Лорд-мошенник

Глава 32

Трэвис стоял в прохладном темном помещении церкви в окружении вооруженных людей, которые сопровождали его от самой деревни. Это были мужчины, с которыми он шутил и смеялся при встречах на разных общественных мероприятиях, но сейчас их глаза смотрели настороженно и злобно. Он не был одним из них и никогда не будет. Доказательством этому послужило то, как он обошелся с дочерью белого человека. Они, не задумываясь, повесят его, если Алисия не появится.

У Трэвиса было достаточно времени, чтобы проанализировать свои поступки в последние несколько дней, и он пришел к выводу, что ему угрожает вполне реальная опасность. Впрочем, он знал, что все равно не смог поступить по-другому. Он не мог позволить Алисии уйти из его жизни, но теперь он начал понимать, почему она боялась его. Он вел себя как человек, слишком долго находившийся в жестоких условиях выживания на реке. Родившаяся в этих краях женщина могла бы понять его, но только не Алисия. Слишком долго времени провел он вдали от цивилизации. Так что ее страхи не были напрасными. Трэвис размышлял о той злости, какую она должна была испытывать, и его надежды таяли как воск.

Он будет болтаться на веревке еще до захода солнца, если Алисия захочет этого. Трэвис посмотрел в окно, пытаясь определить время по расположению солнца. Похоже, приближается полдень. Немногие приглашенные на церемонию начали беспокойно ерзать на скамьях.

У входа в церковь неожиданно возникла суета, и Трэвису стало не по себе. Надежда на то, что Алисия предоставит ему последний шанс, была весьма призрачна. Наверное, это приехал Честер Стэнфорд, чтобы отдать его властям. Стоявшие возле него люди подумали о том же. Они напряглись в ожидании, нервно сжимая в руках оружие. Будет нелегко сбежать при таком количестве охраны, но Трэвис уже решил, что сделает все от него зависящее. Он не даст Алисии так просто уйти от него. Трэвис напружинился, готовый в любой момент нырнуть в толпу, куда охрана побоится стрелять.

К огромному его облегчению, в дверях появилась Летиция в ярко-синем платье и с жемчужным ожерельем на шее. Своим присутствием она придала должную респектабельность предстоящей церемонии. Она грациозно шла по проходу под руку с Честером, улыбаясь так, будто это был самый счастливый день в ее жизни. Иногда она останавливалась и шептала что-то кому-нибудь из гостей или весело приветствовала подруг, сидевших в дальнем ряду. Трэвис мысленно аплодировал ее игре, но в то же время обеспокоенно смотрел на будущего тестя. Стэнфорд ни разу не взглянул в его сторону.

Двери церкви были распахнуты настежь и пропускали внутрь потоки золотистого солнечного света и щебетание птиц. И вдруг все половы повернулись, и по рядам прокатился восхищенный шепот. Трэвис всмотрелся в дверной проем и возблагодарил Господа.

В атласном платье с длинным отливающим серебром голубым шлейфом появилась Алисия. Ее искусная прическа была покрыта спускающейся на плечи фатой из тончайших замысловатых кружев. В причудливом свете ярко вспыхнули сапфировые глаза, когда Алисия посмотрела на Трэвиса, но она тут же перевела взгляд на длинный проход, по которому ей предстояло пройти. Алисия больше не взглянула на него, и когда заиграла скрипка, она медленно двинулась к алтарю.

Алисия нервно вздрогнула, когда Трэвис выступил из тени, чтобы присоединиться к ней. Она знала, что сегодня он одет как джентльмен по случаю торжественной церемонии. Ее искоса брошенный взгляд выхватил сюртук и галстук, а больше ей ничего не хотелось видеть. Проще было сделать вид, что рядом с ней стоит безликий и безымянный человек, чем признать, что она связывает свою жизнь с лодочником с замашками дикаря. Она была безумной, и весь прошедший год был не чем иным, как приснившимся ей кошмаром, от которого она надеялась вскоре пробудиться.

Алисия равнодушно и молча слушала нудное бормотание священника, будто это был текст приговора. Когда настало время повторить клятву, ее голос даже ей самой показался чужим. Священник обращался к Трэвису по имени — Максимилиан, что еще сильнее подчеркивало нереальность происходящего. Ощущение реальности вернулось к Алисии лишь тогда, когда Трэвис взял ее руку, чтобы надеть на палец сапфировое кольцо. Так же, как эту руку сейчас, возьмет он и все то, чем она владела, включая ее саму.

Рука ее дрожала, и Трэвису нелегко было надеть ей кольцо. Как только он сделал это, она отдернула руку. Ее взгляд оставался устремленным куда-то поверх плеча священника, торжественно произносившего заключительные слова напутствия. По закону у нее не осталось никаких прав, но он ошибается, если думает, что теперь все станет проще. Все еще только начинается.

По окончании церемонии Трэвис повернулся поцеловать невесту, но, столкнувшись с ее разъяренным взглядом, крепко сжал ее руку и ограничился невинным поцелуем в щеку. Не время сейчас устраивать сцены. Призрак петли все еще висел перед ним, и шее было тесно в застегнутом воротнике.

Они уже собирались идти назад по проходу, когда священник пробурчал что-то о брачных документах, которые все еще не были подписаны. Он быстро отвел их в сторону, где кто-то подал перо, письменную доску и рукописный документ.

Трэвис нетерпеливо взял перо и написал свое имя в указанной строке. Он передал перо Алисии, которая настороженно смотрела на юридический документ. Казалось, отказываться теперь уже не имело смысла, но она внимательно вчитывалась в содержание, только чтобы позлить нетерпеливых мужчин.

Когда Алисия дошла до каракулей Трэвиса, она округлила глаза, яростно воззрилась на него и язвительно спросила:

— Ты так шутишь? Или этой фальсификацией хочешь свести на нет всю эту дурацкую церемонию?

Трэвис изумленно посмотрел на нее, затем взглянул, на что она показывала, и пожал плечами:

— Это мое имя. Не веришь мне, так спроси своего отца. — Он следил за ее реакцией, гадая, смирит ли ее гнев титул, входящий в его полное имя. Он и не подозревал, что Честер Стэнфорд не расскажет своей дочери, что благодаря замужеству она породнится с семьей британского пэра.

Алисия недоверчиво смотрела на указанный Трэвисом после всех его имен титул — виконт Делейни. Да, она абсолютно ничего не знает об этом человеке. Она, должно быть, безумна в буквальном смысле этого слова. Будет справедливо, если остаток жизни она проведет взаперти. И тут у нее возникла прекрасная и вполне осуществимая идея, как ей сравнять счет. Аккуратно поставив свою подпись на документе, Алисия мило улыбнулась священнику и послушно взяла под руку Трэвиса, который повел ее по проходу к выходу. Жених не будет выглядеть таким самоуверенным, когда она выполнит задуманное.

Трэвиса не ввела в заблуждение вежливая улыбка на прекрасных устах Алисии. Как истинная леди, на публике она будет играть роль покорной и добропорядочной жены.

Можно только гадать, что ждет его, когда он приведет ее домой. Он уже успел убедиться в том, что эта леди действует быстро и непредсказуемо и обладает достаточно неуравновешенным характером. Это то же самое, что приставленный к спине нож — вроде и незаметно, но болезненно.

К удивлению Трэвиса, Алисия отказалась от предложения отца провести брачную ночь в его доме. Честера поразил ее отказ, но Летиция понимающе улыбнулась и пожелала им всего хорошего.

Принятого в таких случаях веселья не было, как объясняли гостям, из уважения к трауру Алисии по матери, поэтому сразу после церемонии новобрачные в сопровождении эскорта из верховых, фургонов и экипажей отправились к реке, где их поджидала лодка Трэвиса. Честер все еще был потрясен столь неожиданным отъездом, тем не менее он обнял дочь и энергично пожал руку зятю:

— Трэвис, черт тебя возьми, я передаю тебе самое ценное, что у меня есть. Если ты обидишь ее, я сдеру с тебя шкуру.

До этого Трэвису хотелось отвести Честера в сторону и спросить, почему он ничего не сказал Алисии о его происхождении, но сейчас это уже не казалось столь важным для него. Алисия отнеслась к его титулу так же безразлично, как и его индейская семья. Она ненавидела его — и Трэвис это знал. Но так или иначе, она принадлежит ему и теперь у него будет достаточно времени, чтобы исправить положение.

Когда лодка отошла от причала, Алисия с улыбкой помахала собравшимся на берегу друзьям и родственникам, но, как только они скрылись из виду, молча прошла в каюту и закрыла за собой дверь. Если Трэвис посмеет последовать за ней, она ударит его по голове этой бутылкой вина, которая лежит на кровати. Наверное, это подарок от членов его команды.

Все произошло слишком быстро. У нее еще не было времени осмыслить случившееся. Она потеряла работу. Отец продал ее молодому британскому лорду. Она даже не знала, перевезут ли ее одежду в фермерский дом. У нее ничего не осталось, кроме осколков гордости. И все из-за Трэвиса. Или лорда Делейни, или как там еще его зовут! Теперь она даже не была уверена в собственном имени. Леди Делейни? Миссис Делейни? Миссис Трэвис? Как ей вообще теперь жить дальше?

Члены экипажа рано начали веселиться. От них не требовалось больших усилий для управления лодкой, и они пустили бутылку по кругу, оглашая реку разудалыми песнями. Когда лодка подошла к сооруженному Трэвисом причалу, тени стали заметно длиннее. Алисия пришла в смятение, почувствовав, как лодка ударилась о берег. Она не собиралась отказываться от борьбы, но не возлагала особых надежд на результат.

На этот раз Трэвис не понес ее на берег, он просто вежливо подал ей руку. Даже это прикосновение показалось Алисии отвратительным, и она отмахнулась от него. Она приподняла свои юбки и самостоятельно поднялась по извилистой тропке. Трэвис пожал плечами и последовал за ней. В этих сумерках, при его-то везении, она споткнется о какой-нибудь корень и сломает ногу. И никто не поверит, что в этом нет его вины.

Когда они подошли к дому, он выглядел темным и пустым. На подготовку к их приезду не было времени, не было возможности заранее прислать кого-нибудь, чтобы приготовить постели и еду и развести огонь. У Трэвиса не было слуг, и он пожалел об этом, когда увидел разочарование на лице Алисии, вызванное нежилым видом их дома.

— Бекки и Огаст подъедут завтра, — смущенно произнес он, открывая дверь.

Царивший в пустом доме холод пробрал Алисию до костей, на глаза навернулись непрошеные слезы. В прошлый раз, когда они были здесь, когда, вероятно, был зачат их ребенок, дом вселял в нее радужные надежды. Теперь же перед ней маячила та же мрачная пустота, какую ощущала в браке ее мать, и она избегала смотреть на Трэвиса.

— В этом я не могу готовить обед. — Алисия указала на длинный шлейф подвенечного платья. — У тебя есть какая-нибудь одежда для меня? Старая рубашка, брюки, например? — Она двинулась в сумрак зала, подальше от нервировавшего ее человека.

— Наверху в гардеробной найдутся подходящие вещи. — Трэвис похвалил себя за предусмотрительность, проявленную им при приобретении тех подарков, которые он хотел преподнести ей в качестве сюрприза. Возможно, они не очень подходят для приготовления пищи на огне, но это все же лучше, чем свадебный наряд. — Я разожгу огонь и схожу посмотрю, что приготовили ребята в своем доме. Тебе не следует готовить свой свадебный обед.

— Это не имеет значения, я вполне могу позаботиться о себе. — Алисия гордо вскинула голову и заторопилась вверх по широкой лестнице, радуясь уже тому, что тень скрывала ее лицо. Горячие слезы струились по ее щекам.

В гардеробной она обнаружила одежду из тканей, которые в разное время привлекали ее особое внимание в магазине. Ясно, что здесь не обошлось без длинного языка Бекки. Даже в сумеречном свете было видно, как они красивы. Трэвис предпочитал видеть ее одетой в яркие цвета, а не в те мрачные, которые она постоянно носила после смерти матери. Из вредности она выбрала самое темное платье цвета индиго с таким глубоким декольте, какого она никогда не носила. Она подозревала, что и другие платья мало отличаются от этого. Трэвис хотел одеть ее в соответствии со своим вкусом, однако уже завтра он будет жестоко разочарован. Бекки обязательно привезет ей платья из ее собственного гардероба.

Мягкая ткань облегала тело как вторая кожа. Но открытый лиф? Алисия с сомнением смотрела на него. Хотя в любом случае ей не придется долго носить эти наряды. Скоро эти платья на нее не налезут.

Если раньше Алисия думала об этом с радостью, то сейчас эта мысль вызывала у нее лишь сожаление. Как только Трэвис узнает о ее беременности, он будет ходить с напыщенным, как петух, видом, гордый от сознания, что добился своей цели. Она принадлежит ему, пока смерть не разлучит их. Постепенно она утратит и последние остатки гордости.

Нет, она постарается сохранить их как можно дольше. Она знала, как должна вести себя хорошая жена, умела управлять домашним хозяйством и готовить. Как всякая леди, она была обучена всем этим премудростям с детства. Даже если ей это не по душе, она превратит это место в настоящий дом, потому что здесь будет расти ее ребенок. Большего от нее нельзя требовать. Она уже доверилась однажды и была унижена. С нее хватит.

Позволив Трэвису возобладать над собой физически, Алисия заплатила за это чувством собственного достоинства. Теперь ему оставалось только опускать ее все ниже и ниже, пока она не превратится в пыль у его ног. Ее мать была права, когда порицала мужчин. Им нельзя доверять. Трэвис унизил ее один раз и унизит снова. Она унизила себя тем, что сошлась с ним. Будет нелегко, но, чего бы это ни стоило, нельзя допустить, чтобы это повторилось. Она будет неприступной, и ни один мужчина не сможет ее погубить.

Трэвис оторвал взгляд от огня, когда в кухню вошла Алисия. У него перехватило дыхание от красоты ее молочно-белых плеч, оттененных сверканием синего атласа. Ее шею украшал лишь выпавший из-под заколки локон, но и этого было достаточно. Трэвису хотелось вытащить все заколки и запустить пальцы в копну темно-каштановых волос, но, судя по ее ледяному взгляду, время для этого еще не настало. А может, и вовсе не настанет.

Трэвис указал рукой на грубо сколоченный стол, где были расставлены жестяные тарелки.

— У меня не было времени сделать этот дом жилым, но надеюсь, у тебя это непременно получится.

Алисии было все равно, будет ли обед сервирован на жести или на серебре и золоте. Важна только компания, а в его обществе у нее внутри образовывался кусок льда. Она не могла бы есть, какое бы аппетитное варево он ей ни предложил.

— Мои вещи из Филадельфии могут прибыть в любое время, а пока можно обойтись и так.

То, что она по крайней мере заговорила, уже было хорошо. Он достал бутылку и налил вино в две чашки. Алисия наполнила тарелки густым бульоном с кусками мяса и бобами.

Они ели молча: Алисия — очень мало, а Трэвис — с аппетитом долго голодавшего человека. Он не мог найти слов, чтобы извиниться за свое поведение, да и не видел особой нужды в этом. Он сделал то, что должен был сделать. Он сожалел о том, что огорчил ее, но в этом легче будет признаться после занятий любовью, когда их отношения не будут такими натянутыми. В предвкушении брачной ночи у него наконец-то повысилось настроение.

Пока они утоляли голод, на огне подогревалась вода, чтобы Алисия могла вымыть посуду, а Трэвис таскал наверх ведра с водой, наполняя кадку и кувшины для мытья.

Когда-нибудь он построит купальню и приучит Алисию получать удовольствие от мытья в ней. В эту же ночь, предвосхищая ее желание, он приготовит ей горячую ванну.

Трэвис решил великодушно предоставить Алисии время для того, чтобы она могла без стеснения помыться и немного расслабиться.

— Я пойду посмотрю на наших лошадей и отдам распоряжения моим людям на утро. Не беспокойся об огне. Я погашу его, когда вернусь.

Алисия кивнула в ответ и вытерла руки полотенцем. Она не покидала кухню, пока не убедилась, что Трэвис ушел. Тогда она быстро направилась наверх, в спасительную спальню.

За решеткой в камине плясали языки огня, от горячей воды в бадье шел пар. Поперек кровати на покрывале лежала ночная рубашка из тонкого газа. Как она догадалась, это был еще один подарок от супруга. Как обычно, он тщательно подготовил все необходимое для обольщения. Но на этот раз у него ничего не получится.

Алисия решительно заперла дверь на засов.

Трэвис вернулся через полчаса с надеждой, что вино и горячая вода сделали свое дело и Алисия смягчилась. Как бы там ни было, они теперь женаты. Им нужно только свыкнуться с этим. Тем более что в постели они никогда не чувствовали себя чужими.

Убеждая себя в этом, Трэвис с растущим нетерпением поднимался по лестнице, ведущей в спальню. Он представлял себе жену, уже одетую в ночную рубашку: мягкие складки ткани на высокой пышной груди, на тонкой талии и изящных бедрах, на длинных ногах, от которых он сходит с ума, когда они охватывают его бедра. Впереди целая ночь, чтобы заниматься с ней любовью, чтобы доказать ей, как глупо отказываться от того, что доставляет им удовольствие, и чтобы, если даст Господь, подарить ей ребенка, которого она так хочет. Это должно получиться, он сделает все, чтобы это получилось.

Когда Трэвис наткнулся на запертую дверь, он еще не знал, какое будущее ему уготовано. Он легонько постучал и позвал жену, надеясь, что Алисия, каким бы мечтам ни предавалась в ванне, услышит его голос. Не получив ответа, он постучал громче, потом, встревожившись, заколотил в дверь.

— Алисия, ты спишь? Отопри дверь, пожалуйста.

Трэвис услышал шорох в комнате и вздохнул с облегчением. Выбивавшаяся из-под двери полоска света погасла, и он услышал, как скрипнула под тяжестью Алисии кровать. Он продолжал тупо смотреть на запертую дверь, хотя было ясно, что Алисия не собиралась его впускать.

Однажды она уже закрывала перед ним дверь. Ему и в голову не приходило, что она вновь сделает это. Трэвис, не веря своим глазам, смотрел на прочную дубовую дверь, которую он предусмотрительно снабдил крепким засовом, чтобы их никто не беспокоил. Чтобы разрубить этот засов топором, понадобится целая ночь. Но он не станет опускаться до этого.

Проклиная все на свете, Трэвис отправился в кухню, к остывшему очагу. Надежда на бурную брачную ночь закончилась крахом.