Легкое сумасшествие по имени любовь

ГЛАВА 6

На следующее утро я проснулась с ощущением такой легкости, какой не испытывала много лет. Ярко светило солнце, птички заливались за окном, а вчера я ужинала с привлекательным мужчиной, и притом не с родственником. Конечно же, это ничего не значило. Но флиртовать с ним и находиться рядом было приятно, как будто ты смотришь на надвигающуюся из-за озера грозу и гадаешь, куда попадет молния. Я наскоро привела себя в порядок, чтобы пораньше позвонить Пенни и поделиться с ней своим настроением.

— Алло? — Голос в трубке был не очень довольным. Похоже, я ее разбудила.

— Привет! Быстрее иди в туалет и перезвони мне.

У нас с ней был уговор, что мы никогда не будем разговаривать друг с другом по телефону, находясь в туалете. Из вежливости. Ну, частично из вежливости и частично потому, что однажды Пенни уронила в унитаз новенький телефон.

— Уже была. И я не беременна, — вздохнула она.

— О, Пенн, мне жаль. Иногда на это требуется время.

— Да, я в курсе. Просто подумала, что пора бы уже. Мы же начали попытки за пару месяцев до того, как я тебе сказала.

— Забеременеешь. Разве Джефф тебе не говорил, что у него чудодейственная сперма?

Пенни снова вздохнула:

— Нет, он говорит, что пенис у него чудодейственный.

— Ах вот как. Да, есть разница.

— Ага. Если бы еще это было правдой. Ладно, а у тебя как дела? Как тебе жизнь в мире Доди? — Пенни никогда надолго не увлекалась жалостью к себе. Скорее, это была моя прерогатива.

— Угадай, с кем мы вчера ужинали? — Я упала на кровать и уперлась ногами в стену, как любила делать еще подростком.

— Не знаю. С Ричардом?

— Фу! Господи, нет. Почему ты вообще так подумала?

В ее голосе послышалось раздражение:

— У меня паршивое настроение. Давай уже, рассказывай.

Это должно было ее подбодрить.

— С Бегущим Человеком!

— Это тот красавчик, который каждый день бегает по пляжу?

— Именно тот.

Я вкратце рассказала ей о вчерашних событиях, не забыв упомянуть о том, какой прелестный у него был чубчик.

— Он живет у Пуллманов? — поинтересовалась она.

— Да, пока они в отпуске. Он сказал, что они на два месяца отправились колесить по Европе, а потом заедут в Аризону к дочери. Дез временно подменяет доктора Пуллмана в больнице.

— И что будет, когда они вернутся?

Я поправила подушку у себя под головой.

— Не знаю. Наверное, уедет обратно в Чикаго. Какая разница?

— Хм-м-м…

Это было не просто какое-то там обычное «хм-м-м», а очень многозначительное. Я села.

— Что еще за «хм-м-м»?

— Кажется, он прекрасно подойдет на роль временного кавалера. Ну, знаешь, окунешься немного в омут свиданий, если можно так выразиться.

Я снова плюхнулась на покрывала.

— Замечательно. Ты прямо как Доди с Фонтейном. Не надо выдумывать всякую ерунду лишь потому, что я назвала его милым.

— Ну, вообще-то, это не я позвонила ни свет ни заря, чтобы о нем потрепаться, — парировала она.

— Ничего себе ни свет ни заря, ленивая ты корова. Уже девять утра! А когда у тебя будет ребенок, придется вставать еще раньше. Кстати говоря, мне надо пойти проверить, не тыкают ли мои дети вилками в тостер. Сегодня я их точно заставлю искупаться в озере. Они все еще боятся плавать. Но я тебе еще позвоню, ладно?

— Хорошо, буду ждать. Наверное, займусь йогой и настрою себя на мысли о зачатии. Да, чуть не забыла. Я недавно проезжала мимо твоего дома и обратила внимание, что газон выглядит ужасно. Какой-то бурый.

— Правда? На прошлой неделе с ним вроде бы было все нормально. Может, поливальная установка барахлит? Проверишь?

— Могу попробовать, но у вас там такие навороты — проще бомбу обезвредить. А Ричарда не можешь попросить?

У меня свело живот.

— Если попрошу, он обязательно скажет, что это я во всем виновата, даже если это не так. Не хочу давать ему очередной повод для критики.

Сейчас меня приводит в раздражение одно упоминание о Ричарде, даже если он далеко. Но так было не всегда. Я влюбилась в него с первого взгляда и теперь с трудом выкарабкиваюсь из этой ямы.

А вдруг он и впрямь удивит меня и станет вежливым и полезным? Точно! И вдруг у меня четвертый размер груди. Я посмотрела на свой второй с натяжкой и вздохнула. Не-а. Некоторые вещи никогда не меняются.

— Мам, вода холодная! — завопила Пейдж. — И волны огромные!

— Не выдумывай, они тебе даже до колена не доходят. Давайте, помочите ножки. Я — рядом.

Мы уже час торчали у озера, но мои храбрые солдатики все еще отказывались сунуть и палец в озеро Мичиган. Фонтейн сидел в шезлонге, на его голове красовалась Додина шляпа с полями. Нетривиальное зрелище.

— Воды слишком много, мамочка! — пищал Джордан, спрятавшись позади Фонтейна. — Мне это не нлавится!

— Ну все, дети. Если вы не собираетесь купаться, мы возвращаемся в Гленвилл.

Пейдж ахнула:

— Ну мама, не увози нас! Тетя Доди обещала научить меня украшать все стразами.

— Я домой не поеду, — надулся Джордан, — и плавать тоже не пойду. Буду плавать, когда буду таким же большим, как Джаспел.

Я сдалась. Слишком хороший был день, чтобы продолжать спор.

— Ладно, ладно, вы победили. Но рано или поздно вам придется залезть в озеро.

Я отошла от берега и плюхнулась на песок рядом с Фонтейном. Пейдж и Джордан стукнулись кулаками в знак победы и убрались подальше от воды.

Фонтейн взлохматил мне волосы со словами:

— Ты тоже отказывалась купаться, когда была маленькой. Не помнишь уже?

— Помню, вот поэтому я и хочу сунуть их в воду, чтобы они поняли, что бояться нечего.

Я, конечно, приврала. Я прекрасно знала, что в озере полно всего, чего нужно бояться. Жуткие скользкие существа, прячущиеся под водой, только и ждущие момента, чтобы схватить тебя за ногу и утащить вниз. Скажем, гигантские электрические угри или утопленники с грузового судна «Эдмунд Фитцджеральд». Хотя стойте, оно затонуло в озере Эри… Но все равно!

— Действительно. — Фонтейн поправил очки Dolce&Gabbana. — Слушай, я тут поговорил со своим начальником, Кайлом. Он полагает, что наши клиенты могут заинтересоваться твоим организационным талантом. Он хотел бы встретиться с тобой.

— Ты спятил?! — Я возмущенно привстала. — Я к этому не готова. Даже не уверена, что вообще хочу этим заниматься. Я здесь, вообще-то, отдыхаю, ты не забыл?

— Да расслабься ты, трусишка. Просто поговори с ним и выслушай его предложение. Работать с ним одно удовольствие, он тебе понравится. — Фонтейн потер одной ногой о другую, стряхивая песок.

— Я уверена, что он чудесный, если может вытерпеть тебя на работе, но суть не в этом. Я даже не знаю, что делать. У меня нет соответствующей подготовки. То есть расчищать тетины шкафы — это одно, а заниматься организацией пространства у кого-то постороннего — совсем другое. Ужас как страшно. — Я помотала головой.

— Страшно? — Он сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на меня поверх них. — Так же страшно, как плавать в озере, если ноги не достают до дна? Будь смелее, подруга! Иногда стоит идти на риск.

Порыв ветра поднял в воздух песчинки, колкие, как слова Фонтейна.

— Но это несправедливо, — возмутилась я. — Я часто иду на риск. Разве я не позволила тебе уговорить меня подстричься? И покраситься? А это не синий лак у меня на ногтях? Если это не риск, тогда уж и не знаю.

Фонтейн вернул очки на место.

— Слушай, ты наконец-то развелась с мистером Суперхреном. И это очень важный шаг в нужном направлении. Но что ты сделала, чтобы снова начать по-настоящему жить? И ты прекрасно понимаешь, что я говорю не про твой идиотский лак для ногтей.

Этот разговор мне совершенно не нравился. Сложно игнорировать предложения Фонтейна, когда он дурачится, но когда он бывает серьезен, становится вдвойне тяжелей. Уж если он вцепляется во что-то, его уже не остановить.

— Ты же знаешь, прошла всего пара недель…

— Врушка. Уже больше года, как ты порвала с Ричардом. Так чего ты ждешь?

Я пнула песок, чтобы он попал на ноги Фонтейна, и притворилась, будто это вышло ненароком. Хотелось сказать что-то в свою защиту, убедить его в том, что я постоянно совершаю смелые и рискованные поступки, но на ум ничего не приходило. Когда я застукала Ричарда с той рыжей стервой, моя жизнь наполнилась заботами о разводе и о том, чтобы прожить очередной день, не нанося непоправимых психологических травм детям.

Я устроила гаражную распродажу, купила новое постельное белье, сожгла старое, даже заменила все лампочки на энергосберегающие. Но в остальном я жила как будто на автопилоте.

— Не так-то это все просто, Фонтейн, — тихо сказала я.

— Я знаю, тыковка. — Он приобнял меня. — Но пора двигаться дальше. Организационная деятельность — это именно то, в чем ты сильна. Стоит использовать этот талант на всю катушку. И, кстати, можешь заняться этим, когда вернешься в Гленвилл. Подумай как следует. Я сказал Кайлу, что мы с ним завтра пообедаем.

Я подскочила, разбрасывая в стороны песок:

— Фонтейн! Ну зачем ты это сделал? Я не готова!

— Тогда притворись, что уже готова, пока это не станет правдой. Девочка, доверься мне. — Он поднялся на ноги и похлопал меня по плечу. — Ты отлично справишься. Давай я отведу детей в дом, а ты пока подумай над сказанным.

Он помахал детям, и те попрыгали за ним по ступенькам, оставив меня в раздумьях смотреть на волны и кусать губу. Было нелепо даже представить, что я в чем-то могу быть профессионалом. Конечно, мне прекрасно удавалось решать, в каком отделении буфета хранить продукты для выпечки, а в каком — кофейные чашки. И, возможно, Доди стало легче ориентироваться в кладовой, пестрящей новыми яркими ярлыками с цветовой кодировкой. Но это же не означает, что я какой-то там эксперт.

С другой стороны, что может произойти в худшем случае? Кто-то не оценит шрифт, который я выберу для этикеток? Или подумает, что слишком много труда вложено в расстановку приправ по алфавиту?

Может, Фонтейн и прав. Я отлично справляюсь с наведением порядка. Теоретически, пора навести порядок и в собственной жизни. Может быть, у меня получится. В конце концов, если я помогла с кухнями и кладовыми моим друзьям, то что мне мешает делать то же самое и для незнакомых людей?

Я снова опустилась на песок и позволила мыслям отправиться в путешествие по всем этим чудесным «может быть». Их было так много, что я тут же мысленно разложила эти гипотезы и допущения по полочкам. Ведь это мое призвание. И пока я грелась на солнце, план постепенно созрел. Конечно, существует риск. Но, черт возьми, у меня синий лак на ногтях. Мне все по плечу.

К вечеру моя эйфория сошла на нет, поблекла, как сентябрьский загар. Сидя в доме, я ощущала, что короткий всплеск энтузиазма, появившийся после обдумывания идеи Фонтейна, перерос в чистейший ужас. Я точно знала, что слово «профессионал» никак ко мне не применимо. А игривое настроение, которым Дез заразил меня накануне за ужином, было столь же мертво, как выброшенная на берег рыба, и от него так же дурно пахло.

Конечно, доктор был прекрасен. Но ко мне его шарм не имел никакого отношения. Он повел себя как добродушный сосед, помогающий спятившей старушке, и этим все сказано. Конечно же, вокруг него должен виться рой женщин, и для него я была не более чем очередной пчелой, назойливо жужжащей над ухом. Не то чтобы меня это заботило, ведь я совершенно не заинтересована в отношениях.

А как насчет слов Пенни о временном кавалере? К чему это вообще было сказано? В любом случае у него наверняка уже есть девушка. Без сомнения, какая-нибудь аргентинская супермодель прямиком с обложки «Спорт иллюстрейтед». Когда он ушел вчера вечером, они наверняка занялись неудержимым и сносящим голову сексом по телефону, пока я в дурацкой пижаме смотрела с Фонтейном «Энимал плэнет». Какого черта я себе навоображала, трепеща и расцветая от разговора с приветливым мускулистым мужчиной? Неужели отношения с Ричардом так меня ничему и не научили?

— Что-то не так? — возмутился Джаспер, когда я в сердцах хлопнула дверцей посудомоечной машины.

— Все нормально!

— Тогда давай осторожней тут, всю посуду побьешь. — Джаспер как неженатый мужчина наивно принял ответ за исчерпывающий.

— Мам, а папа сегодня звонил? — спросила Пейдж, входя в кухню.

Джордан сидел за барной стойкой и поедал мороженое из собачьей миски — по мнению Доди, подавать еду именно так было самой остроумной идеей в мире. Я могла только молиться, чтобы миска была предварительно вымыта.

— Нет, солнышко, еще нет. Но я уверена, что скоро позвонит. — Я покосилась на часы. Типичный Ричард. Он пообещал позвонить в районе ланча, а уже приближалось время обеда.

Когда через пятнадцать минут телефон Доди все-таки зазвонил, я позволила Пейдж ответить. Она говорила около минуты — должно быть, это именно Ричард. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Потом она передала трубку мне со словами:

— Он хочет с тобой поговорить.

Да что б его! Разговаривать с этим донором спермы, ранее известным как мой муж, было вишенкой на торте дерьмового дня, которая мне сейчас так необходима.

— Ричард, что тебе нужно? — прорычала я в трубку. Мне никто не ответил. — Ричард?! — снова рявкнула я.

— Нет-нет, это Дез.

У меня моментально пересохло в горле, как будто я проглотила шерстяной носок. Черт, черт!

— Прости, я приняла тебя за другого, — наконец выдавила я.

Он неискренне засмеялся:

— Да, со мной такое часто. Женщинам хочется, чтобы я был кем-то другим.

Я хихикнула в ответ, столь же фальшиво. В висках вдруг застучало, как будто инопланетный паразит пытался выбраться наружу. Прикусив губу, я сжала голову рукой.

— Хотел узнать, как себя чувствует Доди, — добавил он после еще одной неловкой паузы. — Могу зайти к вам по дороге, если хочешь.

Сегодня Доди пять раз обыграла меня в нарды и пропустила занятие по тайцзи лишь потому, что Гарри потащил ее кататься на своем «Харлее». Видеть Деза мне не хотелось. Еще одна встреча с ним только продлит мою пытку.

Вот бы вернуть то время, когда я тайком разглядывала его на пляже, не зная имени или того, что у него есть пушистая серая кошка и нет жены!

— Да нет, не беспокойся. Спасибо. Доди в порядке.

— Я не в порядке! — крикнула Доди, появляясь на пороге террасы. — Это Дез? Скажи ему, что все болит! Скажи, что голова кружится! Темнеет в глазах. Дай-ка мне трубку, Сэди! Дай мне эту трубку. — Она попыталась выхватить у меня телефон.

— Боже, Доди! Потише. — Я прикрыла трубку рукой и отодвинулась подальше. — Не веди себя так.

— Мне правда не трудно, — услышала я в трубке голос Деза. — Я все равно уже еду домой.

Доди наконец победила в схватке за телефон. Она была определенно слишком подвижна и сильна для женщины, нуждавшейся в помощи врача.

— Дез, голубчик, пожалуйста, заскочи к нам по дороге. Мне станет гораздо лучше. Этим вечером я самую чуточку легкомысленна, — она перешла на свой хриплый голос, напоминающий голос Элизабет Тейлор[13].

Я закатила глаза. Насчет легкомысленности она была права — Фонтейн смешал коктейль с четверной дозой мартини. Но какова врунья! Единственной причиной, по которой она заманивала Деза сюда, было желание уложить меня в его постель. А, ну и ладно. Пусть святая покровительница отчаянных домохозяек благословит нас его присутствием. Я все равно не собираюсь ничего предпринимать. Не нужен мне никакой «временный кавалер». И вообще никакой кавалер не нужен. Мне и так хорошо.

Я поднялась к себе и повалилась на кровать, гадая, любая ли разведенная женщина чувствует то же самое, или это я такая особенная. Мне с самого начала не стоило ни на что надеяться. И насчет возможной работы тоже. Все это слишком нелепо.

Через несколько минут в дверях возник Фонтейн с уложенными волосами.

— Какого хрена ты тут делаешь?! — воскликнул он. — Твой Мак-Рыцарь в сверкающих доспехах уже скачет сюда.

— И что?

— И то. Иди, наведи марафет. Прихорошись, припудри носик. Часики-то тикают. — Он схватил меня за лодыжку и попытался стянуть с постели.

Я наугад пнула его другой ногой.

— Фонтейн, он едет к Доди, а не ко мне. Меня он не интересует. И даже если бы он меня интересовал, а он, повторюсь, меня не интересует, я не хочу становиться посмешищем.

— Ты что, правда такая тупая? — Он отпустил мою ногу. — Ты не видела, как он глазел на тебя вчера вечером?

— Ничего он на меня не глазел. — Я села.

— Еще как глазел! А ведь ты выглядела как черт. Так что давай-ка нарядись, и начнется веселье.

Он распахнул шкаф и начал там рыться. Самомнение похлопало меня по плечу. До меня начал доходить смысл слов, сказанных Фонтейном.

— Он правда на меня глазел, или ты все выдумываешь?

Фонтейн старательно отводил глаза:

— Детка, я бы стал тебе врать?

— Еще как.

— Это — да. Стал бы. Но сейчас я не вру, так что топай в ванную и накрась глаза!

К тому моменту, как приехал доктор Мак-Бегун, я уже была причесана, начищена, увлажнена, накрашена и одета в сарафан. Фонтейн выглянул из окна ванной, когда мы услышали звуки автомобиля, остановившегося перед домом.

— Там БМВ с откидным верхом, — поделился он наблюдениями.

Естественно! На чем же еще катать аргентинскую супермодель? Я посмотрела в зеркало, надеясь увидеть чудесную трансформацию, но из него на меня глядела та же посредственность, что и всегда.

— Тебе очень идет новая прическа, — сообщил Фонтейн, взбивая мне волосы. — И я был прав насчет темно-каштанового. Никогда больше со мной не спорь.

— Каштановые волосы и карие глаза. Как-то очень уж банально, не находишь? — поинтересовалась я.

— Наоборот, экзотично и таинственно.

Я самокритично засмеялась. По экзотичности я могла соперничать с ванильным йогуртом.

— А вот ржешь ты не очень сексуально. Надо бы над этим поработать. — Фонтейн вышел из ванной и поспешил вниз к двери.

Я задержалась еще на минутку. Не хотелось сразу наваливаться на Деза всей толпой. Я решила подождать, пока он зайдет, чтобы спуститься и произвести впечатление своим появлением. Даже если он меня совершенно не интересовал. Исключительно ради практики. Я услышала, как открылась и закрылась дверь, а потом до меня донеслись голоса. О боже мой! Какой же у него акцент.

— Здравствуй, Фонтейн. Миссис Бейкер. Как вы себя чувствуете?

— Мне гораздо лучше, когда ты здесь. И я помню, что просила называть меня Доди.

— Так точно, мадам.

Я досчитала до ста и спустилась по лестнице такой походкой, будто я совершенно случайно проходила через гостиную на пути в какое-нибудь загадочное место.

Перед моими глазами предстала Доди, царственно возлежащая в шезлонге в красно-золотом шелковом халате. Это был подарок от дяди Уолтера на их шестнадцатую годовщину свадьбы, якобы купленный в сувенирной лавке возле Великой Китайской стены. Дез сидел рядом с ней, держа ее за запястье.

Он посмотрел на меня, и у меня перехватило дыхание. Мне показалось, или я уловила тень восхищения в его глазах? Я втянула живот на всякий пожарный и заулыбалась:

— О, привет.

Фонтейн отвернулся, притворившись, что закашлялся.

— Привет, Сэди. Отлично выглядишь, — ответил Дез.

Доди едва не захлопала в ладоши.

— О, спасибо, — снова подала голос я, одернув верх сарафана непринужденным жестом, означающим «что вы, это просто старье».

Джордан подбежал ко мне и обвил ручонки вокруг моей талии.

— Почему ты такая класивая, мамуля?

Я погладила его по голове и шепнула:

— Это обычный сарафан, милый. Я ношу его постоянно.

— Нет, не носишь, — насупился Джордан.

— Эй, Джей, не хочешь конфетку? — перебил его Фонтейн, зарезав этот спор в зародыше.

Я мысленно поблагодарила брата.

Дез вновь повернулся к Доди:

— Ну что, посмотрим?

Он размотал бинт, и Пейдж нагнулась поближе, положив руку ему на плечо.

— Ого, какие странные швы, — удивилась она.

Он улыбнулся:

— Ты так думаешь?

— Конечно. — Пейдж кивнула. — Как у чудовища Франкенштейна, только не такие зеленые.

— Пейдж, отодвинься, ты ему мешаешь. — Я потянула ее за рубашку.

— Да нет, не мешает, — возразил он. — Пейдж, достань из сумки такую белую квадратную штуковину.

Она залезла в его сумку и вытащила марлю. Мы стали смотреть, как он намазал и заново перебинтовал рану.

— Дез? — прошептала Пейдж, нагнувшись к его шее.

— Что?

— Мне нравятся твои духи.

Он на секунду вздернул голову, но потом опустил ее еще ниже. Я вспомнила, как он рассказывал про сестру, брызгавшую на него цветочными духами.

— Это одеколон, Пейдж, — поправила я. — Мальчики пользуются не духами, а одеколоном.

Доди вмешалась в разговор:

— Я ничего не чувствую. Нагнись поближе, голубчик, дай мне понюхать.

— Боже, Доди! — ахнула я. — Нельзя просить кого-то дать себя понюхать. Это невежливо!

Дез залился румянцем. Доди парировала:

— Нет, неправда. Невежливо говорить кому-то, что от него воняет. К тому же я знаю, что от него хорошо пахнет. Ты мне сама вчера говорила.

Дез поднял голову и заулыбался, глядя на меня. Настал мой черед краснеть.

— Он пробыл у нас всего минут двадцать, — сообщила я Пенни по телефону, делая глоток мерло. Я должна была выговориться и отчитаться о недавнем визите мужчины, который меня совершенно не интересовал. С моего наблюдательного пункта на террасе я могла пристально следить за детьми, игравшими на пляже. О чем я не волновалась, так это о том, что они полезут в воду. На это все еще не было никаких шансов.

— Сегодня суббота. Думаешь, у него свиданка? — спросила она.

— Он сказал, что у него дела. Прозвучало очень подозрительно.

— Да у тебя все подозрительно.

— Но ведь так и есть. Если он не в больнице, что у него за дела?

Она оглушительно рассмеялась мне в ухо:

— Может, он вампир. Или мужчина по вызову.

— Или и то, и другое, — задумчиво протянула я. — Пейдж сказала ему, что ей нравятся его духи. А Доди спросила, не носит ли он подплечники.

Доди все никак не могла забыть про подплечники, популярные в восьмидесятых, и была уверена, что мода на них вернулась. Видимо, тогда же, в восьмидесятые годы, она от кого-то услышала, что подплечники делают бедра стройнее. Поэтому она всегда запихивала в блузку сразу по три или четыре пары подплечников, но не закрепляла их, поэтому они непременно съезжали вниз и торчали буграми по всему туловищу, а потом выпадали из рукавов и оставляли за ней след, как крошки от пряников в сказке про Гензеля и Гретель.

— Думаю, он все же не носит подплечники, — предположила Пенни.

— Нет, — вздохнула я. — Плечи у него свои, родные.

— Ты не пригласила его на ужин?

— Нет, потому что Джаспера не было дома, а я совсем разучилась готовить. Да и потом, это показалось бы жестом отчаяния. И вообще, не так уж мне хотелось, чтобы он остался. — Я залпом осушила то, что находилось в бокале.

— Да-да.

— Ты знаешь, что самое странное?

— Невероятно огромные ноздри Ричарда?

— Нет, помимо них. — И, кстати, не такими уж они были огромными. — Джордан начинает ему доверять. Ты же в курсе, каким робким и стеснительным он был с тех пор, как ушел Ричард. Но когда Дез сменил повязку Доди, Джордан начал показывать ему свои игрушечные грузовики.

— Да, странно, — согласилась Пенни. — Может быть, это как щенки чувствуют людей, которым нравятся собаки?

— Ты сейчас сравнила моих детей с собаками?

— Нет. Ну, может, кое в чем. Но я к тому, что вдруг он любит детей, а они это чувствуют. Он же из неотложки? Ему, должно быть, часто приходится успокаивать детей.

Меня захлестнуло разочарование от того, что мне самой это не пришло в голову. Его способность находить общий язык с моими детьми вовсе не была каким-то особым знаком свыше. Просто он умел ладить с пациентами.