«Оскар» за имя

ГЛАВА 71

На следующий вечер сразу после заката Рэли набрала номер телефона особняка и слышала, как звонок прозвенел четыре раза, прежде чем включился автоответчик.

О'кей, подумала она, надев свое замшевое пальто поверх черного спортивного костюма, заперев бунгало и пройдя через холл отеля к главному входу. Несколько туристов дивились на облегающие пеньюары и украшенные драгоценностями вечерние сумочки, выставленные в витрине от Хольфта. Рэли заметила в холле X. Л. Ханта,[31] которого узнала по фотографиям в газетах. Он взглянул в ее сторону, и она обнаружила, что у него самые голубые глаза, какие она только когда-либо видела.

Значит, эта встреча, может быть, продлится за полночь. А может быть, только до одиннадцати или даже десяти. По крайней мере, Рэли знала, что она состоится. Она позвонила в офис Пола и проверила у его секретарши. На всякий случай.

Смитти, старший на автостоянке, помогал кому-то вылезти из «кадиллака». Он обернулся и увидел ее. Узнав, улыбнулся и дотронулся до полей шляпы, кивнув одному из загорелых, белокурых парней, работающих там, чтобы подогнали ее машину.

И тут она подумала: будет ли правильным брать свою машину? Или лучше нанять что-нибудь менее бросающееся в глаза? Однако вряд ли найдется что-то, менее запоминающееся, чем этот маленький «мерседес-бенц». Самая подходящая машина для того, чтобы смыться, ограбив банк в Беверли Хиллз или проникнув в поместье Рэли Барнза.

Даже несмотря на пробки к западу от бульвара Сан-сет, потребовалось всего лишь несколько минут для того, чтобы добраться до поворота на дорогу, которую она знала так хорошо. Она даже не взглянула на въезд, свернув дальше на узкую грязную тропинку, где ветви деревьев нависали над кирпичной стеной, к самой дальней точке поместья, которую обнаружила много лет назад, еще в своей жизни мальчика, когда воображала себя великим путешественником-первооткрывателем.

Она выключила двигатель и убрала волосы под черную вязаную шапочку. Вспомнила слова матери, которые та сказала, когда они встретились сегодня днем: «Я не могу позволить тебе это, Рэли. – В голубых глазах металась паника. – Я категорически не разрешаю тебе это».

– А что ты предлагаешь? – спросила Рэли. Она взобралась на капот машины, подпрыгнула и с первой же попытки ухватилась за одну из свешивающихся ветвей. И, тихо опустившись на кучу опавших листьев по ту сторону, начала медленно ползти в направлении особняка, за несколько минут войдя в ритм. Она даже не запыхалась спустя полчаса, когда наконец увидела озеро и сам особняк, возвышающийся перед ней, отчетливо видимый в свете полной луны на фоне серого туманного неба. Она старалась держаться в тени, перебираясь от дерева к дереву, пока не добралась до входа в гараж на восемь машин. Она включила свой фонарик и осветила блестящий капот открытого двухместного «ягуара» выпуска пятидесятых годов. Рядом – многоместный автомобиль с багажником в задней части салона. Остальные места не заняты. Она прислушалась к звукам, донесшимся снаружи. Уханье совы. Бросила пучок света на выщербленный кирпичный пол. Отсчитала тридцать семь кирпичей к западу, потом шестнадцать к северу. Опустившись теперь на колени, посветила на кирпичи, пока не увидела задвижку, о которой ей рассказала мать. Она приподняла ее и, увидев виток проводов, отключила охранную сигнализацию. Поднявшись на ноги, она глубоко вздохнула и вытерла лоб тыльной стороной ладони. Потом прислушалась. Нигде ни звука.

Она следовала очертаниям дома, стараясь держаться как можно ближе к стенам, пока не добралась до сада с бассейном и статуей позади здания. Маленькая терраса для приема солнечных ванн. Французские двери, ведущие в танцевальный зал. Стеклорезом прочертила арку и услышала звяканье, когда осколки упали на пол. Просунув в отверстие ладонь, нажала на дверную ручку и вошла внутрь.

Несколько мгновений ее глаза привыкали к темноте. Великолепная люстра, хрустальные бра на стенах сверкали в лунном свете, как и всегда. Я вся дрожу, осознала Рэли, сделав несколько пробных шагов. Я боюсь. Но что я ощущаю в самом деле, так это печаль. Печаль из-за того, что приходится в реальности делать это. Прямо как настоящий взломщик. Она проскользнула по паркетному полу, свидетелю многих благотворительных балов, с женщинами в вечерних платьях и мужчинами в смокингах, открыла дверь бального зала и, войдя в холл, закрыла ее за собой. Лунный свет отражался на мраморном полу, когда она добралась до широкой винтовой лестницы.

В памяти шевельнулось что-то, что когда-то ей сказала Энн. О том, как она приехала домой в Миннесоту впервые после того, как уехала в колледж, и родной дом показался ей гораздо меньше, чем она помнила. И другие люди тоже так говорили. Она толкнула дверь в комнату своей матери, увидела в темноте смутные очертания, какие-то вроде бы изображения на стенах. Вспомнила, как тут все было, когда она была еще ребенком, а на полках, выставленных как на витрине за стеклом, красовались куклы Дианы. Закрыв дверь, она двинулась дальше по широкому коридору. Отворила дверь в гимнастический зал. Брусья, кольца, все было на месте. Она увидела также несколько новых снарядов. Гребной станок. Стационарный велосипед. Ну конечно, сообразила она, Пол все еще пользуется этими приспособлениями. А дальше сразу дверь в его апартаменты, его кабинет, в проекционную комнату, в которой она так много лет назад показывала Туси свои фильмы. Она пробралась к тому месту, где находился каталог, осветила фонариком названия. Все картины, в которых она когда-либо, снималась, которые Пол снял за последние шесть, почти семь лет после того, как пытался убить ее.

Он переделал свою жилую комнату, поняла она, посветив фонариком вокруг. Теперь окна закрывали вертикальные шторы и драпри. Покрывало на кровати с черно-белым рисунком. В углу стоял переносной камин с белым корпусом. На стене висела оранжевая с желтым литография – «Корабль мечты». Маленькая картина Пикассо, которую она узнала. Мане.

Рэли быстро миновала комнату и рывком отворила дверь в его кабинет. Машинально включила свет, бессознательно отметив, что кабинет выходит в задний сад и не был виден с фасада дома.

Все полки были заставлены альбомами с вырезками. Громадный антикварный стол завален сценариями и папками. Растения в горшках с блестящими зелеными листьями. И дверь сейфа.

Пять щелчков налево, два полных оборота на шестнадцать щелчков направо. Пятьдесят три щелчка вправо. И Рэли с легким звоном отворила дверь. Ряды шкафов с выдвижными ящиками, заполненными папками и негативами всех фильмов. Она быстро пробежала самые ранние названия. И почти сразу же нашла то, что нужно. На этикетке было написано «Лесные нимфы». Единственная коробка с отпечатанным позитивом рядом. «Обещай, что не будешь смотреть», – умоляла мать, отводя глаза в сторону.

В мгновение Рэли вставила катушку в проектор и нажала включатель, пускающий его в действие. Несколько секунд шла чистая пленка – ни титров, ни звука. Потом пошел лес, трава, девушка в прозрачном балахоне, с вытянутыми вперед руками, пошатываясь, медленными, осторожными шагами надвигалась на камеру. Потом снятое крупным планом лицо заполнило весь экран. Нежное, юное лицо. Грим Клеопатры вокруг испуганных голубых глаз. Длинные, белокурые волосы, которые придавали ее матери точно тот облик, который Рэли видела сегодня днем. Она включила обратный ход и вынула катушку. Винго![32] – подумала она, быстро обернулась к сейфу и открыла первый же ящичек со своим именем. Медленно стала изучать документ за документом.

Снова судебные документы, на этот раз с подлинными контрактами, приложенными к ним. Универсальные магазины, кинокомпании, продовольственные компании. Здесь был подлинный контракт с Гербером. Она быстро перелистала, остановилась на последней странице. Этот договор она не подписывала. Только подпись судьи, представителей от компании и Пола Фурнье от имени Рэли Барнза. Она почувствовала некоторое разочарование, когда, взглянув на часы, увидела, что уже почти девять. Прислушавшись на секунду к звукам, издаваемым самим зданием, открыла очередную папку: дело ее матери, датированное 1952 годом. Просмотрела счета, какие-то инициалы, перекрестные ссылки выплат на другие инициалы. Подняла брови, когда осознала, что они означают. Счета из салонов красоты. За платья. Даже деньги за проезд, когда он вез ее на свидание. Вот ублюдок, подумала она, размышляя, сможет ли то, что он с нею сделал, вызвать гнев в ее сознании, когда наступит для этого время. Когда она сможет свести с ним счеты.

Снова судебные документы. Счета, подтверждающие расходы, сделанные от ее имени. Страховки выплаты по различным закладным. Продовольствие, одежда. Здесь же один счет от дантиста, обслуживающего звезд, который делал ей вставочки, когда у нее выпали молочные зубы. Она пролистала папку дальше и уставилась на несколько секунд на свои рентгеновские снимки, прежде чем до нее дошло, что она нашла доказательство того, что является Рэли Барнзом.

Теперь она спешила, понимая, что не укладывается во время. Вытащив еще одну папку и раскрыв ее, Рэли испытала потрясение, увидев стопку поляроидных снимков. На трех или четырех из них она была изображена с Фриски в передней квартиры Бадди, поедающей большую тарелку спагетти, с красным соусом вокруг улыбающегося рта. На двух она, сидя, читала комиксы. На одном вытирала посуду. На одном, снятом в ванне, где было видно, что она девочка, выглядела раздраженной.

Как они сюда попали, подумала в изумлении. И в этот самый момент она услышала звук шагов в холле, тут же остановившихся. Он увидел свет, сообразила она, тут же отскочив от сейфа, чтобы выключить лампу. Она не может удрать через окно. Там нет ни дерева, ни даже вьющегося винограда.

У Рэли пересохло во рту, когда она, распростершись, прижалась всем телом к стене возле двери. Я могу вбить его нос прямо в мозг, убить его сейчас, спокойно подумала она, когда дверь медленно распахнулась.

– Кто тут? – хрипло окликнула она, увидев серебряный отблеск в его руке.

Она прыгнула на него в тот же миг, как он ступил в комнату, пытаясь дотянуться рукой до его горла, услышала стук упавшего на пол револьвера. Он бешено молотил кулаками вокруг себя, старался схватить ее. Она скользнула вниз, присела в коленях и резко выпрямилась, выбросив вперед сжатый кулак. Она ударила его изо всех сил точно в адамово яблоко.

Даже не вскрикнув, он повалился, схватившись за горло. Уже перешагнув через бесчувственное тело, Она услышала его задыхающийся кашель, ужасающие захлебывающиеся звуки, увидела, как он корчится от боли.

Что ж, случаются вещи и похуже, чем смерть, напомнила она себе, расставляя по местам папки в сейфе, задвигая ящики, потом она еще долго оглядывалась вокруг, чтобы все выглядело точно так, как было, когда она явилась сюда, потом захлопнула двери за собой, выбежала из комнаты вниз по лестнице, потом через бальный зал, сквозь французские двери и дальше бегом.

Она услышала вдалеке вой сирен, уже когда сидела в своей маленькой машине, хватая ртом воздух. Потом взглянула на коробку с фильмом, лежащим рядом на сиденье, на папку с документами о состоянии ее зубов и поляроидными снимками. Две полицейские машины с ревущими сиренами и красными огнями как раз подъехала к въезду в поместье, когда она, успокоившись, тронула машину с места, позволив мягкому вечернему ветру взлохматить ее длинные волосы.

Как только Рэли вернулась в бунгало, она позвонила матери, которая подняла трубку после первого же звонка. Ее голос звучал невнятно и взволнованно.

– Я достала все, – сказала Рэли, изумившись дрожи в собственном голосе, а ее рука, в которой она держала трубку, казалось, жила своей собственной жизнью. – Негатив, отпечатанную копию. Я просмотрела несколько первых кадров только для того, чтобы быть уверенной, что это то, что нужно.

– Ты достала это? – сказала мать, с изумлением и недоверием в голосе.

– И все записи о моих зубах, – сказала Рэли.

– Должно быть, ты поступила правильно, – пробормотала мать. – Но твой голос звучит ужасно.

– Просто я измучена, – сказала Рэли, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла.

– Если бы ты только знала, что это такое, сидеть здесь и ждать, когда ты позвонишь, – простонала ее мать. – Я была вне себя.

– Мы поговорим с тобой утром, – сказала Рэли.

– Я люблю тебя, дорогая.

– Я тоже люблю тебя.

Она кое-как встала, расстегнула молнию на своем спортивном костюме и потащилась в ванную. На своем правом бедре она заметила большой расползающий синяк. Господи, как же это ее угораздило? Возможно, о край стола. Скорее всего. Она поглядела на свое лицо в зеркале. Провела пальцами по щекам. Немного воспалены, подумала она, моргнув от собственного прикосновения. Но в общем она выглядела о'кей. Немного раскрасневшейся, но и только. Пустив душ, она встала в ванну, почувствовала, как горячие струи ласкают ее плечи, груди. Она смочила свои волосы, выпрямилась, держась рукой за кафельную стену, закрыла глаза и подставила лицо потоку воды. Она видела Пола, корчащегося на полу, слышала ужасные звуки, которые он издавал. И в тысячный, миллионный раз размышляла, как он достал эти поляроидные снимки, которые сделал Бадди.

Уже почти наступил рассвет, когда она заставила себя уснуть. Несколько часов спустя она очнулась от телефонного звонка, нащупала возле кровати трубку и в полусне сказала «хелло».

– Мисс Фиск? – произнес женский голос.

– Угум-м, – пробурчала она, уткнувшись в подушку.

– Это секретарь мистера Фурнье, – сказала женщина. – Он просил меня позвонить вам. Он весьма сожалеет, что не сможет встретиться с вами в назначенное время. Он свалился с ужасным приступом ларингита.

– Еще бы, – пробормотала Рэли.

– Что вы сказали? – вежливо переспросил голос.

– Это очень печально, – сказала Рэли.

– Он позвонит вам, как только будет чувствовать себя лучше, – сказала женщина.

– Надеюсь, – сказала Рэли. – Передайте ему, что я с нетерпением жду скорой встречи с ним.