Лучший способ спрятаться

Глава 3

Подарок на этот раз был неплохим, но жалко, что я не успела просмотреть документы. Не надо было так сразу намекать на их всестороннее изучение… Ладно, в следующий раз буду умнее.

А пока надо все-таки понять, что они там обсуждают. У моего опекуна и нашей директрисы была единственная общая тема для разговора — это я. Не сплетни же при императорском дворце они там обсуждают?

Все это я прокручивала в голове по дороге в свою комнату, благо теперь она была далеко и времени подумать было много. Додумать и построить планы по добыче информации от директрисы, мне помешала Ирина. Она ждала меня в комнате.

— Ну, как? Получилось?

— Не совсем…

Я вспомнила свое эпичное впечатывание в стол директрисы.

— Можно попробовать в следующий раз. Опекун ведь у тебя сейчас часто приезжает.

— Часто… А будет еще чаще…

Лучше бы я ошибалась…

Директриса вызвала меня на следующий день. Вызвала сама. Это была хорошая возможность понять, что ж происходить. Поэтому перчатки перекочевали в карман платья.

— Доброе утро, Ариадна.

Вот уже и не Ариадночка. Если сейчас прозвучит «воспитанница Чернышева», значит сегодня мне светит карцер. Пока правда не ясно за что. А дотронутся до директрисы надо.

Может слабость и обморок изобразить? Полина на занятиях по физической культуре нас регулярно радует этим зрелищем, после чего полдня отлеживается в комнате. «Слабая конституция» — говорит наш преподаватель, девушка, которая сама три года назад закончила наш пансион. А по мне — просто лень и желание повышенного внимания. Полине очень нравится, когда вокруг нее все бегают с нюхательными солями и водой. Хотя, судя по последнему обмороку даже до нашей преподавательницы начало доходить, что это спектакль. Потому что в комнату на этот раз она ее не отправила, а оставила лежать на скамейке. «Чтобы воздухом подышала». Глупо лежать на скамейке Полине быстро надоело, и она в рекордные сроки пришла в себя. Так что обморок — неплохой вариант.

— Ваш опекун проинформировал меня, что подобрал вам жениха.

Сволочь! Дыхание перехватило, перед глазами качнулась директриса, или я качнулась… Похоже обморок будет реальным…

Схватилась за что-то мягкое… Меня прошибло молнией и небольшой сценкой, вдумываться в которую пока не хотелось. Позже посмотрю… Сейчас надо вернуться в реальность…

— Барон Венюков просил разрешения забрать вас на два дня для оформления всех документов и знакомства с женихом, но я настояла, что первое знакомство будет в пансионе, под моим пристальным вниманием. А в дальнейшем, если все меня устроит, можно будет и рассмотреть вариант с поездкой…

Директриса вещала, протягивая мне стакан с водой, а я в этот момент ее почти обожала! Только женишка мне сейчас не хватало… А ведь на правах опекуна Венюков вполне может это все провернуть… Не я первая, не я последняя.

Если только сам жених от меня не откажется… Надо обдумать этот вариант…

Вот гад опекунский!

Вид у меня был видимо очень ошалевший. И не очень счастливый, судя по тому, что я прослушала лекцию на тему «стерпится — слюбится», «долг женщины — продолжение рода».

Успокоившись от монотонных и привычных нотаций директрисы, я покивала и с тоской задумалась о карцере. Мне сейчас надо было бы подумать, но ни в комнате, куда в любой момент может зайти Ирина, ни на занятиях этого бы точно не удастся. А до вечера — я с ума сойду от сумасшедших мыслей, которые устроили массовый забег у меня в голове. Их даже мои откормленные за последний год тараканы успокоить не могли. Прямо хоть в карцер просись — там тихо и никто не беспокоит.

— Ариадна, я вижу, что тебе надо подумать и успокоится, поэтому освобождаю тебя от занятий сегодня. Преподавателей я предупрежу. Только не пропусти обед.

Ого, в директрисе проснулся ангел, а я и не заметила?

— Большое спасибо, Жанна Иогановна.

Несмотря на разрешение пропустить занятия, возвращаться в комнату не хотелось. К тому же мне очень хорошо думалось во время движения. Поэтому сейчас не спеша идем к старому сараю, где Юлианна планировала закрыть Ирину на ночь, потом можно пару кругов вокруг…

Первое. Видение. Вот сейчас лучше посидеть на лавочке пока не ушла далеко. Оглянулась. Никого. Все на занятиях. Сосредоточилась…

Кабинет директрисы. Стою за ее правым плечом. Мое постоянное место — за правым плечом человека, чьи воспоминания, касающиеся меня, я сейчас смотрю. Не торопясь, ставя на паузу при необходимости.

«— О чем вы хотели поговорить, господин Венюков?

— Я хотел уточнить некоторые подробности внутреннего распорядка пансиона.

— Мы всегда готовы предоставить необходимую информацию.

— Я хотел бы забрать свою воспитанницу на пару дней…

— Оу, я могу узнать с какой целью? Раньше от вас не поступало запроса на проживание вашей воспитанницы вне пансиона. Это прописывается в договоре в самом начале обучения. Особенно учитывая, что девочка сирота и то, что в ее договоре прописано, что родственники, то есть вы, господин Венюков, отказываетесь забирать девочку из пансиона.

— Договор оформлялся давно. За это время вскрылись новые обстоятельства.

Опекун как-то невнятно лепетал под жестким взглядом директрисы. Наконец он собрался с духом и выдохнул:

— Я хочу познакомить ее с женихом.

— Понимаете, господин Венюков… Вы знаете, как внимательно социальная служба отслеживает обучение графини Чернышевой. По ней у меня ежеквартально запрашивают отдельные отчеты. А посещение жениха до официальной помолвки с внесением данного факта в документы службы… Да еще и за пределами пансиона… Это нарушение, мой дорогой барон. Серьезное нарушение, которое может привести к определенным проблемам лично для меня, так что…

— Может можно что-нибудь сделать?

На стол перед директрисой ложится белый конверт. Она берет его в руки и приоткрывает. Мне не видно сколько там денег, поскольку в этот момент я смотрю на опекуна отчаянно жалея, что не могу ему сейчас врезать сковородкой. У тети Клавы на кухне я видела, большую такую… Тяжелую… Вот прямо по холеной, раздражающей мор… лицу…

Стоп. Отвлеклась. Тем более, что это уже прошлое. Пусть и недавнее.

— Я, конечно, попробую что-нибудь сделать… Давайте так, ваше сиятельство… Я поговорю с девочкой и попытаюсь ее настроить положительно к вашему кандидату. Девочка сложная, проблемная. А ведь ни вам, ни мне не нужны проблемы?

— Не нужны, Жанна Иогановна.

— Тогда предлагаю сначала организовать встречи в пансионе под присмотром… Пусть погуляют в парке по дорожкам… Вы планируете свадьбу после восемнадцатилетия Ариадночки или хотите запрашивать разрешение социальной службы?

— Конечно после!

— Значит торопится некуда, и у вас есть еще целый год. Пусть они пока общаются, а по весне, если нас с вами все устроит…

Директриса ненавязчиво махнула конвертом.

— Поговорим и о поездки к жениху, правда с обязательным сопровождением сотрудницей женского пола. Посмотрим.

— Я думаю, мы сумеем договорится дорогая Жанна Иогановна».

Выкинуло меня из видения резко. Как со стороны услышала свой глубокий выдох. Первый раз вижу, что меня так непосредственно и спокойно продают. Зато теперь ясны ангельские посылы директрисы. Просто деньги отрабатывает.

Хотя интересно: действительно ли она по мне отдельный отчет отправляет? Или это просто чтобы припугнуть опекуна и поднять цену за свои услуги? Кому нужна информация о сироте? Пусть и графине. Ладно, это сейчас не главное.

Забавненько, а кто меня будет радовать именем жениха: она или опекун? Впрочем, какая разница? Ясно же, что все здесь не так просто, иначе бы «настраивать девочку положительно к вашему кандидату» не пришлось бы.

Надо бежать. Причем на побег у меня — время до весны. Не просто так опекун хочет меня увезти из пансиона, ой, не просто…

Идя к сараю, я просчитывала, что может хотеть опекун. Распоряжаться моим имуществом, конечно. Единолично. Может и не единолично, но без меня — точно. Неужели оно все же достаточно большое? Хватит ли мне на самостоятельное проживание без опекунов, мужей и других «доброжелателей»?

Мне просто сравнить не с чем. Поверенный сказал, что все приносит доход, кроме поместья. Интересно, а сейчас в нем живет кто-нибудь?

От пансиона до столицы: два с половиной часа на лошади. А от столицы до поместья — два часа на паровозе. Железнодорожную ветку запустили еще в моем детстве. Мы с папой любили путешествовать вдвоем в соседний крупный город. Там мы гуляли по улицам, в парке, обедали в кафе, а потом, накупив подарков маме и домашним, возвращались обратно. Станция рядом с поместьем была маленькой. Там даже не все паровозы останавливались. Хотя рядом была военная часть… Я сейчас даже не помню название станции. Плохо. Надо карты в библиотеке изучить подробно — это еще один пункт в списке того, что мне надо сделать.

В поместье есть сейф, закодированный на кровь членов семьи, точнее прямых потомков, то есть меня. Надеюсь за это время даже если его и нашли, то еще не вскрыли. Папа был хорошим дипломатом и магом, а мама — очень хорошим артефактором. Похвальная грамота с отличием об окончании факультета артефакторики столичной академии Огнедара висела у нас на видном месте в гостиной. Причем как в посольстве, так и в поместье. Мама была отличным специалистом, и я даже понимаю почему — перед испытанием нового артефакта она всегда могла посмотреть ближайшее будущее…

Только в день гибели своей и мужа почему-то не посмотрела. Не смогла или… Или то, что она там увидела было еще страшнее…

Не знаю, но пока не буду об этом думать… Не сейчас… Надо решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нужно готовить побег, а для этого надо кое-что узнать, кое-что позаимствовать, кое-с-кем поговорить, а может и договорится…

План побега потихонечку выстраивался в голове.

Да и женихом надо познакомится — кто его знает, что это за фрукт? Возможно удастся с ним договориться. А может — нет. Не увидишь, не дотронешься — не узнаешь.

Анализ ситуации и принятые решения помогли успокоится окончательно. Все-таки, когда принимаешь решение — это помогает. Проще принять решение и начать действовать, чем долго гонять в голове мысли туда-сюда в надежде, что решение выкристаллизуется само. Без твоих внутренних усилий.

«Делай, что можешь, с тем, что у тебя есть».

Спасибо папа, твои присказки, прибаутки, да и просто крылатые фразы до сих пор мне очень помогают. А мама до сих пор иногда сниться по ночам…

Итак, у меня есть информация и планы, в том числе и по добыванию той информации, которой не хватает. У меня есть определенные ресурсы и даже друзья, которые помогут. Осталось подготовиться к исчезновению из пансиона и осуществить его так, чтобы на два года раствориться на территории Антарийской империи так, чтобы меня с собаками не нашли. Достойная задачка для графини Чернышевой!

Ко мне вернулось хорошее настроение и появился своеобразный азарт. Фигу тебе, дорогой опекун! У меня теперь цель — переиграть такую лживую и жадную сволочь, как ты!

Занятия в тот день я с чистой совестью пропустила, зато пила с тетей Клавой на кухне чай, расспрашивая ее о семье и думая, где бы мне найти хорошее снотворное? И деньги на первое время.

До весны — не так уж и далеко.

С женихом я познакомилась еще через два месяца. Не сказать, чтобы сильно ждала, поскольку подозревала, что кого-нибудь хорошего «любимый» родственник явно не предложит. У него и самого есть дочка лет десяти, так что…

Но племянник барона Венюкова, Николай Венюков меня приятно удивил. Симпатичный, коротко стриженный шатен. Худощавый и высокий. Вежливый и не навязчивый. В принципе, он мне даже понравился. Его дядя не торопился, поэтому подписывать документы о помолвке не пришлось. И это к лучшему. Подписанный документ, скрепленный магией, потом сложно оспорить. А так: устная договоренность, которой вроде и нет, потому что моего мнения никто и не спрашивал… Опекун уверен в влиянии директрисы и в моей безропотности? Что ж не будем пока его разочаровывать.

Опекун на меня не давил, поскольку на свадебной церемонии в храме должно прозвучать абсолютно добровольное «да». Правда магия в храме не определяла: вырвано это «да» шантажом или обманом. Главное, что именно в этот момент и жених, и невеста хотят подтвердить свое желание вступить в брак.

Я конечно не могла не воспользоваться возможностью коснуться моего симпатичного жениха. У меня ножка совершенно случайно соскользнула, и чтобы не упасть, я вынужденно (так и запишем) вцепилась ему в руку с такой силой, что появление пары синяков от моих пальцев — вопрос времени. Мне «повезло» увидеть замечательную и познавательную лекцию в исполнении «любимого» родственника.

«— Запомни, как мой племянник, да еще и с твоим прошлым — ты не сможешь ни подняться нормально по карьерной лестнице, ни занять хоть какое-то устойчивое место в свете, а как граф Чернышев… В связи с тем, что Ариадна является единственной наследницей этого древнего рода, император Павел IV после гибели ее родителей издал специальный указ с разрешением мужу графини Чернышевой принять фамилию и титул жены. Из молодого человека с непонятным происхождением, ты превратишься в уважаемого человека! Стоит девчонке выйти в свет, как таких кавалеров набежит очень много… Поэтому твоя сейчас задача — обаять ее, влюбить в себя, чтобы в храме она сказала тебе «да».

— Но если официально провести помолвку, она же никуда не денется?

— Идиот! Помолвка — это не свадьба! А официальная помолвка означает, что о ней узнают слишком много людей. Наведут справки и вспомнят про девочку… Тебе что нужны конкуренты??

— Не нужны, дядя.

— И Никки, пока не женишься — чтобы я про твою Лесю даже не слышал!

— Но дядя!

— Не дай Бог, кто-нибудь сообщит твоей невесте о твоей любовнице…».

Красота! Как я не рухнула прямо там на тропинке, когда эта сцена пронеслась перед глазами, перекрыв и дыхание, и зрение как вьюга зимой? Не знаю. В глазах потемнело, и под предлогом плохого самочувствия в тот день я быстро попрощалась с женихом.

Лежа в кровати, я анализировала эту сцену. Что ж понятно, что на помощь Никки (надо же как кличка у собаки), я рассчитывать не могу. Хотя бы большую любовь к нему изображать не надо. В конце концов, он получил задание от опекуна — меня влюбить в себя. Посмотрим, что у него из этого получится.

Зато теперь стало понятно, почему с меня не потребовали быстренько подписать бумаги и официозить помолвку. Боятся, что народ в пансион хлынет со мной знакомится. Ну это они зря. Жанна Иогановна стоит стеной, и просочится смогут только отдельные очень небедные личности, обеспечившие благосостояние директрисы.

«Жених» появлялся с периодичностью раз в две недели. Прямо ходячий календарь.

Мы гуляли по парку: сначала осеннему, потом зимнему, и даже весеннему. Сзади шла воспитательница, которую больше бы устроило, чтобы мы где-нибудь посидели. Меня это не устраивало. Я поняла, что находиться в комнате, в которой мы обычно встречали родственников, вместе с Никки (теперь я тоже его так звала) — слишком большой удар по моему терпению и моим нервам. Так я сорвусь на него раньше, чем буду готова к открытому противостоянию.

С каждым визитом, он становился все более навязчивым и «душным». Норовил прикоснуться, поцеловать ручку и т. д. Даа, все-таки они родственники. Оба вызывали во мне стабильный рвотный рефлекс. Намеки на свадьбу — тоже.

В комнате я бы радовала воспитательницу зрелищем постоянно передвигающейся меня по комнате. Разве что по потолку и стенам бегать бы не получилось… Никки норовил подойти поближе, постоять рядом, подышать в волосы… И это дико раздражало! Закрытое помещение просто будило в нем эту линию поведения, а на свежем воздухе он абсолютно менялся. Как будто это были два разных человека!

А на улице: мы обсуждали театральные постановки, он рассказывал мне о быте столицы, о паровозах и машинах, и о новом тестируемом средстве воздушного транспорта — дирижабле. Когда он рассказывал о технике, он абсолютно менялся. Было заметно, что ему это нравится. Он забывал о задании дяди и объяснял мне разницу между двигателем в автомобиле и двигателем в паровозе. Рассказывал про преимущество шин какой-то фирмы по сравнению со всеми другими… Причем понимаю ли я, о чем он говорит или нет — его похоже не сильно волновало. Мне достаточно было иногда вставлять в речь что-то вроде: «да?», «а зачем?», «не может быть!», «а разве так можно?».

Он очень хотел участвовать в гонках на автомобилях. Но автомобиль и сам дорогое удовольствие, а уж гоночный — особенно. Дядя все же подарил Николаю подержанный автомобиль в середине зимы, объединив для этого подарки на день рождение и новый год. И теперь все свое свободное время Никки проводил в гараже наравне с механиками. Они перебирали двигатель, меняли распредвал, растачивали что-то, чтобы сделать двигатель более мощным и все-таки принять участие в гонках. С восторженным придыханием он рассказывал мне о доведении своего автомобиля до совершенства.

Была надежда, что он пропустит неделю визита ко мне и останется в гараже. Я даже обрадовалась! Но контрольное прикосновение показало, что автомобиль ему подарили, чтобы впечатлить меня. И теперь он ждал, когда сойдет снег и подсохнут дороги, чтобы покатать меня на этом чуде технической мысли. По сугробам в нашу глушь было не проехать.

Кстати, подробности прошлой жизни моего «жениха» всплыли уже ближе к новому году. Наташа Старицкая постучалась к нам в комнату после очередной прогулки выходного дня. Сегодня Никки был достаточно адекватен, не засыпал меня комплиментами (интересно он их сам придумывает перед каждой поездкой, или у него где-то справочник припрятан — голосую за справочник!), поэтому удалось даже посидеть на скамейке в заснеженном парке. Более того — даже в гостевую я рискнула его сегодня сводить.

На выходе из гостевой мы и встретили Наташу. Причем Никки был так увлечен, рассказывая мне о техническом строении дирижабля, что автоматически поздоровался с той же девушкой, что и я, но, по-моему, совершенно не обратил на нее внимание. А зря — Наташа у нас красавица! И она на него внимание обратила.

И вот, устав за день как тридцать три пьяных ежика, я лежала на животе, подложив под грудь подушку и подняв уставшие ноги вверх. Я устала, замерзла и готова была послать Никки к кроаку, если бы он решил еще на часок задержаться.

Никакие правила этикета не смогли бы меня заставить поменять позу в этот момент. К счастью, визит одноклассницы — не визит воспитателя. Поэтому вздрогнувшая было совесть успокоилась, и опять уснула. Никки всегда ее успешно вгонял в сон. Летаргический.

Наташа начала издалека, расспрашивая про сегодняшний день: чем занимались, с кем общалась и т. д.

— Наташ, я такая уставшая… Давай пропустим ту часть, где мы с тобой беседуем про природу и погоду, и перейдем уже к конкретике? Ноги болят, я бы сейчас приняла душ — и спать…

— Как зовут того молодого человека, который к тебе сегодня приезжал?

— Никки? Николай Венюков, племянник моего опекуна и кандидат в мои женихи.

— Колька? Семенов? Так вот значит где его папашка всплыл? Венюков значит…

Я даже подобралась и села на кровати, а Ирина подняла взгляд от книги, которую читала.

— Наташ, ты уверена?

— Конечно, мы год в детском доме вместе провели. Вместе еду воровали, а теперь он меня даже не узнал!

— Ну, Наташа, ты все же сильно изменилась. Вспомни, когда приехала, ты больше походила на худощавого коротко стриженного пацана, а сейчас — красавица! Я бы тебя тоже не узнала. Тем более, что когда он рассказывает о технике, он про все забывает и никого не узнает. Если бы я в зоне видимости не мелькала — и про меня бы забыл…

— Думаешь? А я думала, ему стыдно…

— Не стыдно, в их семье совесть вообще не приживается. Скорее всего он боится, что я узнаю про его темное прошлое, и он упадет с моего пьедестала идеального жениха. Хотя, если будет падать, то там высота небольшая, не расшибется.

Наташа не скрывала правду про детский дом, и про то, что мама у нее портниха. А желающим ее задеть — могла спокойно врезать. Но зато общаться с ней было — одно удовольствие. Открытый и очень светлый человек. А уж успокоить ее — сам Бог велел.

В общем, уходила от нас Наталья в тот вечер успокоенная, уверенная в себе, а в мою копилку информации по «жениху» добавились и положительные факты. Не плохой он, в общем, парень. Колька, Николай, Никки, но только как знакомый. На друга — не тянул, как жених — вызывал неконтролируемые рвотные спазмы и желание вытереть руку после слюнявого поцелуя.

Все это время бывшая подруга Юлианна просто окружила меня вниманием и заботой. Удушающей такой. Можно было даже не касаться ее, чтобы понять, что это задание от директрисы. А Юлианна, получая свои необходимые ей «плюшки», была и рада стараться.

Неужели сумма в конверте была настолько большой? Или обещанная была намного больше? Прокручивая воспоминания, я пыталась понять, сколько там денег было в конверте, но, к сожалению, я практически никогда не видела больших бумажных денег. Только в детстве и не очень крупные. В пансионе деньги были нам не нужны, поэтому я просто не знала, как они выглядят. Да и расценки услуг директрисы тоже не знала. Сколько она запросила? Много? Мало?

Болезненное желание знать сколько же я стою по прикидкам опекуна. Я не могла понять сколько денег было в конверте, а директриса знала. И сумму, я думаю, определила до уны. Просто на глаз.

Надо в библиотеке книги по нумизматике посмотреть. Не то, чтобы я хотела точно знать за сколько меня продали… (Вру — хотела точно знать.) Просто не знать, как выглядят деньги родной страны — как минимум странно. Это могло помешать и выдать. А я собиралась прятаться до 20 лет — до полного магического совершеннолетия и вступления в наследство.

Приближалось время поездки. И судя по тому, как директриса доносила до меня важность и необходимость семейных ценностей, опекун не поскупился. За это время он заезжал всего пару раз, и с директрисой общался дольше чем со мной. А что? Я не претендую, мне и племянника вполне хватает. Иначе у меня будет просто передозировка семейством Венюковых.

В качестве сопровождения со мной должна была поехать мама Никки. Жена младшего брата, то ли погибшего, то ли умершего Бог знает сколько времени назад. Почему-то она мне представлялась чопорной дамой с пучком волос на затылке и выражением лица, от которого молоко скисает.

В принципе, именно о его матери я и собиралась расспросить Никки в его последний приезд. Причем на этот раз он был на автомобиле и, хотя покататься даже с воспитательницей нас не пустили, но посидеть в этом чуде техники мне удалось. Правда при этом пришлось прослушать лекцию, полную информации о мощности двигателя, улучшениях в движке, фарах, рессорах и других непонятных вещах. Все то, что пришлось отремонтировать, заменить и улучшить. Все то, что они внесли с механиками и т. д.

Хотя… С каждым разом непонятных терминов становилось все меньше. Я уже не спрашивала, при чем тут свечи, когда он говорил про зажигание, и понимала важность тормозов. Скоро я буду неплохо разбираться в машинах. Механиком не стану, конечно. Но блеснуть знаниями — вполне смогу.

Про свою маму Никки мне ничего четкого не рассказал, но я чувствовала, что эта женщина сыграет важную роль в моей жизни.

И вот теперь, я сижу в карцере, смотрю на капли, текущие по стене. Первая гроза весны, первая гроза в цветене, третьем месяце весны… Наблюдаю и готовлюсь. Отступать дальше некуда. После увиденного… Никки может и не послушается дяди (что маловероятно), а скорее — послушается. А замуж за него я очень не хочу. Поэтому бежать придется во время поездки. Зря что ли готовилась?

Да и отсутствие моих документов в личном деле директриса тоже может скоро обнаружить. Там сейчас лежат копии. Но так как фальшивомонетчик из меня так себе, а документы я подделывала в первый раз в жизни, то перепутать их с оригиналом можно только если не приглядываться. А уж сляпать печать ауры — мне и вовсе не удалось.

Но документы мне для побега нужны. Не думаю, что меня сразу объявят во всеимперский розыск. Значит это даст мне дополнительное время. Спрятаться.