Лорд-пират

Глава 16

Воровато оглянувшись и убедившись, что поблизости никого нет, Луиза подвела Энн к крошечной хижине Сайласа Драммонда. Убогая лачуга приютилась всего в нескольких ярдах от входа в общинную кухню.

– По-моему, Сайлас запретил к нему входить, – неуверенно прошептала Энн.

– Ну и что? – снисходительно пожала плечами Луиза. – Человеку определенно требуется помощь. – Она обвела взглядом комнатку и укоризненно покачала головой: – Это же настоящий свинарник.

На грубом деревянном полу валялась грязная одежда. На столе – невымытые тарелки. Судя по всему, Сайлас не считал нужным наводить чистоту и порядок, несмотря на то что в одном углу комнаты красовался настоящий буфет, а в другом, рядышком, примостились гардероб и сундук. В целом комната производила впечатление пещерного жилища одинокого великана-людоеда.

Порой Сайлас ведет себя как настоящий людоед, но на самом деле это притворство. Луиза терпеть не может неряшливости. Пока людоед с Барнаби охотятся на куропаток, они с Энн приведут берлогу в порядок. Ворчун немного пошумит, но скоро привыкнет к чистоте.

Он хоть и ворчун, но за пять дней совместного плавания пальцем никого не тронул. А когда Луиза обожгла руку, проявил сочувствие и доброту. Раздобыл мазь и помог смазать рану. А стоило Луизе пожаловаться на жесткость подстилки, на которой приходилось спать, как на следующий же день вместо нее появился мягкий перьевой матрас. Тогда Луиза могла лишь догадываться, кто о ней позаботился, а теперь убедилась собственными глазами: ее подстилка лежала на кровати Сайласа.

Да, таким был Сайлас – суровым с виду и нежным душой. И Луиза решила отплатить ему добром – навести порядок в запущенном холостяцком жилище.

– Ну что ж, приступим? – засучив рукава, обратилась она к Энн. – Дел у нас невпроворот.

Энн кивнула, подошла к столу и принялась сметать в фартук крошки.

– Интересно, добрался ли Питер до Сан-Николау? Ведь прошло уже целых три дня.

Луиза искоса взглянула на маленькую валлийку:

– Скорее всего парни уже все купили и плывут обратно. Через день-другой будут здесь.

– Все, кроме Питера.

– Да, – сочувственно откликнулась Луиза, – кроме Питера.

Согласие Питера уехать с острова казалось странным, необъяснимым. Луиза всегда считала, что разбирается в людях, а матрос вовсе не выглядел трусом и предателем.

– Как ты думаешь, кого мисс Уиллис выберет теперь, когда Питер уехал?

– Понятия не имею. По-моему, она ненавидит всех пиратов, без исключения.

– А вот и нет. Капитана она обожает. Именно его и выберет.

– Обожает капитана Хорна? Сара? Ты с ума сошла! Она его откровенно презирает!

Энн покачала головой:

– Ошибаешься. Она постоянно конфликтует с ним, но в то же время по нему вздыхает. Это видно невооруженным глазом. А уж в том, что он положил на нее глаз, сомневаться не приходится.

Луиза фыркнула:

– Ну да! Видимо, поэтому и посылал за Куини...

– И ничего с ней не сделал. Я слышала, как она делилась с подругой. Капитан тут же отослал ее к мистеру Кенту, и все. Не сомневаюсь, что дело в мисс Уиллис.

Луиза как раз собиралась снять с кровати Сайласа грязное белье, но застыла как вкопанная. Сара и капитан Хорн? Какая ужасная, совершенно неправдоподобная сплетня! Разве эти двое смогут когда-нибудь поладить? Если Сара считает, что в состоянии справиться с главным пиратом, то глубоко заблуждается. Этот человек способен разбить сердце женщины, особенно если оно не такое закаленное, как ее собственное.

– Значит, они тщательно скрывают влечение друг к другу.

– Думаю, ты ошибаешься. Капитан Хорн ей не пара.

– Не знаю...

Энн наклонилась, чтобы поднять из-под стола оловянную ружку.

– Вот чего бы я точно не хотела, так это знакомиться, – пробормотала Луиза, стаскивая простыни с тонкой подстилки, которая лежала прямо на спартанской деревянной кровати. Один вид капитана Хорна приводил ее в ужас. Он ей напоминал Гарри, старшего сына того аристократа, у которого она служила.

Невозможно представить себе нежную Сару в грубых объятиях неотесанного мужлана. Сама по себе мысль об этом казакась отвратительной. Энн, конечно же, ошибается.

Энн неожиданно присвистнула.

– О Господи, это еще что такое? – Она опустила на пол кружку, которую все еще держала в руке, и из-за свертка дурно пахнущей старой одежды вытащила большую, вырезанную из дерева фигуру.

Луиза взглянула и пожала плечами:

– Очень похоже на изображение женщины.

– Да, но с такими огромными...

– Сиськами? – сухо подсказала Луиза.

Взяв из рук Энн причудливую скульптуру, Луиза повертела е в руках. Бюст действительно выглядел непропорционально большим и очень напоминал две лежащие рядом тыквы. Задница тоже же казалась огромной. Луиза внимательно рассмотрела маленькую голову, миниатюрные руки и ноги. Такие фигуры она видела в книгах.

– Скорее всего это деревянная скульптура из тех районов Африки, где жители поклоняются богиням плодородия.

– Богиням плодородия? – удивилась Энн.

– Когда-то давным-давно я читала о них в книге о путешествиях.

Луиза задумалась. Это было в другой жизни. Тогда впереди открывалось долгое, полное интересных событий будущее, когда вечера она посвящала чтению, а Гарри к ней еще не приставал.

– Но кто же такая богиня плодородия? И почему у нее такие огромные... сиськи? – спросила Энн, прервав размышления Луизы.

– Потому что она воплощает женскую плодовитость.

Энн явно не поняла, о чем идет речь, и Луиза пояснила:

– Женщины кормят детей грудью, поэтому мастер именно таким образом показал важность и необходимость этого дара.

Энн, разумеется, не имела ни малейшего понятия о концепции символизма. Все еще недоумевая, она осторожно взяла статуэтку из рук Луизы.

– Как ты думаешь, Сайлас ей поклоняется?

– Сомневаюсь, – сухо ответила Луиза. – Если верить Барнаби, Сайлас не способен... иметь детей.

Неожиданно домой вернулся Сайлас.

– Какого черта вы здесь делаете? – загремел он с порога.

Энн выронила статуэтку и с ужасом наблюдала, как дородная африканка покатилась по полу.

– Мы ничего плохого не делали... – беспомощно забормотала Энн. – Просто Луиза сказала... то есть... мы думали...

– Не волнуйся, Энн. – Луиза повернулась к Сайласу. – Уверена, он вовсе не сердится на тебя.

– Мы просто хотели помочь. – Энн подняла с пола статуэтку и протянула хозяину. – Честное слово, мистер Драммонд.

– Убирайся! – Сайлас выхватил у нее статуэтку. – Я сказал, убирайся! Сейчас же!

Энн бросилась к выходу, Луиза поспешила за ней. Но Сайлас схватил ее за руку.

– Не ты, Луиза, только она. А Тебе я хочу сказать пару слов.

Луиза впервые испугалась Сайласа. Этот человек вовсе не походил на того, который принес мазь от ожога и заботливо смазывал рану. Сайласа будто подменили. Видеть его таким разъяренным ей еще не доводилось. Брови сошлись на переносице, борода торчала, словно колючки чертополоха. Напрасно она явилась сюда без спросу и стала хозяйничать.

Ну и ладно, ничего страшного. Ей не впервой иметь дело с взбешенным мужиком. Таких надо держать в узде, чтобы не хорохорились. Этот урок дался ей нелегко, но принес немалую пользу.

Освободившись от мертвой хватки Сайласа, гордая англичанка приняла решительную позу и взглянула в его полное ярости лицо.

– Зря собираешься меня отчитывать, Сайлас. Я не сделала ничего дурного. Кто-то должен был навести порядок в этом... в этом свинарнике. Вот я и решила...

– Решила сделать это без моего ведома.

– Не совсем так. Просто... просто я подумала, что тебе понравится.

– Понравится, что мои вещи швыряют по комнате и глумятся над ними?

Луиза покраснела.

– Мы даже не хотели доставлять тебе неприятности, напротив, старались помочь, отблагодарить за доброе отношение к нам.

Сайлас удивленно вскинул брови:

– «К нам»?

Румянец стал еще гуще:

– Ко мне.

Ответ что-то изменил в настроении разгневанного пирата. Сайлас ничего не сказал, лишь смерил Луизу внимательным взглядом. Затем пересек комнату, взял с полки трубку, набил ее, пару раз затянулся и выпустил в воздух витиеватое кольцо голубого дыма. Комнату наполнил терпкий аромат табака. Лишь после этого он снова посмотрел на Луизу. Гнева в глазах уже не было.

– Ты настырная женщина, Луиза Ярроу. Тебе кто-нибудь говорил об этом? Такой настырной я ни разу в жизни не видел.

Не отводя от нее глаз, Сайлас снова затянулся.

– Никак не пойму, зачем ты лезешь в мою жизнь, в то время как на острове полно мужчин, достойных твоей опеки.

– Я вовсе не собираюсь тебя опекать.

Язвительное замечание повисло в воздухе.

– Но почему я, Луиза? Почему именно я?

Его пристальный взгляд тревожил. Отвернувшись, Луиза при нялась складывать грязную одежду.

– Просто ты повар, вот и все. Должны же мы наконец нормально питаться. А твою стряпню невозможно есть.

Сайлас стерпел обиду и, к изумлению Луизы, спокойно признал:

– Это правда. Я был хорошим матросом, но лишился ноги. Потому Гидеон и терпит мою стряпню.

Факт оказался новым и несколько изменил мнение Луизы о капитане Хорне.

– Но ты не ответила на мой вопрос. Дело в том, что стряпаешь ты не намного лучше меня. Говорят, в Англии ты служила гувернанткой, а не поварихой.

– Верно. Но потом заинтересовалась кулинарией и много времени проводила на кухне.

Так оно и было. Кухня оставалась единственным местом, где Гарри не мог застать ее одну, где она чувствовала себя в безопасности. А заодно научилась приготовлению пищи.

– Ты что-то скрываешь. Сколько раз я ругал тебя, постоянно ворчу, но ты все равно меня не боишься.

– Потому что знаю: ты меня не обидишь! – воскликнула Луиза и тут же пожалела о сказанном. С какой стати он лезет ей в душу?

– Так я и думал. – Луиза удивилась. – Кто же тебя так жестоко обидел, что теперь ты чувствуешь себя в безопасности лишь с тем из мужчин, кто, по-твоему, не способен уложить в постель?

Щеки Луизы вспыхнули пунцовым румянцем.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Сайлас нахмурился и опустил трубку.

– Прекрасно понимаешь. Я немало об этом думал. Если женщина предпочитает меня, а не Барнаби, так это потому, что хочет, чтобы мужчина к ней прикасался.

Луиза Ярроу никогда не признавалась себе в этом. Но в глубине души понимала, что тянется к Сайласу именно поэтому. Он хороший, добрый... и к тому же страдает половым бессилием.

Луиза прикусила губу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Воспоминания всегда вызывали слезы.

Не отводя от нее внимательного взгляда, Сайлас подошел ближе.

– Я ведь не слепой, Луиза, и вижу, как ты вздрагиваешь, когда к тебе прикасается мужчина, с каким отвращением на него смотришь, стараясь сохранить дистанцию. – Он остановился в нескольких футах от нее. – Ты стараешься быть мне полезной в надежде, что я женюсь на тебе, даже несмотря на мнимое бессилие.

– Неправда, – слабо запротестовала Луиза. – А почему ты сказал «мнимое»? – Осознав непристойность вопроса, она смутилась и умолкла.

– Не переживай и не кори себя за бестактность. Я знаю, что болтает дурак Барнаби. Наверняка сообщил, что я не способен спать с женщиной.

– Да, – призналась Луиза.

Она опустила глаза и кивнула в подтверждение.

– Ну так вот, все это неправда.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что необходимые части моего тела действуют так же исправно, как и у этого чертова англичанина.

– Но почему же?..

– Длинная история. – Сайлас поджал губы. Затем вздохнул и почесал бороду. – В то время, когда случилась неприятность с ногой, на одном из островов Вест-Индии у меня была невенчанная жена. Креолка. Гидеон привез меня домой, и она выхаживала меня. Однако отсутствие ноги ее смущало. И вот однажды я застал ее в постели с одним торговцем.

Сайлас подошел к столу, тяжело опустился на стул и занялся трубкой. Луизе захотелось его приласкать, утешить. Бедняга Сайлас. Как несправедливо, ведь он такой хороший человек!

– Тогда мы расстались, – наконец продолжил моряк. – Креолка отправилась к своему бойкому торговцу, а я – в море, поваром на шхуну «Сатир». Ребята, конечно, решили, что проблема возникла из-за моего мужского бессилия. Я не стал их разубеждать. Только Гидеон знает правду.

Сайлас Драммонд сделал глубокую затяжку и выпустил изо рта колечко терпкого ароматного дыма.

– Но с тех самых пор я действительно перестал интересоваться женщинами. Решил, что никто больше меня не полюбит, и жил в одиночестве, время от времени пробавляясь портовыми шлюхами.

Луиза вытерла о юбку вспотевшие от волнения ладони. Сайлас поднял глаза. Взгляд его казался чистым, словно вечернее безоблачное небо.

– И тут вдруг появилась ты – настоящий вулкан, эликсир Жизни. И я вскоре понял, что обязан сказать тебе правду.

– Не продолжай, Сайлас, пожалуйста.

– Луиза, мне необходимо выговориться, просто необходимо. Ты потянулась ко мне потому, что решила, будто я не мужик, – какой-то подонок заставил тебя бояться настоящих мужиков. Мне бы, конечно, хотелось думать, что существовало что-то и кроме этого...

– Да! – Она не хотела, чтобы Сайлас считал, будто она выбрала его общество потому лишь, что надеялась на безопасное общение. – Конечно, дело не только в этом. Ты добрый, нежный и...

– Но я вовсе недобрый и не нежный! – взревел Сайлас, вскочив со стула. – Вот что я так упорно пытаюсь тебе доказать! Когда вижу тебя утром, свежую и благоухающую, словно самая прекрасная роза, в ушах молотом стучит кровь. Я желаю лишь одного – заключить тебя в объятия и целовать до умопомрачения. Ты мечтаешь о человеке, который будет обращаться с тобой как с хрустальной вазой, и...

– Ошибаешься, я хочу вовсе не этого.

Моряк пропустил ее возражение мимо ушей и продолжил:

– Тебе нужен полноценный мужчина...

Луиза подошла к нему почти вплотную.

– Перестань нести чушь! Ты и есть полноценный мужчина! То, что ты потерял ногу, не меняет сути дела.

Сайлас удивленно посмотрел на нее.

– Да, – повторила Луиза. – Это ровным счетом ничего не значит. Во всяком случае, для меня.

Моряк прищурился и снова почесал бороду.

– О чем ты, девочка? Говори прямо и откровенно, потому что я не слишком силен в разгадывании женских загадок. Этот урок преподала мне бывшая жена.

Луиза помедлила. Что же она хочет сказать? Что не так уж и страшно, если он вдруг прикоснется к ней и даже обнимет? Вдруг ей это понравится?

В тот последний раз, когда Гарри к ней приставал, Луиза поклялась, что никогда больше не позволит мужчине прикоснуться к ней. Тогда она воткнула кухонный нож обидчику в ногу, хотя целилась в его причинное место. В наказание получила четырнадцать лет ссылки в Австралию, а попала сюда, на этот крошечный островок.

Сайлас совсем другой. Хотя оба отличались самоуверенностью. Но Гарри полагал, что все должны удовлетворять его прихоти, в том числе и женщины. Считал себя пупом земли.

Самоуверенность Сайласа, как и самой Луизы, являлась своего рода способом защиты. С его помощью он просто держал товарищей на расстоянии, не позволяя насмехаться над изменой жены. Что ж, Луиза и сама прекрасно знала, каково держать оборону, используя в качестве оружия гордость и презрение. Именно гордость и презрение помогли ей выдержать унизительный суд, а потом пиратский плен. Так что Сайлас ее хорошо понимал.

Но насколько он понимает мир ее души? И что произойдет, если он действительно заключит ее в объятия? Не получится ли так же, как с Гарри, когда тот задирал ей юбку и удовлетворял свою похоть? А ей в тот момент хотелось умереть.

Существовал лишь один-единственный способ узнать правду.

– Если уж мне все равно суждено выбирать мужа, то пусть это будешь ты, а не кто-то другой.

– Даже после того, что я тебе наговорил? Жить с тобой в одном доме и не прикасаться к тебе я просто не в силах.

Его глубокий низкий голос обволакивал, притягивал, рождая в душе страх и в то же время волнение.

– Мне хочется любить тебя по-настоящему, девочка. Одну тебя. Но если поженимся, видит Бог, я не смогу не прикасаться к тебе. Зря обещать не буду.

– Ну и не обещай. – Луиза удивилась собственным словам. Она подошла к Сайласу, положила ладони на его крепкие руки. И почувствовала, что по его стальным мышцам пробегает легкая дрожь. Страх отступил. Тот, кто дрожит от прикосновения, не способен причинить зло.

Она подняла глаза и встретила взгляд, исполненный откровенного, неприкрытого желания. Твердость и решимость мгновенно поколебались. От немедленного бегства удержало лишь самообладание Сайласа: он даже не прикоснулся к ней.

– Хочу попробовать, Сайлас. С тобой. Что бы ты ни говорил, уверена, ты меня не обидишь.

– Никогда. – Сильные руки легко, осторожно легли ей на талию. – Но если ты сейчас же не отойдешь от меня, клянусь, я тебя поцелую.

– Целуй.

– Что ты сказала?

– Поцелуй меня, Сайлас.

Повторять не пришлось. В то же мгновение их губы встретились, и Луиза забыла обо всем на свете. О наследнике герцогскоко титула Гарри, о лондонской тюрьме, о суде и тяготах морского путешествия. Единственное, что существовало сейчас, – прекрасный, неземной поцелуй. Как же она исстрадалась в одиночестве, как мечтала о райском блаженстве!

Поцелуй получился долгим, глубоким и требовательным. Внезапно Луиза осознала, что старается как можно ближе прижаться к надежной груди, всем телом ощутить близость сильного и в то же время нежного друга. Но тут она ощутила неумолимо возрастающее мужское желание, и страх заставил ее отпрянуть.

О чудо! Сайлас улыбался! Этот вечно нахмуренный ворчун.

– Не бойся, любовь моя. Не спеши. Ты отвечаешь на поцелуй, а это уже немало. Остальное придет со временем.

– Я... я воткнула нож в ногу того мужчины, который...

Улыбка исчезла.

– Он это заслужил?

– По-моему, да. Ведь он много раз овладевал мною грубо и против моей воли.

Объятие стало еще крепче, словно Сайлас боялся потерять неожиданно обретенное сокровище.

– Значит, заслужил. А если я вдруг заслужу, смело втыкай нож в мою единственную ногу. Готов ее отдать, если это сделает тебя моей женой.

На глаза Луизы навернулись слезы.

– О, Сайлас! – Она обвила руками его бронзовую от загара шею. – Я не заслуживаю твоей любви!

– Еще как заслуживаешь! – Он еще крепче прижал ее к себе, стараясь приласкать, подбодрить, утешить. – Я сделаю все, чтобы ты забыла о том негодяе. Забыла обо всем, что тебе пришлось пережить, обо всех страданиях, раз и навсегда. Тогда и продолжим путь. Вместе. Будем растить детей и познаем настоящее счастье. Никто не сможет нам помешать.

«Да, любовь моя», – подумала Луиза и прикрыла глаза, мечтая о новом страстном поцелуе.