Люба

19

Люба

Она не любила банкеты. Одета в черное платье, на шпильках, с оголенными плечами. Волосы подняты наверх, предъявляя всем на обозрение невероятно красивые линию шеи. Она была хороша. Мужчины поглядывали на нее, приглашали танцевать. Ее знали не все. Слишком молодой она еще была. Всего тридцать. Но благодаря тонкой стройной фигуре Люба выглядела много моложе. Никто в Париже и не догадывался, что у этой очаровательной женщины трое детей. И она сама не последний человек в хирургии. Хотя кто тут мог догадываться? Съезд-то терапевтов. А она просто жена академика из Москвы. Муж болтал с какой-то блондинкой лет сорока. Та кокетничала что есть мочи. Строила глазки, подергивала плечиком, эффектно смеялась каждой шутке. Саша умел вести себя с женщинами, но все время поглядывал на скучающую жену. Видимо, блондинка была нужной особой. Саша знал, как строить бизнес, Люба же в нем не разбиралась. Внезапно рядом с ней возник мужчина с бокалом шампанского. Он был молод, лет сорока-сорока пяти. Среднего роста, около метра семидесяти пяти. Блондин с голубыми, немного водянистыми глазами и смуглой кожей, возможно, южанин, хорошо одет. Он был эффектен и явно не испытывал недостатка в женском внимании.

— Выпейте со мной, — предложил он с улыбкой.

— Спасибо. Простите, с кем имею честь? — сказала Люба на чистом французском и взяла в руки бокал.

— Я профессор из Москвы. — Мужчина говорил с акцентом, но Люба не смогла определить с каким. — Вы, как я вижу, француженка. Вы знаете, у нас в Москве дефицит таких тонких женщин, как вы. Вы просто великолепны. Смотрю и любуюсь. Давайте знакомиться. Меня зовут Александр Борисов.

Люба чуть не прыснула со смеху. Невольно посмотрела в сторону мужа, но он ее не замечал, видимо, разговор с блондинкой принял серьезный оборот.

— Так вы директор института экспериментальной медицины?

— Владелец. Если бы вы знали, как тяжело руководить таким серьезным учреждением!

— Сочувствую.

— Как я могу к вам обращаться?

— Любовь.

— То есть это ваш стиль жизни?

— Это русское имя. Вы не знали?

— Вы из эмигрантов?

— Угадали.

— Я так и знал. Мы почти родственные души.

— Да что вы говорите?!

Мужчина залпом выпил шампанское.

— Вы не представляете, как мне было скучно, пока я не встретил вас.

— Уже весело? — с иронией спросила Люба.

— Нет, не весело, но уже интересно. Все присутствующие так банальны. А вы яркое пятно. У вас нет кольца на левой руке, вы не замужем, вы красивы. Вы необыкновенная и русская, как и я. Вы врач? Откуда?

— Я врач, вы правы, но я, пожалуй, не настолько интересна, как вы. Расскажите о себе.

И он начал. Он говорил что-то, называл места, которые есть и которых никогда в Москве не было. Он рассказывал, как получил институт в наследство от своего отца и прочую небылицу. Люба давно поняла, что этот аферист не русский, и ей очень хотелось перейти на русский язык, чтобы вывести обманщика на чистую воду. Но почему-то она его побаивалась. Саша же теперь стоял к ней спиной в группе каких-то незнакомых ей людей. Блондинка все так же мило улыбалась и крутила пуговицу на пиджаке у Саши. Он тоже улыбался ей, она таяла.

"Бедная пуговица! — с возмущением подумала Люба. — Если так пойдет и дальше, то эта дама его раздевать начнет прямо здесь. А мне тем временем приходится терпеть залетного афериста".

— Люба, вы живете в Париже? — продолжал беседу "Александр Борисович".

— В гостинице.

— Потанцуем?

Она поняла, что чем вот так разговаривать, лучше танцевать. Они вышли на танцпол. Аферист вел ее легко и свободно, движения были красивы. Люба тоже умела танцевать. На них стали обращать внимание. Вскоре образовался круг, им аплодировали.

Саша уже не мог выносить общение с миссис Гент. Она все время уходила от разговора о сотрудничестве и переводила его на личное. Затем взялась за пуговицу на его пиджаке, строила глазки, кокетничала, невзначай касалась бедром или рукой проводила по груди. Как ему был нужен договор с ней! Но за такую цену? Саша уже готов был от всего отказаться. В этой поездке в Париж его сопровождала Люба. Еще вчера ночью они бродили по ночному городу, сидели в кафе, затем вернулись в номер. Он так давно не отдыхал. Только вдвоем, только он и она — самая любимая и желанная женщина. Дети остались дома с няней, а у них было целых три дня.

Он пытался отвлечься от назойливой миссис Гент. "Люба скучает", — пронеслось у него в голове. Он стал искать ее глазами, и очень быстро нашел на танцполе. Сделка уже не имела смысла. Вообще ничего вокруг уже не имело смысла. Он отодвинул блондинку и направился к танцующим. Хорошо, что на это ушло больше минуты, он успел подумать и не заехал в морду мужчине, танцующему с его Любой.

— Я не помешал? — с очаровательной улыбкой спросил он, перехватив Любу и продолжая танцевать с ней. Кавалер его Любы откланялся и отошел в сторону, не сводя с нее глаз, полных желания.

— Боже мой? Кто вы? Как мне к вам обращаться? — с удивлением в глазах спросила Люба.

— Я тебе в номере представлюсь, причем по полной, — все также с улыбкой произнес Саша. Но внутри он кипел, и Люба это видела.

— В номере? Мы будем танцевать и там? — с мнимым удивлением спросила она.

— Танцы я тебе гарантирую, — почти на ухо прошептал он. — Хочешь поиграть?

— С тобой играть одно удовольствие, и ты хорошо танцуешь. Я люблю, когда ты танцуешь. — Она многозначительно смотрела ему в глаза.

— Кто это был?

— Ты о ком?

— С кем ты танцевала?

— Ты о профессоре Борисове?

— Что?

— Что слышал. Я не ошибаюсь. Он так представился, говорит, что русский. Может, вы познакомитесь?

— Ты шутишь?

— Ничуть. Саша, я серьезно. Если бы я шутила, я говорила бы с тобой по-русски. Он говорит, что директор и владелец института. Так что я совсем не шучу. А как твоя пуговица? Еще держится?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Люба! К черту пуговицу и эту озабоченную тоже.

— Тебе она неприятна?

— Мне приятна только одна женщина, и она брюнетка. А тебе какой Александр Борисов предпочтительней?

— Ну… — она сделала вид, что задумалась, — тот, у которого родинка слева от…

— Можешь не продолжать. — Он уже искренне улыбался, закружил ее, затем поймал. — А у того ты родинки не проверяла?

— А надо было? — с притворным изумлением спросила Люба.

— Не провоцируй меня, пожалуйста.

— Не собиралась. Сашенька, с ним действительно нужно разобраться.

— Познакомь нас.

— Пошли.

Они подошли к тому мужчине.

— О! Вы возвращаете мне даму? — с явным удовольствием произнес он.

— Она говорит, что вы академик Борисов. Я не мог не познакомиться с вами. Я просто в восторге. Александр.

— Как, и вы тоже?

— Да. Я с удовольствием представлю вас моим коллегам.

С этими словами Саша подвел его и Любу к группе мужчин, с которыми недавно беседовал. Там же была и миссис Гент.

— Господа, разрешите представить вам академика Борисова из Москвы, а также мою супругу и истинную хозяйку Института экспериментальной медицины, профессора Любовь Корецкую.

Миссис Гент побледнела, а аферист приобрел зеленоватый оттенок, как при отравлении. Один из собеседников Саши расхохотался и произнес:

— А вы шутник, доктор Шварц.

— Простите, я просто увидел необыкновенно красивую женщину и хотел произвести впечатление. Доктор Корецкая, простите.

— Это было забавно, не представляете — насколько.

— Глупо, Боже, как глупо. Я думал, что представившись профессором из Москвы, пленю ваше сердце.

— Вы опоздали на двенадцать лет.

Все смеялись. Даже миссис Гент.

— Не расстраивайтесь так, доктор Шварц, — продолжила Люба, — вы добились, чего хотели. Я искренне впечатлена. Разрешите представить вам моего супруга. Директор института экспериментальной медицины, академик Александр Борисов.

— Очень приятно.

— А мне как приятно, — ответил Саша с улыбкой.

— Да, миссис Гент, — улыбнувшись произнесла Люба, — давайте поговорим о контракте вчетвером, то есть мы и вы с супругом. Завтра в одиннадцать вас устроит?

Женщина побледнела еще больше, видимо, представив, какое впечатление произведет хозяйка очень нужного для бизнеса института на ее мужа.

Саша уезжает

— Люба, прости, мне очень нужна твоя помощь. — Катерина села рядом с Любой за стол. В ее глазах были слезы.

— Екатерина Семеновна, что случилось? Вы больны?

— Нет, девочка, со мной все в порядке. Саша хочет уехать, совсем, навсегда.

— Я не знала. Он приходил ко мне на днях, приглашал на выпускной. Я обещала быть, потом сказал, что не хочет поступать в медицинский институт. Но мы решили все обсудить после выпускного, он обещал прислушаться к моему мнению. Что случилось?

— Он поссорился с моей мамой. Она пыталась настоять на медицинском институте, приплела вашего отца, опять о нем говорила с долей негатива, и он взбесился. Если бы ты знала, что он наговорил. Люба, он очень любил отца. Отец для него был больше, чем идеал. Я понимаю, что мама не имела права, и она не должна была, но уже ничего не вернешь. Он ушел. Не ночевал дома. Ты не представляешь, какую ночь я провела. Утром я узнала, где он находится. Он у вас. Ты оперировала ночью и поэтому не знаешь, но Саша, твой Саша мне сказал. Просил не беспокоиться. Но он говорит, что Сашенька хочет ехать в Америку. Люба, он ребенок, ему всего семнадцать лет.

— Тетя Катя, дело не в возрасте. Вы боитесь остаться одна, без сына.

— В тебе говорит обида. Люба, если бы я могла вернуть все назад, я бы все сделала по-другому. Я бы вышла за твоего отца, нормально и спокойно родила бы Сашу, и мы бы не послали тебя далеко из дома.

— Я давно вас обоих простила. Это был важный этап в моей жизни, он мне много дал в личном и профессиональном плане. Я счастлива, у меня есть работа, муж, дети и вы с Сашей. Я не могу желать чего-то большего. Я думаю, речь не об этом. Понимаете, медицинский институт с его именем и фамилией, профессия врача, потом работа в институте имени отца — все слишком просто, предсказуемо. Это легкий и бесперспективный путь. Это именно то, чего от него ждут. Допустим, он его прошел. И кто он? Рядовой профессор в учреждении своего отца, которое ему не принадлежит? Или принадлежит? Но путем ликвидации Борисова и ссоры со мной? Вот его будущее здесь. И еще, работая в Москве, он остается под опекой вас и вашей мамы. Он личность. Он так не сможет.

— Да, он думает так же, как и ты. Видимо, он давно все решил, но не говорил, жалел меня. А моя мама его вывела из себя. Люба, поговори с ним, выясни, что он хочет, о чем думает. И я очень по нему скучаю, я не готова его отпустить. Люба, у тебя трое детей, пойми меня, пожалуйста, пойми!

— Тетя Катя, не плачьте. Во-первых, еще ничего не произошло. Во-вторых, он вас любит и от вас он не уходит. Давайте его выслушаем, а то мы тут с вами гадаем на кофейной гуще. Я сейчас позвоню Борисову и узнаю, как Саша. Хорошо?

Она набрала внутренний номер директора.

— Люба, ты? — раздалось в трубке. — Сашенька ел, у него все нормально, передай Екатерине Семеновне, что он здоров, настроение хорошее, о планах не говорили, давай все вечером. Люба, я очень занят. Ты мне лучше скажи, ты ела или только курила?

— Занимайся работой, я скоро приду, допишу историю и приду. Целую.

Она положила трубку.

— Вы слышали? Мне добавить нечего.

— Так ты правда еще не ела? Люба, у тебя трое детей, кто их растить будет, если ты только куришь на голодный желудок? Не понимаю я вас, молодежь. Что ты так смотришь? Что ты всем видом показываешь, что моя забота и есть конфликт? Люба, если бы был жив ваш отец, все было бы по-другому, зачем он умер и оставил все проблемы мне одной?

Она совсем разрыдалась. Люба обняла ее, а Катерина все плакала.

Люба не знала, чем помочь. С одной стороны она прекрасно понимала чувства матери, невозможность хотя бы на один день лишить себя счастья видеть и чувствовать рядом своего ребенка. Она знала, как Катерина любит и боготворит своего Сашеньку. Она знала, как любил его отец, и она знала, что хотел для него отец. И еще она хорошо понимала брата. Она догадывалась о его амбициях, она знала его возможностях и знала, что на одной территории двое Корецких существовать не могут. Кто-то должен был уйти. Люба знала об этом всегда, еще когда Саша был совсем маленький. Как-то очень давно она говорила об этой проблеме с отцом. Они были вдвоем, и разговор так и остался между ними. Люба тогда собиралась утверждать тему докторской диссертации. Но Борисов защитился, и она объясняла отцу, что с диссертацией ей придется подождать, что она хочет второго ребенка, что Саше нужен сын с его фамилией. Отец был в ярости. Кричал, что она предпочитает пеленки собственной карьере, что работа важнее, что одного ребенка вполне достаточно, что она раба своего мужа, что Борисов гробит в ней гениального врача и ученного и так далее. Они тогда не договорили, у Корецкого случился второй инфаркт. К разговору они вернулись, когда его выписали из реанимации. Он сам поднял его. Сказал, что у него было много времени все обдумать, и он понял, что Люба права. Что семья и муж важнее, что она все равно получит то, что ей уготовано судьбой в карьере, что она будет лучшей в своей области, но без надежного тыла ей карьера просто не нужна. Тогда он первый раз заговорил о сыне. Он сказал дочери, что не хочет конкуренции между Борисовым и маленьким Сашей. «Борисов титан, — так сказал о нем отец, — но сын мой талантлив. Ты не руководитель, вернее, ты руководитель, но в тени мужа. Извини, Люба, да, ты гениальна, ты великолепный хирург, но ты не администратор. Таких, как Борисов, я больше не знаю. Но у меня растет сын. Это очень сложный выбор между учеником и сыном. Я буду думать и приму решение, кому я оставлю институт. Я найду компромисс. Причем такой, который не обидит никого из вас. Люба, я хочу, чтобы ты была опорой для обоих — и для мужа, и для Сашеньки». В результате он оставил ей контрольный пакет акций и рекомендовал директором Борисова. Но еще он купил вторую квартиру в Бостоне. Он не сказал о ней жене, о ней знала только Люба. Одну квартиру он просил Любу оставить себе, так как она им с Сашей пригодится, а вторую отдать Сашеньке и помочь ему с обустройством и выбором. Тогда это звучало странно. Зато теперь очень актуально. Но Люба не знала, как донести все это до сознания матери, которая не может отпустить своего единственного мальчика. И как женщина и мать она была целиком на стороне Катерины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вдруг Катерина отстранилась от Любы и, всхлипывая, спросила:

— Любонька, с кем же я останусь, если он уедет?

— Со мной, тетя Катя. Со мной. Я же никуда не уезжаю.

— Хорошо, очень хорошо. Я останусь с тобой и с внуками. И Саша будет приезжать, правда?

— Конечно, будет. Он ваш сын.

Она поцеловала Любу, сказала спасибо и ушла.

День выдался тяжелым, надо было следить за пациентом, которого она оперировала ночью, просмотреть и написать рецензию на кандидатскую диссертацию, оформить пару договоров на испанском языке, а самое главное — подготовиться к разговору с Сашей.

Когда она пришла домой вместе с мужем, брат встречал их в фартуке, а из кухни доносился запах жаркого.

— Я приготовил ужин, — радостно сообщил он. — Маме я звонил, она не волнуется. Я сказал, что сегодня останусь у вас, и если получится, мы обсудим мои планы на учебу и жизнь после школы. А завтра я вернусь домой и все ей расскажу. У вас есть возражения?

— Нет, Сашенька. Пойдем кушать.

Они поужинали, Люба проверила уроки у Валеры и Сережи, потом они позанимались языком. Саша в это время читал книжку Марине и показывал, как собирать пирамидку, маленькому Ванечке. Потом, в десять, детей уложили спать и сами сели на кухне для разговора с младшим Сашей.

— В общем, я давно хотел вам сказать, что не хочу быть врачом. Поймите меня правильно, мне не нравится работа с людьми, а с больными людьми тем более. Я говорил об этом с отцом, он не видел проблемы. Мы с ним говорили о биологии, генетике, биохимии, но в чистом виде, в виде теории, экспериментов над животными, созданием моделей. Мне это ближе, понятней, чем ваши вечно умирающие больные.

— Саша, но отец был врачом.

— Люба права. Саша, вот у меня обе диссертации по биохимии, но в первую очередь я врач.

— У тебя еще диссертация по экономике, и сейчас ты в первую очередь директор. Саша, я бы на твоем месте еще и докторскую по экономике защитил, тебе защитить диссертацию раз плюнуть, так дерзай. Не хмурься, я с тобой не ссорюсь. Мне отец про тебя всегда говорил, что ты единственный и что ты гений, он хотел, что бы я с тебя пример брал. Он говорил, что ты всегда делаешь то, что надо, а Люба то, что хочется.

— Хорошо, я принимаю твою критику и даже согласен, что ты врачом не будешь, но можно учиться в Москве на биофаке.

— И стать учителем биологии в школе?

— Сашенька, не все выпускники биофака становятся учителями. Ты хоть ходил, смотрел, кто чем там занимается?

— Конечно, у нас низкий уровень, и это не наука, я не буду терять время на Московское образование. Я еду в Гарвард. Отец бы меня поддержал. Ребята, я на вас смотрю и поражаюсь: передо мной сидят два профессора медицины, но думаете вы, как моя мама. То есть вы думаете, как можно маленького мальчика отпустить от юбки? Где ваше прогрессивное мышление?

— Саша, я училась в Гарварде. Это очень тяжело, у них другая психология, привычки, другие ценности, другой быт. Ты воспитан иначе. Да, это хорошая школа, но быт ляжет на твои плечи, а это время и силы. И еще, там ты тоже не сможешь расслабиться. Чтобы пробиться, ты должен быть лучшим и быть акулой. Там нет друзей, только конкуренты. Ты выбираешь сложный путь.

— А ты хочешь, чтобы мне только за фамилию ставили отличные оценки? Люба, я горжусь, что у меня был такой отец, и я хочу быть его достоин. Я к вам обращаюсь с просьбой мне помочь, я прошу хотя бы одного из вас лететь со мной в Америку, помочь мне снять квартиру или получить общежитие, организовать быт и поддержать меня на поступлении. Я могу на вас рассчитывать?

— У тебя есть квартира в Бостоне и есть счет на твое американское образование. Ты доволен?

— Не понял?

— Отец купил тебе квартиру недалеко от нашей и открыл счет на твое имя, как только тебе будет восемнадцать, ты все получишь в собственность. А пока я являюсь твоим представителем. Я полечу с тобой, а если Саша сможет взять отпуск, то и он полетит. Но давай вернемся к твоей маме и бабушке. Ты готов их оставить навсегда?

— Почему навсегда? Я буду с ними общаться, а когда встану на ноги, заберу маму к себе. С вами, я думаю, мы сможем встречаться не только в Москве. Люба, это решаемо, океан вплавь преодолевать не надо. Я рад, что вы меня поняли, мне стало легче. Профессор Корецкая, чего вы плачете?

— Сашенька, я тоже не готова тебя отпустить.

— Саша, скажи ей, ну что за женские навороты?

— Ничего я ей не скажу, вот именно за это мы их и любим. Вырастешь — поймешь. Все, пошли спать, завтра рабочий день, а у тебя разговор с матерью. Мы ее не оставим, за нее можешь не волноваться.

Снова Алексей

У Алексея была защита. Варе уже исполнилось два года, и Алеша в ней души не чаял. Девочка явно пошла в борисовскую породу — голубоглазая блондинка. Последние полгода девочка жила у Любы с Сашей. Алеша говорил, что много работы, ребенком заниматься некогда, наконец решил защититься. Саша с Любой помогали, как могли. Галя куда-то пропала, когда звонили, трубку брал только Алексей, говорил, что Галя в магазине или у подруги. Институт она закончила, но устраиваться на работу не торопилась. Алексей ничего не рассказывал, а Саша особо не интересовался. Наконец наступил день защиты. Саша с Любой пришли послушать. Сели на последний ряд. Благо, врачей среди физиков не было и их никто не знал. Защита прошла красиво. Алексей был на высоте. Со всех сторон сыпались похвалы. Руководитель обещал, что диссертант продолжит работу по данной теме и через пару лет защитит докторскую диссертацию. Когда заседание закончилось, Саша подошел к Алексею.

— Поздравляю, брат, говорил хорошо, мне понравилось. Молодец ты, Лешка, продолжай в том же духе.

— Простите, Алексей, может быть, вы нас представите? — попросил профессор Иванов, руководитель Алексея.

— Да, конечно. Это мой старший брат Александр и его жена Люба. Перед вами люди, которым я всем обязан. Учили, кормили, одевали, обували, воспитывали, дочь растить помогают.

— А вы в какой области работаете?

— Мы с Любой врачи, я — терапевт, Люба — хирург.

— Интересно, что вы по стопам отца не пошли.

— Нет, у меня был другой кумир, а со временем научный руководитель.

— Вы защитились?

— Да, конечно, шесть лет назад, а Люба — почти три года назад.

— А дальше наукой заниматься не хотите?

— Куда же я денусь? При моей-то должности.

— И какую должность вы занимаете?

— Я директор института экспериментальной медицины. Люба, профессор Корецкая, мой зам по лечебной работе.

— Короче, брат вас не подвел.

— Пока нет, посмотрим, что будет дальше. Способности у него есть, но, как говорил мой руководитель: «Не надо тратить время на ерунду, защитись и делай, что хочешь».

Тут к ним присоединился ещё один мужчина.

— Боже мой, кого я вижу! Академик Борисов собственной персоной. Не узнаете?

— Если честно, нет.

— Файнберг Михаил Абрамович, я дружил с Корецким, у нас были совместные проекты. А Любовь Александровна совсем дама. Я вас помню, когда вам было лет десять. А ваша мать жива?

— Да, Екатерина Семеновна работает, Саша заканчивает школу.

— Извините, его не помню, он наверно совсем маленький был. Мама у вас красивая, я думал, что она его дочь, а вы внучка. Чуть не влип… Но потом сориентировался.

Вечером отмечали в ресторане.

— Леша, где твоя жена? — спросил Саша.

— Поговорим завтра, сегодня мой день, я не хочу расстраиваться.

— Хорошо. Я завтра останусь дома, заходи с утра. Варю в детский сад не поведу, будешь с ней общаться.

Утром Леша пришел к восьми. Люба отвела Ваню в детский сад, Марину, Валеру и Сережу в школу и отправилась на работу.

Алексей держал на руках дочку.

— Я ее с воскресенья не видел, кажется, моя девица выросла. Тебя интересует Галя? Ее больше нет, то есть в моей жизни ее нет, да и в Варькиной тоже. Мы оформили развод, она отказалась от ребенка. Все. Собрала свои вещи и ушла.

— И давно?

— Уже три месяца, я пережил. Тебе не говорил, чтобы не услышать, что ты все предвидел.

— И от ребенка она отказалась?

— Да, у меня есть решение суда. Она за последние месяцы ни разу не позвонила, не спросила как дочь. Знаешь, будто отрезали.

— У нее кто-то есть?

— Я не интересовался, ушла и ушла. У нас отношения никогда не складывались, она и рожать не хотела. Я настоял. Ее родители мне звонят, просят разрешить встречаться с внучкой. Пока я не разрешал, думаю, что не стоит. Люба вон выросла только с папой, и моя вырастет.

— Леша, а других женщин у тебя нет?

— Нет. Я не хочу.

— Это физиология.

— Саша, может, позже, может, я просто не встретил свою. И потом, ты работаешь в женском коллективе, я в мужском, а у меня что? Работа, дом и снова работа.

— Леша, может, тебя с кем-нибудь познакомить?

— Не сейчас, я не готов. Вы мне и так помогаете. Саша, я тебе буду давать деньги на Варьку?

— Не надо, мне хватает, лучше откладывай, они тебе пригодятся. Леша, ты остаешься? Мне на работу надо. Хозяйничай тут один, а я пошел, встретимся вечером.