Лапка-царапка (ЛП)

Глава 2

На следующий день Эдит увидела Куррана, когда тот шёл по холлу «Глобал Генетикс» к лифтам, ведущим на административный этаж. Не удивительно, что Джим её не заметил: в лабораторном халате, с аккуратно собранными волосами она терялась среди остальных женщин, работающих в исследовательском отделе. На мгновение она засомневалась — не поздороваться ли. Даже руку подняла. Но передумала. Ещё решит, что Эдит хочет воспользоваться случайным столкновением в «Котах-купидонах», чтобы набиться в друзья.

Кроме того, она так и не поняла, что из сказанного ею рассердило сестру Куррана. Никаких субъективных оценочных суждений по поводу неспособности Мелиссы воспринимать информацию не прозвучало — только факты. Эдит вздохнула. Почти всегда её попытки поддержать разговор необъяснимым образом сопровождаются кривотолками и неловкими ситуациями. Лучше уж иметь дело с эмпирическими данными, чем с досужими домыслами. Не стоит об этом забывать.

Она направилась в другую сторону. На самом деле им с Джимом нечего было обсуждать, за исключением тех случаев, когда он уговаривал Эдит прийти на встречу и «произвести впечатление» на потенциальных инвесторов. Если бы подобное предложение поступило от кого-то другого, она подумала бы, что это розыгрыш. Налаживание контактов — не её конёк. Но Курран не стал бы так шутить. Правда, Эдит смущало, с каким энтузиазмом она ухватилась за столь бездоказательный довод. Умозаключения, основанные на одной только интуиции, шли вразрез с её характером.

Да и о чем им говорить? Эдит — учёная. Джим — профессиональный обольститель. Конечно, одного обаяния мало, чтобы с отличием закончить экономический факультет Миннесотского университета. Но, по сути, он работал с людьми, тогда как она занималась научными исследованиями. Генетик, гений, чудачка. Такое сочетание обычно настораживало окружающих — особенно мужчин — или же вызывало откровенную неприязнь. Курран стал исключением: он воспринял её сложный характер как вызов. В течение года Джим изо всех сил старался представить Эдит в наилучшем свете. Настаивал, чтобы она посещала различные мероприятия и училась искусству общения.

«Улыбнитесь разок-другой, Эдит, пусть все знают, что испарения, витающие в лаборатории, не парализовали ваши мимические мышцы, — наставлял Джим. — Не надо умных слов, будьте проще». Ну, вчера она попробовала использовать сленг в разговоре с его дочерью. Очевидно, переборщила.

Джим давал советы от чистого сердца, и Эдит их ценила. Он обращался с ней не как с чокнутой или больной синдромом Аспергера[1] — она ведь не страдала психическими отклонениями — а как с неопытным новичком.

Она и была новичком в вопросах социализации. Научившись читать в два года, она на огромной скорости «проскочила» остальные этапы обучения: школу, институт, аспирантуру (и не одну), научные исследования. В итоге у Эдит не достало времени, чтобы освоить навыки общения, которые большинство считало само собой разумеющимися. Когда она волновалась или смущалась, становилось только хуже. Эдит бессознательно использовала «умные слова» и свой интеллект как щит, а мышцы её лица застывали от напряжения. Постепенно она всё больше и больше посвящала себя работе.

Эдит нравилось её дело, можно сказать, она его любила. Хотя ничего другого ей и не оставалось. Ей не довелось испытать прелестей ночёвок у друзей, концертов популярных певцов или выпускных. Свиданий — и тех было раз, два и обчёлся. Необдуманная помолвка окончилась крахом. Все родственники жили довольно далеко, а те немногие друзья, которыми Эдит сумела обзавестись, слишком походили на неё.

Года четыре назад, вскоре после того, как устроилась в «Глобал Генетикс», она забрела в «Котов-купидонов». Собиралась взять питомца, чтобы избавиться от чувства одиночества, вызванного переездом в новый город. Там она узнала, что приют закрывается из-за того, что владелица переселяется в другой штат. Эдит не планировала перенимать бразды правления. Она ничего не понимала в работе благотворительных организаций, но знала кое-что о котах — в детстве у неё была кошка. Мысль о том, что столько зверей разом окажется на улице, задела Эдит за живое. Прежде чем она успела всё хорошенько обдумать, у неё на руках оказался договор аренды здания приюта и несколько рабочих-добровольцев. Однако управление «Котами-купидонами» не особенно способствовало социальной адаптации. Эдит прекрасно понимала, что с Джимом Курраном у неё нет шансов.

Честно говоря — а она всегда старалась быть честной — ей нравилась проводить с ним время. Её привлекали озорные ирландские глаза, взъерошенные тёмные волосы, фигура профессионального пловца и ямочка, появлявшаяся на щеке, когда он улыбался. И пусть это всего лишь биологическая реакция, вызванная генетической предрасположенностью, феромонами и воспитанием. Подобное притяжение неконтролируемо.

— Эдит!

Она повернулась. Торопливым шагом к ней приближался Джим. Она застыла, в очередной раз сраженная его внешним видом.

— У вас найдётся минутка?

Он выглядел обеспокоенным.

— На самом деле я не называла члена правления неандертальцем, — заверила Эдит. — Просто намекнула.

— Что? — озадаченно переспросил он, остановившись рядом.

Он не собирался её отчитывать?

— Ничего, — ответила она. — Чем могу помочь, мистер Курран?

— Я хотел поблагодарить за то, что вы были так любезны с Хлоей. Знаю, иногда я слишком ей потакаю, но она искренне считает, что та кошка когда-то принадлежала нам со Стеф.

Стеф, покойная жена. Эдит не стеснялась подслушивать сплетни, когда его имя «всплывало» у кулера с водой, а учитывая внешность и шарм Джима, такое происходило довольно часто.

— Думаю, нескольких визитов должно хватить, чтобы Хлоя отказалась от идеи заполучить именно вашу кошку.

— Изи не моя, — машинально поправила Эдит. — Она сама пришла в приют около пяти лет назад. И отказывается уходить.

Он был одет в синюю рубашку с закатанными рукавами. Этот цвет подчёркивал его яркие, как сапфиры, глаза. Мускулистые, сильные руки покрывал ровный загар. Эдит надеялась, что Курран пользуется хорошим солнцезащитным средством.

Он улыбнулся:

— Ну, учитывая, что кошка живёт в приюте, который принадлежит вам, и вы взяли на себя обязательство заботиться о ней, можно сказать, что она ваша, не так ли?

Она могла бы поклясться, что слышит ирландский акцент. Глупо. Если верить личному делу — куда она, не удержавшись, заглянула — Джим родился и вырос здесь, в Чикаго. Эдит прочистила горло:

— Приют мне не принадлежит. Это благотворительная организация. Но я поняла, что вы имели в виду.

Он изобразил удивление:

— Как? Вы не собираетесь спорить до потери пульса? Боже, Эдит, если и дальше так пойдёт, я решу, что вы совсем размякли. Глядишь, кто-нибудь даже отважится поддразнить вас.

Именно этим Джим сейчас и занимался — дразнил её, они оба это понимали. Она покраснела, чувствуя себя странно польщенной. Поэтому её следующие слова прозвучали резче, чем она хотела:

— Благодарность принята. У вас ко мне ещё какое-то дело?

Он не обиделся, напротив, улыбнулся ещё шире:

— Нет, всё.

Она вздохнула с облегчением. Эдит совсем не желала его оттолкнуть. За прошедшие месяцы она, как девчонка, по уши втюрилась в Джима Куррана со всеми вытекающими последствиями. Унизительно и тривиально, но ничего не поделаешь.

Даже сейчас из-за химических процессов, протекающих в организме, её тактильная чувствительность повысилась. Эдит практически ощущала, как расширяются зрачки. Она наклонилась ближе и незаметно сделала глубокий вдох — да, обоняние тоже обострилось. Джим пах необыкновенно хорошо, очень мужественно и притягательно.

Такой отклик на аромат другого человека говорил не только о сексуальном притяжении, но и отражал ряд индивидуальных особенностей организма. В отличие от влечения, которое большинство людей испытывало к лицам противоположного пола, обладающим симметричными чертами лица и фигурами с явными признаками полового созревания, её реакция на Джима была уникальна. Его аромат казался Эдит приятным — не просто приятным, но и великолепным, волнующим, эротичным и даже успокаивающим. А всё потому, что генотип Джима дополнял её собственный.

Исследования доказали, что женщины могут учуять малейшее изменение в последовательности генов, известной как главный комплекс гистосовместимости[2]. И склонны по запаху выбирать мужчину с ГКГ, отличным от собственного (но не слишком), тем самым увеличивая шансы на появление здорового потомства. Не то чтобы Эдит собиралась забеременеть от Джима. Но, кроме всего прочего, такая совместимость сопровождалась сильным половым влечением партнеров и огромным сексуальным удовлетворением. Может, чувство Эдит и казалось подростковым, но оно было вполне объяснимо с точки зрения науки. Это утешало.

— У вас забавный вид. О чем задумались? — поинтересовался Курран, склонив голову.

Какой бы неуклюжей в словах он ни считал Эдит, она всё же не собиралась признаваться, что восторгается исходящим от него ароматом, поэтому сказала:

— Размышляю о превратностях генетики.

— Как интересно, — сказал он, хотя ответ его, скорее позабавил. — Во сколько закрывается приют?

— Обычно в девять вечера.

Она не стала уточнять, что часто задерживается часов до десяти, чтобы побыть хоть в обществе кошек. Это прозвучало бы слишком жалко.

— Хорошо, тогда мы с Хлоей заглянем к вам сегодня перед ужином. Мы живем рядом, буквально за углом. Переехали меньше месяца назад.

Она понятия не имела, что ответить на подобного рода замечание, содержащее личную информацию, о которой она не просила. Эдит не знала, чем вызвана такая откровенность и что она означает. Логика подсказывала, что он по привычке пытается вести светскую беседу, ведь его работа заключается в том, чтобы очаровывать людей. Последняя мысль расстроила Эдит.

— Хм.

— Увидимся вечером? Около половины седьмого?

— Да.

Джим на секунду нахмурился, но тут же беззаботно произнёс:

— Всего хорошего, Эдит.

Потом повернулся и снова направился к лифтам, оставив после себя запах, которым она наслаждалась ещё некоторое время, стараясь не привлекать внимания.