Люби меня всю ночь

Глава 39

Наконец наступило утро, и двое измученных, издерганных молодых людей встретились в кухне. Завтрак прошел в натянутом молчании, и оба испытали облегчение, когда он закончился.

Поднявшись из-за стола, Хелен сказала, не глядя на Курта:

– Доктор Ледет не велел вам переутомляться. – Она взяла его пустую тарелку. – Если хотите, можете отдохнуть до обеда, я вас не побеспокою. У меня полно дел.

– Я не устал, – солгал Курт. – Пожалуй, мне следует навестить Рейдера. Бедняга, должно быть, недоумевает, куда это я подевался. – Он усмехнулся и добавил: – А потом я мог бы заняться прополкой. Сорняки, наверное, совсем распустились в мое отсутствие.

Он выдавил смешок, но Хелен даже не улыбнулась. Она собрала тарелки и поставила на кухонный шкафчик.

– Если вы чувствуете, что в состоянии ездить верхом и полоть, тогда… может… – Она запнулась, сделала судорожный вдох и задержала дыхание. – Может, вам пора… переехать в пристройку?

Курт поднялся.

– Да, конечно. Я сегодня же заберу наши с Чарли вещи из комнаты для гостей. – Он подошел к задней двери. – И сегодня же переберусь в пристройку, – обронил он, не оглядываясь, и вышел наружу.

Хелен перевела дыхание. Из кухонного окна можно было видеть, как он быстро пересек задний двор, миновал ворота и зашагал по тропинке к конюшне. Она продолжала стоять у окна, когда Курт вышел из загона, ведя за собой оседланного Рейдера. Огромный жеребец громко ржал, вскидывал голову и нежно тыкался в плечо хозяина, вне себя от радости, что тот наконец объявился.

Прежде чем вскочить в седло, он обхватил голову жеребца, прижался к ней щекой и что-то прошептал на ухо животному, улыбаясь и похлопывая его по гладкой шее.

Рейдер замотал головой, и Хелен поняла, что Курт спросил жеребца, готов ли тот к скачке. Она не могла удержаться от улыбки при виде неподдельного энтузиазма красавца скакуна. Курт расхохотался, перебросил поводья через шею Рейдера и легко вскочил в седло.

Жеребец сорвался с места и вылетел из загона. Огромный, с развевающейся гривой и вытянутым хвостом, двигаясь с невероятной скоростью и изяществом, он скакал по узкой тропе между садом и огородом, направляясь прямиком на простор северного поля.

Хелен с улыбкой смотрела им вслед, вспоминая то утро, когда сидела на спине могучего жеребца, который несся по кромке обсаженного деревьями поля. Она помнила свое волнение и восторг, помнила, как смеялась и вскрикивала, цепляясь за мускулистую руку, крепко обвивавшую ее талию.

В считанные секунды всадник и лошадь скрылись за высившимися позади сада соснами.

Мысли Хелен обратились на хозяйственные заботы. Слава Богу, Курт исчез с ее глаз, осталось только выбросить его из головы.

Что-то задело ее юбки. Опустив взгляд, Хелен увидела Доминика, который терся о ее ноги. Она присела на корточки и погладила страдающего от одиночества кота.

– Что, уже соскучился по Чарли? – ласково проговорила она. Ответное мяуканье, тихое и жалобное, прозвучало как плач ребенка. – Мне очень жаль, Доминик. Я тоже скучаю по нему. Но через несколько дней он вернется, и тогда… тогда… – Она удрученно замолкла, продолжая гладить шелковистую шерстку. Если они соскучились по Чарли через несколько часов после его отъезда, что с ними будет, когда он уедет насовсем? Вместе с отцом.

Судорожно сглотнув, Хелен выпрямилась. Продолжая ворковать с котом, она налила в блюдце свежие сливки и поставила перед ним. Доминик взглянул на нее, затем на блюдце, понюхал его, но, даже не притронувшись к густой белой массе, уныло двинулся прочь. Заинтригованная, Хелен тихо последовала за ним. Как она и ожидала, Доминик направился в комнату для гостей и запрыгнул на кушетку, где спал каждую ночь с Чарли, и с горестным урчанием свернулся клубочком в углу.

– Ничего, привыкнешь, – сказала Хелен, обращаясь не только к избалованному животному, но и к самой себе.

Что ей нужно, так это физический труд. Как говаривала бабушка Берк, боль в спине – лучшее лекарство от сердечной боли. Схватив шляпу от солнца и рабочие перчатки, Хелен решительно направилась в огород.

Там было жарко и тихо. Ни ветерка, ни облачка в небе. Солнце безжалостно палило. В считанные минуты Хелен взмокла от пота, но продолжала работать.

Она все еще трудилась, когда, подняв глаза, увидела Курта, спешившегося на краю огорода. Хелен медленно выпрямилась.

Подойдя к ней, Курт улыбнулся:

– Помните то утро, когда мы прокатились на Рейдере?

После небольшой паузы Хелен ответила:

– Помню.

Курт подошел так близко, что она могла видеть жилку, бившуюся на его загорелой шее.

– Как насчет того, чтобы повторить? – Он взял ее за пояс юбки и привлек к себе. – Может, прокатимся с ветерком, а потом искупаемся в заливе, чтобы остыть?

Хелен хотела отказаться, но Курт быстро накрыл ее губы своими. Сердце Курта бешено колотилось, он сжимал Хелен в объятиях.

Застигнутая врасплох, Хелен ответила на поцелуй. Но когда рука Курта накрыла ее упругую грудь, Хелен оторвалась от его обжигающих губ.

– Нет, – выдохнула она ему в плечо. – Мы не можем… пожалуйста…

– Милая, милая, – шептал он, касаясь губами ее виска. – Можем. Мы здесь одни и хотим друг друга…

– Нет, я… – Она вырвалась из его объятий. – Я замужняя женщина.

– Вы не замужем, Хелен, – резко возразил Курт. Глаза его сузились, на щеке дернулся мускул. Он снова привлек ее к себе. – Пойдемте со мной.

– Нет! Отпустите меня! – крикнула Хелен, пытаясь высвободить руку. – Сейчас же отпустите, иначе я за себя не…

Не обращая внимания на ее угрозы, Курт увел Хелен из огорода, посадил на спину Рейдера и запрыгнул в седло позади нее.

– Что вы себе позволяете? Куда везете меня?

Курт повернул Рейдера, и могучее животное рванулось вперед. Хелен, сидевшую поперек седла, отбросило назад, на грудь Курта. Она попыталась отстраниться, но Курт крепче обнял ее.

Спустя несколько мгновений жеребец остановился у северных границ владений Хелен. Курт спрыгнул на землю и снял ее со спины Рейдера. Снова крепко обхватив ее запястье, он увлек Хелен к трем свежим могилам, отмеченным деревянным крестом.

Изумленно округлив губы, она взглянула на могилы, затем подняла голубые глаза на Курта.

– Видите эти могилы? – сказал он. – Посмотрите на них. Прочитайте, что здесь написано. Прочитайте вслух. Ну же!

Хелен судорожно сглотнула, свирепо глянула на него, затем посмотрела на могилы союзных солдат. И наконец дрожащим голосом едва слышно прочитала эпитафию:

– «Здесь покоятся солдаты-янки, сложившие головы за свою страну вдали от родины». – Она замолчала, чувствуя, как слезы обжигают глаза.

– Как и эти горемычные души, ваш муж похоронен где-то на чужом поле, – сказал Курт. – Ваш муж умер, Хелен. Он мертв, и уже много лет. Он никогда не вернется. Скажите это. Произнесите вслух: «Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется».

Слезы заструились по щекам Хелен. Она кивнула и, глядя на могилы, произнесла:

– Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется. – Она прерывисто вздохнула, медленно подняла голову и взглянула Курту в глаза. – Я вдова.

Его пальцы разжались, отпустив ее запястье. Кивнув, он повернулся и зашагал прочь, уводя с собой Рейдера. Хелен оставалась у могил еще с полчаса. Простившись наконец со своим мужем, погибшим много лет назад, она вытерла покрасневшие, опухшие от слез глаза и вернулась к работе в саду.

Она все еще находилась там, когда из аллеи на полном скаку вылетел всадник. Хелен выпрямилась и приложила ладонь козырьком ко лбу, щурясь от бьющего в глаза солнца. Курт, мотыживший землю на кукурузном поле, тоже увидел скачущего галопом мужчину. Он бросил мотыгу и натянул на плечи рубаху.

Опасаясь, не случилось ли чего с Джолли и Чарли, Хелен поспешила к дому. Там ее встретил Курт. Он стоял рядом с ней, когда одетый в военную форму мужчина осадил своего взмыленного коня.

– Поступило штормовое предупреждение по всему побережью от Пенсаколы до Паскагулы, – крикнул он. – Из форта Морган телеграфировали, что к югу от острова Дофин налетел ураган, который движется к Мобилу.

– А когда он доберется до нас, неизвестно? – спросил Курт.

– Ураганы тем и опасны, что совершенно непредсказуемы, – ответил мужчина. – Но если он не изменит направления, то обрушится на здешнее побережье в ближайшие двенадцать часов, возможно, на закате. Так что лучше вам задраить люки и перебраться куда-нибудь повыше. Не медлите. С ураганом шутки плохи! – Он повернул коня. – Передайте другим! – крикнул гонец и умчался прочь.

Курт повернулся к Хелен и схватил ее за плечи.

– Идите в дом и соберите самые необходимые вещи, – сказал он, глядя ей в глаза. – Когда будете готовы, возьмите Рейдера и скачите подальше от берега. Поезжайте в Бей-Минетт. Побудьте там с Джолли и Чарли, пока не пройдет ураган. Я останусь и посмотрю, что можно сделать…

– Никуда я не поеду, – перебила его Хелен, решительно тряхнув головой. – Эта ферма – единственное, что у меня осталось в жизни!

– Я понимаю, Хелен… – он старался ничем не выдать своего отчаяния, – но хочу, чтобы вы были в безопасности. Прошу вас, возьмите Рейдера и уезжайте.

– И не подумаю. – Она стряхнула его руки и указала пальцем на северо-запад. – А вы можете отправляться куда угодно. Это не ваша ферма и не ваша забота. Вы не обязаны оставаться здесь из-за меня. Поезжайте.

Курт уставился на нее.

– Неужели вы думаете, что я оставлю вас одну?

– Я здесь одна много лет. – Хелен улыбнулась и произнесла нарочито небрежным тоном: – Пережила не один ураган. Переживу и этот.

Это была чистая правда. Хелен действительно выдержала несколько свирепых атак стихии и была ужасно напугана. Она с детства до смерти боялась ураганов. С тех пор как во время шторма затонул пароход, на котором находились ее родители, Хелен, как ни старалась, не могла избавиться от этого страха. Но она не собиралась признаваться в этом Курту.

Тем более что каждый год в конце лета и начале осени поступало несколько штормовых предупреждений, но все кончалось умеренным ветром и проливным дождем.

– Прошу вас, Хелен, уезжайте, – настаивал Курт. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваша ферма не пострадала.

– Вы еще не совсем здоровы. Доктор Ледет сказал, что вам надо беречь себя.

– Поберегу после урагана.

– Вот как? А вы уверены, что доживете до…

– Ладно, оставайтесь, только не будем спорить, – перебил он ее. – Мы теряем драгоценное время. Я схожу в кладовку за пилой и молотком. За коптильней достаточно досок, чтобы заколотить все окна.

Хелен кивнула.

– А я постараюсь запастись продуктами. Надо принести фруктов и овощей из сада и ветчину из коптильни. И убрать мебель с веранды…

Они провели долгий сентябрьский день, готовясь к предстоящему испытанию. Все утро палило солнце, подернутое знойным маревом. И только на юге небо угрожающе хмурилось.

А где-то далеко в море набирал силу разрушительный ураган, жадно впитывая мощь прогревшейся за лето водяной толщи. Тяжелые от испарений облака проливались дождем, а накопленная тепловая энергия превращалась в порывы ветра, невероятные по своей силе и ярости.

Гонимое свирепыми шквалами море завывало, как разъяренный зверь. Ввысь вздымались огромные волны, оставляя за собой глубокие провалы, чтобы затем обрушиться в них всей своей массой.

Наступил полдень, но на восточном побережье Алабамы не пролилось ни капли дождя. Курт и Хелен продолжали готовиться к урагану, не оставляя надежды, что он пройдет стороной. Истекая потом, Курт без устали трудился, заколачивая досками окна.

Хелен сновала между домом и хозяйственными постройками, дел было невпроворот. Ураган мог налететь в любую минуту. Хелен то и дело с тревогой поглядывала на юг.

К трем часам дня солнце скрылось. Шторм был еще далеко, но с потемневшего неба налетали короткие шквалы, сменявшиеся полным штилем. Беспорядочные порывы ветра поднимали волны, с грохотом разбивая их о берег, раскачивали деревья, шумели в зарослях кустарника.

Дождь начался около шести часов вечера. Сверкающие капли падали на трепещущие розовые кусты, раскидистые ветви высоких сосен и голые плечи Курта.

Помедлив с молотком в руке, он поднял разгоряченное лицо к небу и улыбнулся, слизывая с губ прохладные брызги, дававшие мимолетную передышку от вязкой духоты.

Хелен, однако, было не до улыбок. Как только первые капли дождя ударили о землю, она взбежала на боковую веранду и стала вглядываться в горизонт. С каждым часом ее страх нарастал. Она уже жалела, что не последовала совету Курта и не уехала. Сейчас она была бы вне досягаемости для стихии.

К восьми часам вечера, когда обычно садилось солнце, все было сделано. Небо стало темным, как ночью.

Еще раньше Курт выпустил всю живность, включая и своего жеребца. Он не стал настаивать, когда Хелен отказалась воспользоваться последней возможностью и ускакать на Рейдере подальше от опасности, и направил скакуна в более возвышенную местность, зная, что умное животное вернется, когда ураган пройдет.

Все окна в доме были заколочены, в кухне имелся запас еды и свежей воды. Из-за недостатка масла для ламп Хелен приготовила несколько дюжин белых свечей. Курт согласился, что им следует поберечь масло и вначале расходовать свечи.

Больше делать было нечего. Оставалось только ждать.

Перемежающиеся шквалы дождя и ветра прекратились. Было очень тихо. И душно. Усталые, они сидели в темноте на ступеньках переднего крыльца. Влажная одежда липла к разгоряченным телам, нервы были на пределе. Особенно у Хелен.

Она подскочила, когда налетел первый сильный порыв ветра, а потом, придя в себя после шока, наслаждалась упругими потоками прохладного воздуха, овевавшими ее лицо. Удовольствие, однако, было недолгим. Подул резкий штормовой ветер, и они поспешили укрыться в доме. Курт закрыл дверь на засов, потом зажег полдюжины свечей, расставленных по всей гостиной, и на стенах заплясали причудливые блики.

Внезапно ветер прекратился, и наступила тишина.

Хелен нервно расхаживала по комнате, стараясь взять себя в руки.

Курт отнес зажженную свечу к холодному камину и теперь стоял там, облокотившись о каминную полку и наблюдая за Хелен, беспокойно мерившей шагами гостиную. Судя по ее напряженной спине и нервным движениям, она была сильно напугана. Ему хотелось успокоить ее, заверить, что все будет в порядке, но по собственному опыту он знал, что, когда находишься на пределе, последнее, что хочется услышать, так это чьи-то советы.

Напряжение между тем нарастало. Духота внутри дома становилась невыносимой. Хелен казалось, что она задыхается. Ей хотелось выскочить наружу, на свежий воздух. На ее верхней губе и на лбу выступила испарина. Она чувствовала, как в ложбинке на груди и в ямочках под коленками собираются капельки влаги.

Она взглянула на Курта.

По его смуглой щеке стекала струйка пота. В тусклом мерцании свечей его лицо и шея влажно поблескивали. Хелен вытерла взмокший лоб тыльной стороной ладони и одернула мятые юбки. Курт оттянул прилипшую к груди рубашку и вытер запястьем лоснящееся от испарины лицо.

– Жарко, – уронила Хелен, расхаживая по комнате. – Дьявольски жарко!

Курт понимающе кивнул, но ничего не сказал.

Несколько минут, находясь на грани истерики, Хелен продолжала беспокойно метаться по комнате. Внезапно она резко остановилась и подняла на Курта полный ужаса взгляд. Ее била дрожь.

– Мне страшно. – Голос ее дрогнул. – Господи, как же мне страшно!