люблютебя

9. Рейчел Среда, 13:15

Я пролетела уже половину парковки, когда поняла, что забыла в классе сумку. Отчаяние мое было настолько разрушительным, что я еще побегала вокруг машин, как младенец, бьющийся в истерике. Глаза кололо от надвигающихся слез, и я изо всех сил щурилась, чтобы не дать им превратиться в водопад. Как я попаду в машину и уеду далеко, как только смогу, быстро и не оглядываясь, если у меня нет чертовых ключей? Я плюхнулась на бордюр и уткнулась головой в колени.

Этот день закончится. Ведь так и будет в конечном итоге? И все будут жить дальше. Ну не станут же они вечно все пережевывать? Ради Христа, это всего лишь флит! Кроме того, кого волнуют люди, которым настолько нечем заняться, что они все свободное время троллят незнакомцев в интернете? Или устраивают мелкие девчоночьи пакости, настолько избитые и заезженные, что я бы их даже в пьесу не вставила? До сих пор мне было плевать, что обо мне думают другие, так зачем начинать теперь? Почему-то аргументы получались не особо убедительными.

– У тебя все в порядке?

Я подняла взгляд и вздрогнула. Не то чтобы парковка для одиннадцатиклассников – такое уж священное место, но я не думала, что с кем-то тут столкнусь.

– Да, в порядке, – соврала я и моргнула: солнце, отражаясь от машин, давало гораздо больше света, чем полумрак, в который я пялилась, уткнувшись лбом в колени.

Девушка передо мной была не очень высокая, может, головы на полторы выше меня. Короткие темные блестящие локоны выглядели как упрек моим кудряшкам – все-таки не должны вьющиеся волосы быть наглядной иллюстрацией теории хаоса.

Я не особо много знала об Эмме Стасхаузен, конечно. Ну, знала, что она одна из «Кокеток». Это что-то вроде нашей команды чирлидерш. И если ты пока еще не на вершине социальной лестницы, то, попав к «Кокеткам», автоматически становишься элитой. Что, кстати, только усугубляет вину Джесси: зачем ей кому-то что-то доказывать, она и так одна из лучших? И я была в курсе, разумеется, что Эмма встречалась с Кайлом.

– Это ведь ты, да? – Она присела на корточки. Ее лицо теперь оказалось на одном уровне с моим. – Ты та девушка, которая сфоткала Кайла.

Я вздохнула, не сводя глаз с асфальта под ногами.

– Прости, – выдавила я. – Я правда не хотела ничего такого.

Эмма на секунду прищурилась, склонив голову, будто решала, не вру ли я.

– Знаю, – наконец сказала она. Потом покачнулась на пятках. – Ты же не знала, что случится.

В груди впервые за весь день слегка отпустило. Я глубоко втянула воздух и крепко зажмурилась. В уголках глаз скапливались слезы. Эмма ласково потрепала меня по макушке. Так гладят ребенка или собаку… но все равно мне было приятно.

– Все будет хорошо.

Голос девушки прозвучал спокойно, словно она долго тренировалась так говорить. Мне стало лучше и почему-то печальнее.

– Мне ужасно неловко. Прости. – Дыши глубже, Рейчел. Сосредоточься на этом.

Когда я поняла, что могу говорить и не бояться, что от первого же слова разлечусь на куски, я спросила:

– А что ты вообще тут делаешь?

– Грешу. – Эмма состроила озорную гримаску, поднесла к губам два тонких пальца с зажатой в них сигаретой, а затем выдохнула дым. – Обычно я этим не балуюсь, но сегодня был тяжелый день.

– А-а-а… Да.

Девушка негромко рассмеялась.

– Мне пора, я уже ужасно опаздываю. Запомни: люди – отвратительные существа, но к тебе это не относится. – Она чуть улыбнулась. – А вот ко всем остальным – почти всегда.

– Спасибо! – крикнула я вслед уже удаляющейся фигуре.

А потом опять осталась одна. И что теперь? Рюкзак все-таки придется забрать. Пусть я прогуляю химию, но ключи мне нужны. Конечно, можно было просто подождать, пока закончится урок, а потом, когда все уйдут, нырнуть в класс за сумкой. Если повезет, даже не придется ни с кем общаться… ну, может, только с мистером Дженкинсом. Хотя он тоже своеобразный чел. Расскажи я ему о своих эмоциональных проблемах – он сунет мне в руки «Под стеклянным колпаком»[6] и велит выражать свою боль с помощью искусства.

Ха. А это мысль. Я достала телефон – посмотреть, сколько времени мне еще здесь тусить, пока можно будет вернуться.

296 уведомлений

Цифра, как ни крути, обнадеживала. Правда, все это я наполучала за большую перемену, но, может, все-таки народ понемногу успокаивается? Я кликнула по страничке Кайла. Черт. У него уже больше двухсот тысяч подписчиков. Слабая надежда возникла у меня в груди, побыла там немного и растворилась. Конечно, глупо было надеяться, что все разрешится так просто. То и дело вздыхая, я вцепилась пальцами в спутанные волосы и принялась прокручивать ленту Кайла.

С той злополучной фотки он зафлитил лишь пару безобидных ничего не значащих фраз: «Привет всем», «Пожелайте мне удачи!» Наверное, можно было умилиться тому, что они такие простенькие. Если бы у меня было много фолловеров, я бы наверняка попробовала их потроллить. Ну, там, запостить что-нибудь необычное и посмотреть, как отреагирует народ. Притворятся, что им понравилось, или что-то еще напишут? Наверное, поэтому у меня подписчиков все еще меньше сотни, даже с учетом случайных зевак и вчерашних ненавистников. А у такого милашки, как Кайл, даже флиты типа «Я съел бутерброд» – или что он там написал последнее? – получают тысячи лайков.

Я почти уже собралась написать ему личный флит:

Вот видишь, сколько у тебя теперь власти. Скажи ты, что тебе нравятся девушки с невыщипанными бровями, – и станешь законодателем новой моды.

Но потом я подумала о том, что произошло в классе. Кайл круто прикололся над всеми – точнее, надо мной, – и все ради угодливого смеха Кэма Итона. Как будто стоит вообще стараться произвести впечатление на клоуна, который так подхалимничает! Он и подписался-то на меня, наверное, только чтобы понять, кто та уродина, которая его сфоткала. Мы не были друзьями. Никогда.