Лето, которое меня изменило (ЛП)

#

4

Последний учебный день, как обычно, заканчивается засорением коридоров бумажками, которые до этого спокойно себе лежали в шкафчиках учеников. Но это без меня. Мне нравится школьный уборщик.

Я делаю круг по дороге домой, проезжая мимо «Феникса», и мои мысли быстро переключаются на Логана. Я думаю о том, будет ли он на сегодняшней вечеринке в честь окончания учебного года, но тут же укоряю себя за мысли о другом парне, даже если мой парень – всего лишь аксессуар.

Я заворачиваю на подъездную дорожку вслед за папой. Прежде чем я успеваю выключить зажигание, он появляется у моего окна, и улыбка, такая же широкая, как штат Техас, расплывается на его лице.

– Ну, как оно? – спрашивает папа, открывая мне дверь.

– Что именно?

– Быть выпускницей? Важной шишкой в школе?

Он легко сжимает мое плечо, пока мы бок о бок подходим к крыльцу. От папы пахнет металлом и свежесрезанным деревом. Он работает прорабом на стройке. Так пахнет только он. Этот запах я всегда любила и буду любить.

– О, здорово. Это чувство великолепно, – говорю я то, что думаю.

Мама ждет нас на крыльце, распахнув двери.

– Ну, вот и она! Наша выпускница старшей школы.

Мама может показаться немного ветреной со своими растрепанными вьющимися каштановыми волосами, но я знаю, она действительно очень умная. Папа говорит, что именно от нее я и мой брат унаследовали свой интеллект.

– Есть планы на сегодняшний вечер? – спрашивает она.

– Будет вечеринка в честь окончания учебного года, я хочу пойти.

– Где это будет? Кто пойдет? И с кем пойдешь ты?

– Эрик заберет меня где-то около восьми. Вечеринка будет в доме старосты класса. Все идут.

Я поднимаюсь по лестнице в свою комнату и почти врезаюсь в стеганое одеяло, свисающее со стены. Мне, может, и передались мамины «умные» гены, но определенно не передалось ее чувство стиля. Там, где она делает выбор в пользу кантри-шика, который включает в себя лиловый и серо-голубой оттенки (я называю это заставь-меня-прыгнуть-с-моста), я предпочитаю живые цвета и современный гламурный стиль с намеком на эксцентричность.

– Ну, я думаю, тогда все нормально. Но это не отменяет комендантский час в полночь! – кричит она мне.

– Ладно!

Как только дверь закрывается, я несусь к своему шкафу, глубоко засовываю руку в стопку свитеров и вытягиваю пакет с выпуском №400 наружу. У меня есть достаточно времени, чтобы перечитать его, прежде чем за мной заедет Эрик.

Следующую пару часов я провожу, анализируя каждую деталь. Этот художник – просто талант. Его характерный прием – свечение, которое появляется вокруг рук или глаз персонажей прямо перед тем, как они с помощью своей силы наносят врагу сокрушающий удар. Это напоминает мне о пламени и дыме. А прорисовка одежды очень реалистична.

Венди в этом выпуске выглядит особенно невероятно. Боже, я бы все отдала, чтобы иметь такие сапоги – высотой до колен, цвета фуксии и с убийственными шпильками.

Слишком быстро наступает момент, когда нужно вернуть пакет с книгой на секретное место и начать готовиться к вечеринке. Я принимаю душ, надеваю милую летнюю блузку с лямками-ленточками, которые завязываю на плечах, и джинсовые шорты. Моя любимая пара босоножек с тонкими белыми лентами-шнурками завершает образ. Я уже досушила и начесала до блеска волосы и наношу макияж в стиле романтичной принцессы с дымчатыми глазами, когда снаружи доносится лай соседской собаки.

Я хватаю сумочку и пересекаю комнату, направляясь к лестнице. На полпути под моей ногой что-то шуршит. Это кусочек бумаги со зловещим посланием Логана и его номером телефона. Должно быть, он выпал, когда я открывала выпуск №400. У меня появляется странное волнение в груди, когда я смотрю на цифры, упорно не обращая внимания на слова.

– Мэдди, Эрик приехал! – кричит мама из кухни, когда с улицы раздается длинный гудок клаксона.

Конечно, я могу спрятать бумажку под матрацем, но что, если мама решит сегодня поменять простыни? У нее есть мания заниматься такими вещами, пока она ждет моего возвращения. Как-то раз я пришла домой и обнаружила, что она сделала полную перестановку мебели в гостиной.

Если она найдет эту записку, мне придется отвечать на целую кучу вопросов, так что я убираю ее во внутренний карман сумочки, говоря себе, что туда уж точно никто не заглянет, и спускаюсь.

Папа ловит меня уже на выходе. Он вытаскивает свой бумажник, но я протестующе поднимаю руку.

– Деньги мне не нужны.

– Возьми на всякий случай. – Папа дает мне двадцатку из своего рваного кожаного бумажника и два четвертака из кармана джинсов.

– Ты же знаешь, у меня есть мобильный. Кроме того, мы не собираемся тусоваться возле платных таксофонов.

Я возвращаю четвертаки обратно.

– Береженого бог бережет.

– Я в твоем возрасте всегда клала дайм⁶ в туфлю, если собиралась оторваться в городе, – говорит мама, подходя ко мне и целуя в лоб.

Оторваться в городе? О божечки мои.

– Ладно, всем пока.

И я ухожу.

Грузовик Эрика с расширенной кабиной выезжает с моей улицы, и он дает по газам. Визг шин отражается от спокойных пригородных домиков.

– Хватит, Эрик, – ною я. – Думаешь, мама и папа не услышали?

– А разве кому-то не пофиг? – спрашивает он и достает телефон. – Чувак, где ты?

Скорее всего, он говорит с Питером. Они болтают по телефону гораздо больше, чем мы с Террой, поэтому я подготавливаю себя к очередной скучной поездке под аккомпанемент мужских разговоров.

Мы оставляем позади наш обычно тихий, но сегодня такой оживленный школьный городок. Все заполнено выпускниками, будущими и бывшими, не считая студентов колледжа, у которых есть только одна ночь веселья перед возвращением домой. У нас небольшой город, но даже тут есть своя закусочная «Чили» и супермаркет «Волмарт».

Мы встречаемся с Террой, Питером и еще кучкой других бывших и будущих выпускников на пустой парковке. Воздух наполнен запахами выхлопных газов, пива и гормонами превосходства. Должна признать, круто чувствовать себя выпускницей.

Мы с Террой встречаемся позади грузовика Эрика и сразу переходим к своей обычной, системе приветствий, придуманной еще в девятом классе. Она начинается с двойного «дай пять», за которым следуют два тычка носком туфли, сердечко из пальцев, объятья и в завершение – громкий поцелуй в щеку.

– Ты еще не спрашивала своих родителей?

Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, что я должна была спросить.

– О, концерт. Нет, еще нет.

– Боже, да что с тобой?

– Прости, просто забыла.

– Иногда я задаюсь вопросом, нравится ли тебе Эллисон, – вздыхает она. – Она и не должна, ты же знаешь.

О, как раз должна. Моя «любовь» к Эллисон – часть имиджа, и мне нужно, чтобы этот имидж оставался неизменным. Особенно сейчас, после провала с Логаном.

– Нет, нет. Это совсем не так. Просто вся эта суета последних учебных дней…

– Давайте выдвигаться! – вопит Эрик над толпой, спасая меня от необходимости произносить очередную ложь.

Терра – та часть моей двойной жизни, которая ощущается реальной, несмотря на все остальное вранье. Я ненавижу лгать ей почти так же сильно, как ненавижу то, что могло бы случиться, если бы я не стала лгать.

Нам приходится столкнуться с настоящим парадом машин, грузовиков и взятых напрокат родительских «минивэнов», пока мы едем вниз по главной улице Натчиточеса, крича и смеясь, и высовываясь из окон. Для нашего городка это обычное дело. Новые выпускники, помечающие свою новую территорию. Мы проезжаем мимо полицейского, но он просто жмет на гудок.

Дом Кэнди представляет собой огромный классический особняк с плантацией. Колонны перед ним украшены свисающими папоротниками в кадках. По краям гравийной подъездной дорожки стоят вековые магнолии. Мы огибаем главный дом и попадаем на пустое поле позади него. Здесь так много машин, что мне это напоминает сезонную ярмарку, которая в этом году почему-то началась раньше.

Эрик выбирается из салона и обходит грузовик, а я пока крашу губы розовым блеском. В боковом зеркале я вижу, как он достает из кузова большую голубую сумку. Я выпрыгиваю и бегу следом, пока он лавирует между рядами машин.

– Что это? – спрашиваю я.

– Палатка.

– И для чего она?

– Чтобы спать в ней.

Я глубоко вздыхаю, заставляя себя успокоиться. Это не сарказм. Он на самом деле думает, что я не знаю, для чего используется палатка.

– Ты собираешься спать здесь сегодня?

– Я, ты, да все собираются, – отвечает он, когда мы выбираемся из лабиринта автомобилей и попадаем на пустое поле.

Он делает широкий взмах рукой, будто представляет меня главному тренеру «Нью-Орлеан Сэйнтс»⁷. Все вокруг устанавливают палатки и достают спальные мешки. Питер и несколько других парней несут дрова в центр лагеря, по всей видимости, готовя основу для большого костра.

– Я не могу остаться здесь, я…

– Просто позвони родителям и скажи, что остаешься здесь на ночь с Террой. Они поверят всему, что ты им скажешь.

Спасибо, Эрик, что еще раз напомнил о моих выдающихся способностях лгуньи.

– Они ждут меня в полночь, и, кроме того, я ненавижу лагеря.

– Ой, да ладно, детка.

Он бросает палатку на свободное место рядом с будущим костром. Обняв меня за талию, Эрик поднимает меня, и мы оказываемся лицом к лицу.

– Завтра я уезжаю на все лето. Это может быть наша последняя ночь, когда мы действительно можем побыть вместе.

Я чувствую, как от его таких милых слов тает моя решимость, но в тот момент, когда я позволяю лицу расслабиться, он опускает меня обратно на землю. Эрик вынимает из кармана зажигалку, Питер бросает ему бутылку жидкости для розжига. Судя по всему, они собираются с ее помощью развести огонь.

Через два часа земля усыпана стаканчиками. Ничто так не свидетельствует о вечеринке, как красные пластиковые стаканчики, остающиеся после нее. Я хорошо провожу время. Музыка гремит и звенит. Люди, с которыми я до этого никогда не говорила, теперь мои закадычные друзья, по крайней мере, на эту ночь. Терра тянет меня к костру, и мы показываем выпускное приветствие. В финале Райэнн Блэк делает сальто назад, и ее выворачивает наизнанку прямо позади палатки. Именно тогда я задаюсь вопросом, как буду добираться до дома.

– Где родители Кэнди? – спрашиваю я Терру.

– Где-то на пляже. Ее старший брат здесь. Он собрал у всех ключи, перед тем как началось веселье.

Она кивает на парня, стоящего вверх тормашками с университетским свитером на голове. Эрик рядом, подбадривает его.

– Так что все в безопасности, и никто никуда не собирается.

Вместо того, чтобы исправить ее двойное отрицание, я просто потираю руками предплечья. Терра – один из тех людей, которые сопровождают свои слова жестами, а после стаканчика-другого она превращается в настоящую ветряную мельницу, размахивающую руками и наносящую удары направо-налево.

– Не могу дождаться концерта Эллисон. Он должен быть потрясным, – говорит она и, промахнувшись по руке, шлепает меня по груди.

– О боже, я что, только что ударила тебя в сиську? Прости пожа… – Она замирает как охотничья собака, внезапно услышавшая шорох в лесу. – О боже, я обожаю эту песню!

Как только Терра срывается с места в поисках источника музыки, я беру свою сумочку и направляюсь к машинам, чтобы подышать свежим воздухом. Меня то и дело толкают но, наконец, я оказываюсь на импровизированной парковке. Пройдя пару-тройку рядов вглубь, я опускаю борт кузова первого попавшегося грузовика, забираюсь в него и смотрю вверх. Звезды такие яркие, что даже бушующий пожар позади меня не может притушить их сияние.

Если бы я была Венди, она же Чистое Безумие, я бы могла просто улететь домой. Это было бы просто офигенно круто. Конечно, мысли о Венди приводят меня к Логану. Я думаю о жуликоватом изгибе его брови сегодня утром…

…и о маленьком клочке бумаги в своей сумочке.