Культы Дорсета

День святого Валентина

Джейн медленно повернулась на другой бок и только после этого открыла глаза. Удивительно, как это она смогла уснуть мало того что днём, так ещё и под палящим греческим солнцем! Девушка приподнялась на локтях и поискала глазами мужа — тот, не желая надолго оставлять молодую супругу в их медовый месяц, редко отходил от неё дальше десяти шагов.

Вокруг цвело яркое средиземноморское лето. Пахло примятой травой, морем и лимоном — под ним-то Джейн и уснула, свернувшись калачиком на белом в синюю полоску покрывале. Так странно. Спустя долгие годы она наконец смогла получить полноценное тело и теперь только постигала всю полноту ощущений. Её удивляло всё — то, как обе босые ноги утопают в песке или то, как скользят между пальцев волосы Беннета, когда она гладит его по голове. Жизнь здорового человека оказалась просто ошеломляющей.

— Проснулись, миссис Киллет? — супруг появился в дверях их снятого на лето домика. В руках он держал два коктейля, украшенных веточками розмарина, а под мышкой сжимал книгу. Джейн улыбнулась и опустилась обратно на покрывало. Муж подошёл к ней и уселся рядом, вручив искрящийся на солнце стакан, — вам удивительно идёт лень.

Девушка молча пригубила напиток и довольно замычала. Кто бы мог подумать, что в офицерских клубах можно научиться готовить превосходный дайкири! Беннет бросил на землю книгу — это была «Сага о нибелунгах» — и положил одну руку ей на бедро, сдвигая вверх подол батистового платья. Этим летом Джейн не боялась загорать, не боясь стать похожей на комичное графичное изображение девушки — раньше поражённая порчей фарфоровая половина слишком сильно контрастировала с обласканной солнцем кожей. Ладонь мужа была твёрдой, а наружную её сторону покрывали светлые полоски шрамов. Кожа больше не была болезненно-красной и теперь больше напоминала, как он любил шутить, политическую карту Европы. Джейн сделала ещё глоток.

— Вы меня балуете, — она решает подыграть и блаженно тянется, вытягивая вверх изящную руку и зажмурившись словно довольная кошка, — я этого не заслуживаю.

Беннет одним глотком осушил свой стакан, перехватил её руку за запястье и улёгся сверху. Джейн растянулась на покрывале и улыбнулась мужу, обхватывая ногами без чулок его бедро.

— Ты заслуживаешь всех радостей этого мира, — серьёзно сказал он, наклоняясь к жене и оставляя на её шее тёплый и немного колючий из-за усов поцелуй, — и я собираюсь тебе их дать.

Она промолчала и отвернулась, делая вид, что крайне заинтересована выступающими из чахлой травы корнями лимонного дерева. Беннет опустил голову и прижался губами к ямке между её ключицами. Когда он коснулся нежной кожи кончиком языка, Джейн вздрогнула и обняла его за шею. Беннет запустил ладони под её платье, провёл вверх к бёдрам и тут же натолкнулся пальцами на плотные шортики, призванные придавать бёдрам мальчишескую узость. Он недовольно скривился.

— Зачем ты носишь это орудие для пыток во время медового месяца?

Джейн, чтобы избежать ответа на этот вопрос, пришлось отвлекать внимание мужа поцелуями. Он пах морем, свежим бельём и самую капельку — сахарным сиропом. Миссис Киллет готова была побиться об заклад, что раньше не замечала за ним подобной сладости. Видимо, счастливое замужество творит чудеса. Она положила руки ему на пояс и капризно потянула к себе за ремень.

— Неужели это проблема?

Беннет издал сложный звук, полный одновременно смеха и желания, а после, задрав подол её платья чуть ли не до груди, принялся сражаться с крючками. Получалось не слишком-то ловко, да и Джейн, дразнясь, то и дело предпринимала попытки увернуться от его рук. Каждый раз он возвращал их на надлежащее место на покрывале и отвешивал короткий звонкий шлепок по бедру.

— Надеюсь, наш ребёнок будет послушнее его матери, — проворчал он, наконец отбрасывая корсет в сторону, к «нибелунгам». Джейн притянула мужа к себе, взявшись за воротник рубашки, и долго, мягко поцеловала.

Он был для неё самым что ни есть чудом света — от удивительной доброты до широких плеч, покрытых сеткой шрамов. Долгие годы они переписывались как друзья и Джейн успела изучить, как ей казалось, каждый уголок разума Беннета. Как выяснилось — нет. Капрал каким-то образом умудрился спрятать от неё огромное количество нерастраченной чувственности, которой теперь делился с ней при любом удобном случае.

Первая брачная ночь в Каире, ещё до избавления от всех проклятий. Долгое изучение друг друга в роскошной каюте «Принцессы Нила». Они не могли оторваться друг от друга и здесь, на Наксосе, снова и снова предаваясь любви практически где придётся. В этом было нечто по-настоящему естественное. Так умирающий от жажды припадает к источнику, так человек с головой погружается в захватывающее приключение — с таким же воодушевлением они исследовали себя и партнёра.

Джейн забрасывает загорелые ноги мужу на бёдра. Он нависает сверху. Джейн закрывает глаза. Стоило ли это — не только секс, конечно, весь он, всё их счастье, — долгих лет существования в искажённом порчей теле? Конечно. Беннет стоит всех сокровищ мира, от торчащих волос на макушке до неожиданно изящного почерка. Беннет стоит всех мучений мира. Её муж стоит каждой минуты ожидания, каждого мгновения слабости, в которое она думала, что капрал никогда на неё не посмотрит.

Они занимаются любовью под лимонным деревом — и если существует где-то в мире райский сад, то для Джейн он здесь и сейчас. Там, где её муж. Пока она может зарываться лицом в его плечо и чувствовать его глубоко в себе.

Они любят друг друга — и вместе заслужили право на общий счастливый конец.