Люба

9

Валерка

Надо было собираться на экзамен. «Последний», — подумала Люба. Сейчас она встанет. Как это все тяжело, встать утром, дойти до душа, потом ехать в институт. Из кухни пахло яичницей, Саша приготовил завтрак. Потом вошел в спальню.

— Ну что, засоня, проснулась? Давай, вставай, у тебя сегодня последний экзамен. Сейчас ты позавтракаешь, и мы едем на экзамен, потом ко мне на работу. Там тебя Катерина посмотрит. По моим подсчетам, тебе рожать надо было неделю назад, а ты все ходишь.

— Саша, а мы не могли ошибиться в сроке?

— Если ты нигде не ошиблась и все даты назвала правильно, то нет. Ладно, какая разница, беременной не останешься.

— Тебе хорошо шутить, а я боюсь. Лучше останусь беременной. Я правда боюсь, и чем все это ближе, тем мне страшнее.

— Если бы я мог, я бы родил за тебя. Но я не могу, а вот рядом быть обещаю.

— А ты никуда не уйдешь, ни на минуту?

— Никуда. Давай, вставай.

Она встала, пошла в душ, потом затолкала в себя яичницу, выпила сладкого чая. И они поехали на экзамен. Сдавала она первой. Отвечала сразу, без подготовки. Все заняло около часа. Люба вышла из кабинета.

— Ну, что?

— Сдала.

— Сколько?

— Саша, четверка — это не сдала. Поехали быстрее, у меня спину тянет.

— Вот, ты, оказывается, просто все распланировала: сдать, а потом рожать. Кажется, твои мучения подходят к концу.

Пока они на такси доехали до клиники, схватки стали выраженными и регулярными. В приемном покое оформляли документы, брали анализы. Катерина делала наверху кесарево, и принимала Любу дежурная акушерка. Любе казалось, что время тянется бесконечно. А тут еще Саша решил подняться к себе в кабинет за халатом.

— Саша, ты же обещал не оставлять меня ни на минуту!

— Но без халата меня в родблок не пустят. Времени у тебя еще валом, я за халатом быстренько схожу и вернусь. Пока Лиза пишет, я успею.

Люба расплакалась. Саша взял ее руку и сел рядом.

— Любонька, ну давай позовем Александра Валерьевича, он с тобой посидит, пока я за халатом пойду? Потом мы его пошлем за твоими вещами домой. Ты пакет с вещами где оставила?

— Около входа. Саша, я не хочу папу, я хочу с тобой, мне страшно.

«Раскапризничалась, принцесса, подумаешь, рожает. Вон какого мужа оторвала. Радоваться надо, а она в слезы. Интересно, он ей в рот заглядывает, это потому, что она директорская дочка? Пристроил девочку папаша. Самого красивого мужика дочери подобрал, а она так себе, еще и капризуля. Восемнадцать лет, молоденькая совсем. Это она Борисова моложе лет на семь-восемь. Да все на него имели виды, а директор его к ногтю». Лиза сама не могла понять, жалко ли ей эту девочку, сочувствует ли она или завидует. Саша позвонил в отделение, попросил медсестру принести халат в приемный. Люба держала его за руку и, казалось, боялась отпустить. В приемный спустился Корецкий, подошел к дочери.

— Люба, ну чего ты дрожишь? Все рожают, твой муж хочет не одного ребенка, так что привыкай.

— Папа, не надо сейчас так шутить, я боюсь. Неужели так сложно понять, что мне страшно и больно?!

— Часов семь, и вас будет трое.

— Я столько не выдержу.

— Хочешь, сделаем кесарево? Ты под наркозом ничего не почувствуешь. Решай, пока можно.

— Саша, а ты как думаешь? Может, правда, а то больно очень.

— Тебе решать. Показаний я не вижу.

— Нет, лучше я сама. Саша, только не уходи.

— Я же обещал. Люба, возьми себя в руки. Соберись, не раскисай. У нас все получится.

Они оба были с ней, не отходили ни на минуту. Муж и отец, люди самые дорогие и родные. Через пять часов Люба родила мальчика, Саша перерезал пуповину, взял на руки сына, поднес к жене.

— Смотри, какой красавец у нас получился. Все, родная, сейчас уже все позади. Я его немножко подержу и тебе отдам.

— Саша, дай мне его, это мой сын! Ты почему забрал ребенка? Вот хитрый, пользуешься тем, что я встать не могу.

Корецкий и Катерина расхохотались.

— Катя, как тебе детский сад с ребенком на руках? Смотри, сейчас еще подерутся.

— Папа, не будем мы драться, ничего смешного нет, я столько мучилась, а он теперь сам сына держит и мне не дает. Саша, давай по очереди!

— Люба, замолчи, — Катерина дрожала от смеха. — Ты мне работать мешаешь, вот зашью тебя неправильно, будешь знать. — Катерина действительно хохотала и не могла шить разрывы.

Саша аккуратно вложил сына в руки жены.

Прошло три дня.

— Екатерина Семеновна, когда моих уже можно будет забрать домой?

— Саша, лучше объясни, зачем ты уходишь в отпуск?

— Заниматься семьей. Вы что, думаете, что я доверю сына восемнадцатилетней девочке?

— А когда ты делал сына с этой девочкой, тебя все устраивало?

— Не понимаю, что плохого в том, чтобы научить ее ухаживать за ребенком? Через месяц он уже будет держать головку, будет крупнее, я смогу оставить их одних, а пока даже не говорите.

— Саша, а кто будет работать? На тебе консультации во всех отделениях. Ты незаменим, понимаешь.

— Нет, не понимаю, я безотказно отработал много лет, я ни разу не был в отпуске. Я что, один терапевт на всю клинику? Я не могу провести месяц с семьей? Корецкий заявление подписал. Почему все считают, что я не должен отдыхать? Я посмотрю всех больных в клинике, напишу рекомендации, заберу Любу и Валерку и буду дома. И не надо мне говорить, что я должен.

— Не сердись, я подготовлю выписку. Саша, если честно, я никогда не думала, что ты семейный человек. Я не представляла тебя ни мужем, ни отцом. А у тебя как-то все органично получается.

— Наверно, потому, что раньше у меня никогда не было семьи, а теперь есть и моя семья — это самая значимая вещь в моей жизни.

Жизнь

Незаметно пришел сентябрь. Саша начал работать преподавателем на кафедре терапии, ему дали звание доцента. С апреля он был заведующим отделением первой терапии. Но приходилось все совмещать, надо было зарабатывать. У него семья из трех человек, все дорожало, в стране развал. Сын рос, ему уже три месяца. Люба приступила к занятиям. Корецкий взял няню, для внука.

Вчера он весь вечер был дома, все сложилось. Люба была с ним, они вместе гуляли с сыном, потом играли с ним, затем уложили спать и остались наедине друг с другом. Утром снова была работа. Сначала кафедра, затем отделение.

Саша вел занятие, как назло, ему досталась Любина группа. Люба отвечала вяло, несвойственно для себя. Она смотрела ему в глаза, и он видел, как она пытается выкрутиться. Она не готовилась, и он знал об этом, но сейчас он был преподаватель, а она студентка.

— Корецкая, почему вы не подготовились к занятию?

— Я неправильно отвечала?

— По какой литературе вы готовились?

— Александр Борисович, объясните, что не так?

— Не так то, что вы не открыли учебник, вы пытаетесь проскочить на американской литературе, а их подход отличается от нашего, я читал источник, по которому вы отвечаете, и буду очень рад, если вы начнете заниматься. Я прекрасно понимаю, какой у вас потенциал, и то, что я сейчас слышу, меня не устраивает.

— Но у меня семья, я не успела.

— Если ваша семья мешает вашей учебе, то вам явно придется выбирать, что для вас важнее: семья или учеба.

Люба расплакалась, выскочила из учебной комнаты, хлопнув дверью. На занятие по терапии она в этот день не вернулась.

Вечером Саша пришел домой. Люба его не встречала. Он зашел в их спальню, она играла с Валеркой на кровати. Саша сел на кровать и взял сына на руки. Люба вышла из комнаты. Ребенок заплакал. Саша пошел к Любе в библиотеку.

— Мы сегодня ужинать будем?

— Мне некогда, я не готовила ужин.

— Хорошо, давай, я приготовлю.

— Нет, не надо. Мы с Валеркой уже ели, а ты как хочешь.

— Пусть будет по-твоему. Я пошел в магазин, что надо купить?

— Ничего.

Саша сходил в магазин за хлебом. Дома выпил чаю, затем сел писать статью. Сегодня у него ничего не получалось. Люба злилась, с ним не разговаривала.

— Люба, может, поговорим?

— Не думаю, ты уже все сказал. Спать ложись у себя в кабинете. Я не сплю с преподавателями, это неэтично.

— Не понял? Я тебе муж!

— Да, но ты ведешь у меня терапию, позоришь меня перед группой. И вообще, ты шеф.

— Люба, не перегибай палку.

На следующий день все повторилось, затем опять. Саша дежурил через два дня на третий. Люба с ним не разговаривала. Она перестала готовить ему, стирать, даже не подпускала к сыну. Так продолжалось две недели. Первого числа Саша получил зарплату. Он взял выписку в бухгалтерии. Любе отдал выписку и две трети, от полученных денег.

— А остальное?

— Извини, я две недели сижу на хлебе и воде. Я тоже должен есть.

— Я буду просить отца дать тебе комнату в общежитии.

— Это твое право. Ты вольна поступать, как хочешь. Это легкомысленно, Люба.

На следующий день Саша должен был дежурить в приемном. Занятие в группе уже заканчивалось, когда в учебную комнату вошла молодая врач из реанимации.

— Александр Борисович, вы сегодня дежурите? Давайте, я куплю что-нибудь к чаю?

— Да, Ирина Витальевна. Насколько я знаю, вы дежурите тоже. Возьмите деньги, купите, пожалуйста, кофе и сыр с хлебом. Заранее спасибо.

Девушка улыбнулась ему, взяла деньги и ушла. Саша тоже улыбнулся ей вслед. Люба чуть не задохнулась от возмущения. После занятий она пошла в ординаторскую терапии. Саша писал за столом. Он удивленно посмотрел на вошедшую Любу, но не проронил ни слова. Любе пришлось заговорить первой.

— Саша, что это значит? Ты будешь с ней дежурить?

— Конечно. Такой график. Я не понял, почему тебя это беспокоит? Кстати, ты уже говорила с отцом?

— Саша, мне нужно с тобой поговорить.

— Извини, я занят, у меня много работы. Давай поговорим завтра, когда я приду домой.

Люба вернулась домой вся в слезах. Она жаловалась Валерке на свою жизнь, рыдала, потом позвонила отцу.

— Папа, ты не мог бы выделить мне время. Мне нужно тебе все рассказать, мы с Сашей расходимся. Мне очень плохо. Помоги мне, папочка!

Корецкий немедленно пришел домой. Выслушал Любину версию происходящего.

— Люба, ты считаешь, что ты во всем права?

— Папа, он мне изменяет.

— Стоп, ты говоришь не о том. Во-первых, Саша действительно по графику дежурит с Ириной. График составлял заведующий приемным покоем, я его подписывал. Во-вторых, он не обязан ставить тебе хорошие оценки только за то, что ты его жена. В-третьих, ты не имеешь права спекулировать семьей. Ты хотела замуж, ты хотела ребенка, и это не повод не готовиться к занятиям. Дома он тебе муж, а на кафедре — преподаватель. В-четвертых, если ты не исполняешь обязанностей жены, то ты не имеешь права требовать верности со стороны мужа. Да, я знаю, что Ирине он очень нравится, и не только Ирине. У тебя слишком красивый муж. Но он тебе пока не изменял. Что ты плачешь? Я Сашу не уволю, он хороший врач и перспективный ученный, я дам ему комнату в общежитии и восстановлю его очередь на квартиру. И учти, он имеет на сына те же права, что и ты. Он будет брать Валерку, когда захочет, он его отец, и он хороший отец, и от ребенка никогда не откажется. Да, Люба, я не ожидал от тебя такого. Но ты моя дочь, чем смогу помогу. Локти ты кусать будешь. Все, прекращай реветь.

— Папа, что мне теперь делать?

— А чего ты хочешь? Кстати, нужно отдать должное Саше, он за собой мосты не сжигает, это ты стараешься.

— Папа, он ко мне вернется?

— То есть ты устроила все это, чтобы он приполз к тебе на коленях? Люба, твой муж очень гордый человек, он все время дает тебе шанс, но извиняться за твои грехи он не будет. Если у тебя есть силы и смелость признать свои ошибки, признай, может, сохранишь семью, нет, ну что ж, иди до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Папа я люблю его. Что мне теперь делать?

— Не знаю. Я не могу заставить его жить с тобой. А ты ему в душу плюнула. Извини, дочь, я обещал с маленьким Сашкой собрать корабль, мне пора.

Люба снова осталась одна. Валерка спал. Она целый час сидела на кровати и думала. Во всем была виновата она одна. Отец прав. Она действительно ждала, когда Саша начнет ее умолять. Нет, надо что-то делать. А еще эта Ирина, и отец сказал, что не только Ирина. Люба пошла в душ, холодная вода скрыла отеки под глазами и взбодрила тело. Она привела себя в порядок, причесалась, оделась так, как Саше больше нравилось. Сделала бутерброды с колбасой и сыром. Сложила все в пакет. Собрала Валерку и пошла в клинику. Идти было страшно, казалось, что в эту ночь никто не гуляет по улицам Москвы. Она позвонила в дверь приемного покоя.

— Что у вас? — раздался голос санитарки.

— Я к Борисову.

— Делать нечего, по ночам уже его девицы достают. Сейчас позову.

Саша, подошел к дверям, выглянул в окошко.

— Господи, Люба, что с ребенком? У него температура? Что случилось?

Он быстро открыл дверь, погладил рукой лобик ребенка. Не стал его будить и вопросительно посмотрел на Любу.

— Люба, ты одна, в такое время? Пойдем в ординаторскую. Ну ты меня и напугала! Что все-таки случилось? Валерка точно здоров? А ты? У тебя что-то не так?

— Я тебе бутерброды принесла. — Она снова расплакалась.

Саша обнял ее. Она прижалась к его груди и тихо всхлипывала. Как не хватало ей этих объятий, тепла его тела, звука его голоса. Она понимала, что все сотворила зря, да и зачем ей эта ссора, что она доказала? Только то, что она его слишком любит.

— Ну все, не плачь. Как ты шла одна? Второй час ночи. Любушка, ну не плачь. Пойдем в ординаторскую.

— Саша, я хотела сказать… понимаешь, я люблю тебя…

— Пойдем есть твои бутерброды. Я тоже тебя люблю, моя глупая девочка. И ты шла одна с ребенком среди ночи, чтобы сказать, что ты меня любишь?

— Да, я скучала по тебе. Я хотела тебя видеть. Я не могу спать одна. Я больше не буду.

Они вошли в кабинет. Саша включил свет, на диване проснулась Ирина.

— Александр Борисович, что, скорая?

— Нет, Ирина, тут моя жена нам поесть принесла. Кстати, познакомься, Люба.

— Очень приятно, теперь могу всем хвастаться, что видела жену Борисова. Девочки обзавидуются. Все гадают, кто вы и как выглядите, а я теперь вас знаю. А чего же вы так поздно, да еще с ребенком?

— Не знаю, не спалось. А живем мы тут недалеко.

Они втроем пили чай. Ирина разглядывала Любу. Приехала скорая, Ирина с Сашей пошли к больному.

— Борисов, она совсем молоденькая, ей сколько лет?

— Восемнадцать, она студентка четвертого курса.

— И зачем ты обижаешь молодую жену?

— С чего ты взяла? Я ее не обижал.

— Рассказывай, а то она вдруг среди ночи явилась. Глаза заплаканные, да еще с ребенком. Саша, я была о тебе лучшего мнения.

— Думай, что хочешь.

— Ладно, не нервничай. Ее еще воспитывать надо, а не выяснять отношения. Красивая девочка, но не обижайся, она немножко странная, хотя другую ты бы и не полюбил.

Больного перевели в отделение, снова стало тихо. В пять утра в приемный покой явился Корецкий. Саша вышел к нему навстречу.

— Саша, пошли на улицу, поговорим. Я вечером видел Любу, она звонила, просила помочь. Что там у вас случилось?

— Так это вы ей мозги вправили? Она здесь, спит в ординаторской, пришла в два часа ночи с Валеркой в коляске. Мы уже помирились. Хотя я ссориться и не собирался. Утром отведу ее домой и вернусь на работу, Ирина меня прикроет. А вы из-за этого так рано?

— Саша, она мне дочь, я за нее переживаю, понимаешь? Я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь, но, пожалуйста, будь с ней помягче. Она тебя любит, да и ты ее то же. Зачем эти разборки? Ты старше, так будь умнее, не иди у нее на поводу. Она еще ребенок, и у нее не было примера семьи. Саша, не портите друг другу нервы. Жизнь одна.

— Не волнуйтесь, Александр Валерьевич, у нас все нормально. Правда нормально. Я хотел ее немного проучить и все.

Корецкий пошел в свой кабинет, Саша вернулся в приемный покой.

— Борисов, так Люба — дочь Корецкого?

— Да.

— Ну ты даешь, женился на несовершеннолетней дочери академика. Да, Сашка… И как он тебя не убил. А девочка милая и на отца совсем не похожа, а сын у тебя копия ты.

— Зато она характером в папу, да и умом тоже. А от сына я не отказываюсь, моя копия. Я ее часов в шесть домой отведу, ты меня на час прикрой, затем вернусь.

— Главное, вернись к планерке, я тебя прикрою.

Домой они пошли в шесть, Люба улыбалась.

— Саша, мы уже помирились?

— Я с тобой не ссорился. Ты со мной уже помирилась?

Люба снова заплакала.

— Любушка, от твоих слез Москва-река выйдет из берегов и затопит пол-Москвы. Кстати, я подал рапорт заведующему кафедрой терапии, что не могу оценить твои знания, так как отношусь к тебе предвзято и необъективно. Зачет будешь сдавать ему.

— А чем это тебе грозит?

— Скорее всего, попросят освободить место, как несоответствующего должности. Но ничего, буду дежурить через день, как-нибудь заработаю.

— А карьера?

— Ну не буду преподавать, что теперь.

— Саша, прости.

— Все, Люба, мне пора бежать, встретимся на кафедре, а потом вечером, если ты меня не выгонишь в очередной раз.

Любу вместе с Борисовым вызвал заведующий кафедрой. Когда они вошли, в кабинете сидел Корецкий.

— Александр Борисович, и как часто вы не справляетесь со студентками? — Завкафедрой был явно раздражен. — Или вы пасуете перед молодыми и красивыми? А может, у вас к ним другой интерес? Девушки только о вас и говорят. Александр Валерьевич рекомендовал вас как перспективного ученного, вы получили звание доцента благодаря работе на кафедре. И вы первый подали подобный рапорт за всю историю кафедры. Как это расценивать? Я так понимаю, что вы просто не справляетесь с работой. Вы хотите что — либо сказать в свое оправдание?

— Нет.

— Теперь вы, Любовь Александровна, объясните, как так получилось, что ваш педагог отказывается оценивать ваши знания? Это потому, что вы дочь его руководителя?

— Нет, это потому, что я его жена и мать его ребенка. Он просто боится быть необъективным.

— Вот как… Я не знал. Данный факт действительно все меняет. Я, наверно, тоже не смог бы оценить знания любимой жены. Как поступим, Александр Валерьевич?

— Думаю, нужно экзаменовать эту девицу втроем. И с пристрастием. Терапия — ведущая специальность. Ты ведь не испугаешься, Люба?

— Нет, только скажите когда, мне нужно немного времени.

— Сколько?

— Пару дней.

— Хорошо, в пятницу в двенадцать. Александр Борисович, помогите жене подготовиться. Свободны оба, и, Борисов, прощаю вас последний раз. Я буду выборочно посещать ваши лекции и занятия. Затем сделаю выводы.

Саша с Любой вышли в коридор.

— Саша, прости, я не думала, что я такая дура.

— Все нормально, просто сначала надо думать, а потом делать. Если ты сдашь на отлично, сохранишь мне работу.

— Я правда так больше не буду, и ругаться с тобой больше не буду. Я буду хорошей женой, Сашенька, только ревновать буду, не могу иначе.

— Даже если совсем не будет повода?

— Ага, не сомневайся.

Саша гулял с Валеркой на набережной. Ребенок спал в коляске. Саша читал. На улице было холодно, но снег еще не выпал. Вода в реке была черной и ледяной на вид. Пасмурное небо давило своей тяжестью, казалось, вот-вот пойдет снег. Сегодня Саша не дежурил, и весь вечер собирался посвятить семье. Валерке было пять месяцев, он весил почти девять килограмм. Мальчик уже мало спал, очень любил играть на руках и вообще был очень активным и подвижным. Зато ночью он спал с двенадцати до шести утра, и родители могли выспаться. Саша уже три месяца работал на кафедре мединститута. В принципе, вести занятия было интересно, читать лекции еще интересней, но очень сильно доставали студентки. К женскому вниманию он давно привык и никак не реагировал, но на четвертом курсе училась Люба, а она очень ревновала. Почти каждый день она выговаривала ему по поводу той или другой студентки. Иногда ему было смешно, а иногда это раздражало. Но ничего он сделать не мог. Девочки что-то выдумывали, о чем-то шептались, Люба все слышала и переживала. Потом дома она ему все выговаривала, и получалось, что он еще и виноват. Сейчас Люба жарила котлеты на ужин, варила пюре и делала салат. Саша размечтался об ужине. Еще минут двадцать посидит с коляской и пойдет домой. Валерка в коляске зашевелился и открыл глаза. Вдруг Саша услышал женский голос.

— Здравствуйте, Александр Борисович. Это ваш ребенок?

Саша поднял глаза, перед ним стояли две студентки из Любиной группы — Маша и Таня, с ними была мама одной из них.

— Добрый вечер, — ответил Саша

— Мама я тебе, помнишь, про Александра Борисовича рассказывала? Он у нас терапию ведет и иногда лекции читает, у нас все девчонки на курсе в него влюблены.

— Александр Борисович, они вам еще не надоели, эти влюбленные? Кстати, если можно, расскажите, как моя Таня занимается?

— Я первый год на кафедре работаю, не привык еще. А девочки могли бы и лучше заниматься, учат через раз. Понимаете, они еще не понимают, что главное — не ответить, а знать. У нас неправильно сделано, что практика отдельно от теории. Если бы они сразу видели больного, было бы легче.

— Александр Борисович, вы же нам каждый день показываете больных в вашем отделении.

— Показываю, но это мои больные. Их лечу я, а не вы. Вы хотите — смотрите, не хотите — болтаете о своих делах.

— Так вы еще и в отделении работаете? — спросила Танина мама.

— Да, я с апреля после защиты заведую отделением терапии. Я их на дежурства приглашал, ни один студент не пришел. Я дежурю практически через день в приемном покое, а это колоссальная практика. Они не понимают смысла работы врача.

— Господи, зачем вы так много работаете?

— У меня семья, жена студентка, сын вот. Их кормить надо, одевать, обувать.

Валерка заплакал, Саша взял его на руки.

— А ваша жена на каком курсе? — Татьяна сгорала от любопытства.

— На вашем, на четвертом.

— А кто она?

— А зачем вам?

Валерка разорался во весь голос. Саша пытался его успокоить, но ничего не получалось. Мальчик дрыгался, кричал, по его щекам катились слезы.

— Может, он кушать хочет? — спросила Танина мама.

— Нет, он к маме хочет, — сказала появившаяся как будто из неоткуда Люба. И взяла ребенка. — Здравствуйте. Таня, Маша, вы тут какими судьбами?

— Да мы с мамой в универсам ходили. Обратно идем, встретили Александра Борисовича, разговорились. Люба, так ты его жена?

— Ну, если у нас ребенок общий, выходит да.

— Люба, а мы при тебе чего только не говорили, мы же не знали.

— Зато я все выслушивал каждый день. Ладно, девочки, может, зайдете к нам на ужин? Люба, зови подруг.

— А правда, пойдемте. Папа с Катериной тоже сейчас придут. Саша, поможешь накрыть в гостиной?

Все направились к дому. Таня и Маша переглядывались между собой, мама смотрела на них немножко с укоризной, Саша нес ребенка на руках, а Люба катила коляску.

Девочки были поражены квартирой, особенно их впечатлила библиотека. Саша с Любой накрыли на стол. Все сели ужинать.

— Люба, а кто играет на рояле? — спросила Танина мама.

— Мой отец, раньше я тоже любила играть, а сейчас некогда.

— Мама, а ты знаешь, Люба лучшая студентка на курсе. Я не знала, что она замужем, думала, просто зубрилка.

— Мне иначе нельзя, а то подведу папу и мужа.

Саша заулыбался.

— Честь семьи дороже всего. Люба еще говорит на пяти европейских языках и прекрасно готовит.

В дверь позвонили. Саша пошел открывать. Люба поставила еще три прибора. В гостиную вошли Корецкий, Катерина и маленький Сашка. Люба всех усадила за стол, представила друг другу.

— Дочка, я очень рад, что у тебя наконец появились подруги, — сказал Корецкий. — Вы знаете, в школе с ней никто не дружил, хотя понятно, она десять классов закончила в двенадцать лет. Потом пять лет жила в Америке, но не потянула нагрузку, она еще была маленькая. Я ее забрал, так она сразу замуж вышла.

— Сильно жалеете? — с ухмылкой спросил Саша.

— Нет, если она рожать будет в меру. А то замахнулся на пятерых детей. А когда она реализуется как специалист?

— В промежутках.

— Ну вот видите, какой мне зять достался.

Девушки от души смеялись. Танина мама с восхищением разглядывала Любу.

В комнату вбежал маленький Сашка, в руках у него была новая модель машинки.

— Папа, смотри, что мне Люба купила.

— Тебе нравится?

— Очень, это же в мою коллекцию! А Валерка все в рот тянет. Я ему дал палец, он тоже в рот затянул и укусил, а у него зубы.

— Саша, давай, мы с Александром Валерьевичем останемся с внуком, а вы пойдете проводите Любиных подруг? Домой можете не торопиться, мы справимся.

— Вот за это спасибо, Екатерина Семеновна.

Девушки вышли на улицу, Саша с ними, Люба еще одевалась и давала последние указания по поводу сына.

— Александр Борисович, так академик Корецкий — Любин отец? — спросила Танина мама.

— Да, и мой научный руководитель.

— А это Любина мать или сестра?

— Нет, ни то и ни другое. Любина мать умерла, а это его вторая семья.

— Мальчик совсем маленький.

— Ну и что? Зато любимый.

— Вы живете все вместе?

— Да, там места хватает. Люба, ну наконец-то! Пошли.

Они проводили своих гостей до их дома, оказалось, что они не очень далеко друг от друга живут. Танина мама пригласила их к себе в гости в субботу, потому что Саша не дежурил.

— Люба, а правда, давай дружить? — предложили Таня и Маша.

— Я не против, только на Сашу не заглядывайтесь.

Таня выглянула из окна во двор, мама стояла рядом с ней. Саша с Любой целовались.

— Красивая пара, — сказала мама, — очень гармоничная.

— Мама, а мы всегда Любу серой мышкой считали и зубрилкой. А она и вправду очень способная. И как она все успевает? Ты знаешь, мы в прошлом году даже не поняли, что она беременная, еще хихикали, что она толстеет не по дням, а по часам. Но она особо ни с кем не общалась, только по учебе. Она пришла сразу на третий курс, дружить ни с кем не стала, сразу после занятий убегала домой. Отвечает она классно, преподаватели млеют, но она очень замкнутая. Ее все спрашивали, кто она академику, но она говорила, что это недоразумение, просто однофамильцы. Мама, она ведь даже красивая, если приглядеться. А как тебе Борисов?

— Без комментариев, он ее очень любит, и сына тоже. Хорошая пара, было бы хорошо, если бы ты с ними дружила. Они серьезные люди. И присмотрись, может, у Борисова есть друг неженатый.

Так началась дружба Любы с Татьяной и Машей. Больше с Татьяной, так как у Маши был парень, который учился в архитектурно-строительном институте. Маша много времени проводила с ним в его компании. Любе было хорошо с подругой, они вместе сидели на лекциях, болтали на переменах. Люба даже перестала слушать, что говорят девочки о Борисове. Татьяна часто бывала в гостях у Любы. Танина мама была рада их общению. Татьяна на глазах становилась серьезней, собранней, стала больше читать, лучше готовилась к занятиям. Два раза в неделю они с Любой стали ходить на дежурства в приемный покой. Корецкий оставался с внуком на ночь и отпускал дочь.

Саша давал выполнять разные процедуры, вместе с девочками осматривал больных, задавал им кучу вопросов. Если они не знали ответа, то бежали читать учебники. Однажды во время дежурства поступила семья после автокатастрофы. Саша с девочками оказал им помощь и вызвал на консультацию нейрохирурга для отца семейства. Пришел Коля Егоров. Коля осмотрел больного, велел готовить операционную. Люба запросилась на операцию, Коля ее взял.

— Ладно, будешь крючки держать. А это что за вторая красавица?

— Коля, познакомься, это Любина подруга Татьяна.

— Надеюсь, вы не замужем? Меня зовут Николай. Может быть, вас тоже можно пригласить на операцию?

— Нашел куда приглашать! Коля, я понял, почему у тебя нет девушки, — прикололся Саша. — Ты их вместо кино ведешь на операции на головном мозге, результат налицо.

— Люба, закрой уши. Борисов, зато ты всегда девушек так слушал и так внимательно ощупывал, что я не удивлюсь, если на каждом углу тебе кричат «Папа».

— Ну, Колька, я с тобой еще рассчитаюсь, при жене такие вещи говорить.

— А ты что? Парафинишь меня перед девушкой. Может, я влюбился с первого взгляда?

— Между прочим, она моя студентка. Я за нее отвечаю. Так что влюбляйся со второго и третьего взгляда, я буду бдить твою нравственность.

— Обойдусь без твоей помощи.

— Татьяна, так ты идешь на операцию? — спросил Борисов.

— А можно?

— Конечно можно, если тебе интересно. Коля мой лучший друг, так что это мы так прикалываемся, а нейрохирург он классный, там есть чему поучиться.

— Люба, пошли мыться. Вашу руку, Татьяна.

Коля увел обеих.

Через несколько дней, когда Саша был на дежурстве, Люба собрала Валерку и пошла к Татьяне в гости. Каково же было ее удивление, когда у Татьяны дома она застала Колю, который пил чай и мило беседовал с Таниной мамой.

Татьяна с Колей встречались около года, потом была свадьба. Они дружили семьями.