Лабиринты любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кит сидела опершись на массивный стол красного дерева, стоящий посреди большой столовой ранчо «Рокинг Т.». Ее взгляд печально скользил по груде бумаг и жалким остаткам подлинных вещей девятнадцатого века, которые она разложила перед собой.

— Я одно могу тебе сказать: это невозможно сделать, — обратилась она к сидящей напротив нее Рите Лопес.

Та без конца поправляла сползавшие с переносицы старенькие очки. Ей исполнилось тридцать пять лет, она была на десять лет старше Кит, которая считала Риту дамой, наделенной большим жизненным опытом.

Рита улыбнулась Кит натянутой улыбкой.

— О, только не бросай меня сейчас, Кит. Человек, который может сделать прививки целому классу объятых ужасом детишек, не должен испытывать чувство неуверенности.

— Но у нас остался всего один месяц! — рассудительно заметила Кит. — А репетиции еще, считай, не начинались…

— Да, может, это и к лучшему, так как наша «Героиня» позавчера сбежала с нашим «Таинственным Бандитом».

— Неужели? — Кит от неожиданности откинулась на спинку стула. — А из-за чего, что случилось?

— Очевидно, Мари Элис просто жаждала встречи с Мальчиком. И репетиции ролей Розы и Буна — Таинственного Бандита, которого играл Мальчик, для представления на Днях города были всего лишь ширмой. Как я думаю, ее отец сразу все понял и стал искать Мальчика, чтобы поколотить. Вот они и сбежали в Лас-Вегас.

— Для нас это большое несчастье!

Рита согласно кивнула.

— Что еще новенького?

Рита перестала притворяться, что предстоящий праздник Дней города Шоудауна ее мало волнует, и горячо затараторила:

— Я помню, что, когда у Джаннет Каннингэм заболела дочь, живущая в Уэйко, она тоже попала в затруднительное положение. А поскольку мы возглавляем Комитет по организации Дней города так же долго, как Джаннет, то нам также не составит труда найти выход из теперешней ситуации, когда осталось так мало времени. И зачем делать какие-то записи? После тысяча девятьсот восемьдесят второго года Джаннет ничего не готовила заранее. Неужели нам так уж нужны эти подсказки? — Рита указала на разбросанные по столу бумаги.

— Хватит, — решительно оборвала ее Кит. — Не забывай, что каждый в городе хорошо знает эту историю. И нам ошибок не простят.

— Да уж… Но если и был когда-то полный сценарий праздника, то где ж его найдешь? Наверняка затерялся во мгле веков… А мы тут собирай теперь по крупицам…

— Поэтому и нужны репетиции, чтобы все без сучка и задоринки прошло.

— Пройдет, как же, да еще с такими исполнителями, которые разлетаются, как мухи… — Рита устало покачала головой. — Я не представляю, как Джаннет умудрялась каждый год собирать всё и всех. Это просто кошмар!

— Не беспокойся, Рита. — Кит сочувственно сжала руку подруги. — Это представление проводится в Шоудауне так давно, что мы, право, можем смело действовать с закрытыми глазами.

— Спасибо, мне сейчас так нужна поддержка. — Рита стала копаться в груде бумаг, нашла желтый блокнот, схватила карандаш и продолжила: — Ну вот, все в порядке. На чем мы остановились? Главные действующие лица: Роза Таггарт — Героиня. Мы должны переутвердить исполнительницу на эту роль, а также исполнителя на роль Буш — Таинственного Бандита. Затем остаются Джек Гафри — Благородный Шериф; Джеймс Таггарт — Брат-Заступник Розы и его жена Диана. Правильно?

— Правильно, — согласилась Кит.

— Кто будет играть роль Шерифа? — Рита закатила глаза, подыскивая кандидатуру. — Предлагаю Бала Вильямса.

Кит застонала. Когда она прошлой зимой возвратилась в Шоудаун, Бад начал оказывать ей усиленные знаки внимания, но встретил с ее стороны холодный прием. Может ли он сыграть роль благородного человека? Кит сомневалась.

— А дальше еще хуже, — заявила Рита. — Думаю, нам придется согласиться с тем, что Гарри Микс будет играть роль Буна, Таинственного сама-знаешь-кого.

— Ты шутишь!

— Разве похоже? — Рите было явно не до шуток. — Я понимаю, из него уже песок сыплется, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, мы должны быть только рады, если он согласится на эту роль.

— Пожалуй, ты права, — уступила Кит. — Кто еще?

— Ли Кокс будет играть Джеймса Таггарта.

— Хорошо. Он подходит.

— А племянница Дженни Мертон, Челси, которая приехала на лето из Калифорнии, будет играть Диану, жену Джеймса.

Они немного помолчали, а затем Кит задала вполне понятный вопрос:

— А кто играет Розу?

Рита вздохнула.

— Одному Богу известно. Я созвала экстренное заседание Комитета, чтобы обсудить этот вопрос. Нам надо быстро принять какое-либо решение.

Кит знала, что мисс Роза Таггарт была неофициальной королевой Дней Шоудауна и взоры всех всегда были устремлены на нее. Когда-то Кит сама мечтала сыграть эту роль, но это была всего лишь детская фантазия, несбыточная мечта.

Прежде всего, потому, что она не была уроженкой Шоудауна, более того — вообще родилась не в Техасе. Просто она так сильно любила этот город и этот штат, что пыталась делать вид, как, между прочим, и большинство других жителей, что будто бы родилась здесь.

— Кто-то имеет шансы на эту роль? — спросила она.

— Я нема как рыба. — Рита прикрыла рот рукой, но затем все-таки сказала: — Единственное, что мне точно известно, — это то, что Комитет выберет самую хорошенькую, самую прелестненькую, настоящую красавицу южанку, которая, чтобы сыграть легендарную мисс Розу Таггарт, должна будет обладать необыкновенной смекалкой и храбростью, а также… способностью быстро выучить слова. Все эти качества просто необходимы, чтобы добиться успеха в исполнении этой роли.

Да, требования довольно высокие, и Кит спросила у Риты:

— У тебя хоть есть кто-нибудь на примете?

— Увы, к сожалению… и это не единственная проблема!

— А еще что? — Кит тщательно просматривала бумаги в надежде отыскать дополнительные заметки по сценарию. Она вытянула листок, начинающийся с середины предложения: «…ехавший на превосходном черном жеребце посредине Главной улицы с двумя шестизарядными пистолетами, имеющими перламутровые рукоятки и по десять насечек…»

— Пришла беда — отворяй ворота, — мрачно произнесла Рита. — Помнишь то свадебное платье, которое каждый год, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят первого, надевала Роза?

— Конечно. — Кит держала листок в одной руке, а другой продолжала рыться в бумагах, надеясь найти что-нибудь еще. — Что с ним случилось?

— Оно превратилось в лохмотья, вот что с ним случилось! — Темные глаза Риты гневно сверкнули. — И это произошло в прошлом году. Я же знала, что эта девушка, Купер, не восьмого размера, но она клялась и божилась, что носит восьмой размер. Теперь на платье практически каждый шов разъехался.

— И что ты собираешься делать?

Рита пожала плечами.

— А что тут можно сделать? Надо поискать где-нибудь другое платье. Может быть, удастся найти на каком-либо чердаке. В противном случае кто-то должен будет сшить новое — и этот «кто-то» буду не я. Все, что я смогу сделать с возвратившимися домой на летние каникулы моими сорванцами, так это только активно поучаствовать в самом представлении.

— Пожалуйста, не смотри на меня так! — со страхом выговорила Кит. — Я шить не умею. Могу сделать укол. Могу разобрать почерк врача — тут иногда требуется особое умение. Но шить я не могу.

— Не беспокойся об этом. — Рита засмеялась. — У меня целая очередь умеющих шить. У нас достаточно других проблем, от которых… — ее прервал звон колокольчика, — голова идет кругом. — Она посмотрела по направлению к двери, ведущей в заднюю часть дома. — Похоже, Томас Т. ступил на тропу войны. Звонит уже третий раз за последние пятнадцать минут. Когда он здоров — то просто вспыльчивый старый человек, а когда болен — настоящий тигр!

— Ты тоже была бы вспыльчивой, если бы у тебя был неблагодарный внук, который не может приехать домой, даже когда в семье чрезвычайные обстоятельства. — Возмущение Кит нарастало. — Вчера вечером мы оставили ему сообщение на автоответчике, но он до сих пор не соизволил откликнуться.

— Понятно, Бун — твое больное место, — усмехнулась Рита. — А как насчет Джеси и Мег? Они приедут?

Кит покачала головой.

— Томас Т. не разрешил мне звонить им. Они на пути в Австралию, празднуют свой второй медовый месяц. — Она помолчала, потом, преодолев нахлынувшую необъяснимую грусть, продолжила: — Мег снова ждет ребенка. Они чрезвычайно взволнованы этим обстоятельством.

Рита наклонилась, чтобы потрепать Кит по руке.

— А тебя это не очень радует, да, дорогая?

— О, напротив — я очень рада! — Это было действительно так — Кит всегда переживала за Джеси, которого считала своим братом, и за его жену, которая ей очень нравилась. — Я скучаю по ним.

— Кит! Он все разнесет, девочка моя. Если ты сейчас же не пойдешь к нему, то придется пойти мне.

Кит и Рита обменялись понимающими взглядами. Любой житель Шоудауна знал Томаса Т. и его склонность устраивать сцены. Однако его чудачества вызывали у большинства симпатию.

Торопясь на помощь, Кит услышала звук автомобиля, въезжающего во двор дома, но не стала поворачивать назад. Очевидно, кто-то приехал, чтобы подбодрить Томаса Т., предположила она. После несчастного случая, произошедшего с ним, поток посетителей ни на день не прекращался, однако никому, кажется, так и не удалось поднять ему настроение.

Бедный Томас Т.! Он стал колючий, как кактус, с того времени, как черный жеребец сбросил его и он сломал ногу. А ведь сколько времени потратил Томас Т. Таггарт на это животное! Кит знала, что теперь он чувствует себя глубоко униженным оттого, что потерпел поражение, хотя в его возрасте не стоило бы даже приближаться к такой горячей лошади.

Не способствовала улучшению настроения Томаса Т. и его неудачная попытка дозвониться вчера вечером до своего младшего внука.

— Безответственный лгун, обманщик. Постеснялся бы деда, — ворчал он, повесив телефонную трубку и разрешив Кит поправить подушку под сломанной ногой, на которую была наложена шина. — Нью-Йорк — плохой город, но этот Лондон!.. Он вконец испортил его, я в этом уверен!

Кит относилась к Томасу Т. очень терпеливо, хотя нельзя было сказать, что это давалось ей очень легко. Конечно, она была терпелива со всеми своими пациентами, но отношение к Томасу Т. было с ее стороны не просто профессиональным вниманием дипломированной медицинской сестры — она любила этого старика. У нее не было отца или какого другого человека, который бы его заменял, — до того дня, пока она не приехала жить в этот огромный старый дом. Ей было двенадцать лет, и Томас Т. оказался первым человеком, в которого она поверила и которого полюбила, как отца. Неизмеримую симпатию вызвал у Кит и его внук — Бун, но он принес ей только разочарование.

Она тихо постучала в дверь, за которой лежал восьмидесятилетний Томас Т. Таггарт, и вошла.

— Что-нибудь нужно? — бодрым голосом спросила Кит.

— Разумеется, нет. — Плотно сжатые губы Томаса Т. саркастически искривились. — Я просто тут развлекался, слушая, как трещит голова. Конечно, мне кое-что надо.

Томас Т. лежал на медицинской кровати, специально установленной в комнате. Верхняя часть его туловища была приподнята. Он все еще мог похвастаться седой шевелюрой густых, упрямых, жестких, словно проволока, волос — как у ненормального ученого-ковбоя, часто подшучивала по этому поводу Кит.

Наклоняясь к старику, она поправила простыни, ожидая, о чем он попросит. Но так как Томас Т. сердито молчал, Кит рискнула заговорить сама:

— Если у тебя что-нибудь болит…

— У меня ничего не болит. — Он откинулся на подушки с выражением явного недовольства. Затем порывисто вздохнул и потрепал девушку по руке. — Ты хорошая девочка, Китти. Не знаю, как ты можешь терпеть такого вздорного, старого козла…

Эти слова были похожи на извинение и просьбу о поддержке. Кит с пониманием пожала его искривленные пальцы. Не в правилах Томаса Т. Таггарта было показывать свою уязвимость. И то, что он сделал это сейчас, заставило Кит почувствовать себя неловко.

— Томас Т., ты знаешь, что я…

— Все, что я знаю, так это то, что Дедушка Время дает о себе знать и что я вынужден принять его вызов. — Он устало покачал головой. — В один прекрасный день мне придется признать тот факт, что я уже не прежний Томас Т. Таггарт. Что станет тогда с ранчо?

Кит, не выпуская его пальцев, пододвинула свободной рукой стул ближе к кровати.

— Это время еще далеко, — сказала она дрожащим голосом. Затем прокашлялась и продолжила: — «Рокинг Т.» всегда принадлежало Таггартам и, всегда будет принадлежать им.

— Да. Но меня не будет.

— Томас Т.!

Уж не пытался ли он сказать этой фразой, что не надеется выздороветь? Нет! Она сильнее сжала его пальцы.

— Не говори так! — крикнула Кит. — Доктор Престон сказал, что дела идут неплохо. Ты, конечно, не можешь рассчитывать на быстрое восстановление организма, ведь он у тебя уже не такой, как у юноши. Но дело идет на поправку, это точно.

— Я знаю, — зло произнес старик. — Я еще не готов сыграть в ящик.

Ее напряжение спало.

— Тогда в чем дело?

— Поработай мозгами, Китти. — Томас Т. Таггарт произнес это таким снисходительным тоном, будто перед ним находилась маленькая девочка. Хотя рядом с ним каждый чувствовал себя ребенком. — Я не вечен. Ты с этим согласна?

— Конечно. Никто не вечен. — (Даже абстрактное признание того, что Томас Т. смертен, вызывало у Кит боль.)

— Когда я уйду, кому будет нужно ранчо «Рокинг Т.»? Никого не беспокоит, что с ним случится.

Меня, молча прокричала Кит. И не потому, что оно представляет какую-то денежную ценность. Это ранчо было единственным домом, который я когда-либо имела. И только здесь я ощутила ту любовь, на которую могла рассчитывать.

Но она не принадлежала к роду Таггартов и не была охотником за состоянием, поэтому высказала предположение:

— Может быть, Джеси…

— Джеси начал заводить свое хозяйство на месте нашего старого ранчо. Ему больше не нужно ранчо «Рокинг Т.».

У Кит тяжело опустились плечи.

— Но у тебя два внука. Если «Рокинг Т.» больше не интересует Джеси, может, им заинтересуется Бун… — робко предположила она.

Но ее предположение было тут же отвергнуто.

— Бывает, что и коровы летают. — Томас Т. освободил свою руку и весело улыбнулся Кит — впервые с тех пор, как с ним произошел несчастный случай. — А может быть, они и летают, а? Представляю, что, когда дело будет приближаться к развязке, старик Бун может всех нас удивить.

— Будем молиться за это, — пробормотала Кит без всякой надежды в голосе.

— За что будем молиться?

— За то, что ты сказал. — Она встала, испытывая страстное желание наклониться и поцеловать старика в щеку. Но она никогда раньше так не поступала, поэтому побоялась, что этот поцелуй может как-то его оскорбить.

— Не хочешь, чтобы я тебе немного почитала?

— Нет. Я знаю, что красивая сеньора Лопес ждет тебя внизу.

— Но раз ты меня позвал, значит, была причина? — возразила Кит.

— Да, но я уже забыл, зачем тебя звал. — И он бросил на нее хитрый взгляд.

— Ты уверен? — Она подоткнула вокруг него одеяло. — Может быть, хочешь чего-нибудь выпить? Воды? Или соку?

Она нарочно не упомянула кофе: им старик просто злоупотреблял. А каждая чашечка кофе — лишний кофеин. «Не знаю, как кто-то может глотать такую дрянь», — говорил он, когда Кит предлагала ему кофе без кофеина.

— Нет, я не хочу пить — разве что бурбон… или другое какое виски, — сказал он раздраженно. — Я хочу…

— О, у вас тут хорошая компания!

У Кит по спине пробежали мурашки. Она узнала бы этот голос где угодно, даже если бы слова произносились с сильным, непривычным для ее уха акцентом. Девушка застыла как вкопанная, наблюдая невыразимую радость, разлившуюся по лицу старика.

— Бун, — произнес Томас Т. голосом, который больше напоминал ворчание. Его костлявые пальцы смяли одеяло. — Ты приехал.

Кит обернулась, по-прежнему не в силах сдвинуться с места. Было ясно как дважды два, что это прибыл Дэниел Бун Таггарт — высокий, широкоплечий, просто великолепный!

Его не ждали, и у нее не было времени подготовиться к его приезду. Она была взволнованна, и единственное, что могла сделать сейчас, — это бросить на него сердитый взгляд. Кажется, он этого даже не заметил. Поздоровавшись с Кит кивком головы, Бун подошел к кровати и посмотрел на своего деда.

— Ах ты, старый греховодник! — проговорил он. — Кто меня все время заверял, что не найдется такой лошади, на которой ты не мог бы проехать верхом, и что такого всадника, как ты, невозможно выбросить из седла?!

По лицу Томаса Т. расплылась широкая улыбка.

— Ты что, разве сомневаешься? — проворчал он с притворным недовольством. — Я остался прежним!

Кит думала, что Бун поднимет на руки Томаса Т., но он лишь обнял его, крепко к нему прижался. Проглотив комок в горле, она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Почему встреча с Буном так взволновала ее? Ведь прошло столько лет.

Рита, поджидавшая Кит в холле, широко улыбнулась ей.

— Вот лекарство, которое так необходимо Томасу Т., — с видимым удовлетворением произнесла она. — Боже! Не правда ли, Бун выглядит просто великолепно!

Кит надменно фыркнула.

— Я этого не заметила.

— Нет, ты заметила, не лги. — Рита взяла Кит под руку, и они пошли в столовую, где на столе по-прежнему были разбросаны их бумаги. — Ты можешь сколько угодно на него сердиться, но ты же не слепая! А теперь давай продолжим наши дела и поразмыслим, что можно сделать за оставшееся время, чтобы спасти празднование Дней Шоудауна от полного провала.

Они приступили к работе, но скоро Кит стало ясно, что она находится в таком смятенном состоянии, что не может даже сосредоточиться. Она продолжала прислушиваться к звукам, доносившимся из спальни Томаса Т., и услышала сначала взрыв смеха обоих мужчин, затем возмущенные вопли Томаса Т.

Неведомые доселе приступы ревности овладели Кит и на глазах перерастали в настоящую муку. Она поймала себя на том, что, сцепив зубы, снова и снова бросает взгляд в сторону комнаты Томаса Т. Таггарта. Потерпев ее поведение около часа, Рита стала собирать разбросанные по столу бумаги и складывать их в картонные коробки.

— Я думаю, на сегодня мы поработали достаточно, — сказала она.

— Что? — спросила Кит с виноватым выражением на лице. — Но мы ведь почти ничего не сделали.

— Дорогая, ты находишься в таком возбужденном состоянии, что, пожалуй, я одна сделаю больше, — прямо ответила Рита.

— Я… я извиняюсь, — заикаясь, проговорила Кит. — Это просто… ты должна была видеть его лицо, Рита.

— Чье? Буна? Я видела его лицо и нашла его чрезвычайно интересным. — Она зажмурилась, чтобы придать особый смысл своим словам.

— Не Буна — Томаса Т.

Кит взяла картонную коробку и вышла за Ритой на улицу: из приятной прохлады комнаты с кондиционером — в удушающую июньскую жару.

— Он возлагает все свои надежды на Буна. Теперь, когда Джеси и Мег снова вместе и начали самостоятельную жизнь…

Рита поставила коробку в свой пикап.

— Я думаю, что Томас Т. любит Мег.

— Да, любит. — Кит пристроила свою коробку рядом. — На самом деле он сыграл решающую роль в том, что они снова сошлись. И я думаю, что теперь, когда Джеси и Мег опять вместе, он не хочет быть для них обузой.

— В таком случае разве не правильно рассчитывать на Буна? Он ведь тоже из рода Таггартов.

Кит поджала губы, вспомнив спокойно вошедшего в комнату к больному Буна.

— Ты никогда бы этого не сказала, посмотрев на него или послушав его.

— Я на него посмотрела, и он довольно хорошо выглядит. — Рита смешно поиграла бровями, потом распахнула дверцу кабины пикапа и села за руль. — Ты как, сможешь выдержать совет человека постарше тебя и, надеюсь, более благоразумного?

Кит тяжело вздохнула.

— Это обязательно?

— Обязательно. — Рита захлопнула дверцу и высунулась из окна. — То, с чем мы столкнулись здесь и сейчас, — это, как говорится, следствие твоей неадекватной реакции…

— Я тебя больше не знаю!

— Послушай, когда тебе было пятнадцать лет, ты свалилась на Буна Таггарта как снег на голову. Нет, не отрицай этого! Я все видела. Видела, как ты ходила за ним по пятам, когда он играл главную роль в представлении, посвященном Дням Шоудауна.

Кит почувствовала, как ее щеки запылали от стыда.

— То глупое увлечение прошло, — с трудом проговорила она, — и не имеет никакого отношения к настоящему.

— Имеет, причем самое прямое, потому что с тех пор, что бы он ни сделал, все в твоих глазах было неправильным. Я думаю, ты восприняла его отказ от тебя, как отказ от Томаса Т., и ранчо «Рокинг Т»., и Техаса, и всего вместе взятого.

— А разве вышло не так?

— Думаю, нет, не так. Потому что, прежде всего, Бун никогда не отвергал тебя.

— Странно. Это выглядело как отказ.

Рита высунула в окно руку и похлопала Кит по плечу. Ее темные глаза были полны сочувствия.

— Дорогая, Бун не отказывался от тебя, потому что он никогда и не замечал тебя, и не знал, что ты существуешь рядом. Ты была ребенком, а он — уже молодым человеком, ему исполнился двадцать один год. Дай ему еще один шанс, хорошо? — Рита завела машину. — Не забудь, в четверг в шесть часов заседание Комитета.

Бодро помахав на прощание, Рита отъехала, оставив кипящую от злости Кит стоять в клубах пыли.

Когда полчаса спустя Бун вошел на кухню, она, все еще злясь, стучала кастрюлями и сковородками. Бросив на него враждебный взгляд, она спросила требовательно:

— Итак, что ты думаешь? — и кивнула в сторону комнаты Томаса Т.

Буна, казалось, ее враждебность не задела.

— Я думаю, что ему могло быть хуже, но до этого, к счастью, не дошло. Дед остается все тем же ворчуном, каким был всегда. — Тон голоса, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о его неподдельной любви к деду.

— Он скучал по тебе.

— Я тоже скучал.

— Ты скучал? — Кит со злостью швырнула сковородку и повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.

Бун посмотрел на нее, его серо-голубые глаза сузились. В ответ она тоже пристально оглядела его, так как не успела сделать это раньше, потому что его появление было слишком неожиданным. И ее смятение усилилось: куда подевался прежний техасский ковбой? Такой добрый и хороший?

В том, что представлял собою стоящий перед ней мужчина, ошибиться невозможно — это был модно и со вкусом одетый горожанин, занимающий приличный пост. Она окинула его пренебрежительным взглядом, пытаясь выразить презрение к его дорогому спортивному костюму, дорогой стрижке — лучше сказать, дорогой фасонной стрижке, поправила она себя, — к дорогим кожаным спортивным туфлям — всему дорогому, что на нем было. Как здесь, у них, сказали бы, Бун выглядел так, будто бы только что выскочил из шляпной коробки.

Но он оставался таким же интересным мужчиной, каким она его помнила; возможно даже, более интересным. Его лицо было худым, но привлекательным, как всегда. На нем появилось новое, незнакомое ей выражение: будто он ни во что полностью не верит. Прямой нос и крупный рот остались прежними, но выглядели уже по-другому, исчезла и его всегдашняя готовность улыбаться.

Бун подошел к маленькому рабочему столику, стоявшему посреди кухни, и сел на табуретку; его движения были непринужденными и уверенными. Он оказался выше, чем она считала, и Кит с удивлением подумала, что Бун, пожалуй, будет на один-два дюйма выше Джеси.

Бун положил руки на стол и наклонился вперед; под голубой спортивной рубашкой с коротким рукавом вырисовывались бицепсы. Жизнь в большом городе не сделала его более хлипким, отметила она про себя. Очевидно, он поддерживал спортивную форму, посещая какой-нибудь оздоровительный клуб.

— Ну, Кит, давай поговорим, что ли? Скажи мне, что я такого сделал, такого ужасного…

От смущения она покраснела и отвернулась. В подобных разговорах она не была сильна, сразу терялась.

— Я не совсем уверена, что ты имеешь в виду, — заносчиво проговорила она, добавив: — Мог бы и предупредить о своем приезде!..

— Предупредить тебя? Я не предполагал, что необходимо предупреждать кого-то, если возвращаешься домой. — То, как беззаботно он произнес слово «домой», заставило ее на мгновение вспыхнуть. И хотя она не произнесла ни слова, он почувствовал ее реакцию и непринужденно продолжил: — Да, домой. Я здесь вырос. Это всегда был мой дом, как бы далеко я ни уезжал и как бы редко ни возвращался.

Что могло все это значить?.. Она внимательно смотрела на него, пытаясь угадать, какой смысл заключен в этих словах. Этот человек никогда не раскрывал своих карт до конца, потому что он всегда был более сдержанным, чем Джеси. И сейчас Бун вел себя как раньше.

Он не улыбался. Он не хмурился. Он просто рассматривал ее… безразлично, как ей казалось. Затем он улыбнулся, и она растерялась.

— Я удивился, когда Мег и Джеси сообщили мне, что ты вернулась, — сказал Бун, — удивился и обрадовался. Я рад, что Томас Т. был не один, когда это произошло.

— Я рада, что ты рад, — проговорила Кит с сарказмом.

Он никак не отреагировал на это.

— Я слышал, что ты стала медицинской сестрой.

— Верно.

— Томасу Т. повезло.

— Это не его везение, скорее мое. Он заставил меня окончить школу. Ему я обязана очень многим… — Она внезапно остановилась, сомневаясь, можно ли доверяться ему до такой степени, чтобы рассказывать о самом сокровенном. — Он заменил мне семью, — сказала она сдавленным голосом.

Бун, слегка насупив брови, молчал. Кит открыла дверцу холодильника и заглянула внутрь.

— Ты останешься здесь на ужин?

Она рассчитывала приготовить что-нибудь легкое себе и больному, но…

— Да, и на завтрак тоже. А где Элва?

Кит с трудом сглотнула. Он остается, хотя и ненадолго. О чем он спрашивал? Об экономке Томаса Т.?

— О-она на лето взяла отпуск, чтобы провести его со своими внуками в Колорадо, так что мне приходится держаться. Она приедет в сентябре.

Кит достала из холодильника цыпленка и в растерянности стояла с ним в руках.

— А ты сейчас свободна и можешь заниматься хозяйством?

Его густые брови поднялись, приковав ее внимание к его глазам — они у него были самого интригующего серо-голубого цвета с длинными темными ресницами.

Чем она занимается? Он, кажется, ждет ответа.

— Я работаю школьной медсестрой в Шоудауне, поэтому лето у меня более или менее свободно, — ответила она. — Я помогаю доктору Престону по утрам несколько дней в неделю в клинике, а остальное время провожу здесь, на ранчо. — Она бросила на Буна укоризненный взгляд. — Я ведь люблю Томаса Т.

Она ожидала, что он резко ответит ей: «Ты имеешь в виду, что я его не люблю?!»

Тогда бы они могли поговорить начистоту, чего ей очень хотелось. Она знала, что ее негодование накапливалось с тех пор, как Томас Т. сломал ногу. У нее уже была подготовлена обвинительная речь, и она горела желанием бросить ему в лицо несколько уничижительных слов.

Но Бун снова удивил ее.

— Великолепно, — сказал он, — он тоже тебя очень любит. — Он встал и сладко потянулся. Спортивная рубашка Буна плотно обхватывала его широкую грудь, казалось, она вот-вот лопнет. — Надо мне пойти распаковаться, — продолжил он. — Я отнес чемоданы в свою прежнюю комнату.

— Что?

Его комната находилась рядом с комнатой Джеси, в которой теперь жила она.

— Это создает какую-то проблему? — Бун выглядел удивленным.

Как он смеет удивляться!

— Нет, конечно, нет. Как… как долго ты здесь пробудешь?

— Столько, сколько потребуется, чтобы убедить Томаса Т. продать ранчо и переехать ко мне. — Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой. — Позвони мне, когда ужин будет готов.

Посвистывая, Бун широкими шагами вышел из комнаты.