Лихорадка теней

Глава 35

В последний раз я разговаривала с мамой лично 2 августа — в день, когда я сказала до свидания и села в самолет на Дублин. Мы долго спорили о моей поездке в Ирландию. Она не хотела терять вторую дочь, по ее словам, в «проклятом месте». В то время, я думала, что она просто была слишком эмоциональной. Теперь я знаю, что у нее была причина, почему она никогда не должна была позволять Алине уезжать, и она была испугана, увидев, что я отправляюсь следом. Мне не нравилось, что наши последние слова, сказанные друг другу в лицо, были очень резкими. Хотя потом я разговаривала с ней по телефону, но это не то же самое.

Я видела папу три недели спустя, когда он приехал в КиСБ чтобы увидеться со мной. Бэрронс Гласом заставил его вернуться домой и внушил на подсознательном уровне, что бы он не возвращался в Ирландию. И это работало. Папа приходил в аэропорт несколько раз, чтобы лететь за мной, но не мог заставить себя сесть в самолет.

Я снова увидела их обоих, спустя две недели после Рождества, когда я перестала быть При-йя, и В’Лейн взял меня в Эшфорд, чтобы показать, что он восстановил мой родной город и сохранил моих близких.

Я не поговорила с ними тогда. Я присела в кустах позади моего дома и наблюдала за ними сидящими на веранде: они говорили обо мне и о том, что я якобы собираюсь обречь мир на гибель.

Я видела их обоих, когда Дэррок держал их в плену. Им вставили кляп и связали.

Потом я видела их здесь, в Честере, в ночь, когда Синсар Дабх взяла под свой контроль Фэйда и убила Бэрронса и Риодана, но видела их только через стекло.

В хронологическом порядке, они видели меня девять месяцев назад. Я потеряла время в Фэйри, будучи При-йя, и в Зазеркалье, для меня это больше чувствовалась, как три месяца — хотя и самые длинные, самые насыщенные три месяца моей жизни.

Я хотела их видеть, Сейчас.

Хотя я не воспринимала В’Лейна, как он того желал, я не заколола его, разве что это случилось бы случайно, потому что он неожиданно появлялся в разных местах. Он сказал мне, что мы все должны встретиться сегодня в Честере, чтобы обсудить наши планы захвата Книги. Он отправился, как просеивающийся гонец обойти всех.

Я решила, что мои дела могут и подождать. Зная, что мы так близки к попытке захватить Книгу, меня наполняла необходимость увидеть маму и папу перед этой большой встречей. До ритуала. До того, как что-нибудь еще может пойти не так. Кризис личности в сторону, они были моими родителями и всегда будут. Если бы я жила раньше как кто-то или что-то другое, то та жизнь бледнела по сравнению с этой.

Я ворвалась в Честер, хладнокровно пересекая бары, которые были пусты так рано утром, и двинулась к лестнице. У меня не было никакого желания разговаривать с любым из загадочных обитателей клуба.

Внизу лестницы, Лор и массивный мускулистый мужчина с длинными седыми волосами, бледной кожей и горящими глазами, встали на моем пути.

Я обдумывала, что смогу использовать из своего глубокого гладкого озера — Бэрронс то, слизал мои красные руны как трюфели — когда Риодан крикнул: — Оставьте её.

Я подняла голову. Утонченный владелец самого большого логова секса, наркотиков и экзотических ощущений в городе стоял за хромовой балюстрадой в тени, большие руки сомкнулись на хромовых перилах, толстые запястья с браслетами из серебра. Он выглядел как покрытая шрамами модель Гуччи. Какую бы жизнь не вели эти люди раньше, и они стали теми, кто они сейчас, и эта жизнь была жестокой и безжалостной. Как они.

— Почему? — потребовал Лор.

— Я так сказал.

— Еще не время для встреч.

— Она хочет видеть своих родителей. Она настаивает.

— И что?

— Она думает, что может что-то доказать. Чувствует себя дерзкой.

— Ну и дела, как мило. Я даже не должна ничего говорить, — промурлыкала я. Я чувствовала себя дерзкой. Риодан пробуждал худшее во мне. Как и Ровена, он предвзято относился ко мне.

— Ты слишком эмоциональна сегодня. Эмоциональные люди непредсказуемы, а ты сегодня более непредсказуема, чем была раньше. Вдобавок к этому, — Риодан казался удивленным, — сознание Джека не поддается Гласу Бэрронса. Он требовал увидеть тебя. Сказал, что возьмет Королеву в заложники, если мы не приведем тебя к нему. Меня не беспокоит безопасность Королевы, потому что она нравится Рейни, а Джеку нравится то, что нравится Рейни. Но есть проблема — он может спорить с нами до самой смерти.

Я слабо улыбнулась. Если кто и мог выиграть, так это мой папа. Я протолкнулась мимо Лора, подрезая его своим плечом. Его рука обвила мою шею и остановила меня.

— Посмотри на меня, женщина, — прорычал Лор.

Я повернула голову и невозмутимо встретила его пристальный взгляд.

— Если он расскажет тебе, что-нибудь о нас, мы тебя убьем. Ты это понимаешь? Одно слово, и ты труп. Так, что если ты ходишь такая самоуверенная и чувствуешь себя защищенной, потому что Бэрронсу нравится тебя трахать, подумай хорошенько. Чем больше ему нравится это делать, тем больше вероятность, что один из нас, тебя убьет.

Я посмотрела на Риодана.

Владелец Честера кивнул.

— Никто не убивал Фиону.

— Она была тряпкой.

Я оттолкнула руку подальше от моей шеи.

— Убирайся с моей дороги.

— Я предлагаю тебе избавить его от маленькой проблемы, если ты хочешь выжить, — сказал Лор.

— О, я выживу.

— Чем дальше ты будешь от него, тем безопасней для тебя.

— Вы хотите, чтобы я нашла Книгу или нет?

Риодан ответил: — Нам наплевать, пока Книга где-то там. Или, что стены лежат в руинах. Времена меняются, мы идем дальше.

— Тогда, почему вы помогаете с ритуалом? В’Лейн сказал, что Бэрронс попросил тебя и Лора держать остальные камни.

— Ради Бэрронса. Но, если он тебе скажет хоть одно слово о себе — ты умрешь.

— Я думала, он ваш босс ребята.

— Это так. Он создал правила, по которым мы живем. Но мы все равно отберем тебя у него.

Отберем тебя у него. Порой, я была так глупа.

— И он это знает.

— Мы должны были сделать это раньше, — сказал Лор, — Кастео не сказал нам ни слова с тех пор. Я думал с этим покончено. Это было чертову тысячу лет назад. И все из-за женщины?

Я вздохнула медленно и глубоко, как будто все последствия того, что они только что сказали мне, дошли до меня. Вот почему Бэрронс никогда не отвечал ни на один из моих вопросов и никогда не ответил бы. Он знал, что если он скажет хоть слово, они сделают со мной то, что они сделали с женщиной Кастео тысячу лет назад.

— Не беспокойся об этом. Он ничего мне не говорил.

— Пока, — ответил Лор.

— Но, что более важно, — сказала я, взглянув на Риодана, — Я не буду спрашивать. Мне не нужно знать.

Я осознала, что это было правдой. Я больше не была одержима идеей знать имя Иерихона Бэрронса, и объяснений от него. Он был тем, кем был. Не имя, не мотивы, ничего бы не изменили в нем. И не изменили бы моих чувств.

— Каждая женщина так говорит в какой-то момент. Ты знакома с историей о Синей Бороде?

Конечно. Он просил только об одном своих жен: чтобы они никогда не заглядывали в запретную комнату наверху — где он хранил тела всех своих предыдущих жен, которых он убил за то, что они заглянули в запретную комнату наверху. — У жен Синей Бороды не было жизни, — я изучала его. Они были так сдержаны, так жестоки и беспощадны. — Как много вы отняли друг у друга? Так много, что ненавидите друг друга? Веселая банда братьев превратилась в ходячую, говорящую, бессмертную Холодную Войну?

Его лицо окаменело.

— Раздевайся, если хочешь пройти.

Я посмотрела на него.

— На мне облегающая одежда.

— Не подлежит обсуждению. Снимай все. Ничего кроме кожи.

Лор сложил руки, прислоняясь к лестнице, и засмеялся.

— У нее классная задница. Нам повезло, если она носит прозрачные трусики.

Человек с белыми волосами раскатисто рассмеялся.

— Вы раньше никогда никого не заставляли раздеваться, — сказала я.

— Новые правила, — улыбнулся Риодан.

— Я не…

— Не увидишь своих родителей, если не сделаешь этого, — прервал он меня.

— Я не хочу видеть их, если при этом я должна быть голой. Моя мать никогда от этого не оправиться.

Он поднял короткий халатик.

— Ты запланировал это.

Ублюдок.

— Говорю же. Новые правила. Не может быть слишком много мер безопасности, когда Королева тут.

Он не думал, что я сделаю это. Он ошибался.

Разозлившись, я скинула обувь, стащила футболку через голову, сняла джинсы, сорвала лифчик и сняла стринги. Потом я откинула наплечные ножны назад, засунула туда копье и голой пошла вверх по лестнице. Я немного покачивая бедрами и смотрела ему в глаза не отрываясь.

Наверху Риодан практически прижался ко мне с коротким халатом. Я оглянулась на Лора и другого охранника. Они оба уставились на меня. Ни один из них больше не смеялся.

На втором этаже Честера хорошо пахло. Я подняла голову, принюхиваясь. Духами и … едой? Здесь была кухня?

Три женщины показались из-за стены, разговаривая и смеясь, неся накрытые блюда, затем исчезли за другой панелью. Я была уязвлена. Они знали, как открывать и закрывать эти двери, а я нет.

Риодан пихнул мне одежду.

— Женщины Келтаров неконтролируемые. Они готовят. Они болтают. Они смеются. Идиотки.

Я посмотрела на него. Он уже следовал за мной. Я сдерживалась, чтобы не засмеяться. Шагнув в холл, я оделась, наблюдая, как он исчезает в одной из стеклянно-панельных комнат.

Когда я пошла дальше, Лор присоединился ко мне. Мне не нравилось, как он смотрел на меня — горячим, пристальным взглядом сильно озабоченного мужчины, который видел меня голой и покачивающей бедрами, и не собирался забывать об этом в ближайшее время.

— Джек и Рейни здесь внизу. — Он повернул налево по коридору в соты из стекла и хрома, я даже не поняла, где была. Зеркальные стеклянные полы создавали иллюзию зеркального холла. В Честере на втором этаже был намного больше площади, чем я представляла.

— Вы приселили их в другое место.

— Нам нужно помещение, которое мы могли бы лучше охранять пока Королева здесь.

Впереди в коридоре стояли Драстен и Дэйгис и разговаривали… я присмотрелась. Эльф? Я не чувствовала Эльфа в нем. Кто он? Длинные черные волосы, кожа как золотой песок, огромное обаяние. Эльф, но не Эльф.

Когда мы приблизились, я услышала, как Дейгис сказал в нетерпении: — Все что нам нужно, так это подтверждение что она действительно Эобил. Ты был ее фаворитом в течение пяти тысяч лет, Адам. Ты знаешь ее лучше, чем любой из нас. Она истощена и ослаблена, и хоть мы и уверены, что отдых ей идет на пользу, все же, мы хотим услышать это от кого-то, кто был ее правой рукой.

— Я смертный, Гэб беременна, и я не умру в этой кровавой войне Эльфов. Это не моя битва. Это больше не моя жизнь.

— Мы просто просим, чтобы ты подтвердил, что это она. Потом мы попросим В’Лейна просеять тебя от сюда…

— Если ты скажешь, что я здесь, ублюдок. Ты ни хрена не получишь от меня. Никто не должен знать, что я в Ирландии. Ни одни Эльф. Понял?

— Ты все еще думаешь, что они охотятся за тобой?

— У них очень длинная память, Королева ослабла, а я никогда не был их любимчиком. Многие из них не так часто пьют из котла, как мне бы этого хотелось. Один взгляд и сразу уберусь. Не приходите и не ищите меня больше.

Дейгис сказал прохладно: — У тебя была возможность убить Дэррока. Но, вместо этого, ты сделал его смертным.

Темные глаза Адама заблестели: — Я так и знал, что кто-то из вас ублюдков, попытается обвинить в том, что случилось, меня. Из-за того, что я позволил ему жить. Как люди позволили жить Гитлеру. Я не несу ответственность за уничтожение одной трети всего населения.

— Проклятье, радуйся, что не один из Келтаров не пострадал, иначе мы бы охотились за тобой.

— Не угрожай мне, Горец. Не зря меня называли син-сириш-ду[35]. У меня все еще имеется несколько козырей в рукаве. У меня есть собственный клан, для защиты.

Я уставилась на него, когда мы проходили. Внезапно его голова повернулась, и он посмотрел прямо на меня, прищурившись. Его пристальный взгляд следовал за мной, пока я не прошла.

— Кто она? — услышала я его вопрос.

— Одна из избранных Королевой, кажется. Она может отслеживать Книгу.

— Держу пари она может, — пробормотал Адам.

Я резко посмотрела через плечо, оборачиваясь. Я хотела знать, почему он это сказал.

Рука Лора сомкнулась вокруг моей руки.

— Продолжай идти. Приемные часы в Честере… ну, для тебя ограниченны.

Он остановился в дальнем конце зала перед гладкой стеклянной стеной сильно обрисованной дымчатыми рунами, и прижал свою ладонь к панели. Поскольку дверь сдвинулась в сторону, я посмотрела вниз и увидела, что пол был покрыт большим количеством рун.

— Если ты устанешь от Бэрронса, — его холодный взгляд застыл на моём лице, — При условии, что выживешь.

Я посмотрела на него с ложным изумлением.

— Чудеса никогда не закончатся? Лор клеится ко мне. Кто-нибудь поймайте меня, когда я буду падать в обморок.

— Чары отнимают энергию, которую лучше бы потратить на трах. Но я предпочитаю клуб над головой. — Он развернулся о пошел прочь.

Я закатила глаза и, расправив плечи, переступила через руны.

Или скорее я попыталась переступить через руны.

Они яростно отталкивали меня, и вся сигнализация в здании сработала.

— У меня нет Книги. Вы же видели меня голой. Пустите меня!

Рука Лора сжала мне горло, сминая трахею. Немного больше давления, и я упала бы в обморок от недостатка кислорода.

— Что случилось? — спросил, взбесившись Риодан.

— Она наткнулась на защиту.

— Мне интересно, почему, Мак?

— Убери этого мудака от меня, — прохрипела я.

— Отпусти ее, — Бэрронс присоединился к Риодану в зале, — Сейчас же.

Риодан посмотрел на Бэрронса, и что-то проскочило между ними, я поняла, они ждали этого. Они знали, что в какой-то момент я бы потребовала встречи с моими родителями. Единственная причина, по которой Риодан повел меня, была подвергнуть меня этому испытанию. Но, что это доказывает?

— Это ничего не меняет, — наконец сказал Барронс.

— Нет, — согласился Риодан.

— Что? — потребовала я.

— Защита распознает в Вас Эльфа, — сказал Бэрронс.

— Невозможно. Мы все знаем, что это не так. Защита, наверное, определила, что я ела Эльфов.

— Ты ела Эльфов? — Адам, казалось, чувствовал отвращение.

— Ты узнаешь ее? Ты смотрел на нее странно, когда она проходила, — сказал Лор.

— Знаю только то, что она помесь с Эльфом, — ответил Адам — где-то в ее родословной. Королевская. Не знаю дом. Но не мой.

Они уставились на меня.

— Эй ребята, кто бы говорил. Ни один из вас не человек. Ну, может быть Кейон и Драстен, но они такие все избранные-королевой, и натренированные-как-ее-Друиды. Так что не смотрите на меня как будто я урод дня. Может любая ши-видящая так выделяется. Предположительно Темный Король приложил руку к нашему созданию. На меня никогда не срабатывала сигнализация от Эльфов в аббатстве.

Или срабатывала? Каждый раз, когда я была там, меня находили чрезвычайно быстро. Та белокурая женщина, которая преградила мне коридор с ее непреклонным: «Тебе не дозволено быть здесь. Ты не одна из нас». Кем я не была? Ши-видящей? Членом Хевена? Человеком?

— Я хочу видеть своих родителей, — сказала я холодно.

Бэрронс и Риодан снова обменялись взглядами, затем Риодан пожал плечами. — Пропусти ее. Устрой их в соседней комнате.

— Мак! — Воскликнул Джек, и бросился ко мне в тот момент, как я вошла. — О, Боже, мы так скучали по тебе детка!

Я скрылась в его медвежьих объятьях, вдыхая запах мяты и лосьона после бритья. Говорят, что запах — вызывает самые сильные ассоциации в памяти, которой мы обладаем. Запах крепко обнимающего меня папы снял месяцы, как страницы в календаре, выбросив их в мусорное ведро.

Я не Эльф, и возможно, я не Темный Король, я не собираюсь обрекать мир. Я была безлопастной, защищенной, хорошей, любимой. Я была его маленькой девочкой. И всегда буду.

— Папа! — Я уткнулась носом в его рубашку. — Мама, — выдавила я, прижавшись лицом к ее плечу. Втроем мы цеплялись друг за друга, обнимались, как будто завтрашний день не наступит.

Я выпрямилась и посмотрела на них. Джек Лейн был высоким, статным и спокойным, как всегда. Рейни лучезарно улыбалась.

— Вы ребята, отлично выглядите. И мама — ты только посмотри на себя! — Не осталось и следа от горя и страха на ее с морщинками лице. Ее глаза были ясными, ее утонченные черты лица светились.

— Разве она не отлично выглядит? — сказал Джек, сжав ее руку. — Твоя мама изменилась, как женщина.

— Что произошло?

Рейни засмеялась: — Жизнь в стеклянной комнате с Королевой Фэйри может что-то такое сделать. Тут музыка проникает сквозь стены все время. И давайте не будем забывать всех обнажающихся людей.

Папа поворчал.

Я улыбнулась. И подумала, как мои родители воспринимали это. Мама проходила ускоренный курс эксцентричности. — Добро пожаловать в Дублин, — сказала я ей.

— Не то чтобы мы многое видели, — она бросила взгляд на стекло, как будто она точно знала, где стоял Риодан, — Теперь всегда будет хорошо, — она взглянула на меня, — Не пойми меня неправильно. У меня был трудный период, когда мы только попали сюда. А твой отец полностью держал себя в руках. Но однажды утром я проснулась, и мне показалось, что все мои страхи растаяли, пока я спала. И они никогда не вернуться.

— И казалось очень странным, что страха больше нет? — я спросила.

— Точно! Ни одно из правил, по которым я жила так долго, не действует! Для меня все было так недосягаемо, что я должна была или сойти с ума или избавиться от этого. Я волновалась, чтобы выжить, я не чувствовала себя так с момента как вы девочки были маленькими, с тех пор как я начала беспокоиться о тебе и твоей сестре все время. Теперь единственная вещь, о которой я беспокоюсь это, когда я могла бы увидеть тебя снова, и вот ты здесь и выглядишь удивительно и Мак, мне нравятся твои волосы! Короткая стрижка прекрасно идет тебе. Но ты похудела, дорогая. Слишком. Ты кушаешь? Мне кажется, что ты плохо питаешься. Ты не можешь достаточно хорошо питаться и быть такой худой. Что ты ела на завтрак? — потребовала она.

Я посмотрела на Папу и помотала головой. — Она все еще делает на завтрак посыпанные сыром свиные отбивные? И они позволяют ей хозяйничать здесь на кухне?

— Лор позволяет ей тайком, иногда.

— Лор?

— Он полюбил ее кукурузные лепешки.

Я моргнула. Лор тайком крадет маму на кухню, что бы приготовить кукурузные лепешки?

— А твой Бэрронс предпочитает мой яблочный пирог, — сказала, просияв Рейни.

— Он не мой Бэрронс и этот человек никогда бы не съел яблочный пирог, — Бэрронс и яблочный пирог были настолько несовместимы, как… ну, вампир и щенок. Это даже не умещалось в моей голове.

— Но никакого мороженного. Он ненавидит его.

Моя мама знала о кулинарных предпочтениях Бэрронса больше, чем я. Если, конечно, не считать все объедки животных, которые он оставлял, когда был в звериной форме. Я знала, он не любил лапы, и он жевал только те кости, которые были заполнены мозговой жидкостью. Сердца всегда шли, даже если он не хотел есть.

— Я слышал, что они вскоре планируют попробовать провести ритуал, — сказал Джек.

— Они что, вам все рассказывают? — Спросила я сердито. Они доверяют моим родителям, но не мне? Это просто не справедливо.

— Так сказали Келтары, — сказала Рейни, — Их жены заходили.

— И мы смогли немного урвать, — подмигнул папа. Я подумала, сколько времени пройдет прежде чем Келтары поймут всю эту лесть. Сфокусировав внимание, Джек Лейн мог моментально заставить вас чувствовать себя самой особенной и интересной личностью в мире, и это было прикрытием для его допросов. Так он методически выворачивал людей наизнанку, в поисках допустимых и недопустимых доказательств. Он вытянул больше признаний за счет своего обаяния, чем любой другой адвокат Эшфорда и окружающих его девяти штатов.

— Кстати говоря, — сказала я, — Я хочу вам признаться.

— Ты навещала нас в январе, но не задержалась, — сказала Рейни. — Мы знаем, что ты оставила для нас фотографию Алины. Мы удивились, что ты положила ее в почтовый ящик. Мы могли бы никогда и не догадаться, заглянуть туда. И обнаружили ее только по тому, что твой отец искал осиное гнездо, которое обосновалось в жестяном ящике для молока, рядом с почтой.

Простейшие вещи ускользают от меня.

— Ох. Почта ведь не ходит.

— Они работали какое-то время, но слишком много почтовых служащих было убито в этих пространственных сдвигах или атакованы Невидимыми. Никто не хотел работать на маршрутах, — сказал Джек.

— Мы обнаружили ее в тот день, когда пришел человек и похитил нас, — сказала Рейни.

— Я оставила ее раньше, — Я посмотрела на папу, — Той ночью, когда ты и мама вышли на веранду и говорили. Обо мне.

Джек искал мои глаза, слева направо, быстро.

— Я думаю, что помню ту ночь.

— Ты и мама говорили такие вещи, о которых вы никогда не рассказывали мне — это было хорошо и безобидно.

Я знала, Риодан и Бэрронс были снаружи, и слышали каждое слово, что мы скажем. Я хотела знать о пророчестве, но не так, чтобы спросить прямо. Учитывая, что меня только что выделила защита, я беспокоилась, чтобы они ничего не сказали обо мне обрекающей мир, и меня бы вышвырнули из ритуала. А я должна быть там. Я не собираюсь быть исключенной из большого расклада. У меня есть часть в игре. Хорошая полезная часть. Все что я должна делать, это летать на Охотнике и обнаружить Книгу зла.

— Да, — сказал Джек, глядя на меня, — мы говорили. Всегда думаешь о вещах, которые хотел бы сказать, но боишься, а потом может и не представится другого шанса высказать их. Мы не были уверены, что когда-нибудь увидим тебя снова.

— Ну вот, я здесь, — сказала я радостно.

— И мы так скучали по тебе, детка, — сказал Джек.

Я знала, он получил послание.

Мы все немного прослезились, пообнимались еще и немного поговорили. Они рассказали мне об Эшфорде, кто выжил и кто умер. Они рассказали мне кого Тени высосали (их узнали только по шелухе), потом пришли Носороги, но «этот привлекательный Фейри Принц который абсолютно влюблен в тебя, и ты конечно могла подцепить Принца, дорогая, и ты знаешь это, он мог защитить и держать тебя в безопасности» по словам моей мамы он пришел и спас мой город в одиночку.

Я позволила ей разливаться беззастенчиво о В’Лейне, надеясь что это напряжет Бэрронса и Риодана. Или по крайней мере досадит.

Время пролетело быстро. Я с удивлением узнала, что почти полчаса прошло, и кто-то забарабанил по стеклу пролаяв, что уже без четверти двенадцать и мое время вышло.

Я обняла их напоследок и снова прослезилась.

— Я вернусь, чтобы увидеть вас снова так скоро как смогу. Я люблю тебя, мама.

— Тоже люблю тебя, дорогая. Возвращайся. — Я прижалась к ней на минуту, потом повернулась к папе, который сжал меня в медвежьих объятиях.

— Люблю тебя тоже, Мак, — он прошептал прямо в ухо: — Сумасшедшую женщину звали Августа О’Клер из Девоншира. У нее была внучка по имени Тэлли, она сказала, что помогала твоей матери вывезти вас обеих из страны. Ты солнце и свет, детка. С тобой ни черта плохого нет, и никогда не забывай об этом, — Он отодвинулся и улыбнулся мне. Любовь и гордость вспыхнула в его глазах.

Тэлли. Это имя Бэрронс упомянул в телефонном разговоре с Риоданом, на утро после того, как я обнаружила, что он был жив. Он хотел знать, определил ли Риодан ее местонахождение и проинструктировал его, привлечь больше людей в ее поиск.

— Стань спасителем мира, детка.

Я кивнула, мои губы дрожали. Я могла охотиться на монстров. Заниматься сексом с мужчиной, который превращается в Зверя. Я могла хладнокровно убить.

И папа все еще может заставить меня плакать, просто веря в меня.

— Я не желаю видеть её на нашей земле, — говорила Ровена пятнадцать минут спустя.

— Нет никакой причины для этого. У нас есть своя радиосвязь. Она должна только полететь и найти Книгу, указать, как расположить камни и затем улететь на своём коне-демоне, — она бросила на меня взгляд полный злобы, который говорил, что ни одна живая ши-видящая не садилась на Охотника и это доказательство моей измены. — Келтары будут петь, и нести Книгу в аббатство, где научат моих девочек, как захоронить Книгу заново. Не вижу смысла в её присутствии.

Я фыркнула. В воздухе чувствовалась такая напряженность, что моя голова кружилась от недостатка кислорода. Я никогда не находилась в помещении, где так много недоверия и агрессии, как было сегодня тут. Этот Риодан заставил раздеться каждого и обыскал их одежду перед тем, как пропустить их вверх по лестнице, это только добавило раздражительности. Я знала, зачем он это сделал. И это не были новые правила. Это было сделано специально, чтобы вывести их из равновесия, с самого начала создавая ситуацию, где они не могли контролировать ничего даже свои лица. Быть голым перед одетыми охранниками, кого угодно заставит чувствовать себя сильно уязвимым.

Я осмотрелась. У восточной стены стеклянной комнаты, пятеро сильно разукрашенных татуировками, Келтаров неуклюже ходили в узких брюках и рубашках.

У южной стены, Ровена, Кэт, Джо и еще три ши-видящих — все одетые в уютные серые брючные костюмы — стояли по стойке смирно, минус Дэни. Я удивилась, что Ровена не привела ее, но догадалась, что ее недостатки перевешивают ее достоинства — и самый рискованный ее недостаток в том, что она любит меня.

У северной стены В’Лейн, Велвет, Дри’лия — у которой снова был рот, но она мудро держала его закрытым — и трое Других Светлых той же касты, принявшие высокомерную позу, завернутые в прозрачные короткие сорочки, их безупречные лица сопровождались безупречными гениталиями.

Бэрронс, Лор, Риодан и я, заняли место у западной стены, поближе к двери.

Ровена посмотрела на пятерых шотландцев выстроившихся плечом к плечу как соколы защиты.

— Вы знаете, как запечатать ее снова, не так ли? — спросила она.

Источая различные степени враждебности, они пристально смотрели на нее.

Келтары были не из тех мужчин, которыми могла командовать женщина, особенно такая старуха как Ровена, которая даже не потрудилась проявить частичку тактичности или очарования, после того, как ее провели с завязанными глазами в одну из стеклянных комнат на верхнем этаже Честера.

«Извращение и упадок», — она огрызалась с тех пор, как они сняли с нее повязку, «Вы миритесь с этим… этим… развратом? Плоть человеческая и Фейри смешиваются в этом месте. Ох, и вы будете проклятьем человеческой расы!» — Шипела она на Риодана.

«К черту человеческую расу. Вы не моя проблема».

Я почти смеялась над выражением ее лица, но сейчас мне было не до смеха. Она пыталась выставить меня из ритуала. Действуя, как будто я была отверженной, которую нельзя было даже пускать в эту комнату, где состоялась встреча.

— Ох, ну конечно же, мы знаем, — сказал Драстен, Келтар, который должен будет поднять Синсар Дабх и отнести ее в аббатство.

По словам его брата, он был сожжен на костре рода, и у него было нетленное сердце. Я не верила этому ни минуты. Ни у кого не было нетленного сердца. У нас у всех есть свои слабости. Но я должна признать, что человек, который смотрел такими серебристыми глазами, источал какое-то… спокойствие, полностью противоречащее его внешности. Он выглядел, как человек, которому было бы комфортно в прошлые века, топая по нагорью с дубиной в одной руке и мечом в другой. Все они, исключая Кристофера, который сильно напоминал Драстена, были без следов повторения ген. Но Драстен был в настоящем. У него была собственная манера речи и голос, который был глубоким и очень властным, но нежным. Он говорил более мягко, чем другие Келтары, но он был единственным кого, как я выяснила для себя, к которому я пыталась сильнее прислушиваться, когда они все говорили одновременно, что случалось почти все время.

Я посмотрела на Кристиана и слегка улыбнулась ему, но выражение его лица оставалось ледяным.

Только вчера вечером В’Лейн и Келтары успешно снова подсоединили дольмен на ЛаРу 1247 к тюрьме Невидимых, и штурмовали крепость Короля, чтобы вернуть его оттуда. Прошло всего шестнадцать часов с момента как его вытащили, но он выглядел ненамного лучше, чем когда был в Зазеркалье.

Он больше не привлекал внимание мрамором кобальтом и черным янтарем, но на нем… это не имело никакого смысла, остался отпечаток этих цветов. И если смотреть прямо на его волосы, я могла бы выделить нити меди и даже намек или два на солнечно-сверкающее золото в темном хвосте, но если я смотрела краем глаза, волосы выглядели черными и длиннее, чем были. Его губы были розовые и крайне привлекательные, пока я не повернусь. Тогда на момент, я клянусь, они казались синими, холодными и слегка замороженными. Его кожа золотая, гладкая и осязаемая, но если я посмотрю внимательно, она светится, будто подсвечена льдом.

Его глаза тоже изменились. Экстраординарный детектор лжи, сейчас казалось, смотрел прямо сквозь всех вокруг себя. Как будто он видел мир совсем другим, а не таким как видели его остальные из нас.

Его отец Кристофер изучал его, когда думал что Кристиан не обращает внимания. Кто-то должен сказать ему, что нет такого времени, когда его сын не обращает внимание. Кристиан казалось, отвлекался в какие-то моменты, но если посмотреть прямо ему в глаза, то можно увидеть что он был даже более чем сосредоточен на своем окружении — так сосредоточен, что он замирал и отсутствовал, как будто что-то слышал изнутри, и это требовало абсолютной концентрации.

— Лжешь, — сказал он теперь.

Драстен нахмурился на Кристиана: — Я тебе говорил, чтобы ты сначала думал, прежде чем открывать свой поганый рот.

— Он больше не будет не для кого держать свой рот закрытым, — отрезал Кристиан.

— Что значит — ложь? — потребовала Ровена.

— Они не знают наверняка, что их песнопение сработает. Старые тексты в башне Сильвана испортились, и не осталось иного выбора, как импровизировать.

— И мы чертовски хороши для этого. Мы вытащили тебя, не так ли? — зарычал Кейон.

— Это его гребаная ошибка, из-за которой я очутился там, — Кристиан повернул голову к Бэрронсу.

— Я даже не знаю, почему он здесь.

— Он здесь, — прохладно сказал Бэрронс, — Потому что у него есть три камня, необходимые для того, что бы загнать Книгу в угол.

— Отдай их и вали на хрен.

— Это не моя вина, что ты превращаешься в Фейри.

В’лейн натянуто поправил: — Эльфа. Не Фейри.

— Ты знал, что мои татуировки были недостаточной защитой…

— Я не твоя нянька…

Кристофер зашипел: — Ты должен был его проверить…

— Ради пресвятой Марии, — рявкнула Ровена, — Мне надоели варвары и дураки!

— … и это не моя работа делать тебе татуировки. Упаковывай свой собственный гребаный парашют сам. И в мою работу даже не входило пытаться удерживать…

Драстен мягко сказал: — Мы должны были проверить его…

Дэйгис прорычал: — Нет, от твоих действий никакой чертовой пользы, из того, что ты сделал…

— Ты не попытался вытащить меня из Зазеркалья. Ты вообще рассказал кому-нибудь, что я там?

— … все равно уже слишком поздно, — сказал Драстен, — и произошедшее нельзя отменить…

— … для человеческой расы, несмотря на то, что ты ее часть, — закончил Дэйгис.

— … стены. И от моих действий была эта чертова польза, ты не знаешь, как выразить мне эту чертову благодарность и во мне нет и кусочка из того генофонда от которого произошел ты Горец.

— Ох, заткнитесь все, — раздраженно сказала я. — Вы можете разобраться позже. Прямо сейчас у нас есть работа, — я обратилась к Келтарам: — Вы уверены в тех частях, где сымпровизировали?

Мгновение никто ничего не говорил, когда они закончили сражение в тишине взглядами и бессловесными угрозами.

— Так уверены как могли бы быть, — сказал наконец Дэйгис, — Мы не новички в этом. Мы были друидами королевы еще до того, как обсуждался договор. Мы сидели с ними в те Старые Дни, когда большой холм Тары еще и не построили, и изучали их пути. Плюс в нашем распоряжении есть несколько других… тайных знаний.

— И все мы знаем, как хорошо это обернулось для вас в прошлый раз, — мягко сказал Бэрронс.

— Может ты и не помогал, а препятствовал, Старейший, — зарычал Дэйгис, — Это могло быть в твоей повестке дня, не так ли?

— Прекратите вы все! — сорвалась Ровена.

Напряженность нарастала.

— Бэрронс и его люди разместят три камня, — я пыталась направить разговор в нужное русло.

— Он отдаст их моим ши-видящим, — строго сказала Ровена. — Мы сами разместим камни.

Бэрронс одарил ее недоверчивым взглядом из-под тонкой арки бровей.

— В чьей чертовой реальности, вы думаете, это будет происходить?

— А тебя это вообще не касается.

— Старая женщина, вы не нравитесь мне, — холодно сказал Бэрронс. — Будьте внимательны со мной. Будьте очень, очень осторожны.

Ровена закрыла рот, взгромоздила на нос свои очки и поджала губы.

Я посмотрела на В’Лейна.

— Ты принес четвертый камень?

Он посмотрел на Бэрронса: — А он принес свои три?

Бэрронс оскалился на В’Лейна.

В’Лейн зашипел.

Келтар зарычал.

И так все время.

Сорок пять минут спустя, когда все мы вышли из комнаты, две стены рухнули и треснул пол.

Но мы утвердили детали нашего плана.

Я полечу на Охотнике над городом, найду Синсар Дабх и передам по рации ее местонахождение.

Бэрронс, Лор, Риодан, и В’Лейн окружают ее с четырьмя камнями, пока Келтары произносят связывающее заклинание, чтобы запечатать ее так, чтобы можно было переместить.

Драстен забирает ее.

Бэрронс, Ровена, Драстен, В’Лейн и я хотели вместе поехать в аббатство на Хаммере Бэрронса (потому что никто не доверял В’Лейну или любому другому Эльфу просеяться туда с Книгой и ждать, пока прибудут остальные).

Ровена опустит защиту, чтобы все мы, кто был в этой комнате сегодня, смогли войти в подземный склеп, который был создан эоны лет назад, чтобы хранить Синсар Дабх.

Дэйгис закончит связывающее заклинание, которое запечатает ее страницы и — в зависимости от их знаний — повернет ключ в замке, который заставит ее замолчать в вакууме вечного сознания, теперь уже навсегда. «Адская вещь, чтобы быть уверенным», — сказал он мрачно.

И казалось, он еще что-то знал об этом.

«Нет причин, чтобы она находилась там», — Ровена продолжала протестовать, буравя меня глазами, пока они снова завязывали глаза ей и ее ши-видящим. Риодан не хотел, чтобы они видели его клуб или знали обратный путь в него.

«И у тебя нет причин быть там, старуха», — сказал Бэрронс. — «Как только ты опустишь защиту мы в тебе не нуждаемся».

«В тебе также нет необходимости».

«Ты думаешь, что только Дэйгис и Драстен должны войти с Книгой?», — Сказала я едко.

Она кипятилась весь путь.

Выйдя, я попала в облачный день и вздрогнула. Все следы весны исчезли. День был снова темными сумерками, с тяжелым дождем. Завтра вечером мы встретимся на перекрестке О’Коннел и Бикон.

И, если повезет, к рассвету следующего дня мир будет более безопасным местом.

В то же время я была в отчаянии от некоторого бездействия всех мужчин в моей жизни. Мне нужен был девичник и удобства нормальной жизни.

Я обратилась к В’Лейну коснувшись его руки.

— Ты можешь для меня найти Дэни и попросить ее приехать в книжный магазин сегодня в восемь?

— Твое желание для меня закон, МакКайла, — он улыбнулся, — Мы проведем завтрашний день вдвоем на пляже?

Бэрронс зашевелился рядом со мной.

— Завтра она занята.

— Ты завтра занята, МакКайла?

— Она работает со мной над старыми текстами.

В’Лейн одарил меня жалостным взглядом.

— Ах. Старые тексты. Образцовый день в книжном магазине.

— Мы переводим Кама Сутру, — сказал Бэрронс, — с наглядными пособиями.

Я чуть не задохнулась.

— Ты никогда не бываешь в магазине днем.

— Почему это? — В’Лейн был сама наивность.

— Я буду рядом завтра, — сказал Бэрронс.

— Весь день? — спросила я.

— Весь день.

— Она будет голой на пляже вместе со мной.

— Она никогда не была с тобой голой в постели. Когда она кончает, то рычит.

— Я знаю, что она делает, когда кончает. У нее были множественные оргазмы, когда я целовал ее.

— У нее были множественные оргазмы, когда я трахал ее. Месяцами Фейри.

— Ты все еще трахаешь ее? — промурлыкал В’Лейн, — Если да, то ты не достаточно ее отметил, потому что она не пахнет тобой. Она начинает пахнуть, как я. Как Эльф.

— Невероятно, — я слышала, как позади меня бормотал Кристиан.

— Она нагибает их обоих? — я слышала, как спросил Драстен.

— И они позволяют это? — в голосе Дэйгиса звучало недоумение.

Я посмотрела между В’Лейном и Бэрронсом.

— Это не обо мне.

— Вы заблуждаетесь. — Бэрронс сунул руку в карман и вытащил мобильный телефон. — Вы знаете, как меня найти, если захотите. — Он шел прочь.

— Больше никаких забавных сокращений, да?

Он исчез.

— И также ты знаешь, как меня найти, Принцесса. — В’Лейн повернул меня к себе и своим ртом накрыл мой.

— Мак, что это ты, черт подери, делаешь? — запротестовал Кристиан.

Я споткнулась, когда В’Лейн отпустил меня. Его спиральное имя вновь было на моем языке.

— Знаете что? — сказала я раздраженно, — Вы все, не лезьте в мои дела. Я не обязана отвечать ни одному из вас.

Определенно, в моей жизни было слишком много тестостерона.

Мне необходим девичник.

Я НЕ ЗЛО.

Тогда почему ты все разрушаешь?

ОЧИЩАЮ.

Ты делаешь ужасные вещи.

РАЗЪЯСНИ.

Ты убиваешь.

ТЕ УБИТЫЕ, СТАНОВЯТСЯ ЧЕМ-ТО ЕЩЕ.

Да — мертвыми! Уничтоженными.

ЗНАЧЕНИЕ РАЗРУШЕНИЯ.

В уничтожении, вреде, разорении, убийствах.

ЗНАЧЕНИЕ СОЗИДАНИЯ.

Чтобы дать начало, сформировать что-то из ничего, берут исходный материал и изобретают из него что-то новое.

НЕТ ТАКОЙ ВЕЩИ КАК — «НИЧЕГО». ВСЕ ЧЕМ-ТО ЯВЛЯЕТСЯ.

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ ВАШ «ИСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ»? НЕ БЫЛ ЛИ ОН ЧЕМ-ТО ДО ТОГО, КАК ВЫ ЗАСТАВИЛИ ЕГО СТАТЬ ЧЕМ-ТО ЕЩЕ?

Глина — это просто комок грязи, прежде чем художник сформирует ее в красивую вазу.

КОМОК.

КРАСИВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ.

СУБЪЕКТИВНОЕ.

ГЛИНА ТОЖЕ ЧЕМ-ТО ЯВЛЯЕТСЯ.

ВОЗМОЖНО, ТЫ БЫЛА ОЧАРОВАНА ЭТИМ, ТАК ЖЕ КАК Я ЛЮДЬМИ, НО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОТРИЦАТЬ ТОГО, ЧТО ЭТО БЫЛА НЕОБХОДИМАЯ САМООБОРОНА.

ВЫ РАЗБИВАЕТЕ ЕЕ, РАСТЯГИВАЕТЕ, ФОРМИРУЕТЕ, ОБЖИГАЕТЕ, КРАСИТЕ, И ЗАСТАВЛЯЕТЕ ЕЕ СТАТЬ ЧЕМ-ТО ЕЩЕ.

ВЫ НАВЯЗЫВАЕТЕ ЕЙ СВОЮ ВОЛЮ.

И ТЫ НАЗЫВАЕШЬ ЭТО СОЗИДАНИЕ?

Я БЕРУ БЫТИЕ И СОЗДАЮ, ОПИРАЯСЬ НА МОЛЕКУЛЫ.

РАЗВЕ ЭТО НЕ СОЗИДАНИЕ? БЫЛО ОДНО — А СТАЛО СОВСЕМ ДРУГОЕ.

КОГДА-ТО ЕЛ ОН — СЕЙЧАС ЕДЯТ ЕГО.

РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ АКТ СОЗИДАНИЯ, КОТОРЫЙ СНАЧАЛА НЕ БЫЛ РАЗРУШЕНИЕМ? ПОСЕЛЕНИЯ ПАЛИ.

ГОРОДА РАСТУТ.

ЛЮДИ УМИРАЮТ.

ЖИЗНЬ ВЫТЕКАЕТ ИЗ ПОЧВЫ, В КОТОРОЙ ОНИ ЛЕЖАТ.

РАЗВЕ ПОСЛЕ АКТА РАЗРУШЕНИЯ НЕ ДОЛЖНО ПРОЙТИ ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ ДЛЯ АКТА СОЗИДАНИЯ?

— РАЗГОВОР С СИНСАР ДАБХ