Глава 45

Может, это был сон? – задавалась вопросом Хелен, тщательно одеваясь для поездки в город, в контору Найлза Ловлесса.

Теперь все случившееся между ними казалось ей далеким и нереальным.

Неужели они расхаживали голые, как Адам и Ева до первородного греха? Неужели и вправду занимались любовью на полу в гостиной? А потом на просторной двуспальной кровати в комнате для гостей? И в кресле-качалке на переднем крыльце? И на спине Рейдера?

Хелен села на кровать и разложила на коленях новое платье из небесно-голубого пике.

Да. Все это было.

И Хелен не испытывает сожалений. Она любит Курта, любит всем сердцем. И будет любить всегда.

В те волшебные дни Курт не раз говорил, что любит ее, и она верила. Возможно, потому, что очень хотела верить. Но чего не скажешь в угаре страсти? И теперь она думала, действительно ли он любит ее?

Неожиданное возвращение Джолли и Чарли застало их врасплох. Они так и не сказали друг другу «Я люблю тебя» при ярком свете дня.

С тех пор им не представилось ни единого шанса побыть наедине. Весь день ферма напоминала проходной двор. Даже вечером, когда стемнело, в доме оставался Джолли. Усталый, он принял приглашение провести на ферме ночь.

Чарли спал в одной кровати с отцом. Хелен лежала без сна в своей комнате, тоскуя по любовным восторгам, которые познала за последние дни.

Всю долгую одинокую ночь она перебирала в уме события минувшего дня. Ни разу Курт не бросил на нее взгляд, который говорил бы о любви. Не сделал ни единой попытки остаться с ней наедине. И вообще вел себя так, словно никогда не прикасался к ней.

Хелен вздохнула.

Глупо надеяться, что он и вправду любит ее. У Курта, видимо, было много женщин. Более красивых и искушенных, чем она. Вряд ли их короткий роман что-нибудь значит для него. Просто она была доступной. Можно сказать, упала в его объятия, как созревший фрукт, буквально умоляя заняться с ней любовью.

Чувствуя себя потерянной и несчастной, Хелен поднялась с кровати.

Она задолжала Курту за целое лето работы. А долги надо платить.

Вздохнув, Хелен надела голубое пикейное платье, умудрилась застегнуть крохотные крючки на спине. Расчесала волосы, скрутила их в блестящий жгут и закрепила на макушке драгоценной перламутровой заколкой. Сунула ноги в поношенные туфли, взяла сумочку и решительно вытащила из верхнего ящика секретера пачку пожелтевших бумаг, перевязанных выцветшей ленточкой.

Документы на владение фермой Берков.


Курт поднялся на рассвете и сразу взялся за дело. Из города снова прибыли помощники: Отри и еще несколько мужчин. Они трудились все утро над новым загоном, ненадолго прервавшись, чтобы перекусить сандвичами с жареной говядиной, которые принесли Джолли и Чарли.

Вскоре после ленча Джейк и его спутники отбыли. Курт и Джолли продолжали работать. Джолли отмерял и отпиливал доски, а Курт приколачивал их. Чарли внес свою лепту, принося мужчинам ковши с холодной водой из колодца и собирая мусор, оставленный ураганом.

Часа в два Джолли заявил, что с него достаточно. Сдернув с шеи красный платок, он вытер вспотевшее лицо и объявил, что пора вздремнуть в тенечке на передней веранде.

Курт, сидевший верхом на новой ограде загона, опустил молоток, перебросил ногу через верхнюю перекладину и спрыгнул на землю. Оглядевшись, заметил Чарли, игравшего с Домиником там, где раньше находились задние ворота.

– Джолли, мне нужно на некоторое время отлучиться. – Он посмотрел на старика. – Вы не могли бы присмотреть за Чарли пару часов, чтобы он не путался у Хелен под ногами?

– Конечно, но Хелен нет, сынок. Она недавно уехала вместе с Эм Элликот, – сообщил Джолли с озабоченным видом. – Отправляйтесь. Я пригляжу за малышом.

– Спасибо.

Курт оседлал Рейдера, закинул длинные поводья за луку седла и велел жеребцу следовать за ним к дому. Рейдер терпеливо ждал, пока Курт приводил себя в порядок. Спустя некоторое время Курт вышел из дома в белой рубашке, темно-синих брюках и черных ковбойских сапогах. Он вскочил в седло, с улыбкой помахал Джолли и Чарли и ускакал прочь.

Улыбка, однако, исчезла с его лица, как только он оказался вне пределов видимости.

Где Хелен?

Что она делает?

Неужели он сжимал ее в объятиях? Занимался с ней любовью долгими знойными ночами? Спал в одной постели, когда ее нежное тело прижималось к нему во сне?

Хелен сказала, что любит его, но чего не скажешь в порыве страсти? Быть может, она сожалеет о случившемся и терзается угрызениями совести?

Им не удалось поговорить. Курт не имел ни малейшей возможности выяснить, что она думает и как относится к нему. Хелен обращалась с ним так, словно они никогда не были близки. Ни единым жестом, ни единым взглядом не показала, что испытывает к нему какие-либо чувства.

Курт скрипнул зубами.

Он был уверен только в одном: ферма для Хелен – главное в жизни. Курт любит ее и не допустит, чтобы она потеряла ферму. Независимо от того, любит его Хелен или нет.


Часы на башне методистской церкви пробили четыре.

Хелен и Эм сидели в пустом ресторане при городском отеле. После прибытия в Спэниш-Форт Эмма уговорила Хелен зайти сюда и выпить по стакану холодного лимонада до встречи с Найлзом Ловлессом. Хелен неохотно согласилась, сознавая, что Эм просто тянет время в надежде, что она передумает продавать ферму.

– У меня нет другого выхода, – уже в который раз повторила Хелен. – Посуди сама, Эм. Я должна Курту Нортвею. Он работал на меня все лето. Я намеревалась заплатить ему из выручки за урожай. Но урожая не будет. И выручки тоже. Мне нечем расплатиться с Куртом, не говоря уже о том, что на ферме висят долги. – Она допила лимонад, поставила стакан и поднялась. – Ладно, пора идти к Найлзу. Встретимся возле тюрьмы.

– О, Хелен, как бы я хотела…

– Я тоже.

Женщины вышли из ресторана. Эм поспешила в окружную тюрьму, а Хелен решительно направилась к конторе Найлза Ловлесса.

Ворвавшись в тюрьму, Эм жестом подозвала Купа к окну и рассказала ему о происходящем. Он сокрушенно покачал головой, наблюдая за Хелен, шагавшей по тротуару.

Сжимая в руке документы, Хелен заставляла себя идти вперед, кивая знакомым и улыбаясь, хотя чувствовала себя как висельник, идущий на казнь.

В этот самый момент Курт въехал в Спэниш-Форт и, погруженный в свои невеселые думы, поскакал на любимом жеребце к той же конторе.

Увидев Хелен, Курт в замешательстве уставился на нее. В небесно-голубом платье она казалась прелестной, как летний день. Убранные вверх волосы удерживались на макушке подаренной им перламутровой заколкой. Она улыбалась, но в глазах не было радости.

В руке она держала свернутые в трубочку документы.

Курту хватило одной секунды, чтобы разгадать ее намерения.

– Хелен, нет! – крикнул он, привлекая внимание прохожих. – Нет! Не смей этого делать!

Хелен застыла на месте.

– Курт? – Она недоверчиво уставилась на него. – Что ты здесь делаешь? Зачем… – И тут Хелен осенило. – Нет! – закричала она во весь голос и помчалась ему навстречу. – Нет! Я не позволю тебе продать Рейдера!

Пронзительный крик Хелен нарушил безмятежную полуденную тишину. Прохожие останавливались, глазея на них. Из салуна высыпали подгулявшие завсегдатаи. Картежники побросали игру. Из окон модистки выглядывали женские лица. Покупатели Джейка поспешили на улицу.

Но Хелен и Курт ничего не замечали.

Подхватив юбки, с лихорадочно бьющимся сердцем Хелен бежала к своему возлюбленному.

Курт широко улыбнулся и, сжав коленями бока Рейдера, направил его навстречу женщине, которую любил.

Они встретились посреди пыльной улицы. Курт, смеясь, наклонился, подхватил Хелен и усадил на гнедого. Она обняла его за шею, все еще сжимая в руке бумаги.

Изумленные зрители разразились смехом, аплодисментами и свистом.

Привлеченный шумом, из своей конторы показался Найлз Ловлесс и увидел, как Курт поцеловал Хелен и повернул своего жеребца.

– Эй! – крикнул он в замешательстве. – Сейчас же вернитесь! – Он шагнул на улицу. – Где документы на мою ферму, Хелен? – Он перешел на бег, следуя за удаляющейся парой. – Проклятие, Нортвей, слезьте с моего жеребца!

Влюбленная пара даже не оглянулась. Сжимая в объятиях златовласую красавицу, Курт не верил своему счастью. Эта замечательная женщина готова продать свою обожаемую ферму ради него! Хелен была потрясена ничуть не меньше. Ради нее этот великолепный мужчина готов продать своего бесценного скакуна!

Эм и Куп тоже смеялись, наблюдая за происходящим из окна окружной тюрьмы. Было забавно – и в высшей степени приятно – видеть, как Найлз Ловлесс, багровый от ярости, тяжело дыша, бежит по улице, выкрикивая пустые угрозы и проклятия на потеху жителям Спэниш-Форта.

Рейдер горделиво гарцевал по главной улице, словно сознавая свою роль в происходящем.

Сидя на его спине, Курт и Хелен не переставали целоваться, пока последние строения на окраинах города не остались далеко позади.

Наконец Хелен оторвалась от губ Курта.

– Курт Нортвей! – возмущенно сказала она. – Как ты мог даже подумать о том, чтобы продать Рейдера! Господи, ну что мне с тобой делать?

– Выходи за меня замуж, – усмехнулся он.

– И выйду! – воскликнула Хелен. – Чтобы ты больше не делал глупостей.

– Я люблю тебя, Хелен Кортни, – произнес он слова, которые она так хотела услышать от него при ярком свете дня. – Я люблю тебя, детка, и не могу позволить, чтобы ты продала свою ферму Ловлессу.

Хелен снова поцеловала его.

– Я тоже тебя люблю, дорогой. Ты самый добрый, самый заботливый, самый отзывчивый. О, Курт, я люблю тебя так, что не выразить словами. Если нам суждено дожить до глубокой старости, ни один из подарков, которые ты подаришь мне за долгие годы совместной жизни, не будет значить для меня так много, как тот, что ты подарил мне сегодня.

– Хелен, ты просто чудо, – сказал Курт. – И заслуживаешь лучшего.

– Лучше тебя никого нет!

Курт печально улыбнулся:

– Ты ошибаешься. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Но любовь не отменяет того факта, что у меня нет видов на будущее, источников дохода и денег. Я просто не представляю, как смогу обеспечить тебя и Чарли.

– У меня возникла одна идея, правда… я не совсем уверена… Дорогой, ты согласен остаться здесь? – серьезно спросила Хелен. – Или непременно хочешь вернуться домой, в Мэриленд? – Она испытующе смотрела в его зеленые глаза.

– Мой дом там, где ты, – мягко ответил Курт. – А значит, здесь, в Алабаме.

Лицо Хелен осветилось улыбкой, яркой, как сентябрьское солнце.

– Я много думала в последнее время, – быстро сказала она. – Ты видел лес вокруг фермы?

Курт кивнул.

– Дедушка Берк собирался расчистить этот участок под посевы, но не успел. Однако это по-прежнему наша земля. Шестьсот акров соснового бора.

– Тебе принадлежат шестьсот акров строевого леса? – Курт вскинул брови.

– Не мне. Нам. Тебе, мне и Чарли. У Джолли тоже есть лес. Как ты относишься к тому, чтобы заняться производством пиломатериалов? Помнишь, Джолли рассказывал про сына одного из наших старых друзей, который живет в Бей-Минетте и владеет лесопилкой? Он процветает. По всему Югу идет строительство, цены на доски постоянно растут…

Чередуя разговоры с поцелуями, они строили планы, рассуждая о будущем, которое обещало быть прекрасным, и касаясь дорогих сердцу воспоминаний.

Оба знали, что любовь, которую они обрели вместе, не первая в их жизни.

И не сомневались, что она будет последней.

К тому времени, когда они свернули в обсаженную деревьями аллею, солнце уже село и в воздухе чувствовалась осенняя прохлада. Вздрогнув, Хелен теснее прижалась к теплой груди Курта.

Скоро начнут опадать листья, дни станут короче. Жара спадет, за ясными бодрящими вечерами последуют холодные звездные ночи. В гостиной будет ярко пылать камин, и они с Куртом, Чарли и Джолли будут коротать долгие зимние вечера, сидя у камелька. Довольные, как тараканы за печкой.

А потом, когда погаснет свет и в старом доме воцарится тишина, они с Куртом уединятся в своей уютной спальне на широкой двуспальной постели. Как муж и жена.

Когда они добрались до дома, навстречу выбежал Чарли в сопровождении верного Доминика. Джолли следовал за ними по пятам. Они забросали Курта и Хелен вопросами. Те с радостью отвечали. Идею завести лесопилку Джолли воспринял с энтузиазмом.

Оживленно разговаривая, они обошли вокруг дома и поднялись на переднее крыльцо.

Там сияющая Хелен приласкала Доминика, по очереди обняла Чарли, Джолли и Курта и велела им оставаться на веранде, пока она не позовет их.

Войдя в дом, Хелен прямиком направилась в столовую. С раскрасневшимися от волнения щеками она поспешила к массивному серванту розового дерева и начала осторожно распаковывать фарфор и хрусталь бабушки Берк. Она в изумлении покачала головой. Ни один предмет не разбился во время урагана.

Накрывая на стол, Хелен напевала. Это будет особенный вечер, как в старые добрые времена. Постелив белую скатерть из дамаста, она поставила во главе стола изящную фарфоровую тарелку и склонила голову набок, оценивая ее положение. Затем отодвинула ее на полдюйма от края стола и рассмеялась. Боже, сколько раз она видела, как ее бабушка делает то же самое!

Внезапно голубые глаза Хелен наполнились слезами от избытка чувств, и она прижала руку к сильно бьющемуся сердцу.

Долгое ожидание закончилось.

Загрузка...