люблютебя

5. Рейчел Среда,07:19

– Мам, ну правда, мне что-то нехорошо. Можно дома остаться? А вдруг я заразная?

– Хватит, Рейчел. – Мама плюхнула передо мной цельнозерновой тост и наблюдала, как я грызу его уголок. – Понимаю, ты волнуешься из-за «Флита», но от того, что прогуляешь школу, ничего не изменится. А пойдешь – тебе же будет лучше. Своими глазами убедишься, что сделала из мухи слона.

Нет, остаться дома мама не позволит. Никогда не позволяла. Но сегодня я могла винить в этом только себя. Мама всегда говорила, что следить за мной в соцсетях – «все равно что читать твой дневник», так что она в принципе не могла знать, насколько все ужасно на самом деле.

Когда я проснулась, уведомлений стало на 23208 больше, и почти все – злобные и неприятные. Я и жирная, и уродина, и жалкая, и обманутая. Не то чтобы я никогда о себе так не думала, но одно дело, когда сама, а другое – когда это говорят Другие. Меня чуть не стошнило. А вдруг все это правда? Но и тех, кто просто рефлитнул фотку, ничего не написав, оказалось почти миллион. Целое население огромного города или крошечной страны разглядывало мою тупую фотку Кайла. Однако скажи я все маме – и неизвестно, что она сделает. Насколько ее вмешательство может все еще больше испортить?

– Ладно, – промямлила я и попыталась откусить еще кусок тоста. Он был слишком сухой, чтобы его можно было прожевать, – не тост, а плитка горячих опилок, – и пришлось взяться за кофе, чтобы все проглотить. – Ну тогда пока.

Я схватила рюкзак и стакан с кофе и направилась к двери.

– Рейчел, что нужно сделать? Рейчел! – громко с нажимом позвала мама.

В обычной ситуации я бы бросилась к ней, чтобы обнять на прощание, но сейчас только поскорее хлопнула дверью и побежала к машине, чтобы мама не успела меня догнать. Можно было бы остаться дома, но это не стоило всех моих закрытых аккаунтов, звонков куче родителей и что там еще мама могла бы придумать в качестве «адекватного» ответа на произошедшее. Было проще ничего не объяснять. А стало быть, надо справляться своими силами.

Я сидела в своей старенькой «тойоте королле», вцепившись в пластиковый руль, отделанный под кожу. Машина стояла в дальнем конце парковки для одиннадцатиклассников прямо напротив «леса» из хилых сосенок, куда все бегали между уроками курить травку. Отличный наблюдательный пункт. Хотя и с любого другого места было нетрудно заметить несколько телевизионных фургонов, припаркованных возле главного входа в школу.

Если бы случилось что-то серьезное, типа как когда брат Софи Лаурентис позвонил и сообщил о бомбе, чтобы не писать предварительный экзаменационный тест, народ бы уже разбегался по парковке во главе с учителями. Но все было тихо. Наверное, они по поводу футбола приехали. Мы всегда устраивали домашние матчи с ребятами из соседнего городка Санни-Вэлли и старательно делали вид, будто их действительно волнует, какая группа старшеклассников дольше продержится против другой в этой потасовке. Но я решила, что мне все равно пока лучше близко не подходить. С моей удачливостью наткнусь еще на журналистов, у меня захотят что-нибудь спросить о команде – а я ее видела только мельком, – и интернет получит лишний повод надо мной позабавиться. Придется идти через среднюю школу.

В отличие от Восточной средней школы Западная располагалась не отдельно: она лепилась вдоль короткой стены старшей школы. Их соединял узкий коридор, уставленный шкафчиками, по традиции предназначенными для девятиклассников. И шансы, что на этом пути меня не ждет полный пипец, представлялись все-таки выше. Я несколько раз вдохнула и выдохнула, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на чем-то успокаивающем, типа гладкой поверхности озера. Предполагается, что это должно помочь, или нет? И наверняка кто-то в интернете пожелал мне утопиться в таком озере.

Горько улыбаясь, я выбралась из машины и потопала к двери. Скользнув внутрь, я свернула налево в почти пустой коридор, опустив голову и шагая так быстро, как только могла, чтобы не удостаиваться излишнего внимания. Над головой жужжали лампы дневного света. В полупустом коридоре этот звук казался мне зудением роя насекомых, наблюдающих за мной.

– Это ведь ты, не так ли? – вдруг донеслось откуда-то справа. Я замерла на полушаге, хотя вовсе не собиралась этого делать.

– Офигеть, это точно ты. Рейч_атакует. – Голос незнакомки становился все выше, она говорила все быстрее, словно кто-то нажал на кнопку перемотки. – Тебе должно быть стыдно.

Я наконец посмотрела на девушку возле одного из шкафчиков, выстроившихся вдоль стены. Сантиметров на пять выше меня, тонкая как тростинка, с длинными темно-каштановыми волосами, кажется чуть-чуть волнистыми. Должно быть, девятиклассница, и явно из тех, кто всегда привлекает внимание. Такая из разряда «уже встречаюсь с выпускниками». Девушка приложила руку ко рту – типа, «ой, что это я говорю», – но глаза ее по-прежнему злобно улыбались. Я пошла дальше.

– Не боишься, вдруг все подумают, что он слишком хорош для тебя, а? – крикнула она мне вслед, захлопывая шкафчик. Ее голос звучал вроде заинтересованно, но я уже, слава богу, видела, как это бывает у девушек: приятные интонации, а словами будто четвертует.

Я ускорилась.

– Если тебя это утешит, то ты вовсе не такая жирная, как я ожидала.

Я попыталась не обращать внимания ни на ее тихий смех, ни на комок, вставший у меня в горле. Плевать, что там себе воображают глупенькие девятиклассницы, правильно? Да нет конечно, не плевать. Я раздосадованно сжала кулаки.

Глаз я больше не поднимала, пока не добралась до своего шкафчика. Вся дверца была увешана десятками копий той злополучной фотографии. Самая большая – вырезана в виде сердца, а в середине ее красовался смачный отпечаток губ. Рядом с ними кто-то наклеил мои фотографии из средней школы, будто проведя границу между красотой и уродливостью. Я разглядела и фотки с ночевок у Джесси – их-то уж точно ни у кого, кроме нее, не было. Похоже, дружба с элитой не шла моей бывшей подруге на пользу. Поперек всего этого иконостаса кто-то красным маркером жирно вывел «#лузерша». А потом другие – почерк явно разный – добавили эпитетов. Среди мелких каракулей можно было прочитать «#этогонебудет», «#похудеймаленько», «#уродина», «#жалкая» и еще кучу других слов.

Я не стала читать остальное, не стала психовать, а просто медленно порвала фотки одну за одной на глазах у всех. Мобильники записывали исторический момент, а я только сильнее щурилась, стараясь не дать слезам вырваться на волю.