Лорд-пират

Глава 1

Лондон, январь 1818 года

В свои двадцать три года мисс Сара Уиллис успела пережить великое множество неловких моментов и неприятных ситуаций. В семь лет мать застала ее на месте преступления в кухне Блэкмор-Холла: маленькая разбойница воровала печенье. Вскоре после этого она умудрилась упасть в фонтан, причем во время праздничных торжеств: мама выходила замуж за будущего отчима, графа Блэкмора. Нельзя не вспомнить и прошлогодний знаменательный бал. В тот вечер Сара случайно представила герцогиню Меррингтон любовнице герцога.

Однако ничто не шло в сравнение с событиями, происходившими в тот самый момент, когда мисс Уиллис вместе с другими активными участницами Дамского комитета покидала тюрьму Ньюгейт. На нее в буквальном смысле этого слова набросился сводный брат. Джордан Уиллис – молодой граф Блэкмор, виконт Торнуорт и барон Эшли – вовсе не относился к числу тех джентльменов, которые способны скрывать собственное неодобрение, даже несмотря на то, что в ущерб собственному благу это научились делать многие члены парламента. А потому, совершенно не задумываясь о приличиях, он потащил сестру к украшенному фамильным гербом экипажу.

Под смешки и откровенное хихиканье дам Джордан распахнул дверцу и сердито обернулся:

– Садись, Сара. Немедленно.

– Право, Джордан, не стоит так драматично...

– Немедленно!

Не зная, куда деваться от стыда, мисс Уиллис, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, поднялась на подножку щегольской кареты. Брат вскочил следом, резко захлопнул дверь и с такой силой плюхнулся на сиденье, что жалобно заскрипели рессоры.

Сестра откинулась на атласные подушки и с возмущением взглянула на тирана. Открыла было рот, собираясь отчитать его, однако, увидев угрожающе насупленные брови, предпочла его закрыть. Она уже успела привыкнуть к необузданному нраву Джордана, однако не желала повиноваться ему. В этом отношении значительная часть лондонского бомонда поддерживала ее: все знакомые знали, как страшен в гневе молодой лорд.

– Скажи, Сара, – неожиданно заговорил он, – как, по-твоему, я выгляжу?

Смиренно сложив руки на коленях, мисс Уиллис окинула брата внимательным взглядом. Галстук сбился набок, каштановые волосы растрепаны, сюртук и брюки измяты.

– Если честно, то довольно неряшливо. Во-первых, тебе необходимо побриться, во-вторых, твоя одежда...

–А известно ли тебе, почему я так выгляжу? – перебил Джордан сестру. – Я ведь даже не успел как следует выспаться и привести себя в порядок!

– Спешил ко мне? – неуверенно спросила Сара.

– Не пытайся обратить все в шутку! – рявкнул лорд. – Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, и обмануть меня тебе не удастся. Не пытайся утаить свою последнюю безумную авантюру.

Боже милостивый! Неужели ему что-то известно?

– К-какую безумную авантюру? Дамский комитет, в который я вхожу, раздавал несчастным заключенным корзинки с едой – вот и все.

– Не лги, Сара! В Ньюгейте ты оказалась не из-за каких-то дурацких корзинок.

– А из-за чего же, по-твоему, мистер Всезнайка?

– Ты отправилась в Ньюгейт, чтобы встретиться с осужденными женщинами, которых через несколько дней погрузят на корабль и отправят в Новый Южный Уэльс. Харгрейвз мне все рассказал!

Харгрейвз, дворецкий, оказался предателем. Что же заставило его выдать любимую госпожу?

– Как только пришло письмо от Харгрейвза, я тут же бросил все дела и помчался в Лондон, чтобы образумить тебя.

– Оказывается, Харгрейвзу нельзя доверять, – едва слышно пробормотала сестра.

– И я и слуги хорошо понимаем, как опасна для тебя эта квакерша миссис Фрай с ее Дамским комитетом. Поэтому Харгрейвз, хотя и одобряет твою склонность к реформам, и написал мне. Поступи он иначе, я бы не задумываясь уволил его. А он дорожит своим местом.

Джордан был очень хорош собой. Каштановые волосы и светло-карие, орехового оттенка, глаза, такие же, как у нее. Многие не сомневались в их кровном родстве. Стремление графа опекать и защищать младшую сестру радовало и даже умиляло. Но чаще утомляло. Хорошо еще, что многочисленные обязанности в парламенте и дела поместья отнимали у него много времени и сил. Иначе сестре не удалось бы заняться решением вопросов, которые она ставила выше безопасности и даже пристойности.

Джордан продолжал бубнить:

– Видишь ли, я вовсе не против реформ. Напротив. Искренне поддерживаю все начинания и усилия почтенного Дамского комитета, проявляющего заботу о сиротах и брошенных детях, о женщинах, которым приходится торговать собой, чтобы купить ребенку кусок хлеба.

– Тех из них, кто попал в Ньюгейт даже за небольшую провинность, обрекают на тяжкий морской путь. И все из-за того, что в Австралии не хватает женщин.

– Понимаю, – сухо заметил граф. – По-твоему, ни одна из узниц не заслуживает тюремного заключения.

– Не спеши с выводами, – резко возразила Сара. Невольно вспомнилось сегодняшнее посещение тюрьмы. – Не могу не признать, что в Ньюгейте немало воровок и проституток. Но большинство из них толкнула на опасную дорогу бедность. Несчастные крадут старую одежду, чтобы обменять ее на кусок мяса. Одну из заключенных приговорили к отправке в Австралию за то, что она стащила с поля четыре кочана капусты. Да мужчину за такое преступление даже за руку бы не схватили!

– Малышка, правосудие способно ошибаться. Однако эти ошибки необходимо исправлять иным способом: ведь существуют парламент и законопроекты.

– Парламент переложил ответственность за высылку осужденных на морское ведомство. А там понятия не имеют о том, что происходит в действительности. Стоит женщинам подняться на корабль, как матросы тотчас начинают к ним приставать. Каждое такое судно тут же превращается в плавучий бордель. И так продолжается до тех пор, пока осужденные не сойдут на берег и не попадут в руки новых, еще более бесцеремонных хозяев. Не кажется ли тебе, что для женщины, которая украла молоко, чтобы накормить ребенка, подобное наказание чересчур сурово?

– Значит, плавучие бордели? И ты хочешь, чтобы я отпустил тебя на такой корабль?

– Пойми, меня никто не тронет. Матросы используют несчастных заключенных лишь потому, что те не могут за себя постоять.

– Ну разумеется, тебя никто не тронет, – с сарказмом произнес Джордан. – Ты глубоко заблуждаешься... – Сара так посмотрела на Джордана, что тот сразу умолк, но тут же продолжил: – Сара, поверь, плавучая тюрьма не место для...

– Сторонницы реформ? А по-моему, нигде так не нужны реформы, как там.

– Но почему ты считаешь, что твое присутствие на одном из этих ужасных судов способно хоть что-нибудь изменить?

От подобного невежества Сара поморщилась. К сожалению, карета далеко не самое удачное место для лекций.

– Мудрые и благородные лорды твоего любимого парламента упорно игнорируют протесты миссионеров, сопровождающих тюремные суда. Но они никак не смогут игнорировать свидетельство сестры графа Блэкмора, не смогут отмахнуться от ее честного и объективного описания ужасных условий жизни и на самом корабле, и в Австралии.

– Ты права Члены парламента не смогут тебя игнорировать – в том случае, если ты поплывешь в Новый Южный Уэльс. Но поскольку я этого не допущу...

– Ты забыл, что я уже взрослая и могу отправиться куда захочу.

– Если я тебе не помеха, почему ты решила уехать в мое отсутствие?

– Просто хотела избежать неприятного разговора с тобой. Потому что люблю тебя и не хочу с тобой ссориться.

– В таком случае почему же любовь не подскажет тебе изменить решение и остаться здесь, в Лондоне?

Сара вздохнула.

– Поверь, мой отъезд облегчит твою жизнь. Ты сможешь спокойно управлять поместьями, не волнуясь о взбалмошной сестричке.

– Разве я смогу не волноваться? – Джордан стукнул кулаком о стенку кареты. – Столько опасностей! Эпидемии, бунты...

– А еще пираты. Уж для них-то мы окажемся лакомым кусочком!

Сара спрятала улыбку. Брат склонен был все преувеличивать, делать из мухи слона.

– Напрасно эта затея тебе кажется забавной, Сара! Ты даже не представляешь себе, как рискуешь.

– Прекрасно представляю. Но, говорят, риск – благородное дело. Особенно если рискуешь ради блага людей.

Граф задумался, вздохнул и обреченно покачал головой:

– Что тут скажешь: ты истинная дочь Мод Грей.

– Да, я дочь Мод Грей, чем очень горжусь.

Мать упорно боролась за реформы, начиная с того самого дня, когда отец Сары, отставной военный, оказался в долговой тюрьме, где вскоре умер, не в силах вынести тягот и унижений. Сара считала, что именно необыкновенный альтруизм матери и покорил покойного графа Блэкмора. Мод познакомилась с графом, когда пыталась заручиться поддержкой этого прогрессивного аристократа и привлечь внимание членов палаты лордов к плану тюремной реформы. Любовь вспыхнула почти мгновенно, с первого взгляда. А реформаторская деятельность продолжалась и после свадьбы.

Два года назад мать скончалась от тяжелой, изнурительной болезни.

Сара незаметно смахнула навернувшиеся на глаза слезы и благоговейно дотронулась до серебряного медальона с миниатюрным портретом красивой женщины, который никогда не снимала.

– Ты все еще тоскуешь по ней, – мягко заметил Джордан.

– Не проходит и дня, чтобы я мысленно с ней не разговаривала.

– Я тоже очень любил Мод. Она относилась ко мне как к сыну, хотя я, будучи мальчишкой, испытывал к ней неприязнь. Как к мачехе.

Сара чувствовала, что Джордан относился к матери как-то по-особенному, тем более что она умерла всего за год до того, как граф Блэкмор встретил Мод Грей и женился во второй раз. Однако ни старый, ни молодой графы никогда не говорили о первой жене и матери, а настаивать на откровенности Сара не решалась, да и не хотела.

– Мне тоже ее очень не хватает, – торопливо добавил Джордан. – А реформаторский пыл вызывает глубокое уважение.

– Если помнишь, твой отец тоже относился к реформам весьма положительно, – заметила Сара.

– Да, но отец наверняка был бы против твоего отъезда. Велел бы оставаться дома и...

– И что? Кормить бедных? Или, увертываясь от твоего постоянного сводничества, время от времени посещать тюрьму?

О последних словах Сара пожалела сразу, едва они слетели с губ. Вовсе не хотелось огорчать брата всего за несколько дней до долгой разлуки.

– Постоянное сводничество! О чем ты, черт возьми, говоришь?

– Не считай меня дурочкой, Джордан. Совершенно ясно, зачем ты так упорно настаиваешь на посещении всех светских мероприятий. – Сестра крепко сжала руки молодого графа. – Все еще надеешься, что если будешь постоянно навязывать меня всем этим холостым джентльменам, то один из них непременно сжалится и сделает предложение?

– Сжалится?! – Лорд Блэкмор сердито выдернул руки. – Что за нелепость! Ты красива, умна, остроумна, общительна. Если бы только тебе удалось встретить подходящего человека...

– Подходящего человека не существует в природе. Неужели твоя тупая голова не способна это понять?

– Ты просто до сих пор наказываешь меня за полковника Тейлора. Отказываешь другим потому, что я не позволил тебе выйти за него замуж.

– Ничего подобного! Ведь с тех пор прошло уже пять лет! К тому же ничто не помешало бы мне выйти замуж за полковника Тейлора, пожелай я этого. Даже твой запрет.

Брат вопросительно взглянул на Сару.

– То, в чем я тебе сейчас признаюсь, было моей тайной. Помнишь тот вечер, когда ты обо всем рассказал отцу? Отец вызвал меня к себе и пригрозил лишить наследства, если я выйду замуж за полковника?

– Конечно, помню! Ты на меня тогда сильно разозлилась!

– Так вот, в тот вечер я потихоньку ушла из дому и встретилась с полковником Тейлором.

– Не может быть!

– Я предложила Тейлору бежать со мной. Представляешь, он отказался. Ты был прав: этот человек действительно низок и подл. И нужна была ему не я, а мое приданое. Но я была слишком наивной и глупой, чтобы это понять.

Джордан не стал корить сестру за опрометчивость, а ласково погладил по руке.

– Ты никогда не была глупой, малышка. Просто очень юной и неопытной. В восемнадцать лет голос сердца заглушает голос разума. Не зря говорят, что любовь слепа. Ты просто сразу не распознала характер этого человека в отличие от всех остальных в нашей семье.

– Но я должна была распознать! Ведь и ты, и папа, и даже мама сразу заметили в нем червоточину!

– Значит, ты поэтому больше не желаешь ни с кем знакомиться? Боишься снова оказаться в ловушке?

Сара нервно теребила ленточку на голубом левантиновом утреннем платье. Сейчас она принялась наматывать ее на затянутый перчаткой указательный палец.

– Не совсем так. Пока мама болела, мне было не до женихов. А теперь я просто боюсь ошибиться.

– Поверь, ни одного из моих друзей невозможно заподозрить в корысти. Взять хоть Сен-Клера. Он, разумеется, небогат, но деньги для него не главное в жизни. Сен-Клер не перестает восхищаться твоей красотой.

– Сен-Клер никогда не смирится с моей работой. Ему нужна рачительная хозяйка, готовая взять на свои плечи ответственность за дом и усадьбу. Жена-реформатор ему не нужна. – Сара помолчала и добавила насмешливым тоном: – А самое главное, он обожает семгу. А я терпеть не могу мужчин, которые любят семгу.

– Отнесись к делу посерьезнее, Сара. На самом деле в Лондоне немало достойных джентльменов, которые вполне тебе подойдут.

Сестра снова принялась терзать ленточку.

– Не так уж много, как может показаться с первого взгляда. Тех, кто ниже по положению, наверняка привлекает состояние, а те, кто выше, просто не захотят вешать себе на шею жену, которая будет терзать друзей утомительными, нудными разговорами о реформе.

– Значит, необходимо найти золотую середину.

– Такой мужчина еще не родился на свет. Не забывай, что я дочь простых родителей, пусть и официально принятая в семью графа. О родословной говорить не приходится. Так, ни рыба ни мясо. К миру аристократов не принадлежала и не принадлежу. Единственное общество, в котором я чувствую себя свободно и уверенно, – Дамский комитет. Но, увы, среди его членов очень трудно найти жениха. Согласен?

Несказанным осталось главное: до сих пор мисс Уиллис просто не встретила человека, с которым хотела бы соединить свою судьбу. Друзья брата казались очень милыми, а порой и интересными, но воспринимали будущее как занимательную игру, веселую прогулку. О серьезной, приносящей пользу работе никто не задумывался. Ни один из светских джентльменов не смог бы ее понять.

– Черт возьми, сестричка, знай я, что брак способен удержать тебя от поездки, немедленно женился бы на тебе сам. Ведь между нами нет кровного родства!

Сара рассмеялась.

– Что-то я не слышу в твоем голосе энтузиазма.

Мысли лорда по поводу брака были хорошо известны сестре. Удивительно, что он вообще заговорил на эту тему! Она постаралась представить супружескую жизнь с Джорданом. Картина получилась не самая радужная.

– Что за нелепая идея! Ты же знаешь, что это невозможно! Пусть мы не родственники по крови, но мы родные, близкие во всех иных отношениях люди. А потому даже консуммировать брак нам ни за что не удастся.

– Согласен. – Граф не слишком пытался скрыть явное облегчение: необдуманное предложение испугало его самого. – А главное, наш брак все равно не удержал бы тебя в Лондоне, разве не так?

– Разумеется. Но поверь, тюремный корабль не настолько страшен, как может показаться. Почти все женщины осуждены за мелкие преступления, не связанные с насилием. На борту будет жена доктора. Да и миссионеры всегда берут с собой жен. Так что никакого риска, ни малейшей опасности.

– А что, если на всякий случай взять служанку?

В глазах сестры вспыхнула надежда. Неумолимый как скала, глава семьи стал сдаваться!

– Дело в том, что взять служанку нельзя. Моя принадлежность к графскому роду должна сохраниться в тайне. Будет известно, что я учительница и, увы, старая дева. Моя задача – основать школу для осужденных и их детишек, как это прежде делали миссионеры.

– Дети тоже там будут?

Мысль о тяжкой участи детей на тюремных кораблях ужасала.

– Да, каждая осужденная может взять с собой сына в возрасте до шести лет и дочь до десяти. Чем волноваться обо мне, лучше подумай об этих нечастных, – мрачно произнесла Сара.

Помолчав, граф спросил:

– Почему ты едешь инкогнито, скрывая свою принадлежность к графскому роду?

– Необходимо вести постоянные записи, отмечать все нарушения, регистрировать замеченные факты насилия и злоупотреблений. Узнав, что я твоя сестра, капитан и члены команды постараются скрыть свои противозаконные действия.

– Но это вовсе не означает, что я не могу послать с тобой служанку.

– Пойми наконец: учительница Сара Уиллис не отправится в дальний путь в сопровождении служанки. Она мне и не нужна. Или ты считаешь меня настолько беспомощной и не приспособленной к жизни?

– Беспомощность здесь вовсе ни при чем. – Граф помолчал. – Итак, ты собираешься отправиться на корабле под названием «Добродетель», что означает «целомудрие», «девственность», «непорочность». Трудно себе представить более неподходящее название для подобного судна.

Во взгляде сестры мелькнуло раздражение, и Джордан благоразумно предпочел сделать вид, будто внимательно смотрит в окно.

Экипаж уже ехал по Парк-лейн, и впереди показался фасад роскошного фамильного особняка. Архитектор создал для семьи графа Блэкмора огромный дом в духе античных вилл – очевидно, для того, чтобы каждый из смертных, кого судьба занесет в величественные залы, сразу и в полной мере ощутил собственное ничтожество.

Сара до сих пор не забыла детское впечатление от самого первого визита, прекрасно помнила тот священный трепет, в который привели ее стройные колонны и нескончаемые ряды сияющих окон. Однако будущий отчим не позволил девочке испугаться, а просто взял за руку и повел в кухню – смотреть только что родившихся щенков. Наверное, в ту самую минуту и возникло чувство, которое принято называть дочерней любовью.

Сейчас Сара порой тосковала по отчиму не меньше, чем по родной матери. Настоящего отца она не знала, а граф сумел так быстро и прочно занять пустующее в душе место, что падчерица не могла думать о нем иначе, как о родном, самом близком человеке. Он искренне и нежно любил жену и умер через год после ее кончины. И сын и падчерица тяжело переживали смерть отца, однако неожиданностью для них она не стала.

Наконец экипаж остановился. Джордан первым спустился на замерзшую дорожку и подал руку сестре. Сара вышла из кареты.

– Что я должен сказать, какие аргументы найти, чтобы отговорить тебя от безумной поездки? – заглянув ей в глаза, спросил брат.

– Даже не пытайся. Я должна, обязана это сделать. Право, Джордан, тебе не стоит волноваться. Все будет прекрасно.

– Не забывай, малышка, что, кроме тебя, у меня никого нет. Ты – моя семья. Еще одной утраты я не вынесу.

Судорожно сглотнув, Сара крепко сжала руку брата.

– Не беспокойся. Меня ты не потеряешь. Просто на некоторое время отпустишь на свободу. Не успеешь оглянуться, как вернусь. Год быстро пролетит.

Джордан знал, что этот год покажется ему вечностью, и с трудом сдерживал нахлынувшие на него чувства, поскольку знал, что удержать Сару невозможно. И сейчас вел леди Блэкмор к парадному крыльцу фамильного особняка.

Дворецкий встретил господ и помог Саре снять накидку. Она смерила предателя уничтожающим взглядом.

Бедняга Харгрейвз покраснел до корней волос.

– Мне очень жачь, мисс. Право, искренне жаль.

Стоило слуге покаяться, как Сара тут же оттаяла, дружески похлопала Харгрейвза по руке и успокоила:

– Все в порядке. Вы просто выполнили свой долг.

С этими словами девушка стала подниматься по устланной толстым ковром лестнице. Брат молча глядел ей вслед. До чего же она добра и щедра! Разве с такой нежной и отзывчивой душой удастся выжить на тюремном корабле? Конечно, активная работа в Дамском комитете позволила Саре ощутить человеческие страдания. Поднявшись на борт, Сара погрузится в атмосферу несчастья и лишений на целый год, если не больше. Останется в полном одиночестве и без надежной защиты близкого человека.

Граф проводил взглядом стройную фигурку, заметил выбившиеся из прически каштановые локоны, невольно восхитился врожденной грацией сестры и тяжело вздохнул. Что и говорить, Сара совершенно не сознавала собственной привлекательности. Возможно, в светских салонах она чувствовала себя не слишком свободно, но эта внутренняя скованность вовсе не мешала мужчинам с готовностью попадать в сети обаяния прелестной и приветливой молодой леди. Мотыльки летели на огонь такой плотной стаей, что в первый светский сезон сестры графу не раз приходилось вмешиваться и умерять пыл чересчур ретивых поклонников.

Мисс Уиллис не поражала красотой, но была очень хорошенькой. Мужчин привлекала ее благородная, учтивая манера общения и искренняя доброта ко всем независимо от ранга и положения в обществе. Угрюмая, насупленная, неприветливая, засидевшаяся в невестах учительница могла не опасаться излишнего внимания со стороны матросов «Добродетели». Но ведь Сара не такая. Разве можно отпустить девочку в опасный путь одну, без опеки, защиты и помощи?

Нет, пойти на такое безрассудство Джордан просто не имел права. А поскольку запретить поездку невозможно, придется изобрести какой-нибудь хитроумный способ обеспечения безопасности сестры.

Как только Сара скрылась из виду, граф обратился к дворецкому:

– У вас есть знакомые среди моряков?

– Да, милорд. – Пожилой слуга невозмутимо взял из рук господина пальто и бобровую шляпу. – Мой младший брат Питер – матрос.

В голове Джордана мгновенно созрел план.

– А он может защитить себя и еще кого-нибудь?

Харгрейвз ответил понимающим взглядом.

– Прежде чем завербоваться на торговое судно, парень шесть лет служил на военном флоте. Думаю, он сохранил боевую выправку. Видимся мы с ним нечасто, ведь он почти все время в море.

– А сейчас тоже?

– Так совпало, милорд, что две недели назад он сошел на берег.

– Отлично. Как вам кажется, у него может возникнуть желание через несколько дней снова выйти в море? Наградой послужит кругленькая сумма.

Дворецкий с готовностью кивнул:

– Уверен, милорд, Питер с удовольствием прервет отпуск. Ни жены, ни детей у него нет, так что беспокоиться ему не о ком. К тому же я не раз оказывал брату разного рода услуги, за парнем должок, и немалый.

– Попросите его прийти сюда завтра в десять. Но только так, чтобы Сара его не увидела. Понимаете?

– Понимаю, – подтвердил Харгрейвз с видом заговорщика. – Не сомневайтесь, милорд, Питер исполнит возложенную на него обязанность наилучшим образом.

Джордан улыбнулся. Наконец-то он нашел выход.