люблютебя

1. Рейчел Вторник, 16:15

Любовь к маме может привести к серьезным и очень плохим последствиям. Составить ей компанию в поисках крема для лица я согласилась, скорее, от скуки. Но торговый центр во вторник днем… неужто я вдруг уверовала в возможности шопинг-терапии? Видимо, нет. Мы здесь едва ли десять минут, а я уже жалею, что пошла.

Цель нашего путешествия – прилавок с косметикой – была уже совсем близко, когда мама вдруг вцепилась в черный развевающийся топ. Сверху донизу его покрывали кружева.

– Ой, Рейчел… ну скажи же, это мило!

Мама приложила топик к моей груди. Больше всего он напоминал летучую мышь в корсете.

– Не мой стиль.

Я отпихнула несуразную вещь и повернулась к стойке с безразмерными кислотно-яркими толстовками. Где она вообще эту штуку углядела?

– Да нет, это не тебе. Это мне. По-моему, здорово. Свежо так. Ты согласна?

Топик болтался на ее вытянутой руке. Из-за уха выбилась вьющаяся прядь и теперь падала маме на щеку. Она всегда стриглась слишком коротко.

При такой длине волосы вечно напоминают прическу чудика, ткнувшего пальцами в розетку. За ушами их не особо-то удержишь.

– Конечно, мам.

Я была в ступоре: чтобы мама накинулась на такое? Что это с ней? До недавнего времени ее гардероб в основном ограничивался нейтральными по цвету нарядами. Однако я решила, если хочет одеваться как вампирша, я ей ни слова не скажу. Да и классно же, когда родители стараются быть крутыми. Это как ребенок, который усердно стучит по клавишам пианино: исполнение, конечно, ужасное, но оттого и очаровательное.

– Слушай, ты не против, если я сбегаю поесть? А то сразу после уроков пошла на керамику. Не было времени даже перекусить.

Да и дела у мамы без меня пойдут быстрее. Не с кем будет обсуждать свои ужасающе модные идеи. Она глянула на часы.

– Встретимся через пятнадцать минут. Я не собираюсь весь вечер тут торчать.

– Я тоже, – бросила я через плечо, уже уходя.

– И не пей литрами газировку, – наказала она. – Отрава в чистом виде.

Мама всегда умудрялась находить новые угрозы моему драгоценному развитию. Поздновато что-то: три года назад мой рост уже составлял более полутора метров.

Телефон на бедре проснулся, когда я проходила мимо Banana Republic. Безликие вытянутые манекены в витрине бутика брезгливо наблюдали, как я, обогнув Wet Seal, шла на слабый, но явно очень вкусный запах.

(От МО-МО): Уже наваяяа очередной черновик для «Двух поколений»? Боюсь, до выходных я не смогу на него посмотреть, но ситуацию-то контролировать надо.

(Для МО-МО): Нет, у меня сегодня керамика. Скоро возьмусь. У нас же вроде еще три месяца есть?

(От МО-МО): А какой смысл откладывать?

Мо вечно беспокоилась обо всем подряд, стремилась всех контролировать, особенно когда сама завалена по горло. Такая уж у нее фишка. Мы с ней записались на летние писательские курсы с нашей пьесой «Два поколения», но сроки запуска до сих пор не определились. На мне лежала большая часть текста, а Мо сосредоточилась на исполнении, что в данном случае означало редактирование. Звонить ей сейчас не было никакого смысла, если только не хочешь, чтобы она совсем свихнулась от стресса. Я знала, что лучше всего отвлечь ее и заговорить о том, о чем она действительно хотела поговорить. А спорить, что «все совсем не так», было бесполезно.

(Для МО-МО): Не дергайся. Как сможешь посмотреть, я тебе что-нибудь пришлю. Чем ты так занята?

(От МО-МО): Я когда-нибудь говорила, что ненавижу европейцев?

(Для МО-МО): Да ты расистка!

(От MO-MO): Нельзя быть расисткой, если речь идет о целом материке.

(От МО-МО): П ытаюсь запомнить всю их бессмысленную историю. Аж голова разболелась. У них там ничего, кроме войн и угнетения женщин. Кажется, ЭТОТ тест я все-таки завалю.

Ну да, конечно. Моника никогда ничего не заваливает. Мы дружим с тех времен, когда ползали в памперсах, но я не помню ни одного раза, когда она получила хотя бы четверку. В третьем классе она вообще сделала сразу два проекта для научной ярмарки – на тот случай, если один окажется лучше другого.

(Для МО-МО): Вот что значит выбирать продвинутый уровень ДАЖЕ НА ФАКУЛЬТАТИВАХ. Представляешь, каким трудным будет второй тест по искусству? Ой, подожди, у нас же его нет.

(От МО-МО): Я тебя ненавижу.

(От МО-МО): Беру свои слова назад. Отвлеки меня. Если моей голове суждено взорваться, пусть это случится от смеха, а не от европейской истории.

Я огляделась. Что же ей послать? Мы с Моникой уже давно играли в эту игру – посылали друг другу забавные фотки через Flit. Суть в том, что картинка должна вызвать реакцию от фырканья до хохота, и по этому критерию мы начисляли друг другу очки (все под честное слово).

Торговый центр – идеальное место для игры. Монике нравились случайные двусмысленности или грамматические ошибки в названиях магазинов. Я обычно отправляла смешные граффити или одетых собак – что-то типа пса в брюках, которые не изнашиваются. Прокладывая себе дорогу через фуд-корт, я вертела головой по сторонам. В глаза ничего не бросилось. Но теперь, когда я подобралась слишком близко и запахи жареного заполнили воздух, сосредоточиться на игре оказалось практически невозможно. Слишком сильно я проголодалась. Разве можно в таком состоянии охотиться на шпица в комбинезончике?

В общем, сначала – еда. Я медленно повернулась, пытаясь сообразить, чего же моему желудку больше хочется. Так. Унылая бежевая стойка «Китайского дома» – мясо в панировке (мимо). «Японский экспресс» – эти суши, возможно, неделю назад даже были свежими (мне, пожалуйста, пищевое отравление!). «Печеньевый магазинчик миссис Булочки» – как подумаю о толстенном слое глазури, начинают ныть зубы…

И тут я увидела Его. Кайла Бонэма. Я инстинктивно попыталась спрятаться за телефоном и наполовину отвернулась – не хватало еще, чтобы он думал, что я на него пялюсь! Хотя именно этим я и занималась. Ибо удержаться нереально. Он был настолько симпатичный, что, наверное, мог бы сниматься в рекламе какого-нибудь молока. Мне до него как до Луны. И все-таки, черт бы его побрал, я не могла отвести от Кайла глаз. Никогда и нигде. А то, что каждый божий день мы сидели в одном классе на пятом уроке, уверенности не добавляло. Рано или поздно он точно заметит, что я по нему сохну.

Он стоял за кассой «Бургер Варна» и торжественно отсчитывал сдачу маленькой девочке лет семи-восьми, не больше. На ее лице застыло мечтательное выражение. Похоже, она гордилась, что с ней обращаются как со взрослой. Или просто тоже втюрилась в Кайла. Он положил в протянутую ладошку последнюю монетку и выпрямился. Взлохмаченные каштановые кудри упали на лоб и улеглись почти идеально. Почему-то здесь Кайл выглядел даже круче, чем в школе. Яркая оранжевая футболка с логотипом «Бургер Варна» делала его зеленые глаза еще зеленее. Они у него были широко расставлены, что только добавляло привлекательности. Кайл даже свою бумажную форменную кепку умудрился сделать стильной.

Я покосилась на себя. Бесформенное изношенное платье «Оксфорд», такое длинное, что я походила на девочку, которая никак не может вылезти из маминой одежды. Весь низ – там, где его не прикрывал передник, – заляпан глиной. Под ним, конечно, выцветшие леггинсы, уже начавшие вытягиваться на коленках. Кеды, так вытершиеся за лето, что не поймешь, какого они изначально были цвета. И небрежная коса на боку, уже не сдерживающая то темно-каштановое вьющееся безумие, которое называется моими волосами.

Отлично выглядишь, Рейч. Неудивительно, что Моника вечно предлагает что-то с этим сделать. Я же ходячая катастрофа. Впрочем, это не важно. Я не из тех девушек, которым уделяют внимание парни типа Кайла Бонэма. И вообще любые парни. Все годы в школе мне удавалось оставаться практически невидимой, благодаря тому что я пряталась от всех в изостудии. А особенно от умопомрачительной школьной звезды лакросса, который даже восьмилетку может заставить почувствовать себя особенной.

Пожилая пара передвинулась к кассе, растерянно оглядывая «специальные предложения» «Бургер Варна»: вариантов мяса с сыром тут было не меньше десятка. Кайл бесстрастно взирал на них. Выражением лица он мог бы потягаться с героями каталогов, где каждого просят прислониться к какому-нибудь предмету мебели и «просто быть собой».

Я определенно должна послать Мо его фотку. В конце концов, что может отвлечь лучше, чем идеально красивый парень? Плюс бонус: если сфоткаю Кайла, смогу в любой момент посмотреть на него у себя на телефоне. Ну да, звучит жалко и безнадежно… но об этом все равно никто, кроме меня, не узнает.

Я пристроилась в очередь за пожилой дамой, стараясь выглядеть совершенно непринужденно. Телефон я опустила на уровень талии и наклонила его так, чтобы лицо Кайла оказалось в кадре. Пока пожилая пара определялась с заказом, он разглядывал фуд-корт. Я не могла поверить, что делаю это; он ведь стоит всего в нескольких сантиметрах от меня! Даже без вспышки и звука Кайл легко мог бы понять, что происходит. Но оно того стоило. Кстати говоря, может быть, это лучшее фото из тех, что я могла послать. Не то чтобы трудно было найти пропущенный апостроф в названии магазина, но такое точно заслуживало эмоджи в виде россыпи звездочек.

Когда Кайл снова поглядел на пожилую пару, я быстро щелкнула его и тут же отвернулась в сторону Pretzel Hut – типа я решила, что ничего из меню «Бургер Варна» не хочу. По крайней мере из того, что можно есть.

– Ну я не знаю, Фред, наверное, я не хочу тройной сыр. Можно нам обычный сыр?

Кайл чуть улыбнулся пожилой леди.

– Мэм, если пожелаете, я могу сыр заменить.

Женщина, кажется, испугалась, что он с ней заговорил. Настолько испугалась, что сместилась и оказалась в кадре как раз, когда я делала снимок. Чертов сэндвич. Отличный снимок старушкиного плеча, Рейч. Я перенесла вес на левую ногу, стараясь сделать это так незаметно, как только получится. «Подвиньте-ка чуть руку, бабушка…» А в следующую секунду я заметила ее. Мрачно стоящую в очереди к киоску «Карибу» в нескольких метрах от входа на фуд-корт. Джесси Флоренцано… И ее маму. Она махала мне с остервенелой радостью, словно я не была последним человеком из тех, кого Джесси хотелось бы видеть. Особенно с мамой на буксире. Джесси явно

стеснялась такого «хвоста» даже передо мной, хотя дружба наша давно закончилась.

Она подняла бровь, будто могла учуять, чем я тут занимаюсь. Я опустила телефон и помахала в ответ. Джесси закатила глаза и повернулась спиной. Я видела, как она шепотом резко отчитывает маму. Та извиняющеся улыбнулась, затем повернулась к дочери и нахмурилась. Мало кого я терпеть не могла так же, как Джесси, везде и всегда. Но даже сейчас, спустя четыре года после того, как Джесси выкинула меня из своей жизни, ее мама на автомате вела себя дружелюбно. И мне это нравилось. Я развернулась обратно к кассе. Старушка смеялась и подталкивала мужа под руку.

– Ну ты-то знаешь, как я люблю соленые огурцы!

Фу. Не очень приятно представлять себе такое перед едой. Кайл улыбнулся и застучал по клавишам. Если я передвину руку на пару сантиметров… не слишком далеко… Он не сможет понять, что происходит, Джесси тоже вряд ли догадается, иначе это было бы просто убийственное унижение. Пальцы Кайла отстукивали по прилавку неспешное «тра-та-та», пока пожилая леди копалась в кошельке. Он идеально помещался в кадре. На гладких щеках еще виднелись последние отблески улыбки.

Я взглянула на Джесси. Она определенно вознамерилась притвориться, что меня не существует. Лучшего времени уже не будет. Щелк. Кайл на секунду перевел на меня взгляд. Вот дрянь, меня все-таки поймали. Я чувствовала, как предательски вспыхнули щеки. Дыхание замерло где-то в груди, будто сам воздух оказался в ловушке. Но Кайл улыбнулся и вновь повернулся к заказчице, сгреб выложенную на прилавок кучку долларов и монет помельче. Я выдохнула, стараясь не лыбиться как сумасшедшая. Обрезала фотку, начала печатать в Flit ник Мо. Теперь она все увидит. Это даже лучше, чем немецкая овчарка с галстуком.

– Рейчел, верно?

Вздрогнув, я подняла глаза. Пожилая пара отошла в сторону дожидаться заказа, а Кайл выжидающе смотрел на меня. Я украдкой покосилась через плечо: он точно со мной разговаривает? Может, сзади стоит еще какая-нибудь Рейчел? Но в очереди я была одна-одинешенька.

– Э-эм… Да. – Лицо снова залило краской. – Рейчел. Это я.

Господи, говорю как дурочка безмозглая. Я быстро нажала кнопку, чтобы погас экран телефона. Он показал на себя.

– Кайл.

А я просто на него пялилась. Кажется, способность говорить меня окончательно покинула.

– Мы ведь с тобой на писательском мастерстве вместе, да? Пятый урок?

Точно. И я с самого начала учебы вот уже три недели ежедневно благодарила за это всех богов на свете.

– Ага. – Я старалась, чтобы речь не звучала как у идиотки, которая каждый день не сводит с него глаз. – Ты сидишь сзади, кажется?

– И поэтому Дженкинс не так уж часто меня спрашивает. Я, увы, не так хорош в этом, как ты.

– Да я не особо талантливая.

Я ответила автоматически, при этом не сводя глаз с кассы. Кто-то оставил на ней следы кетчупа… не касса, а место преступления какое-то. Похищение чизбургера. Он знает, кто я такая? Не могу поверить! Семестр только начался, а я ему даже не одноклассница. Мало того, у него уже и мнение обо мне сложилось. Причем хорошее.

– Да нет, ты-то как раз талантливая. Тот твой рассказ, что Дженкинс вчера читал… Очень странный, но как-то… в хорошем смысле странный, – отозвался Кайл.

– М-м… спасибо.

Слова растворились у меня в голове, потом стекли к ногам, превратились в вязкую жижу, слишком скользкую, чтобы вновь попытаться взять над ней контроль. В том рассказе я писала о компьютере, в котором поселился странный вирус, сумевший убедить машину, что тот – призрак королевы Елизаветы Первой. Кайл уже резюмировал: странный рассказ. И я странная. Подмышки взмокли.

– Ладно, Рейчел с писательского мастерства, что ты желаешь?

Тебя без рубашки верхом на жеребце.

– Э-э… ты о чем?

Кайл нахмурился. От этого движения его нос сморщился, словно привязанный ко лбу невидимой веревочкой.

– Что будешь есть?

Взволнованная, что он знает мое имя, я напрочь забыла, где нахожусь. Я ведь стояла в очереди, а он был на работе. И от того, что Кайл работал в сфере обслуживания, он становился только милее. Ради всего святого! Он заигрывал с пожилыми леди! Кровь еще сильнее прилила к моим щекам. Казалось, ткни иголкой, и они лопнут. Получилась бы вполне себе сцена из «Сияния», только прямо посреди фуд-корта торгового центра.

– Ах да. Прости, у меня, наверное, сахар совсем упал. – Моника всегда этим отговаривается, когда становится забывчивой или раздражительной. – Давай, наверное, картофель фри.

– Маленький?

– Нет, большой, – быстро поправила я. Есть хотелось невероятно.

Он слегка усмехнулся. Да уж, девушки, которые тусили с Кайлом Бонэмом, не стали бы заказывать большой картофель фри. Да они за последние десять лет едва ли половину его порции съели, поэтому и похожи на супермоделей в миниатюре, а я – просто на веселую подружку.

– Люблю, когда на фоне большой упаковки с картошкой мои руки смотрятся совсем маленькими и дохлыми. Помогает взглянуть на жизнь со стороны, – пояснила я.

Боже, уберите кто-нибудь от меня подальше эту «лопату», чтобы я перестала копать себе чертову могилу! Но Кайл рассмеялся и тряхнул головой.

– Забавная ты. Ладно. Большой картофель фри – четыре тридцать шесть.

Я полезла в кошелек за деньгами. Он отсчитал сдачу и пошел за картошкой. Мое сердце потихоньку успокаивалось, возвращаясь к ритму «приступа пока не будет».

– Вот, держи. – Кайл протянул мне картошку и добавил: – И мне кажется, это вполне подходящий размер для тебя.

А потом взял меня за палец и шутливо поднял в воздух мою руку. От его прикосновения меня словно пронзило электрошокером. Я чуть не вырвала палец обратно: обычно парни не пытаются хватать меня за руки. Только таким как Кайл, уже успевшим завоевать спортивный титул и статус местного короля, хватает решимости проделывать нечто подобное вот так, с ходу. Я только надеялась, что из-за нервов меня не прошиб пот. Точнее, не успел пропитать платье.

Все-таки я как-то умудрилась удержать себя в руках, пока он оценивающе прикидывал расстояние между моей ладонью и коробкой с картошкой. Наконец он кивнул, словно я прошла испытание.

– Ага, кажется, как раз по размеру. – И выпустил мою руку.

Я попыталась вспомнить, как нужно дышать.

– Ха-ха, – рассмеяться получилось, но плохо. – Мне пора. Надо с мамой встретиться.

Шикарно добавила интриги, Рейчел. Сообщила ему, что ты с мамой. Молодец.

– Приятного аппетита, Рейчел с писательского мастерства, – усмехнулся Кайл. – Завтра увидимся.

Я сглотнула и закивала. Слишком часто.

– Конечно. Пока!

Уходила я так медленно, как только удавалось себя заставить. Этакий спринт наоборот. Наконец тяжело дыша я плюхнулась на скамейку у фонтана. Катастрофа. Но с фоткой у меня все-таки получилось. А ведь ради этого все и затевалось, верно? Надо было отправить Монике что-нибудь совсем глупое? Я закончила впечатывать ее ник, потом – ведь я же остроумная, только когда парней рядом нет, не так ли? – добавила хештег. Отправить.

Меня будто что-то кольнуло. Что если он все-таки заметил и знает, кто автор фотки. Да ну, не будет такого. Кайл на меня не подписан. У меня вообще человек десять только в друзьях числится. Я все картинки в игре Монике через Flit отправляла уже несколько месяцев, и никто кроме нас их до сих пор не заметил. Кажется, из них только одна-единственная нелюбимая Мо фотка и привлекла внимание. Кстати, собачья жилетка там просто потрясающая. В общем, с чего вдруг кому-то будет дело до этой фотки?

Телефон пикнул, сообщая, что пришел ответ. Я развернула ленту, чтобы посмотреть, как отреагировала Мо.

@рейч_атакует Пища для мозга. На всю ночь.

Фотка стояла ниже. Все же эта милая чуть дурацкая полуулыбка слишком очаровательна. Настолько

очаровательна, что две минуты назад я, отправляя ее Монике, набралась наглости и написала:

@мо_зайка А я нарыла, что сегодня подают в «Бургер Варне». #хочуфрисЭТИМ

Боже. Какая я все-таки идиотка.