Лапка-царапка (ЛП)

Глава 8

— И всё же я придерживаюсь мнения, что неожиданное появление постороннего на собрании клана вызовет всеобщую и совершенно ненужную неловкость, — сказала Эди, искоса взглянув на Джима с пассажирского сидения его машины.

Со времени их первого свидания прошло десять дней, Джим вел себя всё более романтично и… Она покраснела, вспоминая, как чудесно, двигаться с ним в одном ритме, чувствуя его внутри, просыпаться от нежного взгляда или наблюдать, как он сопит рядом, обнимая её. Мужской храп не должен вызывать у женщины положительных эмоций, но Эди ничего не могла с собой поделать.

Хотя она с самого начала знала, что они друг другу подходят. Ведь Джим так хорошо пах. Когда она ему об этом сообщила, он рассмеялся и поцеловал её. Он приглашал Эди на обеды и ужины, зачастую брал с собой Хлою. Каждое утро Джим приносил круассан и кофе в рабочий кабинет доктора Хенделмен. Они обсуждали вопросы, ранее её совершенно не занимавшие, разговаривали на темы, которые, по мнению Эди, Джиму должны быть абсолютно безразличны.

— Странно, что ты мной увлёкся, — заметила она несколькими днями ранее. — Разумеется, мы просто не могли не подойти друг другу в сексуальном плане. Ты так приятно пахнешь.

Он и глазом не повёл, а она продолжила:

— Но… я чувствую себя так, будто ты — звезда школьной футбольной команды, а я — капитан сборной по математике.

— Я был обычным нападающим. И капитаном сборной по математике. Съела?

После чего Джим снова её поцеловал, ничуть не стесняясь присутствия Хлои, которая замерла, ошарашено распахнув глаза, но, что удивительно, никак не прокомментировала происходящее.

— Твоё появление на празднике в честь дня рождения Хлои очень даже ожидаемо, и о какой неловкости ты говоришь? — ответил Курран, возвращая Эди в настоящее, и свернул в жилой квартал. — Я предупредил Сьюзи, что ты придёшь. Кроме того, именинница лично тебя пригласила.

Джим посмотрел в зеркало заднего вида на дочь:

— Правильно я говорю?

— Так точно, папа! — бойко заявила та. — Приглашение принято, назад дороги нет!

Джим явно проинструктировал её заранее.

— Да, ты обещала, — подтвердил он.

— В тот момент я находилась под давлением, — пробормотала Эди.

Вообще-то она находилась под Джимом, но присутствие Хлои не позволило ей выразиться прямо. Он отличался невероятной убедительностью, а также обладал рядом других неоценимых талантов, силу воздействия которых Эдит испытала на себе, когда он «уговаривал» её пойти на семейную вечеринку. Тогда это не выглядело таким уж серьёзным делом.

Но сейчас Эди буквально цепенела от страха. В последний раз подобный ужас ей довелось пережить в двенадцать лет в первый учебный день в Принстоне. Тогда она тоже только и думала о том, как сильно отличается от окружающих. На праздник соберётся огромное количество гостей — Джим говорил что-то о пятидесяти приглашенных — связанных между собой общим прошлым, родственными узами, любовью и преданностью.

Эди для них посторонняя. И не просто посторонняя, но к тому же довольно странная. Она не знала, как себя вести в, казалось бы, обыденных ситуациях. Виной всему застенчивость: чем больше Эдит стеснялась, тем более чопорным становилось выражение её лица, постепенно превращаясь в непроницаемую маску. Затем по старой привычке Эди начинала разбрасываться умными словами, отгораживаясь от окружающих с помощью богатого словарного запаса.

Всё происходило не намеренно. Некоторые от стеснительности теряют дар речи, отвечая на вопросы невнятным мычанием, или страдают косноязычием, а из уст Эдит, наоборот, непрерывным потоком струились длиннющие научные термины. Она уже чувствовала их у себя во рту, ещё немного и начнут срываться с языка.

Значит, надо помалкивать.

— Просто улыбайся, Эди. Иногда ты забываешь улыбаться, — напутствовала Хлоя.

Эди удивленно подняла голову и в зеркале заднего вида заметила сочувственный взгляд малышки.

— Хорошо, спасибо.

Улыбаться. Да, отлично. Иногда Эди и правда забывала… Боже, пятилетняя девочка советует ей, как себя вести. И Эдит с благодарностью принимает её наставления.

Досадно быстро они добрались до зелёного района, застроенного домами-ранчо в стиле сороковых. Джим припарковался у тротуара за длинной вереницей автомобилей. Выйдя из машины, обошел её и выпустил Хлою, которая резво выпрыгнула наружу, прихватив с собой куклу-диву. Джим открыл дверь Эди и подал ей руку, вызывающе выгнув тёмную бровь:

— Всего лишь часик или около того.

— Почему для тебя это так важно? — несчастно спросила Эди.

— Потому что я хочу познакомить тебя со своей семьей. Мы встречаемся, думаю, пришла пора вам увидеться.

— Какие старомодные представления об отношениях, — ответила она, стараясь выиграть ещё немного времени.

— Я вообще старомодный парень.

Джим непреклонно стоял на своём. Эди с неохотой приняла протянутую руку и вылезла из машины.

— Ты выглядишь очаровательно, — приободрил он.

— Хлоя выбирала, — сказала Эди и, скользнув пальцами по хлопковой ткани сарафана с рисунком из веточек сирени, почувствовала себя немного увереннее.

Вчера они с Хлоей совершили набег на магазины, потому что у Эди не нашлось одежды, подходящей для вечеринки на природе. Все её шорты годились только для велосипедных прогулок, а в брюках было бы слишком жарко. Джим уже видел её единственные капри, и Эди осознала, что не чужда женскому стремлению принарядиться для своего кавалера. Ей хотелось увидеть в его глазах восхищение. Вот как сейчас. Джим, похоже, действительно оценил то, как на ней смотрится приталенное платьишко с треугольным вырезом на тонких лямочках. Затем он перевёл взгляд на её обувь и улыбнулся.

Эди смущенно нахмурилась:

— Зря я надела кеды, да? Просто все мои туфли либо чёрные, либо тёмно-коричневые.

— Всё прекрасно, пошли.

Он положил её ладонь на свой локоть, взял Хлою за руку и повёл их по тротуару к бежевому дому, всю подъездную дорожку которого занимали автомобили.

— Народ сейчас на заднем дворе, — сказал Джим, минуя тропинку, ведущую к крыльцу, чтобы обойти здание.

Им оставалось пройти каких-нибудь пару метров, как Хлоя не вытерпела и бросилась вперёд.

— Я здесь! — прокричала она, завернув за угол дома и раскинув руки.

Судя по звуку, не меньше сотни человек разразилось хохотом и радостными возгласами, захлопав в ладоши. Эди с Джимом вышли на задний двор.

Господи, даже хуже, чем она представляла. Всё свободное пространство занимали люди. Они толпились и толкались: молодые и старые, мужчины и женщины. Кто-то сидел за столиками, кто-то стоял вокруг ведёрок со льдом, где охлаждались жестяные банки с напитками. Несколько человек во что-то играли, другие следили за пышущими жаром грилями. И все шестьдесят или семьдесят пар глаз обратились на Джима и Эди. Повисло неловкое молчание. Она как будто очутилась в вакууме, где нечем дышать, мышцы лица парализовало, она и пальцем пошевелить не могла. Следующие несколько секунд показались ей вечностью.

Потом к ним поспешно приблизилась высокая женщина с короткими волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, и голубыми, как у Джима, глазами. Она на ходу размахивала кухонной лопаткой.

— Я смотрю, нашей красавице по-прежнему не грозит смерть от скромности, — воскликнула незнакомка, бросив заинтересованный взгляд на Эди. — Представишь меня своей девушке?

— Разумеется. Эди, это моя сестра Сьюзи.

— Приятно познакомиться, — выдавила Эдит, позабыв об улыбке.

— Мне тоже. Хорошо, что ты пришла. Я столько о тебе слышала. Не от Джима, — Сьюзи пихнула брата в бок локтём, — от Хлои. Она считает, что ты круче, чем варёные яйца.

Кошмар! Сленг. Эди знала выражение про варённые яйца только потому, что ему уже много лет. Но стоит кому-нибудь использовать идиому поновее — и она пропала. Эдит с ужасом предвкушала вечер, полный непонятных фраз, из-за которых она почувствует себя ещё более не к месту.

— Я думаю, Хлоя тоже очень крута, — промямлила она.

Сьюзи ободряюще улыбнулась, очевидно, разглядев уныние на лице Эди.

— Не волнуйся, я понимаю, такая толпа родни кого угодно напугает. Я сама их иногда боюсь. Давай, я представлю тебя главным действующим лицам.

Не потрудившись узнать мнение Джима на сей счёт, его сестра взяла Эди под локоток и повела её от одной группки к другой, иногда прерываясь, чтобы прикрикнуть на кого-нибудь из десятка детей, которые растянули одеяло и подкидывали на нём Хлою:

— Слишком высоко!

Именинница визжала от удовольствия и заливалась смехом, а Эди даже смотреть боялась, как малышку швыряет из стороны в сторону, словно попкорн в автомате. Джим, казалось, спокойно стоял рядом, занятый непринужденной беседой, с бутылкой пива в одной руке, засунув другую в карман. На самом деле он внимательно наблюдал за происходящим.

Выглядел он великолепно — взрослый, опытный мужчина в расцвете сил. Подтянутый. Расслабленный. И красавец к тому же. Эдит любила его манеру держать себя, лёгкий характер, уверенность в собственных силах и доброту. Она любила… его.

— Ты любишь Джима, да? — спросила Сьюзи, эхом повторив мысли Эди и тем самым немного напугав её.

— Да, — пылко призналась она без колебаний. — Люблю.

Сьюзи удивлённо подняла брови, её щеки покраснели.

— Ого, Джим говорил, что тебя иногда заносит на поворотах, но, похоже, тебя вообще уносит!

— Не уверена, что правильно вас поняла, — сказала Эди, ощущая неловкость.

— Я имела в виду, что у тебя на уме, то и на языке.

— О, нет. Это не так. Я озвучиваю далеко не все свои мысли. Просто… Я… Мне показалась, что вас искренне интересует ответ, — запинаясь от смущения, произнесла она, чувствуя, как горит лицо.

— Да ладно, всё в порядке. Но ни слова Мелиссе, ты у неё не в почёте.

— Знаю.

Мелисса Эдит сейчас совсем не волновала, она думала о Джиме, о своей любви к нему. Она не могла представить убедительных доказательств этого чувства, но в них не было необходимости. Как она сама когда-то заметила, осмысление явления никак не влияет на факт его существования. Эди любила Джима. Вот и всё.

— Рано или поздно она смирится, — заверила Сьюзи. — Давай-ка, не откладывая в долгий ящик, возьмём быка за рога, а?

Это предложение безраздельно завладело вниманием Эди.

— Ты же не собираешь весь вечер прятаться от Мелиссы? — спросила Сьюзи, увидев выражение её лица. — Будет неловко.

— Я привыкла к неловкости.

— А я нет, пошли, смелость города берёт. В смысле…

— Я поняла. Вы правы — если я смогу избавить остальных присутствующих от неудобств, пообщавшись с женщиной, которая не считает нужным подкреплять свои суждения какими-либо аргументами и по-детски упрямо не хочет признавать неправоту, даже столкнувшись с убедительными доказательствами обратного, то я это сделаю.

— Ага. — Сестра Джима похлопала Эди по руке. — Но всё вышесказанное мы ей повторять не будем, ладно?

— Хорошо.

Сьюзи проводила Эди к группе людей, сидящих на пластиковых стульях вокруг кострища и лениво ворошащих тлеющие угли.

— Эй! Это подружка Джима — Эдит Хенделмен. Эди познакомься с дедушкой и бабушкой Хлои — Томом и Мэри Рейберн и её дядей Тоддом Рейберн. Его шестнадцатилетние отпрыски-близнецы вместе с другими сорванцами только что подкидывали именинницу на одеяле. Ну а Мелиссу ты знаешь.

Ох! Эти крепкие сухопарые люди лет под семьдесят — родители покойной жены Джима! Широкий рот и курносый нос Хлоя явно унаследовала от дедушки — высокого, практически лысого мужчины. Все Рейберны смотрели на Эди с любопытством, не уступающим её собственному, но без враждебности. Исключением оказалась Мелисса, взирающая на Эдит, как на недостойную. Она таковой не являлась. Она ведь…

— Доктор Хенделмен, — пробормотала она под нос, строя вокруг защитную стену из слов-кирпичиков и ощущая, как цепенеют губы и щёки.

— Да, не забудьте про учёную степень, — вставила Мелисса.

— Можно обращаться к вам просто по имени — Эдит? — спросил Тодд Рейберн.

— Да.

«Улыбнись!» Эди последовала совету внутреннего голоса с таким усердием, что ещё немного и у неё треснуло бы лицо.

— Эди. — Появившаяся откуда ни возьмись Хлоя схватила её ладонь своей маленькой ручкой и раздражённо провозгласила: — Её зовут Эди, никто не называет её Эдит.

Холодная мина Мелиссы растаяла:

— Привет, именинница. Ну, каково быть шестилетней?

— Я теперь взрослая, — серьёзно ответила Хлоя. — Ты приготовила мне подарок?

— Конечно, но придётся подождать и открыть его вместе с остальными, они вон там.

Мелисса кивком указала в сторону карточного столика, на котором возвышалась гора коробок в ярких упаковках. Это зрелище смутило Эди — столько всего для одной-единственной маленькой девочки.

— А Эди не стала ничего мне покупать, — спокойно поделилась Хлоя. — Сказала, что в день рождения надо одаривать не именинника, а его маму, у которой младенец и так забрал весь калький из костей.

— Кальций, — тихо поправила Эди под удивлёнными взорами взрослых. — Я имела в виду, что человек никак не влияет на факт своего зачатия или рождения. Решение матери дать жизнь ребёнку, несмотря на несметное количество связанных с этим сложностей как для неё самой, так и для общества и планеты в целом, является либо невероятно мужественным поступком, либо чистой воды безумием. Я считаю, что именно мать, а не дитя, заслуживает поздравлений или порицания, в зависимости от точки зрения.

Всё ошарашено уставились на неё. Наконец Мелисса выпрямилась и объявила:

— Ну, если вам интересно, то мы безумно счастливы, что в нашей семье появилась Хлоя.

— О, я тоже, — заверила Эди. — Я лю…Тоже счастлива, — закончила она, вспомнив стеснение Сьюзи в ответ на предыдущее признание. Не стоит повторять ту же ошибку.

— Её мама желала рождения Хлои больше всего на свете, — продолжила Мелисса. — Она поставила её жизнь выше своей собственной. Вы же знаете про Стефани?

— Да, Джим кое-что рассказывал.

Мелисса сделала вид, что не расслышала последней фразы.

— Она была удивительной женщиной. Этакий свободный духом бонвиван. Все её любили. Все, — поведала Мелисса и со слезами на глазах посмотрела на тестя и тёщу Джима, выражая участие. Они ей улыбнулись, но на неопытный взгляд Эди, чувствовали себя Рейбены при этом не очень комфортно. — Она являлась второй половинкой души Джима.

— О. — Эди не пришло на ум ничего более уместного. Хлоя шагнула к ней поближе.

— Посиди на коленочках у тёти, солнышко, — предложила Мелисса, протягивая руки к племяннице.

Хлоя оглянулась на ребятню, с криками улепетывающую от пятнадцатилетнего паренька, который гонялся за ними, широко раскинув руки. Когда он к кому-то прикасался, то осаленный замирал на месте.

— Я хочу играть в салочки! — воскликнула Хлоя и убежала.

Сьюзи улыбнулась, наблюдая за тем, как малышка влилась в игру:

— Ты, наверное, заметила, мы её немного разбаловали. Братья и сестры обожают с ней возиться.

— Потому что она самая младшая в семье, — сказала бабушка Хлои. — Стеф тоже росла самой маленькой.

— У Стефани тоже случались неконтролируемые вспышки гнева? — с искренним любопытством поинтересовалась Эди.

— Вспышки гнева? — сдавленно повторила Мелисса.

— Да, — подтвердила Эди и недоумённо нахмурилась, когда Сьюзи предостерегающе коснулась её запястья. — Порой Хлоя не на шутку выходит из себя. Впечатляющее зрелище. Мне интересно, причина в воспитании или в наследственности, а может дело в сочетании обоих факторов?

Мелисса покраснела как рак. Тодд смущённо отвел взгляд, чета Рейбернов уставилась на Эди, словно на восьмое чудо света.

— Стеф была идеальна, — твёрдо произнесла Мелисса. — Все её любили. Она никогда…

— Стефани, — прервал дедушка Хлои, — характером походила на дикую кошку.

Взгляды всех собравшихся устремились на Тома, который невидяще смотрел вдаль с выражением нежности на лице. Он тихо рассмеялся:

— О, большую часть времени она держала себя в руках, думаю, и Хлоя с возрастом научится, но когда Стеф теряла самообладание… хоть караул кричи!

Тодд кивнул и весело ухмыльнулся:

— Вы и половины не знаете. Чего я только от неё ни натерпелся, удивительно, что выжил и сижу тут с вами. Помню, в пятнадцать лет — мне тогда исполнилось двенадцать — она вернулась со свидания в сопровождении кавалера, они подошли к двери, а я прятался на крыльце, одетый в костюм для Хэллоуина. Когда парень наклонился, чтобы поцеловать Стеф на прощание, я выпрыгнул из укрытия. Бедняга лишился чувств, а сестра не меньше получаса гонялась за мной по всей округе с веником. К тому времени, как она смирилась с поражением, её спутника уже и след простыл. После этого я месяц держал дверь своей комнаты на замке.

— Да, она была ещё той чертовкой, — с грустью признала бабушка Хлои.

— Но с возрастом это прошло? — спросила Эди.

— Ха! — подала голос Сьюзи. — Они с Джимом прожили в браке всего ничего, как Стеф решила перекраситься в пепельную блондинку. Купив в аптеке перекись, она весь вечер осветляла шевелюру. Но в итоге ничего не вышло, волосы Стеф приобрели ужасный оранжевый цвет. Когда Джим вернулся домой и увидел любимую жену, то расхохотался. Как она взбесилась! Рванула в ванную и повыдёргивала почти все волосы. Стала похожа на зомби из ужастика.

— Когда она по-настоящему злилась, то топала ногами и подпрыгивала похлеще Румпельштильцхена[13], — подтвердила Мэри, качая головой.

— Она принимала какие-нибудь лекарства? — спросила Эди, шокированная мыслью о том, что взрослая женщина могла вытворять подобное.

Мелисса ощетинилась.

— Нет, милая. — Миссис Рейберн покачала головой и рассмеялась. — Стеф была немного избалованной и раздражительной. Вспышки её гнева походили на летний смерч — сметали всё на своём пути, но быстро утихали. Будь она сейчас с нами, то с удовольствием похихикала бы над собой.

Мэри взглянула на Мелиссу.

— Люди часто представляют умерших родственников святыми, говоря о них только хорошее. К сожалению, тем самым они вполовину урезают свои вспоминания о любимых. Вот и со Стеф так. Спасибо, что напомнила об этом, Эдит, — поблагодарил Том.

— Эди, — поправила она.

— Эди.

— Эди, пойдём со мной. — Снова возникнув рядом, Хлоя взяла её за руку и потянула. — Поиграем в салочки. Пошли! Сегодня мой день рождения.

— Хорошо, — с радостью согласилась Эди.

Хоть Рейберны и производили впечатление очень приятных людей, а сестра Джима, Сьюзи, казалась весьма понимающей и милой, Эди всё равно чувствовала себя как на минном поле в тылу врага и, похоже, пару раз она уже чуть не взорвалась.

— Приятно было познакомиться, — попрощалась она.

— Улыбнись, — прошептала Хлоя.

Эди улыбнулась.

Два часа спустя у Эди кружилась голова: она научилась играть в салочки и весьма преуспела, с удивлением обнаружив, что всевозможные уловки и увёртки даются ей легко. Джим и Хлоя уговорили её съесть несколько гамбургеров. Эдит перезнакомилась с огромным количеством родственников Куррана, чтобы запомнить их имена ей пришлось использовать все известные мнемонические приёмы. Она не проводила так много времени среди незнакомцев со времён конференции, посвященной проблемам генетики в 2007 году. Весьма познавательный и необычный опыт, но очень уж утомительный.

Джим был заботлив, но в меру. Он частенько поглядывал на неё издалека. К счастью, в эти минуты на его красиво очерченных губах играла лёгкая улыбка, а ярко-голубые глаза светились теплотой. Эди и без того ужасно стеснялась, не хватало ещё волноваться о том, что он оценивает каждое её действие, как на экзамене. Джим вёл себя так, будто её присутствие на праздновании дня рождения его дочери совершенно в порядке вещей и, судя по поведению Хлои, постоянно подбегавшей её проведать, та разделяла эту точку зрения. Эди хотелось бы стать такой же отрытой и свободной, но как она ни старалась, все равно чувствовала себя не в своей тарелке.

Решив сделать небольшую передышку, Эди направилась к дому, чтобы выпить стакан воды, но тут услышала голос Мелиссы, доносившийся из открытого кухонного окна:

— Эта доктор Хендельмен та ещё фифа, да?

Эди встала, как вкопанная, остолбенев от злобной насмешки Мелиссы. Другая женщина, чей голос Эди не узнала, пробормотала что-то в ответ.

— Да ладно тебе! Не смеши меня. Конечно же, нет. Она просто очередной благотворительный проект Джима.

Презирая себя за это, Эди напрягла слух, чтобы разобрать слова собеседницы Мелиссы:

— Хлое она нравится.

— Знаю, меня это очень злит, — сказала сестра Джима. — С виду она кажется совершенно безобидной, но без зазрения совести воспользуется Хлоей, чтобы добраться до Джима, если ещё не успела. Джим уже большой мальчик и всё понимает, но вот малышка будет переживать, когда поймёт, что эта Эди притворяется её мамочкой, чтобы запрыгнуть в койку к папочке. Такая подлость.

— Тебе не кажется…

Видимо, другая женщина отвернулась от окна, потому что Эди не расслышала окончание фразы.

— Нет, ни в коей мере. Поверь мне, это просто мимолетное увлечение. Ты можешь представить человека более непохожего на Стеф? Она её полная противоположность — тощая, бесцветная и высокомерная.

Ответную реплику снова нельзя было разобрать.

— Ты видела её сарафан? — Мелисса повысила голос. — Бееее, с такой внешностью и характером Джим в состоянии закадрить любую супермодель. Эта страшила совершенно ему не подходит, и тут ей не место.

— Хватит, Мелисса, — укорила её собеседница. — Ты всего лишь старшая сестра Джима, а не всезнающий ангел-хранитель.

Следующие полчаса Эдит пряталась по углам — по-другому не назовёшь — обидные слова снова и снова звучали в ушах.

Она здесь лишняя.

Но Эди и сама это знала, так ведь? Она понимала, что вечеринки на заднем дворе не для неё. Также как мужчины вроде Джима. Ей не суждено стать частью большой семьи и родить ребёнка. Почему же так больно слышать от постороннего то же самое, что она сама себе не раз повторяла? Хотя какая разница. Главное теперь выйти из этой ситуации, сохранив хотя бы крупицу гордости. Пора откланяться.

Эди нашла Джима.

— Вот ты где! — радостно воскликнул он. — Куда ты пропала? Я тебя обыскался. Хлоя скоро начнёт открывать подарки, не помешало бы подкрепиться перед этим эпическим событием.

— Я вызвала такси, оно должно подъехать с минуты на минуту, — сказала Эди.

— Что? Почему? — спросил Джим, рукой откидывая волосы со лба.

— У меня началась мигрень, такое случается.

— Черт, — заботливо произнёс Курран. — Сочувствую. Я тебя отвезу, отмени такси.

— Не надо, это же день рождения Хлои, тебе нельзя уезжать.

— Я потом вернусь.

Нахмурившись, он внимательно посмотрел на Эди. Она постаралась не выдать своих чувств, не желая портить праздник Хлои.

— Нет, ты сам сказал — она собирается открывать подарки и ожидание для неё смерти подобно, а если тебя не окажется рядом, она расстроится. Я прекрасно доеду на такси, останься с дочерью.

— Она огорчится и твоему отсутствию, сама знаешь. Она тебя любит.

Эди сдержала дрожь, вспомнив обвинение Мелиссы в том, что она бессовестно использует привязанность девочки.

— Я с ней уже поговорила. Предвкушение огромного количества подарков практически затмило разочарование, вызванное моим уходом.

— Что случилось, Эди?

Он ободряюще обхватил её ладони своими, такими тёплыми и сильными. Она не желала его отпускать. Хотела убедить, что не пыталась завоевать любовь Хлои, чтобы подобраться к нему поближе. На самом деле всё вышло совсем наоборот: сначала доктор Хенделмен всем сердцем полюбила малышку и только потом — её отца. Но Эди промолчала. Потому что… ей тут не место.

— Ничего.

— Я же вижу, ты чем-то расстроена.

— У меня раскалывается голова, больно даже говорить. Поеду домой, прилягу, и всё пройдёт.

Он заботливо приобнял её за плечи и повёл к дому.

— Извини, Эди, конечно же, только бесчувственный болван станет уговаривать тебя остаться. — Как будто Джим хоть раз поступил бесчувственно. — Просто я разочарован. Всё было так… чудесно.

— Я тоже разочарована, — тихо произнесла она.

С другой стороны дома раздалось бибиканье. Эди освободилась от объятий и поспешила прочь. Остановившись на углу, она оглянулась. Джим снова хмурился, солнце яркими бликами отражалось от его тёмных ирландских волос, создавая глубокую тень под мужественным подбородком.

— Прощай, Джим.