Любимая для эльфа 2

Глава 314. Веление крови

Когда Флавиан оказался в комнате общежития, то к полному своему изумлению обнаружил там… медового цвета макушку несносной женщины, наводящей нечестивым языком ужас на многих его родственников. Магнус превращался в настоящего демона, едва речь заходила о малейшем недоброжелательстве в ее адрес, но Флавиан считал, что Тамико сама воплощенная демоница! И новая форма клыков — прямо, как у ее начальника-царевича — подтверждала это!

Марина сидела в душевных объятиях огромного зайца-кресла, лицо ее было непроницаемо, и Флавиан не понял реакцию на свое появление.

Выражение Тамико напротив оказалось предельно красноречиво, она довольно оскалилась и даже облизнулась, усиливая эффект:

— Не ждал меня? Марина будет общаться с тобой лишь в присутствии своего адвоката. Того, кто помогает вести дела по-нашему. А это я. Поболтаем?

Флавиан презрительно хмыкнул. Неужто в самом деле все? Лукас вполне мог вменить секретарше в обязанность сторожить дочь.

— Я пришел к Марине Если она захочет увидеться, найдет возможность. Личная жизнь идет без адвокатов, неужели это для тебя новость, Тамико?

— О да, — Тамико самодовольно улыбнулась, — тебя ожидает много новостей, дорогой мой. Тут не сцена, выйди уже из образа!

Мда уж. С Тамико спорить — все равно, что со стенкой. От стенки и то больше толка. Флавиан послал Марине воздушный поцелуй — она все время наблюдала за ним украдкой, из-за спины Тамико, стоящей посреди «морской» комнаты, уперев руки в бока — и растворился.

Тамико, выпроводив его, задумалась:

— Слушай, Марина, а давай не будем паковать вещи? Я сгоняю к твоим предкам, гляну выделенную комнату и телепортирую туда все?

Кроме того, Тамико решила непременно встретить человеческий Новый Год на площади в компании мужа, который недавно расспрашивал ее:

— Расскажи, как ты меня любишь?

Тамико, извиваясь на нем, словно виноградная лоза, ответила:

— Сильно-сильно!

Магнус обрадовался:

— А еще как?

— Страстно-страстно!

Ее ушки порозовели от воспоминаний, и Тамико прогнала наваждение — при Марине оно было совсем ни к чему.

Но, похоже, Марина что-то уловила… Как-никак цыпленок родилась дочерью богини.

— Тамико, может, я не устраивала его как женщина?

Острый взгляд карих глаз смутил Марину:

— А что, были предпосылки?

Марина не ответила, только вздохнула:

— Почему они все тебя хотят? Исполняют любое твое желание… Даже Флав сейчас ушел…

Тамико угрожающе придвинулась к ней.

— Какие еще «все»?!

По-видимому, Тамико очень заботилась о своей репутации «приличной женщины», и действительно, прошлое самой Марины оставляло желать лучшего по сравнению с прошлым Тамико.

— Ну, все. Твой муж. Лукас… И другие тоже. Никто слова дурного тебе не скажет… Любят тебя, защищают тебя…

Тамико показала клыки:

— Скажут они мне! Так я сама их люблю и за них порву! И люблю все, что мы вместе делаем! А еще, — она хитро подмигнула, — я без ума от себя!

Марина была ошарашена такой откровенностью:

— Серьезно?

Тамико рассмеялась.

С каких-то Роберт полюбил зажигать по вечерам свечи и долго разглядывать колеблющееся пламя. Колетт обычно ходила мимо него, занятая своими делами, и не мешала медитациям, но сегодня у Роберта был настолько сосредоточенный, потусторонний вид, что Колетт слегка испугалась.

Роберт заговорил, его очень низкий голос пробрал ее до мурашек.

— Колетт, мы теперь вместе… — его васильковые глаза не моргали. — А чем ты поклянешься, что это будет вечно?

Свечи располагались на низком столике, Роберт сидел перед ним по-турецки, и Колетт опустилась на колени, чтобы оказаться с Робертом вровень.

— Жизнью… Кровью… Да чем хочешь!

Роберт приподнял бровь.

— Кровью? Хорошо.

Он бесшумно встал и ушел. Вернулся с ножом, отточенность которого Колетт прекрасно осознавала…

Было проще довериться Роберту, чем бояться…

— Что я должна делать?

Роберт улыбнулся:

— Дай мне свою ручку, сделаю небольшой надрез…

Колетт поморщилась:

— Это больно. Шрам будет. Не хочу.

Ей вспомнилась жуткая ночь в подсобной комнате. Тогда Роберт совсем ей не доверял… Сейчас что-то изменилось?

— Ах ты бояка! — его глаза смеялись, Роберт отложил нож и достал откуда-то упакованную стерильную иглу. — Потому я взял это тоже!

Колетт зажмурилась, но ему ладошку протянула.

Не известно, где Роберт учился делать уколы, Колетт ничего не почувствовала. Из проколотого пальчика вытекла капля крови, Роберт также уколол свой и приложил свой палец к ее пальцу.

— Кровь? Кровь! И шрама не будет.

Колетт снисходительно улыбнулась причуде Роберта:

— Да я просто тебя люблю. И в любой ситуации буду с тобой и за тебя. Кровь так велит!