Личное дело опера Иванова

Глава 18

Утро понедельника было обычным рабочим утром: ранний подъём, быстрые сборы. С той лишь разницей, что теперь самой Оксане не нужно было никуда бежать, она уже была на месте. Но кто бы знал, как её завораживал процесс сборов на службу Андрея! Всё казалось таким значимым – от его утренних отжиманий и холодного душа, до завтрака и даже начищенных туфель! А ещё эта парадная форма, которую Оксана так тщательно нагладила! В ней Андрей смотрелся особенно торжественно и мужественно. Правда самому ему она не особо нравилась.

– Это же белый! – кривился он, жуя бутерброд. – Ладно сегодня у меня день ненапряжный будет, но вот всю неделю так ходить – это уже перебор, я считаю. Ну подумаешь, местечковый слёт ветеранов. Тоже мне, государственный праздник выдумали! А вообще, лучше оперативной «гражданки» вообще ничего быть не может! Надеюсь, когда-нибудь я к ней ещё вернусь.

– А быть оперативником, это намного опаснее, чем участковым?

Андрей перестал жевать. Накрыл Оксанину руку своею:

– Всем может достаться, никогда заранее не угадаешь. Лучше не думай об этом, те, кто думают, как правило, долго не выдерживают. Жена не выдержала.

Оксана улыбнулась и, пряча смятение, поспешно встала. Всю неделю терзалась сомнениями – сказать про Ирину или нет? Оно ведь, вроде бы и рассказывать особо нечего, а всё равно страшно. Андрей человек довольно резкий, а их внезапно закрутившийся роман настолько невероятный, что, казалось, любая мелочь может превратить карету в тыкву. И вот, лёжа без сна в их первую совместную ночь, твёрдо решила, что надо… А всё-таки страшно. Даже не знала, как начать, какой выбрать момент.

Обернулась: Андрей, поглядывая на часы, допивал чай и дочитывал газету. Сердце взволнованно стукнуло: может, сейчас?..

В коридоре хлопнула дверь.

– Кажется, кто-то проснулся, – ухватилась Оксана за очередную отсрочку и сбежала.

Однако оказалось, что дети ещё спят: Тёмушка, разметавшись и скинув одеяло на пол, а Марина наоборот – завернувшись в него чуть ли не с головою. Оксана убрала волосы с её лица и не удержалась, поцеловала в висок. И увидела вдруг, как заметались глаза под закрытыми веками. Так-так, шпионка маленькая…

Какая же она всё-таки забавная! Снаружи – одно сплошное противоречие, а внутри – целый океан девчачьей ласковости и потребности в любви. И это только начало. Самый такой возраст начинается, когда на одной строгости и запретах далеко не уедешь. Всё-таки девочкам нужна мама. Обязательно.

Андрей уже позавтракал, и, перейдя в зал, копался в каких-то бумагах из своей папки.

– Ну что, встали?

– Тёма спит, а вот Марина, кажется, притворяется. – Взяла вешалку, чтобы убрать сброшенную на спинку стула домашнюю одежду. – Она, похоже, так и не успокоилась. Наверное, пыталась выследить один ты на кухне или со мной.

– Понятно, – Андрей застегнул папку, поднялся. – Сейчас уже бегу, а вечером поговорю с ней. Ты главное не принимай близко к сердцу, если будет совершать диверсии. Просто у неё есть кое-какие задвиги на счёт моей личной жизни, но это наши с ней дела, ты не вмешивайся. Разберёмся.

– Я провожу! – засуетилась, убирая одежду, Оксана, и из шифоньера к её ногам выпал зелёный лоскут. Оторопело подняла его – ну точно! Ошибки быть не могло! Схватилась за вешалку со своим платьем, замерла на мгновение, увидев его изрезанный, свисающий лохмотьями подол… И рассмеялась. Это было настолько неожиданно и дерзко, и в этом был такой понятный, чисто женский посыл, что сердиться было просто невозможно. Развернулась к Андрею:

– А вот и первая диверсия!

Однако Андрей её веселья не разделил. Наоборот, разъярился в долю секунды.

– Мари-и-ина!

Ринулся в комнату дочери, по пути выдирая из пояса брюк ремень. Оксана следом.

– Не надо Андрей! Андрей!

Маринка забилась в угол, судорожно прижимая к груди скомканное одеяло.

– Это что такое? Что, я тебя спрашиваю? Совсем советь потеряла? – швырнув платье на кровать, оглушительно щёлкнул в воздухе ремнём. – Никогда не порол, но терпение моё кончилось!

Маринка вздрогнула, но не проронила ни слова. Зато в глазищах ужас.

– Андрей, ты с ума сошёл! – повисла у него на руке Оксана. – Не смей!

– Выйди, это тебя не касается!

– Не смей!

Он рванул руку из её захвата, так, что Оксану даже слегка занесло. Раздражённо нахмурился:

– Куда ты лезешь?! Выйди, сказал!

– Нет!

Андрей, пунцовый от ярости, глянул на Маринку, глянул на Оксану и, отшвырнув ремень, ушёл, напоследок громко хлопнув дверью.

Колотило, наверное, всех. Оксана и так-то места себе не находила, а тут ещё Марина закрылась в туалете. И можно было представить, что творилось с Андреем! Но как ей было не вмешаться? Это же так глупо – хвататься за ремень из-за тряпки!

Часа через полтора дома всё более или менее успокоилось. Марина завтракать отказалась, упрямо сидя в своей комнате, Оксана понимала, что лезть под руку не особо удачная мысль, но и делать вид, что ничего не происходит, не могла. Попробовала раз, другой. Бесполезно. На незаправленной кровати так и лежало зелёное платье – словно яблоко раздора, и, в очередной раз войдя в комнату, Оксана не стала уговаривать Марину, а взяла платье и на глазах у ребёнка дорезала его окончательно. Закончив, забрала обрезки и просто вышла.

Минут через пятнадцать на кухню пришла Марина. Виновато повесив голову, села у стола.

– Вообще, оно мне очень нравилось, – не скрывая расстройства, вздохнула Оксана. – Это было моё самое любимое, и самое красивое платье. Вот у тебя есть самое любимое платье?

Марина, опустила голову ещё ниже.

– Зачем ты это сделала?

Молчание.

– Ну, как придумаешь, скажешь. Хорошо? Мне правда, очень интересно! Ты ведь платье испортила, а я так и не поняла, чего ты хотела этим добиться. И папа не понял. Получается, что ты чуть не схлопотала ремня, а цели своей так и не достигла, да? – Выдержала паузу, глядя, как Марина взволнованно ковыряет край скатерти. – Ну ладно, поговорили, а теперь давай завтракать!

– Зачем ты будешь у нас жить?

Оксана даже не сразу нашлась, что ответить.

– А тебе этого так сильно не хочется?

Марина пожала плечами. Оксана вздохнула. Ну вот как тут не вмешиваться? Осторожно, чтобы ненароком не смахнуть тонкую ниточку вновь возникающего доверия, погладила Марину по голове.

– Папа правильно говорит, что ты уже совсем большая. Но ещё недостаточно для того, чтобы понимать некоторые вещи. И всё-таки ты большая умница! Думаю, пройдёт ещё совсем немного времени, и ты прямо как взрослая будешь понимать всё-всё! Да?

Марина снова пожала плечами и несмело подняла взгляд. Оксана ободряюще улыбнулась.

– А однажды ты вообще встретишь мальчика, с которым очень-очень захочешь дружить. И он захочет дружить с тобой. Вы будете ходить с ним в кино и на танцы, и тебе будет казаться, что этот мальчик самый лучший на свете.

Марина презрительно сморщила нос:

– Бе. Все мальчишки придурки! Они только и могут, что хулиганить!

– Ну, – улыбнулась Оксана, – с этим не поспоришь, на то ведь они и мальчики. Но твой хулиган будет самым лучшим на всём свете! Таким, что ты даже не будешь замечать его баловства. Правда-правда, вот увидишь! Так обычно в жизни и бывает: иногда девочке нравится мальчик, а иногда, если девочка уже выросла и стала женщиной, ей нравится взрослый мужчина. И если повезёт – она тоже ему понравится. Это называется взаимность. Так и создаются семьи – по любви. Понимаешь?

Маринкина презрительная гримаска медленно разгладилась. В округлившихся глазах загорелась настороженность.

– А ты что… любишь моего папу?!

– Ну… – стало вдруг неловко, но в то же время удивительно тепло. Самому Андрею она точно не смогла бы пока в этом признаться – язык бы прилип от волнения, а разговор с Мариной получался неожиданно душевным. Этакие девчачьи секретики. Улыбнулась. – Да. И мне кажется, что твой папа самый лу…

– Нет! – вскочила вдруг, с грохотом роняя табурет, Марина. – Ты не можешь его любить, это мой папа!

– Марина, ты…

– Нет, нет, нет! – и она выскочила из квартиры.

Оксана бросилась к окну. Марина, без оглядки пролетев площадку возле подъезда, растерянно замерла посреди двора. Пойти за ней? Да, надо. Но сначала, собрать Тёму. Выглянула в форточку:

– Марина!

Маринка, демонстративно надувшись, прыгнула в качели и больше на зов не реагировала. Оксана понаблюдала за ней минут пятнадцать. Бедная девочка… Столько на неё сразу навалилось! Конечно, ей нужно побыть одной и успокоиться. Но и чувствовать себя брошенной она не должна!

Быстро собрала на прогулку Тёму, однако, когда вышли, Марины во дворе не оказалось.

Обошли всю площадку и соседние дворы. Порасспрашивала её подружек – никто не знал, где Марина. Поузнавала у этих подружек адреса других подружек, которые не гуляют. Обошла всех поквартирно – безрезультатно! Заглянула даже на территорию детского сада, что за домом. Голос сорвала, пытаясь докричаться:

– Мари-и-ина-а-а! Ма-ри-на-а-а!

Вскипешила приподъездных бабулек. Детвора со двора тоже вовлеклась в поиски, как в интересную игру, шныряя по окрестностям и закликая на все лады:

– Маринка! Марин! Тебя домой зову-у-ут!

Прошёл уже час, а ребёнка нету. В целом-то не страшно: сколько раз и у самой бывало в детстве – заиграется и ничего не слышит, а мама с ума сходит, ищет… Однако напряжение нарастало. И чувство вины – Андрей же просил не вмешиваться, а она снова влезла и снова всё пошло кувырком!

Было очень страшно, но забежала домой, набрала его рабочий номер. Никто не ответил. А время шло. Минул ещё час, и ещё. Скоро обед, Тёма устал гулять, но как заходить домой?!

Снова и снова безуспешно звонила Андрею, а когда всё-таки ответили, это оказался какой-то Петров. Передала через него, что Марина пропала и сама ужаснулась тому, как это прозвучало. Пропала. Пропала…

*** *** ***

Старался не зацикливаться на утренней заварушке. Блокировал мысли о доме, заставляя себя думать о службе и откладывая все личные дела до вечера. Да только как отложишь, если буквально всё напоминает?!

Сначала Алёна Николаенко прибежала с утра пораньше, перевстряла его в коридоре участкового пункта. Андрей уж подумал, что опять что-то стряслось, ан нет – просто поблагодарить за своего Юрашку. Снова невольно представил на её месте Маринку, и такое вдруг зло взяло! Ты тут рвёшься, пытаешься выстроить всё с нуля: и семью, и отношения, на конфликт с женщиной своей любимой идёшь – всё ради дочери, а она потом вот так же, как эта Алёна, хвостом вильнёт, и к дурачку какому-нибудь неблагонадёжному – только её и видели! Ну что в голове у этой молодёжи?

– Зайдём в кабинет, – строго прервал её излияния Андрей. Пропустив вперёд, плотно прикрыл дверь. – Давай-ка ещё раз. Кто тебе в тот раз сказал, что нужно идти именно ко мне?

– Тамара. Сестра Юры.

– А ты Юраша-то видела после того, как его выпустили?

Алёна смущённо зарделась.

– Два раза.

– Угу. А Тамара, значит, всё равно сестра? – окончательно раздражаясь, подытожил Андрей. Совесть не мучала, нет. Он Юраша предупредил по-хорошему – мозги девчонке больше не дурить! Да и просто, не мог он в стороне оставаться, видя, куда дело клонится. – Значит так, Алён, Тамара не сестра ему, а жена. И у них двое детей. – На Алёнку специально не смотрел. Слёз ему только тут не хватало. – Это первое. А второе – разводы цыгане не практикуют, позор это них. Как и русская жена, если бы не был женат на Тамаре. Понимаешь?

Она молчала, и он всё-таки глянул. Алёна выглядела поникшей, но держалась. Только подбородок слегка подрагивал.

– Так что дело, конечно, твоё, Алён, но до добра ваша горячая дружба точно не доведёт. Совместного будущего у вас нет, а от случайностей никто не застрахован. Забеременеешь и решишь родить – ребёнка у тебя выкрадут и спрячут, это как пить дать. Пойдёшь на аборт – можешь бездетной потом остаться. А у тебя ведь вся жизнь впереди! Так что кончай дурить, Алён. Я за тебя сейчас как за родную переживаю!

Стало ли ему легче после этого разговора? Нет. Обидно было за Алёнку, ведь хотя и глупая ещё совсем, а ради Ворона своего против родной семьи пошла. Чёрт его знает, может, это и правда любовь? Тогда вдвойне обидно.

Сразу после ухода Алёны помчался в суд, написал заявление на развод. И тут же словно гора с плеч. Сейчас казалось странным, что так и не сделал этого раньше, но вспоминая минувшие годы и тот непробиваемый слой ледяного бетона, которым сковало всё живое внутри после предательства Ирки, удивлялся, как вообще не спился, как работу не бросил и всё-таки нет-нет, а и похаживал по женщинам, не давая себе окончательно обирючиться. Какой уж тут, к чёрту, развод?

Да и потом, делить им с Иркой было нечего – квартира служебная, ещё целых два года за неё отрабатывать, дети ей даром не сдались, в этом он уже не единожды убедился. Вот и получалось, что единственной причиной сохранять формальный брак было лишь их обоюдное наплевательское к этому отношение. Но так было раньше. А теперь…

И вот тут снова накрыло утренней выходкой Марины. Чуяло сердце, что это ещё только цветочки. За ремень сегодня схватился, но пороть, конечно, не собирался. Никогда не порол. Просто накатило вдруг какое-то отчаяние – может ведь статься так, что ему и выбирать между ними не придётся, потому что Оксана сама уйдёт. Просто не выдержит. И вот, в тот самый момент, когда жажда справедливости распирала и требовала решительных мер на перспективу, он получил вдруг контрольный удар под дых. И от кого? От той, за которую встал в боевую стойку!

Как у неё вообще ума хватило лезть поперёк него при ребёнке?! И ведь не в первый раз! Она что, всё время так будет? Вспоминались собственные несгибаемый отец и покладистая мать, и то, как ладно и мирно они решали все семейные тяготы. Но там помимо любви было и их глубочайшее взаимное уважение. А тут что? И не поторопился ли он, позвав Оксану в свой дом?

Думать об этом было и горько, и больно, но необходимо. На кону стояла не только его личная жизнь, но и покой и судьбы его детей. И это было главное. Давать той же Маринке дурной пример, открыто приводя в дом и меняя под настроение женщин, он не собирался. Он и с Оксаной-то изначально спешить не собирался, но пригорело вдруг так, что не смог иначе, не выдержал. А теперь… Неужели пожалеет? Не хотел, даже боялся этого.

Всю беготню, запланированную на день, постарался взвалить на Петрова, так как самому после двух нужно было гнать в аэропорт, встречать этого особого гостя, которым Львович всю плешь проел. Затем доставить его в город и заселить в гостиницу. Далее, сопроводить на обед, а после – обзорная экскурсия по городу до самого вечера. А там – ужин и, как говорится, доброй ночи, до новых встреч. Служба хотя и непыльная, своего рода нянька для дедушки, но и не завидная.

Однако текущих дел было много, а Петров не семирукий, поэтому и сам Андрей до полудня не отсиживался: навестил порядком поднадоевших за последние недели цыган, чудом застав на месте самого Бахтыра Ворончака.

– По-человечески тебя прошу, придержи своих ромалов в узде на эту неделю! У нас ответственное городское мероприятие. Сразу говорю, за любую ерунду в Отделение свозить будем и сажать на пятнадцать суток. Поэтому, лучше даже не выходите из посёлка.

В основном запугивал, конечно, но в целом так оно и было: совместно с Львовичем и специально созданной опергруппой, решили брать в негласную разработку всех подозрительных граждан напоминающих цыган и уже по факту разбираться, кто таков и устанавливать возможную с вязь с Маруновским или Николаенко. На полном серьёзе ожидали возможных провокаций. Так что, исключить настоящих цыган было бы очень и очень желательно.

После цыган заглянул в общажный квартал. Вот тоже, ещё один потенциальный геморрой! По закону подлости Петрунин Семён, рецидивист и асоциальный элемент, проигнорировавший уже три вызова в участок, мог объявиться в городе именно в эту чёртову ответственную неделю и устроить какое-нибудь резонансное ЧП. А имеющаяся у Андрея информация о том, что Петрунина якобы видели в компании грузчиков оптовой базы Николаенко, ещё больше усиливала это предчувствие. В общаге Семёна, естественно не оказалось, но его соседка, та девчушка Люда, шепнула мимоходом, что видела его на днях в районе гаражей. Значит, в городе. Значит просто нагло игнорирует вызовы.

После общаг, по пути, завернул ещё по двум адресам. А когда вернулся в участок, Петров ошарашил известием о том, что Маринка пропала. Андрей тут же позвонил Оксане, но трубку никто не взял. Глянул на часы – время поджимало.

– Вась, похоже, мне надо домой заглянуть…

– Понимаю! – с сочувствием кивнул тот.

– Ты это, давай, займись тут пока бумагой. А если до двух не отзвонюсь, поедешь в аэропорт, встретишь гостя этого почётного. Только смотри мне, чтобы всё по высшему разряду, ясно? На вот, – сунул ему путевой лист, – тут все адреса, пароли и явки. Развлеки деда. На Мамайку* своди, в Панораму. Речпорт покажи. А я тогда, как освобожусь, текучку твою здесь порешаю. Но надеюсь, что всё-таки освобожусь до двух. – Озабоченно мотнул головой. – И чую, кое-кого всё-таки придётся сегодня выпороть.

На месте всё оказалось серьёзнее, чем подумал сначала. Оказалось, что пропала Маринка довольно давно и именно сбежала, а не просто пошла погулять.

– Давай по порядку: при каких обстоятельствах, в каком направлении и прочие детали.

Оксана прекратила метаться, вымученно опустилась на стул.

– Мы с ней просто разговаривали, а она вдруг разозлилась и… Я не думала, что так получится!

– О чём разговаривали?

– О том, что произошло утром. И вообще обо всём: о семье, о том, почему люди живут вместе, и что ей нечего бояться, если мы с тобой…

– Ну просил же! – шлёпнул Андрей ладонью по столу. – Говорил же, не лезь, у Маринки свои загоны на эту тему, она уверена, что если у меня кто-то появится, то я сдам их с Тёмкой в детдом! Я сам, сам должен с ней разобраться! Оксан, ну неужели я требую чего-то из ряда вон? Ну как с тобой ещё говорить?!

Она опустила голову, и Андрею стало вдруг отчаянно стыдно, что наорал на неё, но время поджимало, и было не до сантиментов. К тому же виновата, чего уж там. Велел сидеть дома, а сам пошёл по соседям и возможным свидетелям. Чуяло сердце – Маринка не могла уйти далеко, но на деле она действительно словно сквозь землю провалилась. Оставалось надеяться, что подалась куда-нибудь в парк, а не на Волгу или на шлюзы.

Забежал на минуту домой, игнорируя виноватый лепет и извинения Оксаны, чудом вызвонил Харламова. И снова на улицу, на этот раз по подъездам и подвалам. Минут через пятнадцать на служебном УАЗике подъехал Олег с Генкой Шевцовым и Мишкой Босых. Теперь шерстили вчетвером, но толку-то?

Границы поиска всё расширялись, время всё шло. В какой-то момент понял, что уже третий час, порадовался, что догадался заранее перепоручить почётного гостя Петрову.

Потом Харламов с ребятами уехали по службе, а Андрей на минуту заскочил домой за фотографией дочери. Оксана снова пыталась что-то сказать, но не могла справиться с волнением: губы дрожали, сама то и дело замолкала, срываясь на слёзы. Он мимоходом притянул её к себе, чмокнул в макушку:

– Ну всё, всё, успокойся. Найдётся, никуда не денется. – Нахмурился. – И получит ремня, это уже точно. И я очень надеюсь, что на этот раз ты не полезешь на амбразуру поперек меня, да? Всё давай, я пошёл.

– Андрей, послушай, – попыталась она его задержать. – Ну погоди ты!

– Оксан, давай не сейчас. Серьёзно, все разговоры потом!

– Андрей, постой! – крикнула она уже ему в подъезд, но сейчас ему действительно было не до излияний.

Отправился по местечкам, где любила бывать Маринка: по паркам, улицам и даже магазинам. Показывал фото, опрашивал. Пытался найти хоть какую-то зацепку. Бесполезно.

Переходя через дорогу, снова увидел УАЗ Харламова. Оказалось, они с ребятами ещё раз заезжали к нему домой, ещё раз обошли территорию. Ничего.

– Я сейчас в Отделение на летучку, – глянул на часы Харламов. – Давай её фото, неофициальную ориентировку нашим дам, пусть тоже шерстят, чего время терять. А уж если до утра не найдётся, тогда уже будем через заявление.

– Да, я тоже об этом думал.

– Но, думаю, всё будет нормально, Андрюх. – Постучал кулаком по груди: – Чую. Маринка же умница у тебя, в переделку не полезет. Просто характер показывает.

Распрощавшись с Харламовым, заскочил к себе на участок. Машинально отметил, что Петров, молодец, перед отъездом даже на столе прибрать успел. Глянул на часы – седьмой уже. Позвонил домой, готовый, подобно Харламову едва ли не пообещать взволнованной Оксане, что всё будет хорошо. Но она его опередила:

– Нашлась!

– Где?

– Сама пришла. Всё хорошо, коленки свезены немного, и вся в пыли, но в остальном нормально! Я спрашиваю, где была, а она молчит.

– Не надо, Оксан. Я тебя прошу, не начинай никаких разговоров, просто проследи, чтобы опять не сбежала. Я сейчас подъеду.

Сразу же полегчало. А вместе с этим остро засаднила вина перед Оксаной. Ведь Маринкина выходка – это всего лишь выходка ребёнка с характером, и, кажется, несмотря на волнение, Оксана-то как раз относилась к этому с пониманием. А вот его собственная реакция на попытку Оксаны найти общий язык с Мариной – это уже ненормально. Виноват, однозначно. Дурак. Надо исправлять. Срочно.

На выходе из Участка, в полутёмном тамбуре подъезда, налетел на какую-то женщину. Ловко придержал её от падения.

– Извините, задумался. Не заметил.

– Каким ты был, Иванов, таким и остался, – потирая ушибленный лоб, прошипела она. – Борона́ неуклюжая. Угораздило же меня с тобой связаться!

Сидели здесь же, на скамейке возле участка, и пока Ирина распиналась о том, как все эти годы тосковала по детям, Андрей смотрел на неё и думал: «А как меня-то угораздило с тобой связаться? Зачем? И каким же надо было быть дураком, чтобы не развязаться ещё тогда, сразу же после твоего бегства?»

В том, что о его желании развестись жене станет известно в ближайшие же дни, он с самого начала не сомневался, потому что секретарём суда, принимавшим сегодня заявление, оказалась бывшая Иркина одноклассница. Но вот то, что Ирка нарисуется так скоро, конечно, не ожидал. Даже не думал, что она в городе.

– Я думаю, это будет честно, Иванов, – официальным тоном подытожила она свои излияния. – Я мать, и я имею такие же права, как и ты.

– Я тебе на счёт твоих прав ещё прошлый раз всё сказал, Ир. И с тех пор ничего не изменилось. Ты бросила детей. Причём дважды: первый раз, когда сбежала к этому своему интернационалу, а я не знал, как объяснить это дочери и вместо того, чтобы сказать правду, врал ей, дурак, что мама работает, но обязательно вернётся. А второй раз – когда ты, наконец, появилась. Правда, через год и всего лишь по телефону. Помнишь, да? Наплела Маринке о своей счастливой жизни у моря, о том, что скоро у неё родится сестрёнка. Наобещала с три короба, что скоро приедешь, а сама даже не перезвонила ни разу. А ведь она снова больше года ждала! И ты даже не представляешь, как сильно!

– Ну вот видишь, ты сам подтверждаешь, что я ей нужна.

– Была нужна, Ир. Когда у неё истерики часами не прекращались, от того, что она, семилетний ребёнок, устала ждать и вздрагивать от каждого телефонного звонка, от каждого стука в дверь и при виде других девочек, которые с мамами! – говорил, и сам ужасался, вспоминая тот сложный период.

– Это ты виноват! Я ведь приехала, но это ты не дал мне её увидеть!

– Ты издеваешься?! Ты нарисовалась спустя почти три года сущего детского ада, в тот момент, когда Маринка наконец-то начала успокаиваться. И что ты хотела? Повидаться. Твою мать, Ир, просто повидаться и снова свалить! Конечно, я не позволил этого тогда и не позволю теперь! Мне, в отличие от тебя, не всё равно, что будет с дочерью потом!

– Тогда у меня просто не было возможности забрать её с собой, но это не значит, что я не хотела!

– Угу, – сложил Андрей руки на груди. Ситуация, вырисовывалась забавная, хотя и злила, конечно. – А теперь, я так понимаю, возможность появилась?

– Да, представь себе! И на этот раз ты не отшвырнёшь меня, как котёнка!

– Как блудливую кошку, ты хотела сказать?

– Мне нужна моя дочь!

Андрей усмехнулся.

– А ты не забыла, случайно, что у тебя ещё и сын есть?

Она ехидно поджала губы:

– Представь себе, нет! Но мы же оба понимаем, что он-то тебе точно не нужен! Иванов, кончай уже строить из себя героя, ладно? Отдай мне детей и живи себе спокойно. Ты же мечтаешь снова в оперативку пойти, так? Ну, вот тебе и золотой шанс! А я, в свою очередь, не стану подавать на алименты. По-моему, это честно.

– А с чего ты взяла, что я мечтаю об оперативке?

– Ой, да брось, Иванов, ты предсказуемый и упёртый, как баран! Я готова побиться об заклад, что ещё через десять лет ты всё так же будешь жить в своей служебной халупе, и тянуть ментовскую лямку. Ну разве что очередную звезду на погоны выслужишь. Всё! На большее у тебя фантазии не хватит. Да и то, пока на тебе дети, оперативка тебе не светит, а в участковых выше майора не прыгнуть. Зато слететь по несоответствию – очень даже. Ну и зачем тебе это? Тем более, когда есть возможность разом скинуть все проблемы с детьми и работать спокойно?

– Да ты, я смотрю, подготовилась? И кто же у нас консультант, если не секрет?

– Это тебя не касается! И да, я подготовилась. И я действительно хочу забрать детей и буду за них бороться!

Внутренности скручивало от злости. Какого чёрта она о себе думает? Откуда столько смелости, если не сказать – наглости? Отдавать детей он не собирался, но и переть буром, не зная точно всех козырей бывшей, было бы глупо. Пожал плечами, вздохнул.

– С другой стороны ты, конечно, права. Я свои пять лет оттарабанил, теперь твоя очередь. Только как быть с алиментами? Где гарантии, что ты не захочешь подать на них позже?

– Я клянусь, что ничего такого не будет. Просто отдай детей по-хорошему, и я исчезну.

– Куда? В Турцию? Даже если дети будут с тобой, я никогда не подпишу согласия на их вывоз из страны.

– Не переживай, мы будем жить в Крыму.

– Даже так? Твой интурист получил гражданство?

– Это тебя не касается. Ты сказал, что не дашь разрешения на вывоз, и меня это полностью устраивает. Иванов, ну кончай уже ломаться! Ну подумай сам, чего им здесь ловить? Дышать городской пылью и комаров кормить? А я повезу их к морю. Там другой климат, другая жизнь. К тому же, неподалёку от Ялты есть замечательный интернат для умственно отсталых. Туда и детей принимают, я узнавала.

– То есть, ты собираешься сдать сына с глаз долой, и даже не скрываешь этого?

– Ты меня не слышишь, Иванов?! Я говорю – море! Интернат находится у моря и там ребёнку будет гораздо лучше, чем здесь!

– А ты хотя бы примерно представляешь, что такое для него оказаться в незнакомом месте с незнакомыми людьми?

– Вот не надо только этих намёков, ладно? Да, я не представляю, что такое аутизм, но я и не собираюсь, как ты, строить из себя героя. Я просто доверю ребёнка тем, кто знают, что с ним делать. По-моему, это гораздо лучше, чем ставить над ним эксперименты, приводя в дом бесконечных нянек!

Андрей усмехнулся.

– То есть, с Анной Петровной ты тоже уже виделась?

– Пфф! Естественно! Говорю же, на этот раз я собираюсь идти до последнего, и поэтому знаю о твоей жизни практически всё! Кстати, если хочешь, можем поступить ещё проще: я забираю девочку, ты оставляешь себе мальчика. Вообще идеальный вариант! Тогда ты точно можешь не бояться алиментов, у тебя ведь будет возможность подать встречный иск ко мне.

– А, может, давай наоборот? Тебе Тёмка, а мне Маринка? Так будет честнее, учитывая, что он мне вовсе не сын, да?

– Нет, так не пойдёт.

– Ещё бы! – рассмеялся Андрей. – Тебе нужна здоровая Маринка, а Тёмка так, досадная муха в компоте, от которой нужно поскорее избавиться. Я одного не понимаю, на что ты рассчитываешь-то? Ты серьёзно собираешься при разводе ставить вопрос об определении проживания детей? Ты действительно думаешь, что я не смогу предоставить доказательства того, что ты не видела их уже пять лет? Да ты даже не знаешь, как они выглядят! Поставь перед тобой пятерых случайных – и ты не сможешь найти своего! А знаешь, пожалуй, в суде я подниму вопрос о лишении тебя родительских прав.

– Ты не смеешь, Иванов! Девочка такая же моя, как и твоя! И это ты запретил мне с ней видеться!

– О да! Один раз за пять лет я сказал, что не допущу этого. И потом, судя по всему, либо продал тебя в рабство, либо отправил на необитаемый остров, откуда ты смогла выбраться только теперь.

– Смейся, смейся! Но мы ещё посмотрим, с кем захочет остаться она сама!

– А! Так вот почему ты заявилась именно теперь, когда ей скоро стукнет одиннадцать! Хочешь приобщить к делу мнение ребёнка? А я, похоже, слегка спутал тебе карты, так преждевременно подав на развод, да? Интересно, как ты собиралась втереться к ней в доверие. Куклу импортную подарить? Так я тебя огорчу – ты ей уже не нужна, ни с подарками, ни без. Она тебя больше не ждёт. У неё и без тебя всё хорошо.

– Ты бредишь?! Что хорошего в том, чтобы ходить по рукам тупых нянек? А я дам ей море, куда сам ты её в жизни не отвезёшь, с твоей-то дурацкой работой! Мало того, что хронически не хватает денег, так ещё и опасная! Ты ходишь под пулями, пока дети сидят дома с бесконечными чужими тётками, и суд обязательно это учтёт! К тому же, как бы ты не строил из себя супер-папашу, девочке всё равно в первую очередь нужна мать!

Андрей глянул на часы – бестолковый разговор затянулся.

– Удивительно, но ты права, мать ей очень нужна. Правда, ты и тут опоздала, причём, буквально на пару недель. Пройдёт ещё совсем немного времени, и у детей будет лучшая мама на свете. Но не ты. – Поднялся со скамьи. – Увидимся в суде.

– Ах вот оно что! – крикнула ему вслед Ирка. – Теперь я поняла! Ну конечно! Краснова, да? Ну надо же, а мышка оказалась способнее, чем можно было подумать!

Андрей обернулся. Ирка торжествующе тряхнула волосами.

– Какой же ты Иванов дурак! Думаешь, мамку детишкам за две недели нашёл? Ха! А ты не думал, что это она тебя нашла? А не думал, зачем? Да-да! Ты правильно понял, Краснова работает на меня! Это с моей подачи она пришла наниматься к тебе, с моей подачи крутит перед тобой задницей. Это для меня она фотографирует детей, и готовит девочку ко встрече со мной! Единственное, чего я не ожидала, так это того, что она действительно полезет к тебе в постель! А ведь как правдоподобно строила из себя: «Я не буду с ним спать! Я не такая!» Впрочем, чего ей терять, если за оказанную услугу её ждёт престижная работа в Турции! Чего молчишь? Ты думал, наверное, что она святая? Но нет, она такая же, как я – блудливая кошка, только я променяла тебя на любовь, а она – на карьеру! И разница между нами лишь в одном: ей плевать на наших детей, а мне нет!

__________________________________

* «Мамайка» – здесь: Мамаев курган (разг.)