Лучше, чем в мечтах

Глава 12

Когда они уже подъезжали к пригороду Сент-Луиса, из-за горизонта показалось солнце, предвещавшее хороший ясный день. Под его лучами засверкал снег, налипший, словно взбитые сливки, на ветви деревьев. Кэсс никогда не видела такой красоты. Все вокруг — леса и холмы, пестрые фермерские поля, даже дорога, то поднимавшаяся в гору, то спускавшаяся вниз, — стало вдруг необыкновенно живописным.

Для большинства людей, думала Кэсс, этот четверг станет самым обычным днем, но только не для нее, и тут не поможет даже великолепный пейзаж за окнами лимузина.

Кэсс попросила Бена снять ей комнату в мотеле при аэропорте. На свой самолет она опоздала, но Фейт уже заказала ей билет на следующий рейс, а также договорилась с тетей Мэвис об отправке лимузина.

Все предусмотрено. Все кончено. Страдания начнутся потом. Глядя на карту, Кэсс неожиданно заметила, что они свернули раньше, чем доехали до поворота на шоссе 270.

— Бен. — После четырехчасового молчания у нее пересохло в горле, и голос звучал хрипло. — Зачем ты свернул на 44-е? Ведь аэропорт…

— Мы едем на запад, Кэсс.

— На запад?

— Места к югу и западу от Сент-Луиса очень красивы — их называют подножием Озаркских гор. Хотя на самом деле там находятся не горы, а покрытые лесами холмы, между которыми в долинах — фермы, реки и ручьи. Очень похоже на то, что мы уже видели, подъезжая к городу.

— О чем это ты?

Бен посмотрел на нее и широко улыбнулся:

— Пытаюсь убедить вас, леди, что владеть недвижимостью в этих краях очень выгодно.

— Но это невозможно!

— Если мне предстоит прожить остаток своих дней в Саммер-Хилле без тебя, тебе по крайней мере придется жить с воспоминанием о том, от чего ты отказалась.

— Хватит, с меня довольно! К твоему сведению, вовсе не в моих интересах сделать нас несчастными. Я просто пытаюсь избавить от боли нас обоих и также…

— Ты имеешь в виду наших детей, Кэсс? Детей, которых не будет, если этого не захочешь ты?

— Совсем не обязательно быть таким жестоким. Бен, отвези меня в аэропорт и дай мне улететь.

Он не отрываясь смотрел на нее. Как знаком был этот небритый подбородок! А стетсон, джинсы и дубленка делали его похожим — в противоположность бизнесмену в консервативном костюме, каким он отправился в путь из Майами, — на бандита с большой дороги.

Словно желая смягчить обоюдную боль, Бен снова улыбнулся ей, но уже чуть спокойнее.

— Так ты говоришь, мы принадлежим к разным мирам? Не могу сказать, что моя жизнь чем-то отличается от жизни других людей. Я хожу на работу почти каждый день, отдаю ей все силы, и мне это нравится. Что в этом необычного?

Кэсс молчала. Она не опустится до склоки.

— Ты также считаешь, что мы с тобой совершенно разные люди. Но ведь в каждой семье свои разногласия. Да, ты по характеру человек открытый, а я склонен замыкаться в себе! Но это же хорошо — мы дополняем друг друга. Посмотри, сколько у нас общего: мы оба умны и организованны, мы энергичны и доброжелательны. Если мы связаны обязательствами, то всегда их выполняем. Правда, ты упряма, а я слишком самоуверен, но у нас обоих есть чувство юмора, что, согласись, уже немало. Признайся же наконец — мы очень похожи.

Она мельком посмотрела на него, и он снова улыбнулся.

— Если учесть, что мы знакомы всего неделю, я неплохо сумел тебя изучить, а? Хочешь — верь, хочешь — нет, но я влюбился в тебя не в аэропорту Майами, а на кортах, где играл в гандбол, — там было такое яркое солнце… и ты — такая изумительная в солнечном свете. А может, это случилось тогда, когда ты сердилась на меня, называла мистером Уайденом и так мило краснела. Да-да, именно тогда я понял, что должен изменить свою жизнь и всегда быть с тобой. Конечно, прошла всего неделя, но за это время столько всего случилось. Знаешь, в чем причина, по которой ты хочешь сбежать от меня? Ты напугана.

— Это верно. Я боюсь. Если бы ты действительно понимал, в чем моя проблема, то тоже бы испугался.

Кэсс удалось заставить его замолчать, однако она боялась, что все же не выдержит и уступит ему. Стоило Бену взглянуть на нее, улыбнуться ей, прикоснуться к ней, и она каждый раз сдавалась.

Больше такого не будет, уверяла себя Кэсс, глядя на проплывающий за окном пейзаж. Впредь она оградит Бена от боли, и он не будет страдать, но сегодня… Кэсс не была уверена, что может это пообещать.

— Послушай, Кэсс, я расскажу тебе историю нашей семьи. Мой бизнес, так называемый Уайденовский комплекс, начинался со старой обувной фабрики моего прадеда. Комплекс расположен на набережной Миссисипи недалеко от Арки. Прадед построил Саммер-Хилл в то время, когда еще не существовало кондиционирования, но было модно иметь второй дом, где дамы проводили лето вдали от городской жары.

Кэсс молчала, не отрывая глаз от окна. Неужели он никогда не сдается?

— Конечно, дом несовременный, но если его как следует прибрать, жить в нем очень удобно. По замыслу он должен был стать чем-то вроде родового гнезда Уайденов. Там собраны довольно занятные вещицы, но это ни в коем случае не музей. По-моему, я уже рассказывал, что помимо большого дома в усадьбе есть еще два — в одном живут Фейт, Дэвид и их дети, а в другом — мои родители, когда приезжают погостить у нас. Фейт пришлось быть очень изобретательной, чтобы вырастить сыновей и дать им образование, не выезжая из поместья, но у нее, как и у тебя, сильна творческая жилка, а это именно то, что нужно Саммер-Хиллу. Ему нужен энергичный человек, которого переполняют всякие идеи, а не просто опекун-надзиратель. Тебе не надо что-то придумывать специально. Будь сама собой. Вот, например, совершенно очевидно, что дорога из дальних предместий в центр города каждый день занимает много времени, но очень многие живут за городом, а работают в центре, и они летают туда на вертолетах. У них есть площадки на крышах и дома, и в городе. Ты не боишься летать на вертолете?

Господи, какая чушь. Кэсс даже не взглянула на Бена.

— Я думаю, что настало время вложить деньги в офис в Саммер-Хилле. Знаешь, всякое там современное оборудование и подключение к городским сетям — это даст нам возможность освободить время для творчества. Вот так я себе мыслю нашу дальнейшую жизнь.

— Я знаю, чего тебе на самом деле нужно, Бен.

— Слава Богу, ты заговорила!

— Но боюсь из этого ничего не получится.

— Что касается тебя, я готов предоставить все — пространство, время, — все, что тебе надо. Если ты не хочешь сразу возвращаться в университет, то могла бы какое-то время работать с Фейт в Фонде Уайдена — она как раз ищет подходящего партнера, творческого и незашоренного. В основном Фейт занимается прибылью, которую получает фонд в соответствии с принципами, заложенными моим дедом, но я сейчас вкладываю и свои деньги в осуществление индивидуальных проектов. Почему бы нам, например, не навестить доктора Мерфи и не поинтересоваться, не могли бы мы чем-то помочь в плане спасения деревенских собак? Возможно, есть и другие люди, которые этим занимаются. Шефствуя над этим проектом, ты смогла бы разъезжать и в какой-то степени быть независимой. Так все-таки, ты не боишься летать на вертолетах?

— Лучше скажи, где находится кнопка, чтобы тебя выключить?

— Вот она. Это моя Кэсс. Она все еще немного дуется, но кажется понемногу приходит в себя.

Кэсс не знала, что делать. Не могла же она притвориться, что его не существует.

— Не возражаешь, если я еще раз позвоню? — осведомился Бен с напускной вежливостью.

Она пожала плечами. Бен набрал номер.

— Мы уже подъезжаем к Саммер-Хиллу, я хочу предупредить Коттона, управляющего, что мы едем. Алло, Коттон? Да, это я. Скажи, можешь дойти до ворот? Я еду прямо сейчас. Подъездная дорога уже расчищена? Хорошо. Тебе придется позвонить Фейт, ладно? Дэвид в Нью-Йорке. Нет, она не летит сегодня в Майами, и я тоже пока не возвращаюсь туда. Потом объясню. Да, не забудь отпереть входную дверь в большом доме. Спасибо. Пока.

Повесив трубку, Бен умолк и молчал по крайней мере минут пятнадцать. Потом Кэсс увидела громадные железные ворота, увитые какими-то вечнозелеными растениями, — они были широко распахнуты. Машина, въехав на расчищенную дорогу, помчалась среди деревьев в белом кружеве ветвей, а затем по полям, покрытым снегом.

— Здесь живет Фейт. — Бен указал куда-то вправо. — Мы увидимся с ней позже. Надеюсь, она подготовила мальчиков к появлению Мерфи. Воображаю, какой поднимется крик.

Так вот, значит, где его дом, думала Кэсс. Она была и ошеломлена, и очарована. И это называется жить так, как живут все! Разве у всех есть такой Саммер-Хилл? А все эти разговоры о вертолетах!

Наконец перед ними появился сам Саммер-Хилл. Самое большое искушение в ее жизни. Мечта.

У Кэсс даже дух захватило при виде величественного трехэтажного здания из серого камня, увитого темно-зеленым плющом. Белая колоннада портика украшала фасад.

— Отец называет этот дом почтовым отделением, — заметил Бен с загадочной улыбкой.

Судя по всему, он обожал Саммер-Хилл. Это то место, куда всегда можно вернуться, где он всегда будет чувствовать себя дома.

— Какая красота, — не выдержав, произнесла Кэсс. Бен остановил лимузин у широкой лестницы, ведущей к обрамленному колоннами входу, и заглушил мотор.

— Тамаре этот дом не нравился, так что я был здесь всего несколько раз за последние три года. Она непрерывно уговаривала меня отдать Саммер-Хилл в доверительное управление. Интересно, как далеко я зашел бы, если бы поддался ее уговорам… А теперь пошли, — прервал он сам себя, словно хотел отделаться от неприятных воспоминаний. — Оставим Мерфи здесь, пусть поспит. Я только отнесу на место «Трубу», а потом покажу тебе дом.

Кэсс и забыла про «Трубу», к тому же ей страшно не хотелось вылезать из машины, но Бен уже стоял возле ее двери, и она поняла, что у нее нет выбора.

Бен прижал одной рукой ящик с вазой, а другой взял Кэсс за руку и потащил ее за собой. Когда они поднялись по каменным ступеням под своды портика, он на секунду выпустил ее, но только для того, чтобы открыть входную дверь.

Потом они на минуту остановились, чтобы Кэсс могла полюбоваться холлом, однако первое впечатление оказалось довольно мрачным: задрапированные окна, чехлы на мебели… А вот величественный вид мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, буквально ошеломил ее.

— Какая красота, — повторила Кэсс с невольной улыбкой.

— Это привилегия, которую дает богатство. — Бен улыбнулся и повел ее к лестнице.

Они шли слишком быстро, поэтому Кэсс лишь мельком могла видеть парадные комнаты по обе стороны холла. Поскольку и там мебель была в чехлах, она успела разглядеть лишь блестящий паркет и стены. Мраморный пол в холле, как и паркет в комнате, был устлан восточными коврами.

— Здесь все в колониальном стиле, — сказал Бен, не отпуская руку Кэсс. — Но в других комнатах обстановка довольно пестрая. Я покажу тебе все, что ты захочешь, только сначала поставим на место вазу.

Стены были обиты панелями из драгоценных пород дерева; повсюду бросались в глаза дамасский шелк, хрустальные люстры, книжные полки под потолок.

Кэсс знала всему этому цену — ведь как-никак среди ее родственников было много художников. Ей хотелось остановиться и рассмотреть картины, изящные предметы на каминных полках, искусную резьбу по дереву и сложную лепнину, даже белую полукруглую нишу в конце коридора на третьем этаже.

Перед нишей, в глубине которой стояла статуя обнаженной женщины, Бен свернул в небольшую комнату в форме правильного восьмиугольника, где большие окна чередовались с широкими простенками, в которых стояли стеклянные горки. Пол был выложен черными и белыми мраморными плитами, и, когда Бен включил свет, Кэсс ахнула.

— Это коллекция моей бабушки, — довольно пояснил он.

Кэсс медленно прошла на середину комнаты. Ряды стеклянных полок, уставленных искусными поделками из стекла, чуть не ослепили ее. Все было тщательно продумано; словно драгоценные алмазы, эти произведения искусства сверкали многочисленными гранями, приводя в экстаз даже тех, кто был равнодушен к драгоценностям.

Бен достал отвертку и стал открывать ящик.

— Теперь для таких вещей ящики не используют — стекло перевозят в коробках, изготовленных специально для данного изделия. И все-таки я не люблю иметь дело со стеклом: оно такое тонкое и хрупкое!

Кэсс с интересом смотрела, как Бен слой за слоем снимает мягкую упаковку. Она ожидала увидеть довольно большую вазу, а на деле оказалось, что ваза маленькая, не больше фута в высоту, и сделана из бледно-желтого дутого стекла в форме рога, похожего на рог изобилия.

Бен осторожно отнес вазу к пустой полке. Когда он поставил ее на место, Кэсс поняла, что это действительно жемчужина всей коллекции.

— Это не самая лучшая вещь, но зато самая любимая.

Бен встал рядом с Кэсс, чтобы вместе с ней полюбоваться вазой.

— Что-то мне подсказывает: очень скоро я увижу свою милую старушку.

Кэсс все еще не могла прийти в себя. Она никогда не видела ничего подобного. Казалось, что «Труба Наполеона» излучает собственный свет.

— Правильнее всего будет вывезти эту коллекцию в какое-либо другое место, — признался Бен. — Я не хочу нанимать охрану. Придется мне поговорить с бабушкой, и надеюсь, она меня поймет. Коллекция будет разрознена на отдельные предметы и передана музеям и частным лицам. Фейт выбрала себе самую первую вещь, которую мой дед когда-то подарил бабушке и с которой началось все это безумие; я же никогда не задумывался над тем, что взять, да меня это не очень-то и интересовало. Но теперь, — он придвинулся ближе к Кэсс, — думаю, что я попрошу «Трубу». После того как нам удалось одурачить Бобов, мы определенно ее заслужили.

Кэсс не смогла удержаться от улыбки, и это окрылило Бена; он встал с ней рядом и дружески обнял ее за талию. Поскольку они оба были в дубленках, Кэсс чувствовала себя относительно защищенной, но она подозревала, что Бен обдумывает свой следующий шаг по сближению.

Она выскользнула из-под его руки и подошла к окну. Заснеженная, девственно-белая лужайка перед домом плавно переходила в лесистый холм.

Всю жизнь Кэсс чувствовала себя так, будто жила с разбитым сердцем, но теперь она поняла, что ошибалась. Если бы ее сердце было разбито, оно не ощущало бы такой нежной боли. Это место принадлежит Бену, и он великодушно и с радостью предлагает ей разделить с ней свою любовь.

— Кэсс. — Бен подошел к ней сзади, но желание снова прикоснуться к ней у него, видимо, пропало. Из-за ее плеча он видел тот же самый мирный зимний пейзаж. — Ты можешь уехать отсюда и стать свободной, но не придется ли тебе потом снова и снова спрашивать себя, насколько правильным был твой выбор?

Кэсс резко обернулась, и это страшно удивило Бена. Он был так близко, что она могла очутиться в его объятиях. Но еще необычнее оказалось то, что на лице ее засияла улыбка.

— Ты никогда не сдаешься, не так ли?

— Никогда. — Он покачал головой.

— Да к тому же еще и ни за что. По крайней мере спасибо тебе, что ты дал мне сегодня утром четыре часа на размышление, и за это время я пришла к выводу, что ты прав.

Бен склонил голову набок, будто не понял, что она имеет в виду, будто опасался неверно истолковать ее улыбку и короткое признание.

— Я? Прав?

— Когда ты сказал, что я возвращусь домой в Майами, окончательно порвав с родителями… мне стало ясно, что ты был прав. И насчет тети Мэвис и дедушки ты тоже был прав — они всегда меня поддерживали, что бы ни случалось. Я не оценила их так, как они этого заслуживали, и теперь чувствую себя неблагодарной, ведь это самые близкие для меня люди. Я им позвоню, как только смогу, и скажу, как я их люблю и что я неблагодарная соплячка. Бог мой, вот они удивятся!

Облегчение, которое почувствовал Бен, мгновенно отразилось на его лице, и Кэсс рассмеялась. Но когда он захотел ее обнять, она отступила на середину комнаты.

— Нет. — Она погрозила ему пальцем. — Ты уже выговорился, а теперь послушай, что скажу я.

— Если ты и дальше будешь повторять, что я прав, я не стану тебя перебивать.

— Сразу предупреждаю, Бен Уайден: дедушка всегда говорил, что я хоть и упрямая, но в моем характере есть эластичность. Я все думала, что же это такое…

— Эластичность?

— Оказалось, что-то вроде умения приспосабливаться. Теперь я вижу, что оно у меня действительно имеется. Мне все еще надо кое о чем поразмыслить, но если я приму решение, то не отступлю. В этом смысле тебе повезло: ты встретил свою пару.

Бен попытался подойти к ней, но Кэсс остановила его на расстоянии вытянутой руки.

— Нет, я еще не закончила. Стой там, где стоишь.

— Ну, так заканчивай поскорее.

— Теперь тебе понятно, что я чувствовала, когда ты говорил без умолку всю дорогу от Сент-Луиса? Мне нравится твой дом и сам ты — все больше и больше. Мне даже нравятся твоя собачонка и твоя глупая «Труба».

— «Труба»? — Озорной огонек блеснул в его светлых глазах.

Словно ураган, который нельзя остановить, Бен набросился на Кэсс и заключил ее в свои объятия.

— В конце концов, — сказала она, — я решила, что не так уж плохо быть богатой.

— Тогда и я сделаю тебе признание. — Бен чмокнул ее в кончик носа. — Мне понравился твой лимузин.

— Мой лимузин?

— Я мечтал о тебе, сидя на его мягком сиденье, и при этом такое себе напридумывал, что мы оба смутились бы, если бы я сейчас об этом рассказал.

— Так ты вовсе не читал газеты?

— Я притворялся. — Он снова озорно посмотрел на нее.

Кэсс не выдержала и захихикала.

— Ну, что скажешь? Как насчет того, чтобы разыскать Коттона? Познакомишься с ним, а он может взять к себе на некоторое время Мерфи. Коттон обожает собак. Потом мы вместе поставим лимузин в конюшню — она пока пустует, но мы подумаем, нельзя ли осуществить кое-какие мой мечты. Ты ведь умеешь гоняться за мечтами, не так ли?

— Да, Бен. Но ты лучше любой мечты.