Культы Дорсета

14 глава

Они много танцевали, и ещё больше пили. Ну, по крайней мере, она. Всем и каждому в золотом зале, похожем на роскошное поле, по которому кто-то разбросал фамильные драгоценности британской королевской семьи, было известно, что всё для них может закончиться в один момент. Да-да, именно для всех, а не только для Кассандры. У них у всех есть перед глазами пример её родителей — и многих других, недостойных, не справившихся, не достаточно сильных.

Кассандра усаживается на постель — резное произведение столярного искусства, которое помнит ещё её бабку — и мысленно возвращается в полный зеркал и взглядов зал.

Теобальд улыбается, прижимая её к себе. От монаха пахнет мылом, благовониями и нагретой на солнце тканью. Его магией, вот что это за запах. Магия света, чуждая, должно быть, всему существу Кассандры, которая привыкла к тёмным подвалам, книгам в обложках из человеческой кожи и Творец знает чему ещё. Он пахнет весной и надеждой, пахнет счастливой жизнью у тёплого моря — всем тем, о чём Кассандра Галер в её нынешнем состоянии может только мечтать.

Рука монаха скользит по её талии. Тепло. Кассандра выгибает поясницу, еле заметно вздрагивает, когда их животы соприкасаются. В серых глазах монаха ей чудятся золотые — нет, солнечные, — искры. И она не может перестать на них смотреть. Они гипнотизируют, и ритмичный танец только усугубляет положение.

Танго с Томасом совершенно не похоже на сказочный вальс с Теобальдом. В этом вся беда Лавджоя — он мрачный демон, высококультурный инкуб, который преследует одну единственную цель — сломить твою волю. Всегда был таким, с самой первой их встречи. Кассандра помнит. Вечеринка общих друзей. Опиум, его чёрные кудри и стихотворения о смерти. Помнит свои спущенные чулки и игры в декаданс в коридорах чужих домов. «Он тебе не подходит, дорогая» и «Ты сама загоняешь себя в рамки, царевна». Так и сказал — царевна, потому что помнил печальную историю о троянской деве, проклятой лучезарным Аполлоном. Сколько ей было лет? Семнадцать? Девятнадцать? Это не важно. Томас Лавджой был тем самым байроническим героем, от которого каждая маленькая девочка без ума.

В этом-то вся и проблема. Она больше не трогательная малышка с большими восторженными глазами, которая хочет всё попробовать и всё испытать. В данный момент времени Кассандре хочется домик у моря, спокойствия и, пожалуй что, переспать с Тео. Может быть, это неправильно. Конечно, это неправильно. Но Касс уже проклята, Творец уже от неё отвернулся. Так почему бы не соблазнить монаха, если тебе и так не светит спасения и жизни вечной в лучшем мире?

Мария, очаровательный демон-искуситель (не буквально, хотя поди пойми, с кем согрешила её маменька, чтобы произвести на свет столь прекрасное создание), весь вечер донимала её разговорами о том, что пора бы уже что-то делать. В смысле, с Тео. В смысле, прямо ей надо брать и что-то очень непристойное делать с этим роскошным парнем, который буквально ждёт её позволения приблизиться. Кассандра удивилась — она что, какая-то древняя царица, которая возлежит на золотых покрывалах и одним жестом холёной ручки может кого-то приблизить, а кого-то — отдалить от себя безвозвратно? Марию эта мысль насмешила. Она, потрясая медно-рыжими кудрями и сверкая фамильными драгоценностями Хэйтмитчей, сообщила, что так уж устроены мужчины, се ля ви. Пока она не продемонстрирует Теобальду, что позволяет ему за ней ухаживать, он, скованный моралью и сомнениями, так и продолжит на неё смотреть большими голодными глазами очень маленького щеночка.

Видимо, леди Галер слишком редко бывает в высшем свете и на подпольных флапперских вечеринках — иначе все эти тонкости были бы ей знакомы.

Касс перевернулась на кровати на другой бок, обняла подушку и подтянула колени к груди. Марии легко говорить, она, кажется, была рождена для флирта, танцев до упаду и пустых разговоров, состоящих из одних только намёков. Кассандра сделана из другого теста, иначе обучена и занималась по преимуществу другими делами. Управление поместьем и его доходами, домашнее хозяйство, оккультизм и ритуальные практики — с кем здесь флиртовать, со старостой «Русалочьего ключа» и призванными мелкими демонами?

Но значит ли это, что она должна отказаться от своих желаний, раз уж её такую, какая она есть — порезанную, испуганную, уставшую и не такую чтобы уж очень шикарную — тянет к Теобальду Крейну? Наверное, нет. Она, во-первых, на днях вполне может умереть, во-вторых, давно не была с мужчиной, который бы смотрел на неё не как на средство достижения цели, не как на лакомство или жертву, а как на цельное существо, которое заслуживает восхищения. В-третьих, должна же она побыть той самой «порочной бестией, отравившей славный Саммерфилд-парк» или как там её зовёт отец Юлиус? Не то чтобы это было веской причиной, но раз уж постоянно слышишь подобного рода упрёки, очень хочется хотя бы на толику им соответствовать.

И, ах да, она аристократка. И леди. И, в сущности, может делать практически всё, что придёт в её хорошенькую головку хотя бы потому, что Тео не такой человек, чтобы вот так запросто испортить её репутацию сплетнями. Отказать он ей вполне сможет — но останется хорошим человеком.

То есть, по всему выходило, что Касс ничем не рискует кроме своих забавных комплексов, которые давно пора было оставить в детстве. Она, вроде как, на днях собралась умереть, и это её не слишком пугало. Так почему же перспектива оказаться в спальне Теобальда Крейна (или затащить его в свою) так нервировала мисс Галер? Она, конечно, не американка и не француженка, чтобы беспечно кидаться с головой в омут наслаждений, но и не чопорная пуританка, готовая в любой момент податься в монашки. Строго говоря, Кассандра Галер считала себя более чем обычной.

Леди в очередной раз перекатилась по кровати сбоку набок, отбросила декоративную подушечку, щедро украшенную цветочной вышивкой, и вскочила с кровати. Нет смысла разлёживаться, раз решение уже принято. Нельзя давать себе ни минуты времени на сомнения, иначе всё может пойти прахом. В конце-то концов, желание — субстанция эфемерная и испариться может так же быстро, как и появилось.

Кассандра подошла к зеркалу, порывисто схватила щётку для волос и несколько раз мазнула ей себе по макушке. После вечеринки она извлекла из причёски лишнее железо, но волосы всё ещё лежали непривычным для неё образом. Дальше в ход пошла помада — тёмно-красного оттенка, делающая её безмерно драматичной и, по собственному мнению хозяйки, даже роковой. Ну и хватит, пожалуй, осталось только набросить на плечи халат, потому что в коридоре прохладно, да и прикрыть полупрозрачную комбинацию будет не лишним.

Наступив в мягкие атласные туфли, Кассандра ещё раз нервно глянула в зеркало и переложила с одного плеча на другое тяжёлую светлую косу. Мария советовала её состричь, чтобы соответствовать модным тенденциям. Но Касс нравились её волосы, которые делали её похожей на мать. И выгодно отличали от большинства столичных девушек. Не в лучшую сторону, возможно, но тем не менее.

На цыпочках, словно она всё ещё была сопливой девчонкой, которая собралась под покровом ночи прокрасться в отцовскую библиотеку, Кассандра Галер выскользнула в коридор. Саммерфилд-парк вместе с его постоянными обитателями и шумными гостями погрузился в сладкую дрёму, словно позабыв о пьяных танцах и глазе Шепчущего, нетерпеливо ворочавшего ещё слепым зрачком. Ну и ладно, для того, что затеяла Кассандра — тишина это то, что нужно.

Глаза её ещё не привыкли к темноте, когда она натолкнулась на что-то высокое, твёрдое и, как оказалось, живое.

— Кассандра, — раздался голос Теобальда Крейна, которого в подобной ситуации «братом» назвать бы у неё язык не повернулся, — что ты…

— Тс-с-с, — шикнула она на него, ухватив за голое твёрдое запястье, и потянула в сторону своей комнаты. Тот не сопротивлялся.

Когда дверь закрылась, Тео сам обхватил её за талию и крепко прижал Кассандру к себе. Она в ответ положила руки на его шею и встала на мысочки, стараясь оказаться к нему как можно ближе. Сквозь тонкую рубашку и повисшее между ними напряжённое молчание Касс чувствовала, как колотится его сердце. Ощущение ей понравилось, равно как и то, насколько уверенно его ладони прошлись вдоль её спины вверх и вниз.

— Ты прекрасна, — сказал Тео, наклоняясь над ней и увлекая в поцелуй. Как же она этого хотела! И как была рада, что сомнения и муки морали, которые она испытывала, имеют мало общего с реальной жизнью. Если Теобальд Крейн крался через весь коридор в её комнату и с такой готовностью исследовал своим языком её рот, значит, она ему небезразлична. И это осознание, пожалуй что, возбуждало её практически так же сильно, как сам Тео.

Она видела красивых мужчин. Видела мужчин до странного притягательных и разок становилась жертвой любовного ритуала, разжижающего мозги до состояния фруктового компота, но Теобальд Крейн — это нечто особенное. От забавного вихра на макушке и до выступающих вен на руках. От безволосой груди до тазовых косточек, к которым она успела случайно прикоснуться. Весь он был живым воплощением её желания. В данный момент так точно.

— Тише, — шикнула она в его губы, — мы не должны разбудить весь дом.

Ей ужасно понравилось то, как легко это пресловутое «мы» слетело с её губ. Оно было таким естественным, что хотелось повторять его снова и снова. С Томом такого не было. Он был олицетворением слова «я» и «моё». Он был завоевателем, а не исследователем. И уж тем более он не заботился тем, возбуждает ли он Касс или нет. Строго говоря, он был слишком самодовольным, чтобы предположить даже возможность отрицательного варианта, только и всего.

Кассандра опустилась на кровать, продолжая держаться за ремень Теобальда. Он лёг сверху, раздвигая её ноги коленом. И мисс Галер забыла, что она леди, как забыла то, что Тео Крейн — монах. Ей было спокойно от того, с какой трепетной нежностью он подтягивал вверх по бёдрам её комбинацию. За окном начинался дождь, который так удачно прятал от мира вокруг все лишние звуки.

У него были тёплые руки и крепкие плечи, за которые так удобно хвататься. А ещё глаза, полные восторга, и странное умение улавливать то, что она чувствует.

Тео и Кассандра не торопились, спешить им двоим было некуда — Саммерфилд-парк наконец уснул. Они остались совсем одни в этом громадном поместье и были всецело заняты только друг другом. Удивительное дело, но Касс наконец-то смогла остановить поток мыслей в своей голове и позволила себе расслабиться. Она целовала его плечи, крепче сжимала ногами его гладкую поясницу и подавалась навстречу бёдрами, наконец ощущая то, к чему они оба давно стремились.

К чести Тео, он прислушивался к каждой её просьбе — и добавлял к ним собственную фантазию. Поэтому удовольствие получили оба, и это было честно. Правильно. И одновременно — ужасно волнующе.

Он приник к её груди и уже после разрядки долго и внимательно гладил ладонями её бёдра. Было так хорошо и спокойно, что Кассандра была готова провести так, кажется, целую жизнь. Словно и не было у неё иссечённых шрамами рук, а у него — монашеских обетов и военного прошлого.

— Ты прекрасна, — повторил он, целуя её живот над пупком. Было немного щекотно, поэтому Касс тихо хихикнула. Он поцеловал снова и девушка обхватила руками его шею, заваливаясь набок.

— Ты замечательный, — она изогнулась, чтобы поцеловать Тео в макушку, а он подтянулся повыше и заключил её в объятия, натянув сверху тяжёлое одеяло. Кассандра прильнула к нему и уткнулась носом в тёплую твёрдую шею. Вот бы лежать так тысячу лет! Она чувствовала себя такой расслабленной и обновлённой, словно все проблемы её испарились и теперь можно было просто любить и быть любимой.

— Я собираюсь остаться ночевать прямо здесь, мисс Галер.

— Мы должны давать приют усталым путникам, — она снова хихикнула, оставляя новый поцелуй в ямке между его ключицами.

— Должны давать, — протянул Тео, — приют.

Кассандра подавила очередной смешок и сползла головой на подушку. До чего же он замечательный!

— Поменьше болтай с Марией, это не идёт тебе на пользу.

— Это как посмотреть, — Тео прикрыл глаза и слегка поёрзал, вытягивая длинные ноги. Кассандра зевнула и провела стопой вдоль его голени. Утром она, конечно, передумает, но сейчас ей казалось, что Теобальд Крейн, брат Тео из Ордена Святого Варанаса — её мужчина, и ничего с этим не поделаешь.

Так они и заснули, удобно устроившись под одним одеялом и наслаждаясь близостью другого живого существа.