прозрачной ткани. В любое другое время я чувствовала бы себя одновременно красивой и сексуальной, но сейчас ощущаю себя куском мяса, который заворачивают перед выкладкой на витрину.

Калейд ничего не говорит, подходит, берет головной убор из моих рук и надевает мне на голову, бусы и филигрань из красного металла укрывают на лицо.

— Как я выгляжу? — спрашиваю саркастически.

— Как кровавая невеста, — отвечает Калейд. Затем протягивает руку ладонью вверх. — Я должен отвести тебя к нему, — говорит он. — Можешь взять меня за руку.

Я смотрю на его руку, затем глубоко вдыхаю, вкладывая свою ладонь в его.

Калейд обхватывает мои пальцы своими, холодными и сильными, и наклоняется ближе, касаясь губами моего уха.

— Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Я многим обязан Солону.

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и я встречаюсь с ним взглядом.

— Определи, что значит «плохо» в этом мире.

По тому, как бледнеет его лицо, я понимаю: он имеет в виду, что не допустит повторение судьбы его сестры. Ну отлично. В принципе, все идет по плану, не считая гибели Натальи.

После этого он больше ничего не говорит, просто выводит меня из комнаты и ведет по длинному коридору, потом вверх по каменной лестнице, пока мы не оказываемся во внутреннем дворе. На этот раз мы заходим в темную пустоту, у входа в которую останавливались раньше.

«Ты отведешь меня в камеру?» — мысленно спрашиваю я, адресуя свои слова Калейду.

Я не удивляюсь, когда он отвечает.

«Он сказал, что планы изменились. Будет женитьба».

Черт побери. Мне больше нравилась идея посидеть в заключении.

«Просто подыграй», — говорит он. — «Уверен, браки здесь ни к чему не обязывают».

«Уверен?» — уточняю я.

На это он больше ничего не отвечает. И ведет меня в ту темную комнату, похожую на пещеру, ту, которой боялся раньше. Когда мы входим, я чувствую, как меняется давление в ушах.

В конце концов, глаза привыкают к темноте. Мы оказываемся в месте, которое кажется подземным — стены влажные и гладкие, как в пещере, — но местами проглядывают небесные оттенки красного.

Перед нами что-то темное, высокое и крупное, неясные очертания, затем пробивается столб красного света, являя Скарде. Словно его сверху освещает ад.

— Вот она, будущая жена, — гордо произносит Скарде, протягивая руки. Он одет в черный плащ, похожий на то, что носил бы злой священник, и стоит на вершине нескольких ступеней, перед темной фигурой, которая при ближайшем рассмотрении кажется чем-то вроде гигантского трона.

Я пытаюсь оставаться на месте, вжимаясь босыми ногами в камень, не желая подниматься по ступенькам, но Калейд силен. И знаю, что, если не сдвинусь с места, тот потащит меня наверх. По какой-то причине я не хочу показывать Скарде свои переживания. Думаю, ему бы это слишком понравилось.

Я поднимаюсь по ступенькам, и Калейд подводит меня прямо к отцу, который немедленно хватает меня за руки, крепко держа. Пытаюсь вырваться, но он лишь сильнее сжимает и ухмыляется. Да. Он точно из тех мужчин, которые обожают сопротивление. Для меня это не сулит ничего хорошего.

— Я так понимаю, ты никогда раньше не была замужем, — говорит Скарде. — Не волнуйся, я тоже. Ждал тебя, как благородный король. — Я чуть не фыркаю, но мне удается сдержаться. — Кстати, я был создан здесь. — Он оглядывается на трон. — Меня привели сюда, потому что мне хотелось вечной жизни. Темный мне ее даровал. Сделал Королем смерти. Но обманул. Я не совсем понимал, во что ввязываюсь. Он подарил мне невесту. Я трахнул ее, несмотря на то, что она кричала остановиться. Но она не была невестой… не стану посвящать тебя в тревожные подробности, но именно так я стал тем, кто есть.

Он делает паузу, оглядываясь на меня.

— Сначала я был расстроен, что стал таким. Темный пообещал, что однажды моя невеста будет править рядом со мной. Шли годы, Темный не так сильно вмешивался в мою жизнь, пророчество о невесте перешло к древнему народу. Ох, у меня были женщины. Я размножался с ними, создал Калейда, Наталью, бесчисленное множество других. Обращал вампиров, таких как Абсолон. Ты знала, что он раньше был священником? В маленьком городке в Норвегии, на берегу моря. Всеми любимый, беззаботный, богослужебный человек. Когда я, наконец, отважился покинуть этот мир, то питался любым, кто попадался на пути. Нашел Абсолона, и был настолько очарован его преданностью, его благочестием, что подумал… а если изменить его? Что, если вытеснить из него любовь к Богу? В конце концов, это произвело бы на Темного впечатление, как ничто другое. Я взял и укусил Абсолона. Выпил его кровь. Почти убил, но потом заставил выпить мою кровь и вернул его к жизни как вампира.

Он вздыхает, разочарованно качая головой, но мое сердце разрывается от желания побольше услышать об истинном происхождении Солона. Думать о нем как о счастливом, всеми любимом религиозном человеке, живущем своей жизнью, своим призванием, а потом появляется это чудовище и уничтожает каждую частичку его души… это слишком.

— Я не знал, что создам такое безумное существо, — продолжает Скарде. — Я хотел, чтобы Абсолон стал похож на меня, правил вместе со мной. У меня были такие большие надежды. Но он… он был полон чудовищной ярости, я не мог его укротить. Абсолон не стал тем протеже, на которого я надеялся, но все еще чувствовал себя его отцом. Я потратил столетия, делая все, что мог, дабы помочь ему, надеясь, что однажды он образумится. Жаль, что, когда тот наконец это сделал, то не захотел иметь со мной ничего общего. Это было больно, Ленор. Это правда было больно.

— Но, — добавляет Скарде с очередным вздохом, поднося мои руки к своим губам и покрывая холодными поцелуями костяшки пальцев, отчего меня охватывает отвращение, — если бы не Абсолон, меня бы здесь с тобой не было. Так что, полагаю, у всего есть причина, не так ли? — Он смотрит на Калейда. — Ты готов приступить к церемонии?

Калейд моргает, глядя на него.

— Что? Я не служащий.

Скарде улыбается.

— Да без разницы. Мы же в другом мире. — Он протягивает руку и кладет ее мне на затылок, притягивая к себе. — Нам лишь нужна твоя кровь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но тут он прижимается своими губами к моим, целует, а затем… ЧЕРТ.

Он кусает меня, впивается в губы, вонзает клыки, разрывает мой рот на части.

Я кричу, пытаясь отбиться от него, но не могу. Кровь наполняет мой рот, стекает в горло, душит.

— Отец, — резко произносит Калейд.

Но Скарде не слушает. Он продолжает кусать, извивается у меня во рту, словно даже у его языка снизу ряд клыков.

Какого хрена?

Я снова кричу от ужаса, чувствуя, что он превращается у меня на глазах в монстра, но звук теряется. Мой язык разорван и кровоточит, и он высасывает почти всю мою кровь.

Наконец, он отстраняется с измазанным моей кровью ртом. Мои губы, десны и язык горят от острой боли от рваных ран.

— Полагаю, поцелуй принято приберегать на конец, — замечает он, высовывая язык, слизывая кровь с подбородка, и я вижу крошечные клыки внизу.

Меня сейчас стошнит.

Я отворачиваюсь, и меня рвет, кровь и черт знает что еще выплескивается из моего желудка и разбрызгивается по камням.

— Ты не такая вампирша, как я думал, — мягко говорит он. — Не волнуйся, справишься.

— Итак, вы закончили, — вмешивается Калейд, делая шаг ближе к нам. — Теперь она твоя невеста. Я надеялся, что ты сможешь показать мне свою армию.

— Армию? Темный орден? — уточняет Скарде. — Сейчас? — Затем он быстро качает головой, отмахиваясь от Калейда. — Это неважно. Мы не закончили. Это была только первая часть. Во мне течет ее кровь. Теперь в ней будет моя. И тогда все завершится. Она будет связана со мной, навсегда. Греховно темная.

Мои глаза расширяются. Я выпрямляюсь, но Скарде так быстр, что я даже не замечаю его движения. Он резко хватает меня, разрезает зубами запястье, пуская кровь, а затем пытается поднести его к моему рту.

Не осмеливаюсь открыть рот, чтобы закричать, хотя внутренне визжу. Извиваюсь, пытаясь уйти, но он силен и отталкивает меня назад, пока я не оказываюсь на земле. Он садится сверху, одно его колено зажато между моими бедрами, не давая им сдвинуться, одной рукой удерживает мои руки над головой. Подносит запястье к моему рту, пытаясь влить кровь, сильнее прижимается к моему бедру, и я знаю, что почувствую сильную боль, что бы ни случилось.

— Нет! — кричит Калейд.

Скарде замолкает, кровь капает мне на лицо, я все еще извиваюсь, отодвигая свой рот как можно дальше от него, мои губы плотно сжаты, как тиски.

— Нет? — Скарде повторяет с хриплым рычанием. — Что значит «нет»?

— Она нужна мне, — говорит Калейд с дикими глазами. Делает шаг к нам. — Она нужна мне. Я ее заслужил.

Скарде потрясен. Он отодвигается от меня, и если бы у него были веки, уверена, тот бы несколько раз моргнул. Я понятия не имею, что, черт возьми, делает Калейд, но в то же время нутром чую, как он что-то замышляет. Возможно, говорит что попало, дабы спасти меня.

А может, и нет.

— Ты заслужил ее? — спрашивает Скарде. Я пытаюсь перевернуться, убежать, но тот просто поднимает ногу и наступает мне на грудь, надавливая до тех пор, пока я не перестаю дышать. Кажется, что он сейчас раздавит мои легкие и сердце. — Ты ничего не заслуживаешь, Калейд. Невеста принадлежит королю. Ты король, что ли? Ты просто слабый получеловек, который никогда ничего не добьется.

— Нет, — рычит Калейд, подходя прямо к своему отцу и заглядывая в его ожесточенное лицо. — Я король отныне и навсегда. Ленор принадлежит мне.

Скарде мгновение смотрит на него, прежде чем разразиться смехом, глухим, тошнотворным звуком.

— Что на тебя нашло?

— Это, — говорит Калейд.

И в это мгновение я вижу, как Калейд достает из кармана ведьмин клинок, серебро окутано голубым сиянием.

Скарде потрясенно смотрит на него, не замечая этого зрелища.

Затем Калейд вонзает нож в сердце Скарде.

Тот визжит. Нечеловеческий звук наполняет мои уши, эхом отдается в голове, а Калейд не сводит с него горящих глаз.

— Как и сказал, я король, — рычит Калейд, глядя прямо в глаза своему отцу, в то время как Скарде падает на колени, раскрыв рот в беззвучном крике. — Отныне и навсегда.

Я с благоговением наблюдаю, как Скарде тянется к ножу, его рука обхватывает рукоятку, но он не может вытащить его. Может лишь держаться, глядя на своего сына в ужасе и потрясении от окончательного предательства.

Я поднимаюсь на колени, затем на ноги, стоя над Скарде, когда тот падает назад, ударяясь головой о каменный пол. Он смотрит в никуда, его тело начинает возвращаться к своему красивому облику, а затем замирает, с торчащим светящимся синим ножом.

— Он..? — спрашиваю я, качая головой, не доверяя ничему. — Он мертв?

Калейд медленно кивает, его глаза все еще прикованы к телу отца.

— Надеюсь на это.

— Это был ведьмин клинок, — говорю я. — Только истребитель может использовать его, чтобы убить вампира.

Калейд, наконец, смотрит на меня, его рот хищно изгибается.

— Если только ты не владеешь магией, — говорит он. — Черной магией.

По мне пробегает холодок. Хотя, непонятно, почему. Мне следует быть в восторге, счастливой, что Скарде мертв. Что я свободна, что мир в безопасности, мы достигли того, что хотели.

Но я не чувствую ничего подобного.

Не чувствую ничего, кроме растущего чувства страха, как будто из-под меня вот-вот выдернут ковер.

— Почему у тебя этот клинок? — шепчу я. — Кто его тебе дал?

— Я дал, дитя мое, — гремит голос Джеремайса.

Резко оборачиваюсь, увидев силуэт отца в дверном проеме, ведущем к остальным руинам.

За ним, на свету, Темный орден. Они окружают Джеремайса, заполняя разрушающийся двор своими красными плащами и скрытыми лицами.

— Джеремайс, — произношу я, и во мне нарастает холодная напряженность.

Он входит в дверь, Темный орден следует за ним. Они продолжают проходить в комнату, заполняя все темное пространство, сотни существ смотрят на меня. Я чувствую исходящие от них ненависть и безумие. Они знают, что я сделала с их отдельным звеном.

Что-то подсказывает: мне будет нелегко сделать это снова.

Но я могу попытаться.

— Даже не утруждайся, — ехидно говорит мне Калейд. — Теперь ты ничего не добьешься. — Он подходит, хватает меня за руку и тянет к себе, а затем, прежде чем успеваю пошевелиться, даже закричать, вонзает зубы в мою руку, разрывая плоть и выпивая кровь. Я бью его, кричу, пытаюсь вырваться, но его хватка крепка. И вот он уже обнимает меня за талию, кусает за шею, боль распространяется, кровь ручьями стекает между грудей, пропитывая платье.

— Я говорил тебе, что ты сыграешь важную роль в победе над Скарде, — произносит Джеремайс, останавливаясь у подножия лестницы, не заботясь о том, что Калейд питается мной. — Я говорил, что за тобой придет мужчина.

— Ты обманул меня! — кричу я, чувствуя, что становлюсь все слабее и слабее. Пытаюсь посмотреть на Калейда, встретиться с ним взглядом, но он в тумане из-за жажды крови.

— Я не обрекал тебя на неудачу, — говорит Джеремайс, складывая руки перед собой. — Ты можешь присоединиться к нам. Стань принцессой Калейда, дочерью короля.

Если бы у меня остались хоть какие-то силы, я бы задала кучу вопросов. Например, почему они думают, что ведьма и вампир смогут править вместе? Но я начинаю слабеть, мои колени подгибаются. И вот я уже на полу рядом с телом Скарде, его голубые немигающие глаза смотрят в красное небо.

Калейд спускается вместе со мной, его клыки глубоко вонзаются в мою шею, не показывая никаких признаков остановки, его укусы становятся более жестокими, а рычание глубже.

— Калейд, — резким голосом говорит Джеремайс. — Нам нужно, чтобы она сделала свой выбор. Ленор не сможет, если будет полумертвой.

Калейд ворчит, а затем отрывает рот от моей шеи, и я хватаю ртом воздух. Он обхватывает мой затылок, баюкая так, что это показалось бы нежным в ином случае.

— Итак, каков твой выбор, Ленор? — спрашивает он, его глаза изучают мое лицо так, как это часто делает Солон. — Примешь ли ты мою кровь? Станешь ли ты темной, будешь править королевством со мной и своим отцом, как тебе и было предназначено? Станешь предсказанной кровавой женой?

У меня хватает сил покачать головой.

— Нет, — удается мне сказать. — Ты знал, что я скажу «нет». Ты гребаный мудак. Этого ты хотел с самого начала.

— Все так, как было предсказано, — произносит он с усмешкой, показывая ямочки на щеках. — Мой отец мертв. Ты здесь. Я король вампиров, как и хотел. Выбор есть, если ты захочешь.

— Зачем вообще давать мне выбор? Скарде этого не делал.

— Я не мой отец, — говорит он с оттенком сожаления. — У меня нет силы обратить кого-либо во тьму. Полагаю, я недостаточно злой.

— Да, но ты стараешься, и это главное, — киплю я.

Он смеется, а затем смотрит на Джеремайса.

— Твоя дочь дерзкая, надо отдать ей должное.

— Дерзкая, да, — соглашается он, поднимаясь по ступенькам, пока не нависает надо мной. Его черные глаза полны зла, ненависти и тошнотворной силы. — Но на этом наше сходство заканчивается.

Закрываю глаза, пытаясь найти выход. Я уже делала это однажды, подожгла Темный орден, могу сделать это снова, могу поджечь их всех.

Но пока я рыщу в темном колодце, ощущаю единственную силу, — ту, что скрыта на дне. Ту, что в коробке.

«Открой коробку, Ленор», — говорит голос. Он не принадлежит Калейду или Джеремайсу. Это голос Темного.

«Да», — шипит голос у меня в черепе, посылая волны тошноты. — «Открой коробку и используй силу. Ты можешь убить их всех. Ты можешь претендовать на свой трон. Бесконечная власть на всю вечность».

Я отхожу от колодца.

Темный хочет, чтобы я сделала то же самое, чего хотят Джеремайс и Калейд. Они хотят, чтобы я открыла эту шкатулку, достала черную магию, попыталась использовать ее против них. Потому что в тот момент, когда сделаю это, меня не станет.

В этот момент пророчество сбудется.

Я стану темной, и пути назад не будет.

Я буду править в этом ужасном мире, разводя вампиров, которые убьют человечество в другом мире. Потеряю себя и принесу разрушение каждому живущему там человеку, а с Джеремайсом у руля, вероятно, и каждому вампиру. Он больше не убивает вампиров? Чушь.

Я открываю глаза и смотрю прямо на Джеремайса.

— Я не собираюсь этого делать.

Он разочарованно вздыхает, черты его лица становятся жесткими.

— Как я и ожидал. — Он смотрит на Калейда, который все еще прижимает меня к себе. — И, как я уже говорил тебе. Ты не Солон, мальчик. Теперь, встретившись с ним лицом к лицу, я точно понял.

Мое сердце сжимается.

— О чем ты говоришь? Ты видел Солона?

Джеремайс ужасно ухмыляется.

— Кому, по-твоему, принадлежат лапландские ведьмы? Мне. А теперь и Темный орден. Удивительно, что может сделать магия. — Он сочувственно наклоняет голову. — Не волнуйся, я не убивал Солона и его друга. Они просто прикованы цепями в месте, откуда нет выхода, будут вечно голодать. Теперь его мир наполнен бесконечными мучениями, болью и пытками, особенно после того, как я рассказал ему, что с тобой случится.

Я смаргиваю слезы, мое сердце разрывается в груди.

Солон.

Нет, только не Солон.

— Ты гребаный монстр! — кричу я.

— Мы все здесь монстры, Ленор, — возражает он, надменно вздергивая подбородок. — Ты уже должна была привыкнуть. — Затем Джеремайс кивает Калейду. — Делай с ней, что хочешь. Я не убью ее, но и тебе мешать не буду.

— Уже идешь на компромисс? — бубнит Калейд себе под нос. Затем он прикладывает свою холодную руку к моей щеке, ухмыляясь окровавленными зубами. — Что ж, Ленор, полагаю, твое «нет» — значит «нет». Я должен уважать это. К сожалению, еще это означает, что ты мне тоже больше не нужна.

Калейд встает, поднимая меня на ноги. Я все еще так слаба, что едва могу стоять. Не знаю, как он выкачал из меня столько крови, почему я не исцеляюсь. Но у меня такое чувство, что Джеремайс как-то связан с этим.

Затем Калейд подхватывает меня на руки и несет вниз по лестнице.

Но Темный орден стоит у нас на пути. Зловоние хаоса и смерти наполняет нос, я склоняю голову набок.

Калейд сжимает меня крепче, и я слышу, как учащается его сердцебиение.

Он боится Темного ордена.

Он не имеет над ними контроля.

— Дайте им пройти! — гремит голос Джеремайса, и внезапно красное море плащей начинает расступаться, открывая путь к выходу.

Калейд делает глубокий вдох и идет вперед.

Сотни шепчущих голосов наполняют мою голову, когда мы проходим мимо. Я не могу разобрать, что они говорят, если это вообще язык, известный на земле. Но они шипят, шепчут и поют, и каждый звук пропитан злобой. Я знаю, что Калейд тоже это чувствует, потому что его темп ускоряется, пока мы, наконец, не выходим из дворца и не оказываемся в снегу.

— Скорее бы они оказались под моим контролем, — бормочет Калейд себе под нос, направляясь к багровому океану.

— Куда ты меня несешь? — спрашиваю я, на мгновение поднимая голову. Мы здесь одни, Темный орден и Джеремайс остались в руинах. Здесь только я, Калейд, бушующее море и красные огни над головой.

— Меня легко вдохновить, — признается он, глядя на меня сверху вниз. — Брат в некотором смысле вдохновил меня, твой отец тоже. Видишь ли, не хочется убивать тебя, Ленор. Веришь или нет, я действую не так. У меня есть кое-какие моральные принципы. Но мне нужно избавиться от тебя, а как это сделать — всегда была небольшая загадка.

Калейд ставит меня на ноги, и я понимаю, что мы оба стоим на вершине короткого пирса. В конце пирса стоит клетка, золотая, как будто сделана для гигантского попугая.

— Видишь? Мое решение. Отцу тоже нравилось так делать, когда тот не отрубал головы. Он специально сконструировал ее. Смотри, я посажу тебя в клетку, сброшу с края, и ты пойдешь ко дну. Никто не знает, как убить тебя. Так что, если все так же, как с вампирами, то ты застрянешь в этой клетке, на дне моря, на всю вечность. Вечно живая, вечно тонущая. Сходящая с ума. Точно так же, как и Солон, — смеется он. — Довольно романтично, не правда ли? Знать, что вы проведете остаток своей долгой жизни, проходя через это вместе?

— Ты сумасшедший, — удается выдавить мне.

— Не-а, — возражает он, хватает меня и тащит по причалу, беспомощно запихивая в клетку. — Просто творческий подход.

Я хватаюсь за прутья, когда дверь клетки оказывается закрыта, смотрю на Калейда широко раскрытыми умоляющими глазами. Мной овладевает ужас.

— Не делай этого, Калейд. Так делал твой отец, а ты сказал, что не хочешь быть похожим на него.

— Я не такой, как он, — огрызается он. — Есть шанс, что я передумаю и приду забрать тебя, если ты не будешь мертва. Но сейчас нужно, чтобы ты убралась с моего пути. Ты мешаешься. Как только я убью Джеремайса, у меня будет время подумать.

Калейд отодвигает клетку назад, пока та не свешивается с края причала.

— Передавай привет бездне, — говорит он.

Затем пинком сбрасывает клетку с пирса.

И я ныряю в глубину.