Любовница - от слова «любовь»

Глава 19

Глава 19

Матвей

Однажды после очередной «зачистки» парковки, когда они уже сделали дело, получили свой гонорар и собирались возвращаться домой, им по пути попалась иномарка с тонированными стёклами, которая стояла особняком.

— Слабо ещё и эту взять? — предложил один из парней.

Вообще, подобная самодеятельность не допускалась, потому что могла провалить всю их дальнейшую деятельность. Но слишком уж велико было искушение.

— А как мы без инструментов? — засомневался другой. — И, вообще, получится ли?

Конечно, у них не было необходимой сноровки, что у «мастеров», поэтому едва ли они смогли бы быстро и умело справиться с задачей.

— Может, попробуем? — не хотел отступать первый. — Ни с кем не пришлось бы делиться, и весь навар был бы наш…

— Нет, не будем, — решительно заявил Егор.

Тут оказалось, что боковая дверца иномарки чуть приоткрыта, так что машину не пришлось бы и вскрывать.

— Давайте хотя бы посмотрим, что внутри, — не унимался первый парень, которого звали Максим.

И решительно взялся за дверцу.

— Молодой человек, что вам нужно? — вдруг послышался из салона негромкий мужской голос.

Оказывается, там кто-то был! А они в темноте не разглядели.

И показалась рука, потянувшая дверцу на себя.

— Дед, уймись! — разозлился от своей неудачи Максим.

На него испуганно смотрел пожилой человек, который вцепился в дверцу и не хотел её отпускать. Максим сгоряча толкнул старика. У того мотнулась голова, и он откинулся на спинку кресла. Потом внезапно побледнел и схватился за сердце.

Туда начали заглядывать другие парни. Увидев целую компанию, старик окончательно перепугался и стал хватать ртом воздух.

— Ё-моё… — растерянно произнёс Максим. — Похоже, дед того…

— Я же говорил! — вскричал Егор. — А ты полез! Всё, быстро валим отсюда…

И они бросилась наутёк. Матвей успел заглянуть внутрь салона и обомлел — на переднем сиденье тяжело дышал его пожилой школьный учитель математики Степан Аркадьевич. Он всегда тепло относился к парню, помогал ему и, вообще, частенько беседовал с ним о жизни, а тут просто не узнал. В глазах старика читался один лишь страх смерти — по лицу разлилась неестественная бледность, а из горла вырывалось хриплое сипенье.

Матвей в нерешительности замер. Что делать? По-хорошему, надо срочно вызывать скорую. Он поспешно выхватил смартфон, но потом сообразил, что по номеру его вполне могут вычислить. Пойдут расспросы, а тогда он точно чем-нибудь выдаст себя и всю их компанию.

Парень медленно убрал смартфон, потом повернулся и побежал догонять остальных.

А через несколько дней узнал, что Степан Аркадьевич умер в больнице от инфаркта. Его обнаружили в машине уже без сознания. Если бы помощь подоспела раньше, то старика ещё можно было спасти, а так не осталось никаких шансов.

Когда Матвей услышал эту новость, у него будто пол качнулся под ногами. «Это я во всём виноват, — полоснула по сердцу безжалостная мысль. — Если бы не ушёл, а вызвал скорую, Степан Аркадьевич был бы жив! И зачем мы только сунулись в эту иномарку…»

Он вдруг увидел всю свою, с позволения сказать, «работу» как бы со стороны — жалкий воришка, которого пока ещё не поймали, но обязательно поймают, просто это вопрос времени. А теперь вот ещё в результате их деятельности умер хороший человек. Мог бы ещё жить, но его уже нет и никогда не будет. И парни виноваты в этом. А больше всех он, Матвей, который трусливо сбежал и бросил умирающего старика. Вот это было самое страшное.

Несколько дней Матвей пролежал лицом к стене. На него навалилась странная апатия и чувство безысходности.

— Сынок, что с тобой? — всполошилась мать, обнаружив его вечером лежащим в той же позе, что и с утра. — Ты заболел?

— Нет, — глухо проговорил он.

— Тогда что у тебя стряслось? — допытывалась она. — Почему лежишь?

Матвею казалось, что у него душа — сплошная кровоточащая рана. И больше не было сил терпеть эту боль. Он не выдержал и разрыдался.

— Матвейка, мальчик мой, в чём дело? — не на шутку перепугалась Валерия Андреевна и стала гладить его по голове.

Никогда она не обращалась к нему так ласково и никогда не гладила по голове. От этой непривычной материнской нежности парень зарыдал ещё громче.

— Я убил человека… — сквозь слёзы признался он. — Очень хорошего… Нашего учителя математики Степана Аркадьевича… Он меня любил, а я… оказался последней сволочью…

Его слова привели Валерию Андреевну в полный шок.

— Что ты такое говоришь?! — воскликнула она. — Как это — убил?

— Твой сын — самый настоящий убийца… — твердил он.

— Так, немедленно прекрати истерику и объясни всё толком! — решительно потребовала Валерия Андреевна.

В ней заговорил властный руководитель, который не привык впадать в панику. И Матвею пришлось всё рассказать.

— Ну какой же ты убийца? — облегчённо вздохнула Валерия Андреевна. — Проявил трусость — да, но не убивал… А то я уж и не знала, что подумать…

— Это всё равно, что убил… — упрямо повторил Матвей. — Если бы я вовремя вызвал скорую, Степан Аркадьевич был бы жив!

— Да, сын, ты поступил малодушно, но не убивал… — убеждённо заявила Валерия Андреевна. — Ещё неизвестно, остался бы в живых твой учитель или нет, если бы помощь подоспела раньше… Просто старому человеку от сильного стресса стало плохо… Наверняка у него уже давно было больное сердце…

— Да? — приподнялся на локте Матвей и с надеждой посмотрел на мать — груз вины тяжёлым камнем лежал на сердце. — Ты так думаешь?

— Скорее всего, так и было, — кивнула Валерия Андреевна. — А, кстати, как вы там оказались? Зачем полезли в машину?

Матвей пока о своей преступной деятельности умолчал. Но потом решил и в этом признаться — ему вдруг стало омерзительно от одной мысли о том, чем он занимался.

— Господи! — простонала мать, когда он завершил свой рассказ. — Зачем ты в это ввязался? Чего тебе не хватало?

— Хотел самостоятельно зарабатывать… — пробормотал он, понимая всю глупость своего объяснения. — И не просить у тебя лишних денег…

— Матвей, как ты мог?! — воскликнула Валерия Андреевна. — Для чего же тогда я пашу как лошадь? Неужели для того, чтобы мой сын стал преступным путём добывать себе средства на жизнь? Если уж ты так щепетилен, я могла бы найти тебе на лето какую-нибудь подработку… Но воровать — это что-то запредельное! Как тебе такое могло прийти в голову?

Матвей пристыжённо молчал.

— В общем, так, — подвела итог мать. — Поедешь учиться в Англию… Я думала ещё немного подождать, но теперь вижу, что тебя надо спасать… И решать вопрос следует радикально — полностью сменить обстановку.

Валерия Андреевна не привыкла откладывать проблемы в долгий ящик, и вскоре Матвей уже спешно собирался в дорогу. Все «лёгкие» деньги, которые у него скопились, просто отдал в ближайшую церковь на благие дела — не мог не то что их тратить, а даже смотреть на них. Ещё вместе с матерью и по её инициативе они перевели семье покойного учителя Степана Аркадьевича материальную помощь — анонимно, конечно, чтобы избежать лишних вопросов.

Перед самым вылетом в Лондон Матвей позвонил Егору и сообщил, что мать отправляет его учиться в другую страну. Он долго думал, стоит ли это делать, но потом всё же решился.

— Кудряво живёшь… — усмехнулся Егор. — У богатых свои причуды… Ну, бывай, учись. Только помни: о том, что было — молчок. Мы не знаем тебя, а ты нас…

— Да, конечно, — поспешил согласиться Матвей и с облегчением дал «отбой».

На следующий день он вылетел в Лондон, и там у него началась совсем другая жизнь. Но случай со Степаном Аркадьевичем оставил на сердце глубокий рубец, который ещё долгое время давал о себе знать. Иногда старый учитель ему снился — он смотрел на Матвея добрым понимающим взглядом, а тот каждый раз просил у него прощения.

С тех пор много воды утекло. Матвей не один год провёл в Англии — получил отличное образование, успел там поработать и обзавестись приличным жильём. У него даже появилась гёрлфренд, с которой он стал встречаться и время от времени жить вместе. У них с Грейс — практичной молодой женщиной, помешанной на карьере — были свободные отношения, и обоих это устраивало. Он стал тут почти своим, но вот это «почти» не давало ему покоя. То есть сослуживцы, соседи и друзья приняли Матвея, а он среди них ощущал себя ещё более одиноким, чем когда-то в материнском доме. И как ни старался привыкнуть, но чувствовал, что здесь всё чужое — язык, менталитет, обычаи, дурацкая привычка долго и нудно обсуждать погоду, пресловутый «культ частной жизни», когда — боже упаси! — нельзя спросить о семье и работе. Да много чего вызывало в нём непонимание и раздражение.

Матвей стал часто вспоминать родной дом, мать и свою бесшабашную подростковую жизнь. Даже давние набеги на парковки теперь вызывали у него улыбку — в своих воспоминаниях он лишь старательно обходил несчастный случай со Степаном Аркадьевичем. Время от времени звонил Егору и справлялся, как у них дела. Некоторые парни из их компании окончательно пошли по кривой дорожке, и кое-кто угодил в тюрьму. Сам же Егор Чусов «соскочил» и организовал ЧОП, так что теперь стал вполне солидным мужиком, чему Матвей был очень рад. Он трудно сходился с людьми, но с Егором подружился по-настоящему, хоть и на расстоянии.

Однажды утром Матвей проснулся и понял, что должен вернуться на родину. Эта мысль пришла внезапно, но казалась такой яркой и единственно верной, что он сразу же почувствовал радостное возбуждение, вскочил и начал подготовку к отъезду.

Матери не сообщил о своём решении и нагрянул неожиданно, можно сказать, свалился, как снег на голову.

— Матвей, ты?! — воскликнула Валерия Андреевна, когда он вдруг заявился домой. — Что случилось? Почему ты здесь?

В её глазах читались радость и удивление. Она заметно постарела, но всё ещё крепко держала в руках бразды правления своей компанией.

— Мам, я вернулся… Насовсем, — улыбнулся Матвей и обнял её.

— Почему? — опешила та, слегка отстраняясь. — А как же твоя работа и налаженная жизнь?

— Домой хочу… Тут буду налаживать… — признался Матвей. — Но, я смотрю, ты этому совсем не рада?

— Я, конечно, рада твоему приезду… — поспешно проговорила Валерия Андреевна. — Но зачем всё бросать там и начинать новую жизнь здесь? Не понимаю!

— Никто и не собирается всё бросать, — по старой привычке стал оправдываться Матвей. — Но жить я буду на родине… Там всё чужое…

— Ну, как знаешь… — стараясь казаться спокойной, пожала плечами Валерия Андреевна, однако было видно, что она расстроена решением сына. — Ты уже взрослый и способен отвечать за свои поступки… Но я бы советовала тебе ещё раз хорошенько подумать и не идти на поводу у сиюминутных настроений…

«Мать в своём репертуаре… — мелькнула мысль у Матвея. — Привыкла руководствоваться лишь деловыми соображениями и не принимать во внимание чувства…»

— Если хочешь, я могла бы помочь… — задумчиво проговорила Валерия Андреевна. — Введу тебя в курс дела, будешь работать у меня в компании…

По логике Матвей должен был обрадоваться и согласиться на её предложение, ведь тогда не пришлось бы пускаться в свободное плавание, и проблема решилась бы за него. Но вот это последнее больше всего и пугало. Он знал властный характер матери и не собирался всю оставшуюся жизнь плясать под её дудку. К тому же привык разбираться со своими трудностями самостоятельно.

— Мам, спасибо тебе большое, но я попробую сам… — мягко отказался он. — Есть у меня одна задумка…

— Дело твоё… — поджала губы Валерия Андреевна.

Его задумка таила в себе определённый риск, однако у Матвея за плечами были и необходимые знания, и опыт работы, да и средства имелись, так что он вполне мог попробовать свои силы. Не получится — тогда уж пойдёт на поклон к матери. Но у него получилось! Созданное им агентство недвижимости быстро набирало обороты и вскоре стало одним из лучших. Хотя, как и везде, в их сфере деятельности существовала жёсткая конкуренция — приходилось всё время держать руку на пульсе. И главным его конкурентом был некто Лев Дмитриевич Торин, также возглавлявший крупное агентство. Более возрастной Торин имел огромный опыт работы и обширные связи, но молодое и успешно развивающееся детище Матвея буквально наступало ему на пятки. У них и головные офисы располагались в одном бизнес-центре, так что они периодически сталкивались по работе. С одной стороны, это нервировало, а, с другой, позволяло держать конкурента под контролем.

В общем, жизнь у Матвея била ключом. Он превратился в красивого преуспевающего молодого бизнесмена — закоренелого холостяка, у которого было много ни к чему не обязывающих связей, который не доверял женщинам, за версту бежал от серьёзных отношений и главным смыслом своего существования считал работу.

А тут его угораздило застрять в лифте с этой беременной пичужкой, ещё и надумавшей рожать!