Кровавая одержимость

Ребенок — Наполеан — кричал, пока не стало казаться, что его уши сейчас лопнут, но туман не исчезал. Наполеан чувствовал, как ломались его кости и преобразовывались внутренние органы, а кожа отслаивалась, словно яблочная кожура. Жилистая, призрачная рука терзала его сердце.

Наполеан открыл рот, чтобы отдать приказ духам — безусловно, боги помогут ему в этот раз — но туман молниеносно проник в рот и заполнил легкие. Он замолчал и попытался вдохнуть воздух.

— Нет! Нет! Нет!

По венам текла кислота! Сама его душа плавилась в огне!

Наполеан смотрел на обжигающие языки пламени, что поглощали его детское тело — несмотря на сосульки, которые он пытался создать — и впервые перестал сопротивляться… полностью.

Приветствуя смерть, он стал ребенком, и они стали погибать вместе. Страдая… молясь… терпя… и преображаясь.

Умирая.

А потом они испытали голод — очень, очень сильный.

Они лакали кровь с собственных рук, словно дикие животные, грызли собственную плоть в безумном стремлении добыть больше… крови.

Им нужно было так много крови.

А потом они вдруг переместились вперед во времени, оказавшись на деревенской площади рядом со знакомым старым каменным колодцем, ошеломленные и сбитые с толку.

«Наполеан!»

Голос отца стучал в голове набатом, отражаясь бесконечным болезненным эхом.

Шатаясь, Наполеан остановился возле колодца и приготовился снова наблюдать за убийством родного отца. Он с ужасом смотрел, как принц Джегер присел на корточки перед его телом и наклонился к горлу. Глаза злого принца были дикими от безумия — знакомое состояние — пока он пил кровь Себастьяна.

Наполеан не мог не задаться вопросом: «Какой сын стал бы бездействовать? Во имя богов, где был его меч? Благословенная Андромеда, почему у него не хватило мужества обнажить оружие и спасти мужчину? Ради всего святого, Себастьян был его отцом!»

Его любимым отцом.

— Отец, — беззвучно произнес Наполеан, так же как и в детстве. Только на этот раз отец его услышал.

Себастьян поднял голову и встретился взглядом с ребенком, отчаянная мольба о милосердии исказила его измученное лицо.

«Спаси меня!»

Наполеан задрожал.

— Я не могу…

«Ты можешь! — В горле отца забулькало, и он подавился своей кровью. А затем выплюнул куски плоти — кусочки своего горла, что застряли во рту, и будучи уже в агонии добавил: — Пожалуйста… сын».

Наполеан больше не мог этого выносить.

Он прожил двадцать восемь сотен лет, вспоминая мучения этого момента — сожалея, пытаясь забыть, мужественно стараясь оправдать себя — и всегда понимал в глубине сердца, что его собственная смерть была бы предпочтительней, чем проявленная тогда трусость.

Хватит.

— Да, отец. Клянусь всеми богами, я спасу тебя или умру, пытаясь. Просто скажи мне каким образом, — пообещал он, и его слова прозвучали торжественной клятвой.

Глаза отца широко распахнулись, и впервые в них промелькнул слабый проблеск надежды.

«Твоя жизнь в обмен на мою. Это единственный способ, сынок».

Наполеан замолчал, на мгновение смутившись, но едва он усомнился в словах отца, принц Джегер вытащил меч, схватил свою жертву за волосы и дернул его голову назад, открывая шею, а затем вскинул блестящий клинок.

Жизнь Наполеана за жизнь его отца?

Он бы с удовольствием совершил такой обмен, но как это осуществить?

Наполеан был бессмертным — вампиром! Единственный способ убить его — отсечь голову и извлечь сердце, но такое самоубийство практически невозможно было совершить.

Однако, мужчина не собирался отступать.

Его голова кружилась от непонимания, но времени обдумывать дальше уже не было. Нужно было обладать невероятной силой, скоростью и непоколебимой концентрацией, чтобы вынуть свое собственное сердце и остаться достаточно сосредоточенным, чтобы затем отсечь себе голову менее чем за одну секунду — прежде чем тело упадет, а сердце перестанет биться.

Но если кто и был способен сделать это, то только Наполеан.

Мышцы на сильной руке принца Джегера напряглись, и он взмахнул мечом, без труда направляя тяжелое железо.

«Помоги мне, сын, — Слова Себастьяна звучали отчаянно и властно, как приказ. — Наполеан… пожалуйста. Сделай это сейчас».

Времени на размышления уже не было. Или сейчас. Или никогда.

Наполеан Мондрагон поместил острие своего кинжала чуть ниже сердца и попытался собраться, концентрируясь для удара. Он должен воткнуть лезвие — сильно, быстро и глубоко — в грудь. Пронзить и вырвать сердце одним — мощным, точным и плавным — движением. Финальным взмахом нужно будет сделать глубокий горизонтальный разрез на горле. Достаточно мощный, чтобы оторвать голову.

Рука принца Джегера напряглась, угрожая совершить последний беспощадный удар. Жалобный детский вопль эхом отозвался в памяти Наполеана: «Неееееет!»

Собираясь с силами, он начал обратный отсчет:

— Три. Два. Один.

* * *

— Неееееет! — Изо всех сил закричала Брук Адамс.

Она бросилась к острому древнему клинку, прижатому к груди Наполеана, схватила рукоять обеими руками и потянула в противоположном направлении в тот момент, когда Наполеан начал вонзать его в себя. Если бы не элемент неожиданности, у нее не было бы никаких шансов против его огромной силы. Но она его удивила, и мужчина ослабил хватку на долю секунды. Достаточную для того, чтобы лезвие скользнуло в сторону, а не пронзило сердце.

Он посмотрел на свою грудь и снова крепче сжал клинок.

Брук положила обе руки ему на плечи и потрясла со всей силы, все время окликая по имени.

— Наполеан! Наполеан! Что с тобой? Посмотри на меня!

Вампир походил на железную глыбу. Непреклонный и неподвижный.

Он больше не сопротивлялся ей, но все равно не отпускал кинжал. Мужчина вцепился в него мертвой хваткой, словно пребывал в каком-то трансе.

— Наполеан, очнись!

Он взглянул на нее и угрожающе зарычал, глаза у него засветились красным. Смертельно опасные клыки выдвинулись из верхней челюсти, а губы приподнялись в диком шипении.

— Уходи!

Она замерла.

— Сейчас же! — приказал он, сопровождая слова резким, бархатистым рычанием. В его глазах светилось безошибочное предупреждение.

Наполеан не играл, и ему было наплевать, что она являлась его судьбой.

Фактически, казалось, что он ее даже не узнавал, и это несомненно делало мужчину самым опасным существом на планете.

Именно в этот момент Брук поняла, что она и этот вампир действительно были неразрывно связаны между собой. Она могла встать и убежать.

Ей следовало встать и убежать.

Голос разума настаивал, чтобы она так и поступила — использовала прекрасную возможность сбежать, позволить этому жестокому вампиру умереть и наконец-то обрести свободу. Но что-то внутри не позволяло этого сделать. Что-то изначальное, можно даже сказать первобытное, наотрез отказывалось отпускать его.

Брук была в ужасе, но она не могла позволить Наполеану убить себя.

Она ослабила хватку на его плечах, подняла правую руку и со всей силы ударила мужчину по лицу.

Он даже не шелохнулся. Но это привлекло его внимание.

Наполеан моргнул, отпустил клинок и ошеломленно коснулся своей пылающей щеки.

А затем огляделся.

— Отец?

Брук опустилась перед ним на колени, только сейчас замечая состояние внутреннего дворика, разбросанную мебель и пострадавшее убранство. Казалось, что сквозь двор пронесся торнадо.

— Нет, — ответила она, твердым и ровным голосом. — Это я, Брук.

Наполеан обхватил голову руками и потер виски.

— Мой отец здесь, — прошептал он, опуская руки и осматривая веранду, — где-то…

— Нет, — настаивала Брук. — Здесь лишь мы. Наполеан?

Он безучастно глядел перед собой.

— Посмотри на меня, — сказала она.

Он повернул голову в ее сторону, но глаза по-прежнему оставались совершенно пустыми, словно сфокусировались на чем-то, чего здесь не было.

Брук тяжело сглотнула и собрала все свое мужество. Возможно, она будет сожалеть об этом решении до конца своей жизни, но она все равно собиралась сделать это. Помоги ей боже, она просто не могла позволить ему страдать. Женщина встала, выпрямилась во весь свой рост и скрестила руки на груди, приняв решительную и непреклонную позу.

А затем властным, строгим голосом выкрикнула его имя:

— Наполеан!

Вампир дернулся.

— Достаточно!

Он поднял голову и посмотрел на нее, в глазах наконец-то появилось осознание происходящего.

— Вставай! Сейчас же! — настаивала она.

Ее сердце бешено застучало, когда она прошептала:

— Пожалуйста… возвращайтесь ко мне, милорд. Вы нужны мне.

Глава 12

Сальваторе Нистор поднял тяжелую дорогую хрустальную вазу с центра стола в комнате совета и швырнул ее через всю комнату, зашипев, когда она со звоном разлетелась на тысячу маленьких осколков. А затем ударил кулаком по столу.

— Ты закончил? — поинтересовался Оскар Вадовски, со скукой разглядывая свои ногти.

— Закончил? — зло переспросил Сальваторе. — Закончил? Я едва только начал.

Он взял свой стул и вдребезги разбил его о бетонный пол, а затем схватил металлическую ножку и переломил ее пополам лишь для того, чтобы подчеркнуть сказанное.

— Молодец, а теперь так и стой до конца заседания.

Сальваторе сжал кулаки, запрокинул голову и заревел словно лев, сотрясая светильники не только в комнате, но и по всему коридору.

— Сколько женщин мы принесли в жертву? — Он начал расхаживать по комнате. — Сколько тел мы осушили? Сколько крови мы предложили темному лорду Адемордна в обмен на его дьявольское благословение?

Он резко развернулся, и Дмитрий Зеклос, испугавшись, откинулся назад в своем кресле.

— Я все понимаю, Сальваторе, — пробормотал Оскар.

— Нет, — возразил Нистор, чувствуя, что у него из ушей скоро пойдет пар. — Я не думаю, что ты на самом деле понимаешь. Магические заклинания это не… гамбургеры из «Макдоналдса», — напыщенно произнес он. — Их невозможно заполучить, просто завернув за угол!

— Гамбургеры из «Макдоналдса»? — ошеломленно повторил Милано Марандичи. — Чувак, тебе в самом деле нужно остыть!

Сальваторе окатил Милано ледяным взглядом. Он ценил присутствие своего темного брата на совете — в конце концов, он, Дмитрий и Милано организовали и мастерски исполнили переворот, не так давно свергнув предыдущего главу совета — но сейчас было не время и не место для разборок. Он был не в том настроении.

— Наполеану Мондрагону оставалось вот столько, — он держал большой и указательный палец на расстоянии миллиметра друг от друга, — чтобы убить себя.

Все хранили молчание.

— И эта… сука! О чем, черт побери, она думала? Она получила свободу! Все, что от нее требовалось — просто уйти.

Оскар стукнул молотком по той неровной части стола, которая все еще оставалась целой. Его терпение явно кончилось.

— Мы собираемся обсуждать произошедшее всю ночь или все-таки обдумаем новый план?

— Конечно, — прорычал Сальваторе. — Вам обычный или с сыром? Может мне взять с солеными огурчиками!

Милано покачал головой и потер виски.

— Ты теперь питаешься обычной едой или что? — растерянно спросил он.

Сальваторе сложил руки перед собой.

— Конечно. Сразу после того, как сожру фунт плоти!

Он прыгнул через стол, схватил Милано за шиворот и набросился на его шею. Тому в последний момент удалось отлететь назад и клыки вампира клацнули в воздухе, промахиваясь.

— Какого черта, мужик? — крикнул Милано. — Черт тебя дери, Сальваторе!

Он отлетел еще дальше, попутно набирая высоту. Пока его спина не соприкоснулась с широкой поверхностью стены, вампир завис на безопасном расстоянии прямо под потолком.

— Выбери себе другой столб для битья!

Оскар вздохнул.

— Следующий, кто выкинет подобный номер в этой комнате, будет иметь дело со мной.

Он посмотрел прямо в глаза Сальваторе, и тот быстро отвел взгляд. Все знали, что с Оскаром Вадовски шутки плохи. Он был так разгневан в тот день, когда они организовали переворот — это считалось дерзостью для мужчины из дома Джегера атаковать другого в политических целях, чтобы совершить государственную измену — поэтому он сурово наказал их всех. Милано все еще имел шрам в том месте, где раньше был глаз — Оскар не позволил его восстановить — а Дмитрий, что ж, то, что у него отсутствовало, не позволяло ему комфортно ездить верхом на лошади… или на женщине. А Сальваторе… Он с трудом сглотнул.

Сальваторе был самым дерзким и наглым из их группы, он так гордился совершенным переворотом, что не выказал ни малейшего раскаяния или угрызения совести. Он продолжал дразнить Оскара, выставляя напоказ свою гордыню, пока тот в конце концов не сорвался… А затем обезумевший древний его сломал. Прямо на этом столе. На глазах у всех мужчин. Совершив высший акт насилия и унижения по отношению к Сальваторе.

Сальваторе покачал головой. Это было ужасающе… немыслимо. Действие, настолько шокирующее и мерзкое, что никто никогда об этом не упоминал. Он молился, чтобы все забыли об этом. Такого прежде никогда не случалось в доме Джегера и никогда не повторится снова. Они все были гетеросексуалами.

Они практически сделали своим олимпийским видом спорта жестокое обращение с человеческими женщинами, организовав команды и ведя счет, он мог только надеяться, что все еще относились к нему с глубоким уважением… как к мужчине. В конце концов, вампир все еще был самым заслуженным колдуном в доме Джегера или, по крайней мере, он сам так считал, а его жестокость по отношению к человеческим женщинам была легендарной.

Оскар прищурился и Сальваторе отвел взгляд.

— Итак, — начал он, — как нам исправить ситуацию, Сальваторе?

Тот фыркнул и провел языком по зубам. Темные лорды, он бы пошел на все ради мести.

— Теперь он никогда сам себя не убьет. С тех пор, как нашел эту женщину… свою судьбу… эту суку! — Он закрыл глаза и позволил себе представить. — Вы знаете, я бы все отдал за пять минут с женщиной Наполеана Мондрагона в темном переулке.

Остальные мужчины засмеялись.

Сальваторе вздрогнул.

— Я, наверное, был бы слишком на взводе, чтобы трахнуть ее. Даже не знаю, изобретен ли такой способ убийства, который был бы достаточно живописным для всего того, что я бы сотворил с этой шлюхой.

Милано кивнул.

— Должен быть какой-то способ сломать Наполеана.

Оскар поднял брови.

— Ага… и кто же с этим справиться? Мы уже пробовали подобное, напомнить, скольких он убил?

Он имел в виду день, когда пришли воины, чтобы спасти Киопори из логова Сальваторе. Наполеан столкнулся с ними в коридоре, в итоге убив восемьдесят семь солдат, все из них были сильными и мощными темными. Сальваторе отдавал ему должное: мужчина наводил ужас.

— Тогда потребуется, чтобы сам темный лорд это исполнил, — сказал Милано.

Дмитрий кивнул.

— И даже тогда нам понадобится помощь.

Сальваторе поднял руку.

— Подождите.

Оскар подался вперед.

— Да?

— Что потребуется для…

Он продолжил расхаживать по комнате, размышляя над новой дилеммой, мысленно сверяясь с «Кровавым каноном» — теперь, когда Накари Силивази его украл, он больше не мог открыть темные страницы. Спасибо темным лордам, он помнил все слово в слово. Новая идея начала формироваться в уме. Улыбаясь, он остановился, а затем развернулся к присутствующим.

— Одержимость, — буднично заявил он.

— Что прости? — переспросил Милано.

— Одержимость, — повторил Сальваторе, практически промурлыкав слово. — Мы призовем темного лорда Адемордна, чтобы он вошел в тело человека, скажем, в форме змеи или червя. Затем как-нибудь доставим человека достаточно близко к телу Наполеана, чтобы червь переместился в него. Адемордна захватит Наполеана и убьет его судьбу — более простая задача, чем пытаться самим убить шлюху.

— Потом Адемордна покинет тело Наполеана, и король умрет очень медленной мучительной смертью в результате «Кровавого проклятия», — Оскар улыбнулся. — Мне нравится идея — древний король дома Джейдона будет убит проклятием из-за того, что не сможет принести необходимую жертву. Из всего рода именно он облажается. Как это поэтично.

— Это сработало на Шелби Силивази, — продолжил Сальваторе, вспоминая успешный план своего покойного брата Валентайна по уничтожению младшего Силивази. Тот убил его пару Далию. Но не раньше, чем использовал ее для рождения собственного сына. — Ни у кого нет ни малейшего шанса близко подобраться к судьбе Наполеана, чтобы убить ее. Мы просто позволим влюбленному королю сделать это собственноручно.

Все, за исключением Дмитрия, кивнули.

— Ладно. Все это здорово звучит в теории, но как, черт возьми, мы доставим того человека, которым завладеет червь, поближе к Наполеану Мондрагону? И даже если у нас получится, как мы заставим Наполеана убить человека и проглотить червя? Не должен ли обмен совершиться в момент смерти носителя? Предположим, что мы сможем упросить лорда Адемордна согласиться на это. Но когда в последний раз кто-то из колдунов дома Джегера смог наколдовать достаточно мощное заклинание, чтобы вызвать «Кровавую одержимость»?

Оскар кивнул и наклонился вперед, показывая, что принимает эти аргументы.

— Это правда, Сальваторе. Предположим, что мы сможем достаточно близко подобраться к Наполеану, чтобы пересадить червя. И предположим, что Наполеан упростит нам задачу и убьет человека. Однако, сможешь ли ты заручиться поддержкой лорда Адемордна?

Сальваторе потер подбородок, на котором уже начала проступать легкая щетина. Последнее время он был слишком занят, сосредоточившись на уничтожении Наполеана.

— Я осознаю, — осторожно начал он, — что цена этому будет чрезвычайно высока. Кровь. Жертвоприношение. Намного больше крови, чем мы когда-либо предлагали раньше. Но, следуя недавнему приказу Оскара, мы убивали людей в Лунной долине и оставляли их тела на виду у всех, — Он кивнул главе совета, выражая свое почтение. — Таким образом мы смогли заполнить жертвенной кровью намного больше сосудов, чем раньше. Наши склады полны.

— И, если нам повезет, этого будет достаточно, чтобы привлечь его внимание и получить аудиенцию у темного лорда. Что он потребует за «Кровавую одержимость»? — уточнил Оскар.

Сальваторе глубоко вздохнул и оглядел всех мужчин, стоя на противоположном конце стола.

— Насколько сильно вы хотите уничтожить Наполеана?

Оскар прочистил горло.

— Во что это обойдется, Сальваторе?

Тот нахмурился.

— Первенец из знатной семьи дома Джегера. По одному за каждый день одержимости.

Оскар откатился от стола, встал с кресла и подошел к дальней стене, ненадолго повернувшись спиной к столу. Когда вампир вновь развернулся к ним, его лицо было призрачно бледным.

— Принести в жертву первенца из нашей колонии? По одному ежедневно, всего лишь за… возможность… добраться до Наполеана Мондрагона?

Сальваторе кивнул. Не было никакого способа подсластить пилюлю.

— Да.

Оскар глубоко вздохнул и покачал головой.

— У нас вообще есть власть, чтобы издать подобный указ?

— Нет, — Дмитрий и Милано ответили в унисон.

— Но, — добавил Сальваторе, — у нас есть возможность вынести это на всеобщее голосование, чтобы дом Джегера принял указ демократичным путем. Не стоит недооценивать гнев наших мужчин по отношению к дому Джейдона или жажду мести за наших погибших воинов, не говоря уже о детях. Я верю, что все проголосуют за такие крайние меры и будут готовы тянуть соломинку, чтобы увидеть, чья семья… предложит… сына. И в каком порядке.

— Должны ли смерти быть мучительными? — съежившись, спросил Оскар

— Нет, — успокоил его Сальваторе. — Извлечь сердце, пока оно еще бьется, отсечь голову и сжечь тело. Мы бы могли увековечить их всех как мучеников, установить изображающие их статуи. Их семьи получат… компенсации.

— Какие? — спросил Оскар.

Сальваторе пожал плечами.

— Я не знаю. Мы что-нибудь придумаем.

Оскар вернулся к столу, положил обе руки на его поверхность и уставился на Сальваторе. Его рот растянулся в отвратительной злобной усмешке.

— Ты уверен, что хочешь продолжать, Сальваторе? — Прежде чем он смог ответить, Оскар добавил: — Подумай хорошенько, колдун. Ты сам первенец, помнишь?

На этот раз Милано тихо присвистнул.

— Мог бы ты умереть, чтобы уничтожить Наполеана? — многозначительно спросил Оскар. Сальваторе прикрыл глаза.

Это была правда — он бы предпочел задержаться на этом свете очень, очень долго. Если бы их всех оставили в покое, — а также с должным старанием избегая новых охотничьих отрядов, организованных домом Джейдона, — то они имели бы хорошие шансы на достижение этой цели. Но затем он подумал об умершем в одиночестве Валентайне, который погиб в Лунной долине от рук Маркуса и Накари Силивази, и его кровь вскипела. Не могло быть большего удара по любому мужчине из дома Джейдона, — кроме, возможно, потери их собственной судьбы, — чем смерть их лидера Наполеана. У Наполеана не было сына. Не было никакого наследника. Последствия будут катастрофичными, а ситуация не нормализуется в течении нескольких поколений. Возможно, сыновья Джегера и Джейдона наконец вступят в войну.

— Да, — ответил Сальваторе, — если дело дойдет до этого, — Он пожал плечами, тут же обдумав проблему под другим углом. — Но тогда дом Джегера останется без своего самого одаренного колдуна. Может быть, сделать исключение… для членов совета.

Оскар с отвращением покачал головой.

— Ты никогда не перестаешь меня удивлять, Сальваторе.

Колдун улыбнулся.

— Тогда выносим это на всеобщее голосование?

Оскар хмыкнул.

— Собери все жертвенные сосуды и проконсультируйся с лордом Адемордна. Посмотрим, возможно ли это вообще, прежде чем обратимся к нашей колонии.

Сальваторе кивнул, но он уже знал ответ.

Убедить колонию в необходимости принести в жертву своих детей будет нелегкой задачей, однако, если использовать при этом образ Наполеана Мондрагона, одержимого злым духом темного лорда Адемордна — это будет совсем другое дело. Вероятность того, что он отнимет жизнь у своей собственной суки и оставит дом Джейдона без лидера и в уязвимом состоянии? Слишком соблазнительно, чтобы отказаться.

Мужчины будут рвать и метать. Возможно, прибегнут к насилию прежде, чем капитулировать и проголосовать за его план.

* * *

Тиффани Мэттьюс сидела за своим столом в «Праймере», рисуя в блокноте и разглядывая законченные работы. Пока ее мысли блуждали, она делала эскизы всего чего угодно, лишь бы не работать. Затененные горные вершины. Покрытые снегом домики, спрятанные в жутком лесу. Опасные люди, что скрывались в тенях больших валунов и призрачных деревьев. Вампиры, вырывающие двери такси. Она вздрогнула при последней мысли.

Было двенадцать часов понедельника, но Тиффани слишком нервничала и беспокоилась, поэтому об обеде не могло быть и речи. Она успела набросать гладкое тело пумы, усевшейся на одном из отдаленных валунов, когда зазвонил ее сотовый.

Женщина проверила номер звонившего: частный, незнакомый. Она поднесла маленькое устройство к уху и нажала кнопку ответа.

— Это Тиффани, — Ее голос звучал профессионально, но несколько сухо.

— Мисс Мэттьюс?

— Да.

— Это Дэвид. Дэвид Рид, — Он помолчал. — Это безопасная линия?

Тиффани закатила глаза и пожала плечами. «Да ладно! Кем он себя возомнил — ЦРУ?»

— Да, мистер Рид, безопасная, — уведомила его она.

— У меня для вас хорошие новости.

Она выпрямилась в своем кресле, сердце забилось в тревожном ритме. Ладони вспотели.

— Вы нашли Брук?

Он вздохнул.

— Нет. Нет. Мне жаль, но мы не обладаем такими ресурсами.

Она вздохнула, не скрывая разочарования.

— О, понимаю. Тогда что за хорошая новость?

Он понизил голос, словно кто-то мог подслушать.

— Мы смогли получить наводку на мужчину, который забрал вашу подругу. Наполеан Мондрагон, лидер… вампиров, — последнее слово он прошептал.

Тиффани ответила не сразу. Она не хотела понадеяться раньше времени. Наконец, наклонившись вперед над своим столом, она потянулась за листком бумаги и выдохнула:

— Да?

— Как и многие другие, он живет в Лунной долине, но у нас нет никакой возможности близко к нему подобраться. Однако, мы могли бы заставить его прийти к нам. На склад.

Тиффани нахмурилась.

— Каким образом?

— В ближайшее воскресенье планируется краткосрочная миссия. Мы собираемся проникнуть в клинику Лунной долины.

Чувства Тиффани обострились. Они собирались вернуться в то… место? Она постаралась не обращать внимания на слово «проникнуть», напоминая себе, что не имеет значения, если ей придется ненадолго присоединиться к группе подражателей Джеймса Бонда и Ван Хельсинга, если это поможет отыскать Брук.

— Слушаю.

— Нам давно хотелось получить доступ к их клинике. Мы считаем, что в ее стенах может храниться важная информация.

Господи, Джеймс.

— К примеру? — поинтересовалась она.

— К примеру, образцы ткани или крови, которые помогут нам определить слабые стороны демонов. Или записи, которые дадут ключ к разгадке их анатомии, возможно запасы яда. Или другие химические вещества, которые мы могли бы превратить в эффективное оружие и использовать против них.

Тиффани с трудом верила услышанному.

— Хорошо. А как это поможет Брук?

— Мы собираемся ворваться в клинику, сделать фотографии. В общем, соберем любой полезный материал, какой сможем раздобыть. Если нам повезет, и в это время там будут пациенты, мы сможем захватить заложника.

Встревоженная Тиффани откинулась на спинку кресла. Вампир — заложник? Нет и еще раз нет, если он — или она — будут похожи на тех существ, которых они с Брук встретили в такси!

— Как вы планируете…

— Не беспокойтесь об этом, красавица. Мы знаем, что делаем.

Тиффани медленно выдохнула.

— Когда будем уходить, мы оставим там записку с требованием выкупа: сообщение с предложением обменять пойманного монстра на вашу подругу.

Тиффани не нравилось, как звучал этот безрассудный план. Она хорошо помнила силу и мощь того мужчины, что забрал Брук. А также легкость с которой второй вампир, стерший ей память, контролировал окружающих людей.

— Что, если их будет… несколько… или слишком много… там в клинике?

Он прочистил горло.

— Тогда мы их нейтрализуем, — он говорил чрезвычайно серьезно и, как ни странно, уверенно. Это только сильнее убедило Тиффани, что мужчина был настоящим психом. Он явно был не в своем уме. Но какие еще у нее были варианты? Брук пропала, и если они ничего не предпримут, она не вернется.

— Я хочу пойти с вами, — начала настаивать она, понимая, что своей безумной идеей не уступала ему. Но может каким-то чудом Брук окажется там? Или она пересечется с кем-то или чем-то, кто обладает информацией о местонахождении того вампира, Наполеана? Она вздрогнула при этой мысли. Женщина знала, что у нее было мало шансов, но она не собиралась стоять в стороне и ждать, когда Ван Хельсинг-Бонд отчитается. — Это будет проблемой?

Он разочарованно вздохнул.

— Это небезопасно, мисс Мэттьюс.

«Да, ну?!»

— Я понимаю, Дэвид, но все равно хочу это сделать, — телефон так надолго замолчал, что она задалась вопросом, не повесил ли Дэвид трубку. — Алло? Алло, Дэвид? Мистер Рид?

— Да, хорошо, но вы сами напросились. Я не смогу отвечать за вашу безопасность.

Тиффани с трудом сглотнула. Неужели она могла пойти на такой отчаянный шаг? Войти прямо в логово льва с самоубийственной миссией?

— Я понимаю.

Он прочистил горло и заговорил глубоким, почти искусственным голосом.

— Тогда ладно. Будьте на складе в воскресенье в восемь утра. И ни минутой позже. Иначе мы уедем без вас.

Она начала отвечать, но он уже отключился. Тиффани медленно положила телефон на стол и взглянула на свои рисунки.

— Господи, помоги нам, — прошептала она. — Пожалуйста, Боже… умоляю. Помоги нам.

Глава 13

Был полдень среды, когда Накари Силивази распахнул тяжелую входную дверь в свой четырехэтажный кирпичный особняк, расположенный в конце частной дороги, возле заросших лесом скал. Шагал он энергично, а тело казалось помолодевшим. С тех пор, как его брат-близнец Шелби был убит Валентайном Нистором — тот похитил судьбу Шелби, из-за чего благонравный вампир не смог выполнить требования «Кровавого проклятия» — Накари плыл по течению, не зная, куда повернет дальше жизнь.

Он недавно закончил Румынский университет, став мастером магом, и теперь завершал аспирантские проекты, но еще не решил, какой вклад сможет внести в развитие Лунной долины в дополнении к его основной роли практикующего мага. Он был достаточно занят, помогая Наполеану локализовать последствия: уничтожить улики, оставленные темными в результате их террора. Но этого было мало для удовлетворения потребностей его тела и души. Накари Силивази был нужен особый смысл, а также умственное напряжение, чтобы чувствовать себя живым после пяти сотен лет… Особенно сейчас, когда он ступал по земле без своего близнеца.

Он рассеянно сжал амулет, что уже вошло в привычку с того дня, когда он получил его от Шелби, и направился по узкой лестнице в большую, обустроенную в неформальном стиле, гостиную. Его лицо озарилось улыбкой, когда вампир вспомнил о своем недавнем решении устроиться на неполный рабочий день в гостинице и на лыжной базе «Темной луны». В отличие от Шелби, он не намеревался давать частные уроки детям с ограниченными возможностями. И не только потому, что Накари за последние несколько десятилетий стало скучно заниматься лыжным спортом и сноубордингом. Просто у Шелби был особый талант к общению с детьми. Он объединял свои и их инстинкты таким образом, что их совместные движения становились своего рода изящным, интуитивным танцем. Накари не хотел оскорблять память брата, пытаясь подражать его врожденному дару.

Нет, он выбрал несколько иное направление, которое могло взбудоражить его кровь. Курсы, где можно было бросить вызов природе. Программа, нацеленная на расширение возможностей отдельных лиц, семей и групп при помощи скалолазания, дюльфера²⁰, рафтинга²¹ и преодоления сложных препятствий на природе. Курсы были разработаны для того, чтобы построить между участниками доверительные и сплоченные отношения, а также повысить их самооценку.

И это действительно работало.

Накари откинул с лица густую прядь иссиня-черных волос и плюхнулся на мягкий кожаный диван, автоматически закинув ноги на кофейный столик, и не удосужившись снять тяжелые походные ботинки. Потеряв родителей в двадцать один год, он хорошо понимал, какую важную роль в чьей-либо жизни мог сыграть положительный пример. Для него и Шелби такую роль взяли на себя их братья. И самооценка, выросшая под их терпеливой опекой, помогала ему на протяжении всей жизни. Он подался вперед за последним выпуском журнала «Скалолазание» и застыл на месте.

В углу под выключенной лампой замер, подобно статуе, Брайден Братиану. На его лице читался настоящий ужас. За бывшим человеческим ребенком, теперь уже ставшим подростком, Накари поручили заботиться с момента окончания университета.

Но мальчик находился в доме не один.

Перед ним на кожаном пуфике сидела маленькая девочка лет одиннадцати-двенадцати, с мягкими светлыми волосами, заплетенными в две косички. Она сидела, повернувшись спиной к Брайдену, лицом к стене… просто тупо глядя перед собой.

— Что за..? — Накари остановил себя, чтобы не ругнуться, не желая подавать дурной пример Брайдену. — Брайден, ради всего святого, что ты делаешь? И кто эта девочка?

Брайден посмотрел на Накари так, словно сам только что вышел из транса и моргнул, прежде чем слабо улыбнуться.

— Пожалуйста, не злись.

Накари глубоко вздохнул и попытался успокоиться.

Боги, что мальчик натворил на этот раз?

Брайден был довольно хорошо известен своими бесконечными выходками, которые часто приводили к неприятностям. Именно поэтому совет отдал его на временном попечении Накари. Это наставничество стало настоящей проверкой его терпения, а также испытанием интуиции, потому что под всей этой чепухой и хаосом в парне были скрыты неплохие способности к магии и быстро развивающийся духовный дар.

— Я постараюсь, — ответил Накари, жестом призывая парня продолжить.

Брайден прокашлялся и закусил нижнюю губу. Он глубоко вздохнул, — плечи при этом заметно приподнялись и опустились, — а затем нацепил на лицо искусственную улыбку.

— Это Кэти Белл, — указал он на девочку.

Накари взглянул на нее, одетую в узкие джинсы и розовый свитер, и улыбнулся.

— Привет, Кэти.

Он сразу забеспокоился, когда девочка не ответила и даже не посмотрела в его сторону.

Мгновенно переместившись через всю комнату, он опустился перед ней на колени.

— Кэти?

Он помахал ладонью перед ее лицом, и девочка моргнула.

— Привет, — сказала она, протягивая руку.

Накари осторожно ее пожал. Ее рука казалась невероятно маленькой по сравнению с его собственной.

— Приятно с тобой познакомиться, Кэти.

Она кивнула, глядя в одну точку где-то выше его головы.

Накари негромко присвистнул и встретился с потерянным взглядом Брайдена.

— Что происходит?

Тот пожал плечами.

— Ты это, разберись с этим, братан: что-то пошло не так…

Накари поднял руку, прерывая его. У Брайдена фаза городского хип-хопа была на прошлой неделе. С тех пор как он помог уберечь Маркуса от женитьбы на неправильной судьбе — обнаружив дьявольское заклинание черной магии, наложенное Сальваторе Нистором — парень впал в новое состояние, вознамерившись стать величайшим в мире медиумом (после того как перестанет быть воином). Брайден должно быть действительно нервничал, если вернулся к привычкам прошлой недели.

— Никакого сленга и говори со мной на понятном английском, — предупредил Накари.

Брайден сглотнул и кивнул.

— Хорошо… да… без проблем, Накари.

Накари указал на маленькую девочку, которая в основном все еще игнорировала их обоих.

— Кэти Белл. Что с ней случилось?

Брайден потер руки.

— Хорошо, ты же все знаешь о темных, верно?

— О чем конкретно, Брайден?

— Обо всем этом заговоре… уничтожить долину и убить людей. Причина, по которой ты должен был ходить и заметать следы за ними, заменяя воспоминания людей.

Накари кивнул.

— Правильно.

— Ну, — Брайден опустил голову, не отрывая глаз от пола, — кроме того, ты знаешь, что мы с тобой, как… это, — он скрестил пальцы и поднял их вверх, — по-настоящему близки и также у нас одинаковые способности.

Накари потер глаза.

Одинаковые способности? О боги…

— Продолжай.

— Ну, я как бы… типа… хотел посмотреть, смогу ли я научиться стирать память и заменять воспоминания. Но это лишь для того, — торопливо прибавил он, — чтобы я мог помогать тебе со всей этой работой в Лунной долине, — он нахмурился и встретился с Накари взглядом. — Я знаю, что ты вызвал своих ребят из университета для помощи, и это круто, но просто… Маркус в последнее время был слишком занят своим ребенком, так что у него не было времени учить меня стрельбе из лука, как он ранее обещал… и я подумал, может, если окажусь полезным, ты по-прежнему захочешь со мной тусоваться.

Накари провел рукой по волосам и опустил голову. Опять самооценка. Почему этот ребенок вечно метался словно йо-йо, когда дело касалось осознания собственных достоинств или понимания своего места в мире? Братья Силивази его очень полюбили с тех пор, как парень сражался словно чемпион и спас судьбу Натаниэля от ликанов, которые чуть не прикончили его из-за этого. Каждый член их дома делал все возможное, уделяя ему как можно больше времени и внимания, потворствуя последним причудам, потому что они понимали, как тяжело было мальчику влиться в их общество, будучи человеком по рождению. Он был первым обращенным вампиром мужского пола — ребенком женщины судьбы от ее предыдущего брака. Он был во всех отношениях отличным парнем, пока не начинал чувствовать себя неуверенно, выдумывая глупые планы.

Вроде этого.

Накари посмотрел на маленькую Кэти, пытаясь сохранить самообладание: «Что, во имя богов, Брайден с ней сделал?»

— Рассказывай! — приказал он.

Брайден взглянул на Кэти, и на его лице появилось раскаяние.

— Ну, она человек, — Накари приподнял бровь, и Брайден наигранно рассмеялся. — О да, думаю, ты это уже заметил.

Накари кивнул.

— И она ходит в среднюю школу «Высоких сосен».

«Ну, хоть что-то для начала», — подумал Накари. «Высокие сосны» находились недалеко от Лунной долины.

— Я и несколько парней вроде как… отправились ненадолго в город… ну, знаешь, просто потусоваться?

— Кто вел машину? — уточнил Накари.

Брайден улыбнулся.

— Блейд Ринич.

Накари знал отца парня. Он был воином и уважаемым вампиром в доме Джейдона.

— И?

— И Кэти, вроде как шла домой со своими друзьями, когда мы проезжали мимо.

— Сколько ей лет? — снова задал вопрос Накари.

Брайден пожал плечами.

Накари нежно взял девочку за подбородок и приподнял ей голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Кэти, сколько тебе лет, милая?

Она улыбнулась, но не ответила.

Он попробовал другой подход. Мягко подтолкнув ее сознание, вампир прошептал:

— Скажи мне свой возраст.

— Двенадцать, — подчинилась она.

Накари сердито взглянул на Брайдена и нахмурился.

— Вы, ребята, остановились, чтобы поболтать с группой двенадцатилетних девочек?

В его голосе ясно слышалось разочарование.

— Нет! — убеждал Брайден. — Она была самой младшей в группе, клянусь. Думаю, это были друзья ее сестры или типа того, потому что они все были пятнадцатилетние, как я… как все мы… ну, за исключением Блейда, потому что ему шестнадцать и у него человеческие водительские права. Но, клянусь, я выбрал ее из-за юного возраста, лишь потому что подумал, что на ней будет проще… попрактиковаться, — он опустил пристыженный взгляд. — Честно, Накари. Я не хотел навредить ей. Ты меня знаешь! Я никому не причиню боль. Только темным!

Накари кивнул.

— Расскажи мне точно, что ты сделал. Во всех подробностях. И как ты привел ее сюда.

Внезапно в окружающей их энергии произошло едва уловимое изменение, и Натаниэль Силивази открыл ментальную связь с Накари: «Привет, братишка. Все в порядке?»

Накари поднял руку, призывая Брайдена ненадолго замолчать, и улыбнулся. «Вау, с моей энергией все так плохо?»

«Не совсем, — ответил Натаниэль. — Я просто закрывал офис в гостинице и вносил последние коррективы в твоих документах: оформляя твои новые курсы персонального роста. Так что я уже был связан с твоей энергией, когда почувствовал твое… беспокойство. Что случилось?»

«Брайден», — ответил Накари. Дальнейшие объяснения были излишни.

«Ааа, — засмеялся Натаниэль. — Что-то серьезное? Помощь нужна?»

Накари покачал головой и разочарованно вздохнул.

«Еще не уверен. Все еще оцениваю ущерб. Свяжусь с тобой позже».

Натаниэль послал брату мысленную волну уверенности.

«Хорошо — вызови меня, если буду нужен».

«Обязательно».

«Всего хорошего, брат».

«Всего хорошего, Натаниэль».

Накари повернулся к Брайдену.

— Так, на чем мы остановились?

— Кто это был?

— Натаниэль.

Брайден нахмурился.

— Ты ему рассказал?

Накари начал быстро терять терпение.

«Успокойся, — уговаривал он себя. — Все уладится».

— Что именно, Брайден? Ты еще не закончил свой рассказ.

Прежде чем продолжить, Брайден бросил взгляд на девочку, словно проверяя, в порядке ли она. Она не была — Кэти просто сидела, словно истукан, неживое существо. Накари мог не успеть восстановить нормальное состояние ее сознания, если его вообще можно было восстановить. Пока сложно было судить об этом. Контроль сознания был обычным умением среди вампиров, но в руках новичка он мог стать чрезвычайно опасным.

— Так что конкретно ты сделал? — снова спросил Накари.

Брайден нахмурился, вспоминая.

— Ну, мы просто тусовались и дурачились какое-то время, а затем другие девочки решили пойти в соседний магазин, купить кока-колу. Блейд и Тайс пошли с ними, но мы с Кэти не хотели пить, так что просто ждали их.

Накари глубже погрузился в сознание маленькой девочки, желая убедиться, что она не была напугана и не испытывала дискомфорта, пока они беседовали. На глубоко подсознательном уровне явно присутствовал страх, но в настоящий момент она была в порядке.

— Так что случилось, когда ты и Кэти остались одни?

Брайден подался вперед в своем кресле и положил локти на колени.

— Во-первых, я хотел посмотреть, смогу ли стереть ее воспоминания. К примеру, последние десять минут. Так что я сделал, как ты описывал: представил ее поток мыслей словно энергию, соединенную с человеком нитями, и последовал за ними в ее сознание, — он приподнялся от волнения. — Попав туда, я просто не мог поверить в случившееся. Это было так круто. Тогда я захотел посмотреть, отреагирует ли она на внушение, и у меня получилось! Потом я заставил ее сделать пару глупостей.

— Каких глупостей? — голос Накари был полон гнева, а удлинившиеся клыки начали колоть губы.

Глаза Брайдена широко распахнулись.

— Ничего плохого. Честное слово! Мяукни, как кошка. Скажи мне, что я милый. Что-то в этом роде.

Накари услышал уже достаточно.

— Ты меня действительно удивляешь, Брайден. Не могу поверить, что ты мог сделать нечто подобное. Думаешь, это игра?

Парень заметно поник, но Накари это не волновало. Это было серьезно и так непохоже на Брайдена. Его глаза затуманились, а нижняя губа едва заметно задрожала, хотя он был уже достаточно взрослым.

— Я знаю, — пробормотал он, голос выдавал раскаяние. Глаза скользнули по маленькой девочке, и его плечи затряслись. — Даже когда я это делал, понимал, что все это неправильно, и что должен остановиться, — он старался сидеть прямо и сдерживать слезы. — Но я все думал о том, что со мной случится, если вы с братьями больше не захотите со мной общаться, пока я не продолжу доказывать свою значимость. И не смог остановиться. Потому что мне нужно набраться опыта. Быстро, — он снова посмотрел на девочку и не смог сдержать рыдания. — Кэти, мне очень жаль. Правда!

Она улыбнулась, как застывшая, одномерная, бумажная кукла. А потом на ее лице снова появилось бессмысленное выражение.

— Так как она сюда попала? — продолжал выпытывать Накари.

Брайден всхлипнул.

— Когда все вернулись из магазина, я пытался исправить то, что наделал. И не смог. Я занервничал, и Тайс сказал, что мне нужно привести ее к тебе. Мы говорили мысленно, так что ее друзья нас не слышали.

— Ты держал ментальную связь с целой группой? — опешил Накари.

— Ага, — согласился Брайден, — а потом я просто представил что-то наподобии школьной доски и стер воспоминания у других девушек. Я сказал им, что Кэти задержалась в школе и придет домой позже. И они просто ушли, как будто ее там не было. Они поверили мне, а не своим собственным глазам, но я тогда действительно сильно испугался.

Накари недоуменно покачал головой.

— Как ты сделал им внушение, мысленно или вслух?

Брайден обдумал вопрос, прежде чем ответить.

— Я произнес вслух что-то наподобии этого: «вы пойдете домой и там подождете Кэти». И они подчинились.

Несмотря на гнев и разочарование, Накари был поражен. Умение Брайдена было просто невероятным. Брайдену Братиану было лишь пятнадцать лет, а вампиром он прожил всего десять из них. Откуда же взялись и продолжали проявляться такие способности?

Он подошел к креслу и положил руку на плечо Брайдена.

— Послушай меня, сынок.

Брайден посмотрел на него самыми доверчивыми глазами, какие Накари только видел в своей жизни. Просто парадоксальный парень.

— Прежде всего, ты никогда не должен ничего доказывать мне или кому-либо из моей семьи. Мы любим тебя.

У Брайдена перехватило дыхание и, явно смущенный, он отвернулся. Пытаясь не подать виду, он откашлялся и пробормотал:

— Круто.

Накари опустился перед ним на колени.

— Ты слышал, что я сказал?

Брайден кивнул.

— И даже когда твои родители вернутся из кругосветного путешествия, мы все равно хотим, чтобы ты оставался в нашей жизни.

Брайден приподнял брови и с надеждой посмотрел ему в глаза.

— Правда?

— Да, правда. Мы уже обсуждали, как уговорить твоих родителей, чтобы ты мог остаться в Лунной долине и продолжил изучение школьных предметов в местной академии вместо того, чтобы пойти в человеческую школу на Гавайях, которую Наполеан весьма не одобряет.

Вампир, обративший Брайдена, Дарио Братиану, работал на Гавайском курорте, принадлежавшем дому Джейдона, когда встретил свою судьбу — Лили, маму Брайдена. После окончания их отпуска, Дарио и Лили надеялись остаться на Гавайях, как минимум, еще на пять лет. Таким образом, пришлось бы отправить Брайдена и его младшего брата Конрада — ребенка, родившегося в результате их «Кровавой луны» — в человеческую школу. Но на свой последний учебный год Брайдену все равно пришлось бы перевестись в академию Лунной долины. Так как человеческого образования было недостаточно, ему пришлось бы очень долго нагонять пропущенный материал дома, не говоря уже о дополнительной программе, которую проходили все в возрасте от восемнадцати до двадцати лет. Поэтому братья Силивази всеми силами пытались найти возможность оставить Брайдена с ними, пока Дарио и Лили не вернулись бы обратно в долину.

Брайден, казалось, расцвел от новости. Его лицо озарилось радостью, подобно новенькой лампочке.

— Я смогу оставаться с тобой на все время?

Накари пожал плечами.

— Я не уверен относительно всего времени, потому что сам не знаю, что может принести грядущее. Но вместе с нами у тебя всегда будет дом. И верь мне, когда я говорю, что Маркус очень взволнован твоим предстоящим обучением стрельбе из лука. Он как раз упоминал об этом буквально на днях, — Он помолчал, улыбаясь. — Только имей в виду: когда Маркус взволнован, он обязательно приводит этим кого-нибудь в бешенство. Так что… это все взаимосвязано.

Брайден засмеялся и немного выпятил грудь. А затем сразу стал серьезным.

— Так что мы будем делать с Кэти?

Накари оглядел ребенка, сидевшего на пуфике, быстро считал ее жизненные показатели: пульс, температуру тела и кровяное давление. Затем закрыл глаза, подумал секунду и уселся рядом с ней. Его крупное, мускулистое тело заняло все пространство и так как вампира это не устраивало, пришлось осторожно поднять девочку и разместить ее прямо перед собой.

— Для начала, — сказал он Брайдену, — мне придется войти в твое сознание, чтобы собственноручно извлечь все недавние воспоминания. Такое не практикуется среди мужчин дома Джейдона без крайней необходимости. Сознание считается священной, запретной территорией, но мне нужно увидеть все твои воспоминания, как будто они принадлежат мне самому, чтобы знать, что нужно сделать для Кэти, — он положил руку на ее предплечье, но девочка даже не моргнула. — Я считаю, что ты настолько сильно старался стереть ее воспоминания, что ненароком зашел слишком далеко. Ты вышел за пределами префронтальной доли, которая влияет на кратковременную память в среднем мозге, и попал в лимбическую систему, которая играет важную роль в сновидениях. По существу, ты нарушил прохождение электрохимических импульсов от ствола головного мозга.

Брови Брайдена поднялись, а рот приоткрылся в замешательстве.

— А?

Накари вздохнул.

— Другими словами, Кэти в каком-то смысле сейчас находится во сне, хотя кажется, что она бодрствует. Возможно, поэтому она не реагирует на внешние раздражители. Даже несмотря на то, что ее глаза открыты, на самом деле, она как бы спит.

Брайден поморщился.

— Черт! Это я такое сделал? — Накари красноречиво посмотрел на него. — Прости.

Вампир кивнул и потянулся к Кэти. Он пробежался пальцами по ее вискам, массируя их медленными, ритмичными движениями.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовал Брайден.

— Проверяю наличие каких-либо физических повреждений мозга, чтобы убедиться, что нет необратимых последствий.

Брайден побледнел.

— Боги…

— Ага, это не игра, — повторил Накари.

Убедившись, что ее мозг в порядке, вампир прервал контакт и повернулся к Брайдену.

— После того, как мы вернем все на свои места, я извлеку из ее сознания адрес, и мы отвезем девочку домой.

— В самом деле? Как? Ты полетишь вместе с ней? Или дематериализуешься, держа ее на руках?

— Нет, поступим гораздо проще, — спокойно парировал Накари. — Думаю, мы можем взять «Мустанг».

— О, — удрученно ответил Брайден.

Накари сдержал смех.

— А как отреагирует ее семья, когда мы появимся на пороге?

— Ее семья ничего не предпримет, когда я подойду к их двери, — строго сказал Накари, его тон не допускал никаких возражений. — Я использую плащ невидимости: они меня не увидят.

Глаза Брайдена расширились, а уголки губ приподнялись в нетерпеливой улыбке.

— Нет, — отрезал Накари. — Даже не думай об этом!

Брайден скрестил руки и откинулся в кресле.

— Брайден, дай мне слово, что ты не попытаешься снова воспользоваться своими… непроверенными… способностями, — по крайней мере, не теми, в которых ты продвинулся больше всего — не проконсультировавшись предварительно со мной.

Брайден нахмурился.

— Ну… ладно.

— Брайден?

— Да… да, я обещаю.

— Хорошо, — Накари слегка сжал руку Кэти, пытаясь дать ей понять, что помощь уже близко. А затем повернулся к своему юному соратнику, принял чуть более официальную позу и пристально посмотрел тому в глаза. Традиции дома Джейдона зиждились на богатой истории единства, справедливости и взаимного уважения — протокол оставался протоколом — даже если приходилось иметь дело с глупым, молодым парнем, который мог этого не понять. — Брайден Братиану, сын Дарио и Лили Братиану, находящийся под защитой созвездия Единорога, отпрыск дома Джейдона?

Брайден сглотнул и сжал руки вместе, выглядя неуверенно.

— Да?

— Я бы хотел попросить разрешения войти в твое сознание с целью исцеления этой девочки, — Брайден в ответ прохрипел что-то нечленораздельное и на сердце у Накари потеплело. — Что скажешь?

Брайден облизал губы и внезапно в глубине его глаз появился проблеск мудрости, осколок знаний, таящийся где-то глубоко в его вампирской генетической памяти. Он встал со своего места, подошел к Накари, преклонил перед ним колено и благоговейно опустил голову.

— С большим смирением исполняю вашу просьбу, мастер маг, и благодарю за эту услугу.

Накари смотрел на ребенка, отмечая почтительную позу, уместный, уступчивый тон его голоса и понял, что сейчас произошло что-то грандиозное. Открылся канал между Брайденом и древними традициями дома Джейдона — экстрасенсорный проход, дающий ребенку полный доступ к коллективной памяти вампиров.

Накари почувствовал внезапный прилив огромной силы и понял, что Наполеан Мондрагон каким-то образом в тот же момент зарегистрировал произошедшее, принял к сведению священный дар, переданный мальчику.

Король не вторгся в их пространство и не стал мысленно говорить.

Он не стал бы выспрашивать об информации, которая не предназначалась ему, но одно было несомненно: волна энергии, которая только что прошла сквозь юного Брайдена Братиану, была слишком мощной, чтобы остаться незамеченной Наполеаном — сердцем и душой их народа. Отныне Наполеан был связан с Брайденом на очень тонком духовном уровне, поэтому он сможет внимательно следить за прогрессом молодого последователя.

Вот это да… Неужели сюрпризы никогда не закончатся?

Накари громко выдохнул.

— Очень хорошо. Ну что же, начнем?

Глава 14

Гейб Лоренц был привязан к холодному металлическому столу: его руки и ноги оказались стянуты крепкой, жесткой веревкой. Горло саднило, а во рту пересохло. Но он не оставлял попыток высвободиться из пут и изо всех сил старался открыть глаза.

— Где я? — прокаркал мужчина, когда его взгляд сфокусировался.

Последнее, что помнил Гейб: он выходил из круглосуточного тренажерного зала после чрезвычайно энергичной тренировки. Он ехал на стрельбище, чтобы еще раз убедиться в своих навыках и меткости, прежде чем стать телохранителем иностранного высокопоставленного чиновника. В свои двадцать с небольшим он являлся одним из лучших экспертов по рукопашному бою, способным убить человека голыми руками за пять секунд, поэтому решил, что пришло время серьезно подзаработать. Он стремительно приближался к тридцати годам, и нужно было успеть использовать все преимущества уходящей молодости, пока он все еще имел запас жизненных сил.

Гейб с трудом разлепил веки, несколько раз быстро моргнул и постарался усилием воли снова не закрыть глаза, а затем его сердце дико забилось в груди и мгновенно сжалось, словно его схватили железной рукой. Постепенно Гейб смог рассмотреть, что находится в полутемной подземной камере, освещенной лишь крошечными огоньками сотен черных свечей, что были установлены в глубоких рукотворных расщелинах древней каменной стены. Вокруг него парил плотный серый туман, поднимавшийся с самого пола.

Гейб прищурился, стараясь что-нибудь рассмотреть сквозь туман, и у него перехватило дыхание.

Слева от него, склонившись над столом с любопытным и мрачно-злым выражением лица, стоял огромный мужчина с угольно-черными глазами и мускулами настолько рельефными, что они перекатывались при малейшем движении. На нем была плотно обтягивающая майка черного цвета и выцветшие голубые джинсы. Вид мужчина имел крайне воинственный. Он распространял такую мощь вокруг себя. И уверенность. Похоже, этот крутой мужик владел всем миром.

Гейб поморщился. Что за чертовщина творилась с его волосами? Они были чернее ночи, а равномерно распределенные пряди кроваво-красного цвета мерцали так, словно были… живыми… и этот цвет распространялся от самых корней. Не похоже, что волосы были крашенными.

Тип наклонился вперед и улыбнулся… или скорее скорчил гримасу. Проще говоря, он приподнял уголки своих губ, а затем слегка склонил голову в еле заметном жесте приветствия, прежде чем промурлыкать слова:

— Добро пожаловать, человек. Я — Сальваторе Нистор и ты временная… мера… для дома Джегера. Надеюсь, ты наслаждаешься своим пребыванием здесь.

Человек?

И хотя Гейб Лоренц никогда не пасовал перед другими, сейчас его ужас стал практически осязаемым, когда адреналин и отчаяние резко взяли над ним верх.

— Черт… дерьмо… о… что за черт… о дерьмо!

У этого типа выступали клыки изо рта, а глаза светились красновато-оранжевым светом. И это не были контактные линзы.

— Что за…

— Вампир, — злобно перебил клыкастый гигант, для пущего эффекта подчеркивая букву «в» и перекатывая «р» с иностранным акцентом.

Вампир?

Кем бы он ни был, Гейб инстинктивно понял, что мужик — настоящий садист. Он сильнее рванул веревки, хотя знал, что они вряд ли поддадутся. Затем приподнял насколько мог голову и осмотрел остальную часть комнаты, чтобы увидеть были ли здесь какие-либо…

— Пресвятая Матерь Божья!

Он выгнулся и начал брыкаться, словно дикое животное, так сильно стараясь оторваться от стола, что надорвал мышцы. Его запястья и лодыжки стали кровоточить из-за врезавшихся в них веревок. Он так сильно тряс стол, что тот почти перевернулся.

Причина заключалась в том, что справа от него стоял — нет, скорее висел — другой мужчина, похожий на того, кто склонился над ним. Такой же громадный и с такими же черно-красными волосами, но только коротко стриженными. И он висел на короткой цепи: оба его запястья были скованы и распростерты над головой. Цепь в свою очередь крепилась к потолку большим железным крюком. Парень был обнажен по пояс и перепачкан кровью.

Его горло, запястья и внутренняя сторона бедер были разрезаны, а из артерий лилась кровь в большое стальное ведро, расположенное прямо под его босыми ногами. Садист собирал его чертову кровь, а вокруг дна ведра продолжал вращаться, опускаться и шипеть странный, сверхъестественный туман, спиралью окутывающий свою жертву.

Гейб потряс головой, чтобы прояснить зрение. Твою ж мать. Вокруг ведра находились странные предметы, едва различимые из-за дыма. Выгравированные изображения темных ангелов, различные растения и травы, вымоченные в крови. А также огромное количество черных свечей разного размера, с вырезанными на них мистическими символами. В центре ведра с кровью пылал потусторонний огонь красных, фиолетовых и голубых оттенков. Его поддерживали не дрова или угли, а сущность самой крови.

— О черт, нет! — закричал Гейб.

Вампир наклонился и прижал обе руки Гейба, чтобы тот неподвижно лежал на столе.

— Не растрачивай свою энергию, человек, — прорычал он. — Тебе понадобится вся твоя сила, чтобы выполнить порученное задание.

Сила вампира была неизмеримой. На самом деле он больше походил на железный танк, чем на человека, настолько легко он удерживал Гейба на столе.

Гейб втянул в себя воздух и заставил сердце замедлиться — поддерживая устойчивый, послушный ритм — пока у него не случился сердечный приступ. Что там вампир сказал? Ему дадут задание?

Это было хорошо. Очень хорошо.

Если он был им нужен, если его планировали использовать, пусть даже временно, тогда это означало, что они не собирались его убивать… пока что. И если для выполнения задания требовались его особые боевые навыки и умение стрелять, тогда мужчина должен был убедиться, что его руки, ноги и умственные способности остались в целости и сохранности и нормально функционировали. Ему необходимо было выиграть время.

Гейб тяжело сглотнул, прогоняя страх.

— Что за задание?

Его вопрос был встречен оглушительным ударом в челюсть. Удар сотряс все его кости и выбил несколько зубов.

— Ты не смеешь разговаривать со мной, пока я не разрешу, человек! — Вампир в буквальном смысле зарычал словно животное. — Никогда!

Гейб отвернулся, почувствовав во рту медный привкус крови, а затем выплюнул оставшиеся осколки сломанных зубов. Все еще кашляя, он перевел взгляд на нечто, находившееся перед ним, при этом сохраняя гробовое молчание.

Урок выучен. Он не был идиотом.

Вампир махнул рукой в сторону подвешенного мужчины, а затем подошел и встал рядом.

— Это, — произнес он певучим мелодичным голосом, который влиял на тело Гейба также сильно, как и на его уши, — Виктор Дирга, первенец Октавио. Его уважают в нашем роду, но вскоре он будет принесен в жертву нашему темному лорду Адемордна. Не переоценивай свою значимость, человек.

Когда он произнес имя темного лорда, комната мгновенно погрузилась во мрак.

Порыв ледяного ветра пронесся по телу Гейба, и его трахея плотно сжалась, не давая возможности дышать, даже когда мужчина почувствовал, что его сейчас неминуемо вырвет. Его охватило чувство, несравнимое ни с чем, что он испытывал раньше. Его словно затягивало в темный, эмоциональный шлам. Он погружался в злобные зыбучие пески, созданные из самых гнусных эмоций человечества. Смерть, убийство, зависимость и безумие мгновенно поселились в его теле. Вина, страх, стыд и ненависть разлились в его внутренностях подобно живой, дышащей сущности.

Он чувствовал сполна силу каждой эмоции, словно переживал их прямо здесь и сейчас, на этом столе. Страдание и боль за гранью пыток… Его ум, тело и душа находились на последней стадии духовного рака.

Вампир упал на одно колено, склонил голову, и удушливая энергия рассеялась, но не ушла. Она, казалось, парила вдоль потолка и у основания ведра с кровью.

Гейб втянул вернувшийся к нему воздух. Вампир отошел и провел острым ногтем — или скорее когтем — вдоль груди висевшего мужчины.

— Наш лорд будет требовать по одной такой жертве ежедневно для того, чтобы ответить на наш призыв. Так что время имеет существенное значение, понимаешь Гейб?

Гейб не решился ответить. Его желудок выворачивало от накатывающихся волн тошноты. Он чувствовал, что может просто потерять сознание, но изо всех сил пытался сосредоточиться… и слушать дальше.

А затем земля перевернулась и все, что было когда-то правильным в этом мире, перестало существовать. Вампир отвел мощную руку назад и вонзил ее в грудь висевшего мужчины, схватил сердце в железный кулак и извлек его, пока оно еще билось. Глаза умирающего мужчины распахнулись, рот широко открылся в беззвучном крике ужаса.

Гейб так громко закричал, что у него заболели уши. Вампир бросил сердце в ведро, нежно обхватил лицо мужчины, словно собирался его поцеловать, а затем оторвал голову от тела, словно это был одуванчик на стебле.

— Прости меня, Виктор, — пробормотал вампир, бросая голову в ведро. — Твоя жертва не будет напрасной.

Он воздел обе руки к небу, запрокинул голову и начал монотонно что-то напевать на странном древнем языке.

Волосы вампира начали развеваться, словно от сильного порыва ветра, а слова походили на отзвуки оркестра, что эхом отдавались со всех сторон, звуча словно единый жуткий молебный хор. Вампир вскрикнул и застонал так, словно испытывал ужасающую боль, а затем быстро развернулся и направился к столу, где лежал Гейб.

Тот уже молился о смерти.

Ибо то, что к нему сейчас приближалось, не было человеком — даже не было вампиром — оно являлось настоящим воплощением зла. Его кожа светилась темно-красным ореолом, а на руках и пальцах танцевало смертоносное пламя. Лицо же было искажено в настолько божественно злобном экстазе, что оно казалось почти… красивым… гипнотическим.

Он встретился взглядом с Гейбом и, казалось, вытащил из него всю душу, легко подавляя волю.

— Ты пойдешь по указанному адресу. Найдешь темноволосую женщину, которая находится сейчас рядом с Наполеаном Мондрагоном, и попытаешься ее убить.

Он медленно провел рукой по животу Гейба сначала внешней стороной пальцев, затем внутренней. Тело Гейба содрогнулось, и вампир застонал.

— Когда Наполеан Мондрагон убьет тебя за то, что ты угрожал его женщине, а он точно это сделает, ты выпустишь свою душу… в него.

Гейб нахмурился, испытывая в равной степени замешательство и ужас. Выпустить свою душу?

Как он сможет выпустить свою душу?

Когда на лице вампира возникло выражение унизительного для него самого ужаса, хотя при этом он продолжал угрожающе нависать над Гейбом, Лоренц понял, что его песенка была спета. Если этот дьявол чего-то и боялся, то это должно было быть чем-то невероятно отвратительным.

Гейб затаил дыхание, когда вампир попятился от стола, отступая к задней части комнаты и застывая там в ужасе. Его тело вжалось в холодную каменную стену настолько сильно, насколько это было возможно.

Гейб зажмурился. Он больше не мог этого выносить.

Мужчина просто хотел, чтобы вампир поскорее его убил и покончил с этим.

— Приди, мой господин! — закричал вампир, его голос был полон страха и почтения. — Прими это подношение крови… и выйди исполнить мою волю.

Раздался мощный взрыв, похожий на взрыв бомбы, и глаза Гейба распахнулись. Не видеть было хуже, чем видеть…

Или так ему казалось.

— Пречистая Матерь, помоги мне… — прошептал он.

Ведро внезапно охватило жарким пламенем, которое ярко вспыхнуло, прежде чем окончательно слиться с темным туманом, а затем этот сгусток начал принимать форму.

— Святая Дева…

Гейб принялся молиться.

Оно стало походить на… змею?

— Господь с тобою…

Начала проявляться какая-то рептилия — нет, скорее червь.

— Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего.

В поле зрения медленно появилось отвратительное создание с рогами, когтями и копытами вместо ног.

Гейб старался вспомнить молитву, лишь бы укрыться от реальности.

— Молись за нас, грешных, ныне и в час смерти нашей.

Лицо менялось, приобретая черты разных людей: женщин, детей, мальчиков и молодых мужчин. Казалось червь пожирал кровь десятков душ и становился каждым из них, по мере того как поглощал их сущности… усиливая свою мощь с каждым подношением.

А затем оно откинуло назад все еще меняющуюся голову и взревело словно разъяренный лев, сотрясая комнату при своем пробуждении.

Гейб услышал несчастный, жалкий крик — повторяющийся вопль, похожий на звук полицейской сирены — снова и снова раздававшийся в комнате. Не похожий ни на что из того, что он когда-либо слышал ранее.

А потом Гейб осознал, что это был его собственный голос. Ужас поглотил мужчину полностью.

Когда червь приблизился — наполовину скользя, наполовину паря по воздуху — и на мгновение завис над телом Гейба, тот почувствовал, что его сердце просто взорвется в груди от шока и наступит долгожданное облегчение. Ужасная сирена продолжала завывать, когда темная сущность уменьшилась, нырнула вниз и вошла в его рот, погружаясь в самое нутро тела.

Гейб кашлял и дергался в конвульсиях, а затем просто застыл, лежа совершенно неподвижно и безучастно глядя в потолок.

* * *

Адемордна сорвал с рук и ног веревки, словно они были простыми нитками. Затем встал и пошел к своему слуге, который все еще в страхе стоял у стены. Когда мужчина посмотрел на него, с таким почтением… и откровенным поклонением… он ощутил, как волна чистой, настоящей силы нахлынула на него, ублажая его эго. Довольный, он схватил Сальваторе за волосы, дернул его голову назад и наклонился, чтобы запечатлеть яростный поцелуй на его устах, делясь драгоценным даром своей сущности с верным слугой. Такой талантливый колдун.

Изо рта Адемордна полилась черная кровь, и Сальваторе проглотил то, что ему вручили силой. А затем начал задыхаться. Вампир упал и метался по полу перед Адемордна, его тело разрывалось от безумной боли. Адемордна склонил голову набок и облизал губы, глядя, как Сальваторе в безумии царапал свою собственную кожу, стремясь оторвать максимально большой кусок плоти. Он восторженно улыбался, наблюдая, как переданная колдуну сущность помогала регенерировать раны с той же скоростью, с которой он их наносил.

Какая изысканная пытка. Какая красивая мольба.

Дико хохоча, Адемордна отступил, а затем воспарил в воздухе, чтобы нависнуть над вампиром.

— Ты же сможешь взять себя в руки, чтобы обеспечить ежедневное жертвоприношение?

Изо рта Адемордна струйкой стекала зеленая слюна, приземлялась прямо на лице Сальваторе и, словно кислота, прожигая в его коже дыры. Раны каждый раз исцелялись, что заставляло Адемордна мурлыкать. Он выпустил длинный, отвратительный коготь и медленно вырезал левый глаз Сальваторе, наблюдая с огромной гордостью, как отрастает новый.

Сальваторе дрожал от боли.

— Спокойно, — прошипел Адемордна. — Я задал тебе вопрос.

Он наклонился, чтобы лизнуть внутреннюю поверхность запястья Сальваторе, и кожа расплавилась до кости, оставляя ожоги четвертой степени. Он дал клеткам команду исцеляться гораздо медленней, награждая своего верного слугу часами мучительной боли.

— Не правда ли хорошо? — пропел он. — Ты же наслаждаешься?

Сжимая запястье и отворачиваясь в сторону, чтобы выплюнуть черную кровь, Сальваторе заставил себя пробормотать:

— Да, мой господин. Благодарю.

Его слова прозвучали скомкано из-за черной слизи, сочившейся изо рта, но Адемордна, тем не менее, счел их приемлемыми.

— Пришлась ли тебе по вкусу чистота моей сущности? Ты этого ожидал? — с любопытством поинтересовался он.

Сальваторе задыхался, все еще постанывая от боли.

— Простите меня, господин, — произнес он, — но думаю, что у меня сейчас будет оргазм.

Адемордна выпрямился, откинул голову назад и рассмеялся. Злобный звук эхом разнесся по комнате, словно в маленькой бутылке ударил гром. Он смотрел, как Сальваторе корчился от боли, удовольствия и страдания. И это было подобно бальзаму для его темной души. Даже такой верный колдун становился все более безумным от отчаянного желания избежать мучений, в то время как каждая клетка в его теле принимала тьму.

— Да, мой слуга, — прошипел Адемордна. — Сегодня ты действительно меня порадовал, — он одобрительно застонал, — Твое колдовство становится сильнее с каждым часом. И если ты это переживешь, то станешь еще могущественнее.

Новая волна боли прошла по корчившемуся телу вампира, и его вырвало у ног Гейба. Тот взглянул на него, а затем удовлетворенно прикрыл глаза. Адемордна огладил себя от макушки до кончиков пальцев ног, наслаждаясь новыми ощущениями. Он впервые находился в человеческом теле. О, если бы только у него было время, погрузиться в простые плотские удовольствия до того, как завершится призыв. Но он знал, что времени было мало.

Заклинание было мощным, но оно не смогло бы удержать его надолго.

Кровь столь многих женщин, детей и мужчин отозвала его от престола в долине Смерти и теней, а отвратительная жертва первенца темных купила ему только один день на земле. Энергия его близнеца — Андромеды, богини и хранительницы Наполеана Мондрагона, — не будет бездействовать вечно.

Поэтому время имело огромное значение.

Он направится к древнему лидеру дома Джейдона, захватит его тело и убьет женщину, как и просили его слуги. Они заплатили за это кровью.

И он все выполнит.

Он — темный лорд Адемордна, бог — тень Андромеды — удовлетворит мольбы своего народа. Ответит на молитву Сальваторе и вскоре после этого проклятие уничтожит древнего короля.

Как только он освоился со своим телом и дематериализовался из жертвенного зала, из глубины ходячего трупа, в котором он сейчас обитал, раздался слабый голос…

Ах да, это была оставшаяся сущность человеческого мужчины, чье тело он захватил. Вечная душа мужчины по имени Гейб собиралась вернуться к своей первоначальной сущности, перейдя в духовное царство, и обретя свободу в смерти от нечестивого союза с Адемордна.

Адемордна рассмеялся и небрежно освободил душу. Он не видел в ней надобности.

Гейба Лоренца больше не существовало.

Глава 15

Наполеан запер дверь в конюшню на засов, чтобы статные величественные лошади могли оставаться в безопасности. Сделал несколько уверенных шагов вперед, затем медленно повернулся и протянул руку, ожидая, когда Брук его догонит и, надеясь, что она продолжит дальше идти рядом с ним.

— На долю конюшен Темной луны приходится около десяти процентов нашего годового дохода, — сказал он, наслаждаясь тем, что мог обсуждать с Брук коммерческую деятельность и экономику Лунной долины так же легко, как и с любым другим из его вампирских партнеров. Она удивительно легко вникала в количественные показатели и коммерческие понятия, и король невольно сам стал внимательно прислушиваться к ее мимоходным замечаниям и советам. Она все еще не очень комфортно чувствовала себя рядом с ним, мягко выражаясь. Но после того ужасного события, случившегося три дня назад на веранде, между ними установилось своего рода перемирие. Наполеан знал, что в тот роковой момент что-то глубоко в душе Брук соединилось с ним.

Но, тем не менее, вампир был подавлен от того, что она увидела его в таком состоянии. И более чем зол, тем фактом, что кто-то посмел при помощи магии манипулировать его разумом. Однако, он был благодарен, что Брук вмешалась и спасла его. Более того, он теперь знал, что им действительно суждено быть вместе. Что боги создали ее специально для него, даже если она не понимала полностью всю глубину их связи. Пока что.

То происшествие придало ему уверенности в том, что он должен добиваться ее более настойчиво. Проявить больше усердия в стремлении узнать ее, открыть свое сердце — позволяя себе быть уязвимым — для того, чтобы их отношения могли развиваться. Несмотря на то, что она все еще не была в восторге от своего нового положения, ее сердце смягчилось: она больше не пыталась сбежать и с каждым прошедшим часом понемногу ему открывалась.

— Наверняка дело не только в конных прогулках, — произнесла она, глядя на старые тропинки, ведущие к более крутым горным склонам.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Десять процентов, — пояснила она. — По сравнению с ювелирной фабрикой и казино, катание на лошадях… отдых… не может приносить десять процентов годового дохода.

— Нет, — согласился Наполеан, качая головой. — Конюшни используются для содержания и разведения лошадей, а также частных уроков верховой езды, наряду с конными прогулками, — Он указал в сторону маленьких деревянных домиков, равномерно разбросанных вдоль берега извилистой речки, что бежала в пятистах ярдах от конюшен. — Лошади также прекрасное дополнение к ранчо для гостей. Семьи могут оставаться там до двух недель, пользуясь пакетом услуг, рассчитанных на каникулы или отпуск.

Брук понимающе кивнула.

— И в этот пакет вы включаете рафтинг, скалолазание, альпинизм, — такого типа отдых?

— Да, cel intelept²², — ответил он.

Она вопросительно подняла бровь, при этом оставаясь все такой же соблазнительной и привлекательной.

— Умница, — улыбаясь, пояснил он.

Она снова взглянула на домики.

— Хочешь посмотреть поближе? — поинтересовался он, сразу же поворачиваясь в том направлении. Наполеан уже знал, что любопытство часто брало над ней верх.

Брук впитывала абсолютно все.

Она хотела знать, как были обставлены домики. Кто был ответственен за техническое обслуживание и содержание участков земли. Рекламировалось ли ранчо для гостей с самой лучшей стороны. И все это время внутренние колесики ее мозга непрерывно вращались, подсчитывая доходы и расходы, выискивая внутренние резервы для наращивания потенциала. Не потому, что она уже вложила свое сердце в Лунную долину, а потому, что ее врожденный талант был на уровне инстинктов. Она ничего не могла с собой поделать.

— Конечно, — ожидаемо ответила она, легко шагая рядом. Они некоторое время молча шли по направлению ручья, а затем женщина прочистила горло и краем глаза глянула на него.

— Конюшнями управляет человеческая семья, верно? Кевин Паркер.

Наполеан улыбнулся.

— У тебя память, как стальной капкан, Брук.

Она пожала плечами.

— Да не сказала бы. Я просто вспомнила, что прочитала о недавно умершей молодой девушке — дочери управляющего конюшнями. Как ее звали?

— Джоэль, — прошептал Наполеан.

— И она была убита Маркусом?

— Валентайном Нистором, — поправил он. — Маркус спас ее от ужасной судьбы.

Брук покачала головой. Очевидно, она все еще испытывала сложности с осмыслением того, с чем была вынуждена столкнуться: вампир, потомки дома Джейдона против потомков дома Джегера. Бесконечные сражения и предательства, происходившие между двумя группами вампиров.

— А жена Натаниэля, Джослин, она на самом деле видела один из тех… ритуалов рождения… своими глазами?

Наполеан подавил рычание. Убийство Далии Монтано и последующая потеря Шелби Силивази все еще были больной темой.

— Да, — подтвердил он, лишенным эмоций голосом.

Брук моргнула и посмотрела куда-то вдаль, закрывая тему, словно наконец-то все поняла.

Наполеан пристально посмотрел на нее, изучая женщину, пока она шла. Он ничего не мог с собой поделать. Она обладала такой легкой грацией… таким любознательным характером. Брук Адамс была выше среднего роста, по крайней мере, пять футов девять дюймов²³ и стройной, не больше сто тридцати фунтов²⁴. Каждая ее мышца была в тонусе, каждый изгиб эффектно подчеркнут, каждое движение легкое и расслабленное. Несмотря на трудное детство, она распространяла вокруг себя спокойную уверенность. Ее волосы были цвета черного дерева, доходя до плеч и обрамляя лицо женщины словно пара ласковых рук, обхватывающих подбородок возлюбленной, они привлекали внимание к ее мягкой, прекрасно очерченной нижней губе — той самой, которую Брук периодически кусала, когда нервничала. Ее необычной красоты лицо украшали невероятные синие глаза в обрамлении густых ресниц, выделяясь словно пара блестящих сапфиров. Все в ней кричало — редкая, изысканная… независимая!

Она прикусила нижнюю губу.

— Ты опять пялишься.

В ее заявлении не было никакого осуждения.

Наполеан глубоко вздохнул.

— Так и есть.

Он остановился и взял ее за руку. Непроизвольно отступив на шаг, она принялась быстро и нервно изучать его лицо, словно хотела понять, чего мужчина добивался, прежде чем ответить.

— Я хочу поцеловать тебя, — ответил он на вопрос в ее глазах.

Она моргнула и сглотнула. Потом открыла рот, чтобы ответить — возможно, выразить протест — но снова закрыла его, так ничего и не произнеся. Ее глаза невольно метнулись к его губам прежде, чем она снова посмотрела ему в глаза и покраснела.

Она дрожала, но вовсе не от страха.

Наполеан потянулся и провел мягкой, но крепкой ладонью по ее руке, проводя линию от плеча до запястья, круговыми движениями поглаживая ее ладонь большим пальцем. Когда она медленно выдохнула, он осторожно переплел их пальцы и легонько потянул женщину к себе, притягивая вплотную к своему телу. Ее грудь прижалась к его торсу, и у мужчины перехватило дыхание.

«Осторожнее», — одернул он себя. Она все еще походила на пойманную птицу, которая желала довериться, но вместе с тем боялась быть раненой.

— Клянусь всеми богами, esti frumoasa²⁵, — хрипло прошептал он ей на ухо, — ты такая… красивая.

Она затаила дыхание, прислушиваясь, все еще настороженная. Наполеан почувствовал, как участился ее пульс. Он слышал, как ее сердце громыхалось в груди, чувствовал мурашки на ее коже — неопровержимое доказательство взаимного притяжения. Боги действительно сделали хороший выбор.

Наполеан медленно склонился к ней, его губы застыли прямо напротив ее рта. Их дыхание смешалось, взгляды скрестились, выражая абсолютную уязвимость и потребность.

— Я не могу позволить тебе сделать это, — прошептала она, но не отвернулась.

Наполеан понял. Его руки сжались вокруг нее.

— Потому что согласие на мой поцелуй будет означать согласие с нашей… судьбой.

Брук начала отвечать, но ее голос внезапно охрип. Она прочистила горло и попробовала снова.

— Да.

Его правая рука переместилась на ее поясницу, и он крепче прижал женщину к себе, закрыв глаза и вдыхая запах ее кожи.

— Но если я поцелую тебя без твоего согласия, тогда это уже не будет твоим выбором. Так будет проще для тебя, моя королева? В конце концов, ты все еще моя…

— Пленница, — договорила она вместо него, при этом их губы почти соприкасались.

— Действительно, — выдохнул он, а затем сократил оставшееся между ними расстояние и мягко завладел ее губами.

Поцелуй был теплым, но неуверенным… вначале.

Он поднял обе руки и обхватил ее лицо, мягко поглаживая щеки большими пальцами. Затем углубил поцелуй, стремясь попробовать ее своим языком, и низко зарычал, услышав ее мягкий, едва слышный стон.

Его руки опустились на ее бедра, и Наполеан почувствовал, как его тело твердеет от прикосновения к податливым, восхитительным изгибам. Он даже не пытался скрыть свою реакцию. Она все равно бы почувствовала это, находясь к нему так близко, мужчину подобное больше не волновало.

Боги, он ждал эту женщину целую вечность.

Внезапно раздавшиеся треск, щелчок и хлопок эхом отозвались в его голове. Время замедлилось и перед его глазами стали проноситься отдельные события. Треск — большой палец прошелся по предохранителю. Щелчок — взведен курок. Хлопок — пуля вылетела из ствола, ускоряясь, приближаясь к Брук.

Наполеан развернул их тела с головокружительной скоростью, резко выдохнув, когда пуля угодила в его спину, прямо между лопатками.

— Ложись! — приказал он, толкая Брук на землю и разворачиваясь лицом к незваному гостю.

Менее чем в пятидесяти ярдах за пышной листвой можжевельника скрывался человеческий мужчина, который снова нацелил оружие на Брук.

Он выстрелил три раза подряд.

Каждый раз Наполеан протягивал левую руку и ловил пулю. Каждый раз палящее тепло обжигало его руку, пронзая кожу, кости и мягкие ткани. Ярость охватило его с головы до ног, разжигая в теле свой собственный огонь. Наполеан почти ничего не видел сквозь красный туман ярости, когда протянул правую руку и направил пальцы в сторону замершего за деревом мужчины.

Ружье вылетело у того из рук, словно его притянули мощным магнитом, вырывая из крепкого захвата. За оружием последовал сам мужчина. Словно привязанная к нитям марионетка, он поднялся с земли и полетел по воздуху прямиком к Наполеану. Король не унизит себя, подходя к врагу. Враг придет к нему сам.

Чтобы принять свою смерть.

Наполеан бросил взгляд через плечо и быстро оценил состояние Брук.

— Ты ранена?

— Нет, — прохрипела она испуганным голосом, предусмотрительно спрятавшись за его спиной. — Что происходит? Это другой вампир? Один из тех темных?

— Нет, — фыркнул Наполеан.

— Почему он пытался убить тебя? — Ее голос поднялся на октаву.

— Он пытался убить тебя.

Брук охнула.

— Меня?! Но почему? Кто он, Наполеан?

Наполеан зло и бесстрастно рассмеялся.

— Он покойник, любовь моя. Ходячий труп.

* * *

Адемордна — демон-близнец богини Андромеды, покровительницы Наполеана, позволил надменному королю поднять его с земли и протащить по воздуху как какой-то мусор. Как там говорят в одной пословице: дареному коню в зубы не смотрят?! Тело Гейба Лоренца хорошо ему послужило. Было бы неплохо попасть в женщину хотя бы одной пулей до того, как оно умрет, но вполне сойдет и так. Тело, в которое Адемордна скоро перенесется, будет мощнее, чем любая другая плоть, обитающая на земле.

Скоро он будет ходить, дышать и существовать как древнейший Наполеан Мондрагон.

И до конца «Кровавой луны» Андромеды — когда Наполеан потерпит неудачу и не сможет принести необходимую жертву «Кровавому проклятию» — Адемордна намеревался в полной мере использовать мощные физические данные Наполеана, на всю катушку, так сказать. Он улыбнулся в сладком предвкушении. Пусть его слуги в доме Джегера продолжат приносить в жертву первенцев, взрослых сыновей, проливая свою собственную драгоценную, дьявольскую кровь, чтобы сохранять Адемордна живым в течении оставшихся двадцати четырех дней «Кровавой луны». Для них это будет весьма полезно. Научит смирению. В конце концов, Адемордна был темным лордом. Таким же божественным созданием, как и энергия его близнеца, Андромеды. Они должны его почитать. Ему тоже полагалось уважение. Кроме того, невыносимая скорбь тех, что останутся в живых, добавит изысканный вкус этому празднику подношений, редкий деликатес для его требовательного вкуса.

Адемордна посмотрел на древнего короля, и его сердце быстрее забилось в ожидании: мужчина оказался более чем впечатляющим. На самом деле, сила Наполеана была великолепной, непревзойденной. Она освещала вампира, как яркое солнце полуденное небо. Намного более мощная, чем он ожидал.

Очень многое было накоплено за долгие века.

Он мог чувствовать пульсирующую вокруг магию Наполеана, абсолютную власть над элементами. Он практически ощущал древние знания о человечестве и вампирах. Этот мужчина был больше, чем простой сосуд из плоти и крови. Этот король был близок к тому, чтобы стать богом.

Адемордна вздрогнул и покачал головой, приближаясь к суверенному правителю дома Джейдона. Он не ожидал, что испытает такое… возбуждение… от одной мысли поселиться в теле Наполеана, и понял, что ему придется слегка изменить свои планы. Да, он выполнит условия «Кровавой одержимости», оставаясь в теле короля оставшиеся двадцать четыре дня договора. Он проследит, чтобы Наполеана Мондрагона больше не существовало в конце «Кровавой луны», но также извлечет нечто невероятно ценное из данного положения. И таким образом щедро вознаградит всех своих верных слуг из дома Джегера за их кровь и жертвы.

Он будет достойным господином, воистину почитаемым превыше всех остальных.

Адемордна облизнул губы, когда план созрел в его голове. Он использует тело Наполеана, чтобы спариться с человеческой женщиной, как и планировал невежественный король. Он позволит проклятию идти своим чередом, используя семя Наполеана, чтобы зачать обещанных сыновей — близнецов: одно дитя тьмы и одно дитя света. Затем он передаст новорожденных младенцев, но не сущности «Кровавого проклятия», злобной, мстительной аберрации, все еще требующей свой фунт плоти спустя тысячелетия после первородного греха. Он отдаст обоих малышей верным темным из дома Джегера. Священный дар от темных лордов долины Смерти и теней. А что случится или не случится с Брук в тот момент не будет иметь никакого значения.

Он мысленно рассмеялся. Сыновья Джегера могут вырастить, пытать или убить светлого наследника. Сделать все, что сочтут нужным. Так или иначе, Наполеан не сможет принести необходимую жертву, и будет обречен на мучительную гибель, проклятие уничтожит мощного монарха раз и навсегда.

А темное дитя? Оно будет жить!

Порожденный сущностью «Кровавого проклятия», ребенок будет наполовину отвратительной мерзостью и наполовину чистейшей силой, живой сущностью величайшего короля — величайшего существа, когда-либо ступавшего по земле. Сила ребенка будет неоспоримой. Неудержимой. Он станет чистым и ненасытным злом.

У темных появится свой собственный король, которому они будут поклоняться. Мужчина, не имеющий себе равных, избранная, теневая душа, что поведет их к бесчестью. И со смертью Наполеана ребенок однажды начнет последнюю битву между добром и злом. Которая приведет к окончательному уничтожению сыновей Джейдона.

И все это благодаря темному лорду Адемордна.

Демон облизнул губы, практически ощущая грядущую победу.

Да, все это намного превосходило его ожидания.

Глава 16

Брук прижималась к земле позади Наполеана, все еще ошеломленная внезапной перестрелкой, не говоря уже о том, что Наполеан поймал каждую быстро выпущенную пулю голой рукой и вырвал ружье из рук напавшего одной силой мысли. Она до сих пор ощущала запах жженой кожи в том месте, где пули опалили его плоть, хотя он не выказывал никаких признаков физической боли. Словно был невосприимчив к ней.

Взглянув в его хмурое красивое лицо, она была поражена ярким красным светом, который обрамлял темные зрачки его глаз. Взгляд был таким гневным, что ей стало почти жаль напавшего на них. Почти.

Выжить любой ценой — мощный инстинкт, Брук знала это слишком хорошо. Только на этот раз она была не одна. На этот раз она не была беспомощной. На этот раз мужчина, возвышающийся рядом с ней, разберется быстро и окончательно с их врагом. Ее врагом.

Эта мысль ее напугала. Почему кто-то в Лунной долине вдруг захотел причинить ей вред? Такие вещи обычно происходили только в фильмах!

Брук поползла по земле и остановилась прямо у ног Наполеана, когда летевшее по воздуху мужское тело приблизилось, беспомощная против едва сдерживаемой силы Наполеана, словно перышко на ветру. Мышцы на спине вампира напряглись от едва сдерживаемой ярости, женщина не сомневалась, что была в полной безопасности позади его мощной фигуры.

Глаза напавшего широко распахнулись от ужаса и еще какой-то эмоции, которой Брук не могла дать точное название. Волнение? Предвкушение? Показалось, наверное.

Пока он висел в воздухе, прямо над Наполеаном, мужчина наклонил голову, стараясь получше рассмотреть женщину, стоявшую на коленях позади короля. Его грязные, блондинистые волосы были влажными от пота, они упали ему на лоб, когда человек попытался встретиться с Брук взглядом. Внезапно, пара красных лучей — два яростно горящих огонька — выстрелили из глаз Наполеана в напавшего, обжигая сетчатку его глаз до тех пор, пока те не воспламенились.

— Ты не будешь на нее смотреть! — приказал Наполеан, и его голос эхом разнесся по окружающей долине, словно гром с молниями.

Брук отпрянула назад, удивленная… испуганная… загипнотизированная огромной силой Наполеана.

Мужчина закричал в агонии, а Наполеан схватил его за горло. Вампир усилил хватку, из кончиков его пальцев выступили когти, но напавший остался подозрительно спокойным в руках разгневанного короля.

— Кто ты? — пророкотал Наполеан. — Кто тебя послал?

Принуждение в голосе Наполеана было таким сильным, что Брук почувствовала огромную потребность ответить вместо мужчины. Ее язык ворочался во рту, желая подчиниться приказу короля.

Мужчина улыбнулся.

Улыбнулся? Испытывая такую боль?

— Я… Гейб Лоренц. Я был послан советом темных убить твою судьбу.

Наполеан приблизил к нему свое лицо и глубоко вдохнул, словно хотел узнать правду по запаху.

— В твоей душе не осталось света. Ты уже не человек. Как такое возможно?

Мужчина рассмеялся, громко и вызывающе, нажал руками на обгоревшие глаза и содрогнулся от боли.

— Поверишь ли ты, что я продал свою душу лишь за возможность добраться до ее нежной человеческой плоти?

Наполеан запрокинул голову и взревел. Брук закрыла уши. Под ними задрожала земля. Вампир поднял вторую руку и сжал горло мужчины, яростно наблюдая, как кровь и плоть просачивались сквозь его пальцы, а кости трескались подобно веточкам. А затем резко развел руки в противоположные стороны: левая рука потянулась вниз, а правая крутанулась вверх, — и голова мужчины просто отделилась от плеч. Кровь гейзером хлынула из бившегося в конвульсиях трупа.

Брук открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Она прикрыла голову руками в попытке защитить лицо от мерзкой субстанции, что лилась на нее сверху.

Наполеан разжал руки, потому что больше нечего было держать, и тело рухнуло на землю. Затем одним быстрым размытым движением, он погрузил свой правый кулак в грудь мужчины и вынул сердце, отбрасывая его в сторону еще до того, как само туловище рухнуло на землю.

Тело упало на колени перед мстительным королем, а затем Брук стала свидетельницей самого ужасного в ее жизни зрелища. Труп начало сильно трясти. Он дергался, как будто его душила огромная, невидимая сила. Густая, кромешная тьма поднялась из открытой раны на шее, словно возникая из самой могилы, обильно покрытая кровью и… злобой.

Зло — чистое и ничем не сдерживаемое — восстало из тела в виде гигантского червя с двумя узкими, горящими глазами. Призрак танцевал на ветру, как кобра под дудку заклинателя змей. Даже не имея рта, из горла сущности доносился пронзительный визг. И звук этот был оглушительным. Выворачивающим душу. Пробирающим до мозга костей.

Червь поднялся, готовый нанести удар по Наполеану, затем с огромной силой и скоростью нырнул в рот короля, его действия казались настолько мерзкими, что их можно было описать только как изнасилование. Существо извивалось своим демоническим телом, надавливая, толкаясь, отчаянно пытаясь попасть внутрь, пока, наконец, не исчезло в горле Наполеана.

Первым побуждением Брук было вскочить и убежать.

Она в отчаянии отскочила на небольшое расстояние от Наполеана… и зарывшегося в него червя, но затем остановилась в нескольких ярдах, чтобы подумать… и посмотреть. Если призрак убил его, что тогда будет с ней? Она не смогла бы убежать от такого огромного зла. Ее сердце практически выскакивало из груди, а отчаяние в душе почти переросло в панику. Милостивый боже, она должна была ему помочь.

Брук не понимала, что происходило, разве что лишь на каком-то инстинктивном уровне — душой, а не разумом — но у нее возникло такое ощущение, словно она наблюдала за лунным затмением. Словно животворящее тепло солнца захватила абсолютная и кромешная тьма.

Произошло какое-то непоправимое изменение. И теперь темнота угрожала им всем.

Наполеан отпрянул назад, словно человек, уклоняющийся от пулемета. Его глаза закатились так сильно, что были видны лишь белки. В горле забулькало, и он сплюнул. Руки мужчины потянулись к горлу, он попытался вырвать попавшуюся туда сущность, разрывая в процессе свою плоть.

Брук закричала. Она не знала, что делать.

— Наполеан, — беспомощно прошептала она. — Наполеан…

Его голова упала на грудь, мужчина опустился перед ней на колени, тихий и неподвижный. По телу несколько раз прокатились судороги, а затем его лицо расслабилось, словно вампир умер.

Брук проглотила зарождающийся в горле крик, она уже не могла контролировать свой страх.

— Наполеан? — снова прошептала она, делая неуверенный шаг вперед.

Вампир поднял голову медленным змеиным движением, уголки его губ тронула томная улыбка. Он глубоко вздохнул, словно новорожденный младенец сделал свой первый вдох, жадно наполняя легкие и не в силах надышаться.

Он протянул руку и встретился с ней взглядом. Только это больше не были глаза Наполеана. Это были два обсидиановых вихря чистого, настоящего зла.

— Иди ко мне, Draga mea.

Его голос был каким-то другим: хриплым, глубоким и как всегда соблазнительным, но с таким оттенком тьмы, что в ушах у нее зазвенело, а по позвоночнику пробежали мурашки, словно от этого звука ее кожу омыли волны жестокости.

Брук сглотнула и сделала шаг назад. Он громко и зло рассмеялся, а потом встал. Ноги Брук приросли к земле.

— Наполеан, пожалуйста… — Она подняла руку, пытаясь остановить его.

— О, — протянул он, — не надо меня упрашивать, я и так намерен доставлять тебе удовольствие… часто, — он облизал полные губы, пробуя на вкус тьму, что пропитала их словно черная слизь. — Но сначала я должен сделать тебя похожим на себя. Вампиром, — последние слова скатились с его языка с сильным румынским акцентом, мгновенно вызывая образы темных, а также старых замков графа Дракулы.

Брук покачала головой и осмотрела землю в поисках оружия: камня, палки, — хоть чего-нибудь. Она не смогла бы от него убежать.

Внезапно вампир очутился прямо перед ней, она даже не смогла уловить его движения, протянул руки и сжал ее талию в резком, болезненном объятии. Когда он открыл рот и склонил голову с явным намерением поцеловать, она увидела два желтых глаза червя, смотревших на нее из глубины горла Наполеана. Он смеялся высоким голосом… издеваясь над ней.

Следующий голос принадлежал не Наполеану, а ее отчиму:

— Может, мне подарить тебе поцелуй человеческой смерти?

Брук кричала до тех пор, пока не сорвала голос. А затем длинные, ужасающие клыки появились изо рта Наполеана — изо рта червя — и он укусил ее прежде, чем она смогла вырваться и убежать.

Боль вернула Брук в чувство. Из горла вырвался очередной крик. Ей нужно было сосредоточиться. Нужна была полная концентрация, если она надеялась выжить. Словно во время схваток, она пыталась сосредоточиться и равномерно дышать, подготавливая себя перед лицом грядущего.

В шее чувствовалось неописуемое жжение, словно в нее проник яд тысяч отвратительных скорпионов. Или ей сделали инъекцию вещества, которое никогда не предназначалось для человеческого тела. Несмотря на все усилия, она рухнула на Наполеана, когда жидкость потекла в ее вены, распространяя повсюду резкие, безжалостные волны агонии. Брук била мужчину снова и снова, но без толку. Он крепче сжал ее талию, стиснул руки и застонал. А затем ее разум просто сломался. Раскололся на тысячи осколков, которые разлетелись в разные стороны, отчаянно стремясь сделать то, что не могло ее тело… сбежать из когтей одержимого вампира.

Глава 17

Накари Силивази повернул коралловый винтажный «Мустанг» 1970 года с главной улицы на проселочную дорогу и направился к дому. Он взглянул на сидящего рядом Брайдена и расслабил свои уставшие мышцы. Они вернули Кэти родителям и все прошло, как планировалось. Старые воспоминания были стерты и заменены новыми, и все в мире встало на свои места — по крайней мере до тех пор, пока Брайден не найдет очередную проблему. Он улыбнулся своему молодому протеже, выстукивающему ритм рэпа, что звучал сейчас на радио. Ритм был не самой сильной стороной Брайдена, но Накари не собирался ему на это указывать.

— Ну так что, даешь мне слово? — спросил Накари.

Брайден искоса на него взглянул, в ритм музыки покачивая головой вверх-вниз, из стороны в сторону — во всяком случае ему так казалось, — и улыбнулся.

— О чем ты?

— Больше никаких попыток использования опасных, неопробованных сил, без дозволения мастера.

Брайден закатил глаза и, удивительное дело, это движение совпало с ритмом песни.

— Ага… ага… я же уже пообещал.

Накари засмеялся.

— Хорошо. Тогда может посмотрим фильм сегодня вечером?

Лицо Брайдена оживилось.

— В настоящем кинотеатре?

— Конечно, — ответил Накари. — Что бы ты хотел посмотреть?

— О да! — воскликнул Брайден. — Тот сумасшедший, чумовой фильм про римских гладиаторов, которые…

Он осекся, и Накари улыбнулся, довольный, что мальчик на этот раз сдержал свой богатый на выражения язык. Накари несколько раз предостерегал Брайдена не использовать молодежные словечки. Хотя немного сленга было в порядке вещей для любого человеческого подростка, но Брайден редко что делал в меру. Когда он действительно был возбужден, то звучал как нечто среднее между рэпером Снуп Доггом²⁶ и Пойндекстером из мультика «Кот Феликс». Словно у парня был личностный кризис.

— Продолжай, — призвал Накари. — Какой фильм ты бы хотел увидеть?

Брайден закашлялся и вцепился правой рукой в приборную панель, у него внезапно начались судороги. Накари притормозил «Мустанг» и обернулся:

— Ты в порядке?

Это не казалось частью танца, хотя Накари видел более странные вещи в исполнении парня. Левая рука Брайдена потянулась к горлу, и он закашлялся еще сильнее, быстро переходя на неконтролируемый сухой кашель. Накари свернул на обочину.

— Брайден?

Он с растущей тревогой изучал лицо парня. Кожа Брайдена была холодной, веки отяжелели, а на лбу собрались капли пота. Накари закрыл глаза и прислушался, пытаясь определить состояние мальчика с помощью своего сверхчувствительного слуха. Его дыхательные пути были открыты. Сердцебиение казалось стабильным. Но что-то стремительно ухудшало его состояние.

— Что происходит, приятель? — спросил он, мягко положив руку на плечо парня. — Поговори со мной.

Задыхаясь от боли, Брайден согнулся в кресле пополам.

— Меня сейчас стошнит, — пробормотал он. Затем убрал правую руку с приборной панели и положил ее на желудок, стараясь подавить тошноту. — Я не шучу, Накари. Думаю, меня сейчас вырвет прямо здесь.

Со сверхъестественной скоростью вампира Накари вылетел из «Мустанга», оказался на другой стороне машины и распахнул пассажирскую дверь.

— Ты опять ел человеческую еду? — спросил он.

Брайден покачал головой.

— Нет, — прохрипел он. — В смысле, да… немного… шоколадные батончики… но они обычно не действуют на меня так сильно. А это ощущается, как… — он снова не договорил, выпрыгнул из салона машины и изверг огромный поток рвоты на землю, едва не задев сапоги Накари.

Это было только начало. Волна за волной били мальчика с такой жестокой интенсивностью, что его тело сотрясалось от каждого всплеска, и в рвоте появилась кровь.

— Вот дерьмо, — негодовал Накари, убирая волосы с лица Брайдена. — Какого черта?

У вампиров не бывает желудочного гриппа. Они не болеют — точка. Тело Брайдена начало биться в конвульсиях. Он задыхался, беспомощно хватая ртом воздух. А потом рухнул на грунтовую дорогу, и начал корчиться в грязи, между судорогами крича от боли. Накари упал рядом с ним на колени и беспомощно взъерошил свои волосы.

«Кейген!» — позвал он мысленно своего старшего брата, мастера целителя, молясь, чтобы тот знал, как нужно поступить.

«Что происходит, Накари?» — мгновенно ответил Кейген.

«Брайден. Ему очень плохо».

Брайдена начало трясти как в лихорадке. Из уголков его рта продолжала сочиться кровь и — словно это было вообще возможно — его тело стало содрогаться еще сильнее. Казалось, он собирался выплюнуть все свои внутренности, и Накари отчаянно захотелось поменяться с ним местами. Мальчик за свою короткую жизнь уже перенес достаточно боли.

«Сконцентрируйся, Накари, — приказал Кейген ровным голосом. — Ты можешь выслать мне визуальную картинку?»

Накари заставил себя расслабиться и открыть сознание. Он запечатлел все, что видел и слышал, почти как видеокамера, и отправил Кейгену весь сенсорный поток.

Кейген выдал несколько румынских ругательств, прежде чем взял себя в руки.

«Не могу понять, что это за место, — поведал он. — Где вы?»

Накари огляделся.

«Около двух миль на восток от «Высоких сосен», рядом с развилкой реки Снейк Крик, прямо на границе округа. Мы свернули на Ривер-Рок Роуд».

Внезапно Кейген Силивази появился рядом с братом. В левой руке он держал свою медицинскую сумку, губы были плотно сжаты, подчеркивая серьезность ситуации. Он опустился на колени рядом с Брайденом и быстро нащупал его пульс, мгновенно оценивая все другие жизненные показатели своими обостренными чувствами.

— Из-за чего это случилось? — недоверчиво спросил он.

Брайден дернулся.

— Помогите!

Его легкие напряглись при попытке заговорить.

— Я здесь, — заверил его Кейген. — Мы собираемся тебе помочь, но ты должен мне рассказать, что происходит, сынок. Где у тебя…

— Наполеан!

Брайден говорил с усилием. Он был в панике. Накари встретился глазами с Кейгеном, и они почувствовали укол страха. Накари непроизвольно вспомнил о странной энергии, которая встревожила их суверена во время собрания в «Зале правосудия»‎. Неуверенный в том, с чем они столкнулись на этот раз, он решил привлечь Натаниэля и Маркуса. Вампир ментально позвал обоих, стараясь, чтобы его мысленный голос звучал умеренно спокойно.

«Что такое?» — незамедлительно ответил Маркус.

«Я здесь», — отозвался Натаниэль.

«Что-то случилось с Брайденом, — объяснил Накари. — Кейген уже здесь, но мне нужно, чтобы вы оба к нам присоединились».

Оба воина прибыли менее чем за минуту, появляясь в поле их зрения с озабоченными выражениями на лицах.

— Что такое? — спросил Натаниэль, сразу же сканируя окружающую обстановку на предмет опасности.

Маркус шагнул прямо к Накари, уже напряженный от гнева, но прежде чем заговорить, мельком увидел Брайдена и побледнел.

— Что, черт возьми, произошло?

Натаниэль перенесся к ним.

— Насколько это серьезно?

Вздохнув, Накари быстро ввел их в курс дела.

— Мы не знаем точно. Мы просто ехали, обсуждали, какой фильм посмотреть, когда Брайдену внезапно стало плохо. Я остановился, чтобы помочь, но его внезапно стало рвать. Кейген сразу же появился тут, но мы еще ничего не выяснили. Единственное, что Брайден смог нам сказать — это как-то связано с Наполеаном.

— Наполеан? — проворчал Маркус, запутавшись.

Натаниэль повернулся к Кейгену.

— Каким образом все это может касаться нашего короля, брат?

— Я не знаю, — ответил Кейген, внимательно изучая Брайдена. Он пощупал лоб мальчика на предмет температуры, а затем легко нажал на его желудок, осторожно ощупывая каждый внутренний орган в поисках отклонений. Вампир нахмурился. — Я считаю, что это вызвано не его физическим состоянием.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Маркус. — Ребенок корчится на земле в луже собственной блевотины. Что может быть более физическим?

«Как это в духе Маркуса, делать прямые, лишенные сантиментов выводы», — подумал Накари.

— Он будет в порядке? — спросил Натаниэль.

Кейген пожал плечами и его темно карие глаза омрачились беспокойством.

— Я не знаю, — Он обернулся к Маркусу. — И да, воин, симптомы физические, но их происхождение… я не могу определить.

Повисла наполненная беспокойством тишина, прежде чем Натаниэль заговорил.

— Накари, ты неоднократно упоминал о новых способностях медиума у Брайдена. Могли ли его… особые способности сыграть роль в том, что происходит сейчас? Мы все знаем, что он с необыкновенной проницательностью разгадал заклинание, которое Сальваторе использовал против Маркуса и Киопори.

Устрашающее, едва слышное рычание раздалось в воздухе — лучше бы не напоминать Маркусу о вероломстве Сальваторе. Если бы древний мастер воин настоял на своем, то сыновья Джейдона устроили бы полномасштабную войну против всего дома Джегера. Среди бела дня опустошили бы подземную колонию, несмотря на последствия, даже если это оставило бы десяток вдов в доме Джейдона.

— Да, — ответил Накари, игнорируя реакцию Маркуса. — Все возможно, — В его голове возникла мысль. — На самом деле, еще сегодня утром произошло кое-что значительное.

— Что? — спросил Кейген, легко скользя пальцами по психическим меридианам Брайдена, чувствуя… бог знает, что.

Накари зачарованно наблюдал за действиями брата.

— Сегодня утром мне понадобилось войти в его сознание, потому что он устроил бардак в голове у одной девочки по имени Кэти, — Накари махнул рукой, как бы отметая свои слова: подоплека была неважна, и на это не было времени. — Во всяком случае, я официально попросил у него разрешения и Брайден странно ответил. Он ответил, как древний: слово в слово, жест в жест. Это было жутко.

Оглушительная тишина повисла в воздухе.

— И более того, — продолжил Накари, — через комнату прошел всплеск энергии, направляясь прямиком к Брайдену. Трудно объяснить, но приблизительно это было похоже на то, словно открылся шлюз, мост между Брайденом и всем домом Джейдона… нашей генетической памятью… нашими обычаями и традициями. Нашим небесным… происхождением.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Накари? — рявкнул Маркус с возрастающим нетерпением. — Прекрати изъясняться как маг и давай ближе к делу.

Накари вздохнул. Он пытался. Сильнее, чем они думали. Пытался понять, что же происходило с находившимся перед ними невинным парнем. Пытался придумать что-нибудь, что могло бы прекратить страдания Брайдена. В конце концов, он нес ответственность за благополучие мальчика. И если болезнь Брайдена не была вызвана физическими причинами, тогда понимание любой психической взаимосвязи было жизненно важно и могло стать ключом к восстановлению Брайдена. И к благополучию Наполеана. Поэтому он попытался снова.

— Дело в том, что Брайден стал сегодня не просто медиумом, он стал порталом. Связующим звеном со всем домом Джейдона на духовном уровне, — в отчаянии покачал он головой, разделяя раздражение Маркуса. — А я знаю лишь одного мужчину, который также связан со всеми нами, — Наполеан.

Натаниэль тихонько присвистнул.

— Ты верно шутишь?

— Нет, — ответил Накари. — Я серьезно.

— Так ты говоришь, что он без всяких усилий может читать нашу память и слышать наши мысли? Что-то подобное? — спросил Маркус.

— Нет, — опроверг Накари, — не так. Я не думаю, что даже Наполеан делает это. Это больше похоже на… знание. Брайден может уловить энергию вещей, их сущность. Он может чувствовать, что происходит с другими, нашу общую историю и события, а затем каким-то образом направлять информацию с помощью тех импульсов, — Он разочарованно вздохнул. — Это все еще слишком ново для меня… честно говоря, сам еще не до конца все понял.

Натаниэль прокашлялся.

— Отлично. В качестве аргумента, давайте предположим, что его тело испытывает все эти… импульсы… вместе с кем-то. Никто в доме Джейдона не восприимчив к физическим болезням, так что в этом нет никакого смысла.

Маркус хмыкнул и присел рядом с Кейгеном.

— Брайден, — позвал он, голос был наполнен властью, — послушай меня, сынок. Нам нужно, чтобы ты рассказал, что происходит.

Брайден открыл рот, чтобы ответить, но прежде чем смог произнести хоть слово, снова начал бесконтрольно кашлять, корчась от ужасной боли. Накари поморщился.

— Кейген, ты можешь что-нибудь сделать?

Кейген покачал головой и нахмурил брови.

— Я не могу блокировать его боль, брат. Как будто она заперта в каком-то хранилище, — он успокаивающе погладил лоб Брайдена. — Все в порядке, Брайден. Расслабься… не торопись.

Брайден попытался кивнуть. Он с трудом сфокусировался на своем следующем слове.

— Маркус?

— Я здесь, Брайден, — Маркус наклонился ближе. — Я слушаю. Мы все слушаем.

Брайден положил обе руки на свой взбунтовавшийся желудок и сосредоточился. Он стоял на четвереньках, немного раскачиваясь, в мучительной попытке остановить рвоту.

— Моя болезнь, — выдавил он, — это… она не… моя.

Спазмы начались с новой силой. Медленно потирая его спину успокаивающими круговыми движениями, Кейген уговаривал:

— Просто дыши, сынок.

Брайден медленно вдохнул.

— Вот так. Теперь выдохни… спокойно.

Парень медленно выдохнул.

— Хорошо, — подбодрил Кейген. — Можешь снова заговорить?

Брайден вытер пот тыльной стороной ладони и медленно кивнул головой. Когда он наконец заговорил, в его голосе послышалось нарастающее отчаяние, и вовсе не от боли.

— Это не… я, — Он запнулся. — Не в моем теле. Это Наполеан! — Он застонал от чувства тошноты и выплюнул на землю комок желчи. — Домики… возле конюшен… идите… к… Наполеану!

Голос Маркуса был смертельно спокойным.

— Что происходит с Наполеаном, Брайден?

— Это имеет какое-то отношение к его судьбе? — спросил Натаниэль.

— Одержимость, — простонал Брайден.

— Одержимость? — переспросил Кейген.

Повисла мертвая тишина, а потом Маркус взорвался:

— Чем? Кем?!

Внезапно Брайден упал на спину и закричал, когда его ребра начали ломаться одно за другим, узкие кости выпирали сквозь кожу.

— Черт! — зарычал Кейген. Он разорвал рубашку мальчика и бросился к своей медицинской сумке. Остальные в оцепенении наблюдали, как он быстро выложил в ряд шприц с лекарством, пакет с физраствором для внутривенного вливания и какой-то набор с катетером. — Я должен ввести его в наркоз, — заявил Кейген. — Немедленно!