Любимая

Глава 10

Проснувшись утром, Джулиана увидела, что над ней возвышается Коул Роудон.

– Пора, – бросил он.

Позади него заржали лошади, как бы соглашаясь с ним.

Роудон уже оделся, застегнул портупею, надел сапоги и побрился. Он выглядел чистым, отдохнувшим – и нетерпеливым.

– Мы снимаемся с места. Поторопитесь, если хотите позавтракать.

Чего она хочет, подумала Джулиана, так это оказаться за сотни миль отсюда. Она со стоном натянула одеяло на голову, не веря, что наступило утро. И что она проспала всю ночь. Сев, она откинула волосы с лица. Коул Роудон стоял, засунув руки в карманы, и наблюдал за ней. С каждой секундой в его лице все отчетливее проступало веселье.

Черт бы его побрал! Наверное, у нее жуткий вид. Дома она никогда не просыпалась раньше десяти и обычно предпочитала выпить шоколад в постели, прежде чем общаться с кем-либо. И вдруг она оказалась на вершине проклятой горы, под пристальным вниманием мужчины, который выглядит свежим и полным сил! На мгновение она пожалела, что не упала в каньон.

Джулиана вздохнула и, завернувшись в одеяло, встала.

Пещеру заливал утренний свет. Природа, умытая ночным дождем, купалась в лучах солнца. Джулиана обнаружила, что ее путы сняты, что постельные принадлежности уже упакованы, а свежий кофе готов да к тому же пахнет божественно. Еще большее восхищение вызвало у нее то, что на вертел насажено какое-то маленькое животное и воздух напоен потрясающим ароматом жареного мяса.

Он все утро трудился, не так ли? И откуда у него столько сил?

Соблазнительный аромат щекотал ноздри и вызывал спазмы в желудке, разгоняя остатки сна. Господи, как же замечательно пахнет! От кружки с кофе поднимался пар.

– Не знала, что вы умеете готовить, – пробормотала Джулиана, направляясь к костру.

– Я многое умею, – усмехнулся Роудон, приподняв одну бровь. – Продемонстрировать вам мои способности?

– Нет, – отрезала Джулиана.

У нее внутри что-то екнуло. Он выглядит совсем другим, когда улыбается: более молодым и менее опасным. Джулиана собралась спросить у него, что за животное он поймал, но потом решила, что лучше этого не знать. Роудон протянул ей кусок жирного мяса, и она приступила к завтраку с тем же энтузиазмом, как если бы ей подали яйца-пашот, колбасу, бисквиты и джем. Даже черный кофе оказался восхитительным на вкус. О манерах было забыто. Едва кусок попадал ей в рот, она мгновенно проглатывала его.

Поглощенная едой, Джулиана не замечала, что Коул неотрывно смотрит на нее. Сегодня она еще более очаровательна, думал он. Глаза сонные и влажные от сна, светлые волосы падают на плечи, кожа матовая и бархатистая. Одеяло то и дело соскальзывало с ее плеча, открывая отделанную кружевом бретельку сорочки и нежное тело. Сорочка так же красива и изящна, как она сама, решил Коул и тут же одернул себя. Бесполезно следовать этой дорогой. Она приведет к беде. Проблема в том, сказал он себе, что он привык к одиночеству, в лучшем случае к обществу какого-нибудь подлого преступника. Но вот к соседству с женщиной он не привык. Тем более такой прекрасной и грациозной. Каждое ее движение было преисполнено изящества и завораживало. Как могло получиться, что такое создание оказалось замешанным в краже, недоумевал Коул.

Однако он легко ответил себе на этот вопрос, вспомнив о Лайзе, как они с Джессом хохотали, оставляя его умирать в том пустынном уголке. Этот смех все еще звучал в его ушах, причиняя больше страданий, чем пулевое ранение. Боль никогда не покидала его. Возможно, прошлое продолжает мучить его, потому что в те годы он был почти ребенком, верил в дружбу и доброту. Джесс Берроуз ясно дал понять, что дружба ничего не значит, когда замешаны деньги, что доброта – это миф, а доверие ведет только к предательству и страданиям, а иногда и к смерти. Да, он хорошо усвоил преподанный урок.

Девушка совсем не похожа на Лайзу, отметил Коул, разделив на две порции последний кусок кролика. Она красивее, причем ее красота особенная. Однако она так же хитра, а может, даже хитрее. Наверное, она совершила много преступлений, иначе как объяснить такое высокое вознаграждение? Его взгляд переместился с россыпи веснушек на пухлые розовые губы, затем заскользил ниже, вдоль стройной шеи к груди, скрытой под одеялом. У Коула перехватило дыхание. Ничем не отличается. Он сделал большой глоток кофе и обжег горло.

– Я хочу кое о чем спросить вас, – наконец произнес он.

Джулиана проглотила кусок мяса и язвительно посмотрела в его сторону.

– Я бы предпочла не разговаривать с вами. – Она откинула волосы. – Какой в этом смысл, если вы не верите ни единому моему слову?

– Смысл в том, что вопрос вам задаю я. Советую ответить мне правду. – Неожиданно Коул схватил ее за запястье. Ее глаза расширились от страха. – Вы имеете отношение к братьям Монтгомери, которые наводят страх на грузовые и пассажирские дилижансы?

На мгновение ему показалось, что в ее лице что-то изменилось.

– Нет, – слабым голосом произнесла Джулиана, пытаясь высвободить руку.

– Вы лжете.

– Не лгу! Я не знаю, о ком вы говорите.

– Тогда почему, увидев подлеца, которого я пристрелил в Денвере, вы назвали его Томми? Банду-то возглавляет некто Томми Монтгомери.

– И что же?

– У вас с ним одинаковая фамилия.

Джулиана пожала плечами.

– И что же? – надменно повторила она. – Это совпадение.

– Тогда кто же тот Томми? – настаивал Коул.

– Н-никто. Бывший друг.

Прищурившись, Коул смотрел на Джулиану. Она нервно облизнула губы.

– Сударыня, вы вышли замуж за кого-то из этой банды, – ровным голосом спросил он, – или связаны с ними другими узами? Ответьте.

– Я уже сказала…

– Ложь. Вы не сказали ничего, кроме лжи.

Возмущенный, Коул дернул Джулиану за руку и заставил подняться. Одеяло упало к ее ногам. Оба остро ощутили близость друг друга и замерли, ошеломленные. При виде ее груди, натянувшей ткань сорочки, Коула будто опалило огнем. Он прижал Джулиану к себе.

– Когда вы перестанете лгать мне?

– Я не лгу, но вы не желаете слушать.

Джулиана попыталась вырваться и прикрыться одеялом, но Коул не пустил. Он пристально смотрел на нее, учащенно дыша. На ее лице отражались гнев, страх и что-то еще, чего Коул не мог определить. Ее красота завораживала, и он не мог оторвать от девушки глаз. Ее волосы золотым облаком рассыпались по плечам, и ему страшно захотелось запустить в них пальцы.

– Пожалуйста, – выдохнула Джулиана. Она ощущала себя абсолютно беспомощной перед мощью его мускулистого тела.

– Пожалуйста? – повторил Коул. Его глаза лукаво блеснули. – Вы просите отпустить вас… или о чем-то еще?

Да поможет ей небо – она не знает. Она презирает его, разве не так? Но в то же время чувствует, что между ними установилась некая связь, могущественный электрический заряд пробежал между ними, взбудоражив их чувства. Вот она стоит в его объятиях, полуобнаженная, испуганная, ее сердце бешено колотится, каждой клеточкой она ощущает близость его тела и не может не смотреть на его губы.

Что с ней происходит? Это безумие. Коул Роудон – враг. Но почему-то она совсем не боится его. Интуиция подсказывает ей: он не причинит ей вреда, несмотря на все свои заверения в обратном. И особенно сейчас. Странно, с Джоном Брином она ни разу не испытала ничего подобного. Напротив, когда тот дотрагивался до нее, она вздрагивала от отвращения. А вот прикосновение Роудона пробудило целое море эмоций. Он вызывал в ней мучительную жажду, стремление к чему-то непонятному, что не имеет названия и не поддается описанию. Но она хочет этого всей душой, хочет, чтобы он… что?

Поцеловал ее. Прижал к себе. Погладил по щеке, провел рукой по волосам. Сказал ей… что?

– Сумасшедшая. – Джулиана сообразила, что говорит вслух, только когда увидела улыбку на лице Коула.

– Верно. Но вы все же не ответили на мой вопрос. – Неожиданно его голос стал хриплым. – Или, возможно, вы…

Джулиана не сопротивляется, не изъявляет желания убежать. Действуя по наитию, Коул внезапно наклонился и поцеловал ее. Пусть она преступница, однако она женщина, и он обнимает ее.

Его поцелуй был страстным и долгим. Ее губы опьянили Коула. Он обнаружил, что она сладка на вкус. От нее исходил легкий и свежий аромат истинной женственности. Золотистые локоны оказались мягкими, как цветочные лепестки.

Джулиана едва дышала. Его губы, теплые, сильные и такие же решительные, как сам Коул Роудон, пленили ее, разожгли в ней огонь. Он погладил ее по голове. Рука была жесткой, шершавой и одновременно ласковой. На нее волнами накатывала странная дрожь. Это было безумием, но сладостным, дурманящим. Ей не хотелось, чтобы мгновение заканчивалось…

Неожиданно Коул оттолкнул Джулиану, так что она едва удержалась на ногах, и, схватив «кольт», стремительно направился к выходу из пещеры. В этот момент снаружи раздался мужской голос:

– Тпру, мистер. Мы не причиним вреда.

Джулиана увидела двух незнакомцев.

Они походили на старателей. У старшего в руке была киркомотыга, младший нес на плече мешок. Коул заслонил собой Джулиану и направил «кольт» на старшего, мужчину лет пятидесяти с проседью в волосах, с темными лучистыми глазами. На нем были поношенный комбинезон, потрепанная шляпа с мягкими полями. Из рваных сапог выглядывали большие пальцы ног. Его спутнику едва ли исполнилось пятнадцать. Одежда его была в еще худшем состоянии.

Коул продолжал внимательно разглядывать их.

– Кто вы?

– З-зовут Джебедией Гарсденом, мистер. Это мой мальчик, Гас. Послушайте, нам не нужны неприятности. Уберите свою пушку.

– Тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем подкрадываться к нам.

– Да у нас и в мыслях ничего такого не было. Мы проходили мимо и увидели ваших лошадей – наш участок неподалеку. – Он встревоженно посмотрел на Коула из-под полей шляпы. – Вы же не туда направлялись, а?

– Разве я похож на старателя?

– Нет, но это ни о чем не говорит… Ладно, не берите в голову. Что-то мы с Гасом стали слишком подозрительными в последнее время. Рассказывали об одном парне. У него участок около Белой горы. Так вот его участок захватили. Это наводит на размышления. А знаете, ребята, вам следует быть поосторожнее. На нашем месте могли бы быть апачи или кто-то еще…

– Выходите. – Коул все держал их на прицеле. – Не будем мешать даме.

Старатели вышли из пещеры, и Роудон последовал за ними. Одеваясь, Джулиана слушала их разговор. Они обсуждали грозу, кратчайший путь к ближайшему городу, последние слухи об апачах, прячущихся среди гор. Муслиновое платье еще не высохло, но она все же надела его. Ей стоило огромных усилий не анализировать то, что произошло перед появлением незнакомцев. Она не знала, как держать себя с Коулом Роудоном. О чем только она думала? Вся беда в том, заключила Джулиана, дрожащими пальцами застегивая платье, что она ни о чем не думала.

Прежде понятие «страсть» для нее не существовало, но сейчас она поняла, что это слово обозначает. Собственное поведение вызывало у нее возмущение. Представив, как посмотрит в глаза Коулу Роудону, она поежилась от стыда. Ну почему она разрешила ему этот поцелуй? И почему ответила? Ну почему он разжигает в ней страсть?

То, что произошло между ними, абсурдно. Он охотник. К тому же считает ее лживой воровкой. Но тогда зачем ему понадобилось целовать ее? Ответ заставил Джулиану вспыхнуть. Он хочет овладеть ее телом! Его привлекает только внешность. Что же касается ее чувств, то его они вовсе не волнуют. Просто он решил удовлетворить свою отвратительную мужскую похоть…

Но ведь и она не осталась к нему равнодушной! Щеки Джулианы пылали. Она не находила себе оправдания. У женщин тоже есть похоть? Что привлекло ее – грубая мужская красота? Джулиана не могла назвать иных причин. За ней ухаживало много красивых мужчин. Джон Брин тоже красив, и он хотел жениться на ней. Но с другими мужчинами она не испытывала ничего подобного.

Ни один из ее поклонников, посылавших ей цветы и стихи и выпрашивавших у нее танец, не заставлял ее сердце биться так сильно. Коул Роудон, холодный, бесстрастный и возмутительно самоуверенный, способный обуздать лошадь, найти пещеру, укрыться от грозы, развести костер, упрямый, с властными манерами, – он действовал на нее, как звон тарелок в оркестре, сеял в душе хаос, потрясал до самых основ.

Нельзя, чтобы подобное повторилось. Нельзя, чтобы презренная похоть снова одержала над ней верх.

Однако это не решает главной проблемы: как ей смотреть ему в глаза?

Джулиана тянула время сколько возможно. Услышав, что старатели уходят, она выскользнула из пещеры.

Коул смотрел незнакомцам вслед до тех пор, пока всадники на нагруженных мулах не затерялись среди гор.

– Ждите здесь, – даже не оглянувшись на Джулиану, холодно произнес он. – Я прослежу за ними, чтобы убедиться, что они действительно ушли.

Джулиана была рада, что он не посмотрел на нее, однако его ледяное равнодушие вызвало в ней новый приступ злости на себя.

– Почему вы не доверяете им?

– Я никому не доверяю.

Коул не сказал ей, что некоторые из старых старателей со временем сходят с ума и убивают всех встречных в радиусе пятидесяти миль от своего воображаемого участка.

Коул побежал за незнакомцами с такой стремительностью, что Джулиана восхищенно ахнула. Внезапно она осознала, что, встревоженный появлением старателей, он оставил ее одну с лошадьми. С обеими. Если она уведет их, то ему уже никогда не догнать ее.

И он сгинет в горах.

Секунду Джулиана колебалась, чувствуя угрызения совести. Однако выбора у нее не было.

Она должна бежать.

Зато она может взять одну лошадь, сказала себе Джулиана, бегом возвращаясь в пещеру. Не его драгоценного коня, а гнедого, который принадлежал Кэшу Хогану. Он уже оседлан и готов отправиться в путь. Нужно только поспешить…

Она уже подвела гнедого к валуну и собиралась забраться в седло, когда ее грубо схватили и поставили на землю.

– Опять, сударыня? Неужели вы ничему не научились? – Роудон резко встряхнул ее.

Джулиана едва не расплакалась.

– А чего вы хотите от меня? – вскинув подбородок, спросила она. – Чтобы я сидела и ждала, когда вы снова приметесь измываться надо мной, а потом отправите в тюрьму? Не знаю, какое из двух зол хуже.

Единственным признаком того, что ее ирония достигла цели, послужил стальной блеск в голубых глазах Роудона.

– Я ничего от вас не жду, мисс Монтгомери, кроме неприятностей. Их вы уже доставили мне немало. Хотите отправиться в путь? – От его хмурой ухмылки Джулиана похолодела. – Ради Бога.

Несколько часов спустя Джулиана глубоко сожалела о том, что уехала из Сент-Луиса. Ей хотелось оказаться как можно дальше от лошадей и гор.

Она едва могла вспомнить, как они пробирались по лесистому плато у горы Моголлон. К полудню солнце чуть ли не обжигало. Эта дорога, решила она, может вести только в преисподнюю. Пегая лошадь везла на себе и ее, и Роудона, спускаясь вниз по извилистой дорожке. В лазурно-голубом небе не было ни облачка. В тишине было отчетливо слышно, как по камням пробегают ящерицы. Крики орлов – а может, стервятников? – эхом отдавались от каменистых склонов.

С дорожки они перебрались на тропу, обозначенную валунами и дубовой порослью, а затем по крутому ущелью двинулись к следующей вершине. Внизу, между камнями, журчала горная речка. При виде воды Джулиана, давно мучимая жаждой, почувствовала боль в пересохшем горле. Однако Роудон не посчитал нужным сделать привал или хотя бы дать ей напиться. Он повернул лошадь на север, прочь от реки.

Они взбирались все выше и выше, а потом опять начали спускаться вниз. Спуск был таким крутым, что у Джулианы от страха перехватило дыхание. Она закрыла глаза, чтобы не видеть россыпь серых и пурпурных острых камней далеко внизу. Коул был всю дорогу молчалив и спокоен. «Наверное, он сделан из железа», – подумала Джулиана, когда солнце начало скользить к западу и горизонт окрасился в розовые предзакатные тона. За весь этот бесконечный день Роудон ни разу не остановил лошадь, не спутал направление и не заблудился. Как будто он знал все горные тропы, все трещины в склонах, каждую пропасть, каждый камень и каждое дерево.

Джулиана чувствовала, как он напряжен, и понимала, что он сердится. Он ни разу не заговорил с ней. И это только к лучшему, заключила она, так как сама была не в силах вымолвить ни слова. А если бы она промолчала, он бы разозлился еще сильнее. Гнедой Кэша Хогана, нагруженный вещами, шел в поводу за лошадью Роудона. Сначала Джулиана недоумевала, зачем им вдвоем ехать на одной лошади, но потом сообразила, что он, очевидно, сомневался в ее способности преодолевать крутые тропы верхом. Ему не хотелось, чтобы две тысячи долларов низверглись в пропасть. И все же она должна найти способ сбежать. Вряд ли это будет просто – сбежать от человека более сильного, опытного и знающего местность лучше, чем она; спрятаться от него в сердце Богом забытой Аризоны, где нет ничего, кроме гор, скал, змей, койотов да других охотников, разыскивающих ее.

Шли часы, долгие, мучительные, изматывающие, а они все ехали и ехали в полном молчании. Джулиана спиной чувствовала его мускулистую, твердую, как окружающие скалы, грудь.

Наконец, когда серые тени поглотили золотистые и розовые тона предвечернего неба, они остановились у подножия гранитной скалы на просторной поляне. Неподалеку журчал ручеек. Слева начинался лес голубых елей. Между деревьями проскочил заяц, над головой кружил луговой тетерев, вдали, на пустынном плато, Джулиана увидела силуэт лося.

Роудон легко спрыгнул на землю и помог спуститься вниз Джулиане. Уставшая до крайности, она не устояла на ногах и, застонав, начала падать. Роудон поддержал ее одной рукой.

– Скоро это войдет у вас в привычку, – нахмурился он.

– Еще один такой день – и я умру. Тогда вы не получите свои грязные деньги, – пробормотала она.

– Даже не рассчитывайте на это. Я могу привезти ваш скальп в качестве доказательства.

– Мой… скальп? – Она слегка вздрогнула. – Вы, конечно… шутите.

– Почему вы так думаете? – Роудон секунду пристально смотрел на нее, а потом отвернулся и занялся делами.

Джулиана пришла в отчаяние. Она вынуждена терпеть издевательства этого невыносимого человека, занимающегося охотой на живых людей, а ведь могла бы находиться сейчас в дилижансе, который с каждой милей приближал бы ее к Уэйду и Томми. Какое чудовище, подумала она, наблюдая за тем, как Коул чистит лошадей. У него нет ни чувств, ни сострадания, ни моральных устоев. Проявил ли он хоть каплю эмоций, когда убил ту троицу в Сидер-Галче? Проявил ли он хоть малую толику заботы о ней в течение всего изматывающего дня, пока они ехали по этой дикой земле? Неожиданно Джулиана испытала острый приступ ненависти – и к Роудону, и к Джону Брину, который несет всю ответственность за случившееся с ней. Она поклялась себе, что никогда не вернется в Денвер. Она обязательно сбежит от Коула Роудона. Рано или поздно. Ведь должен же он хоть изредка спать. Вот когда он заснет, тогда она и сбежит. И, решила Джулиана, непроизвольно расправляя плечи, постарается спрятаться так, чтобы он ее не нашел.

Внезапно Роудон резко повернулся и взглянул на Джулиану.

– Забудьте об этом, – усмехнулся он, будто прочитал ее мысли. – Два раза вы уже потерпели неудачу.

У Джулианы от изумления вытянулось лицо.

– Не понимаю, о чем вы, – спустя секунду проговорила она.

Его улыбка стала шире.

– Конечно, не понимаете, сударыня, – заявил он. – И никогда ничего не воровали.

Роудон принялся разводить огонь, а Джулиана присела на камень под развесистыми ветками тополя, подальше от своего мучителя, и осмотрела поляну с пучками пожухлой травы, кактусами и увядшими полевыми цветами. Может быть, сейчас, когда Роудон не видит ее, самый подходящий момент для бегства? Но здравый смысл подсказал ей, что подобный шаг был бы вопиющей глупостью. К тому же она устала и ослабла от жажды. Она далеко не убежит, а если и убежит и спрячется где-нибудь в этих диких горах, то умрет от голода, так и не встретив ни одной живой души. Нет, если она намерена сбежать и выжить, ей понадобятся лошадь и запас провизии. Чтобы все подготовить, нужно время. Она подождет, сказала себе Джулиана, глядя на широкую спину Роудона.

Вместе с сумерками на долину опустилось холодное одиночество. Вокруг были только скалы, их острые вершины пронзали бескрайнее небо, как гигантские пальцы. Внезапно поднявшийся северный ветер зашуршал листьями, его резкие порывы пригибали к земле языки пламени, а тоскливое завывание эхом раздавалось в горах. Джулиана почувствовала себя очень неуютно и придвинулась к костру.

Роудон подстрелил и ощипал тетерева и принялся жарить его. Вместо того чтобы смотреть, как он это делает, Джулиана уставилась на огонь. Интересно, размышляла она, свяжет он ее сегодня или нет. Она страшилась этого момента, но понимала, что не может противостоять Коулу. Слишком неравны их силы. К тому же интуиция подсказывала: он не из тех, кто легко меняет свои решения. Одно хорошо – что он не попытался обидеть ее. Остается только молиться, чтобы так было и дальше.

Джулиана знала: она не будет просить его о пощаде и не проявит перед ним свою слабость. Единственное ее оружие против него – это гордость и сообразительность. И она воспользуется ими в полной мере.

Коул жевал сочный кусок мяса и наблюдал за Джулианой. Он находился в странном состоянии, как будто эта стройная светловолосая красавица с грустными зелеными глазами и потрясающей фигурой загипнотизировала его. Да что же с ним такое?

Джулиана обхватила себя руками, и Коул увидел, что она дрожит. Проклятие. Все оказывается не таким простым, как он предполагал. Чем дольше она находится рядом, тем сильнее волнует его. Ну как он мог позволить себе поцеловать ее сегодня утром и забыться настолько, что даже не услышал шагов старателей?

«Нас обоих могли бы убить, – подумал он. – Что же, черт побери, со мной происходит?»

После Лайзы ни одна женщина так на него не действовала. Это к добру не приведет. Недолго и умереть в мечтах о золотых волосах, о манящих глазах, о губах, таких сладких, что он не мог забыть о них…

– Куда вы? – спросил Коул, когда Джулиана встала и, отряхнув юбку, направилась к лесу.

– Мне нужно уединиться, – процедила она сквозь зубы, возмущенная тем, что приходится обсуждать с ним интимные проблемы. Как будто ей требуется его разрешение! – Уверяю вас, у меня нет намерения сбежать.

– Рад слышать это. – Роудон кивнул. – Возможно, в вас больше здравого смысла, чем я полагал.

Джулиана гордо вскинула голову и углубилась в лес. Справив нужду, она услышала слева от себя журчание воды и по тропинке спустилась к ручью. Обрадовавшись возможности наконец смыть с лица дорожную пыль, она опустила руку в ледяную воду. Неожиданно справа, очень близко от нее, раздался странный звук. Джулиана резко повернула голову и закричала.

Ее полный ужаса вопль разорвал ночную тишину гор.