Любимая для эльфа 2

Глава 427. Неистовство

После того, как церемония перерождения Кацуо в анамаорэ успешно завершилась, девушка с косами цветами меда, молитвенно прижав изящные руки к пышной груди, обратилась к возлюбленному, едва пара осталась наедине:

— Вот уж не думала, Лу, что я стану матерью дважды, причем вне законного брака, и мои дети будут от разных мужчин!

Лукас блаженно улыбался.

С тех пор, как они начали жить вместе с Тамико, личное солнце щедро и неустанно озаряло его душу.

Впрочем, иногда Лукас непритворно хватался за сердце.

Тамико допытывала:

— Лу, скажи, ты же любил Наоко? У вас все было так романтично и драматично, я сама видела и дивилась!

Лукас поднял бровь:

— Хочешь сказать, раза в четыре менее романтично и драматично, чем с тобой? Не буду спрашивать, кого ты любила в этой жизни, но я ведь ревную ко всем твоим прошлым… У нас бы они длились, как одна.

Тамико залилась краской:

— Скажешь тоже! Вот умеешь ты обернуть все себе на пользу!

Его озорные ямочки контрастировали с чуть более, чем привычно, длинными клыками, вызывая у Тамико легкий холодок в животе… Она поинтересовалась:

— Как считаешь, Магнус живет с Эстеллой как с женой, или у них чисто деловые отношения?

Лукас, мимолетно нахмурившись, ответил:

— Уверен, что они не живут, а так, встречаются иногда. Иначе с чего бы Маг раздавал Эстеллу направо-налево всем желающим, обещая им немыслимые наслаждения?

Тамико вскинула подбородок:

— Это Эс-то немыслимые наслаждения?! Да что она?!.. Да что я… Ладно, Лу, это пройдет… Так ей и надо — со всеми.

Лукас молчал, не желая ни развивать тему собственнических и сопернических чувств, ни обсуждать какие-либо похождения Эстеллы, с которой пусть и не по воле сердца, но собирался разделить вечность.

Эстелла, томно развалившись на алых подушках, выговаривала высокому, изящно и вместе с тем крепко сложенному мужчине с копной темно-каштановых волос и глубокими карими глазами:

— Почему ты считаешь, что тебе позволено больше? Я Жрица Бога Наслаждений, я принадлежу всем в равной степени! Цени мое сострадание, что я не приказала лишить тебя жизни за неслыханную дерзость!! Как смеешь ты предъявлять на меня права?!

Эстелла немного лукавила: ей нравилась настойчивость поклонника; участь всеобщей Властительницы, но ничьей Единственной тяготила ее сердце.

Магнус дал ей полную свободу, не оделяя особой любовью, Эстелла чувствовала себя одиноко.

Темноволосый мужчина с четко выраженными скулами и твердым подбородком был точно порыв свежего ветра перед грозой:

— Я люблю тебя! Это мое право! И если меня полюбишь ты, то не будешь обязана служить эгоистичному богу!

Его глаза горели. Эс лежала на возвышении, а он стоял рядом на коленях, непроизвольно, судорожно приобнимая ее ложе, иногда касаясь нежных и блестящих волос Эстеллы, в беспорядке рассыпавшихся по постели — касаясь и поглаживая.

Эс рассмеялась, на ее полных щеках обозначились ямочки:

— Ты говоришь об этом, словно о какой-то повинности, Роман! Наверное, ты не так давно стал анамаорэ и забыл прошлые воплощения, но мы дети неги и соблазна. Я упиваюсь своей ролью, она приносит мне счастье. И как ты один думаешь заменить всех?

Эстелла посмотрела из-под полуопущенных ресниц, на ее губах заиграла мягкая улыбка. Ей хотелось больше признаний, больше обожания, больше сумасшедшей жажды обладания ею.

Роман не отступал:

— Смогу. Смогу, если позволишь! Когда ты пожелаешь отказаться от дурной игры, то перестанешь быть забавной безделушкой бога.

Эстелла вскричала:

— Замолчи и уйди! Ты говоришь гадкие вещи! Бог мудр, и я верная слуга его! Уходи и не вздумай возвращаться, пока я тебя не позову… Или не позову, ты чересчур наглый!

Его карие глаза глядели прямо, без тени смущения:

— Гони, не гони, я вернусь. Ты будешь моей, пусть даже для этого придется сразиться с твоим богом!

Испугавшись, Эс пролепетала чуть более поспешно, чем хотела:

— Прекрати! Ты словно пьян и говоришь нелепости! Я такая, какая есть, только благодаря ему. Иную меня ты не знаешь и вряд ли любишь. Уймись, Роман, иначе горько пожалеешь о своих словах!

Роман, поняв, что похитительница его сердца вероятно не шутит, резко приблизил чувственные губы к ее прелестному лицу:

— Только один поцелуй… Еще немного блаженства… И я уйду, уйду, чтобы вернуться!

Эстелла, не желая отказывать теперь, обвила его шею точеными руками.